Текст книги "Террористический акт, захват заложника, бандитизм"

Заведомость означает, что лицо, совершившее захват или удержание заложника, достоверно знает, что тот – несовершеннолетний, или, исходя из обстоятельств, осознает, что заложник не достиг 18-летнего возраста. Например, по внешнему виду, школьной одежде и т. д.

Отнесение данного обстоятельства к числу квалифицирующих обусловлено тем, что в качестве заложника оказываются лица, которые физически и психологически значительно слабее взрослого человека. Сложная и напряженная ситуация, возникающая в процессе захвата, способна нанести серьезный психический вред молодому и неокрепшему организму, чревата неблагоприятными последствиями в течение длительного периода и после совершения преступления.

Если же виновный обоснованно полагал, что заложнику больше 18 лет, но фактически тот оказался несовершеннолетним, то действие преступника нельзя квалифицировать по п. «д» ч. 2 ст. 206 УК. Если имела место противоположная ошибка, когда преступник рассчитывал, что захватил несовершеннолетнего, а перед ним взрослый, может встать вопрос о покушении на похищение несовершеннолетнего.

В отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности (п. «е» ч. 2 ст. 206 УК). Этот квалифицированный вид захвата заложника обладает повышенной общественной опасностью, так как виновный может причинить вред не только женщине, оказавшейся заложницей, но и еще не родившемуся ребенку. Фактически потерпевшим в таких случаях являются два человека, причем для одного из них (женщины), учитывая состояние ее организма, это дополнительная психологическая и физическая нагрузка. Для виновного же то обстоятельство, что женщина находится в состоянии беременности, является благоприятным фактором для достижения преступной цели, во-первых, потому, что женщина в таком положении окажет наименьшее сопротивление, чем это мог бы сделать другой взрослый человек, во-вторых, государственные и общественные организации и физические лица, к которым обращены требования, скорее пойдут на уступки, чтобы освободить заложницу.

В качестве обязательного условия для применения п. «е» ч. 2 ст. 206 УК РФ закон выдвигает обязательную осведомленность виновного о беременности потерпевшей, заведомость такого знания. Данная норма должна применяться лишь в тех случаях, когда виновному в момент совершения захвата или удержания заложницы достоверно известно, что женщина находилась в состоянии беременности. О таком знании могут свидетельствовать наличие внешних признаков беременности и другие фактические данные. Лицо, достоверно не знавшее о беременности потерпевшей, не может нести ответственность по п. «е» ч. 2 ст. 206 УК РФ. Однако продолжительность беременности, а также источник осведомленности о ней не имеют значения для квалификации содеянного по данной норме. В случаях ошибки действия захватчика могут быть квалифицированы как окончательный захват другого заложника и покушение на захват в качестве заложницы беременной женщины.

В отношении двух или более лиц (п. «ж» ч. 2 ст. 206 УК РФ). Повышенная опасность этого признака выражается в том, что потерпевшими (заложниками) от преступления одновременно оказываются два и более лица. При этом в содержание умысла виновного входит осознание множественности потерпевших от одного преступления.

Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» указал, что квалификация убийства по этому признаку возможна, «если действия виновного охватывались единством умысла и совершены, как правило, одновременно»[322]322
  Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам / Под. ред. С. Г. Ласточкиной, Н. Н. Хохловой. 2-е изд. М., 2000. С. 156.


[Закрыть]. Это имеет место в двух случаях: когда в качестве заложников одним преступным действием захватываются несколько лиц сразу – например, все пассажиры автобуса или самолета объявлены заложниками или в процессе одного преступного акта захватывается один заложник, затем – другой, но по одному преступному мотиву, с выдвижением одних и тех же требований к одному лицу (или организации).

В тех случаях, когда происходил захват или удержание двух и более заложников в разное время и не охватывался единым преступным намерением виновного, содеянное следует квалифицировать по п. «б» ч. 2 ст. 206 УК РФ как совершение преступлений неоднократно.

