Текст книги "Влияние"

Глава одиннадцатая

Гудвин проснулся пораньше, чтобы поскорее продолжить ненавидеть этот мир. На часах было девять, а из кухни доносился запах жареного.

– Сэл?

– Нет, я не спалила кухню. Просто я забыла про яйца.

Джек улыбнулся. Сэл была еще дома. Этот факт не мог его не радовать. Тем более, его голова уже практически не болела. Он поднялся с кровати, при этом почувствовав мышечную боль в ногах после той ночи. Затем направился на кухню совершенно голым.

На Сэльфии была надета его рубашка. Джека сводило с ума, когда она носила его вещи, особенно рубашки. Это придавало ей какой-то непонятный шарм. Возможно, мужская сорочка как-то по-особенному подчеркивала ее оголившиеся ноги.

Волосы Сэл высохли и растрепались в разные стороны. Увидев его голым, она потребовала, чтобы он накинул что-нибудь на себя и шел завтракать. Джек развернулся и направился обратно в комнату. Он открыл шкаф с вещами и нашел там черные трико. Надев их, он вернулся к ней и уселся за стол.

– Сэл, у меня есть просьба.

– Гудвин, ты обнаглел?

– Нет вроде…

– Отличное начало утра. Я в последнее время стала похожа на девку на побегушках? Торт закажи, торт забери, просьбу выслушай.

– Извини, но ты бы не смогла сходить со мной на похороны?

Сэл успокоилась. Джек заметил, что ее вдруг заинтересовало это предложение. Ему показалось это странным.

– Я думаю, что могу составить тебе компанию. Люблю черный цвет и халявные закуски.

Джек улыбнулся. Как ни странно, но ему казалось, что жизнь начинает налаживаться. Хотя он не исключал, что это может оказаться радостной иллюзией после секса.

– Ешь, я пойду приведу себя в порядок. Во сколько церемония?

– Двенадцать.

– Где?

– Гласневин.

– Шикарно. Место на этом кладбище стоит как подержанная машина, – Сэл положила на стол тарелку с подгорелой яичницей и парой тостов, – как доешь – бегом в душ и мы выходим. Я умываться.

Спустя час оба были готовы, чтобы отправится на церемонию погребения тела Джессики Кингсли. Джек надел черный свитер с серыми брюками, завершив свой образ все тем же «сексуальным» пальто. Сэл же предпочла черное короткое платье с кожаной курткой и шляпкой. Длина платья Сэл по началу вызывало сомнение у Джека в целесообразности его использования для данного мероприятия, но после пары затрещин от нее он более не мог ей перечить. Гудвин вызвал такси для них. Спустя десять минут машина ждала их у подъезда. Парочка покинула здание.

На протяжении всей поездки Сэл молчала. Джек не знал с чем это связано. Он пару раз попытался завязать с ней разговор, но она не реагировала. Джеку даже показалось, что она скорбит по Джессике, но это было бы из ряда фантастики. В дороге ей захотелось закурить, она даже достала сигарету из своей сумочки, но водитель не позволил. Сэл, к удивлению Гудвина, не ответила тому ничего.

Подъехав к центральному входу, Гудвин расплатился с водителем и они вышли из машины. Солнце ярко освещало этот город мертвых. Сэл пришла в неописуемый восторг, когда обнаружила, что на территории кладбища имеется музей, кафе и сувенирный магазин. А также проводятся экскурсии по местам захоронения великих людей.

– Джек, да это же долбанный Дисней Лэнд на костях.

Гудвин глазами нашел Генри Моргана. Он попросил Сэл подождать его у ворот, пока он узнает что к чему. Она осталась наблюдать за архитектурой склепов издалека.

– Мистер Морган, здравствуйте.

– Здравствуй, Джек. Я встречаю здесь некоторых наших постояльцев. Практически весь дом изъявил желание быть на похоронах у Джессики, но мы не смогли привезти всех. Захватили только тех, с кем она больше общалась.

Морган указал Джеку на автобус, стоящий неподалеку на обочине. В нем Гудвин разглядел знакомых стариков по Олд Дриму. Они спускались из салона на улицу. Большинство женщин плакали, а мужчины утешали своих дам. Оказалось, что в общей сложности приехало около двадцати человек. Среди них Джек заметил мистера Ливса. Тот тоже узнал Джека и направился в его сторону.

