Текст книги "Влияние"

Глава пятнадцатая

– Приветствую всех вновь собравшихся здесь на нашем маленьком ежедневном мероприятии, – гордо объявил Джон, – хочу вам поведать хорошую новость. Тот список, который мы вместе составляли для повышения качества жизни всем нам, был сегодня утвержден мистером Морганом.

Раздались аплодисменты. Старики возрадовались новому меню, большему количеству десертов, увеличению часов для прогулки на воздухе и введению на постоянной основе еженедельных поездок в город. Система шла на уступки, поэтому Джек охотно поддержал этот момент вместе с коллегами Фредом и Уэсли. Он заметил, что Фред, который еще недавно краснел на этом же месте, выворачивая душу на изнанку перед всеми, сегодня выглядел более счастливым. Он улыбался и громко стучал в ладоши, производя мощные шлепки. Уэсли как всегда держался в позитивном ключе. Кстати, Джек сегодня привел в восторг местных своей парадной рубашкой и брюками, которые он заготовил для свидания с Роуз. Еще утром на это обратил внимание толстяк Дэниэл, выразив свое восхищение увиденным. Джек также перед работой столкнулся в дверях с Оливией Смит, у которой чуть не отвалилась челюсть при виде более свежего, ухоженного Джека. Ну и подколы от его коллег не заставляли себя ждать. Фред и Уэсли во всю пытались разузнать для чего Гудвин так вырядился. Но Джек отмалчивался, парируя их шутки.

В комнате 32 собрались все те же члены маленького клуба, что и вчера. После бурного обсуждения предстоящих выходных, в котором велись горячие споры в какой район лучше отправиться за покупками, мистер Ливс непринужденно обратился к окружающим.

– Кто-нибудь хочет нам что-то рассказать?

Оглушающее молчание. В такие моменты Джек будто снова оказывался за школьной партой.

«Или все уже успели выговориться за то время, пока он отсутствовал, или этот кружок не имел смысла. В любом случае, я обещал. Хотя, когда мне это мешало? Могу встать и уйти. Все… Не думай. Пора.»

Гудвин нервно сложил руки на коленях, после правой почесал нос, затем вернул ее обратно. Он уставился в пол и тихо произнес

– Я.

Моментально все взоры устремились на него.

– Представься перед всеми.

«Меня же все знают? Или не знают? Я вчера говорил свое имя? Не помню… Зачем я об этом думаю?»

– Джек Гудвин… Я работаю здесь опекуном.

Старики загудели. Джек заметил, что он их заинтересовал.

– А не тот ли ты Джек, который опекал покойную Джессику? – спросил его Питер, днем ранее узнавший о существовании гомосексуалистов.

– Это я, – он почувствовал неприятное ощущение, связанное с картинками висящей Джессики, которые вновь навестили его сознание.

– Я слышал о тебе, парень. Говорят, ты знатно начистил морды двум ее отпрыскам, – продолжил Питер.

– Да! Расскажи нам как все было. Мы все очень сильно уважали Джессику. Она рассказывала нам про своих негодяев, – подхватил его приятель Киган.

– Ну… – Гудвин посмотрел на Джона. Тот кивнул в знак согласия, – я выступил перед публикой с обличительной речью, после чего ее сыновья не выдержали и атаковали меня. Тогда и началась заварушка.

– А что ты сказал? – не унималась публика.

– Я сейчас уже и не помню.

– Джек, можно я тебе помогу? Я присутствовал при этом и помню твои слова. Конечно, если ты не против.

– Пожалуйста.

Гудвин выдохнул от напряжения..

«Начало положено… вроде».

Он слушал, как мистер Ливс описывал тот день. И это была совершенно другая история. Джон убрал весь негатив из той речи Джека, но при этом оставил всю суть. Получилось одновременно жестко, резко и со счастливым концом. Лучшей версии не придумать.

– Ведь все именно так было? Джек? – Джон закончил.

– Да, спасибо…

– Ну ты даешь приятель, – воскликнул Уэсли.

Восхищался не только он.

– Да мы сами хотели разобраться с этими двумя, но Джессика нас отговаривала, – хвалился болтун Питер.

