Текст книги "Человек в системе"

Кумир

Только люди, знающие за собой склонность к сотворению кумира, могли заповедать: «Не сотвори себе кумира»! Да… а кого?

1. Что есть кумир и кто есть кумир? Которого обожают, уважают, любят и поклоняются. Которого ставят над собой. Которого наделяют уважаемыми и редкими чертами и качествами. Супермен. Объект приложения горячих чувств толпы. А-а-а, наш дорогой!

2. Кумир – это герой. Гм. Не всегда. Не в первоначальном смысле. Он мог не совершить подвиг, не рисковать собой ради народа.

Ну – а если вглубь тысячелетий? Да, первые кумиры – это герои. Сильные, отважные, победительные, благородные. Спасители племени и народа, защитники от врагов.

И – что? И – это был идеал человека. Пример для подражания. Быть таким – выгодно и почетно. Быть к такому ближе, дружить с таким, – почетно и выгодно.

Кумир как образец для подражания. Социальная матрица личности.

3. Певец. Артист. Поэт. Тоже могут быть кумирами. О них слагают легенды. К ним рвутся общаться! Но подражать обычно не пытаются. Куда уж нам – безголосым и бесталанным.

Слава означает: это социально значимая особь. Хорошо быть таким! А если нельзя – то хоть рядом с ним…

Спортсмен. Рокер.

4. А вот и вообще пустое место: «светская звезда». Талантов нет, выдающихся качеств никаких. Потребитель всего модного, престижного и дорогого. Саморекламщик, участник скандалов и тусовок.

Он тоже кумир! О нем говорят! И пытаются многие подражать! И пересказывают мифы, и тянутся к знакомству.

5. Гм. А вам не кажется, что есть книги-кумиры, картины-кумиры, симфонии-кумиры? Здесь все чуть лучше отстоялось, устаканилось. Так:

Социокультурное пространство мифологизировано. И структуризировано. Есть вершины – относительно прочих. Есть и низины. Рельеф местности! Есть система координат в области культуры. Есть шкала приоритетов. Точки отсчета.

Почитание единых авторитетов, поклонение единым произведениям – черт возьми, ориентируют членов социума в едином направлении. Создают из аморфной массы – народ с более-менее едиными взглядами на разные вопросы и предметы. Единство взглядов и мнений – обязательное условие социума, созданного из разных людей…

6. Инстинктивно, природно, исторически, – группе потребен вожак. Вожак объединяет. Вожак координирует. Подчинение всех вожаку делает сильнее группу – и тем сильнее каждого. Тяга иметь вожака и подчиняться вожаку – аспект инстинкта жизни. Аспект группового инстинкта выживания.

Вожак – это прообраз всех кумиров. Один, способствующий объединению всех в систему, деланью всех сильными и победоносными. Это инстинкт, по глубинности близкий самосохранению и размножению. Инстинкт иметь вожака.

7. А при возможности – быть вожаком самому! Но это уже не для всех. Для меньшинства.

Причем – подчиняться как вожаку более сильному – и помыкать как вожак более слабыми – это две стороны одного инстинкта.

Инстинкта социального системообразования.

8. Если же социум устроен цивилизованно. И ощущения того, что вожак – близок, он есть в твоей группе, он подчиняет тебя себе, – такое ощущение отсутствует. То:

Пустующее место в инстинктивной сущности человека, во врожденном и генетически заданном комплексе инстинктов человека, – занимает любой подвернувшийся кумир. Ибо надо кому-то отдать присущее тебе чувство подчинения, поклонения, признания кого-то высшим, чем ты, существом.

9. Кумир – это эрзац-вожак и эрзац-герой. Виртуальный заменитель. Вымышленный объект для реальных чувств.

10. Да, здесь надо упомянуть, что инстинкт подчинения – один из базовых в человеке групповом. Подчиняться – потребно, отрадно, успокоительно и удовлетворительно.

Инстинкт подчинения неразрывно связан с групповой самоидентификацией. Тем, что я хочу подчиняться – я хочу быть сильным и значимым как часть мощной группы.