Захват заложника из корыстных побуждений или по найму (п. «з» ч. 2 ст. 206 УК РФ). Корыстные побуждения (мотив преступных действий) традиционно являются обстоятельством, отягчающим уголовную ответственность за них.

Корыстная доминанта, смешанная с эгоистическим, материально-потребительским мотивом, в своих крайних проявлениях довольно часто приводит ее носителя к совершению насильственных преступлений.

Корыстный мотив преступления как элемент субъективной стороны свидетельствует о повышенной общественной опасности, большой степени эгоизма и нравственной испорченности преступника. Деньги, имущество и другие материальные блага и выгоды преступник с корыстными побуждениями ставит выше всех человеческих ценностей и даже выше человеческой жизни[323]323
  Понятие корысти см.: Миненок М. Г., Миненок Д. М. Корысть. Криминологические и уголовно-правовые проблемы. СПб., 2001. С. 13–14.


[Закрыть]. В некоторых предусмотренных в УК РФ составах корысть имманентно присуща содержанию самих преступных действий. В таких преступлениях, как имущественные, корыстно-насильственные, корыстные должностные преступления, связанные с осуществлением незаконной предпринимательской, коммерческой деятельности, уклонением от платежей, сборов, налогов, корыстные побуждения, корыстная цель – это составообразующий и ведущий уголовно-правовой признак.

Другая группа преступлений предполагает возможность их совершения по самым различным мотивам, в числе которых может выступать и корысть. Однако если они совершены именно из корыстных побуждений, законодатель формулирует их как квалифицирующий признак, естественно, с усилением ответственности[324]324
  Нафиев С. X. Корыстное убийство: понятие, виды, квалификация. Казань, 1999. С. 38, 47.


[Закрыть]. Наиболее детально корыстные побуждения комментировались в постановлениях Пленумов Верховного Суда СССР и РСФСР применительно к ранее действовавшему УК. В указанном постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве» в п. 11 отмечается, что по ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство из корыстных побуждений) следует квалифицировать убийство, совершенное в целях получения материальной выгоды для виновного или других лиц (денег, имущества, прав на него, прав на жилплощадь и т. п.) или избавления от материальных затрат (возврата имущества, долга, оплаты услуг, выполнения имущественных обязательств, уплаты алиментов и др.)[325]325
  Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам / Под. ред. С. Г. Ласточкиной, Н. Н. Хохловой. С. 159.


[Закрыть].

Эти указания вполне применимы для понимания корыстных побуждений при захвате заложника. Главное, что следует подчеркнуть, – в основе корыстного мотива лежит обязательно именно материальная заинтересованность. Причем речь идет об имуществе, деньгах или имущественных благах, не принадлежащих виновному, т. е. он не имеет на них ни действительного, ни предполагаемого права. Захват заложника может быть совершен с целью завладеть имуществом, принадлежащим государству, коммерческим предприятиям, гражданам, либо в целях избежать возврата долга или иных платежей. В громких примерах захвата заложников в Минеральных Водах, в Москве на Васильевском Спуске, в ростовской школе преступники ставили целью преступных действий именно получение от государства крупных денежных сумм.

Захват заложника может быть осуществлен и в целях получения долга от должника, выплаты задолженности по оплате труда, возврата принадлежащего ему (т. е. лицу, захватившему заложника) имущества. В подобных случаях, по нашему мнению, действия представляют собой совокупность самоуправства и захвата заложника, но поскольку отсутствует корыстная цель, в таких случаях нет и квалифицированного состава ст. 206 УК РФ[326]326
  Иной позиции придерживаются авторы «Комментария к УК РФ» / Под ред. В. И. Радченко; а также см.: Комиссаров В. С. Бандитизм, терроризм, захват заложников. С. 78.


[Закрыть].

