Текст книги "Какой сам, такие и подарки"

– Просто дом понравился, – улыбнулся я.

Глава 8

На работу я устроился не без помощи Мишки.

Согласовав встречу с другом по телефону, я прибыл на «Юго-западную» чуть раньше условленного времени.

Топтаться у вестибюля на чётной стороне проспекта Вернадского мне долго не пришлось – точно в назначенный час рядом со мной притормозил и дважды бибикнул красный «Вольво».

Мне поначалу не пришло в голову, что это авто, явно не относящееся к категории эконом-класса, приехало за мной.

Пассажирская дверь призывно распахнулась. За рулём иномарки сидел мой друг.

– Машину, что ли, купил? – не удержался я от вопроса не по теме.

– Нет, это одного товарища, – с хитрецой изрёк Мишка. – Подумываю купить её у него. Зверь, а не машина.

Через двадцать минут «зверь» просигналил перед воротами грузового терминала в Очаковской промзоне. Те не спеша открылись.

По территории, между длинными рядами складских корпусов, медленно фланировали внушительные «Скании», «Маны» и «Дафы». Попадались и «Вольво», совершенно не похожие на тот, на котором мы приехали. Это меня отнюдь не ошарашило – легендарная корпорация, расположенная в не столь известном шведском городе Гётеборге, много лет предлагает всему миру транспортные средства всех категорий – от мотоциклов до тех самых «королей трасс».

Мишка свернул сначала налево, через несколько десятков метров – направо и почти сразу же остановился перед крыльцом здания стандартной сине-серой расцветки, лично у меня с недавних пор вызывающей не самые приятные ассоциации.

В конторе нас встретил молодой бородатый дядька в кожаном костюме.

– Миха! – удивлённо развёл руками бородач. – Это что – и есть твой лучший дружбан?

– Да, это Лёва. А что тебя смущает?

– А ты сам не догадываешься? – слегка обиженным тоном бросил менеджер. – Ему сколько лет? Школьников не берём!

– Дима, ему скоро девятнадцать. Ты сам говорил, что тебе рабочие позарез нужны.

– Нужны. Электрик, сантехник. Что умеешь делать?

– Специальность – штукатур-маляр. Стаж небольшой, училище окончил в этом году.

– У-у, – поморщился Дима. – Это не к нам. А права у тебя есть?

– Нет…

– А чего это я, собственно, спрашиваю? Категории «Е» у тебя однозначно нет. И опыт нужен. Так что, Миха, при всём к тебе уважении…

Мы с другом в унисон вздохнули.

– Хотя постой, – спохватился менеджер. – Кое-что для тебя есть. Надеюсь, ведро цемента поднять сможешь?

– Не вопрос.

В самом деле, мне на первой работе приходилось и по два ведра таскать. Невзирая на увещевания крёстной, на полном серьёзе пекущейся о моём здоровье.

Сев за стол, Дима набрал номер.

– Алло, Инночка, приветики! Слушай, тебе отделочники не требуются? А то тут у меня дитя сидит… Да нет, это я так… Короче, окончил учагу, ищет работу… Возьмёшь? Да??? Ой, спасибо тебе, Инночка! А то за него такой человечище попросил – реально неудобняк отказывать. От всей души, огромное спасибо! Пока!

– Ну, Лёвик, тебе здорово попёрло, – радостно отчитался Мишка, вырулив на МКАД. – Поздравляю!

– Спасибо, – сдержанно кивнул я.

В самом деле, заранее говорить «гоп» – себе дороже. Обжёгшись на молоке, и куста боишься…

* * *

Моим вторым рабочим местом стала управляющая компания около метро «Первомайская». Я был прикреплён к ремонтно-восстановительной службе. На сей раз официально – по трудовой книжке, с отпуском, оплатой больничных и сверхурочных, при этом бригадир особо подчеркнул, что потогонной системы нет. Если, к примеру, один объект потребуется сдать в ближайшее время, что само по себе – из ряда вон выходящая ситуация, туда просто поставят достаточное количество рабочих.

