Текст книги "Гончаров и смерть репортера"

– Это вы мне говорите? – уже не скрывая злобы, съязвил я.

– Нет, твоему крякнувшему дружку! – тоже желчно ответил он и бросил трубку.

От злости ли, а может быть, от вчерашнего переутомления или от дикой Валькиной смерти, но меня вдруг начало колотить в буквальном смысле этого слова. Крупная дрожь отбойным молотком застучала в коленках ног и кистях рук. В ближайшем задрипанном ларьке я приобрел «самопальную» и тут же, не отходя от кассы, выпил добрую треть.

Первыми прибыли менты и, подобно своре борзых, дружно меня обложив, зло и добросовестно затявкали.

На мое счастье, почти следом приехал Ефимов. Хмуро отогнав от меня всю эту стаю, он поспешил наверх, к месту происшествия, где нас уже поджидала шепелявая старуха. Охая и крестясь, она тут же засыпала нас вопросами, ответы на которые мы не прочь получить были сами.

– Бабушка, – чуть оглядевшись, спросил полковник, – вы не слышали, когда ваш сосед пришел с работы?

– Это почему не шлышала? – обиделась бабуся. – Што я тебе, глухая?

Очень даже шлышала. Половина шештого была. Я ужинать шобиралашь, а тут и он жамком жабренькал. Я подошла к дверям пошмотреть – один пришел али ш кем? Меня его жена попрошила, шоб наблюдала жа ним.

– Ну и что? Он был один?

– Пришел-то один, да только шледом два мужика ему пожвонили. Я тогда и отошла от двери-то. Мужики не бабы, чего буду понапрашну штоять, картошка оштынет. Ну а минут череж пять они от него и ушли.

– А вы не заметили, в чем они были одеты, какого роста? Худые или толстые?

– А на что мне их замечать? Вот ежели бы бабы были, тогда конешно, а так…

– Спасибо, бабушка, а вы выстрелов не слышали?

– Нет, не было никаких выштрелов, я не глухая.

– Спасибо, бабушка, до свидания, если понадобитесь, то потревожим вас еще.

Полковник только на секунду заглянул в квартиру, посмотрел на труп и, кажется, остался недоволен настоящим состоянием Дунаева. Сцапав меня за рукав, он велел своим подопечным отнестись к осмотру со всей серьезностью, а меня потащил по лестнице вниз, на свежий воздух.

– Ну, что ты скажешь на этот раз? – усаживаясь на скамейку перед подъездом, резко, с издевкой спросил он.

– Скажу, что неплохо было бы найти в карманах Валентина черно-белое фото одного неизвестного типа, но скорее всего, его там нет. Думаю, что и убили-то его из-за этого снимка.

– А ты как оказался здесь, орел-стервятник?

– Я и пришел за фотографией. Она, собственно, моя. Я ищу человека, изображенного на ней, поэтому и показал ее Валентину, и мне кажется, он его узнал, но не захотел говорить об этом, пообещав сначала кое-что проверить.

– Боже мой, определенно ты сведешь меня на тот свет раньше положенного! Что у тебя есть еще? Какого сюрприза ждать от тебя в ближайшее время?

– Еще у меня есть полный «дипломат» денег, который я вчера вечером пригрел у наркоторговцев. Могу поделиться. Еще в качестве сюрприза могу сообщить о том, что, по моему разумению, два этих дела – убийство Дунаева и вчерашняя моя кража – связаны между собой.

– Нет, это выше моих сил! – Засопев, полковник достал сигарету. – Ты хоть понимаешь, с кем ты связался на этот раз?! Как ты на них вышел?

– По материалам одного неоконченного журналистского расследования.

Возможно, вы помните такого Старкова Александра?

– Это тот писака, который самолично поджарился у себя в квартире?

– Если вы и сейчас думаете так, то мне искренне жаль правоохранительные органы России. Старков копал наверняка и, будь он немного поосторожней, подкинул бы вам крупную дичь, правда, я сомневаюсь, стали бы вы ее кушать. Больно уж колючи те дикобразы.

– Умолкни, сыщик недоделанный, где деньги?

– У меня дома, под охраной вашей дочери.

– Умнее ты ничего придумать не мог?! Как он у тебя вообще оказался?