Пункт «з» ч. 2 ст. 206 УК РФ сформулирован таким образом, что для признания этого преступления оконченным не требуется фактического получения материальных благ, достаточно наличия такой цели, которую ставит перед собой преступник, захватывая заложника, и которая озвучена в его требованиях, предъявляемых третьим лицам. Если все же корыстные цели реализуются и захватчики фактически получили те материальные ценности или блага, которые потребовали, то возникает проблема – подлежат ли дополнительной квалификации и какой эти действия по завладению материальными ценностями. Ситуацию можно сравнить с квалификацией вымогательства чужого имущества, которое тоже окончено в момент предъявления требования, а факт завладения имуществом или благами не влияет на юридическую оценку содеянного. По нашему мнению, фактическое получение денег или имущества при захвате заложника, как и всякое другое удовлетворение требований, в дополнительной квалификации не нуждается.

Специального рассмотрения требует проблема соотношения захвата заложника из корыстных побуждений и вымогательства чужого имущества. Если в качестве заложника захвачен близкий гражданина, к которому предъявлены имущественные требования, и виновный угрожает насилием или дальнейшим удержанием захваченного, то, в отличие от ранее рассмотренной ситуации, в этом случае действия должны быть квалифицированы по совокупности преступлений ч. 2 ст. 163 и п. «г» ч. 2 ст. 206 УК РФ.

Рассматриваемый квалифицирующий признак кроме корыстной цели имеет и вторую форму – захват заложника «по найму».

В специальной литературе до недавнего времени не было единого мнения о том, является ли корысть обязательным побудительным мотивом убийства по найму. Так, например, исследователи полагали, что убийство по найму может быть совершено и при отсутствии корыстного мотива. «Представляется, – пишет С. X. Нафиев, – что за указанными внешними проявлениями все равно скрывается корыстный интерес: сохранить место службы, добыть выгоду для организации, где работает убийца, и т. д. В этой связи мы придерживаемся позиции, согласно которой убийство по найму следует относить к корыстным убийствам»[327]327
  Нафиев С. X. Указ. соч. С. 57.


[Закрыть]. Окончательную точку в пользу этой позиции поставил Пленум Верховного Суда Российской Федерации, который в постановлении «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» № 1 от 27 января 1999 г. особо отметил: «…как убийство по найму надлежит квалифицировать убийство, обусловленное получением исполнителем преступления материального или иного вознаграждения» (п. 11).

Выделение найма в качестве самостоятельной мотивации захвата заложника не случайно, поскольку такие действия отличаются как фактическим, так и юридическим своеобразием. Во-первых, преступным путем при захвате заложника удовлетворяются интересы наемника. Во-вторых, захватчик имеет и свой корыстный интерес, поскольку он получает от нанимателя вознаграждение. В-третьих, наемник несет расходы, но отвечает по п. «з» ч. 2 ст. 206 УК РФ за захват заложника из корыстных побуждений или по найму, так как исполнитель реализует именно этот состав преступления. Наниматель же отвечает по п. «з» ч. 2 ст. 206 УК РФ со ссылкой на ч. 3 ст. 33 УК РФ как организатор захвата заложника[328]328
  Андреева Л. Ф. Квалификация убийств при отягчающих обстоятельствах. СПб., 1998. С. 28–29.


[Закрыть].

Наказание за совершение деяний, предусмотренных п. «а»–«з» ч. 2 ст. 206 УК РФ, – лишение свободы на срок от шести до пятнадцати лет.

Особо квалифицированные виды захвата заложника законодателем предусмотрены в ч. 3 ст. 206 УК РФ. К ним относятся деяния, совершенные организованной группой, повлекшие по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия.

Законодательной новизной является включение в ст. 206 (захват заложника) примечания об условиях освобождения от ответственности при захвате заложника: «Лицо, добровольно или по требованию властей освободившее заложника, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления».

Добровольный отказ характеризуется двумя основными признаками: добровольностью и окончательностью (ч. 2 ст. 31 УК РФ).