График оказался на редкость удобным – пятидневка с выходными в воскресенье и понедельник.

Ещё одним приятным сюрпризом стало то, что работать мне предстояло недалеко от дома, путь на троллейбусе занимал около двадцати минут. Для Москвы это – большая удача. А на прошлую «работу» я ездил в пригород, и путь занимал почти час в один конец. И это в Вознесенске, который на порядок меньше Москвы. И выходной был один. Вдобавок приходилось пахать на износ.

Третий кит, как и второй, в наличии тоже присутствовал в полной мере – коллектив выдался очень дружный и душевный, большей частью люди в возрасте, которые обрадовались свежей крови. В хорошем смысле данного выражения.

Я понял одну важную вещь – то, как у новичка сложатся отношения с коллективом, зависит не от личности или характера самого новичка, а главным образом от его соответствия коллективу. И чем больше коллектив, тем неприметнее в нём новичок. Помимо того – чем ниже текучка кадров, тем труднее новичку стать своим в сформировавшемся коллективе.

С другой стороны, нельзя не принимать во внимание и то, что если где-то текучка высокая, то одна мысль о работе в таком месте генерирует весьма интересные выводы.

Наш рабочий день выглядел так:

Собравшись утром в мастерской, мы переодевались, пили чай, дожидались шофёра – немолодого чудаковатого мужика с усами, всей командой садились в его грузопассажирскую «ГАЗель» и отправлялись по объектам – это были, как правило, подъезды жилых домов, требующие покраски, побелки, а иногда – и капитального ремонта.

Наша «база» обслуживала два квартала. Характер работы не располагал к организации полноценного обеденного перерыва, и поэтому рабочий день завершался раньше – около трёх часов дня.

Без неприятностей, однако, не обошлось и здесь – в первую же неделю я допустил грубую ошибку.

Чтобы не таскать по лестнице до последнего этажа тяжёлые вёдра с цементом, мы с напарником придумали интересный способ – я на первом этаже навожу раствор, через лестничный пролёт напарник спускает длинную бельевую верёвку, которую я привязываю к дужке ведра, и цемент, как на лифте, едет наверх.

Несколько раз всё прошло нормально. Я потерял бдительность и поленился потуже затянуть верёвку. В результате ведро, совсем немного не доехав до пункта назначения, сорвалось и грохнулось на каменный пол в метре от меня.

Пластиковая посудина треснула пополам. Весь пол на первом этаже, лестница и я сам в придачу – были в серых липких ошмётках. И, несомненно, тем самым я заслужил выговор. Не замедлив его получить.

Бригадир Владимир Фёдорович, мощный харизматичный дядька лет шестидесяти, минут пять оглашал «базу» своим зычным, как у Иосифа Кобзона, голосом, вещая о цементе и ведре, которые не жалко, и о неизмеримо более важной технике безопасности. Заострив внимание на том, что из-за собственного головотяпства легко можно и жизни лишиться. Что может стоить нескольких лет жизни и самому бригадиру. Я стоял, широко распахнув глаза и еле дышал от волнения.

На шестой минуте к нам заглянула Зоя Михайловна, мастер участка, по совместительству жена бригадира, весёлая полная женщина с короткими кудрявыми волосами и неуёмной энергией.

– Фёдорыч, опять брешешь? Сердце побереги. Или опять в больничку захотел?

– А что ты предлагаешь? По головке погладить? Ты, наверное, не знаешь, что он натворил?

– Знаю, конечно. Он сам признался. А ты-то знаешь, кто никогда не ошибается? Тот, кто ничего не делает. Сам, что ли, ни разу ничего не перепутал и не испортил?

– Почему нет? Было, всё было. Вот и учу уму-разуму – как Женьку, как Юрку. И на своих, и на ихних ошибках. Да, брешу иногда. Но брешу-то за дело!

– Хоть с ним-то будь снисходительнее. Ребёнок же совсем. Тем более один на целом свете. Ты только подумай – один!

