Текст книги "Контрабандист"

После брифинга и мрачных пророчеств спасшегося разведчика всем казалось, что на нас сию же секунду бросятся полчища адских чудовищ, а земля разверзнется под ногами и обнажит огнедышащую бездну.

На самом же деле нас придавила ватная тишина. Нигде еще я не слышал такой тишины.

От вздувшегося буграми тротуара поднимались стены домов с темными пыльными окнами. На крышах и дорогах проросли деревья, повсюду гнили горы разнообразного хлама.

Я поглядел в небо. Я был уверен, что увижу там низкие свинцовые тучи, но немного промахнулся. Это были не тучи. Это было похоже, скорей уж, на дым от гигантского пожарища. Темно-серые лохматые хвосты ползли наперерез друг другу, сталкивались, смешивались, завивались в спирали… Небо жило своей отдельной жизнью.

Что-то здесь было не так. Я недоуменно озирался, пока в голове не щелкнуло: все дома кривые! Вернее, не то чтобы кривые, а деформированные, словно куски подтаявшего мороженого. Я не сразу понял это – подумалось сначала, что защитное стекло шлема искажает мир. Но ничего оно не искажало, а показывало все, как есть: как-никак, десантное оснащение!

Ни одного прямого угла, ни одной плоской поверхности. Весь квартал – как сдувшийся резиновый матрас!

Меня хлопнули по плечу: пора двигаться. Бойцы уже подготовили маленький гусеничный робот, который должен был катиться перед нами и докладывать обо всех возможных неприятностях. Эту машинку, похожую на дорогую детскую игрушку, они меж собой называли Мухтаром.

«Рассредоточиться», – скомандовал прямо мне в ухо Сологуб.

Меня взяли под опеку сразу двое: один встал спереди, второй – за спиной. Группа двинулась по самой середине улицы – полупригнувшись, торопливым шагом, в постоянной готовности стрелять. Хотя и неясно, в кого.

Квартал выглядел уныло. Это была зона типового социального строительства, и архитектурными красивостями даже не пахло. Впрочем, напомнил себе я, мы прибыли сюда не для того, чтобы любоваться местными достопримечательностями.

– Всем стоять! – услышал я команду.

Оказалось, занервничал наш Мухтар. Вместо того, чтобы бодренько бежать впереди группы, он вдруг словно споткнулся и начал кружить на месте, не слушаясь команд. Начальство тут же провело совещание с войсковым инженером. Обсуждались только две версии: либо барахлит техника, либо впереди действительно что-то нехорошее.

– Матерь божья! – воскликнул вдруг кто-то из бойцов. – Да вы поглядите, что там творится.

В это время туман как раз немного отступил. Мы увидели впереди несколько темных куч, похожих на старое тряпье. Не было нужды переспрашивать, я и так понял, что это мертвые люди. Причем давно мертвые. Я насчитал семерых.

– Они шевелятся, что ли? – проговорил кто-то.

Половина бойцов полезли за биноклями. Быстро выяснилось, что шевелятся не мертвецы – шевелится дорога. В самом деле, по поверхности, которую мы привыкли видеть твердой, словно шла крупная рябь. И фундаменты ближайших домов – они тоже колыхались, как желе.

Инженеру удалось-таки подозвать Мухтара, который рядом с хозяевами снова стал вменяемым и послушным. Тем временем бойцы принялись швырять перед собой камни и всякий хлам, проверяя дорогу.

Ничего особенного не происходило. Камни со стуком падали на колышущуюся твердь, подпрыгивали и катились, как и положено камням. Я заметил, что, несмотря на общее замешательство, несколько бойцов добросовестно держат на прицеле окрестности, пресекая всякую возможность напасть неожиданно.

Сологуб подозвал связиста и с минуту вел с кем-то радиопереговоры – скорее всего, со штабом. Связь кое-как, но работала. Наверно, именно это имелось в виду под «просветом», в который нас кинули.

Затем он обвел нас взглядом.

– Какие мысли, орлы? – Кажется, он с особым интересом покосился в мою сторону. Но я был пока бесполезен, да к тому же и не орел вовсе.

– Обойти, – сказал майор Грошер.

– А если попробовать пустить Мухтара?

