Текст книги "Полуночные кружева"

4
Подмосковье

Бывшие жены Гортинского встретились за ужином в столовой. Сидя за столом, они молча разглядывали друг друга. Все были элегантно одеты и выглядели эффектно. Даже медсестра Таня. Алиса позволила ей надеть вечернее платье и сделать прическу.

Наконец дверь в столовую отворилась и на пороге появился Гортинский в сопровождении секретаря. На Геннадии Алексеевиче был прекрасно сшитый костюм, но вместо галстука шейный платок с жемчужной булавкой, закрывающий горло до подбородка. В руках он держал тонкую трость с рукояткой из слоновой кости, на которую опирался при ходьбе. И всем стало понятно, что трость это не дань моде, просто Гортинскому трудно устоять на ногах. Не остался без внимания и густой слой тонального крема на лице хозяина.

Женщины замерли. Каждую из них охватило сильное душевное беспокойство.

– Приветствую вас, драгоценные мои дамы, – сказал Гортинский и подошел к столу.

Секретарь помог ему сесть на готический стул с высокой спинкой.

– Черт подери, не расплакаться бы, – прошептал Геннадий Алексеевич при виде бывших жен.

Дамы напоминали курсисток на уроке воспитания и хороших манер. Этакие пай-девочки. Сергей их видел совсем другими и сейчас поражался их безмолвному смирению. Тем временем Гортинский взял слово:

– Для начала я хочу вас познакомить. Начну с Фаины, – и Гортинский указал на женщину, сидящую слева от него. – Она до сих пор полна очарования. Фаечка была моей первой женой. Мы прожили весело и беззаботно четыре года. Это немного, но надолго никого из вас не хватило. В восьмидесятом году, уже после развода, я встретил Риту. Она сидит напротив. Марго так же мила, как и тридцать лет назад. Наш брак продержался три года. У меня нет сожалений, остались лишь чудные воспоминания. Рядом с Фаиной – Лиза, моя третья жена. Брак с ней был гонками по вертикали. Мы мчались неизвестно куда, не думали ни о чем и ни в чем не видели проблем. Пять лет пролетели как один день. Ну и, наконец, моя четвертая и последняя жена Алиса, с которой мы побили рекорд и прожили восемь лет. Очевидно, я к тому времени уже остепенился. Когда мы поженились, мне стукнуло тридцать восемь. Надо сказать, что взрослел и старел только я. Каждой следующей моей жене едва исполнялось двадцать, когда она шла со мной под венец. Тогда я считал это нормальным, а сейчас вижу перед собой прекрасных, полных сил женщин, в то время как сам превратился в тающий под мартовским солнцем снеговик. Жизнь слишком коротка и беспощадна. Я получил от нее все, что мог, и Всевышний решил, что с меня хватит. Я с этим вердиктом не согласен, но мнение подсудимого судей не интересует. Мой адвокат и ангел-хранитель проиграл процесс дьяволу-прокурору. Я должен готовить себя к еще более страшному суду. Конвоир уже стучится в дверь. Имя ему смерть. Вы, те самые, кто должен проводить меня в последний путь. Я безмерно вам благодарен за то, что вы отозвались на мой последний вопль отчаяния. Для меня нет большего счастья, чем видеть вас. Полагаю, что до юбилея я все же доживу, осталось всего три дня. Так как весь мой капитал связан общей декларацией и разбить его на доли нельзя, в день своего шестидесятилетия я объявлю имя единственной наследницы. Но я все же думаю, что вы сюда приехали не из-за денег. А теперь давайте выпьем за встречу, – и Гортинский поднял бокал с шампанским.

Сделав глоток, он внимательно посмотрел на рыжеволосую девицу, сидящую рядом с Алисой.

– Кстати, Алиса не представила мне свою подругу. Я надеюсь, это близкий тебе человек?

– Да уж, ближе не бывает. Это моя экономка и медсестра. Я ведь тоже не очень здорова, Геночка. У меня диабет тяжелой формы, и каждые шесть часов мне колют инсулин. К тому же страдаю бессонницей и вечно путаюсь в пузырьках с таблетками. Другими словами, без Тани я обойтись не могу. Слава богу, она русская и понимает, о чем мы говорим. От чужих языков меня уже тошнит, хотя и научилась говорить без акцента на пяти из них.