– Долгая история, но чем скорее мы нагрянем в тот домик, откуда его взяли, тем будет лучше. А по дороге я все вам расскажу. Необходимо только учесть, что хозяева могут быть вооружены до зубов. Если есть такая возможность, то будет совсем не лишним прихватить с собой пару, а лучше – тройку дельных парней.

* * *

Через час мы стояли на том самом взгорке, откуда я впервые любовался домиком Марго. Золотое было время! Домика теперь не было, вместо него на фоне черного пепелища ярко краснела пожарная машина. Но похоже, и она собиралась вскоре покинуть это печальное место. Необходимо было поторопиться, чтобы из первых уст узнать причину пожара, хотя я уже предполагал, что мы можем услышать.

– Сукин сын! – выругался Ефимов, срываясь с места. – Ты видишь, к чему приводит твоя самодеятельность? Скажи ты обо всем вчера, этого бы не случилось!

– Конечно, вообще бы ничего не случилось. Они бы продолжали спокойно торговать наркотой, потому что никаких обвинений, кроме проституции, вы им предъявить не могли. Пока не поздно, настоятельно вам советую пробить номера «Нивы» и джипа. И если они не фуфловые, организовать их поимку. Я же тем временем мог бы очень продуктивно опросить соседей и пожарных.

– Нет уж, одного я тебя не отпущу! – сигналом останавливая пожарку, непреклонно заявил потенциальный тестюшка. – Это всегда плохо кончается.

Возьмешь с собой Рыбака, не помешает.

– Рыбака так Рыбака, – покорно согласился я, подумав, что одному действительно частенько бывает грустно и неуютно. Как вчера, например.

– Приветствую вас, мужики! – выходя к остановившейся машине, поздоровался Ефимов. – Ну, что там у вас?

– Здравствуйте, товарищ полковник! – ответил чумазый капитан. – Обычное дело, пьяная проститутка сгорела. Не беспокойтесь, ваши коллеги из нашего района уже были, никакого криминала нет. С матраца пожар начался.

Курила, наверное, в постели, они все, как нажрутся, в кровать с сигаретой ложатся. Сгорела аж до костей, одна головня осталась. Полчаса как увезли.

– В кровать! С сигаретой! – передразнил его Ефимов. – А вы где были?

– Дак это… Нам только в пять тридцать сообщили. Телефонов-то на все село три штуки, из них два не работают. Когда мы подскочили, было уже поздно.

Мы в основном тем и занимались, что отсекали огонь от соседского двора. Да что там думать, соседи говорят, у них вчера вечером пьянка была, а утром мы видим ее последствия – труп хозяйки.

– А почему вы думаете, что сгорела именно хозяйка? – бестактно вмешался я в разговор. – Кто вам это сказал?

– Никто, там вообще было непонятно, кто сгорел, но по логике вещей на хозяйской кровати могла отдыхать только сама хозяйка.

– Да, конечно, – согласился я, садясь в машину Рыбака.

Дом стоял особняком, и, подъехав к нему ближе, я впервые увидел, что значит сгореть дотла. Дома как такового не было, вместо него посередине пожарища, в центре бетонного фундамента, торчала мокрая, почерневшая печь. Из мебели в живых остался унитаз, ванна, газовая плита и кухонная мойка. Дом примыкал к соседям только огородом, и пожар их не коснулся. Сейчас они, подобно грачам, сквозь штакетник пялились на пепелище, ожидая, когда наконец им позволят спокойно и не торопясь осмотреть трофеи.

– Привет погорельцам! – радостно начал я. – Кто видел, во сколько начался пожар, шаг вперед.

– Я видела, – бойко ответила остроносая, худая бабенка, – пяти еще не было. Я сразу к Кате, соседке, побежала, потом мы вместе до Нинки подались, потом…

– Понял! – неучтиво перебил я ее. – Когда разошлись гости?

– А кто ж их знает! – степенно ответил дед с костылем. – Я в десять ложился, они все еще гулевали. Порода, видно, их хвостовская такая. Наверное, и отец забулдыга, и мамаша курва, и…

– Понял, – опять перебил я деревенского моралиста. – Скажите-ка мне, кем Виктор приходился Маргарите?