– Почему же один? – уже не сердитым голосом спросил Фёдорыч. – За ним вся наша бригада, весь наш дружный коллектив. Да, оплошал, попал под горячую руку. Но он всё равно наш друг!

– Всё равно, будь помягче. А то обидится, уйдёт, и где он ещё найдёт такое место?

Зазвонил телефон. Бригадир взял трубку.

Зоя Михайловна вышла в коридор и поманила меня рукой.

– Лёвушка, ты это, не обижайся на Фёдорыча. У него работа нервная, да в придачу целая куча заболеваний. Он и на пенсии с пятидесяти лет – инвалидность после инфаркта. А у него их было два. Второй – год назад. Делали операцию, поставили кардиостимулятор… Пойми, он никогда не станет здоровым.

– А кто обижается? Я не обижаюсь. Меня крёстная учила – если человек срывается, значит, у него явно какие-то проблемы. Счастливые люди злиться ни на кого не будут.

– Правильно говоришь. Я успела заметить – ты парнишка спокойный, беззлобный. Будь всегда таким же.

В этот момент я совершенно полно и ясно понял, как же мне всё-таки повезло… Нет, не так – ПОВЕЗЛО!!! – со второй работой. Ибо на первой при подобном эксцессе мне пришлось бы удирать сломя голову в первую же минуту, прямо в грязном комбинезоне, забыв о неполученной зарплате, оставленных в раздевалке вещах, телефоне и даже документах – жизнь дороже.

* * *

Зимняя сессия ожидалась через полтора месяца. Предстояли первые зачёты и экзамены. И, поскольку всё, что мы услышали и законспектировали на лекциях в октябре, за ноябрь из моей легкомысленной головы благополучно выветрилось, мне ничего другого не оставалось, как весь декабрь ежевечерне корпеть над учебными материалами, чтобы в январе не обрасти «хвостами».

И как же всё-таки хорошо, что мы живём в двадцать первом веке! Чтобы сделать то, для чего в нулевых достаточно нажать несколько кнопок, до девяностых включительно требовало просидеть весь день в библиотеке, листая толстые книги и переписывая нужную информацию в тетрадь…

Понедельники, разумеется, я полностью посвятил изучению интересующих меня тем. Со вторника по субботу – рабочие дни, и за ноутбуком я просиживал вечерами.

Одним понедельником пришлось пожертвовать – в тот день я получил в Росреестре второе свидетельство, и, не откладывая в долгий ящик, позвонил сестре.

– Привет, Аллуся! Извини, что долго не звонил!

Что говорить – из-за свалившихся на меня срочных дел я ни разу за весь ноябрь не удосужился набрать номер сестры.

– Да ничего, ты до сегодняшнего дня всё равно не дозвонился бы.

– Это почему же?

– Да накладка вышла. А ты что – номер сменил?

– Это мой московский.

– Ничего себе! Решил в Москву перекочевать?

– Две недели назад перекочевал.

– Ой, слушай, ты не мог бы поговорить с хозяйкой, чтобы комнату снимать нам вдвоём? Так выгоднее, чем одному. А я потом поправлю свои дела, и снова сниму отдельную.

– Я не снимаю, у меня теперь своя квартира.

– Своя??? Квартира??? В Москве???

– Алла, это не телефонный разговор. У меня к тебе кое-что важное. Подъезжай в нотариальную палату, адрес сейчас скину. Ты где находишься?

– На Дмитровском шоссе.

– Жду тебя через полтора часа.

Я набрал координаты нашего общего пункта назначения, отправил сестре SMS и сел на нужный трамвай.

Аллу долго ждать не пришлось. Мы взяли талоны электронной очереди и заняли места в зале.

– У тебя какие-то трудности? – поинтересовался я.

– Да понимаешь, чуть не посадили меня. Битый месяц в СИЗО протомили.

– Ни финты себе! – я остолбенел. – За что?

– Не «за что», а «почему». Я просто очутилась в ненужное время в ненужном месте…

Раздалось очередное звуковое оповещение. Я посмотрел на электронное табло, висящее под потолком.

– Наша очередь.