– С диабетом можно дожить до глубокой старости, – сказала Фаина. – Это даже не болезнь, а образ жизни.

– Я того же мнения, – улыбнулся хозяин и сделал еще глоток шампанского. – А теперь прошу извинить меня, любимые женщины, но я немного ослаб после столь эмоциональной встряски и мне лучше удалиться к себе. С каждой из вас я еще побеседую. Нам есть что вспомнить. Сережа вас известит о моем приглашении. Очередность встреч я возложу на него, чтобы меня не считали предвзятым. После ужина в гостиной подадут кофе и напитки. Там вы сможете поближе познакомиться. Для неприязни друг к другу у вас нет повода. Мы все относимся к категории бывших. До встречи, мои любимые жены.

Гортинский встал с помощью секретаря и вышел из столовой. Сергей проводил его до кабинета, хотя за дверью хозяин уже не пользовался тростью.

– Вы понимаете, Геннадий Алексеич, что сделали?

– Конечно. Для того и позвал их. Могу я перед смертью немного развлечься?

– Боюсь, что вы умрете не первым.

– Не говори глупости, Сережа. На убийство никто из них не пойдет. Они стервы, но не звери.

– У меня другое мнение. Вы же знаете, чем я занимаюсь. Так вот, все свое свободное время я проводил в подвале за компьютером. Мне удалось взломать милицейскую базу Сочи. Вы провидец. Лиза в бегах. Она объявлена в розыск. Подозревается в убийстве.

– Вечно ей не везет. Наверняка подставили. Лиза без риска дня прожить не может. Так вот почему она приехала без вещей. Честь ей и хвала, сумела улизнуть. Значит, набралась опыта. Ну а что ты еще раскопал?

– В Самаре ограблена инкассаторская машина. Исчезло сто двадцать миллионов рублей. В списке подозреваемых Рита Дьячук. Она главбух банка. Доказательств пока нет.

– Наверняка ее рук дело. С таким талантом и хваткой сидеть на должности главбуха? Кому угодно, но не женщине с ее амбициями. Это месть. Месть за неуважение и недооценку.

– Убиты два инкассатора.

– Боже упаси, Сережа. Рита не налетчица. Она идеолог. Правда, ее интересует только результат, а сколько при этом будет жертв, ей наплевать.

– В Новосибирске убит зять Фаины Меркуловой. Фая улетела в Москву на следующее утро первым рейсом.

– Вот тут я могу согласиться. В тихом омуте черти водятся. Если Фаю довести до отчаяния, то она кому хочешь перегрызет глотку. Но ради денег Фаина на преступление не пойдет.

– К сожалению, базу Скотленд-Ярда я взломать не смог. Об Алисе мне ничего не известно. Но судя по первой встрече, это еще тот перчик.

– Да, ей палец в рот не клади. Откусит.

– Я вот еще о чем подумал. У Фаины дочь. Зовут ее Олеся. Она родилась через шесть месяцев после вашего развода. Либо Фаина вам изменяла, либо это ваша дочь.

– Любопытный факт. О дочери Фаины я никогда не слышал. Фая слишком гордая, наверняка дала новорожденной произвольную фамилию и отчество.

– А вам нужны доказательства?

– Мне нужен спектакль, Сережа. Ужин наверняка уже закончился, иди в гостиную к гостям. Мне интересно знать, с какой ноты начнется братание косвенных родственников. А потом шепни Фаине, чтобы она ко мне поднялась. Я хочу видеть ее первой.

Обстановка в гостиной была далека от милой и мирной. Четыре женщины пили виски, отдавая предпочтение любимому напитку хозяина «Полуночное кружево», и только Лиза пила водку.

– Он всех нас хочет превратить в рабынь, как когда-то, – неистово возмущалась Рита. – Смешно считать, что мы приехали за подаянием. Гена специально сделал на этом акцент.

– Только не делай вид, что полмиллиарда для тебя мелочь и ты прискакала из Самары посмотреть на умирающее чудовище, – рассмеялась Лиза.

Фаина оставалась холодной и безучастной, да и Таня не вступала в разговор, так как он ее не касался.

