Текст книги "Теневые владыки. Кто управляет миром"

Началась чистка: восемь высокопоставленных чиновников оказались под домашним арестом; был среди них и Сон Ли Чен, заместитель партийного руководителя Фучжоу. К концу декабря еще 17 чиновников были допрошены, после чего обвинены в коррупции. С тех пор прошло два года, «а мы до сих пор слышим о том, что кого-то арестовали, – рассказывал бизнесмен. – Было арестовано так много людей, что мы уже перестали считать и больше не замечали арестов».

Система прогнила настолько глубоко, что председатель КНР Ху Цзиньтао, самый могущественный человек в стране, в апреле 2004 года лично распорядился направить в Фучжоу 30 следователей. Председатель КНР попросил также, чтобы ему докладывали обо всех новых поворотах в деле Чен Кая. Команда из Пекина начала свою работу с того, что сместила с должности самого старшего чиновника антикоррупционного ведомства Фучжоу (который, как утверждали, обзавелся квартирой в роскошном жилом комплексе Чена «Триумфальный Сад»).

Через восемнадцать месяцев после ареста Чен Кай наконец предстал перед судом первой инстанции в Нанпине, городе в провинции Фуцзянь. (Было решено, что, если слушать дело в Фучжоу, возникнет высокий риск того, что противники или сторонники Чен Кая сорвут суд.) Однако, когда на суде зачитали обвинения, всех ждал сюрприз. Отмывание денег даже не упоминалось. Обвинения в подкупе должностных лиц тоже выглядели незначительными. Теперь главным обвинением, выдвинутым против Чена, было содержание борделя. В Фучжоу никто не спорит с тем, что «крышевание» проституции было одной из составных частей империи Чена. Более того, в отеле «Байхе Хот Спрингс», который принадлежал Чену и в котором я остановился, у меня не осталось никаких сомнений в том, что действующие на четвертом этаже массажные салоны и горячие ванны – не что иное, как «веселый дом». То, что Чена признали виновным, никого не удивило, однако город был в шоке, когда стало известно, что за это преступление он приговорен к смертной казни. «Если казнить в Фучжоу всех, кто участвует в содержании публичных домов, полгорода обезлюдеет», – заявил один из друзей Чена, который, как и все остальные, пожелал сохранить анонимность.

Чен опротестовал приговор, и по закону его апелляция должна была быть рассмотрена в течение двух месяцев после вынесения приговора. «Но с тех пор мы ничего о нем не слышали, – говорит друг Чена. – Мы даже не знаем, жив он или мертв. Однако в администрации города многие вздохнут с облегчением, если он умрет». Чен Кай не был ангелом, однако его осуждение и казнь за содержание борделей имели подозрительный вид заказанного государством убийства, которое призвано надежно оградить общественность от подробностей криминально-политического альянса.

Дело Чен Кая не указывает на то, что Китай является каким-то особенно опасным или охваченным преступностью местом. Например, проститутки здесь редко вынуждены платить сутенерам. В Шанхае они открыто договариваются о цене с западными клиентами в барах, которые хорошо известны властям как рассадники проституции. Но пока не пролилась кровь, это никого не беспокоит. По сравнению с Тайванем и Гонконгом уровень уличной преступности здесь очень низок. Однако дело Чена проливает свет на следующее обстоятельство: при отсутствии власти закона коррупция размывает, а иногда и вообще стирает грань между законным и незаконным бизнесом. А в самом Китае это превратилось в политическую проблему для Партии, власти которой угрожают криминально-политические альянсы, управляющие большинством крупных городов.

А если спроецировать эту проблему на международный уровень, она станет еще более тяжелой головной болью, поскольку самый распространенный в Китае преступный промысел – это изготовление поддельной продукции, а Америка полна решимости применять к китайцам законы об авторском праве на интеллектуальную собственность. Разумеется, подделывают в Китае не деньги (на этом специализируется Северная Корея), а товары. Если где-то в мире товар набрал популярность, можно быть уверенным, что через несколько месяцев кто-нибудь в Китае начнет производить его в пиратском варианте. Никто не стряпает подделки лучше китайцев.

