Текст книги "Сюрприз для лучшего любовника"

Глава 5

Следующие два дня Эдди почти не видела Флинна. Вернувшись с прогулки по городу, на которую она отправилась сразу после их неприятного разговора о господине Мюллере, она получила голосовое сообщение от Флинна. В нем говорилось, что он два дня не будет нуждаться в ее услугах.

Это окончательно сбило ее с толку. Зачем он взял ее с собой в Мюнхен, если не нуждается в ее помощи?

Она позвонила Фрэнку и Джинни. Ей нужно было убедиться в том, что Говард выполнил распоряжение Флинна насчет Брюса Огастеса.

Дома было все в порядке, и она со спокойной душой отправилась смотреть достопримечательности. Она посетила замок Нимфенбург, летнюю резиденцию бывших правителей Баварии. Это было самое красивое здание, которое она когда-либо видела, но еще больше ей понравился парк в формальном стиле с дорожками, клумбами и искусственным водоемом с фонтаном. Наверное, летом он выглядит еще красивее. За парком простирались бесконечные зеленые поля. По ним, наверное, было здорово кататься верхом.

Эдди провела час в самом дворце и еще полтора в парке. Неужели Флинн готов отказаться от всего этого ради желания отомстить? В мире столько всего интересного. Как можно?..

Стоп! Пытаться понять этого человека бесполезно. У него на все свои причины, и, как он сказал, ему безразлично, что она думает.

Потом она отправилась смотреть Резиденцию. Это был ряд роскошных дворцов с величественными залами в разных архитектурных стилях, наполненными картинами, скульптурами, гобеленами, изделиями из фарфора и другими произведениями искусства. Неужели когда-то среди всей этой красоты жили люди?

Оставшуюся часть дня она провела в Английских садах, одном из самых больших ландшафтных парков в Германии. Темно-зеленые ели так отличались от австралийских эвкалиптов.

Поужинать она решила в кафе в центре города, выбрав на этот раз братвурст и отказавшись от пива в пользу горячего чая. Как жаль, что Флинн, вместо того чтобы составить ей компанию, готовился воплотить в жизнь свой план мести.

Возможно, если бы он больше времени тратил на удовольствия, он простил бы своего обидчика и смог бы сосредоточиться на будущем, вместо того чтобы вязнуть в прошлом.

«Почему ты так с ним строга?»

Когда эта мысль пришла ей в голову, она чуть не пролила чай. Почему она с ним строга? Только потому, что он проявил грубость по отношению к человеку, который показался ей приятным? Это вряд ли справедливо.

Ее поразила и напугала холодность, с которой он смотрел на господина Мюллера.

По ее телу пробежала дрожь, и она сделала глоток чая.

Наверное, она не вправе осуждать Флинна. Наверное, у нее есть веские основания для того, чтобы ненавидеть этого человека.

Эдди отставила кружку в сторону. Точно. Это не что иное, как ненависть. Но вот какова ее причина? Вероятность это выяснить крайне мала. Она не была уверена, что вообще хочет знать причину.

Вернувшись вечером в отель, она получила еще одно голосовое сообщение от своего загадочного босса. В нем говорилось, что на следующее утро у него назначена встреча и что он будет ждать ее в фойе без четверти десять. Последней фразой было: «Посмотрим, сможете ли вы на этот раз быть бесстрастной».

Она показала язык телефону, но тут же бросилась к шкафу, чтобы проверить, в порядке ли ее черный костюм. Если она будет выглядеть как идеальная личная помощница, возможно, это отчасти поможет ей таковой стать.

– Доброе утро, Аделаида.

Эдди соскочила со стула, на котором просидела десять минут. Она специально пришла пораньше.

– Доброе утро.

Флинн, как всегда, безупречно выглядел.

– Как мне к вам обращаться во время встречи? – спросила она, выходя вслед за ним на улицу.

– Когда будете обращаться ко мне прямо, называйте меня по имени, когда будете упоминать обо мне в разговоре с третьими лицами, называйте меня «мистер Мейдер».

– И кто эти третьи лица?

Флинн бросил на нее мимолетный взгляд.