Пока я переоформлял на Аллу свою долю в бабушкиной квартире, одаряемая тактично молчала. На втором же этапе, услышав про новостройку на Сиреневом, сестра не выдержала.

– Это что, в Москве?

– Да, денежки остались, вот и вложился. Как раз хватило на две однушки.

– Да??? Левуня, ты просто супер! Какое счастье иметь такого брата!

Уладив формальности, мы с сестрой вышли на улицу и взяли курс к трамвайной остановке.

Неожиданно Алла, как в детстве, схватила меня в охапку, подняла как можно выше и расцеловала. Это для неё и сейчас совершенно не представляет труда – как вам с самого начала известно, ростом я невелик, и к своим неполным девятнадцати годам дорос лишь до ста шестидесяти четырёх сантиметров. По весу же – не набрал и полцентнера. Сестра выше меня на полголовы и весит раза в полтора больше.

На первый взгляд это кажется парадоксом – должно быть всё наоборот. И парадокс не только в физических кондициях, мы не похожи абсолютно ни в чём. Алла – золотистая блондинка с небесно-голубыми очами, а я – кареглазый брюнет. Разгадка в том, что я пошёл в мать, а сестра – в отца.

– Эх, худышка, худышка… Когда же ты поправишься…

Полагаю, что это будет скоро. У меня есть все возможности окрепнуть, но с ростом, к сожалению, уже ничего не сделать. Даже если буду каждый день покупать женское молоко и питаться исключительно им.

Впрочем, я насчёт этого никогда сильно не переживал – мой рост в пределах нормы и жить не мешает. В конце концов, комплексуют и баскетболисты. Повод, при желании, всегда найдётся.

– Ну, спасибо тебе, Левун! – сестра поставила меня на заиндевевший асфальт. – Куда едем, на Сиреневый?

– Да, именно туда.

* * *

Открыв хлипкую дверь, установленную застройщиком, я вошёл внутрь. Следом вошла и Алла.

– Без ремонта? – сестра осмотрела бетонные стены.

– Можно заказать у застройщика.

– Нет, Левун. Я видела у подруги ремонт от застройщика – все материалы самые дешёвые, короче – необходимый минимум. Лучше сама сделаю, какой захочу. Увы и ах, финансы пока поют романсы. И работу придётся новую искать…

– Поживёшь у меня. Ремонт сделаем – у меня ещё остались денежки.

– Если не секрет, откуда они у тебя взялись?

– Выиграл в лотерею, – совершенно честно выдал я. – Джекпот.

– Да??? Не зря говорят, что деньги не портят человека, а просто показывают его подлинную сущность. Эх, Лёвушка, что бы я без тебя делала… Ну что, поедем к тебе?

– Не поедем, а пойдём. До меня минут десять идти.

– Вот выбрал так выбрал…

* * *

У меня дома сестра за несколько минут проинспектировала каждый метр. Не поленившись удостоить вниманием в том числе и содержимое кухонных шкафчиков.

– Что сказать – красиво, современно. Балкон на кухне.

– Да, удобно. Дом, правда, старый.

– Фигня. Зато квартира своя.

– И спальня с гулькин нос и без окна.

– Точно. Как ты здесь спишь-то?

– Ничего. Клаустрофобией не страдаю. А ты поспишь на диване.

Я поставил чайник и бросил две ложки листового чёрного в другой – заварочный. Затем достал из холодильника пачку зефира.

– Так, рассказывай, что у тебя случилось?

– Недоразумение случилось. Который раз убеждаюсь, что мы не можем быть ни от чего застрахованы. Включая суму и тюрьму.

– Что верно, то верно. Так что произошло-то?

– Для начала – я поняла, что плохой друг хуже врага. Враг хотя бы не может предать. Представляешь – та, кого я считала лучшей подругой и с кем целый год снимала жильё, – оказалась отъявленной и циничной сволочью.

– Что же она сделала?

– Соседей снизу залила. И сбежала. Я прихожу с работы, открываю дверь – мамма мия! Воды по колено. Я не успела ничего понять, как материализуются те соседи. Так ругались, впору было записывать. Думала, разведутся.