– Так! – громко заявила Алиса. – Меня деньги не интересуют. Я единственная из вас, стерв, приехала проститься с дорогим мне человеком. Но уверяю, милые кумушки, что ни одна из вас не получит от наследства ни гроша. Вы этого не стоите. Бросив вас, Гена уберег себя от преждевременной смерти. Вы бы его довели до могилы гораздо раньше. В отличие от вас, я наслышана о каждой. Не забывайте, я была его последней женой, и секретов от меня он не держал. Должна всех вас разочаровать. Вы зря трогались с места. Единственная и законная наследница – это я. Дело в том, что мы официально не разведены. Я все еще являюсь его законной женой.

Алиса расстегнула сумочку и, выложив на стол сложенный вчетверо лист бумаги, заявила:

– Это копия свидетельства о браке.

– А где гарантии, что нет копии о расторжении брака? – ухмыльнулась Рита.

– Это ты узнаешь из решения суда. Вот тогда вы все юлой повертитесь.

– Завещание не оспаривается, – сказала Лиза.

– Еще как оспаривается! – злобно отреагировала Алиса. – Вы все пустышки. Отработанный материал. Собирайте ваше барахлишко и уматывайте. Вам ловить здесь нечего.

– Не тебе решать, мартышка, – огрызнулась Лиза. – Я еще выпью за здоровье Гены в день юбилея. Кто ты такая, чтобы командовать в этом доме? Вали в свою Англию, там и распоряжайся. А здесь ты ноль и я плевать на тебя хотела.

– Сама на ладан дышишь, – добавила Рита. – Без сиделки шага сделать не можешь.

– Я еще всех вас переживу, убогие дворняжки.

Алиса встала и гордо направилась к двери. Медсестра засеменила следом.

В комнате повисла тишина.

– А ведь она нас обыграет, – тихо сказала Фаина и тоже вышла.

Сергей последовал за ней.

– Одну секундочку, Фаина Матвеевна.

– Что вам, Сережа?

– Геннадий Алексеевич просил вас подняться к нему. Я провожу.

– Решил начать с меня?

– Вы же его первая жена.

– Ладно. Только что он может мне сказать? Кажется, ситуация предельно ясна.

В это время раздраженная Алиса скидывала с себя вещи и швыряла их по углам, Таня едва успевала поднимать их с пола.

– Шалавы! Я им покажу наследство! – рычала она, как дикая кошка. – Обрадовались! Ты думаешь, хоть одна из этих баб приехала бы, если бы у Гены не оказалось денег. Во время ужина они смотрели на него так, будто он уже лежит в гробу.

– Зря ты им рассказала о вашем браке, – тихо и спокойно рассуждала Таня. – Нажила себе врагов в первый же день приезда. Зачем? Если бы ты объявила о своих правах после смерти Гортинского, они бы переживали гораздо острее.

– Дура! Гена не умрет, если только его не отравят. И он это прекрасно знает, потому и прикинулся больным. Я не верю в его смертельную болезнь. Он всегда заботился о своем здоровье, и чтобы врачи довели его до четвертой степени рака? Куда же они смотрели?

– Мы ничего не знаем о его жизни, – возразила Таня. – Ты не виделась с ним четырнадцать лет. А как объяснить его желание собрать всех жен вместе? Дурачится от безделья? Не тот человек. На все должны быть веские причины.

Алиса разделась до гола и легла на кровать. Таня сделала ей укол.

– Спи. Следующий укол в пять утра.

– Дай мне две таблетки снотворного, – потребовала Алиса. – Я так перепсиховала, что одной мне мало.

– Это вредно. Я дам тебе одну таблетку. Если не заснешь, выпьешь вторую. Я оставлю воду и пузырек на столике рядом с кроватью, только будь осторожна с этим лекарством, – сказала Таня и ушла в свою комнату.

Гостиная с уходом трех женщин не опустела. Лиза и Рита продолжали пить и громко обсуждать тему, касающуюся наследства. Неожиданно Рита заговорила очень тихо:

– Любые проблемы, дорогая Лизочка, всегда решаются. Надо лишь иметь желание их решить. Вспомни знаменитую фразу «Нет человека, нет проблем». Вот ты говоришь: утром надо уезжать… Зачем? А вдруг в это время из дома будут выносить труп этой заносчивой английской леди? Причин для смерти может быть тысячи. Главное – они должны выглядеть естественными. Никаких выстрелов, ножей, бритв, крови, а тихая и безмятежная смерть. Сердце не выдержало напряженной борьбы за капитал.