Большинство мегалополисов, таких, как Сан-Паулу, Мехико, Стамбул или Каир, насчитывают не одно столетие или даже тысячелетие. В Шеньчжене двадцать лет назад было несколько тысяч жителей, и был он не чем иным, как скоплением разрозненных деревень. Теперь вместо тихих сельскохозяйственных угодий к северу от Гонконга вы можете попасть в двенадцатимиллионный гигант с километрами торговых центров, фабриками, кварталами небоскребов, – в город, где кипит и кипит работа. Шеньчжень, расположенный в устье Жемчужной реки, – ворота, ведущие в новый Китай, и у этого города развился динамичный симбиоз с Гонконгом. Шеньчжень был одной из первых особых экономических зон, а теперь не только стал сияющим авангардом китайского будущего, но даже спас бывшую британскую колонию от упадка, предложив ей новые экономические перспективы. Если на рынке существует ниша, предприниматели из Шеньчженя отыщут ее и заполнят. Мо Бан Фу, китайский журналист, побывавший в Чайнатаунах всего мира, рассказывает, как работает эта система. «Я ездил в Дубай, – говорит он, – там есть река, и по ней в Африку идут маленькие лодочки, доверху набитые товарами. Все эти товары сделаны в Китае. Это как маленькие капилляры, отходящие от вен и питающие такие места, как Судан; питающие Иран, несмотря на американское эмбарго; питающие Демократическую Республику Конго, питающие Зимбабве – товары из Китая поступают в такие места, куда никто больше не ездит, а заодно и в те места, куда ездят торговать. Они доставляют очень дешевые вещи в Дубай и Африку; у этих товаров очень низкая добавленная стоимость: это могут быть бюстгальтеры, а могут быть пластмассовые мелочи для кухни. Как же можно заработать на таких товарах, если доставлять их из Китая в Дубай, а потом из Дубая в Африку, если принять во внимание стоимость перевозки?»

Эти товары поставляются с самых дешевых в мире рынков разнообразных товаров, вроде Ей Ву в окрестностях Шанхая или из Шеньчженя. Мо рассказывает, как китайская экономика, растущая за счет увеличения объемов производства, позволяет производить товары за десятую часть их повсеместной стоимости. «Они сбивают цену до такого уровня, при котором никто не станет ввязываться в конкуренцию», – заключает он. В тот же день я смотрел по Би-би-си репортаж о том, что египетские производители свернули выпуск сувениров, которые продаются в Каире и у пирамид, – сейчас почти все эти сувениры привозятся из Китая.

Мировая экономика еще никогда не испытывала перемен, сравнимых с теми, которые выпустила на свет энергия 1,25 млрд.

человек после возобновления в 1991 году китайских реформ. Если в 1990 году на долю Китая приходилось менее 1% объема мировой торговли, то в 2004 году он вышел по объемам торговли на третье место в мире, обогнав Японию и уступая только США и объединенному Европейскому союзу. Аналитики из Всемирной Торговой Организации предсказали, что 6,7% мировой торговли, которые приходились в этом году на долю Китая, в течение следующего десятилетия вырастут до 10% и более. В своем Докладе о торговой политике Китая за 2007 год ВТО также указала, что для этого десятилетнего расширения торговли стране потребуется создать еще 100 млн. рабочих мест. Преимущества, получаемые благодаря росту производства, означают, что Китай уже сейчас конкурентоспособен в любой отрасли производства, а вскоре достигнет конкурентоспособности и в большинстве секторов сферы услуг.

Однако у Китая есть одна крупная проблема, которая в большей или меньшей степени заметна в любых частях страны, по которым вы путешествуете. Когда я собирался пересечь границу по пути из Шеньчженя в Гонконг, мне пришлось пробираться через длинный рынок, где продавались всевозможные безделушки. Многие из предлагавшихся там азиатских товаров я не мог оценить на глаз, однако «Ролексы» и видеодиски, которые там продавались, были фальшивыми, как трехдолларовая купюра. Но несмотря на это, рынок фальшивых DVD-дисков достиг такого уровня развития, что некоторые пиратские марки преподносят себя как «настоящие подделки», то есть стопроцентно надежные копии, сделанные с мастер-копий. Такие торговые марки появились для того, чтобы оградить продукцию от конкуренции со стороны еще более дешевых DVD-дисков. Для меня, как для потребителя, причина этого вскоре становится очевидной. В Шанхае продавцы, у которых я покупал диски, сначала вставляли их в проигрыватели, чтобы перед покупкой можно было убедиться: это диск студийного качества с английскими диалогами или субтитрами. В Фучжоу такой услуги не оказывали, и в результате я покупаю копию фильма «Ночь в музее» с диалогами только на русском и украинском (для меня это хорошая практика, а вот мой девятилетний сын был разочарован) и заодно «Возвращение», английские субтитры которого не имеют ничего общего с историей матери-одиночки, а относятся к какой-то нелепой шпионской кинохалтуре.