Добровольность означает, что лицо, начавшее преступление, сознательно, по собственной воле прекращает дальнейшие действия. Разумеется, иногда инициатива такого отказа может возникнуть у субъекта под влиянием других лиц (например, близких). Однако и при этом отказ должен быть результатом свободного волеизъявления субъекта, а не следствием возникших непреодолимых или труднопреодолимых препятствий. Этим добровольный отказ отличается от покушения, когда лицо по не зависящим от его воли обстоятельствам не может довести преступные действия до конца. Весьма важным показателем добровольности отказа является сознание виновным фактической возможности успешно продолжить или завершить начатое преступление. Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении «О судебной практике по делам об изнасиловании» от 15 июля 2004 г. указал, что «не может быть признан добровольным и, следовательно, устраняющим ответственность отказ, который вызван невозможностью дальнейшего продолжения преступных действии вследствие причин, возникших помимо воли виновного»[329]329
  Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. № 8. С. 12.


[Закрыть].

Мотивы при добровольном отказе могут носить самый различный характер. Как свидетельствует практика, к числу мотивов, ведущих к добровольному отказу, относятся, например, страх перед наказанием, осознание противоправности и аморальности своего поведения, раскаяние, жалость к потерпевшему, стыд, трусость, брезгливость, боязнь заразиться болезнью и т. п. Закон не ставит добровольный отказ в зависимость от строго определенных мотивов, а поэтому в смысле уголовно-правовой значимости все они в правовом отношении, независимо от их моральной оценки, равны.

Важным признаком добровольного отказа является и его окончательность. Принимая решение о таком отказе, лицо должно полностью и навсегда прекратить ранее начатую преступную деятельность. Если же оно лишь приостанавливает посягательство по каким-либо соображениям, чтобы позднее довести до конца при более благоприятных условиях, то данный перерыв либо перенос совершения преступления на другое время не может быть признан добровольным отказом.

Лицо, добровольно отказавшееся от доведения начатого преступления до конца, освобождается от уголовной ответственности. Оно подлежит ответственности лишь в том случае, если содеянное им до добровольного отказа образует состав иного преступления. Например, с целью незаконного побега из места лишения свободы лицо завладело оружием, но затем добровольно отказалось от побега. В этом случае оно от уголовной ответственности по ст. 313 УК РФ (побег) освобождается, а за незаконное приобретение огнестрельного оружия будет привлечено к уголовной ответственности.

Юридическая природа освобождения от уголовной ответственности в соответствии с примечанием к ст. 206 УК отличается от добровольного отказа.

Во-первых, в примечании речь идет об оконченном преступлении, т. е. преступником осуществлен захват заложника и предъявлены требования третьим лицам.

Во-вторых, по примечанию, захвативший заложника может быть освобожден от ответственности, если он отпускает заложника добровольно или по требованию властей.

Здесь обстоятельства ближе к вынужденным действиям. Однако освобождение все же должно быть актом волеизъявления захватившего заложника. Именно он, оценив ситуацию, должен принять решение подчиниться требованиям властей и выдать потерпевшего. Если же в процессе штурма преступник перестает оказывать сопротивление, а представителям правоприменительных органов удается спасти заложника, добровольного освобождения нет. В определении Верховного Суда РФ по делу Д. указано: «Под добровольным освобождением человека по смыслу закона понимается такое освобождение, которое не обусловлено невозможностью удерживать похищенного…»[330]330
  Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 3. С. 22.


[Закрыть]

Федеральный закон «О борьбе с терроризмом» от 3 июля 1998 г. в ст. 14 предписывает вести с захватившими заложников умело организованные переговоры, психологически воздействовать на них. Подчеркивается, что целью переговоров является сохранение жизни и здоровья потерпевших и что осуществляют переговоры специально уполномоченные на то психологически подготовленные лица.

