Текст книги "Влияние"

Джеку нужен был мистер Ливс, темнокожий старик, тот что заселился вчера утром. Он долго не мог найти его своим взглядом, пока не посмотрел на самый дальний столик, что стоял в углу. Джон сидел в одиночестве с коробкой в руках. На нем была надета синяя клетчатая рубашка. Из кармана на груди все также торчал белый платок. На ногах сидели строгие темно-коричневые трико. Обут Джон был в местные тапки с символикой заведения.

Джек направился к нему. По пути он аккуратно протискивался средь многочисленных игральных столиков. Джон заметил, что парень направляется к нему. Он застегнул верхнюю пуговицу на рубашке и поправил платок. Джеку показалось это странным.

– Доброе утро, – аристократичным голосом поприветствовал его Джон.

– Здравствуйте, мистер Ливс. Меня зовут Джек Гудвин. Я к вам с посланием от Джесси… миссис Кингсли. Она просила передать, что пока что не может присоединиться к вам.

– Правда? У нее что-то случилось?

– Ничего страшного, просто живот прихватило, – Джек соврал, не моргнув.

– Вот беда. Может ей что-нибудь нужно?

– Нет. Доктор ей уже выдал таблетки. Она сейчас лежит у себя. Поэтому как ей станет лучше, то она сразу постарается найти вас.

– Спасибо за уведомление, – Джон немного опустил голову вниз.

– До новых встреч, мистер Ливс…

– Погоди секунду, – Джон достал очки из кармана и стал протирать их платком, – не хочешь ли ты составить мне компанию? Сыграем партию?

– В следующий раз обязательно.

Тут в гостиную вошла Оливия. Джек мог почувствовать ее присутствие даже развернутым спиной к двери. Все дело было в ее жутких духах. Она не жалела на себя парфюм, поэтому запах всегда шел впереди нее. Джек пригнулся, спрятавшись за спинами сидящих стариков.

– У тебя проблемы, Джек? – Джон хитро прищурился.

– Нет, все в порядке, мистер Ливс. Я передумал. У нас есть время сыграть одну партию в монополию.

– Это замечательно. Присоединяйся.

Джек развернул стул и сел спиной двери. Его было трудно заметить, так как стол располагался в углу. Джон поправил карточки, после чего достал из пакетика фишки с кубиком.

– Какой цвет выбираешь, Джек?

– Не принципиально.

– Хорошо. Твоя синяя – моя красная.

Джон поставил фишки на стартовое поле. Джек все еще пытался исключить возможность своего рассекречивания, периодически нагибаясь и оборачиваясь назад. Оливии в тот момент уже не было рядом, но Гудвин был очень осторожен.

– Так что случилось? Почему ты прячешься от управляющей? Первый ход за тобой.

– Долго рассказывать, мистер Ливс, – Джек кинул кубики и стал двигать фишку.

– У нас с тобой целая партия впереди. Должны же мы о чем-то вести диалог?

– Хорошо, – Джек согласился без энтузиазма, – дело в том, что завтра у миссис Кингсли день рождения. Планируется небольшая вечеринка в ее честь.

– Вот это сюрприз. Как неожиданно. Я даже и не подозревал о чем-то подобном. Больше всего мне неприятно осознавать, что я не приготовил ей подарок.

– Вы здесь недавно, поэтому не стоит винить себя.

– Да, ты наверное прав, хотя у меня еще есть время. Продолжай.

– Оливия поручила мне закупить праздничную атрибутику по этому случаю. А также достать торт.

– Ты не справился?

– Наполовину. Мишуру с гирляндами и колпаками я купил. Но вот торт… Я поручил решить этот вопрос своей… девушке.

– Ты ее стесняешься?

– Нет, просто не привык обсуждать ее с другими.

– Так в чем проблема?

– Да собственно ни в чем…

– Джек, помню, была у меня одна подруга. Звали ее Розмари. Так вот, я боялся выйти с ней даже на двор. Когда мы шли по улице, то я постоянно пытался скрывать свое лицо на тот случай, если неподалеку появятся знакомые. Прям как ты минуту назад прятался от заведующей, – Джон кинул кубики, – а знаешь почему? У нее был гигантский нос. Просто огромный! Самый большой нос в мире. Мне тогда было двадцать три, я все еще зависел от мнения окружающих. Все над ней смеялись, даже всякие уродцы пуще нее не испытывали к ней жалости.

– Так почему вы с ней встречались?