Лиза, помолчав, налила себе полстакана водки и залпом выпила.

– Ты умеешь играть в карты?

– В карты? Терпеть их не могу, – ответила Рита.

– Придется научиться. Представь, что мы всю ночь играли в карты. Вдвоем. В твоей или моей комнате. Двоих никто не заподозрит. В любой игре нужна слаженность и хороший напарник. Тогда есть гарантия выигрыша.

– Идея хорошая. Но кто сделает главное? Будем бросать жребий? – спросила Рита.

– В таком деле жребий не нужен. Мы должны идти вместе, тогда никто никого не сдаст. Чистеньким из грязного дела выйти невозможно. Либо обе испачкаемся, либо никто.

* * *

Фаина прочитала заключение врачей и посмотрела на бывшего мужа.

– Подписано профессором Гавриловичем. Это то самое мировое светило, что руководит онкологическим центром?

– Он самый. Диагноз ему пришлось открыть по настоянию банкиров. И это правильно. У меня слишком много фирм и компаний, я должен был привести все дела в порядок, а на это нужно время. Я все успел и теперь могу подыхать с чувством выполненного долга.

Гортинский лежал в постели, а Фаина сидела рядом на кровати. Она взяла его руку и нащупала пульс.

– Сердце работает нормально. Весь ужас этого диагноза в том, что ты будешь прекрасно себя чувствовать, пока однажды не упадешь замертво.

– И я о том же, – сказал Гортинский и начал расстегивать пуговицы на кофточке Фаины. Женщина сидела не шелохнувшись. – Я надеюсь, ты не против?

– Против? Нет, Гена. Я с юности принадлежу тебе.

– Почему ты ничего не рассказываешь о своей дочери? Если ты всю жизнь принадлежала только мне, значит, Олеся моя дочь?

– Да, но она о тебе даже не слышала. Я воспитывала ее одна.

Удивительно, Гена ждал, когда же Фаина заговорит о деньгах, но, похоже, вопрос наследства ее не интересовал. Он дал ей шанс: уложил в свою постель. После этого женщины тут же требуют чего-то взамен, но Фаина так и не обронила ни одного слова о наследстве, да и о дочери не хотела говорить.

– Тебе надо поспать. Ты можешь позвать меня в любой момент. Я для того и приехала, – сказала Фая, оделась и ушла.

Похоже, секретарь поджидал под дверью. Не успела Фаина выйти, как он предстал перед хозяином.

– Сегодня я вам больше не нужен? – спросил Сергей.

– Нет. Советую тебе прогуляться по ночному городку. В центре в это время жизнь только начинается. Только запри балкон и входную дверь снаружи и забери ключи. А то, не дай бог, какая-нибудь из жен решит меня навестить ночью без приглашения. Разбуди меня в семь утра. Выпьем кофе, сыграем в шахматы, и ты поделишься своими впечатлениями.

– Хорошо. Впечатлений много. Война уже началась.

– Это не война, Сережа. Это бал-маскарад. Маски слетят в день моего юбилея. Спокойной ночи.

Сергей тихо постучался в комнату Алисы. Дверь открыла Таня и, увидев секретаря, очень удивилась.

– Твоя хозяйка уже спит?

– Конечно. Она же принимает снотворное.

– Я хочу пригласить тебя на прогулку. В центре много увеселительных заведений. Можем зайти в кафе или ресторан.

– Ты и вправду этого хочешь? – Таня немного смутилась.

– А для чего же я пришел?

– Сейчас. Я только сумочку возьму.

Она вышла через пять минут. Стрелки часов указывали полночь.

Когда Сергей с Татьяной садились в машину, их в окно увидела Рита.

– Сам дьявол пошел нам навстречу, – сказала она и подозвала Лизу.

– Куда это они?

– Какая разница. Прислуга тоже хочет развлекаться. Алиса осталась без присмотра. Одна. Двери здесь изнутри не закрываются, если только ее не заперли снаружи.

– На каждый замок своя отмычка найдется.

– Ну? И какое мы примем решение? – спросила Рита. – Второго шанса нам уже не представится.

Лиза закурила и задумалась.

* * *

Они сидели в очень милом тихом ресторанчике и пили шампанское.