43. «Для тебя – шесть долларов за все!»

Однако сильнее всего я был очарован магазином DVD-дисков, расположенным на границе Шеньчженя и Гонконга, – не из-за качества подделок, а из-за того, что они были выложены на прилавок в одном из регионов страны, где контроль со стороны милиции особенно силен. Когда я покупал пиратские диски по цене менее доллара за штуку (разумеется, только в исследовательских целях), поблизости даже беззаботно прогуливались офицеры таможни. Во многих частях мира предложение пиратского диска китайским продавцом – самое обыденное дело. Однако в Китае вы можете быть и куда более амбициозны, если желаете «показать лицо» внешнему миру. Зачем покупать «Мерседес», если можно купить «Джили»! Стоит эта машина вчетверо дешевле «мерса», но внешне – почти точная его копия. На этом, впрочем, страсть к подделкам у китайцев не заканчивается.

В январе 2004 года два немецких инженерных и электротехнических гиганта, компании «Сименс» и «Тиссен-Крупп», с гордостью смотрели, как их «Трансрапид», поезд на магнитной подвеске, вышел с вокзала Лон Ян в Шанхае в свой первый коммерческий рейс до аэропорта Пудун. Электромагнитная технология «Трансрапида» позволила этому замечательному поезду преодолеть тридцать километров менее чем за восемь минут: он развил максимальную скорость в 270 миль (430 километров) в час. Этот поезд – самая быстрая система наземного транспорта в мире. Однако стоил «Трансрапид» дорого. Когда китайцы объявили о том, что подумывают о продлении трассы на 130 километров до туристского центра Ханьчжоу, то были шокированы тем, что немецкий консорциум оценил этот проект в 6 млрд. долларов.

Декабрьским вечером 2004 года камеры внутреннего наблюдения в шанхайском депо техобслуживания «Трансрапида» зафиксировали неожиданное прибытие команды китайских инженеров. Китайцы принялись измерять, взвешивать и тестировать весь поезд. Не прошло и года, как Китай объявил, что будет строить собственную высокоскоростную трассу для поезда на магнитной подвеске. К делу быстро подключился немецкий министр иностранных дел Петер Штейнмейер, и немецкая пресса обвинила китайцев в том, что те украли технологию и «содрали» немецкое ноу-хау в невероятном масштабе. «Сименс» и «Тиссен-Крупп» оказались перед дилеммой. Хотя «Трансрапид» и сам был огромным проектом, немцы претендовали и на другие крупные китайские инвестиции и поэтому действовали очень осторожно. Более того, Шанхай является единственным в мире примером действующего «Трансрапида», и поэтому консорциуму необходимо поддерживать с Китаем теплые отношения, чтобы он мог демонстрировать свои достижения другим перспективным покупателям. В итоге был достигнут компромисс: хотя 90% новых составов будут собираться в Китае под немецким контролем, консорциум тем не менее потерял немалые деньги.

Нет ничего, что китайцы не смогли бы скопировать. Китайские производители подделок возьмутся за все, что производит мир, будь то Гарри Поттер, которого они отправляют за никому не известными приключениями («Гарри Поттер и Хрустальная Черепаха»), шведская сантехника, запчасти для самолетов, продукты питания, одежда или нетоксичные краски (естественно, сделанные из высокотоксичных материалов). По подсчетам Комиссии Евросоюза, весь объем контрафактных товаров, которые ежегодно продаются в мире, стоит от 250 до 500 миллиардов долларов. Примерно 60% пиратских товаров изготовляются в Китайской Народной Республике: 20—25% китайского экспорта – это подделки, а на внутреннем рынке страны объем контрафактной продукции составляет 85—90 процентов.