11. Любовь зла, полюбишь и рожки от козла. Если некому поклоняться – будут поклоняться лучшему игроку в карты, или тому, кто ходил за ту гору. Игроку в мяч или гармонисту.

Кумир удовлетворяет потребности людей в системообразовании своего социума. Единообразному ориентированию в социопсихологическом пространстве. Единству группы!

Кумир – это ось, воображаемый стержень, вокруг которого ориентируются, складываются, связываются прутья, – и получается прочный и компактный веник, который уже не сломать.

12. Защищая свое мнение о кумире – люди не интересуются истиной. Они защищают свою социальную ориентацию, единство своего социума, для чего необходимо единое мировоззрение социума, единая оценка кумира.

Когда человек защищает своего кумира – не разум говорит в нем, но великий социальный инстинкт: мы – стая, мы – народ, мы – организованы, мы – сильны тем и значимы.

13. Поскольку идеал кумира есть Бог – посмотрю я на вас, таких свободомысленных!..

Самоубийца

Эта тема требует отдельного выделения в силу своей важности и показательности. Ибо свойственно самоубийство только человеку, и причины сего характерны.

1. Мы не рассматриваем самоубийство как избавление от мук, прекращение страданий, пыток, ужасной болезни. Здесь прекращение жизни – отдых, счастье, выход из положения.

2. Мы не рассматриваем самоубийство как результат депрессии. То есть депрессии как болезни, без всяких конкретных причин. И здоровье есть, и деньги, и внешность, и родные, и ум, – а тошно и жить не хочется. Это, бабка, химия. Эндорфинов не хватает или еще чего. Хороший психоневропатолог (какая редкость!) пропишет правильную схему (какая удача!) – и выздоровеет, зачирикает и заскачет.

3. Мы рассматриваем самоубийство как реакцию на какое-то происшествие, как результат каких-то событий. Несчастная любовь. Или человек разорился. Или ему грозит позор вследствие раскрывшегося преступления. И вот здесь возникает вопрос:

Что он с этого имеет? Ведь это не решает никакой вопрос. Можно жениться на другой, или ждать, пока эта разочаруется в тупом муже и прибежит к тебе, или хитрыми маневрами добиваться ее любви, опутывать сетями. Можно объявить себя банкротом, и отсидеть срок в тюрьме, и все начать по новой. Можно плюнуть на общественное мнение, уехать подальше, за границу, и жить там спокойно, где тебя никто не знает. Ну, а стреляться-то чего?

Самоубийство нерационально; оно не решает проблем. Жизнь-то только одна!

4. Удивительная вещь. Оказывается, жизнь – не самое главное. А великая цель, великое дело, великое желание, – было человеку дороже жизни. И невозможность этого желания есть такое горе, такая боль, что легче прекратить жизнь, чем жить со своим страданием.

5. Ну, любовь в нагом виде можно иметь за ценность биологического порядка. И: размножаться с избранным партнером – важнее, чем жить без него! Или с ним – или никак! То есть:

Имеется биологическая ценность дороже индивидуального существования. Или передать свои гены с тем, с кем хочу, – или умру!

Любовь есть ценность надличностная. (См. соответствующие главы в книгах «Все о жизни» и «Кассандра».)

6. Но. Состояние, репутация, социальная статус, положение в твоем деле и профессии, возможность реализовать свое открытие, доказать свой приоритет, – люди часто (сравнительно) кончают с собой из-за краха этих начинаний, невозможности сделать вот эти дела, из-за потери лица. То есть:

Надличностные социальные ценности могут быть дороже жизни, и их потеря есть такое страдание, что смерть – избавлением от мук становится! Дело ведь не в потерянных деньгах – прожить-то можно. Дело в том, что рухнул смысл жизни. Ради чего жил. Что было частью тебя, и принципиальной частью.

То есть. Жизнь имела для тебя ценность не только как комплекс личных радостей и вообще ощущений. Жизнь имела для тебя ценность как возможность делать вот это дело. Дело было для тебя надличностной ценностью. Жизнь – была частью дела, средством делать дело.

Дело было важнее жизни. Дело было больше жизни.

Жизнь была составляющей дела. Жизнь была приложением к делу.