– Потому что мне с ней было хорошо. Комфортно. Мы полностью понимали друг друга. Мы могли днями напролет обсуждать классическую литературу, музыку, кинематограф. Я чувствовал, что это был мой человек. Но в тот же момент я стеснялся ее. Про нас никто не знал, представляешь? Я бы мог стать отличным шпионом. Из меня никто не мог вытащить информацию о Розмари. Спустя какое-то время я понял, что больше не стесняюсь ее.

– И тогда вы явили ее миру?

– Нет. И знаешь почему?

– Почему?

– Потому что я стал параноиком. Я испугался, что ее могут забрать у меня. Могут ее оскорбить. Сделать неприятное. Я превратился в цепного пса, который чуть что сразу начинал бросаться на людей.

– Но причем здесь Сэл?

– Ее зовут Сэльфия? Довольно редкое имя.

– Вы не ответили на вопрос.

– Извини, где мои манеры. При том, Джек, что я не собираюсь забрать ее у тебя. Ты не боишься потерять ее, нет – ты боишься остаться один.

– Мистер Ливс, вы делаете очень много поспешных выводов для второй нашей беседы.

– Видишь ли Джек, я психолог. Всю жизнь проработал в центре Дублина. У меня был свой офис, клиенты. Даже есть парочка научных работ.

– Почему вы заранее не сказали, что вы профессиональный промыватель мозгов?

– А ты не спрашивал. Это твое упущение, а не мое. Так что там с Сэл, Джек?

Джек пристально посмотрел в глаза Джону.

– Я никогда раньше не просил сделать ее что-нибудь для меня.

– Ты ей не доверяешь?

– Не знаю. Это неважно. Мой ход.

Джек не рассчитав силу, бросил кубики об стол. Они отскочили в грудь мистеру Ливсу.

– Извините.

– Все хорошо, Джек. Ты любишь ее?

– Я больше не хочу об этом говорить. Если мне понадобится психолог, то я вас найду.

– А если тебе понадобится друг?

– У меня есть друзья.

Джон усмехнулся. Джек заметил, что он ему не поверил.

– Я здесь проведу остаток своей жизни Джек. Поэтому я стараюсь найти контакт с окружающими. Это вполне нормально. Я не навязываюсь. Если тебе не понравилось, что я работал психологом, то позволь я буду вести с тобой разговоры как простой смертный?

– Вы и так простой смертный, мистер Ливс.

– Неплохо, Джек, неплохо. Так вот если возвращаться к твоей возлюбленной. Пойми, Джек. Когда ты встречаешь ту девушку, которая меняет твое сознание, возвышает тебя до небес, растворяет все твои переживания и обнуляет твои достижения – знай, ты по уши в дерьме. В дерьме под названием влюбленность. В такие моменты ты не чувствуешь рук, твое лицо расплывается в самой идиотской улыбке за всю твою насыщенную жизнь, и самый главный симптом – ты начинаешь нести бред. В таком состоянии твой разум отдает концы. Ты беззащитен. Ты больше не решаешь. Решает она, твой новый идеальный хозяин. Она играет тобой в настольную игру, в которой бросаются кости, – Джон кинул кубики на стол, —после чего она своими хрупкими пальцами двигает твою фигурку. Тебе повезло, если она выкидывает шестерки и направляет тебя на базу взаимности. Но если она выкидывает двойки, двигает тебя на любые клетки с предлогом/приставкой «не», то будь готов стать другим. Хуже, чем раньше. Из дерьма хорошие парни не выбираются.

«А он неплох»

– Мистер Ливс, речь достойная аплодисментов, но это не ваш уровень. Вы же доктор, ей богу. – Джек старался не показывать Джону свою возникающую симпатию.

– Я уже не доктор. Моя крыша, как и у остальных присутствующих здесь, давно уже едет в собственном направлении. Скажи мне, ты упомянул бога. Зачем?

– Не знаю. Привычка, в какой-то степени.

– Ты веришь в Бога?

– Нет.

– Почему? Ты читал Библию?