Известный в США психолог доктор Г. Шлоссберг, впервые создавший такую группу переговорщиков, сумел доказать на практике большую эффективность слова по сравнению с оружием[331]331
  Психологическая подготовка полицейских в США // Проблемы преступности в капиталистических странах. М., 1980. № 9. С. 35.


[Закрыть]. В 1976 г. департамент полиции Нью-Йорка, где работал Шлоссберг, разобрался более чем с 200 ситуаций захвата заложника без смертельных исходов.

В советской судебной практике были случаи, когда при захвате заложников в ИТУ преступники соглашались на освобождение заложников и отказ от предъявленных требований в обмен на обещание администрации ИТУ не привлекать их к уголовной ответственности за уже совершенные деяния (действия, дезорганизующие работу ИТУ). Администрация ИТУ давала такие обещания, однако сразу же после освобождения заложников виновные привлеклись к уголовной ответственности и осуждались к большим срокам лишения свободы. Если подобная практика явного обмана получит распространение, то впоследствии преступники не будут идти на переговоры, не говоря уже об уступках. Представляется, что проблема организации форм ведения переговоров требует соответствующей подготовки психологов, нуждается в разработке и внедрении в практику борьбы с терроризмом и захватом заложников[332]332
  СЗ РФ. 1998. № 31. Ст. 38.


[Закрыть].

В многовариантных ситуациях, связанных с захватом заложников, где возможны самые различные мотивы соучастников, необходимо гибкое реагирование на особенности ситуации, предполагающее использование переговоров и компромисса наряду с силовыми методами борьбы. Имеется в виду выбор именно тех средств, которые могут дать наилучшие результаты в конкретной обстановке. В каждом случае захвата заложника следует пытаться путем переговоров с исполнителем или другими соучастниками добиться того, чтобы с их стороны имел место добровольный отказ от продолжения преступных действий. Основной целью всех действий следует полагать в первую очередь не задержание и наказание преступника, а освобождение заложника и прекращение преступных действий в отношении него.

Спорным в периодической литературе и на практике остается комментарий той части примечания к ст. 206 УК РФ, где говорится о том, что освобождение преступника может иметь место лишь в случае «если в его действиях не содержится иного состава преступления».

Возникают, как минимум, два вопроса. Первый: о каком «ином» преступлении, имманентно входящем в само понятие «захват заложника», таком, как незаконное лишение свободы, угроза, насилие, или о совсем другом, составляющем не само понятие захвата, а дополнительном, скажем, ограбление заложника, изнасилование заложницы и др., идет речь?

Второй вопрос: лицо, добровольно выдавшее заложника, но совершившее другое преступление, вообще не освобождается от ответственности на основании примечания к ст. 206 УК РФ или освобождается от ответственности по ст. 206 УК РФ, но привлекается за второе совершенное им преступление[333]333
  Новый комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. В. И. Радченко. 1996. С. 357–358.


[Закрыть]?

Нам представляется, что лицо, добровольно или по требованию властей освободившее заложника, не освобождается от ответственности в случаях:

1) если удовлетворены требования, предъявленные захватившими, и заложник выдан, поскольку удерживать его бессмысленно, он не нужен захватчику и здесь речь идет уже не о добровольном, а естественном процессе освобождения заложника;

2) если захвативший заложника совершил дополнительное (другое), более тяжкое или равное по степени тяжести преступление в отношении заложника в процессе предъявления требований;

3) если захват заложника сопровождается преступными действиями в отношении заложника, которые сформулированы законодателем как квалифицирующие признаки: насилие, опасное для жизни или здоровья (ч. 2 ст. 206 УК РФ), повлекшее тяжкие последствия (ч. 3 ст. 206 УК РФ), например самоубийство, неосторожное убийство заложника.

Если же при захвате заложника совершены другие, не связанные с личностью заложника преступные действия, – побег, завладение оружием, наркотиками и т. д., то виновный, выдавший заложника, может быть освобожден по ст. 206 УК РФ в соответствии с примечанием, но должен понести ответственность за эти и другие преступления. Эту позицию поддерживает 89 % опрошенных нами сотрудников правоохранительных органов, 7 % – не согласны, а 4 % – ничего не смогли пояснить по данному вопросу.