– Дык хахалем, а че ты его вспомнил? – удивилась полная девушка в мужском пиджаке и семечной кожурой на подбородке. – Его еще в феврале месяце за драку посадили, а ты вспомнил!

– Понятно, а кто у нее был последнее время?

– Да разные, за всеми не уследишь, – сожалея, ответила девушка. – Вот и ты, говорят, вчера к ней заныривал.

– Кто говорит? – как можно строже, спросил я.

– Ну, я и говорю! – под мерзкие улыбочки односельчан, не стесняясь, продолжала она. – Ты вчера поутру к ней на другой машине приезжал, а я как раз в огороде ковырялась. Помидоры высаживала. Все хорошо и видела. Как ты из машины вылез, как к тебе Машка подошла… И потом в спальне тоже видела, как она тебя…

– Умная больно! Как фамилия?

– А ты меня не стращай, не пугливая! Черпакова я, Галка Черпакова. И че дальше, кобелище?

– Девушка, успокойтесь, – весьма кстати вмешался Рыбак, – подойдите к нам, нужно поговорить. Вы только не волнуйтесь!

– Я и не волнуюсь, а вот разговоры с вами, с козлами, разговаривать не буду.

– Вы, наверное, не поняли. – Он вытащил красное удостоверение. – Мы из милиции.

– А почему сразу я? – заметно стушевалась Черпакова. – Я ничего не знаю, нас уже спрашивали, мы все рассказали.

– Или мы с вами поговорим сейчас, или ждите повестки в милицию, – не унимался Рыбак. – Думайте, что для вас лучше.

Через минуту она сидела у нас в салоне и односложно отвечала на вопросы.

– Галина, прошу, вспомни такой момент. Когда я вошел в дом, подходил ли кто-нибудь к моей машине?

– Ясное дело, подходили.

– А кто это был?

– Борька, а с ним какой-то незнакомый мужик.

– И что они делали?

– Ну че, че? Пока ты там наяривал, они тачку твою обшмонали. В багажнике рылись и в бардачке. Потом смеялись над тобой. Сказали, что вечером они какому-то Гончарову отрежут яйца и заставят их съесть.

– Вот видишь, Галина, можно все по-человечески рассказать. А кто такой этот Борька? Как его фамилия, чем занимается?

– Понятия не имею, знаю только, что он в последнее время сожительствовал с Машкой. Приезжал к ней часто, на ночь оставался, а кто он, откуда, не знаю и знать не хочу.

– На чем он сюда приезжал?

– Чаще всего на синей «шестерке». А так на разных машинах, но они его никогда не ждали. Высадят и назад.

– Какой он из себя, в чем был одет вчера?

– Нормальный, а в чем одет, черт его знает. Кажется, в зеленой куртке был. Точно, в зеленой куртке и в зеленой шапочке, ну, в такой, как военные носят.

– Ладно, Галина, ответь на такой вопрос: ты часто в этом году бывала у Марго дома? И чем она занималась?

– Нет, меня отец туда не пускал, говорил, что мне нечего делать в этом гадючнике. За этот год была всего два раза. Один раз – когда занимала деньги, а другой раз – когда отдавала. У нее тогда никого не было, и мы оба раза пили чай с лимоном и со сливками. А чем она занималась, вы и сами не хуже меня знаете. Поэтому у нее и занимала бабки, у других-то в нашем селе не больно разживешься, все на копейки прозябают.

– Кто из ваших односельчан был с ней дружен? Кто мог запросто зайти к ней в гости, на чашку чая или просто поболтать?

– Таких не было. Кроме сестер Мухиных, к ней никто из сельских не заходил, брезговали, что ли, пересудов боялись?…

– А как же сестры Мухины? Или им на общественное мнение было наплевать?

– То другое дело, близняшки туда на работу ходили.

– Отлично, Черпакова, а вчера они тоже трудились?

– Конечно, у них пятница, суббота и воскресенье – самые доходные дни.

– А в котором часу они вчера разошлись и разъехались?

– Точно не знаю, я в уборную уже после двенадцати ходила, так там еще музыка вовсю играла. И машины возле ворот стояли.

– Хорошо, а сколько и какие именно машины стояли?

– Танькина белая «девятка» и «мерседес» ее хахаля. А больше там никого не было. Я еще удивилась. Думаю, что-то рано сегодня угомонились.