Алла усмехнулась. Я последовал её примеру – этот анекдот мне тоже известен.

– И чем дело кончилось? – покосился я на сестру, снимая чайник с гнезда.

– Кончилось… – Алла усмехнулась заметно грустнее. – На самом деле всё только начиналось. Как я поняла, моя подруженция, осознав, что натворила, спешно собралась и отчалила в неизвестном направлении. Что особенно вымораживает – не догадалась закрыть кран. Насчёт неё почему-то заморачиваться не стали. Крайней сделали меня. У меня на книжке накопилось тысяч триста, я хотела брать комнату в ипотеку. Для этого работа нужна с официальным оформлением, по ТК. А там, как правило, платят маловато. А где можно нормально заработать – без соцпакета, переработки – всё, что левая нога хозяина пожелает… Стоп, давай по делу, а то это как-то не по теме.

– Нет, продолжай, продолжай. После таких хреновых дел обязательно выговориться надо. Легчает. По себе знаю.

– По себе??? – Алла оторопела.

– Да. Первый блин вышел комом. Я тебе попозже расскажу, а пока говори ты.

– Ладно, я сама отвлеклась. Короче, отдуваться за потоп пришлось мне. Всё, что было у меня на книжке, что я два года собирала, во всём себе отказывая, – пришлось отдать. Никто не стал разбираться. Хозяйка, у которой мы жили, – тоже. Несмотря на то, что с расчётного дня не прошло и недели, она потребовала немедленно съезжать.

Я сняла комнату. Маленькую, но дешёвую. Хозяйка – приятная, аккуратная тётенька. И этаж первый, а значит, точно не залью никого.

Но – не прошло и месяца, как снова беда пришла откуда не ждали. Вернувшись домой, я обнаружила, что дверь не заперта, внутри беспорядок. Заглядываю в комнату хозяйки – ба! Она лежит на полу, с разбитой головой. Рядом с ней утюг окровавленный валяется.

Меня передёрнуло.

– Ужас! А что было потом?

– А потом был суп с котом, – мрачно сострила Алла. – Я вызвала милицию и «скорую». Тётя Зина оказалась жива, и её увезли в реанимацию. А меня – в отделение, как главную подозреваемую. Я, конечно, понадеялась, что они быстро разберутся, что к чему, и отпустят. Фигульку на рогульку. На следующее утро меня перевезли в СИЗО.

– Обалдеть! – я чуть не задохнулся от возмущения.

– Не говори… Каждый день допросы, протоколы… К вечеру задницы на жёстком стуле не чувствуешь, а с утра опять всё сначала…

Мне относительно повезло – хоть и не сразу, но разобрались, да и хозяйка выжила, рассказала, что на неё напал мужик. С меня сняли обвинения, сегодня выпустили. Я собралась возвращаться в Вознесенск – всей наличности, что у меня осталась, – хватило бы разве что на билет. И тут позвонил ты. Теперь у меня нет сомнений, что Боженька меня всё-таки любит.

– Боженька всех любит. А испытания даёт не просто так. – Я выразительно поднял палец вверх, недвусмысленно подготавливая сестру к предстоящему рассказу, уже известному вам.

Глава 9

Новый 2009 год я впервые в жизни встречал в одиночку. Алла ушла в гости, не сказав к кому. Наверное, к подруге.

Тётя Тамара поехала на родину. Тоже не сказав к кому, но определённо не к тёте Эмме. Крёстная отмечала Новый год сугубо за компанию со мной, и довольно скромно – Рождественский пост. А по завершении поста Рождество праздновалось, как и полагается, с размахом – накрывался стол с множеством вкусняшек, среди которых особняком выделялся гусь с яблоками.

Вежливо отклонил моё предложение составить компанию и Мишка, пояснив, что будет праздновать со своей девушкой.