– Неужели ты никогда не хотела стать самостоятельной? – любопытствовал Сергей. – Всю жизнь быть тенью такой стервы – это же каторга. Как ты ее выносишь?

– Со мной Алиса ведет себя по-другому. Она добрая. Мы с ней как сестры. Иногда на нее находит, конечно. Ты бы видел, как она общается с мужчинами. Шарм, неприкрытая сексуальность, таинственность… Мужики сходят с ума. Ничего общего с тем, что ты видел. Алиса всегда меня чем-то удивляет. Нет, мне не скучно. Конечно, хотелось бы и своего счастья, но сейчас уже слишком поздно. Я одичала и боюсь мужчин.

– Напрасно. Конечно, тебе будет трудно себя переделать, но, сменив рабовладелицу на мужа, ты останешься в выигрыше. Уверяю тебя.

– Нет. На такой шаг я не готова. А потом, ты рассуждаешь так, будто кто-то стоит передо мной на коленях и просит моей руки.

– И такое может случиться. Ты даже не подозреваешь, какая ты красивая. Алиса тебе в подметки не годится. Я понял, почему ты гримируешься под чучело. Этим ты подчеркиваешь все ее достоинства, а свои прячешь. Давай потанцуем?

Тихо играл оркестр, и они вышли на танцплощадку.

– Боже, какая у тебя тонкая талия. Тебе надо носить платья в обтяжку, тогда ни один мужчина не пройдет мимо.

Таня только краснела, но не возражала. Ей нравилось слушать комплименты от симпатичного мужчины. Ничего похожего раньше с ней не происходило.

Они еще долго сидели в ресторане, пили и весело болтали. По дороге домой Таня уснула в машине. Проснулась она, когда было светло. Сергей сидел рядом и курил.

– Бог мой, сколько времени?

– Четыре часа. Мне жалко было тебя будить. Ты улыбалась во сне.

– Мне надо идти. Через час я должна делать укол Алисе.

– Да, идем, я тебя провожу. Моя комната в конце коридора в торце. Ты всегда можешь ко мне зайти без предупреждения. Я хочу, чтобы мы чаще виделись.

– Не говори ерунды. Зачем?

– Чтобы ты ко мне успела привыкнуть. Может, тогда тебя не будет бить током, когда я тебя поцелую.

Таня вздрогнула, но ничего не сказала.

Поднявшись в свою комнату, она решила немного вздремнуть, поставив будильник на пять часов. Но провалилась в такой глубокий сон, что будильника не услышала и впервые в жизни проспала работу. Когда Таня открыла глаза, стрелки часов указывали половину восьмого.

Она вскочила с кровати, подготовила все для укола и пошла к Алисе. Но делать инъекцию не имело смысла. Алиса лежала мертвой. На ковре у тумбочки валялся пузырек от снотворного, он был пуст.

5
Новосибирск

Полковник Сухинин приехал к гаражу, где нашли труп старика, когда все следственно-оперативные мероприятия подходили к концу. Полковник никогда не разыгрывал из себя начальника, он смешивался с толпой и разговаривал с каждым по отдельности. Первого за локоток он прихватил майора Караванова.

– Труп уже увезли?

Караванов вздрогнул.

– Напугали, Никита Андреич. Да, как вы велели, в морг шестой больницы. Наш эксперт предположил, что дедуля здесь не меньше недели провалялся. Вонища стояла невыносимая. С трудом гараж проветрили. Вероятно, скончался от сердечного приступа. Следов насилия не обнаружено. Упал навзничь, глаза выпучены, рука на горле лежала, будто ему душно стало и воздуха не хватало.

– Как ты его нашел, Данила?