– Мистер Морган, мистер Гудвин, мое почтение, – старик пожал руку каждому.

– Здравствуйте, мистер Ливс. Вы и компания хорошо добрались? – поинтересовался Генри.

– Да, все на высшем уровне. Спасибо вам за такую возможность.

– Не за что. Это общая трагедия для нас и мы должны держаться вместе, чтобы пережить ее.

– Соглашусь с вами. Мистер Гудвин, как вы себя чувствуете? Мне рассказали, что вы поскользнулись в душевой вчера?

– Спасибо, мистер Ливс, но я в порядке. Большую боль мне доставила кончина миссис Кингсли, чем эта глупая рана.

– Да. Еще только вчера днем она улыбалась, а сегодня мы ее хороним.

– Друзья, мне нужно отойти. Чтобы решить некоторые вопросы с сыновьями Джессики. Встретимся возле могилы через пятнадцать минут. Сектор J, номер 232.

«Эти два ублюдка, Том и Патрик, здесь…»

– Джек, о чем-то задумался?

– Простите, Джон. На секунду отвлекся. Позвольте мне представить вам мою девушку, Сэльфию Уорнингтон.

Джек окликнул Сэл. Она с недовольным видом подошла к ним.

– Знакомьтесь, Джон. Это Сэльфия – моя возлюбленная.

Девушка с ног до головы осмотрела старика. По ее лицу Джеку стало ясно, что тот очень ее заинтересовал.

– Так откуда вы Джон? Чем занимаетесь?

– Я родился на севере Дублина. Всю жизнь прожил в Ирландии. Работал психологом в свое время. Сейчас доживаю последние дни в Олд Дриме. Там, собственно, я и познакомился с Джеком.

Пока Джон рассказывал краткую историю своей жизни, Сэл, не моргая, осматривала нового чернокожего приятеля Гудвина.

– А вы, столь приятная дама, откуда вы?

– Я тоже… Джек, мне нужно отойти в уборную. Как закончишь трепаться, то забери меня оттуда. Мне не по себе оставаться одной на кладбище, – Сэл ушла. Джек проводил ее взглядом. Он увидел, как она зашла на территорию.

– Да, Джек. Она очень импульсивная. Подозреваю, что вам не приходится скучать.

– Бывает. Сегодня просто она как-то себя странно ведет.

– Хорошо, – Джон нахмурился, – Джек, если захочешь поговорить о смерти Джессики, то мы сможем всегда это обсудить. Я должен присоединиться к своим соседям. Миссис Мерфи не может сдерживать слез второй день. Нужно за ней присмотреть. Увидимся на месте.

– Да, спасибо Джон.

Ливс присоединился к своей группе и вскоре скрылся из виду. Проводив его взглядом, Джек поспешил зайти на территорию кладбища.

Попав сюда, Джек заметил, что весь горизонт был усыпан в высоких католических крестах. Их было настолько много, что он усомнился в том, что сможет за один день обойти их все. Казалось, что распятия торчали из каждого куста. Джек отвел от них свой взгляд и обратился к информационной доске, на которой была изображена карта. Там он обнаружил зону уборных и проследовал в ее направлении.

По пути ему встречали богатые и бедные захоронения, настоящие дворцы и просто пустая земля с деревянными крестами. Джек не понимал, зачем мертвым нужны такие хоромы. Большинство в этом мире уже не верит в традиции, обычаи захоронения и, тем более, в загробный мир. Поэтому на его взгляд это была пустая трата денег, на которые можно было бы сделать что-нибудь на самом деле стоящее. В частности, купить оборудование в местные больницы.

Джек раньше никогда не думал о том, что можно сделать для окружающих. В один момент он заметил, что немного изменился. Эта информация встала у него комом в горле и не давала покоя, неся за собой определенный негатив. Гудвин вспоминал характер Джессики. Ему стало интересно, какой бы она выбрала себе надгробие, или, может быть, склеп. Проанализировав это, Джек пришел к выводу, что она бы хотела, чтобы ее похоронили скромно. Вся загвоздка в том, что мертвецы не имеют права выбора. И завещания их не спасают. Кому какое дела до разлагающегося бесполезного тела.