– У нас только один Мухтар.

– В принципе, согласен. Только хочу, чтоб все знали – никто не обещает, что на другой улице заморочек будет меньше.

Никто не возражал. И я бы не возразил. Нечего переться на рожон, когда чуть ли не под ногами такие дела творятся.

– Не буксуем, – меня чувствительно хлопнули по плечу.

– Хорош меня подгонять! – разозлился я. – Сейчас сам тебя так подгоню, не обрадуешься.

– Девчонки, не ссорьтесь, – миролюбиво заметил оказавшийся рядом Грошер.

Через минуту мы оказались на соседней улице, мало чем отличавшейся. Те же унылые обшарпанные четырехэтажки, тот же мусор на каждом ходу и чахлая городская растительность, лезущая во все щели.

Туман полз вдоль улицы серыми вязкими языками. Иногда казалось, что он специально шныряет между нами – слушает, разнюхивает, проверяет, что за гости. Хуже всего, что из-за него мы шли почти вслепую. Спасибо бесстрашному Мухтару, который упрямо вел нас за собой.

Он-то и услышал первым подозрительную возню в одном из подвалов. И вновь вынудил нас остановиться.

Это было обычное жилое здание, совершенно не примечательное. Метров с десяти уже и без Мухтаровых электронных ушей можно было разобрать, что из темных окон полуподвала доносятся шорох, постукиванье и еще – какое-то чавканье.

– Черт, не хотелось бы отвлекаться на что попало, – с досадой пробормотал Сологуб. Он снял шлем и вытер пот со лба. Затем поспешно надел обратно.

– Там могут быть гражданские, – заметил его зам.

– То-то и оно. – Полковник сунул было руку почесать затылок, но пальцы скользнули по гладкому своду шлема. Наконец решился.

– Ты и ты, – он ткнул пальцем в «пятого» и «двенадцатого». – Проверить и доложить. В бой не вступать.

Бойцы пристегнули на шлемы термооптику и скрылись в покосившемся проеме двери. Остальные рассредоточились полукругом и замерли в ожидании.

Первую минуту я слышал в наушниках только шипение и треск. Затем не выдержал Сологуб:

– Ну, что у вас там?

Ответом был яростный мат, переходящий в вопль. Бойцы встрепенулись, вздергивая стволы автоматов. Первым из дверей вылетел «двенадцатый».

– Гранату! – истошно кричал он. – Кидайте гранату!!!

Тут же выбежал «пятый», он слегка прихрамывал и тоже кричал. За ним в дверном проеме мелькнула какая-то стремительная тень, и в спину ему ударила струя темной жидкости.

Гранат у «Осы», как я понял, было в избытке. Сразу три металлических шарика улетели в темный провал двери, и через секунду рвануло от души! Низ дома окутался черным дымом, посыпались стекла и обломки.

– Ну и?.. – поинтересовался полковник, когда все стихло. – Что это было?

– Да черт его знает, – проговорил «пятый», которому никак не удавалось отдышаться. – Сами не разобрали.

– Не понял.

– Да сами не поняли. Вошли – там какие-то твари мечутся. Меня одна приложить об стенку успела, еле выскочил.

– Какие твари? Это точно твари? А если там после взрыва десяток гражданских к потолку прилипло?

– Нет, не люди, точно, – сказал «двенадцатый». – Люди так не носятся. Чуть ли не по стенам.

– Надо идти, – напомнил майор Грошер.

– Ну, с почином, – Сологуб помрачнел. – Противник не определен, но уже уничтожен.

– Зато чистый тыл оставляем, – услышал я анонимное замечание в шлемофоне.

После происшествия на сердце появился какой-то осадочек. Посетило странное ощущение, что я не в боевой экспедиции участвую, а играю в казаков-разбойников с ватагой шалопаев. Уж не знаю, почему, действия спецназа я представлял как-то иначе.

Обшарпанная улица кончилась внезапно. Мы вышли на широкую площадь – словно шагнули в другой мир. Начать с того, что ее окружали достаточно затейливые, представительные здания в едином стиле. На всем лежала печать достоинства и дорогостоящего ухода. Мы находились в деловом центре.