– А ты Танькиного-то хахаля хорошо знаешь?

– Откуда? Я и ее-то не знаю, просто Марго мне как-то предложила заходить к ней в гости. Обещала за это деньги. Сказала, смотри на Таню, всего-то у меня полгода проработала, а уже на своей тачке рассекает. Ну, я отказалась…

– Умница, а на чем вчера приезжал Борька?

– Этого я не заметила, я его вчера вечером вообще не видела.

– Ну, а когда приехал серый джип, ты видела? Не было ли его среди приехавших?

– Джип я видела, только мне кажется, среди них Борьки не было.

– Почему кажется? Ты ведь находилась достаточно близко.

– Да, но я отлучалась то в дом, то в сараюшку. Я же не знала, что наутро меня будут пытать.

– Кого из ее родственников ты знаешь? Кто ее брат, кум, сват? Откуда она вообще появилась в вашем селе?

– Приехала она лет пять тому назад вместе со своим Витькой, и первое время, покудова строился дом, они снимали угол у бабы Кати. Откуда она родом, я не знаю, да и никто конкретно не знает. Сама она нам говорила, что беженка из Средней Азии, да только не больно она на беженку смахивала. Видела я, какие оттуда приезжают, по дворам милостыню собирают, а у нее самой с первых же дней мужики на водку просили.

– Ладно, Галина, последний к тебе вопрос: где проживают твои сестры Мухины?

– Прямо возле магазина, дом под желтой крышей. Они сейчас дома, в город что-то не поехали, наверное, спят еще, вы погромче стучитесь, они одни живут.

Через пять минут, стукнув рыжего добросовестного пса по носу дубинкой, мы входили во двор греховодных сестер. Ведь, кроме упомянутой Татьяны и ее крутого мена, они могли быть последними, кто видел Марго живой. В дверь стучать нам не пришлось, потому что собачий вопль поднял на ноги всех обитателей дома – то есть обеих сестер.

– Какого черта! – заорали лилововласые лахудры слаженным дуэтом. – Садисты, кто вам дал право измываться над бедным животным?

– Он хотел нас укусить, – просто ответил Рыбак. – И если бы он это сделал, то мне пришлось бы его пристрелить.

– А мы ведь к вам по делу, девочки, – похотливо подмигнув, игриво объявил я. – У вас как со временем? У меня друг только что из казармы, женской ласки требует. У вас такса-то прежняя?

– Чего? Алка, че этот паразит хочет?

– Ласки и радушного приема, – вместо похмельной сестренки ответил я.

– Еще хотелось бы знать, не поднялся ли ваш тариф, а то денег у нас в обрез, на вас двоих может и не хватить.

– Элка, по-моему, эти козлы над нами издеваются, – пораскинув кислыми мозгами, выдвинула предположение Алка. – Джульбарс, фас их!

Джульбарс трусливо показал нос из-за угла и вопросительно тявкнул. Не видя должной реакции с нашей стороны, он предпочел за лучшее вовсе убраться с глаз долой. Веселые сестры тоже примолкли, очевидно соображая, каким образом вести себя дальше с такими наглыми гостями, как мы.

– И долго вы будете держать нас на улице? – входя в роль, бесцеремонно спросил Рыбак. – А то ведь мы и к другим пойти можем.

– Это точно! – подхватил я его угрозу. – Например, к вашей подруге Марго. Вы ведь с ней вчера до ночи веселились.

Испуганно переглянувшись, сестры проворно заскочили в дом и хотели захлопнуть дверь, но здесь им крупно не повезло. Мой башмак испортил все дело.

– Пустите, псы паскудные! – истерично визжали они в два голоса, когда мы благодаря перевесу в силе уже входили в полутемные сени. – Мы участкового позовем! Он заберет вас, хулиганье!

– Нет в этом надобности, мы сами кого хочешь заберем. Даже вас!

Кажется, до них дошло что к чему. Сразу поникнув, сестры понуро проводили нас в комнату и, кивнув на кресла, завыли сразу и громко.

– Поверьте, мы ни в чем не виноваты, – голосила одна.

– Мы ничего плохого не делали, – вторила ей другая.