«Интересно, как бы это выглядело. Кучка стариков, набрала после завтрака столовых приборов в качестве оружия и отправилась колоть вилками этих подонков? Не знал, что они еще могут быть жестокими».

– В любом случае ты поступил по-мужски.

«По-мужски… по-мужски… Чертово обозначение моих последних поступков. Знали бы они под чем я тогда находился, чтобы поступить так… Интересно, что они скажут на это? А Джон? Он распознал, что тогда я был под кайфом? По-мужски… по-мужски… Ладно».

– Я хочу признаться вам кое в чем. Это беспокоит меня в последнее время.

Джон насторожился, будто ждал этого. Еще бы он не ждал – это его работа. Ливс прекрасно знал, что Джек скрывает что-то важное от окружающих, оставалось лишь подогреть его интерес к выражению своих чувств и создать благоприятную обстановку. Остальные не подавали виду.

– После смерти своих родителей я начал употреблять наркотики вкупе с алкоголем. И вот уже примерно четыре года я исправно этим занимаюсь.

Веселье и даже, можно сказать, боевой настрой сменился шоком. Старики не могли поверить своим ушам. Фред, сидевший рядом с Джеком, похлопал его по плечу в качестве поддержки.

«Ну вот и все. Как вам такое? Что же вы мне скажете на это? Что я мерзавец, который работает здесь и подвергает остальных опасности? Или сейчас будут нравоучения? Некоторые, возможно, даже выйдут из комнаты. В любом случае, мне полегчало. Выйти из шкафа, оказывается, приятная штука. Сказал пару тройку слов и сидишь блаженный, балдеешь от эффекта. Простите Джон, что подвел вас. Возможно, после этого меня уволят…»

Хлопок. Еще один. Еще пара. Через секунду все присутствующие в этой комнате стали приветствовать Джека аплодисментами. Секта людей, любящих хлопать в ладоши. Их лица источали в этот раз уважение. Настоящее уважение. Видимо этот мужской поступок вдохновил их больше, чем предыдущий.

– Джек, будь уверен, что здесь всегда тебя поддержат. И конечно об этом никто не узнает, – Джон взял слово.

– Спасибо большое, – пробормотал Гудвин с опущенной головой.

– А что случилось с твоими родителями? – спросил Фред

– Ну… они погибли в автокатастрофе под мостом.

– Сожалею, Джек.

И тут же каждый посчитал нужным обратиться с этим словом к Джеку. После своеобразного круга «сожаления» настала очередь других вопросов.

– Расскажи, что ты употребляешь и каким образом. Нам нужно оценить масштабы твоей зависимости.

– Эм. Чаще всего это специальные таблетки для улучшения ощущений, – Джек старался говорить так, чтобы старики понимали о чем идет речь, – ну и еще, наверное, травка. Но в начале своего пути по темной фармацевтической дорожке я глотал все, что могла принести Сэл…

«Черт, Сэл, я уже стал о ней забывать. Невероятно.»

– Ну, видимо, не все так плохо, если ты еще находишься в здравом уме и на ногах, – высказался Уэсли.

– Подумаешь, парень любит выпить и иногда закинуться чем-нибудь, – возразил Питер, – я в своей молодости тоже много чего пробовал. Здесь главное знать меру, видишь ли. Успеть остановиться. Возможно, Джон, ты знаешь другие способы скрасить время в этом паршивом мире? Лично мне на ум так быстро ничего не приходит.

– В данном случае, по моему мнению, Джек бежит от своего прошлого. И в этом ему помогают упомянутые ранее препараты. Я не осуждаю никого, но и вы должны понимать, что это не выход.

«Нравоучения. Без этого не обойтись, да? Примерно так я себе это и представлял. Ну что же, сам заслужил. Мне уже лучше. Хватит галдеть и давайте закончим!»

– И, Джек, никаких нравоучений. Мы здесь общаемся, а не сидим за партой и получаем системообразующие знания.

«Он что, читает мои мысли?»

– Давайте просто попробуем найти выход из всего этого, – вступил в обсуждение Фред.

– Хорошая идея, Фред, – поддержал Джон.

– Ну, во-первых, я бы на твоем месте избавился от своего дилера. Сэл вроде, да? – предложил друг Питера, Киган.