§ 3. Уголовная ответственность за бандитизм

Первостепенной задачей любого цивилизованного государства являются охрана жизни и здоровья граждан, имущественных интересов физических и юридических лиц, обеспечение общественного спокойствия и нормальной деятельности государственных и общественных институтов. По состоянию общественной безопасности, выступающей важнейшим социальным благом, можно судить об уровне развития государства в целом. Одним из опаснейших посягательств на общественную безопасность является бандитизм. Его повышенная общественная опасность заключается в том, что указанное преступление представляет собой наиболее опасное проявление организованной преступности. Не случайно 85 % опрошенных нами граждан (в том числе сотрудников правоохранительных органов, судей и научных работников) отметили, что в настоящее время бандитизм представляет серьезную опасность для российского государства и общества. В постановлении № 1 от 17 января 1997 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации подчеркнул, что данное преступление представляет реальную угрозу как для личной безопасности граждан и их имущества, так и для нормального функционирования государственных, коммерческих или иных организации[334]334
  Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 17.01.1997 г. «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1997. № 3. С. 2.


[Закрыть].

Долгое время выявляемые факты бандитизма рассматривались лишь как отдельные экстраординарные случаи. Однако с середины 90-х гг. уголовно-правовая норма об ответственности за бандитизм стала применяться достаточно широко: судебно-следственные органы отошли от практики квалификации конкретных случаев бандитизма как совокупности других преступлений: разбоев, грабежей, убийств, хищения и незаконного оборота оружия и т. д., в результате чего менялась не только юридическая, но и социально-политическая оценка содеянного.

Нестабильность государственной власти, сепаратистские, религиозно-националистические тенденции в Чечне возродили так называемый политический бандитизм, который сопряжен с другими тяжкими преступлениями (убийства, терроризм, захват заложников и т. д.). Банды ваххабитов (последователей одного из течений в исламе) отличаются крайней жестокостью, непримиримостью и фанатизмом и создаются на почве экстремистских религиозных убеждений, преследуя цель джихада («священной войны» против «неверных», т. е. немусульман). И политический, и общеуголовный бандитизм в равной степени представляет угрозу для устоев российской государственности и национальной безопасности.

С переходом России к рыночным отношениям, приватизации государственной и общественной собственности, с падением уровня жизни, легализацией теневого капитала, мотивы бандитских групп и объединений имеют, прежде всего, экономическую направленность. На эту особенность российской организованной преступности обращают внимание наши и зарубежные исследователи. Правомерными являются выводы о том, что преступные формирования, в том числе и бандитские, стремятся к получению прибыли и сверхприбыли[335]335
  Кантемиров В. Т. Криминологическая характеристика групп в сфере организованной преступности: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 1992. С. 17; Лунеев В. В. Указ. соч. С. 300; Долгова А. И. Организованная преступность как специфическое криминальное явление и ее тенденции // Организованная преступность. М, 1998. С. 4.


[Закрыть]. Экономическая мотивация обусловила расширение характера преступлений бандитских групп. Такие акты насилия, как похищение людей, рэкет, заказные убийства, торговля оружием, наркотиками, для российского бандитизма феномены новые.

Отличительной особенностью современного бандитизма являются его непримиримость и жестокость. Стало обычным применение при нападении огнестрельного оружия[336]336
  Еще в начале 90-х гг. А. И. Гуров писал: «Со всей очевидностью можно утверждать, что в каждой организованной группе есть оружие». См.: Гуров А. И. Организованная преступность – не миф, а реальность. М., 1992. С. 58.


[Закрыть]. Участились случаи прямого вооруженного сопротивления представителям правоохранительных органов. Именно все возрастающая вооруженность преступных групп представляет общественную опасность.