– А кто тогда сделал плохое? – последовательно спроси," я.

– Не знаем, мы ничего не знаем, оставьте нас в покое, нам и без того плохо.

– Станете дальше молчать, будет еще хуже, – оптимистично заверил их Рыбак. – Колитесь, девки, до конца, если хотите сегодня спать здесь, а не в казенном доме.

– Ничего мы не знаем, – хныча, продолжали упорствовать ночные жрицы любви.

– Значит, вы и у Марго вчера не были?

– Конечно не были! – дружно, как пионерская дружина, гаркнули они.

– И Татьяны с ее мужичком там не было?

– Не было! – опять сгоряча отрапортовали девы.

– А откуда вам про это стало известно? – очень удивился Рыбак. – Ведь вас-то там не было.

– Я… Мы то есть… К нам приходили и сказали. – Вконец запутавшись, девки завыли с новой силой.

– В общем, так! Собирайтесь, голубки, – немного надавил я, – полетим с нами.

– Куда это? – переглянувшись, насторожились они.

– Як куда, вестимо, в клетку! – последний гвоздь забил Рыбак.

Сестры Мухины забились в падучей, проклиная всех наших родственников вплоть до пятого колена. Мы с молчаливым интересом наблюдали, чем кончится это забавное представление. Видимо, вскоре оно наскучило и самим комедианткам. Еще раз протяжно взвыв, они резко замолчали.

– Ну и что дальше? – немного разочарованно спросил Рыбак. – Будем говорить или по-прежнему квасить рожу? Когда вы ушли от Марго?

– Часов в десять.

– По какой причине? Ведь время-то детское.

– К нам в домик неожиданно прибежала Татьяна и велела срочно сваливать, и еще она нас предупредила, чтобы о нашем вчерашнем свидании не знала ни одна живая душа. Иначе, сказала она, вы пожалеете, что родились. Мы сразу собрались и вместе с Николаем Петровичем уехали.

– Когда вы уезжали, какие машины стояли возле дома?

– Танькина «девятка» и «мерс» ее мужчины.

– Куда вы поехали?

– Никуда. Нас Николай Петрович сразу же отвез домой.

– А сам он куда поехал?

– Тоже домой, было уже поздно, а у него больная жена и калека-сын.

– Где нам его найти? Говорите адрес и место работы.

– Ни за что, он нам этого не простит никогда! У него престижная работа, и если о нем узнают что-то компрометирующее, он ее лишится. Выдавать мы его не имеем права. Все, что хотите, только не это!

– Ладно, кто такой Борька, и был ли он вчера в вашей компании?

– Борька-то? Да он же мужчина Марго, видеть мы его не видели, потому что из будуара почти что не выходили, а вот голос его вроде бы слышали.

– Что он говорил и в котором часу?

– Ну ты, мужик, даешь! Откуда мы могли разобрать, что он говорит?

Вообще, может, это не он был, у нас же вовсю играла музыка.

– Опишите его внешность. Каким вы привыкли его видеть?

– Ну, такой здоровый, невысокого роста, лет тридцати с гаком.

– И усы у него большие, – подсказала сестрица важную деталь.

– Ага, – вспоминая, согласилась первая, – и черные волосы, как у бабы, хвостом на затылке связаны.

– Где его найти?

– Без понятия, об этом даже Марго не знала.

– Хорошо, в таком случае, где живет Татьяна и ее хрен на «мерседесе»?

– Во-первых, про ее мужчину мы ничего не знаем, а про Таньку мы знаем только то, что живет она в городе, где-то на набережной, но если бы и знали, то ничего бы не сказали!

– Боитесь ее, что ли?

– Крутая телка, от нее всего можно ожидать.

– Она что же, и убить может?

– Запросто!

– Почему вы так думаете? Или она уже кого-то укокошила?

– Ничего мы не думаем, – сразу заткнувшись, залепетала одна из близняшек.

– А ты нас на понт не бери! Не надо, не маленькие! – поддержала ее другая.

В чем-то девки прокололись, но действовать нужно наверняка, иначе они поймут, что я тычу пальцем в небо. В моем вдруг просветлевшем мозгу явственно всплыла дата – пятнадцатое февраля. Именно тогда Марго Хвостова обнаружила в своем борделе труп незнакомого мужчины. И именно после того корреспондент Старков заинтересовался этим домом. Теперь этот завтрак мне необходимо подать под надлежащим соусом.