Воровство интеллектуальной собственности стало центральным вопросом в отношениях между Китаем с одной стороны, и тремя другими лидерами мировой торговли – США, Евросоюзом и Японией – с другой. Последние (в особенности США) выдвигают два аргумента, подкрепляющие их требование к китайскому правительству как-то решить проблему пиратства. Во-первых, они настаивали, что нечестно, когда производители-пираты получают прибыль от товаров, в создание или маркетинг которых они не вкладывали деньги. Второй вопрос связан с безопасностью. Эту тему подняло немецкое правительство после того, как таможенники Германии конфисковали в 2002 году партию контрафактных товаров стоимостью 200 млн. долларов, в котором обнаружили запасные части для автомобилей «Фольксваген» – тормозные диски. Хотя запчасти выглядели как настоящие, все они были собраны наспех: безопасность не является первоочередной заботой пиратов, поэтому такие тормоза могли превратить машины своих владельцев в смертельные ловушки. И хотя производство таких товаров демонстрирует молодой предпринимательский дух, производят и продают такие товары организованные преступные синдикаты.

С тех пор как в 2001 году Китай был принят во Всемирную Торговую Организацию, его правительство поспешно приняло базовое законодательство для борьбы с воровством интеллектуальной собственности. Однако существуют три серьезные проблемы, которые доказывают, что теория и практика – вещи разные. Во-первых, несмотря на то что Китай является однопартийным полицейским государством, его полицейские силы страдают от недофинансирования, а также отличаются исключительной неэффективностью и коррумпированностью. Во-вторых, правительство не горит желанием приступать к продуманной кампании против компаний-пиратов, в которых занято бесчисленное количество работников, рискующих в таком случае оказаться на улице. И, наконец, криминально-политические альянсы, которые управляют экономикой в провинциях, заинтересованы в игре по правилам еще меньше, чем центральное правительство, даже если это означает оттолкнуть от себя западных партнеров.

Расширение мировой торговли, которое сопровождало подъем Китая на протяжении последних двух десятилетий, вне всякого сомнения, способствовало тому, что десятки миллионов человек поднялись из нищеты – это впечатляющий шаг вперед для Китая и других развивающихся экономик. Однако бурный рост торговли нанес серьезный удар по способности всего мира поддерживать порядок в торговых отношениях и отслеживать товарные потоки. ВТО, как предполагается, должна следить за тем, чтобы все играли по правилам, а обмен товарами между странами мира максимально соответствовал бы действующим правилам. Но хотя эти цели и выглядят благородными, на деле ВТО соблюдает здесь нейтралитет, являясь объединением дерущихся за прибыли стран, которые пускают в ход всю свою мощь и коварство, чтобы заполучить максимальные преимущества за счет других. В синем углу этого ринга расположилась команда правообладателей, защищающая свои неправедные денежные поступления, и она обрабатывает команду пиратов, занявшую красный угол. В этом состязании тот, кто слабее и беззащитнее, получит хорошую трепку. В 2007 году очередной раунд переговоров по мировой торговле в Дохе закончился отчаянным провалом, хотя должен был урегулировать подобные конфликты и противоречия, и это указывает на то, что в ближайшие годы подобные споры будут еще более ожесточенными. Основополагающее стремление создавать рабочие места благодаря экспорту, которое движет Китаем, означает, что его по-прежнему будет обуревать сильное искушение оставить пиратов в покое, тем более что и возможности его правоохранительных органов ограничены.

Отдельные западные компании уже убедились в том, что китайское Бюро государственной безопасности – партнер слабый, неэффективный, коррумпированный и не желающий сотрудничать. Поэтому они все чаще обращаются к многочисленным консультантам по иностранному и китайскому бизнесу, которые встречаются сегодня во всем Китае. Компании привлекают этих консультантов для оказания самых разных услуг, – в основном для того, чтобы те помогли им пройти между Сциллой и Харибдой общекитайской и местной бюрократий. Однако они часто нанимают их для того, чтобы эти консультанты отслеживали нелегальные предприятия, которые имитируют западные торговые марки. Некоторые из консультантов, такие, как шанхайская компания «Доступ к Азии» (Access Asia) Пола Френча и Мэттью Кребба, ценой нелегких трудов налаживая контакты с местными отделениями КПК (не говоря уже о том, чтобы «обеспечивать будущее» чиновников), связи в милиции и в западных торговых представительствах, способны организовывать рейды против пиратов при содействии местных правоохранительных структур. «Нам нужно искать фабрики», – поясняет Френч.