Впрочем, кое-что портило картину. Повсюду валялись вещи – сумки, обувь, какое-то тряпье, коробки, перчатки. Казалось, через эту площадь в панике, теряя последнее имущество, пробежал весь город.

В центре площади зияла глубокая воронка с обрывистыми краями – словно кто-то взял, да и выдрал кусок гигантскими щипцами. Из воронки выглядывала часть кособокой железной конструкции. Скорее всего, это был памятник Первым покорителям. Такие памятники есть на любой колонии, и делают их обычно из списанных челноков. У самого края воронки копошилась собака – донельзя жалкая и тощая.

– Куда, интересно, люди подевались? – произнес кто-то.

– А вон, например, – ответил через несколько секунд Сологуб, поднося к глазам бинокль. – Полюбуйтесь.

Я взял у него бинокль и тоже посмотрел.

– Вон, где кусты кончаются, видишь?

Там был фонарный столб, свитый неведомой силой почти в штопор. А между витками торчали какие-то лохмотья. И чем больше я смотрел, тем больше не хотелось верить глазам. Это был человек, которого так же свило в штопор и намотало на столб. Вернее, человек там угадывался с трудом – одни ошметки, – но сомнений не оставалось.

– Нам туда, – сообщил полковник, указывая в противоположный конец площади.

Там стояло массивное белое здание с куполом. Резиденция губернатора. Она же – Дом правительства. Именно отсюда, как я понимаю, великий межпланетный делец Марциони пытался управлять богом забытой колонией Гарсией.

– Неплохо живут губернаторы… – обронил кто-то из бойцов.

Я, разумеется, не рассчитывал войти в резиденцию и тут же упасть в объятия Марциони. Шансов, что он там, было совсем мало. Не говоря уж о Придумщике. Хотя бы какие-то следы, подсказки, крупицы информации…

Мы пересекли площадь быстро и без приключений – хвала Мухтару. У парадного входа миновали полдюжины сгоревших машин и поднялись по широченной лестнице. Массивные двери были наглухо заперты, но Сологуб, похоже, не был настроен церемониться.

– Рвем замки!

Двое бойцов просветили пространство за дверями интровизором и, не увидев ничего подозрительного, заложили заряд, который аккуратно проломил дыру размером с хороший арбуз.

Никто даже не успел подойти к дверям, они сами распахнулись, и на лестницу выполз язык черной блестящей массы, похожей на мазут. Идти через двери было нельзя – весь холл оказался заполнен этой дрянью, словно где-то там прохудился резервуар.

– Сразу видно, где больше всего говна, – ехидно проговорил кто-то.

После недолгого обследования здания было решено идти через окна второго этажа – благо, там имелся балкон и прогулочная галерея. Там, правда, тоже пришлось закладывать заряд – Марциони весьма обстоятельно подошел к вопросам безопасности и законопатил свое убежище решетками и железными ставнями по самую крышу.

Пятеро бойцов остались на улице прикрывать нам тыл. Я предпочел войти в помещение с остальными. Мы оказались в типичном чиновничьем царстве, забитом шкафами, столами, серыми ящиками инфохрана и, конечно, залежами самых разнообразных бумаг, без которых не научилась существовать ни одна административная единица.

Обстановочка, кстати, тут была вполне приличная. Не хуже, чем в любом федеральном министерстве.

– Первый, что ищем? – спросили по рации.

– Для начала – кабинет губернатора, – не очень уверенно ответил Сологуб. – А там поглядим…

Не успел он это сказать, как из глубины коридора донесся жалобный крик:

– Не стреляйте!

* * *

Как-то не сразу поверилось, что мы в полной безопасности. Но, похоже, так оно и было. Эти четверо просидели в подвале губернаторского дома весь месяц, и с ними ничего не случилось. В отличие от тех, кто в разное время пытался прорваться к космопорту и драпануть отсюда подальше.

Я сидел на ящике из-под консервов, привалившись к стене, и слушал рассказ небритого охранника с влажными воспаленными глазами.