«Сэл? Мой дилер? Вообще мой дилер Скот… Я никогда об этом не задумывался. Понятно, что старик перепутал, но в этом что-то есть. Если подсчитать всю дурь, что я пробовал, то Сэл пичкала нас двоих примерно теми же объемами, которые я получал у Скотта. Выходит, пятьдесят на пятьдесят.»

– Нет, Сэльфия – это моя девушка… Наверное, уже бывшая девушка. Практически всегда, когда я употреблял что-то, рядом стояла Сэльфия и делала это со мной.

– Я так и знал, что здесь замешана женщина! —заверещал Питер, – в любой мужской беде вини девку!

– Обойдемся без сексизма, пожалуйста, – Джон пытался остудить буйного папашу, – все-таки он делал это осознанно.

– Да конечно! Есть такие женщины, которые накидывают на тебя петлю и управляют тобой как хотят. И ты ничего не понимаешь. А когда поймешь, то будет поздно. Твои руки уже в крови и ничего здесь не поправить…

Все замолчали и переключили внимание на Питера.

– Что вы уставились? Это всего лишь метафора, —окружающие выдохнули, – просто есть девушки, которые сосут кровь из нас, мужчин. До последней капли. А есть девушки, которые сосут, извините меня за выражение…

– Мы поняли, – перебил его Джон. Уэсли единственный кто засмеялся в голос, остальные просто улыбнулись, – слишком много метафор, мой друг.

– …причем делают они это с удовольствием, – Питер не думал умолкать, – потому что им нравится. Им нравится, когда их мужчина находится в комфорте. Взамен он сделает все, чтобы его возлюбленная никогда ни на что не жаловалась. И это, мать вашу, правда. Думайте, как хотите.

«Он выдал королевский пинок под зад всем женщинам, но при этом успел поцеловать в лобик каждую».

– Джек, расскажи нам про свою подругу, – попросил Джон.

«Что вам рассказать? Как она ненавидит вас? Или как изящно посылает весь мир в бездну? Или как она оберегает меня… Остановись!»

– Ну… Она очень, как бы выразиться, активная…

– В чем именно выражается ее активность?

– Наверное, в ее идеологии, в механизме ее действий. Она не может долго сидеть на месте. Из ее рта постоянно летят слова. Подвижный человек, ничего не скажешь, – Джек отдавал ей должное, – если мягко сказать, то она агрессивно настроена к окружающему миру. Но я думал, что мы будем говорить обо мне?

– Творческая особа, однако, – поделился Киган.

– Она, наверное, либерал или хиппи, – поспешил с выводами Питер.

– Хорошо, Джек. Тогда скажи мне вот что: ты с ней согласен или считаешь, что она в чем-то не права?

«Наверное да, если я столько времени терпел ее. Если бы мне не нравилось, что она говорила, то мы не поладили бы. Но, с другой стороны, я раньше об этом не задумывался до встречи с ней. Мне было наплевать на все эти придуманные истины. И сейчас мне хочется просто немного отдохнуть от этих детских выводов насчет как и что устроено. Просто жить и не ломать голову».

– Да, наверное да, но сейчас я устал от всего этого и мне хочется спокойствия. Попробовать пожить как все. Сходить в кино, приготовить ужин, выпить с друзьями после работы. Да просто найти своё место. Без всяких посторонних высказываний о том, как и что я должен думать.

– Мне нравятся твои стремления. Это путь, который освежит твое сознание. Путь, после которого тебе будет легче. Видишь ли, Сэл воспользовалась тобой, твоей слабостью после трагедии и подмяла тебя под себя. Ты был как чуть подогретый пластилин из которого она слепила себе напарника, оказав на тебя свое влияние. Уверен, что все это время она исправно пользовалась тобой. Кто оплачивал ваши таблетки? Уверен, что ты. В чьей квартире она жила? Наверняка в твоей. Мне больно это говорить, это всего лишь мои догадки… но она никогда не любила тебя как своего молодого человека.

– Откуда вам об этом знать? Сэл заботилась обо мне! Она единственная, кто оставался рядом со мной, – встрепенулся Гудвин.