– Честно говоря, не я нашел. Я пороги квартир топтал в доме ветерана. Никто ничего не знает, не видел и не слышал. Тупик. Кого может интересовать одинокий старик. Тут мне подполковник Горбаш позвонил: телефон ветерана засекли в соседнем доме, в четвертом подъезде. Я пошел туда. А там девятиэтажный дом и по четыре квартиры на этаже. Кранты, думаю. Вижу, в палисаднике мужики «козла» забивают. Подхожу. Так, мол, и так, может, кто знает Виктора Григорича Полякова. Оказалось, знают его все. Он с ними в домино играет. «Заболел, говорят, давно глаз не кажет». Я свое: «Кто и когда его видел в последний раз?» Захарыч, так зовут одного пенсионера, мне и говорит: «Дядя Витек, – это они так его кличут, – убежал прямо из-за стола, бросив фишки. Ему покупатель позвонил уже от гаража, а у него часы встали. Ну, дед и помчался, даже телефон забыл на столе. Захарыч его себе забрал, чтобы не потерялся. Думали, дядя Витек вернется, а он как сквозь землю провалился». Я спросил о покупателе. Старик им рассказал, что дал объявление в газету. Нашелся какой-то пацан, которому нужна недорогая тачка на ходу. Приценились. Вроде всех всё устраивает. Но о покупателе ничего больше не говорил. Потом мне показали его гараж. Вот он и есть. Сами теперь видите. Взламывал его без санкции, монтировкой. Ворота распахнули, а там… Машина исчезла.

– Где машина, мы с тобой знаем, Данила. О санкции особо не переживай. Меня смущает покупатель.

– Денег у ветерана не нашли. Зачем платить, когда проще прибить.

– Нет, Данила. Нашему водиле угон не нужен. Скорее всего, деньги он ему отдал, взамен на доверенность, а потом уже прибил старика, забрав деньги вместе с доверенностью. Какого числа приезжал покупатель?

– Девятого.

– А наезд совершен десятого, поздним вечером. Два дня ездить на угнанной машине опасно, если у тебя есть цель поважнее.

– Вы о наезде?

– Пока не знаю. Вечером потолкуем. Надо все обдумать.

Так же тихо Сухинин подобрался к человеку-слону, полковнику Чиркину:

– Нашел что-нибудь, Эдик?

Эдик не вздрогнул. Он хорошо знал повадки Биндюжника.

– Нашел. Скомканный листочек бумаги в углу гаража. Клочок десять на десять сантиметров. Но бумажка пергаментная со складочками. В такие упаковывают лекарственные порошки. Частицы порошка остались, и их хватит для анализа. Но главное не в этом, Никита. Пресловутый тональный крем привлек мое внимание. В лаборатории уже установили состав. Китайская дешевка. Для кожи опасен.

– Ты сделал главное, Эдик. Установил связь. Остальное – семечки.

– Не семечки, Никита. Тут пол посыпан щебенкой, следов не найдешь. Но ворота гаража запирал человек в кроссовках сорок второго размера.

– Докажи! Тут целая банда взламывала ворота.

– Плохо ты о своих учениках думаешь, Биндюжник. Данила Караванов многому от тебя научился. Прежде чем к воротам подойти, он все сфотографировал. Идем в мою машину, покажу.

– Голову оторву, если время у меня крадешь, Слон!

Чиркин ездил только на своей машине, старой «Волге» с усиленными рессорами. Они сели на заднее сиденье, эксперт открыл ноутбук и вставил флешку.

– Значит, так. Смотри и слушай. Убийца левша. Предположительно. Он накидывал навесной замок в петлю слева направо, а потом защелкнул его. Правой рукой сделать это трудно и неудобно. Теперь следы. Возле гаражей дорожка посыпана песком, дождей не было и следы рассыпчатые, но рисунок виден. Вот отчетливый след по центру ворот. Но тут же рядом есть следы от колес «шестерки» и еще один четкий след слева от колес. Убийца выгнал машину, остановился, закрыл гараж и сел за руль.

– Сдаюсь. Баба не могла переодеться в пацана. Смысла нет. Ветеран же выписывал доверенность на того, кто должен ездить на машине. И почему тональным кремом должны пользоваться только женщины?

– Ты, конечно, гений Сухинин, я уже давно перед тобой снял шляпу, но не с того конца лучину жжешь. Если это убийство, а сейчас мы говорим об этой версии, то найди ответ на самый простой вопрос. Кому понадобилось убивать тридцатилетнюю девчонку? Любовнику? Он надоел ей, и она его отшила? Мужу? Мы ничего не знаем об их взаимоотношениях. И вообще, оставь все мелочи на ребят. Тут уже они разберутся. Займись мертвой. Сам. И не впутывай туда своих баламутов. Сдвинул гору с места, иди дальше.

– Вот что, Эдик, поедем-ка мы с тобой в одно место. Там мне без тебя не обойтись.

– Это куда?

– В фитнес-клуб.

– Пошел ты к черту, Биндюжник.