«Нам необходимо провести комплексную юридическую оценку. Затем мы получаем от суда ордер на проведение рейда и привлекаем милицию – с шанхайской милицией мы хорошо ладим. Проблема в том, что они должны сообщить обо всем местной милиции, а та может оповестить об этом тех, против кого мы проводим рейд, хотя может и не оповестить. Поэтому мы сначала высылаем на фабрику передовую группу, а в милицию обращаемся только потом. Если вы имеете дело с американской торговой маркой, то консульство США посылает кого-нибудь в суд и на рейд. Затем мы врываемся туда в духе Рембо, с выбиванием дверей и захватом товаров. Однако пиратство в этой стране считается только гражданским правонарушением. Мы можем оштрафовать пиратов, но посадить их в тюрьму не можем, и через несколько дней они открывают свое дело еще где-нибудь».

Китай позволяет работать этим частным правоохранительным структурам, но только под строгим контролем – причем вся силовая часть обычно поручается милиции. Борьба с беспринципными производителями, которые заполняют рынок поддельными сумками «Луи Вюттон» – работа изматывающая. Разумеется, они уязвимы для грубой полицейской силы, если местные власти на самом деле желают помочь. Однако сейчас в различных районах Китая плодятся более крупные предприятия, хлопот с которыми куда больше – причем испугать их нелегко. Империя Пиратов наносит ответный удар, и Темная Сторона Силы растет с пугающей скоростью.

Если двигаться в глубь континента, из Сямыня на юг провинции Фуцзянь, дорога начинает забираться вверх. Когда вы поднимаетесь достаточно высоко, растительность становится менее пышной, а очертания деревьев – кривыми и резкими. Здесь нескончаемая деловая суета китайских городов уступает место конфуцианскому уединению. В ноябре 2006 года молодой офицер Департамента по соблюдению табачной монополии стоял на блокпосте, когда заметил мотоцикл с водителем и пассажиром, быстро приближавшийся к нему. Департамент является силовым подразделением, и большую часть своего времени его сотрудники проводят в этих горах, которые печально известны тем, что стали приютом для огромных фабрик, которые работают в подполье (в прямом и переносном смысле), производя контрафактные сигареты. Молодой офицер, человек сильный и строгий, поднял руку, веля мотоциклистам остановиться. Но едва он сделал это, пассажир мотоцикла выхватил из-под куртки мачете и со страшной силой обрушил его на руку офицера, отрубив ее полностью. И хотя товарищи пострадавшего немедленно доставили его в ближайшую больницу в Сямыне, пришить ему руку хирурги не смогли.

В Департаменте установили, из какой деревни приехали нападавшие, и обратились к ее старейшинам с просьбой выдать их. Старейшины помогать следствию отказались, и в результате нападения Департамент свернул программу блокпостов, которая до этого воспевалась как крупная инициатива в рамках плана по нейтрализации ряда могущественнейших китайских гангстеров. Это преследовало такую цель: установить местонахождение крупной подпольной фабрики, которая производила сигареты японских и американских марок.

Эта часть провинции Фуцзянь носит название Да Шан (Большая Гора), и здесь расположились некоторые из крупнейших и самых прибыльных пиратских фабрик в мире. Эти предприятия, сооруженные в горной глуши, ежедневно выпускают миллионы сигарет, которые затем или поступают на громадный китайский рынок, или развозятся контейнерами по всей Азии и попадают даже в Соединенные Штаты и дальше. Возможно, соображения здравоохранения и законы, направленные на борьбу с курением, и урезали прибыли табачных компаний на Западе, но в Китае и остальной Азии праздник в самом разгаре! Пока азиаты штампуют сигареты с «виргинской смесью табаков» во все более крупных размерах, исключительно прибыльные незаконные предприятия Да Шана нанимают работников в этом глухом краю Фуцзяня целыми деревнями и городками, с целью переполнить рынок своими недорогими и все улучшающимися подделками. Разумеется, тем самым они уменьшают доходы китайского правительства от табачных акцизов, и то, что Пекин создал Китайскую государственную табачную монополию – возможно, самую эффективную полицейскую силу в стране, – доказывает, что власть относится к этой проблеме серьезно.

Это еще не война, но нечто близкое к ней: производители поддельных сигарет создали собственные разведывательные сети, которые отслеживают деятельность КГТМ и сотрудников таможни. Ежегодно правоохранительные структуры или частный сектор теряют нескольких человек, которые становятся жертвами сигаретных пиратов, а когда Монополия проводит свои рейды, то использует в них мощные военизированные формирования. «А что, если я поезжу по Да Шану в качестве туриста и посмотрю, что я могу там накопать?» – спрашиваю я у одного оперативника, который участвует в борьбе с табачной мафией. «Поехать туда вы можете, только обратно не вернетесь», – ответил он.