– Да? Ну и как часто вы проводили время вместе? По началу может и да. Ночи напролет первые месяцы. После этого она исчезает на день… потом на два… неделю. Вы все реже и реже видитесь. И вот она является только в тех случаях, когда ей некуда пойти. Понимаю, это больно. Но я всего лишь исхожу из многолетнего опыта своей практики. Не забывай, мы все здесь, чтобы докопаться до правды и помочь ближним.

Гудвин оглянулся. Окружающие молча смотрели на него. По их взглядом было видно, как все без исключения сочувствуют ему. Такой добрый и заботливый взгляд, как в детстве, когда мама вытирает с вашей щеки остатки от кремового пирога или мороженного.

– Джек, ты ненавидишь из-за нее. Я помогу тебе от этого избавиться. Видишь ли, ты ненавидел только потому, что этого хотела Сэл. На самом деле ты очень добрый внутри. Если приглядеться повнимательнее, то ты ненавидишь недостатки этого мира. Например, твой поступок на похоронах. Джек, ты очень многое объяснил всем тем людям, которые собрались, чтобы почтить память Джессики. Ты открыл им глаза на правду, которую они не знали. Это добрый поступок… Конечно, ты можешь продолжать захлебываться в своей рвоте после принятия препаратов и продолжать осуждать всех и вся за то, что они делают. У всех свои цели. А там и конец недалеко… Ты всегда можешь встать в противовес «пастухам», вступить в оппозицию или создать что-то свое. Если же не хватит смелости, то постарайся освободиться от всего этого и стань как все. И тогда твоя жизнь станет намного лучше. Готов поспорить, что ты чувствуешь это прямо сейчас.

Отчего-то Джек точно знал, что Джон говорил ему правду. За то короткое время, что они общались, мистер Ливс раскусил этого паренька у всех на глазах, как будто спокойно надрезал консервным ножом тонкую крышку банки из под скандинавской рыбы. Возможно, в этом мире прижились некоторые стандарты этой самой правды. По умолчанию. Все что хорошо – это правда. Все, что помогает людям – это тоже правда. А все что плохо – ложь. Не верьте. Выходит так, что если вороватые госслужащие сажают лиственное дерево на участке, принадлежащем детскому дому – это правда. А когда те же люди закладывают за карман бюджетные деньги – это ложь. Ложь для вас. Этого не было. Вам врут плохие люди.

Естественно, Джеку это не понравилось. Он молча сидел напротив коллег по клубу, которые продолжали смотреть на него. Если сначала он ощутил гнев, то, со временем, слушая, что говорит темнокожий старик с белым платком в кармане, в его сознании зарождалась истина. Мешать гнев с истиной – занятие взрывоопасное.

Гудвин смотрел сквозь Джона, вспоминая своих родителей. Он пытался вспомнить каким был до того, как все началось. Джек скучал по ним. Его дрожащие ладони закрыли лицо. Вскоре послышался стон. Сквозь пальцы поползи маленькие единичные слезы, медленно спускаясь по щетине к основанию шеи. Джек наклонил голову к коленям. Он больше всего в жизни не хотел, чтобы кто-то видел его в таком разбитом состоянии. Никто не любит слабость. Это была грандиозная победа над собой.

Увидев это душещипательное зрелище Фред и Уэсли поднялись со своих стульев и подошли к Джеку. Уэс положил свою большую ладонь на спину Гудвину, а Фред шептал что-то успокаивающее. После них подтянулись и старики. Последним был Джон. Вся могучая кучка собралась поддержать его. Почувствовав рядом с собой присутствие всех этих людей, Джек собрался с силами и поднял голову. Он старался выглядеть спокойным, будто ничего не было, но блестящие красные глаза выдавали его. Он осмотрели каждого члена группы, после чего заговорил.

– …спасибо. Мне уже лучше.

– Да ничего, – усмехнулся Питер, – можешь продолжать. Моя жилетка все стерпит. А вот твоя новая рубашка, боюсь, что нет.

– Кстати, Джек. Круто выглядишь. Чего так разоделся? – пытался перевести тему Фред.

– Ну, – Джек шмыгал носом, – я сегодня иду ужинать с одной знакомой.