Тем не менее я быстро понял, что одному праздновать не так уж и плохо. Купил всё по своему вкусу, накрыл журнальный столик, дождался боя курантов – и до трёх часов смотрел концерт, где народ от души повеселили самые популярные звёзды эстрады. Киркоров, Газманов, Добрынин, Жасмин, Кадышева… И – какой же Новый год без яркого и неповторимого натурального блондина Николая Баскова?

* * *

После новогодних каникул я, наспех настроившись на первую в году рабочую неделю, нехотя встал в шесть утра, выпил кофе и поехал на работу.

Эта рабочая неделя – неполная. Точнее – ополовиненная. Вчера было Рождество, а сегодня, завтра и послезавтра – в штатном режиме.

А на следующей неделе ЖЭКу придётся входить в ритм без меня – в понедельник начинается зимняя сессия, вернуться планирую через три недели.

Мы все стараемся приходить к семи, чтобы не спеша переодеться, попить чаю, собраться с мыслями, обсудить последние новости, а, завершив работу, со спокойной душой пойти домой на час, а то и на два часа раньше – если помните, условий для обеда в рабочее время у нас не предусмотрено, так что оно у нас закономерно сокращено.

Кто-то приезжает и раньше. Вижу, уже стоит «восьмёрка» моего напарника Юрия Алексеевича по прозвищу Нибенимеда.

Этот хэтчбек я узнаю в любом районе Москвы и даже за её пределами, причём не глядя на номер, благодаря нестандартному оформлению – цвета слоновой кости, со здоровенным спойлером на багажнике, ядовито-малиновыми колёсными дисками и, что самое интересное, – с правым рулём. Экспортный вариант. Машина, по словам хозяина, разменяла третий десяток, но выглядит как новая, и, что характерно, – всегда чистая.

Наша «база» находилась на первом этаже обычной жилой девятиэтажки, занимая однокомнатную квартиру. В зале расположилась комната отдыха, раздевалка и конференц-зал в одном флаконе, а в кухне разместилась мастерская с верстаком, шкафами и сейфами для хранения всякой всячины.

– Везёт тебе, Лёва, – с доброй завистью вздохнул Нибенимеда, шустрый жилистый пенсионер, похожий на средиземноморского рыбака.

Юрий Алексеевич утверждает, что он родом из Румынии. Жил в одном из сёл в дельте Дуная. Всё шло своим чередом, жил спокойно, никто его не трогал. Увы, вследствие реформ Чаушеску, его последующей казни и смены власти жизнь страны изменилась, как нетрудно догадаться, не в лучшую сторону. Это сказалось и лично на Юрии Алексеевиче – простой гражданин вскоре попал под горячую руку новых властей. Боясь разделить участь предыдущего лидера, бедный румын на свой страх и риск примерил шкуру беженца.

СССР принял жертву «Фронта национального спасения» как нельзя лучше – дали гражданство, направили для отдыха и поправки здоровья в санаторий, устроили на завод по специальности и заселили в общежитие.

Через год Нибенимеда женился. Спустя ещё год у него родился сын. Счастливая семья переехала в двухкомнатную квартиру на Щёлковском шоссе.

– Три недели беззаботной жизни! – выразительно вздохнул напарник. – Эх, мне бы так!

– Вообще-то я их беру в счёт отпуска. Да и не назвал бы я сессию беззаботным периодом. Это от сессии до сессии живут студенты весело.

– Ты прав. Но, согласись, студенческие годы самые лучшие. Максимум прав и минимум обязанностей.

– Умеете вы поднять настроение… Какие у человека могут быть права в моём возрасте?

– Водительские, например. У тебя они есть?

– Да нет, зачем? Машины-то нет.

– Ничего, скоро купишь.

– Пока не собираюсь. А обязанности я за последние полгода ощутил в полной мере. Хотя до самого диплома был свободен от взрослой ответственности.

– Ты просто не знаешь, что такое взрослая ответственность. Будет жена, дети – сразу по-другому запоёшь.

– Вы серьёзно? Или теоретически рассуждаете?

– Ой, не спрашивай… Мне тоже когда-то было восемнадцать, и я о взрослой жизни понятия не имел. И только теперь, к своим сорока двум годам, потихоньку начинаю всё это понимать.