Современные бандитские группы не просто вооружены различными видами огнестрельного оружия, в том числе автоматического, они хорошо экипированы техническими и специальными средствами – приборами ночного видения, радиостанциями, бронежилетами, автотранспортом. Бандитские объединения и формирования имеют специальные структурные звенья (подразделения) – боевиков, разведки, контрразведки.

К новым качественным параметрам современного бандитизма необходимо отнести растущее сотрудничество, финансовую и техническую взаимоподдержку бандитских групп. Как следствие этого наблюдается перерастание бандгрупп в бандформирования. Для последних характерны способность быстро консолидироваться в нужный момент для совершения преступления или обеспечения собственной безопасности, наличие межрегиональных и международных связей[337]337
  Абдулатипов А. М. Проблемы борьбы с бандитизмом (уголовно-правовой и криминологический анализ): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 1998. С. 15.


[Закрыть]. Бандгруппы весьма различны по своему составу и способам действия, однако их объединяет «платформа» насилия и бандитизма как средство достижения ближайших и стратегических целей.

Как показывает практика, в настоящее время возникают серьезные проблемы в квалификации бандитизма, процесс доказывания данного преступления отличается определенной сложностью. Установление ответственности за иные формы организованной преступной деятельности, смежных по отношению к бандитизму преступлений, вызывает необходимость определения четких критериев их разграничения. Довольно часто в правоприменительной деятельности возникают проблемы в квалификации бандитизма по совокупности с другими преступлениями.

Первоначальным этапом анализа уголовно-правовой характеристики определенного вида преступлений является рассмотрение законодательных конструкций, в которых излагаются системообразующие понятия, отражающие основу указанной характеристики.

Первоочередное рассмотрение именно законодательных определений бандитизма, как, впрочем, и других видов преступлений, обусловлено несколькими положениями.

Во-первых, правоприменитель в своей практической деятельности руководствуется положениями уголовного законодательства, прежде всего Уголовным кодексом РФ. При этом он обязан руководствоваться данными положениями, даже если они не являются совершенными с точки зрения теоретической разработанности и практической значимости, ибо отступление от правила «Lex sed lex» неминуемо влечет произвол в деятельности правоохранительных органов и суда.

Во-вторых, законодательное определение того или иного видов преступных деяний позволяет более четко уяснить правовой смысл (аспект) указанных деяний.

В соответствии с п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 17 января 1997 г. банда – это организованная устойчивая вооруженная группа из двух и более лиц, заранее объединившихся для совершения нападений на граждан или организации. Банда может быть создана и для совершения одного, но требующего тщательной подготовки нападения[338]338
  Российская газета. 1997. 30 янв.


[Закрыть]. От иных организованных групп банда отличается своей вооруженностью и своими преступными целями при совершении нападений на граждан и организации[339]339
  Там же.


[Закрыть]. Выводы:

1. Банда отнесена к организованным группам.

2. Наличие таких признаков, отличающих банду от других преступных групп, как вооруженность и устойчивость.

3. Участие в банде не менее двух лиц, заранее объединившихся.

4. По поставленной цели банда создана для нападения на граждан или организации.

5. Деятельность банды направлена на совершение одного или нескольких преступлений.

По мнению В. Быкова, в рассматриваемом постановлении следовало бы раскрыть признаки банды, характеризующие ее, прежде всего, как особый вид организованной преступной группы. К этим признакам он относит: устойчивость преступной группы; постоянное совершение преступлений как цель объединения группы; формирование психологической структуры группы, выдвижение лидера – ее организатора, руководителя и вдохновителя; распределение ролей при совершении преступлений; осуществление подготовки к совершению преступлений; возможность использования сложных способов совершения и сокрытия преступлений; поддержание в группе строгой дисциплины; замена личных отношений в группе на деловые, основанные на совместном совершении преступлений; выработка в группе единой целостно-нормативной ориентации; распределение преступных доходов в группе в соответствии с положением лица в структуре группы; создание в группе специального денежного фонда[340]340
  Быков В. Банда – особый вид организованной вооруженной группы // Российская юстиция. 1999. № 6. С. 50.