– Господин Мюллер и его юристы. Для вас это будет проблемой?

Эдди проигнорировала его сарказм.

– Чем бы вы мне ни угрожали, Флинн, грубить я никому не буду, – заявила она не подумав и стала ждать, когда он пронзит ее ледяным взглядом.

Но вместо этого он, открывая для нее дверцу такси, лишь сказал:

– Постарайтесь, по крайней мере, не показывать свое возмущение.

– У меня было полно времени на подготовку, – ответила она, забираясь на дальнее сиденье.

Флинн слегка закатил глаза.

– Надеюсь, вам вообще ничего не придется говорить, – сказал он, присоединившись к ней.

Всю дорогу они оба молчали. Флинн даже не поинтересовался у нее, как она провела эти два дня, а она не спросила его, что делал он. Она даже не подозревала, что пять минут могут длиться так долго.

Они вышли из такси у здания, в котором находился офис Шмидта, Шуллера и Шуберта.

– Расскажите мне о вашей сегодняшней задаче, Эдди, – обратился к ней Флинн, когда они поднимались по лестнице.

– Моя задача – быть услужливой компетентной сотрудницей и не открывать рот без надобности.

– А еще?

– Я должна сохранять бесстрастное выражение лица и держать свое мнение при себе.

– Отлично.

Оставалось лишь надеяться, что у нее все получится.

За двадцать минут встречи Эдди узнала, как можно разорить человека. Флинн собирался купить здание, которое Джордж Мюллер арендовал в течение восемнадцати лет и в модернизацию которого он вложил много средств. Флинн был готов заплатить втридорога, лишь бы оно не досталось его врагу. Очевидно, что между господином Мюллером и покойным владельцем пивоварни существовала договоренность о том, что после смерти последнего первый сможет выкупить пивоварню за приемлемую сумму. Но эта договоренность не была зафиксирована на бумаге. Более того, оборудование, на которое Мюллер потратил столько денег, считалось частью здания, а не его собственностью.

Господин Мюллер хлопнул ладонью по столу:

– У меня была устная договоренность с господином Гоффманом. Он обещал, что после его смерти я смогу купить пивоварню по сниженной цене.

– Представьте документ, подтверждающий ваши претензии, и она будет ваша, – произнес в ответ Флинн с ледяным спокойствием.

– Это было джентльменское соглашение.

– Господин Мюллер, вам далеко до джентльмена.

Эдди прикусила язык, чтобы не одернуть Флинна.

Как же трудно молчать, когда он говорит такие вещи!

– Насколько мне известно, здание достанется тому, кто предложит за него большую сумму, – добавил он.

Нетрудно догадаться, кто предложит больше всех.

– Но ты ничего не знаешь ни о технологиях пивоварения, ни…

– Я знаю, как получить прибыль. Если вам так нужно это здание, предложите за него больше, чем я.

От ледяной улыбки Флинна Эдди стало не по себе. Единственный для нее способ сохранить самообладание – отвлечься, начав думать о чем-то другом. Чем-то, что наводит на нее скуку.

Она придвинула к себе блокнот.

«Думай! Думай! Думай!»

Искусственное осеменение!

Взяв ручку, она написала это вверху страницы.

Осеменить стадо нервных телок – нелегкая задача. Эдди подавила тяжелый вздох. Ее рекорд четыреста восемьдесят семь телок за один день. После этого у нее болела не только рука, но и вообще все тело. За последние пару лет технология искусственного осеменения крупного рогатого скота была усовершенствована. Если новый босс выделит на это средства, можно будет внедрить новые методы.

Эдди задумчиво постучала себе ручкой по подбородку.

Возможно, они помогут сэкономить время, но вот окажутся ли они эффективными? Она набросала краткий перечень всех за и против. Ей нужно будет изучить подробнее этот вопрос, зайти на несколько веб-сайтов, посвященных ему, и связаться со специалистами в этой области.

Записав несколько имен и интернет-адресов, Эдди прикусила кончик ручки.

Модернизации не следует противиться. Новых методов не следует бояться. Деньги Флинна сотворят с Лорна-Лиз настоящее чудо. Благодаря грамотным вложениям они смогут увеличить объем производства.