– Вам сорок два??? – я с недоверием посмотрел в морщинистое, выдубленное ветрами и непогодой лицо Юрия Алексеевича.

– А что? – напарник картинно удивился. – Ах, да это у меня детство было тяжёлое, вот я и выгляжу старо.

Я подавил невольный смешок.

– Шуточки, конечно, у вас супер, кто бы сомневался. По вашей логике я сам должен выглядеть на те же сорок два. Но все почему-то дают мне в три раза меньше.

– Ну и радуйся, меньше – не больше. А как без отпуска будешь пять лет – я не представляю…

– Ничего, как-нибудь переживу. При надобности буду брать отгулы за свой счёт. Надеюсь, удастся договориться.

– Да, у нас в этом деле всегда идут навстречу.

* * *

В тот день нам достался подъезд «хрущёвки», который в течение предстоящей недели планировалось привести в приличный вид.

Нынешнее же его состояние, без преувеличения, можно назвать плачевным – стены, на которые жителям, судя по всему, было долгое время наплевать, изрыты вандалами до кирпича.

Но у нас всё слаженно, и фронт работ распланирован в установленном порядке. Сначала грунтуем все рытвины с первого по пятый этаж. Затем спускаемся на первый, где грунтовка успела подсохнуть, и наводим по ведру штукатурки. Это – второй этап, который нужно завершить до двух часов дня.

Следующие две стадии – шпаклёвка и покраска. Это, естественно, на завтра.

Юрий Алексеевич в процессе подготовки к началу работ сосредоточенно молчал. Как оказалось – для того, чтобы настроиться на серьёзный, как ему казалось, разговор.

– Лёва, – рубанул напарник как на духу. – У меня к тебе вопрос.

– Задавайте.

– Скажи, пожалуйста, тебя не смущает, что у нас суббота – рабочий день?

– Почему же? Выходной в понедельник – очень удобно.

– И тебе???

– Я о себе и говорю.

– То есть в синагоге служба проводится вечером?

– Понятия не имею, – пожал я плечами.

Нибенимеда помотал головой.

– Как? Ты что, в синагогу не ходишь?

– А зачем мне ходить в синагогу?

– Как – зачем? Ты же верующий, насколько мне известно?

– Верующий.

– А верующие должны посещать культовые учреждения своих религий. Церковь, мечеть, синагогу…

– Я в церковь и хожу. При чём тут синагога?

– Просто евреи ходят как раз в синагогу…

– И при чём тут евреи?

– А ты разве не еврей?

– Хмм… Да нет вроде. С чего вы взяли?

– А ты сам не знаешь разве? Какие у тебя фамилия-имя-отчество?

– Фамилия и отчество – немецкие. Моя родня по отцовской линии – поволжские немцы. А имя мне дали в честь дедушки по матери.

– Ага. По матери. Твой дедушка был еврей?

– Не знаю. Мать мне ничего не успела рассказать. Но даже если я и еврей – это не значит, что я должен ходить в синагогу. Туда ходят иудеи.

– Дело, в общем-то, в том, что большинство согласны с учением той религии, под которой родились. Я, как ты знаешь, румын, и мне все эти основы привила моя православная бабушка. Я ей за это благодарен – уже классе в пятом понял, что это неопровержимая истина.

– А поконкретнее? – меня начало обуревать неподдельное любопытство.

– Как раз тогда я обратил внимание на тот факт, что наша жизнь иногда бывает настолько безумной и нелогичной, что без помощи свыше мир давно бы погиб.

– А я, представьте, обратил внимание как раз на удивительную точность и логичность устройства вселенной, планеты и всего, что её населяет. Допустим, устройство живого организма – можно заметить невооружённым глазом, что он невероятно сложен. Самый интересный пример – зрение. И устройство органов зрения, и сам факт зрительного восприятия явственно указывают на то, что устроено это с определённой целью. То есть Тот, Кто это делал, – знал, для чего это нужно.