– Да, примерно пять лет назад. Мне пришлось, отец заставил. После чего он умер. Но это неважно. Отец считал, что это поможет мне стать лучше. По мнению Библии, рабство, крепостничество и тому подобное – это нормально, это по законам Божьим. Ибо когда европейцы придумали рабство, то они считали это нормальным. Это есть в Библии, мистер Ливс. Все это написали эти люди, все эти так называемые правила жизни, которые потом сами же и запороли. Джон, это гребаный своеобразный шоу-бизнес той эпохи. Возможно, когда-то давно все было не так испорчено, но сейчас так пошло, что противно. Все это настолько продажно, но в любом случае религия и вера это абсолютно разные вещи. Вера – истина каждого человека, их слепящий артефакт. Я не обрел веру. Тем более я никогда не поверю в конкретную религию, с ее пафосом и жаждой власти. Это хуже политики – промывание мозгов на почве благодетели. Вы видели этих представителей Всевышнего? В наше время Иисуса бы упекли в тюрьму, как бомжа без документов. А между тем, одинокая старушка каждый день приходит в церковь и просит у бога немного хлеба для себя и ее внуков. Танец мужчин в рясах на костях простых смертных – самая могущественная система управления людьми, какую когда-либо видел этот мир. А священные писания – самые успешные романы в истории.

– Джек, я уважаю твое мнение о религии. Но твоя позиция в вопросе человечества… Я вижу, как ты ненавидишь каждого человека в мире. Да, мы медленно превращаемся… в скверну, мы ужасно испорчены. Но посмотри на это с другой стороны. Ты привык акцентировать внимание на отрицательных качествах каждого из нас. Так вот с этой другой стороны, человечество удивительное. В хорошем смысле. В нас есть все: плохое и хорошее. Это же прекрасно, ты не находишь? Я не знаю, каким будет наше будущее, но я знаю, что безумно люблю это все. Весь этот мир и людей. Может и неважно, кто его придумал нас, планету, вселенную. Может нас и не существует. Но посмотри на себя. Или на меня. Мы потрясающие, Джек. Это же невероятно, что клетки, когда-то столкнувшиеся в наших матерях, сделали нас именно такими. Какие мы есть. И мы сейчас сидим с тобой и можем об этом все рассуждать.

– Только счастливые люди, то бишь оптимисты могут говорить, что счастье окружает нас, и только реалисты могут посылать их к черту.

– Так ты думаешь, что я счастлив? Джек, я одинокий атеист, который всю жизнь копался в людях. Всех моих друзей забрал Создатель, а меня оставил мучатся здесь.

– Но если вы атеист, то почему вы верите в создателя?

– Я не верю в Библию, Джек, не верю в любую другую религию. Но я верю в Создателя. Если не он приложил руку к нашему происхождению, то в таком случае – человечество просто ошибка природы, которая своими действиями убивает Землю.

Джек замолчал. Игра у них явно не клеилась. Гудвин просто бросал кости и двигал фишку вперед, не приобретая активы на полях. Джон был вежлив, поэтому поступал точно также. Джеку начинал все больше и больше нравится этот темнокожий старик. Он отдал ему должное – только Сэльфии удавалось выводить его на откровенный разговор, тем более на такие глобальные темы. Единственное, что напрягало Джека – Джон психолог.

Джек потер шею и поблагодарил Джона за игру.

– Смотри, похоже, миссис Кинглси стало лучше.

Гудвин обернулся. На пороге гостиной стояла обновленная жизнерадостная Джессика Кингсли. Она не оставляла своим внешним видом шансов даже на самое малейшее подозрение в ее недавней депрессии. Джессика была волшебницей в плане перевоплощений. И это касалось не только внешнего вида. Она также была прекрасной актрисой. Лучшей в Олд Дриме. Иногда старики устраивали фестиваль спектаклей, к которым готовились месяцами. На прошлом Джессика получила первое приз за женскую роль. Она прекрасно вжилась в роль Лолиты в одноименной постановке по роману Набокова. Джессика, завидев Гудвина, улыбнулась и подошла к их с Джоном столу.

– Прошу прощения, Джон, – она положила руку ему на плечо – мне очень жаль, что я не смогла выполнить свое обещание.

– Что вы, Джессика, перестаньте. Ваше здоровье куда важнее для нас, чем какая-то игра, – Джон встал со стула. Гудвин последовал его примеру, – Джек рассказал, что вы почувствовали боли в животе. Сейчас все хорошо?

Джессика оглянулась на Гудвина. Джек никак не отреагировал. Ему показалось, что Джон раскусил их ложь.

– Да, возможно я съела на завтрак что-то не то. Может, фрукты в каше перележали на кухне и испортились. Не могу знать точно.

– Это и неважно. Главное, что с вами все в порядке.