Был один человек, хорошо известный как табачной мафии, так и китайской милиции – Тун Ян Юк, он же Тони Тун, который начинал как торговец рыбой севернее Сямыня в провинции Фуцзянь. В конце 90-х годов китайская милиция выдала ордер на его арест, а заодно и на арест двух его младших братьев. Их обвиняли как соучастников в уклонении от уплаты налогов и в контрабанде сигарет на сумму в 600 млн. юаней (78 млн. долларов). В 2001 году один из братьев был схвачен и получил пожизненный срок, но Тони и другому его брату удалось ускользнуть. Согласно секретным ориентировкам на Туна, из опасения быть арестованным он больше не бывает ни в Гонконге, ни в материковом Китае. Впрочем, он благополучно укрылся в Сингапуре, откуда контролирует одну из крупнейших контрабандистских и контейнерных империй в Азии. По утверждению милиции, ежемесячно предприятие Туна по контрабанде сигарет перевозит от 20 до 50 сорокафутовых (двенадцатиметровых) контейнеров сигарет всемирно известных марок. Сигареты обычно набиваются и собираются в партии в Сингапуре и затем доставляются через Манилу и залив Субик в филиппинский порт Куримао в провинции Льокос-Норте для отправки в Китай, напрямую или через Вьетнам. Тун имеет в собственности либо под контролем три контейнеровоза, целых семь океанских танкеров и неизвестное количество прочих судов, которые он использует для контрабанды сигарет и топливной нефти между Тайванем, Китаем, Филиппинами и, возможно, другими странами Восточной Азии.

Свет на многие подробности деятельности Туна был пролит, когда Национальная полиция Филиппин организовала рейд на его фабрику «Форитранс», где незаконно производились сотни миллионов сигарет. Это была нелегкая работа: «Фабрика Туна, где он выпускал по полмиллиарда контрафактных сигарет «Майлд Севен», находилась в Пампанге, к северу от Манилы, – вспоминал один оперативный сотрудник, участвовавший в рейде. – Этот город входит в избирательный округ, который представляет конгрессмен Майки Арройо, сын президента Арройо. За покровительство фабрике Тун платил Арройо. После того как мы провели на фабрике рейд, мы нашли там документы, свидетельствующие, что люди Туна платили еще и мэру города Анхелес, к которому относится Пампанга, а также местному отделению Национального бюро расследований».

В ходе расследования также подтвердилось то, что следователи давно подозревали: улики указывали, что Тун давал взятки представителям законодательной власти Тайваня и наладил контакты с одной фабрикой в Райджине, мизерной северокорейской зоне свободной торговли, которая также выбрасывала в розничную сеть контрафактные сигареты.

В том, что касается криминала, эти связи с Северной Кореей настораживают. Это государство, с его дешевым апломбом, почти воплотило в жизнь тоталитарную утопию, изображенную в фильме Фрица Ланга «Метрополис», снятом в 1923 году. Сам Сталин, должно быть, покраснел бы от стыда, столкнувшись с культом, который состряпала себе династия Ким, – ее дутое самомнение тем выше, чем сильнее становится та нищета, в которую она повергает страну. Миллионы граждан КНДР каждый день стараются спастись от голодной смерти, в то время как их вожди ублажают себя роскошными импортными деликатесами. А чтобы иметь средства для столь помпезного образа жизни, Ким Чен Ир и его присные превратили Северную Корею в крупный азиатский центр теневой и криминальной экономики. КНДР известна как крупнейший в мире производитель фальшивых стодолларовых банкнот, «супербанкнот», практически неотличимых от настоящих, а часть ее фармацевтической промышленности занята выпуском амфетаминов, которыми насыщает японский рынок. А по данным ЦРУ, в 90-е годы некий российский криминальный олигарх наладил с КНДР торговлю расщепляемыми материалами.

В последнее время Северная Корея открыла для себя такой источник доходов, как контрафактные товары. Как и китайцы, они стремятся класть в свой карман все, до чего дотягиваются, однако особенную ловкость они проявляют в производстве поддельных сигарет.