«Нужно будет в своем завещании указать, чтобы меня похоронили в пряничном гробу, а отпевали белые рэперы».

Джек не заметил, как подошел к общественной зоне. Сэл стояла рядом с одним из био туалетов. Она нервничала.

– Что-то случилось?

– Нет, я просто волнуюсь. Не знаю, что со мной происходит, но это мне явно не по душе.

– Может, ты испугалась этого места? Оно действительно жуткое.

– Я тебя умоляю, не тупи. Возможно, что-то с организмом не так. Скажи мне, тот старик, с которым ты меня познакомил, он кто тебе?

– Просто знакомый с работы. Он там живет. Недавно переехал. Мы с ним иногда болтаем.

– Вот так поворот. Только не говори мне, что ты уже нашел замену новой королеве трупных червей.

– Заткнись! Почему ты не можешь проявить хоть какое-то сочувствие? Мы же на кладбище, а этот чертов ящик находится в сотне метров отсюда.

– Слушай, Гудвин. Я себя плохо чувствую, но у меня есть решение этой проблемы, – Сэл залезла рукой к себе в сумку и достала оттуда маленькую упаковку разноцветных таблеток, – только я хочу, чтобы ты со мной. Слышишь? Мне нужна поддержка.

– Сэл, я не могу. По крайней мере сейчас.

– Сделай это ради меня! Я приперлась сюда по твоей вине. Ты мне должен.

Она распаковала две штуки и засунула себе в рот. Затем впилась ногтями в шею Джека и страстно поцеловала. В процессе соития их губ, Сэл толкнула языком одну из таблеток ему в рот. Осуществив свою хитрость, она отлипла от него.

– Все. Теперь идем смотреть на трупы. J 232, верно?

Джеку стало не по себе. Сэл тащила его за руку, пока тот рассасывал таблетку. По дороге она объяснила ему, что они употребили ЛСД, поэтому эффект может быть самым разным. Вскоре у нее напрочь развязался язык. Она рассказывала о том, как сильно хотела принять участие в мистическом представлении. Пару раз Джек пресекал ее попытки взобраться на склеп и станцевать джигу. Сэл почувствовала прилив сил, в то время как Джек встречал апатию на пороге своего разума. Они мотались из стороны в стороны, схватывая недоуменные взгляды посетителей. У Гудвина временами расплывалась картинка перед глазами. Джек старался изо всех сил контролировать действия Сэл и свое самочувствие. Он крепко сжимал ее ладонь, не отпуская ни на шаг от себя.

Пара чудом добралась до их пункта назначения. На поминках собрались почетные с виду люди. Женщины были одеты в роскошные траурные костюмы. Их толпа напоминала Джеку нелепый конкурс красоты, а это собрание – тематическое дефиле. Только на них берут красивых женщин, с детьми, мужем и естественной красотой. А побеждает в итоге та, у которой самая богатая семья. Джек подумал, что на этой вечеринке не хватало мускулистого накаченного парня, который должен стоять на дресс-коде перед входом.

Гости разбились на небольшие кучки и ожидали приезда катафалка с телом Джессики. К тому времени Сэл немного успокоилась. Она заметила небольшой столик, на котором стояли бокалы с разлитым шампанским. Сэльфия со всей силы потянула Гудвина в направлении алкогольных напитков. Тот не стал ей сопротивляться.

Они стояли друг напротив друга и пытались понять, что происходит. Сэл все еще много болтала. Она плела Джеку, что нет ничего прекраснее, чем секс втроем. Или вчетвером. В общем, чем больше, тем лучше. А потом она принялась обсуждать каждого из присутствующих. Сэльфия довольно точно описала жадный нрав мистера Моргана. После переключилась на какую-то старушку. Она назвала ее лицемерной стервой, зашедшей на огонек ради изысканных закусок и бесплатного пойла. Джек не знал ту даму, поэтому ему было, по большому счету, плевать. Когда настал черед Джона Ливса, Сэл будто выбралась из своего дурмана на свет.