– Ой, девчоночки, а мне-то один журналист все время доказывал, что того лопушка, в феврале месяце, Татьяна завалила, а я-то, дурень, все не верил, думал, залетный какой. Теперь ясно! Давайте колитесь дальше, из-за чего она его порешила? Сколько он тогда наркоты принес?

– Ничего мы не знаем, никакой наркоты, уходите отсюда!

– Дуры, вам же хуже будет! Когда она узнает, кто ее заложил – причем дважды! – вам придется несладко.

– Честное слово, мы не можем сказать на сто процентов, что это сделала она, просто на следующий день мы случайно подслушали, как Марго с ней ругалась. Тогда мы и подумали, что это Танькина работа. После этого мы стали ее бояться. Где она живет, мы в самом деле не знаем.

– Ладно, возможно, я сегодня к вам еще раз заеду, покажу портрет одного типа, может быть, он вам кого-нибудь напомнит. Думаю, вам действительно стоит опасаться вашей подружки, как там ее фамилия?

– Да не знаем мы, в компании ее все больше Кармен называли.

– Очень тонко подмечено. А как обзывали вас?

– Цокотухами, это потому, что фамилия у нас – Мухины.

– Логично! Будьте осторожны, мухи-цокотухи!

* * *

Прихватив чудом доставшиеся мне негативы, я с внутренним трепетом заявился к Ефимову. Начальник смотрел на меня исподлобья. Кажется, мне не были рады.

– Скотина ты, Гончаров, а ко всему прочему, еще и трепач!

– Помилуйте, Алексей Николаевич, чем вызвана такая страшная немилость?

– Ты еще спрашиваешь – чем? Наврал мне с три короба о «дипломате» с деньгами. Я, как старый козел, немедленно за ними поехал… И что? Я тебя спрашиваю – что?!

– Не могу знать, когда я уходил из дому, «дипломат» оставался там.

– Не крути мне мозги! Тем более и номера машин ты дал липовые. Один, который якобы принадлежит джипу, на самом деле номер «Запорожца» и принадлежит пенсионеру. Другой, от «Нивы», только недавно получил счастливый владелец «Оки». Так что твоим выходкам я скоро положу конец! Единственную правду, которую я от тебя услышал за последнее полугодие, это наличие трупа главного редактора. Чего ты ржешь или совсем рехнулся?

– Никак нет, господин полковник, просто я подумал, что если начальник милиции не может расколоть собственную дочь, то у него пропал нюх. Пора ему собираться на заслуженный отдых.

– Что за ахинею ты несешь? Неужели ты думаешь, что Милка могла меня?… Я, правда, даже в квартиру не зашел. Она заявила через дверь, что спит.

А о «дипломате» ты, мол, наврал все!

– Молодец Милка! Это я ей приказал никому не открывать дверь и позабыть о существовании «дипломата». Как видите, она все в точности исполнила.

А что касается липовых номеров, то такой вариант я предвидел. Предвидел также, что никакой фотографии при Дунаеве вам обнаружить не удастся, ведь это так?

– Ну так, что из этого?

– А из этого следует, что убили Дунаева именно из-за нее, но они не учли одного обстоятельства. У умного Гончарова есть негативы, которые нужно немедленно напечатать.

– Если ты соврешь и в этот раз, то за твою никчемную жизнь я не дам и ломаного гроша. Где негативы?

– Что говорят о наших сегодняшних трупах? – не слыша его вопроса, поинтересовался я. – Меня волнует не столько Дунаев, сколько Хвостова.

– Вот как? И почему?

– То, что убит Валентин Викторович Дунаев, я убедился лично, а про смерть Хвостовой знаю только понаслышке.

– И у тебя возникли сомнения?

– Да, я бы хотел их поскорее развеять, с вашей помощью, разумеется.

– Попробую, хотя вряд ли это сегодня получится, суббота – нерабочий день, к тому же, по словам пожарных, от нее осталась головешка. Посмотрим…

Пока он дозванивался до экспертизы, я подло проник в его подсобку и основательно продегустировал найденный там коньяк. Когда вернулся, Ефимов сидел с огорченной физиономией.