[Закрыть]. По мнению Р. Р. Галиакбарова, эта попытка толкования уголовно-правового понятия организованной группы через признаки криминологического характера представляется неудачной, так как признаки организованной группы выделяются самим уголовным законом (ч. 3 ст. 35 УК РФ)[341]341
  Галиакбаров Р. Р. Разграничение разбоя и бандитизма // Российская юстиция. 2001. № 7. С. 81.


[Закрыть].

Наряду с другими признаками, указанными в п. 2 обозначенного постановления, обращается внимание на организованность такого формирования, как банда. Это дополнение соответствует смыслу ч. 3 ст. 35 УК РФ, которая гласит, что «преступление признается совершенным организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений». Данное изложение признака организованности подвергается рядом ученых критике, так как в ч. 3 ст. 35 УК он раскрывается через признак устойчивости, когда эти понятия имеют разную смысловую нагрузку. Так, в п. 4 постановления под устойчивостью банды понимается стабильность ее состава, тесная взаимосвязь между ее членами, согласованность их действий, постоянство форм и методов преступной деятельности, длительность ее существования и количество совершенных преступлений. Между тем имеется противоречивость толкования организованной группы в законе (ст. 35 УК) и постановлениях Пленума Верховного Суда. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 29 от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» дается такое понятие организованной группы и ее признаков: «Под организованной группой следует понимать устойчивую группу из двух и более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких преступлений. Такая группа характеризуется, как правило, высоким уровнем организованности, планированием и тщательной подготовкой преступления, распределением ролей между участниками»[342]342
  Быков В. Признаки организованной группы в постановлениях Пленума Верховного Суда// Уголовное право. № 3. 2001. С. 6–8.


[Закрыть]. Опять прослеживается попытка раскрыть понятие организованной группы через устойчивость. Признак же «высокий уровень организованности» организованной группы звучит тавтологично и не раскрывает смысла организованности. Далее в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 17 января 1997 г. «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм», № 1 от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» не упоминается признак организованности, и лишь в постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 6 от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» снова всплывает такой признак, как «более высокая степень организованности», в попытке авторов постановления охарактеризовать организованную группу. «Более высокая степень организованности», по сравнению с чем? Если сравнивать с ч. 3 ст. 35 УК РФ, то видно, что Пленум пытается расширить толкование организованной группы, вводя указанный признак и при этом не раскрывая его. Такое положение наверняка вызывает определенные трудности в квалификации у правоохранительных органов. Может быть, Пленум в понятие «высокая степень организованности» вкладывает содержание понятия «высокая степень организованности участников»? Тогда для него «характерно глубокое планирование, включающее в себя четкое определение объекта, размера и качества предмета посягательства, характера преступного деяния, средств и способов совершения преступления, выбор оптимально необходимого количества лиц для совершения преступления (к совершению преступления привлекается не каждый желающий, а лишь лица, участие которых необходимо для обеспечения его интенсивности, эффектности и безопасности), отсюда жесткая детализация ролей соучастников, строгое ограничение их функций, места и времени их действия и т. д.»[343]343
  Козлов А. П. Соучастие: традиции и реальность. СПб., 2001. С. 278.


[Закрыть]. С другой стороны, раз Пленум не раскрывает понятие «организованность», то и требование установления данного признака является ошибочным, так как «сам по себе этот признак не представляется возможным установить и доказать. Однако организованная группа при совершении преступления проявляет свою “организованность” в весьма конкретных фактах – распределение ролей, наличие в группе дисциплины, предварительная подготовка к совершению преступлений и т. д., которые вполне могут быть установлены и использованы для квалификации группы как организованной»[344]344
  Быков В. Признаки организованной группы в постановлениях Пленума Верховного Суда. С. 8.


[Закрыть].