– Посмотри на своего приятеля. На темнокожего старика. Я видела, что вы с ним ладите. Напрасно. Он большой хитрец, Джек. У этого человека много тайн, которые он предпочитает скрывать от остальных. В его навыках анализа людей не приходится сомневаться. Даже сейчас, когда он ведет беседы с теми старыми потаскушками, он смотрит на мир через маску лжи. Держись от него подальше.

Сэл растрачивалась в громких словах, как будто неубедительно играла роль в кино с пафосными диалогами. Гудвин осмотрел Ливса. Очертания старика расплывались у него в голове из-за действия таблетки. Периодически Джек видел тени, которые мелькали повсюду. Ему казалось, что это души закопанных мертвецов. Тени с каждым разом подбирались ближе и ближе к нему.

Вдруг Джек услышал низкий гул. Ужасный скрежет вперемешку с воем хриплого волка с каждой секундой становился все громче. Джек, чуть было, не потерял контроль над собой. Его ощущения обострились до предела. Он вышел на дорогу, чтобы избавиться от этого звука. Но чем больше он паниковал, тем сильнее закладывало его уши.

На дороге Джек увидел огромную черную тень. Именно она издавала тот страшный звук. Тень быстро приближалась. Джек испугался. Ему пришло в голову, что все мертвые души слились воедино и решили забрать его с собой в могилу. Гудвин хотел уже закричать, но сильная рука Сэльфии оттащила его с дороги. Она протерла ему глаза и незаметно для остальных ударила его по щеке.

– Держи себя в руках!

Гудвин очнулся. Он внимательно осмотрел дорогу. За однородность человеческих душ Джек принял подъехавший черный катафалк. Из машины выбрались сыновья Джессики – Том Кингсли и его младший брат Патрик. Тома встречала симпатичная дама, которая, судя по внешности, никак не хотела мириться с тем, что ей уже пошел четвертый десяток. Она аккуратно поцеловала его в щеку, чтобы не смазать свою роскошную красную помаду. Дорогой костюм идеально сидел на Томе. Его ботинки стоили ему порядка двухсот евро. Патрик же, наоборот, был не ухожен. Он выглядел дешево, в отличие от остальных присутствующих здесь лицемерных существ. Можно было предположить, что костюм, который он носил, остался у бедолаги с выпускного класса. Его никто не встречал.

Том подошел к местным рабочим, которые занимаются тем, что изо дня в день раскапывают ямы, после чего спускают туда трупы и закапывают. Работа творческая, ничего не скажешь. По его просьбе, крепкие парни подошли к «карете» и достали оттуда гроб с телом миссис Кингсли. После чего выгрузили его на специальные опоры для того, чтобы остальные могли в последний раз проститься с ней.

Джек снова встретился с Джессикой. Народ становился в очередь для того, чтобы в последний раз поприветствовать эту милую старушку. Колонна медленно двигалась вперед. Каждый останавливался и считал правильным поцеловать Джессику в лоб, тем самым изобразив сочувствие. Джек не мог терпеть всех этих людей, поэтому они с Сэл остались в стороне.

Прощание затягивалось. Гудвин с каждой секундой терял терпение. Сэл держала его за руку и еле могла устоять на месте.

– Сэл, зачем они открыли крышку? Им и вправду хочется увидеть ее мертвое, синее, бездыханное тело? Черт побери, мы же не на аукционе, ну, в самом деле! Всем им действительно хочется запомнить ее такой, да?

– Бедняга Джеки. Это же часть шоу. Ты думаешь, что кто-нибудь пришел бы на данное мероприятие, если бы им сказали, что гроб будет закрытым? Или… кхм… «Дорогие родственники! Завтра в двенадцать часов мы ждем вас, чтобы всем вместе развеять прах по ветру нашей любимой миссис Икс»? Пф… Нужен экшн, малыш. Люди требуют зрелищ. Смотри на того парня, – Сэл ткнула пальцем в мужчину двадцати пяти лет, – даю сотню, что он видит покойника впервые. Даю две сотни, что он видел ее при жизни всего пару раз, но все равно пришел ради аттракциона, – Сэл начала икать, – к тому же, я уверенна, что это еще не самое интересное на сегодня.