– …Папик неожиданно для всех отсюда дернул. Взял несколько человек, на крышу, в вертолет – и только его и видели. Но до порта они не долетели. Через пятнадцать минут связь оборвалась. Хотя до порта напрямую – ну, минуты три. Где кружились, куда делись – черт их знает, может, и разбились. Хотя никакого взрыва не было… Остальные не торопились, оно ж тут все постепенно начиналось. Думали, ничего страшного… И Папик всех успокаивал – нормально, говорит… Ну уж потом, дней через восемь, когда трупов на улице стало больше, чем столбов, решили прорываться. Пошли колонной, на двадцати вездеходах… Напротив госпиталя первую машину ка-ак шарахнуло чем-то! Я это не видел, я только потом саму машину видел… ну, смотрится, будто по консервной банке кулаком дать. Затем вторую – в воздух подняло и – ка-ак шлепнет о дорогу. Всмятку! Остальные засуетились, врассыпную по переулкам… И никакое оружие не помогло. Мы в последней машине были, решили вернуться и тут пересидеть. Тут хоть генератор есть, запасы, опреснитель…

– Это правильно, – с пониманием кивнул Сологуб. – Плохой тыл – он все равно лучше хорошего боя.

– В нашем положении – точно.

Кроме этого охранника, тут были водитель и, представьте себе, министр финансов! Министром оказалась женщина – не молодая, но еще в соку, со следами былой ухоженности. Месяц, проведенный в подвале, ее, конечно, не украсил. Она сидела на стуле, накрыв колени какой-то полосатой тряпкой, и напоминала опереточную нищенку. Мужики выглядели еще хуже – мятые, небритые, покрытые болячками, с грязными слипшимися волосами.

Четвертым был какой мутный тип в рабочем комбинезоне, который торчал в углу и затравленно таращился на всех, словно хомяк из клетки. Немного позже я услышал от охранника, что этот персонаж прибился к ним по дороге, ведет себя странно, рассказывает всякую чушь, но особого беспокойства не создает.

Я чувствовал себя смертельно усталым. Никогда еще так не уставал. Буквально руки-ноги отнялись. Я сидел и отдыхал, а силы не прибавлялись. Только, наоборот, таяли.

Сначала я списывал это на перенесенные волнения, но потом вдруг понял, что мне становится все хуже и хуже. Через пять минут я осознал, что совершенно не воспринимаю человеческую речь и что мне трудно дышать. И в глазах стало меркнуть.

У меня еще оставались силы, чтобы позвать на помощь, но неожиданно дошло: «прошивка» дает о себе знать. Я слабеющими руками дотянулся до ранца, вытряхнул баллончики со снадобьем, вставил один в шприц и неумело вкатил себе в ляжку пять миллилитров чего-то желтого. Стало больно. Но почти сразу сознание начало проясняться. Доктор говорил, что мне понадобится три-четыре укола, прежде чем смогу без них обходиться. Но на всякий случай дал десять – целую упаковку.

Какой-то боец уселся рядом с финансовой женщиной и стащил с себя шлем. Он был совсем не героической наружности: конопатый, с рыжими мохнатыми бровями и утиным носом.

– Ну, что, хозяйка, потанцуем? Как дела-то? Не боись, скоро домой…

Женщина смотрела на него со странной смесью высокомерия и испуга. И молчала. Закралась мысль, что у нее от сидения в подвале мозги встали слегка набекрень, что и неудивительно. Боец еще некоторое время пытался ее разговорить, потом махнул рукой.

– Пойду, перекушу, что ли…

– Можно вопрос? – негромко обратился я к охраннику. – Ты вот говоришь, «когда все началось». А как это самое «все» начиналось?

Он посмотрел на меня и растерянно заморгал. С минуту подумал.

– Тут так сразу и не скажешь, – сокрушенно вздохнул он. – Вещи всякие стали происходить – то тут, то там…

– Какие вещи?

– Да не знаю, как сказать…

– А просто – говори, – отрезал Сологуб. – Мы – ребята привычные!

– Да жуть всякая! Я и сам видел. С дежурства шел часа в четыре утра и вдруг вижу: в брошенном доме окна светятся. Как бы мерцают. Ну, как будто там огонь горит. Я в окошко глянул – вдруг пожар? Смотрю – люди идут! Целая вереница, сквозь стены. То есть из одной стены выходят, в другую входят. И тут один на меня посмотрел… Ох, ну и быстро я бежал оттуда…

– А пожар-то откуда?