7. Самоубийство показывает, что жизнь выполняет служебную функцию по отношению к делу. Дело делается посредством жизни.

8. А поскольку любое дело в конечном итоге есть энергопреобразование окружающей среды. То жизнь человеческая – есть средство энергопреобразования этой окружающей среды. Цель жизни – энергопреобразование.

И через систему социальных критериев это замотивировано на психику человека, на его ценностную ориентацию, на всю шкалу желаний.

Не хрен жить вообще, если не получилось делать свое главное дело.

9. А архаика – самоубийство из чести, невозможность жить опороченным?

Честь – это кодекс системы, касты, группы, к которой ты принадлежишь. Без выполнения этого кодекса она не существует, не может быть, это ее сущность и отличия. Принадлежность к группе – налагает обязательства и может требовать жертв. Ибо в кодексе – ее сила, достоинство, значимость.

Самоубийство из чести означает: социальное качество человека выше индивидуального качества. Или ты будешь член своей группы – или жить незачем. Утеря социального статуса – есть горе, от которого избавит только смерть. Жизнь вне группы не имеет смысла, низачем не нужна.

Группа же есть более сложная, совершенная, высокоэнергетичная система относительно человека. И вот сутью жизни человека чести – рыцаря, дворянина, самурая, патриция, – оказывается принадлежать к своей системе и служить своей системе. Где интересы системы заведомо ставятся выше интересов личности.

10. Человек мог предпочесть смерть изгнанию с родины. Быть исторгнутым из родного социума означало не только резкое опускание и риск погибнуть. Изгнание означало, что ты лишился своего социального статуса, то бишь своего социального качества. Ты, человек социальный, лишен своей сущности. А социальное оказывается важнее и дороже индивидуального биологического!

Предатель

Сущность предательства до смешного ясна и до ужаса показательна. Слово это «стилистически негативно окрашено». Нехорошее оно. Человек бракованного сорта. Презирают их.

Но. Он ведь может быть храбр, силен, добр, щедр. Честен и справедлив! А все равно предатель.

Более того. Он может перейти с плохой стороны на хорошую, с неправильной на правильную! Все равно предатель.

Последовательного врага – ненавидят, противостоят, уничтожают. Но если он храбр и верен своим – уважают. Убьют! Но уважают. А предателя, который тоже силен и храбр, и помог уничтожить врага – ну… не очень уважают… Душок в нем. Предатель. Хоть и за нас.

Унтерменш. Недочеловек. А – что в нем? Ведь – нелогично! Ведь – по всему мы должны его привечать, уважать, он себя хорошо показал, предатель…

Первое. Он отстегнулся от своей группы. Он отошел от интересов своего социума. По любым причинам! Да – идейные соображения лучше шкурных. Да – если он сделал это из чувства справедливости, по убеждению, да еще рискуя жизнью, – это показывает его с хорошей стороны. Да – он по личным качествам лучше большинства наших. Но. Он был членом того социума. Той группы. Той стаи. Он был своим, одним из них, они ему доверяли полностью, он был родной с ними и един с ними. – И он ушел от них к их врагам. Все! Это ничем неискупимо, ничем не покрываемо. Верность группе, единство с группой – превыше всего. Это главное и необходимое достоинство человека, это первейший показатель его качества. Тот, кто может уйти из своей группы в группу врагов – человек ущербный, неправильный, порочный.

То есть. Верность – ценилась везде и всегда. Воспевалась и проповедовалась. Верность своим – всегда обладала самостоятельной ценностью. Верность, строго говоря, означает: человек социальный, высокоразвитый, высококачественный, на него можно полагаться, с ним можно вступать в системные отношения, с ним можно совместно жить и делать общие дела. Верность – это знак высокого социального качества.

Предательство – это знак низкого социального качества, причем самого низкого. Предатель хуже вора, убийцы и насильника. Те угрожают отдельным людям, и группа может справиться с ними без особого труда: найти, покарать, уничтожить. Предатель угрожает самому существованию всей группы. Ибо основная задача врагов – уничтожить группу, сожрать плоть, захватить территорию, прервать передачу ее генов и заменить их своими. Ужас в том, что предатель мог, стало быть, оказаться врагом в любой непредсказуемый миг. Мог выдать нас чужим, привести чужих. Это хуже чумы. Это затаившаяся среди нас смерть всех наших.