– Вы очень обходительны, Джон. В любом случае мы с вами можем сыграть, когда вы с Джеком закончите партию.

– Мы уже закончили, миссис Кингсли. Поэтому садитесь на мое место. Мне нужно отойти по делам.

– Как скажешь, Джеки.

Джек выдвинул стул и помог старушке сесть за стол. После он крепко пожал руку Джону и ещё разпоблагодарил его за игру.

– Я надеюсь, Джек, что мы с тобой не в последний раз разыграли партию.

– Я тоже, мистер Ливс.

Джек поспешил удалиться. Он по своей привычке направился выкурить сигарету на задний двор. По пути он думал над словами Джона. Ему понравилось, что это этот старик отличался от других жителей своим гибким мышлением. Возможно, это было из-за его образования, но в любом случае Джек находил в Джоне что-то сумасшедшее, из ряда вон выходящее. Ему было интересно послушать его теории происхождения мира, его отношение к религии, человечеству. Джек прежде ни с кем не разговаривал на столь интимные темы, поэтому услышать что-то кроме брюзжания Сэл, было интересно.

Выйдя на задний двор, Джек наткнулся на парочку ссорящихся санитаров. Дождь к тому времени закончился. Джек увидел, как Флинна зажимает здоровый кабан, которого звали Брэд Купер. Брэд занимался в местном тренажерном зале и съедал по две курицы в день. Рядом столпились их коллеги. Джек поджег сигарету и стал подслушивать их разборки.

– Ты здесь у нас новичок, поэтому тебе следует пройти обряд посвящения. Все его проходили, Флинн. Не будь женщиной.

– Какой к черту обряд? Я не буду себя марать в этой грязи. Мы с вами не в студенческом кампусе.

Напротив ступеней расположилась огромная лужа, а вокруг нее скомканная промокшая почва.

– Нет, Флинн. Это традиция и ее нужно соблюдать, – Брэд не любил, когда ему перечат.

– Я лучше навещу сегодня вечером твою маму, чем почувствую себя свиньей, Брэд, – Джек отдал должное этому смелому парнишке.

Брэд ударил Флинна кулаком в живот. Паренек моментально согнулся. Джек прекрасно знал, что никакой традиции не существовало. Брэд просто любил издеваться над людьми просто из-за того, что чувствовал свое физическое превосходство над остальными. Гудвину пришлась не по нраву такая ситуация, хотя еще совсем недавно, он сам запугивал этого паренька на том же месте. Гудвин посчитал себя виноватым и решил заступиться за Флинна.

– Эй, Брэд. Оставьте парня в покое, – Джек бросил бычок и затушил его ботинком. Гудвин почувствовал себя крутым парнем. Он медленно стал спускаться по ступеням. Его глаза пристально смотрели на Брэда, пытаясь оказать психологическое воздействие. Остальные замолчали и уставились на него. Джек был уверен в своем успехе, особенно после того разговора с мистером Ливсом. После обсуждая глобальных проблем человечества трудно возвращаться в реальность и начинать придавать соответствующее значение всяким мелочам.

На последней ступени нога Гудвина неожиданно проскользила из-за воды, скопившейся на ней. Джек пошатнулся вперед. Он не смог удержать равновесие и с ускорением полетел вниз, в ту самую лужу грязи, в которой Брэд желал лицезреть Флинна. Раздался громкий смех. Джек поднял свое лицо из грязи, выставил руки и поспешно поднялся. Джек посмотрел на них. Они давились от смеха. Даже Флинн, который корчился от боли, не смог удержаться и смеялся, немного постанывая.

Брэд подошел к Джеку.

– Ну, парни, я думаю, мы с вами увидели все, что хотели сегодня. Расходимся. Спасибо, Гудвин, увидимся, – Брэд смеялся своим противным голосом, заражая им остальную компанию.

После стадо проследовало за Брэдом назад в помещение. Джек и Флинн остались наедине. Гудвин стоял с ног до головы сырой, в грязи, а Флинн все еще не мог сдержать свой хохот. Джек не мог поверить, что так сильно облажался. Он наблюдал за импульсивной реакцией Флинна и корил себя за то, что решил помочь этому пареньку. Более того, Гудвину хотелось набить тому морду, но он слишком устал. Устал морально. Джек предпочел развернуться и покинуть это место.