– Так это они и светились, люди! Жуть невозможная!

– Про потоп расскажи, – подал голос водитель, который до этого только хмуро вздыхал в своем углу.

– Ну, это само собой. Это еще в самом начале было. Ни с того ни с сего – вода. И непонятно, откуда притекла. Просто от земли поднялась – и как хлынула в Нижний город. Кто успел, тот в дома заскочил. Волна прошла просто дикая – тяжелые вездеходы, как фантики, кувыркались. И так четыре раза за день. А вода оказалась непростая. Видели, как дома перекорежены? Это после потопа. Потом вся вода в Нижнем собралась, там до самой шахты было наводнение. Вы там еще не побывали?

– Не довелось пока.

– Ну и всякое такое… Вообще сначала техника барахлить начала. Электричество стало пропадать. Люди стали уходить.

– Куда? – задал Сологуб резонный вопрос.

– А кто их знает? В сторону шахты куда-то. Просто поднимались и шли. Раз видел целая семья – отец, мать, трое ребятишек – в одном исподнем, только с кровати поднялись, да и зашагали. Я и знакомых встречал, спрашивал…

– И что?

– А ничего! Молчат, смотрят, словно не узнают. Потопчутся, дальше ползут. Без вещей, без ботинок… Ну, в общем, одно, другое, третье – и вот…

– И что вы об этом думаете? – поинтересовался Сологуб.

– Да всякое уже передумали… Вы мертвецов-то ходячих видели? Тут народ говорит, что зря эту шахту с золотом раскопали. Не чистое это золото, дьявольские проделки. Шахта двадцать лет без людей стояла. Мужики туда иногда лазили, аппаратуру старую разбирали. Там много всякого осталось, подземный город хотели строить. Так вот, один раз приходит компания в ресторан – пьяные, глумные, хохочут… И выкладывают, значит, прямо при всех на стол. Чистое золото! Вот такие булыжники! Говорят, они их простым зубилом от стен отколачивали. Папик потом перед народом выступал: говорит, что нашли, то нашли. А остальное принадлежит гражданам Гарсии. И под охрану эту шахту. Человек триста солдат, все при оружии – откуда только взялись. Весь город бегал смотреть, только никого близко не подпускали. А где-то на третий день началось… Сначала вонью какой-то из шахты потянуло, потом туман этот чертов вылез… и пошло-поехало.

– Это газ такой, ядовитый, – авторитетно пояснил я. – Выделяется из подземных пластов и влияет на мозг. А никаких покойников ходячих тут нет, это только мерещится.

– А когда машину об землю на моих глазах расплющило – тоже померещилось?

– А машину водитель об стену расплющил, когда у него зеленые чертики перед глазами забегали. На всех по-разному влияет. Вот нам, например, прививки специальные сделали, мы никаких чертей не видим.

Сологуб тем временем достал планшет и показал фотографию капрала Вернера.

– Этого человечка не знаете?

– Не встречали, – покачал головой охранник.

– А этого? – На этот раз на экране был Ступич.

– А этот бывал. Часто заходил. Это профессор-геолог, его прислали, чтоб шахту восстанавливать.

– Ну да, геолог… – ухмыльнулся полковник. – Он тоже на вертолете улетел?

– Вот этого не знаю, не видел. Вообще-то он в Горном институте обосновался, им там два этажа выделили. С ним еще целая дивизия помощников приехала. Тоже ученые, геологи. Как золото нашли, тут столько народа чужого появилось. Мы этот институт два дня охраняли, потом солдат прислали. Что там, спрашивается, охранять?

– Не знаю. Посмотрим.

– Хорошо, что вы пришли, – умиротворенно вздохнул охранник. – Только долго очень вас ждать пришлось. А что ж раньше-то не получилось?

– Дружище, как только получилось, так сразу и пришли, – развел руками полковник. – Вот честное слово.

– Когда вы нас заберете?

В этот момент вошел связист и сказал, что достучался наконец до штаба. Сологуб отправился на крышу, где было развернуто специальное оборудование.