Чиркин взялся за ручку двери, но Сухинин остановил его.

– Жертва там занималась, а ты тут ни при чем.

– Так и говори, зануда!

Телефонный звонок застал Сухинина, когда они общались с охранниками фитнес-клуба. Фигура полковника Чиркина у всех вызывала неописуемый восторг, страх и жуткое любопытство.

Звонил подполковник Горбаш.

– Я слушаю вас, Вадим Сергеевич.

– Докладываю. Телефон покойной Надежды Ямской отслежен и найден. Сейчас им пользуется одна женщина. Мы ее задержали. Это очень дорогой аппарат. Женщина утверждает, что телефон ей подарил приятель. Мы его ищем. Вопрос нескольких часов.

– Вы сделали больше того, на что я мог рассчитывать.

– Спасибо. Но я не об этом хотел сказать. По старой сим-карте, принадлежащей еще Надежде, она сделала звонок мужу в одиннадцать ноль пять и разговаривала с ним три минуты. Это невозможно. Ее труп был обнаружен немного ранее указанного мной времени.

– Прекратите разговаривать телеграфным языком. Мы не на пресс-конференции, Вадим Сергеич. Ваши выводы?

– Убийца похитил сумочку и тут же позвонил мужу, сообщив о результатах.

– Предлагаю альтернативный вариант. Не убийца, а свидетель, знавший жену и мужа. Это же естественное желание поставить мужа в известность.

– Я звоню из ресторана «Медуза», где в тот вечер Мурат Ямской отмечал день рождения друга. Опросил всех свидетелей из обслуживающего персонала. Мурат, муж Нади, ушел из ресторана в час ночи. Если ему сообщили о гибели жены, то его поведение мне непонятно.

– Отличная работа, товарищ подполковник. Продолжайте тянуть за эту ниточку. И постарайтесь установить личности присутствующих на торжестве. Грубый подход нам не нужен. Мурата трогать не надо. Пощадим вдовца до поры до времени. Если эту игру придумал он, то голыми руками его не возьмешь. Придется подбираться с тыла. Увидимся завтра в управлении. Удачи.

Сухинин убрал сотовый телефон в карман, а Чиркин доложил, что подруга Нади Виктория Рубцова сейчас занимается в гимнастическом зале.

– Мне нужен начальник вашей смены, ключи от ячеек и два понятых. – Сухинин обратился к охранникам таким тоном, что возразить никто не посмел.

Викторию пришлось оторвать от занятий. До ячейки никто не дотрагивался, пока громадный дяденька с лупой, кисточками и клейкой лентой колдовал возле замка и ручки.

– Скажите, Вика, а что было в руках у Нади, когда она с вами распрощалась? – спросил Сухинин.

– Ничего.

– И даже сумочки?

– Ну как же без сумочки? Я думала, вы о чем-то значительном. У нее там деньги, косметика, ключи от квартиры…

– Стоп. Одну секундочку. Тут же не ходят автобусы, как вы до дома добираетесь?

Девушка посмотрела на полковника с недоумением:

– О чем вы? Это же элитарный клуб. Девушки приезжают на своих машинах, разумеется.

– Да, обширный автопарк дорогих иномарок я видел на подходе к клубу. На какой машине ездила Надя?

– Белый «мерседес», двухместный. Шикарная тачка.

– Значит, она вышла из клуба, перешла дорогу, направилась к машине, и тут ее сбили?

– А по-другому и быть не могло. Но как она не видела несущуюся по улице машину, мне непонятно. Дорога абсолютно прямая до самого метро. Причем очень узкая, всего-то две полосы. Смахивает на самоубийство! Глупость какая-то.

– Когда вы вышли на улицу, то первой увидели лежащую на асфальте Надю?

– Я увидела женщину, но не подумала, что это Надя. Ее машины не было на месте.

– Одну секундочку.

Сухинин отошел в сторону, достал мобильник и позвонил майору Караванову.

– Данила, срочно объяви в розыск белый двухместный «мерседес». Номера не имеют значения. У нас в городе и округе таких машин десятка не наберется. И еще уточни, какие машины числятся за Надеждой Ямской.