Усиливающаяся репутация Северной Кореи как промышленного пирата – это промежуточный продукт теневой экономики, поскольку таким образом эта страна становится еще ближе к «серой экономике» Китая. Тем не менее включение КНДР в глобальную криминальную экономику возымело неожиданный положительный побочный эффект. Как ни парадоксально, в Азии благодаря этому стало спокойнее: чем глубже Северная Корея втягивается в экономическую орбиту Китая, тем более сильное влияние Пекин оказывает на Пхеньян. А Пекин не заинтересован в соседстве с ядерным изгоем, который отличается в непредсказуемостью в регионе, где обстановка изменяется весьма стремительно.

Превращение Китая в региональную сверхдержаву, которая стремится играть такую же роль и на международной арене, стремительно изменило всю обстановку в сфере безопасности в Азии. Трения между Китаем, обеими Кореями, Японией, Тайванем и Россией, казавшиеся до недавнего времени чем-то абстрактным, обретают все более конкретные формы. Наиболее серьезной тревогой для Соединенных Штатов, как и для других крупных игроков региональной политики – Китая, Японии и Южной Кореи, – является то, что КНДР все больше напоминает несостоятельное государство с ядерными бомбами. Япония и США, кроме того, выражают беспокойство по поводу растущего влияния Китая на безопасность всего азиатско-тихоокеанского региона. В сущности, те дни, когда Соединенные Штаты были силой, чуть ли не единолично устанавливавшей параметры безопасности в этом регионе, подходят к концу.

Это уже породило нервозность, замешанную на неопределенности, однако взлет Китая и его жадный экономический рост оказывают также явный стабилизирующий эффект на его меньших и не столь стабильных соседей.

Экономический рывок Китая и в качестве производителя, и в качестве рынка, оказывает влияние и на переживающих переходный период соседей, таких, как Вьетнам и Филиппины, но также и на более стабильные страны, такие, как Таиланд. Он стимулирует рост всего региона. Даже некогда изолированные экономики таких стран, как Северная Корея и Бирма, начинают все теснее соприкасаться с Китаем. В случае с Северной Кореей – он особенно важен – американская политика противодействия Пхеньяну с помощью злобной риторики и скрытых угроз может оказаться куда менее эффективной, чем медленное, но уверенное поглощение северокорейской экономики Пекином. (На Ближнем Востоке, где находятся два других участника «оси зла», которых назначил туда Буш, явно не хватает такой стабилизирующей силы, как Китай.)

Если Китай ощутит необходимость оказать сильнейшее влияние на Северную Корею, это окажется ему по силам. Вместе с тем изучение таких разрастающихся преступных организаций, как империя Туна, показывает, что главным механизмом умиротворения режима Ким Чен Ира со всеми его сумасшедшими стремлениями является экономическая интеграция. Северной Корее Китай не только «поручил производство» поддельных сигарет, фальшивых стодолларовых купюр и амфетаминов. КНДР производит товары еще более дешевые, чем Китай, так что некоторые товары с надписью «сделано в Китае», которые можно встретить в западных магазинах, сделаны на самом деле в Северной Корее. Поэтому вместо того, чтобы угрожать КНДР бомбардировками, Китай с разумной неспешностью превращает ее в экономического вассала.

А благодаря глупейшей программе действий (впрочем, конкуренция за этот титул весьма жесткая), вызванной к жизни «войной с террором», которую ведет администрация Буша, товары, изготовленные в Северной Корее, нередко попадают в Лос-Анджелес или Нью-Йорк беспрепятственно и быстро.

После 11 сентября Вашингтон решил, что ему неплохо было бы подтянуть режим безопасности в своих портах. Девяносто процентов коммерческих грузов мира перевозятся по открытым морям в контейнерах. Одно из заявлений американской таможни гласит: «В 2001 году Таможенная служба США обслужила более 214 тыс. судов и 5,7 млн. морских контейнеров». Четырьмя портами с крупнейшими объемами грузов, отправляемых в Соединенные Штаты, были: 1) Гонконг, 2) Шанхай, 3) Сингапур и 4) Гаосюн, порт на Тайване. Поэтому руководитель Таможенной службы США Роберт Боннер решил, что «активная позиция таможни, заключающаяся в просвечивании морских контейнеров, существенно подкрепит общие усилия ведомства по охране границ от угроз, которые могут быть связаны с коммерческими перевозками». Так родилась Инициатива по безопасности контейнерных перевозок (Container Security Initiative или CSI).