Гудвин бежал по коридору, боясь быть замеченным кем-то из начальства. Он не хотел никого видеть, и тем более объяснять, откуда у него такой внешний вид. Джек ловко перемещался из стороны в сторону, двигаясь вниз по коридору, пока не достиг общей раздевалки. К его удивлению, она пустовала. Он направился к душевым секциям. Не медля, Гудвин пустил воду, настроив температуру чуть выше среднего. Сняв ботинки и носки, выложив сигареты и мобильник, Джек зашел в оставшейся одежде под горячие струи, задвинув за собой шторку. На пол полилась черная вода. Она скрывалась от него вниз по водопроводу. Джек стирал грязь с одежды ладонями, между тем думая, где он достанет сменную форму.

Вдруг неожиданно послышался хлопок. Гудвин распознал в нем звук закрывающейся двери. Он не придал этому большое значение, продолжая отмываться от грязи. Затем он снял с себя рубашку и повесил ее на торчащий крюк, предназначенный для полотенца. Джек закрыл глаза и расслабленно поднял голову наверх, чтобы смыть грязь с волос. В раздевалке было достаточно прохладно, поэтому горячая вода доставляла куда больше удовольствия, чем обычно.

Неожиданно шторка распахнулась. Джек почувствовал знакомый сладкий запах, но с ходу не смог разобрать откуда он. Затем ощутил чужое присутствие за спиной. Он не успел развернуться, как незнакомец ударил Джека чем-то тяжелым по голове. Гудвин резко схватился за ушибленное место. Черная скапливающаяся вода внизу стала приобретать бордовый оттенок. Еще один удар. Джек отключился.

Глава восьмая

Высокий снежный холм. Холодный ветер грубо перемешивает падающий снег. Пасмурное небо в наряде из черных облаков мрачно нависает на Джеком. На краю обрыва стоит Сэльфия. Внизу огромные льдины и повсюду арктическая вода, которая простирается вдоль до самого горизонта. Девушка одета в черное платье. Ее дрожащие руки сжаты на груди. Джек стоит в паре метрах от нее… неожиданно небо озаряет вспышка! Трещит гром! Пошел рьяный ливень! Джек повернулся вправо. Он заметил рядом стоящую семью Беллис. Они со счастливыми лицами играют со своим малышом, который лежит в ярко розовой колыбели. Молодые родители заметили Джека. Ада подзывает к себе Джека. Он медленно идет в их направлении. Но тут Ада разворачивает колыбель лицом к Гудвину. В ней лежит мертвый ребенок. Снова яркая вспышка! Гудвин обернулся. Сэльфия все еще стоит на краю. Ее тонкое платье промокло. Джек пытается дотянуться до нее… Вспышка! По другую сторону появилась семья Гудвинов. Мать и отец держатся за руки. Джена плачет. У Дейвида разорвано плечо рядом с сердцем, а изо рта матери течет кров. Она пытается что-то ему сказать, но не может, захлебываясь. Джек немедленно срывается с места к ним. Вспышка! Они пропали. Вместо семьи Джек натыкается на старика с гарпуном. Он одет в меха, а его руки в крови. Старик проходит мимо, не замечая его и устанавливает мольберт напротив одиноко стоящей Сэл. Джек подошел поближе, чтобы рассмотреть картину. Она не закончена. Гудвин видит, как старик макает старой кисточкой в банку с кровью и размазывает ею холст. Джек в испуге пятится назад. Вспышка! Он опять остается наедине с Сэл. Она стоит спиной к нему и плачет. Ливень прекратился. Джек осторожно подошел к ней, окликая по имени, но она не реагирует. Тогда он подошел к ней вплотную и положил руку на плечо. Затем осторожно развернул ее к себе… Вспышка! Вместо Сэл стоит Джессика! Она заглядывает ему в глаза.

– Это твоя вина… твоя вина… твоя вина… – Джессика ткнула пальцем на Гудвина. После она откинулась назад и сорвалась вниз с обрыва. Джек закричал.

Глава девятая

Гудвин очнулся в красной луже. Он лежал в той же душевой, а сверху все еще лилась вода. Джек простонал от боли. В глазах была рябь, а от холодной воду у него онемели пальцы рук. Его отсыревшая голова раскалывалась от невыносимой боли. Он осторожно потрогал свою рану. На затылке Джек обнаружил два рассечения.