– А мы пешком пойдем или за нами что-то пришлют? – спросила вдруг женщина-министр.

– Непременно пришлют, – пообещал я.

– Это хорошо. Я пешком не могу.

Она подняла с колен свое покрывало, и я вдруг понял, что у нее нет ступней. Все, что ниже щиколоток, было замотано грязными тряпками.

– М-да, вот тоже история… – вздохнул охранник. – Это когда от машины через площадь бежала, во что-то наступила. Ну, мы ее подхватили и сюда. Глядим, а там… вот. Ей еще повезло. Секретарша ее того… полностью растаяла.

– Больно не было, – сказала женщина. – И крови не было. Я просто упала, и все.

«Хорошо, что тут нет того бойца, – подумал я, – который сказал ей «потанцуем».

* * *

Сологуб вернулся не слишком скоро. Могу только представить, что он там нарассказывал штабному начальству.

– Ну, пока наши дела не так уж и плохи, – с преувеличенной бодростью объявил он. – До первой точки дошли, люди целы, а это уже кое-что.

– Тут район, можно сказать, спокойный, – сказал охранник. – Вам бы ближе к шахте пройти – вот насмотрелись бы!

– Будет надо – дойдем и до шахты, – Сологуб вдруг слегка помрачнел.

– Будет надо, – спокойно сказал я. – В том смысле, что уже надо. Не до шахты, но в том направлении.

– Это ты о чем? – Полковник нахмурился, заподозрив, что я посягаю на его командирское право быть самым умным.

– Где находится космопорт?

Полковник повернул ко мне планшет с картой.

– Вот порт, а вот мы. И что?

– Где-то на этой линии, – я провел через карту черту, – упал вертолет губернатора. И сам губернатор, если он жив, должен находиться неподалеку – в этих местах, насколько я понял, перемещаться на большие расстояния вредно для здоровья. Ставлю восемь к десяти, что Ступича и Придумщика он взял с собой. Поэтому считаю нужным разделить отряд и пустить одну группу по этому направлению.

– А вторую?

– А вторую – в сторону Горного института. Если Ступич не улетел, он должен быть там. Остаются два шанса из десяти, что и Придумщик там, под его опекой. Мне кажется, незачем терять время и ходить такой толпой. Хотя вам видней, господин полковник.

– Будет еще третья группа, – сказал Сологуб, подумав. – Она останется здесь в качестве боевого резерва. А где этот институт?

– Вот здесь, – показал охранник, который стоял за спиной и слушал.

– Без малого четыре километра отсюда, – прикинул Сологуб. – Но это по прямой.

– Там опасно, – напомнил охранник.

– Тут везде опасно, – отрезал Сологуб и глянул на часы. – Сейчас половина двенадцатого. Темнеет здесь после восьми. Отдохнем еще полчаса – и выдвигаемся.

– Вы уходите? – раздался вдруг голос женщины. – А как же мы?

– О вас я сообщил в штаб. Как только появится просвет, за вами пришлют эвакуатор. Поэтому будьте готовы очень быстро и организованно подняться на крышу, вас удобнее всего забрать именно оттуда.

– И когда это будет?

– Я же говорю, когда появится просвет. Тут кругом гуляют мощные магнитные поля, которые жгут электронику. Вы же не хотите, чтоб эвакуатор рухнул прямо на ваши головы?

– Я думала, вы заберете нас с собой, – не унималась женщина, – а вы, оказывается, нас бросаете!

– Никто никого не бросает, – попытался успокоить ее полковник. – Я оставлю здесь своих людей, за вами присмотрят.

– Кстати, полковник, – заметил я. – Твои ребята принесли один интересный ящичек… – я кивнул в сторону, где лежал небольшой сейф, выдранный из стенки. – Я покопался, кое-чего любопытного узнал. В общем, было бы очень неплохо собрать в кабинете Марциони все его барахло и подготовить к вывозу на ближайшем эвакуаторе. Записи, документы, компьютеры… И пусть ваши умники в штабе их анализируют. Глядишь, и попадется что-нибудь для следствия полезное.

– Я распоряжусь, – буркнул Сологуб, недовольный, что распоряжаться уже начал я. Потом он вдруг внимательно поглядел на меня. – А ты сам-то с какой группой собрался идти?