– Сейчас все сделаю, Никита Андреич. Мы тут с гаишниками видеоматериалы просматриваем. Авария в кадр не попала. «Жигули» ветерана появились за час до аварии. Машина остановилась метрах в пятидесяти от клуба на противоположной стороне улицы. План дальний, картинка размазанная, но камера подвижная, гуляет в пол-оборота – туда-сюда. Как водитель выходил из машины, камера не засекла, но как возвращался – зафиксировала. Человек в черном спортивном костюме, кроссовках и бейсболке. Рост примерно метр семьдесят два, семьдесят четыре.

– Это как ты определил с такого расстояния?

– По высоте машины. Она же известна.

– Для женщины высоковато. Тем более без каблуков.

– Согласен. Но одно бесспорно: злоумышленник поджидал жертву. Только зачем он выходил из машины и лишний раз светился?

– Я думаю, Даня, он ходил в клуб. Но мужчин туда не пускают. Требуют объяснений и документы.

– Понял. Значит, под бейсболкой могли скрываться длинные женские волосы.

– Хорошая мысль. Раз гаишники рядом с тобой, то и с «мерседесом» вопрос сможете решить оперативно.

– Я так и хочу сделать.

– Удачи. Отбой.

Сухинин вернулся к ячейке. Слон тут же доложил:

– Замок не взламывали, никаких царапин от отмычек. Но, не повернув ручку, дверцу не откроешь. Поэтому след крема на ручке остался. Надо сказать, что замочки здесь стоят качественные, немецкие, и монеткой их не откроешь.

Сухинин обратился к охранникам:

– Открывайте, ребята. Ключик отдадите мне для экспертизы под расписку.

С полковником никто не спорил. И опять он повернулся к подружке жертвы:

– Скажите, Вика, а вы не знаете, что еще могло быть в сумочке Нади?

– Куча денег. Тысячи три долларов. Сейчас вспомнила. Я пожаловалась на боли в суставах. Надя достала бумажник и дала мне визитную карточку массажиста. Сказала, будто парень творит чудеса. Велела ему привет передать и не скупиться на чаевые. Тогда я спросила: «Зачем ты носишь с собой столько денег?» Она ответила, что торопится, долг отдать надо. До занятий не успела, а подводить человека не может.

Начали проверять ячейку. Чего тут только не было. Полный гардероб верхней и нижней одежды. Самое интересное нашли в конверте большого формата – фотографии очень интересного мужчины с разными женщинами. Одна лет сорока пяти, другая блондинка лет двадцати пяти.

– Кто это? – спросил Сухинин Вику.

– Это Мурат. Муж Нади. Один раз я его видела. Женщин не знаю. Но видно же, что они ему не чужие.

– Я вижу другое. Фотографии сделаны профессионалом и в разное время. Он следил за мужем Нади. Вот на этом снимке Мурат с девушкой в пальто. Вероятно, начало апреля. А здесь речной пляж в наши дни. Какие у Нади были отношения с мужем?

Девушка пожала плечами:

– Мы не были близкими подругами. Надя человек сложный. Она не подпускает к себе людей на близкое расстояние. Но пару раз называла Мурата кровососом, а один раз рявкнула, что с нее хватит, без порток на улицу выкинет. Это как раз когда к ней приходил тот мужчина.

Сухинин приподнял брови:

– Тот мужчина?

– Да. Я видела его раза три. Он заглядывал в тренировочный зал. Через стекло стучал, и Надя к нему выбегала. Минут через двадцать возвращалась всегда злая. Будто он ей гадостей наговорил.

– И как он выглядел? – насторожился полковник.

– Ну не любовник, во всяком случае. Староват. Лет сорока пяти и роста небольшого. Так, ни рыба ни мясо. А Надьке нравились атлеты, молодые и высокие.

Тут Сухинин вопросительно глянул на начальника охраны.

– Надо проверить, – ответил тот. – Без нужды и документов мы никого не пропускаем.

– Только по нужде?

– Да нет, вы не так поняли. Проверим по журналам.

– Пора бы.

Сухинин простился с Викой и спустился вниз. Полковник Чиркин остался изучать шкафчик изнутри.

Надо отдать должное секьюрити, они свою работу выполняли на совесть. Посетителя нашли. Майор уголовного розыска Бунчук Тарас Антонович. И даже номер удостоверения стоял. По журналу он действительно приходил к Надежде Ямской по служебным делам и не один раз, а шесть. Это Вика видела его лишь трижды.