– Там один дежурный врач, и он мне заявил, что с таким материалом может работать только палеонтолог.

– Логично. Вам никогда не встречалась проститутка по кличке Кармен?

Высокая стройная брюнетка. Любит одеваться в яркие, броские одежды.

– Гончаров, это ты у нас слывешь великим потаскуном и развратником, и не смей причислять меня к своему блудному клану! Кто она такая?

– Если бы я знал! Мне известно лишь, что зовут ее Татьяна, ездит она на белой «девятке» и за несколько часов до пожара была в доме Хвостовой вместе со своим любовником. К сожалению, на номер машины я не обратил внимания, поскольку посчитал ее ординарной проституткой.

– А теперь ты так не считаешь? Почему?

– Не могу точно сформулировать ответ, но какое-то верхнее чутье говорит мне, что она не последняя скрипка в этом огненном концерте. Она и ее крутой воздыхатель на «мерседесе». Еще бы мне хотелось заострить внимание на сожителе Марго – некоем Борьке. Он шмонал мою машину в мое отсутствие. Но не это интересно, любопытно то, что тогда он был одет в омоновскую фуражку, тогда как другие свидетели говорят, что у него были длинные волосы и роскошные усы.

Согласитесь, фуражка поверх длинных локонов вызывает смех и поневоле акцентирует внимание. Скажу больше: этот самый Борька в момент передачи наркоты был брит наголо. Кому верить? На этот вопрос существует несколько вариантов ответа. Либо кто-то из моих осведомителей лгал, либо Борька в срочном порядке побрился, либо мы говорим о разных людях. Алексей Николаевич, я не слишком вас утомил? – В ответ полковник только рукой махнул. – Дальше выплывает еще одна одиозная фигура – некий Виктор, бывший любовник Марго, приехавший с ней вместе из Средней Азии. Сейчас он отбывает срок, который схлопотал в феврале месяце за драку. Я еще раз подчеркиваю – в феврале! Именно тогда же в борделе Хвостовой был обнаружен труп неизвестного мужчины, предположительно азиата, со смертельной травмой головы. На какие печальные мысли могут навести эти два факта, если их сопоставить? Я вас спрашиваю! И сам же постараюсь доходчиво объяснить. Начнем с того, что приехавший к нам труп был, как и Марго с Виктором, из Азии. Делаем заключение, что гость и хозяева были знакомы, и, возможно, уже давно. Еще мы знаем, что проезд нынче баснословно дорог, а значит, просто так, на чашечку чая, труп приехать не мог. Его визит носил чисто деловой характер, возможно, торговый. Вам, господин полковник, пока все понятно?

– Заткнись, идиот, точнее, продолжай!

– На чем это мы остановились… Ах да! Визит мог носить торговый характер. Целью могла быть покупка либо продажа. Но поскольку мы знаем, что товары народного потребления в азиатских странах дешевле, чем у нас, то можно с полной уверенностью сказать, что негоциант привез товар. Надеюсь, течение моей мысли логично и последовательно. Идем дальше. Какой товар мог привезти купец?

Наверное, самый выгодный. Исходя из того, что последнее время покойный Старков хотел слишком много знать о наркодельцах, то нетрудно догадаться, какой презент привез мертвец. А теперь стоит вернуться к Виктору, который примерно в это же время так некстати устраивает драку, за которую, надо полагать, он получает минимальный срок. Не кажется ли вам, что он получает его сознательно – с тем, чтобы утаить более серьезное преступление?

– Чего ты мне это разжевываешь, я давно все понял.

– Я рад, господин Ефимов, что мои мозги думают точно так же, как ваши, правда, с некоторым запозданием. Но это еще не все. Необходимо учесть еще один нюанс, о котором Виктор, садясь в тюрягу, думал в первую очередь. Он не столько боялся правоохранительных органов, сколько ответственности перед друзьями и подельниками убитого им азиата. Не сомневаюсь, что за ними стоит какой-то большой и сердитый дядя. А у Виктора, я полагаю, и в мыслях не было возвращать им товар или деньги. Скорее всего, он, хорошенько упрятав товар, на пару лет лег в тюрягу, ожидая, пока страсти вокруг него поутихнут. Как вы думаете?