– Я пойду искать вертолет.

– Ага… туда, где не так страшно.

– Туда, где больше шансов найти то, что ищем, – довольно холодно поправил я его.

– Вообще-то, – сказал вдруг охранник, – неизвестно, куда страшнее. Мы ведь тоже в сторону космопорта ехали. Кстати, в подземном гараже стоят еще две машины. Можете взять.

– Машины пусть останутся резервной группе, – решил Сологуб. – А мы уж пешочком прогуляемся, тут не так далеко.

Я хотел было вслух одобрить это решение, как вдруг из темного угла поднялся тот странный тип в рабочем комбинезоне.

– Я пойду с вами, – сказал он.

– Что?! – изумился Сологуб.

Тип взял какой-то сверток и сдернул с него тряпку. В руках у него блеснула оружейная сталь. Это была тактическая винтовка «Лайза» – двенадцатимиллиметровое чудовище с компрессионным усилителем и автоприцелом. Достаточно редкая и дорогая вещь.

– Я иду с вами, – твердо повторил он.

* * *

Охранник потянул полковника за рукав и что-то возбужденно зашептал ему на ухо. У Сологуба удивленно поднялась бровь. Он кивнул, затем довольно нерешительно подошел к типу с винтовкой.

– Ну?

Тот вытащил что-то из-под воротника, мне показалось, армейский медальон. Сологуб повертел его в руках, недоуменно хмыкая.

– Гарнизонный староста, старшина Локтев, – представился тип, выпрямив спину. Как-то сразу стало видно, что он действительно военный.

– Что еще за новости? – пробормотал Сологуб. – И чего ты хочешь… Локтев?

– Я с самого начала был в охране шахты, – ответил старшина. – Все происходило на моих глазах. И кроме того, я знаю город. Думаю, вы не пройдете к Институту без проводника.

– А тебе-то какой интерес? Твое дело – тут сидеть, спасателей ждать.

– Никакого интереса. Кроме того, что я – военный, а это – мой город и мои сограждане.

– Надо же… – фыркнул полковник. Потом ткнул пальцем в винтовку. – А у вас в гарнизоне такие погремушки всем выдают?

– Не всем. Была возможность – я взял из оружейки, что получше.

После короткого совещания со своим замом Сологуб принял решение идти со мной искать вертолет. То есть туда, где, по его же словам, «не страшно».

Не думаю, что он сделал это из трусости. Наверно, просто поверил, что у нас больше шансов найти хоть что-нибудь, и решил быть там, где результативнее.

Майор Грошер возглавил вторую группу. Он отнюдь не излучал оптимизм, и мне подумалось, что он привык быть просто правой рукой командира, не более. Правая рука – она ловкая и сильная, но только если не отделять ее от туловища.

Вопрос со старшиной решили не сразу. С одной стороны, проводник – он никогда не лишний. С другой, отряд «Оса», насколько я понял, всегда был цельной и самодостаточной боевой единицей, где люди надеялись только на себя и не доверяли чужакам. Они и мне-то не очень доверяли, но на меня был приказ.

В конце концов, решили взять его в группу Грошера. Благо, что связист продолжал поддерживать контакт со штабом, а там подтвердили: да, был в списках такой старшина, числится пропавшим без вести.

Обо всех наших планах, естественно, штаб был извещен в первую очередь. И перед самым нашим выходом вдруг случилось маленькое чудо: со спутника удалось получить снимок, где разглядели нечто, напоминающее вертолет. У меня, правда, ассоциативное мышление дало осечку – я в этой мутной картинке увидел сначала очертания лошадиной головы, потом поваленный дуб и, наконец, восточную танцовщицу. Пришлось надеяться на зоркость штабных наблюдателей.

Мы быстренько сопоставили снимок с картой, и охранник помог нам определить район. Теперь нам не требовалось ничего искать, а просто идти по азимуту.

Удручало только, что идти далековато – километров пять. К самой границе Темного круга. Лавансаль вообще оказался сильно разбросанным городом.

…Когда мы выдвинулись, вокруг заметно прояснилось. Тумана почти не было, я даже разглядел, что город расположен у подножия красивейшего горного хребта.