Гудвин осмотрел Сэльфию. Ему не понравилась ее теория. Она качалась из стороны в сторону и весело всхлипывала от икоты. Джек снова отвел ее к столику, чтобы та могла промочить горло. По пути Гудвин краем глаза заметил, что Джон склонился над телом миссис Кингсли и поцеловал ее в лоб. Его действия показались ему правдоподобными, в отличие от остальных. Спустя какое-то время настал черед сыновей старушки. Том выглядел уравновешенно. Он укутал белоснежным тонким покрывалом свою мать без доли каких-либо эмоций и, как и все, поцеловал ее на прощание. Джек подумал, что старик Ливс больше походил на роль ее сына, чем Том. Последним оставался Патрик. Тот сильно нервничал, как будто не знал, что нужно делать в такой ситуации. Он посмотрел на свою мать. Неуверенным движением Патрик провел рукой по ее волосам и что-то пробормотал себе под нос, после чего встал рядом с Томом. Две женщины ревели взахлеб, будто соревнуясь друг с другом, а мужчины постарше стояли с серьезными лицами и утешали дам. А эти двое выглядели так, как будто случайно оказались на похоронах.

Гудвин больше всего сейчас ненавидел братьев. Он наблюдал, как Том дал указание рабочим поднести гроб к аккуратно выкопанной яме. После чего пригласил к трибуне незаинтересованного священника, все это время стоящего в стороне. Седой мужчина держал в руках Библию и посматривал на свои дорогие часы. Гости уселись по сторонам, приготовившись слушать молитвы. Джек и Сэл расположились в первом ряду неподалеку от сыновей Кингсли. Джек не сводил с них глаз.

– Уважаемые гости! С грустью смотрит весь наш приход на могилу человека, со смертью которого мы потеряли не только мать и духовного наставника для своих сыновей, но, как это было доказано целой вереницей лет, верного друга для всех нас. Усопшая, благодаря общительности и приветливости своего характера, а также чистоте своих помыслов, была любима многими, да это и это неудивительно, если принять во внимание, что она и в убогой лачуге бедняка, и в пышных покоях богача смягчала страдания и утоляла наши печали. Ее утешительное слово, добрый совет часто поддерживали пошатнувшуюся надежду в каждом из нас…

Джек услышал только эти слова. Дальше пошли молитвы. Он не мог разобрать, что несет тот старик, и какой имеют смысл эти заклинания. Гудвин считал церковь местом, где пожилые люди могли проводить свой досуг на выходных, не более. Это как кружок по интересам. Немногим отличается от лото.

Сэл становилось хуже. Ей никак не удавалось остановить свою икоту. Иногда она издавала звук так громко, что рядом сидящие старушки начинали тыкать в нее пальцем. Еще немного и они сожгли бы ее на костре – обстановка располагала. Джек же продолжал смотреть в сторону Тома и Патрика. Эти два мерзавца первые пару минут слушали заранее заготовленный текст священника. Потом старший Кингсли просто уткнулся в свой мобильный, а Патрик, видимо от стыда, уставился на свои коричневые лакированные туфли. Гудвин прищурился. Солнце показалось из-за туч, и тени, которых Джек до этого принимал за призраков, постепенно растворились. Остались только черные людские души в дряхлой оболочке, ничем не отличающиеся друг от друга.

Солнце осветило гроб с Джессикой. Ящик блестел. Джеку показалось, что миссис Кингсли улыбается. Ливс, Морган и все остальные внимательно слушали ведущего мероприятия в ожидании его завершения.

– Кто-нибудь желает сказать несколько слов об усопшей?

– Я.

Том отвлекся от своего телефона и встал на место священника. Он положил руку в карман и достал оттуда сверток. Развернув его, Том положил лист перед собой и принялся читать.

– Во-первых, мне хочется поблагодарить всех за то, что вы сюда пришли. Я преклоняю перед вами свою голову за то, что в какой-то мере каждый из вас принял участие в жизни моей матери. Кто-то являлся ей настоящим другом, а кто-то знал ее всего лишь несколько дней, но уже вполне смог оценить ее добрую душу. Моя мама была великой женщиной. Да, она не сделала ничего столь выдающегося для общества, но та энергия, которая царила в ней, та смесь доброты и надежды, которая позволяла ее близким жить и не терять уверенности в себе. Поэтому вас здесь сегодня так много. Каждому она передала частичку себя. Я надеюсь, что вы никогда не забудете ее. Моя мать, Джессика Кингсли, не умерла. Она продолжает жить в моем сердце, и надеюсь, что и в ваших. Спасибо.