– Сэл?

– Нет. Я же сказал, что мы с ней закончили общение.

– Кто же эта таинственная обладательница билета на званый ужин с самим Джеком Гудвином? – у Уэсли горели глаза от любопытства.

– Не знаю, стоит ли вам говорить…

«Не стоит.»

– Вдруг мы тебе что-то посоветуем все вместе? – спросил Фред.

«Черт. А я и правда не знаю, что делать. С рестораном мы решим на месте – это раз. Доберемся на такси – два. Сядем за столик – три. А четыре… Что дальше? Она наверняка до сих пор скорбит. Будет неприятно, если нам весь вечер предстоит болтать о том, какая замечательная была Джессика при жизни. И вообще, это ужин, а не поминки».

– Что вы можете посоветовать?

– Например, как не потратить драгоценное время за ужином попусту.

«Я трачу время впустую с таким же темпом как и алкоголь в барах. Точно! Нужно постараться не напиться.»

– Джек, если я не ошибаюсь, то эта та прелестная девушка-секретарь?

«Откуда он все знает?»

– Вы правы, Джон.

– Просто я видел, как вы разговаривали вчера днем. На мой взгляд она очень хороша собой.

– Вот это новости! – лицо Фреда вытянулось от удивления, – у него вышло охмурить нашу принцессу, которую заточила в башню злая дракониха Смит.

– Да, да, – ликовал Уэсли, – никому до тебя не удавалось сводить ее куда-нибудь. Она всем давала отказы. Я точно знаю! Может, она думает, что ты гей?

Комната снова пропиталась хорошим настроением. Фрэд и Уэсли радовались, предвкушая отличную историю. Шутка понравилась даже старикам – они ее поняли в связи с последними темами из бесед. Джон украдкой улыбнулся на правах лидера, скрывая удовольствие от происходящего.

– Джек, прикид у тебя что надо. Послушай совет старого солдата, познавшего все тонкости любви со многими женщинами. Первый пункт: если она трогает свои волосы руками, кусает губы или еще какие-то странные действия со своим лицом, то знай – все идет по плану. Ей нравится, – взял лидерство Питер

– А если она начнет дергаться, из ее рта полезет пена и она упадет под стол в конвульсиях? – не «слезал» со своего друга Киган.

– Значит, Джек ее сразил наповал. Уймись, Киган, ты просто не можешь стерпеть то, что вчера я обыграл тебя в карты.

– Спасибо, Пи…

– Пункт номер два, – старик перебил Джека, – у тебя должен быть отличный парфюм. Я уверен, что твои соседи по дому знают, где ты работаешь только по одному запаху. Ты пахнешь нами, а мы практически на том свете и вряд ли эта информация может возбудить девушку.

«Какой же все-таки классный этот старик!»

– Питер прав, Джек. Перед тем как будешь уходить, зайди ко мне. Я кое-что тебе покажу, —попросил Джон.

Джек кивнул в знак согласия.

– Пункт третий: ни в коем случае не заказывай на ужин еду, которая содержит много клетчатки. Ну и, соответственно, мексиканскую кухню. От всего этого будет твой живот будет напоминать вакуум для испытания ядерного оружия и, поверь, никакая туалетная вода тебя не спасет. Не спрашивай меня, откуда я все это знаю. Просто делай как я говорю.

– Бедный Питер, так вот почему ты все бобы за ужином отдаешь мне, – продолжал подкалывать своего приятеля Киган.

– Ладно, остановитесь. Давайте скажем Питеру спасибо за советы. Это было очень поучительно, да, Джек? – обратился Джон.

– Конечно, я так и поступлю.

«Я так не поступлю.»

Джек уже и не помнил, что минутами раннее у него случилась небольшая истерика. Лицо приняло свой обычный вид и даже более того, постоянно расплывалось в улыбке. Лишь маленькие красные сосуды на глазах напоминали о тех мгновениях.

– Киган, давай ты что-нибудь посоветуй, – буркнул Питер.