Человек, способный на предательство, уже в принципе не имеет права на жизнь. Раковая клетка. Подлежит ликвидации. Не важно, кого именно, и как именно, и почему именно он предал. Важно то, что он оказался вообще на это способен. – Он недочеловек. Он унтерменш. Он – недостойная случайность среди нас, людей социальных, для которых благо группы – высшая из ценностей.

То есть:

Социальное качество человека – выше личного.

Никакой героизм, никакие заслуги не искупят предательства. Мы – все – выжили только потому, что сотни поколений наших предков ставили благо группы превыше всего. Тот, кто поступает иначе – не человек. Мы можем им пользоваться, как пользуются животными или вещами. Но он как существо – не равен нам. Он – другой породы. Он – не человек социальный, как мы. Он – из той породы, которую наши предки давно выбили, потому что их враги не умели держаться вместе. Он – на более низкой ступени развития. И т. д.

То есть:

Социальная ущербность, социальная неполноценность, низкое социальное качество – сводят на нет все личные достоинства человека. Ничто личное не важно, если социальное низко.

Инстинктивно – не вдаваясь в анализы и формулировки – люди уважают верных и презирают предателей. Ибо социальный инстинкт безошибочно указывает, кто чего стоит.

Ну, а во-вторых, предатель – член чужой группы. И кто бы что ни говорил – мы всегда воспринимаем человека не только как индивида, но обязательно как члена его группы. Групповую идентификацию отменить невозможно никакой пропагандой, это инстинкт, опять же. Так вот: лично – он вроде наш, но группово – он все равно из них! И голова инстинкту не приказчик. Те – враги открытые и честные, а этот – хрен его знает, что у него на душе. Он все равно проникнут их воспитанием, и в нем их гены, и он есть индивидуальный слепок с их группы, а не нашей. И объективно, на групповом уровне, – он все равно наш враг. Просто пока мы имеем пользу с такого обращения с ним. А дальше – надо бы его ликвидировать. Чужая группа, чужие гены.

И в-третьих. Он член группы, где есть предатели. Скверная это группа. Неправильная и презираемая. Что ж хорошего может быть в члене такой группы? Он – из клана предателей, недочеловеков.

…Отношение к предательству наглядно и просто демонстрирует доминирование социальных качеств человека над личными.

Унтерменш

Во многих странах бытует эта шутка: «В среднем каждый по отдельности (англичанин, немец, еврей, русский, ирландец, американец) умнее (подставляется любой второй из перечня). Но они из ста миллионов своих дураков умеют выбрать триста умных в парламент и правительство. А мы из ста миллионов своих умных умеем выбрать в парламент и правительство триста дураков».

Мы сейчас не о том, что толпа глупее человека.

Мы о том, что вот бывает умный, энергичный, предприимчивый и при этом приличный человек. Но. В гробу он видал политику, судьбы родины, крах государства и терзания душевные по этому поводу. Нет, он это все понимает. Но – считает, что он-то лично все равно ничего не может изменить. Так чего дергаться? И зачем об этом постоянно думать? Есть политики, есть журналисты, есть промышленники и финансисты, пусть думают. Уж как выйдет… Ну – народ такой… время такое… страна такая… Нет, он согласен со всем, что говорят насчет политики и трудностей. Но что ж теперь – и не жить своей жизнью?

Собственно, девяносто процентов населения везде политически инертно. Но есть же варианты!

Вот малая социальная активность, малая социальная заинтересованность, малая социальная преданность человека – это первейший признак человека второсортного.

В древние времена его группа быстро была бы уничтожена и съедена более дружными ребятами. В новейшие времена его страна опускается в хаос и развал, презираемая более дружными и порядочными народами. Да-да, Россия в этом списке, не сомневайтесь.

Социальная состоятельность, социальная ценность человека определяется тем, насколько он ставит благо группы выше блага личного, насколько он озабочен благом группы и способен работать на него.