Народ захлопал. Джек сидел в недоумении. Все то, что сказал тот парень – все было ложью. За исключением качеств Джессики. Он посмотрел по сторонам. Судя по лицам людей, их тронула эта омерзительная речь. Гудвин ненавидел их всех.

– Кто-нибудь еще хочет что-нибудь сказать? – произнес священник.

Джек встретился глазами с Джоном. Старик отрицательно помотал головой. Но Гудвин все уже давно решил.

– Я.

Гудвин поднялся со своего места. Взоры окружающих, в том числе и Тома, резко нацелились в его сторону. Он знал Джека. Они пару раз общались, когда тот изредка приезжал навестить свою мать. Старший Кингсли выглядел напряженным. Сэльфия, напротив, пришла в восторг. Ее икота перестала доставлять дискомфорт. Она знала возможности Джека и не могла дождаться представления.

Джек спокойно встал по правую сторону священника. Таблетки, принятые им недавно, придавали ему уверенности, заглушая страх выступления перед толпой. Гудвин не знал, как и что именно говорить. Он никогда не произносил речи, но сейчас его это волновало меньше всего. Он вышел сюда, чтобы стереть в порошок Тома Кингсли.

– Когда вы узнаете о смерти близкого вам человека, вы не понимаете, что происходит. Вы глупо переспрашиваете: «Как умер? Серьёзно?». Ужасно звучит, не правда ли? Вы просто не готовы к такой информации. Вам нужно несколько минут, чтобы прийти в себя. После пяти минут начинается опустошение. Некоторые плачут, некоторые уходят в себя. Начинаешь сразу вспоминать приятные моменты с этим человеком, события. Я же увидел миссис Кингсли в петле. У меня не было времени, чтобы подготовится к этому, – Джек докладывал уверенно. Следующая стадия – раскаяние. Люди начинают жалеть, что мало проводили времени вместе с покойным. Я не жалею. Мы с Джессикой виделись каждый день, проводя большое количество времени вместе, в отличие от ее сыновей, которые даже не могут в последний день сосредоточиться только на ней. Если бы Том или Патрик больше уделяли времени своей матери, то тогда наверняка знали, что она не была католичкой. Она даже не молилась, потому что бог не слышал ее, как и ее сыновья. Том и Патрик приезжали к своей матери раз в месяц. Бедная миссис Кингсли, как и любая мать, дожидалась их, каждый день зачеркивая числа в календаре. Время, время, время… когда люди стареют, то осознают самую важную вещь – ни любовь, ни деньги, ни Бог главное в этой жизни. Время всему голова. Оно управляет человеческими судьбами. И это время она больше всего хотела проводить со своей семьей – семьей, которая сослала ее в приют как больную собаку. Перед тем, как она повесилась, у нее была истерика. Миссис Кингсли рыдала у себя на кровати. Она говорила, что осталась одна. Джессика больше не чувствовала, что у нее есть сыновья. Раз в месяц к ней приезжали незнакомцы.

Джек горел. Его ноги подкашивались. Окружающие сидели в недоумении. Том вот-вот был готов сорваться с места и прикрыть рот Джеку, но что-то его останавливало. Сэльфия улыбалась во весь рот. Мистер Морган и Ливс заметно переживали за Джека. Генри даже привстал, но Джек быстро осадил его.