– Непременно, мой несчастный друг. Вот мой тебе совет Джек – шути. Шути так, как будто завтра умирать. Шути по любому случаю, на любые темы, в любом месте. Нет ничего прекраснее женского смеха. И если тебе не суждено с ней быть, то на память ты прихватишь с собой ее улыбку. Поэтому ни в коем случае не молчи.

– У нее протез по колено. Об этом тоже шутить?

– Естественно, – Киган пытался скрыть удивление. У него отлично это получалось, – пошути что-нибудь на тему «А давай устроим свой собственный мини-бар? Ты в своей ноге будешь проносить на работу хороший виски и мы будем его подливать за обедом в кружки старикам. Или какая другая контрабанда…» – шмыгнул носом.

– Как тебе не стыдно, старый шкаф! Девушка – инвалид, а ты еще шутки сочиняешь. Задам же я тебе трепку!

– Не стоит, Питер. Конечно, у нее есть небольшие проблемы. Но, мне кажется, что она к этому нормально относится, – Джон успокоил местного ловеласа.

– Если шутки не действуют, то покажи ей, что у тебя есть деньги. Как охмурить девушку, у которой есть деньги? Докажи ей, что твой пенис исполняет желания. Вот и все, – поставил жирную точку окончательно сбрендивший Киган.

Питер, ругаясь нецензурными выражениями, встал со стула и начал махать руками в сторону своего приятеля. Остаток времени группа провела за тем, чтобы помирить друзей. Они условились на том, что Киган по-дружески отдаст следующую запеканку, что будет в меню Питеру и тот взамен его простит.

После мероприятия к Джеку подошел Фред. Он предложил погладить рубашку Гудвина перед походом на свидание и спросил, хватает ли ему денег. Такой натиск не понравился Джеку. Он дал понять в мягкой форме, что держит все под контролем. К тому же, попросил не распространятся на эту тему с другими и проследить за болтуном Уэсом. Фред заверил, что все сохранит в тайне, если тот обязательно поделится с ним подробностями. Джеку пришлось согласиться.

Джек остался с Джоном прибирать за всеми стулья.

– Почему все сами за собой не могут подвинуть стулья в нужном направлении?

– Ищи в любом моменте выгоду. Пусть и немного, так я коротаю свое время здесь. Меня начинает доставать вечная игра в монополию и сидение в кресле перед телевизором.

– А прогулки? Вы забыли про них.

– Без них мне было бы совсем худо. Кстати, самое время проветриться. Пойдем, мы закончили.

Расставив все стулья на свои изначальные места пара отправилась во двор. Близилось время обеда и старики любили нагулять свой желудок перед приемом пищи. Погода стояла отменная. Солнце подмигивало всем без исключения, выглядывая из-за маленьких туч, которые бесперебойно двигались за горизонт. Они были похожи на многочисленные машины, которые торопятся по автостраде и мешают друг другу набирать скорость. Джон попросил Джека пока не надевать свою рабочую одежду для того, чтобы свести формальности к минимуму. Он, естественно, не отказал ему. Джек ощущал полную поддержку со стороны Джона.

– Давай пройдемся по границам территории.

Маленькая асфальтовая дорога огибала весь периметр владений Олд Дрима. Остальные жильцы расположились рядом с миниатюрный старым фонтаном, от которого отваливались куски цемента. Деревянные лавочки со стальными каркасами оккупировали пожилые дамы. Они садились кучно, пока пожилые кавалеры гордо стояли и как могли развлекали своих принцесс. В этой зоне обычно яблоку было негде упасть, но в этом и заключается вся суть общения пожилых людей. Чем больше персон участвует в беседе, тем моложе они себя ощущают. В такие моменты их опекуны стараются им не мешать и уходят за двор курить сигареты, оставляя кого-то одного следить за порядком. Вряд ли они знают эту истину и исчезают ради стариков. Приятная случайность.

Джон прогуливался без своей шляпы. Его седеющий затылок освещали лучи, прорывающиеся сквозь листву деревьев растущих вдоль забора. От этого он выглядел еще доброжелательнее. Джек разгуливал в своем парадном обличии, отчего по пути сюда словил восторженные возгласы женской половины. Ему начинало нравится внимание. Естественно, Джека и раньше замечали, но это все являлось лишь причиной его пьяных поступков или неудач на работе. Он понимал, что если человек думает о нем хорошо, то его можно перестать опасаться. После того, как он выплеснул все свои эмоции на глазах Фреда и Уэса и после поговорив с одним из них, Джек мог больше не напрягаться в своем общении, как это было раньше. Поделившись с другими своей болью, он сыграл ва-банк и сам еще этого не понимал, получая удовольствие от легкости.