Связь пока работала неплохо, связист даже утверждал, что теоретически каждый может связаться со штабом с помощью индивидуальных средств.

Я подозревал, что это просветление ненадолго. Темный круг – он пульсировал, словно мерцал. То его почти нет, то наваливается всей своей непостижимой дьявольской силой, заставляя целый квартал встать на дыбы. И мы явно застали его в хорошем настроении.

Сологуб шел рядом и, чувствовалось, хотел что-то сказать.

– Ты неплохо держишься для штатского, – услышал я наконец.

– Я не совсем штатский. Я государственный служащий. По рангу я где-то на уровне майора.

– И насчет газа ты здорово придумал. Так и будем объяснять.

– Это не я придумал. Это – официальная версия, которую озвучат по всем информационным каналам.

Полковник как-то злорадно усмехнулся. И после небольшой паузы спросил:

– А на самом деле? Ты сам-то что об этом думаешь?

– Ну, вам же все рассказали, – устало вздохнул я. – Я ничего добавить не смогу, вот хоть режьте вы меня.

– Нам рассказали, что ничего толком не известно. И посоветовали не озадачиваться, а сосредоточиться на выполнении задания.

– Ну, что ж… все правильно, так и есть.

– Но ты же варился в этом несколько месяцев! Ты больше нас знаешь и понимаешь. Почему же не хочешь рассказать? Это делу не помешало бы.

– Потому, что я сам ни в чем не уверен.

Сологуб некоторое время ждал, что меня все-таки пробьет на откровенности, но так и не дождался. Поэтому начал домысливать сам – вслух.

– Нам говорили, что здесь исследовали штуку, которая называется «управляемый психосинтез». Что на какой-то планете раскопали вещество, которое принимает форму того, о чем ты думаешь.

– В общем, верно, – кивнул я.

– Ну и какой же умник управляет этой мясорубкой? Кому в голову такое могло прийти? Мы ведь именно его ищем, да?

– Нет.

– А кого? Кто все это придумал?

– Кто угодно. Может, даже я, а может – и любой из твоих парней.

– Это в каком смысле? – Сологуб даже оторопел.

– Ты говоришь, кому такое в голову могло прийти… А сам-то знаешь, что у тебя в голове?

– Да уж худо-бедно догадываюсь, – проговорил он чуть обиженно.

– Ни черта ты не догадываешься. Тут жили тысячи людей, и у большинства в голове такая каша…

– Ты хочешь сказать, что все это – чьи-то мысли?

– Мысли? Да нет, на мысли это мало похоже. Это, скорее, хлам, который хранится в темных уголках сознания любого человека. В обычной обстановке он не опасен, разве что вызовет кошмарный сон. В другом случае он может довести человека до психушки. А в нашем варианте сошел с ума весь этот мир.

Полковник с минуту обдумывал.

– А если я сейчас загадаю, скажем, бутылку пива – она появится?

– Вряд ли. Разве что от пива будет зависеть твоя жизнь, да и то – никакой гарантии.

– А почему ты сказал про жизнь?

– Потому что мое желание исполнилось, когда оно было очень сильным. Я просто хотел жить. Всего-навсего.

– Я так думаю, тут все хотели жить. И сейчас хотят. А результат обратный. Почему?

– Не знаю. Скорей всего, желание жить оказывается слабее элементарного страха за жизнь. Страх это уже совсем другое. Страх непредсказуем и неуправляем.

– Значит, все, что вокруг нас, это страх…

– Может, и так. А может, и по-другому. Походим, посмотрим, тогда будет, о чем говорить. Давай-ка лучше не умничать, а, как нам велено, концентрироваться на задании. А потом, когда на базу вернемся, – вот там сядем, нальем и обсудим. Потом еще нальем и еще обсудим. И так, пока все по полочкам не разложим.

– О-о… это нам много раз наливать придется.

– Ну, уж это мы перенесем как-нибудь.

Дальше мы шли молча, я просто глазел по сторонам. Ничего интересного я не видел – обычный колониальный город, просто очень уж запущенный. Заросшие бугристые тротуары, ржавые машины, унылые ветхие дома, которые давно уже легче снести, чем отремонтировать.