– Не спешите мистер Морган. Я уже заканчиваю. Вернемся к хронологии. Так вот финиш у всех проходит по-разному: кто-то забывает о покойном, кого-то эта смерть мотивирует, и лишь маленькое число людей уже больше никогда не будут прежними. Она умерла. Вчера я ей желал спокойных снов, а сегодня она без движений лежит перед собравшейся толпой зевак. Парочка лжецов в виде ее сыновей, наконец-то сбросившие ответственность со своих плеч, выглядят фальшиво. Посмотрите на них. Разве вы не видите плохо играющих актеров? Если честно, то я не думал, что опять переживу такой день. Я знал, что близкие будут умирать. Но я представлял себе это по-другому. В моей голове сейчас абсолютная пустота. Я практически не чувствую свое тело. Как будто оно из воздуха. Если бы была возможность взлететь на небо по ветру вслед за ее прекрасной душой подальше от всех вас, двуличных мерзавцев, то я бы воспользовался этой возможностью. Вот, что именно вы должны ощущать сейчас. Я ненавижу всех вас! Ваши слезы – настоящий театр. Сраные козлы! Горите в аду, если он существует…

Гудвин так увлекся, что не заметил летящий кулак ему в лицо. Это был Том. Он все-таки не выдержал и набрался смелости, чтобы заткнуть докладчика. Джек пропустил один удар, второй… Пока его избивали, он слышал крики женщин. Он слышал, как матерится Сэл, которую не подпускает к нему какой-то мужчина.

Наконец Тома оттащили Джон с Генри. Они вывернули ему руки и уложили на траву. Джек, освободившись от давления, резко вскочил и устремился вызволять Сэл. Местные «миротворцы» не поспевали за ним. Он дернул за плечо обидчика его девушки. Им оказался Патрик Кингсли. Тут же Гудвин превратился в яростного берсеркера. Он накинулся с кулаками на Патрика, который был больше него в два раза, с одним желанием – отомстить. Пара ударов попали точно в голову, но младший из сыновей Кингсли будто не заметил их. Патрик плакал. Он позволял Джеку себя бить. Через мгновенье они оказались на траве. Джек сидел на Патрике, будто ковбой на родео. Он продолжал сыпать ударами. Его слезы смешивались с кровью и скатывались на зеленую траву. Гудвин продолжал бить. Но через мгновенье что-то заставило его остановиться. Он пришел в себя. Заметив, что Патрик не сопротивляется, Гудвин замешкался. Младший брат смотрел на Джека заплывшими глазами, которые все понимали. Это были глаза раскаявшегося человека. Мужчины молча смотрели друг на друга, тяжело дыша.

В тот же момент на церемонии появилась местная охрана. Они оттащили Джека от Патрика. Вслед за ним скрутили Сэл. Она была не намерена сдаваться без боя. Охрана отвела их к себе в офис. За ними проследовали Ливс и Морган.

Через полчаса Джек уже не был таким энергичным. Он скромно сидел в углу офиса кладбища «Гласневин», и ядовитым взглядом таращился на окружающих. Вокруг него толпился народ. Джек смутно мог разглядеть орущего Тома Кингсли. Этот парень был вне себя от злости из-за проигранного его братом боксерского раунда. Он кричал на мистера Моргана, угрожал ему полицией и судом. Управляющий домом престарелых его всячески успокаивал. Морган, как грамотный управленец, все четко разложил Тому по полочкам, выставив неоспоримые факты. Он встал на защиту Гудвина. Если бы Том вел себя сдержаннее, то ничего этого бы не произошло. Рядом с ними стояли незнакомые Джеку люди с похорон. Джон Ливс сидел на кресле, протирая младшему Кингсли лицо. Гудвин присмотрелся. Лицо Патрика украшали фиолетовые гематомы, блестевшие от спирта. Сам он выглядел спокойным. Джек оглянулся по сторонам, в надежде найти Сэл, но она отсутствовала. Гудвин решил, что девка как всегда улизнула, но не был в этом до конца уверен.

Крики стихали. Спорящие переходили на пониженные тона, постепенно остывая. Спустя некоторое время Патрик поблагодарил старика Джона и подошел к брату. Он что-то сказал ему на ухо, после чего Том окончательно успокоился.

– Как же я рад, что никогда больше не увижу твою тощую рожу, – прошипел Том в лицо Джеку. После он направился вместе с Патриком к выходу, – и вашу рожу тоже, Морган.

– Взаимно, Том, – вежливо ответил Генри.

Комната опустела. В ней остались только Гудвин с Морганом и Ливсом.

– Джек, что с тобой происходит? – спросил Морган, – надеюсь ты понимаешь, что недопустимо избивать людей на похоронах?