Тогда он попытался подняться на ноги, но чем больше прилагал усилий, тем сильнее становились головная боль. Он перевернулся на живот и согнул под себя колени, приняв позу пса. Затем по стенке душевой секции Джек медленно начал подниматься вверх. Встав на стопы, он повернул вентиль крана и перекрыл воду. Затем одернул штору в сторону. В раздевалке никого не было. Джек похромал в сторону своего шкафа. Его правая рука прикрывала раны на голове, а левой он открыл дверь своего ящика. С верхней полки Гудвин достал пачку сигарет и закурил одну из них. Он сидел на скамье, весь промокший, со следами крови на теле и одежде.

Джек попытался вспомнить, что с ним произошло. Он отчетливо помнил тот момент, когда упал в грязь перед Брэдом и остальными. Он также вспомнил, как пришел в раздевалку, как принимал душ и даже вспомнил свой жуткий сон, но не мог объяснить причину, по которой он очнулся на полу в душевой, а его голова кровоточит. Докурив, он снял с себя мокрые штаны и переоделся в свою будничную одежду. Затем вернулся в душевую, чтобы забрать оттуда висящую на крючке майку. Гудвин заметил, что она успела высохнуть. В его голове возник новый вопрос – а сколько он, собственно, здесь пролежал? Джек приложил майку к ране и направился к выходу.

Он повернул ручку двери с табличкой «ВЫХОД». Она ему не поддалась. Гудвин толкнул дверь, но результата не последовало. Затем Джек, не церемонясь, вышиб дверь с ноги. Дверь распахнулась и хлопнулась о стену. Он почувствовал, как голова начала кружиться от переполнившего его напряжения в теле.

Коридор пустовал, а за окном уже был вечер. Джеку стало не по себе. Он прикинул, что провалялся как минимум четыре часа. Все, что с ним происходило в данный момент, его очень пугало. Джек решил, что не стоит пока привлекать внимания остальных, поэтому, на данный момент важным было подняться в комнату миссис Кингсли, чтобы проверить старушку и обработать там рану медикаментами из аптечки.

Пока Джек добирался до второго этажа, на пути, к его глубокому удивлению, не повстречался ни один человек. Повсюду стояла тишина – дом как будто вымер. Джек прошел мимо пропускной. Мистера Дэниэла Каваны не было на месте. Джеку стало еще тревожнее. Гудвин поднялся вверх по лестнице. Там он обнаружил первых людей.

Весь персонал, от уборщиц до управляющих, находился на втором этаже. Они толпились рядом с комнатами жильцов, причем стариков среди них не было. Джек поплелся к ним. Он хромал, придерживая майку у головы. Первым его заметил Уэсли. Он одернул Фреда и показал на Гудвина пальцем. Через секунду люди постепенно стали оборачиваться и молча смотреть на Джека. Гудвин шел вперед, осматривая окружающих. Санитары, уборщицы, сиделки, даже повара расступались перед ним. Женщины были испуганы, некоторые даже плакали. Мужчины успокаивали их.

– Что… произошло?

Но ответа не было. Они по какой-то причине боялись его. Тогда Джек, словно ледокол, рассек их на пути к комнате миссис Кингсли. Дверь была приоткрыта. Гудвин ещё раз посмотрел по сторонам. Он увидел, как плачет в стороне мистер Кавана, как Уэс держит за руку Фреда, как тот новичок, Флинн, стоит с испуганными глазами, будто мертвеца увидел. Джек оставил их и зашел в комнату.

«Боже…»

Миссис Джессика Кингсли висела мертвая по центру комнаты. Веревка оплетала ее худую посиневшую шею. Глаза оставались открытыми. Ее мертвый взгляд был устремлен в проход, прямо на Джека. Тело спокойно покачивалось из стороны в сторону как маятник. Рядом находились Генри Морган, Оливия Смит и пара людей из охраны.

Джек не мог оторваться от ее глаз. Он приоткрыл рот, выпустил из руки покрасневшую майку и облокотился об косяк. В тот момент из под кровати вылез котенок Коди, который стал облизывать висячую пятку миссис Кингсли. Дыхание Джека стало прихватывать. Он продолжал смотреть. В его голове появились кадры из сна. Сознание Джека спроецировало голос Джессики.

«Это ты… ты виноват…»

Глаза Гудвина застелило белой пеленой. Еще секунда и его стошнит. Вдруг яркая вспышка! Джек несколько раз моргнул. Он ощутил, что начинает терять равновесие. Еще вспышка! Его глаза практически закрыты. Через маленькую щель он видит, как Морган и Смит бегут к нему. Вспышка! Гудвин отключился.