– Как ты думаешь, все то, что ты сказал сегодня на нашем маленьком собрании как-то повлияет на других членов группы?

– В каком смысле?

– Ты признался клиентам своего учреждения, что принимаешь наркотики и часто пьешь. Я напоминаю, что люди здесь далеко не молоды. И неизвестно, что может произойти в их головах сегодня, завтра или еще когда.

Джека спустили с небес. Он вернулся от сладкого к горькому, от белого к черному. Но Джон быстро продолжал.

– Что ты так напрягся? Я ручаюсь за каждого из них. Просто хочу сказать, чтобы ты был осторожен в следующий раз. Вообще всегда. Открывая перед другими свою душу, будь готов, что всегда существует возможность быть заплеванным.

– Хорошо.

– Расскажи мне, какая она?

– Вы имеете ввиду Роуз? Я еще не знаю. Мы редко общаемся с ней, но я уверен…

– Нет, – перебил Джон, – Сэльфия. Какая она?

«Неожиданно».

– Ты что-то начинал говорить про нее в кругу, но тебя перебили.

– …ну как уже я и сказал, Сэльфия ураган в женском обличии. Если она что-то и задумала, то остановит ее только пуля или лезвие ножа.

– Ты же продолжаешь ее любить?

– Я продолжаю ее забывать.

– Дело в том, что если все так, как ты мне про нее рассказываешь и Сэл действительно была важна для тебя, то будь готов бороться за свою свободу и независимость, за свои новые мотивы и цели. Дело в том, что она просто этого так не оставит. Ее власть над тобой терпит крушение и поверь, ей неприятно. Прямо сейчас. Вчера. Завтра. Она думает о тебе постоянно. Я видел ее глаза, тогда на похоронах. Это были глаза голодной волчицы, которая не отцепится от своей добычи без боя.

«Он так складно говорит, что я начинаю по ней скучать… Выкинь ее из головы, Гудвин! Выкинь!»

– Давайте перестанем обсуждать ее.

Джон улыбнулся. Они дошли до главных ворот, дорога через которые вела в город. Джон остановился рядом с ними.

– Раньше, в молодости, я любил выбираться со своей женой в детские дома. У меня была договоренность с одним из директоров местного приюта для сирот, что раз в неделю по выходным мы с женой будем приезжать к мальчикам и девочкам для разговоров по душам. Таким образом я набирался практики и помогал детям. Примерно такая же группа, как и здесь. Только дети постарели. Мы часами разговаривали о всяких интересных вещах. Они делились со мной своими переживаниями, а я как мог помогал и объяснял им некоторые вещи, в то время, как моя жена отводила девочек постарше в отдельную комнату и учила их всяким женским штучкам. Так вот, в моей группе был один паренек. Он всегда молчал на собраниях. Только слушал. После того, как мы заканчивали, наступало время для прогулки. В точности как у нас. Этот мальчик накидывал свою потрепанную уличную обувь и бежал к воротам того заведения. Он останавливался перед ними примерно на этом месте, – Джон указал пальцем на землю, – и продолжал стоять, пока всех не уводили на обед. Я поинтересовался у воспитателей, не замышляет ли паренек побег. Они отвечали, что нет. Это происходило постоянно, поэтому все привыкли. Однажды моя жена долго не могла закончить свой урок, и мне пришлось ее ждать. Я решил выйти на улицу к тому пареньку. Подойдя, я увидел, что он пристально смотрит сквозь решетки ворот. Казалось, что все очевидно. Юноше тринадцать лет и он хочет выбраться из этого места. Я вежливо поинтересовался у него за какой надобностью он здесь стоит. Мальчик ответил, что ему здесь спокойнее. Следующий мой вопрос – хочет ли он выбраться отсюда?

– И что он вам ответил?