Социальный человек психологически отождествляет свое благо с группой: через ее благо он получит и себе. У менее социального, ущербного человека, – наоборот: раз хорошо мне – следовательно, хорошо и группе.

Следует отчетливо сформулировать:

Человек, предпочитающий свой карман народному, свое удобство комфорту страны, свои интересы – интересам общим, – это унтерменш. Туземец. Второй сорт. Из страны третьего мира.

И здесь вот какая ужасная вещь:

Все беды России – от чиновников; это старый тезис. Но поскольку чиновников не завозят с Марса – чиновники мы сами, вынужденные выполнять эти функции. Функции винтиков государственной машины.

Чиновник – это не человек. Чиновник – это функция.

И вот хорошую бабу, или хорошего мужика, посадили в кресло чиновника. Через три года – святых выноси: хамство и наплевательство, и равнодушие деревянное. Что же значит эта картинка?

Страшно вымолвить:

Мы, русские, не способны к эффективному государственному самоуправлению. О-па!.. (Здесь татарин, еврей, грузин, – все мы здесь русские в России…)

Исконное воровство, кумовство, коррупция, продажа страны на вынос за бугор, поразительное по циничности воровство власти в астрономических, неправдоподобных размерах.

Унтерменши из любой страны – сделают страну третьего мира.

Унтерменш – это человек с недоразвитым социальным инстинктом. Он не считает своей кровной задачей создавать могущество своей группы. Гм. А точнее – своего народа, страны, нации, этноса, культуры.

В кланы объединяются по совпадению личных интересов. Но ради клана богатством и жизнью не жертвуют. На хрен такой клан? Наш клан – это только бизнес, это олигархический синдикализм.

У клановиков надличностных ценностей нет. В этом отношении статусные воры выше олигархов: у статусного вора есть воровские понятия, воровская честь, воровские надличностные ценности, ради которых он готов умереть. Олигарх готов на смерть чью угодно, только не свою.

Человек первого сорта, человек групповой, человек социальный – это человек, у которого ценность его социума автоматически, инстинктивно, стоит выше ценности его собственной. Это мы сделали цивилизацию, культуру, государственность, науку с техникой, – это все сделали мы, человеки социальные.

И наша социальная сущность заставляла нас устраивать свой социум так, что работая вроде на себя – мы работали на него.

Унтерменши устраивают свой социум так, что работая на себя – они разъедают свой социум.

Но. Миллиардер и министр, с гаражом «майбахов» и виллами по лазурным берегам, – это унтерменш. Он паразитирует на инерции социума, созданного не им, но людьми совсем другими. Он крыса, живущая в головке сыра, жрущая этот сыр и гадящая внутри этого сыра. Такие люди ни хрена не создавали.

И добрый мещанин-потребитель – тоже унтерменш. Стадное жвачное. Рабочая скотинка.

Угасание социального инстинкта – это конец цивилизации. До прихода следующей, иной.

Человек первого сорта, человек социальный, сколок героя и строителя держав, – это тот, кто обладает надличностными социальными ценностями. Иногда их называют идеалами, но это расплывчатая метафора.

Сегодня, в начале XXI века, мы видим, как слаборазвитый социальный инстинкт не позволяет африканцам создать ни одно нормальное государство в Африке, несмотря на помощь развитых стран. И более того: после изгнания белых колонизаторов черные страны приходили в еще большее запустение.

Блага и комфорт цивилизации развращают. Уже нет нужды бороться за жизнь. Нет нужды стоять к плечу плечом против ударов стихий и врагов. И – что? И социальный инстинкт утихает, пригасает, и уже не хотят класть живот за други своя.

Так проходит мирская слава.

Сытость цивилизации делает людей социально второсортными. Увы и ах. Это как бывшие ездовые лайки на сытом юге: обросли жирком, пуховой подшерсток вылез, резвость и сила просели. Дегенерация называется.

А международная олигархия, магнаты транснациональных корпораций, сознательно воспитывают из народов унтерменшей.

Знай себе цену. Цена человека не равна цене его кошелька. Ведь правда, да, ведь так, да?..