– Думаю, твоя версия звучит достаточно убедительно. Исходя из нее, можно предположить, что дом из мести запалили обманутые им поставщики?

– Не обязательно. Если бы все было именно так, то они бы это сделали давно. Думаю, тут ситуация гораздо сложнее, но пощупать этого самого Витюшу мы просто обязаны.

– Хорошо, этим я займусь в понедельник, а вот твои негативы я отдам в печать прямо сегодня, давай их сюда.

– Алексей Николаевич, лицо, изображенное там, видимо, высокого полета. Можно ли полностью довериться вашей лаборатории?

– Что за чушь ты плетешь? Не доверять нам – это значит не доверять никому.

– Вашими бы устами… – С некоторым облегчением я передал ему негативы.

– А теперь поехали к тебе за «дипломатом». Кстати, а где та черная «Нива», которую ты угнал? Она может пригодиться для следствия.

– Умерла она, – с сожалением сообщил я. – Приказала долго жить.

– Идиот, мне нужен номер кузова и двигателя. Где ты ее разбил?

– Она совсем умерла и номера не оставила. Сказала, что ее цена вошла в содержимое «дипломата». А номер обещала передать в ближайшее время. И вообще, я не угонял ее, просто стибрил чемоданчик и бегом домой.

– Раньше в своих желаниях ты был куда как скромнее, можно сказать, бессребреником был, а теперь?

– Что поделаешь, Алексей Николаевич, полковничья дочь на сносях. Чем кормить прикажете? Да и потом – рыночные отношения у нас! А насчет номеров вам непременно сообщат по телефону не далее как в понедельник.

* * *

Войдя в дом, полковник первым делом накинулся на единственную дочь:

– Жучка, ты почему не отдала мне «дипломат»?

– А он разве твой? По-моему, его принес Костик, а поскольку я его жена, то «дипломат» следует считать нашим семейным достоянием. Если мой муж находит нужным отдать тебе деньги, то я не против, пусть вручает тебе свою половину, но не более, так как вторая принадлежит мне как жене.

– Я тебе сейчас такую половину устрою, ты у меня месяц на жопу не сядешь, мамашино отродье! Быстро бабки на стол, а сама в магазин, не могу я пить бурду твоего хахаля!

И полковник как коршун набросился на вожделенный «дипломат». Открыв крышку, но не желая касаться денег руками, он мучительно долго соображал, сколько же там находится. Так и не справившись с этой непосильной задачей, с раздражением захлопнул крышку и выдохнул:

– Много! Дай дух переведу! Как же мне его у тебя оприходовать?

– А то не знаете! Можно сказать, что по анонимному звонку вами были предприняты соответствующие меры, в результате которых была задержана черная «Нива» с настоящим грузом на борту, – подсказал я.

– Куда она в таком случае девалась? Куда девался ее водитель? Кто непосредственно проводил операцию?

– Операцию мог проводить тот же Рыбак, кажется, он неглупый малый, все поймет с полуслова. А машину он мог засечь где-нибудь на стоянке, с открытой дверцей и открытым «дипломатом». Деньги он забрал сразу же, но пока из своего автомобиля вызывал подмогу, «Нива» куда-то скрылась. Произошло это вчера поздним вечером.

– Идиот, я же сегодня запрашивал ее государственный номер!

– Тем лучше – лишнее подтверждение, что вы рьяно продолжали вести поиск. Впрочем, как знаете, можете сказать, что портфель вам просто подкинули.

Самое главное – не впутывайте в это дело меня.

– Нужен ты больно! Второй вариант, насчет того, что подбросили, хорош, но имеет недостаток. Получается, что я тут ни при чем.

– Боже мой, наконец, скажите, что деньги у вас оказались по наколке ваших нештатных осведомителей. В общем, до понедельника масса времени, чтобы все как следует обдумать.

– Ладно, без тебя разберусь, только смотри, чтобы эта гребаная «Нива» не выплыла с неожиданной стороны. Вечером жди звонка, а может быть, завтра утром и сам появлюсь – уже со снимками.

– Как знаете! Вы сейчас куда?

– Домой, должен же я отдыхать хотя бы по выходным.

– Безусловно. Осторожнее с «дипломатом»!..