– Я прошу прощения, мистер Морган, – Гудвин старался скрывать свое поганое состояние, – просто этот…

– Не нужно сейчас рассуждать об этой ситуации, – оборвал его речь Джон, – наш друг сейчас в состоянии аффекта, поэтому нам лучше поговорить о случившемся позднее. Конечно же, с вашего позволения, мистер Морган.

– Хорошо, мистер Ливс. Гудвину требуется отдых. Я снова предоставляю тебе небольшой отпуск. До конца недели ты должен привести себя и свои мысли в порядок. В следующий понедельник зайдешь ко мне в офис.

Джек ничего не ответил. Ему было не до разговоров. В его голове царила болезненная аномалия, которая сжигала клетки его мозга одну за другой. По крайней мере так он себе представлял головную боль, насмотревшись научных программ по телевизору в ночные смены на работе. Джек всегда удивлялся, что полезную информацию телевизионщики дают ночью, а днем крутят сериалы для стариков и неудовлетворенных домохозяек.

– Мне нужно идти. Мистер Ливс, Джек, – оглянулся по сторонам мистер Морган, – с вашего позволения я откланяюсь.

– Да, я тоже, мистер Морган, – заявил Ливс, – мне нужно еще кое-что обсудить с вами по дороге.

– Как вам будет угодно.

– До свидания, Джек, – кивнул вниз головой Джон в сторону Гудвина, затем оба скрылись за деревянной дверью комнаты.

Джек остался удивленным поведением своего начальника. В любой другой день за меньшие недоразумения мистер Морган вызвал бы его к себе на ковер для обстоятельной беседы и обязательно оштрафовал. Некоторых в Олд Дриме увольняли за пятиминутные опоздания и неопрятный вид, не говоря уже о сегодняшнем спектакле. Но то, с каким терпением он вел беседы с братьями Кингсли, Джоном и самим Гудвином, заставляло задуматься о порядочности мистера Моргана. По крайней мере, Джек открыл для себя своего начальника с другой стороны, более человеческой. Гудвину даже стало стыдно за то, что мистер Морган краснел перед этим лицедеем Томом, пока тот орал на него, оскорбляя и унижая перед стариком Ливсом, его клиентом.

Гудвин вытирал лицо платком, который дал ему Джон, в тот момент, когда в комнату зашел один из гробокопателей кладбища. Он выглядел пухлым, но мощным. На его теле без труда можно было найти пару кусков грязи и слепить из них Эйфелеву башню. Своими пожелтевшими зубами он жевал сухой стебель травы.

– Давай выметайся отсюда, герой. Нечего тебе здесь рассиживаться.

Джек немного напрягся, но не подал виду, продолжая сидеть, оттирая кровь с лица.

– Ты там оглох, пока тебя избивали? Могу предложить тебе тампон, моя сладкая. Прочистишь им свои уши.

– Каково это? Изо дня в день закапывать людей? – не поднимая головы произнес Джек.

– Ты меня не слышал? Мне что, пойти и приготовить яму для тебя?

– Наверное, твоя мать гордится тобой, – спокойно отвечал Гудвин, – ее сын получает копейки за то, что рыхлит землю для больших экземпляров отмерших тканей. А потом напивается с такими же неудачниками в самых дешевых барах города, трахая при этом грязных, жирных шлюх, как и он сам, – Джек поднял голову и уставился на громилу, – так что ты можешь мне сделать?

– Ты мертвец!

Мужчина замахнулся правой рукой и быстро направился в сторону Джека. Гудвин не сводил с него глаз, пока он тот подошел достаточно близко для удара. Джек закрыл глаза. Он ощутил неподдельный страх. Его тело дрожало в предвкушении неутолимой боли, которая должна была вот-вот обрушиться на каждое его нервное окончание. Джек приветствовал испуг. Джек приветствовал боль. Он отворил для них ворота своей души, дав доступ ко всему тому, что у него есть. Таким образом ему хотелось навсегда избавиться от этих чувств. Джек решил, что насладившись сполна этими ощущениями, в дальнейшем он сможет попросту не замечать таких вещей. По крайней мере будет уже не так тяжело переживать некоторые моменты.