– Он сказал мне что-то вроде… «Уважаемый мистер Ливс. Нет, я не хочу жить с другой семьей. Но слоняться по улицам одному мне тоже страшно. Зато у меня есть собственный план. Я задал вопрос насчет его плана. На что он ответил со всей своей детской наивностью: «Я пообещал себе никому не рассказывать, иначе не сбудется».

– И что стало с тем пареньком?

– Того паренька звали Генри Морган. На протяжении всей своей жизни он исправно работал директором частного благотворительного фонда «Ирландские сердца». Его фонд являлся одним из крупнейших в стране. Генри буквально вырывал деньги у своих спонсоров. Ими оказывались как крупнейшие предприниматели страны, так и крупнейшие местные воры. Все шло отлично до тех пор, пока через какое-то время на него стали давить люди из криминального мира. Они захотели организовать воровской общаг в его компании, а также получать процент за покровительство. Генри был против, после чего случилось страшное. Его жену избили у него на глазах. Ему ничего не оставалось, как согласиться с их условиями. Но дело в том, что было уже поздно. Один из ударов пришелся его жене по голове, а именно в височную часть. Сначала, все подумали, что она просто потеряла сознание. Когда Генри оставили с ней наедине, он сразу же проверил ее пульс. Он отсутствовал. На этом все и закончилось. После этого Морган ушел из фонда и долго не мог восстановиться. Он пришел ко мне спустя год после трагедии. Генри обратился за помощью. Ему хотелось знать, как преодолеть эту боль. Как выбраться из всей этой компостной ямы. В итоге у нас вышло. Да, естественно он немного изменился, но это лучше, чем самоубийство. Он стал помогать старикам, заведуя здесь. Я рад, что он нашел в себе силы вернуться.

– Я… немного шокирован вашей историей.

– Я просто хочу знать, могу ли я тебе доверять. Сегодня ты поступил смело, рассказав всем о себе. Я же открыл тебе одну из своих тайну. И надеюсь, что ты ее сохранишь, как и я твою.

– Непременно.

– Как ты думаешь, в чем заключалась его ошибка?

– У него был опасный план. Не стоило втягивать близких людей. Поэтому она погибла. По его вине.

– Да, наверное. Но даже если бы он оставался холостяком, его бы в любом случае заставили переформировать свой фонд под криминальные нужды. Каким-нибудь другим страшным способом. Проблема в том, Джек, что плохих людей в этом мире гораздо больше, чем хороших. И плохие люди находятся в постоянном контакте между с собой, составляя мощный кулак с которым приходится считаться.

– К сожалению…

– Но знаешь, что самое интересное? Что придает мне сил для того, чтобы продолжать жить? Генри до сих пор ходит к этим воротам. Как и в детстве, он стоит и смотрит сквозь все эти решетки и что-то планирует. Он не сдался.

Джек, который ненавидел своего директора все то время, пока знал его, переменил свое мнение.

– История жизни этого человека – история жизни нашей планеты. Мы что-то делаем хорошо, потом приходит человек, который это все ломает, и нам приходится строить заново. И я уверен, что Генри еще не сказал своего последнего слова. Он один из самых добрых людей, которых я встречал на своем пути, – Джон посмотрел на свои часы, – ох ты, время обеда. Пойдем, мне нужно еще успеть зайти к себе.

Джек кивнул головой и пара продолжила шаг. Пример мистера Моргана его окрылял. С Сэльфией он замечал только плохие поступки людей. Негативные действие всех тех, кто портит жизни остальным. И, наверное, благодаря ей он забыл, что на свете существуют хорошие парни. Джек спросил Джона, почему никто не знал о добрых деяниях Моргана.

– Всем плевать. Это неинтересно обществу. Никто не хочет замечать истины пока есть алкоголь, интернет и всяческие антидепрессанты. Детям, как и их родителям, интереснее смотреть в ящик на людей, называющими себя «звездами». Я как-то читал городскую газету. На первой полосе напечатана информация про то, что какой-то знаменитый актер купил своей семье собаку. А на последней, в левом нижнем углу я обнаружил статью о героическом поступке местного регулировщика, который прикрыл школьный автобус от столкновения со спорткаром своей машиной. Он умер.