При мысли о большом количестве весенних и осенних телят ее охватило радостное волнение. Она больше всего любит то время, когда рождаются телята.

Если все пойдет хорошо, возможно, через пару лет Лорна-Лиз станет крупным участником австралийского рынка. У фермы Рамси всегда была хорошая репутация, но она не могла конкурировать с более крупными животноводческими хозяйствами. Но если они станут победителями «Ройял Истер», крупнейшего сельскохозяйственного шоу в Сиднее, интерес к их продукции возрастет многократно.

Она представила себя стоящей рядом с огромным быком, внуком Брюса Огастеса, в момент вручения им голубой ленты. Это будет поистине великий день.

Когда адвокаты обсуждали друг с другом постановления, директивы и предписания, Флинн посмотрел на Эдди. При виде мечтательного выражения ее лица на душе у него потеплело, и его губы слегка дрогнули. Мечтательность в тысячу раз лучше, чем негодование и критика. За прошедшие два дня ему так не хватало жизнерадостности и энтузиазма Эдди. Когда она ссутулилась, упершись подбородком в поставленную на стол руку, Флинн почувствовал, как его губы сами растягиваются в улыбке. Интересно, о чем она сейчас думает?

Флинн заглянул из любопытства в ее блокнот. Она была так погружена в свои мысли, что даже этого не заметила. Когда он прочитал ее записи, его разобрал смех, и ему тут же пришлось закрыть рот ладонью.

Искусственное осеменение. М-да.

С чего она вообще взяла, что хочет работать в офисе, а не на ферме?

Флинн легонько похлопал ее по плечу, и она тут же выпрямилась. Затем он поднялся. Она сделала то же самое и, открыв свой портфель, убрала в него блокнот и ручки.

– Джентльмены, – обратился он к собравшимся. – Вы можете оставаться здесь и обсуждать эту ситуацию столько, сколько хотите, но мое решение останется неизменным. Если господин Мюллер не сможет предложить за пивоварню большую сумму, нежели предлагаю я, она станет моей собственностью.

Сегодняшний день должен был стать днем его триумфа, но почему-то сейчас ему больше всего на свете хочется пригласить Эдди на ланч и послушать ее рассказ о том, куда она ходила вчера и позавчера и какие достопримечательности города произвели на нее наибольшее впечатление.

– Значит, твои намерения серьезны, Флинн? – произнес Джордж Мюллер. В его голосе и взгляде не было отчаяния, только грусть.

– Очень серьезны, – ответил Флинн.

Он не чувствовал себя триумфатором. Наверное, дело было в том, что Мюллер на самом деле очень похож на Санта-Клауса. Тогда Флинн напомнил себе, что этот человек сделал с его отцом, и, не сказав больше ни слова, повернулся и ушел. Эдди последовала за ним. Каблуки ее ботильонов ритмично постукивали по кафельному полу.

Когда они вышли на улицу, Флинн не стал ловить такси, а повернул в ту сторону, где находился их отель.

– При чем здесь искусственное осеменение? – поинтересовался он у Эдди.

Она поморщилась:

– Мне нужно было думать о чем-то утомительном и скучном, чтобы придать своему лицу бесстрастное выражение.

Ей это не удалось, но он не стал ей об этом говорить. В любом случае невнимательность лучше, чем потрясение и осуждение. Он помнил, как ее передернуло, когда он сказал Джорджу, что тот не джентльмен.

Флинна раздражало, что Эдди плохо о нем думает. Но еще больше его раздражало то, что его это раздражало.

Он указал ей на ближайшее кафе:

– Давайте туда зайдем. Нам нужно поговорить.

– Разбор полетов? – спросила Эдди.

– Что-то в этом роде.

Войдя в кафе, Флинн тут же направился к свободному столику, а Эдди подошла к прилавку, чтобы изучить ассортимент кондитерских изделий.

– Вы только посмотрите на все это, Флинн!

– Хотите что-нибудь съесть?

– А вы как думали?

Эта женщина снова заставила его улыбнуться.

– Моя цель – попробовать все немецкие деликатесы, какие я только смогу найти.

Она заказала себе капучино и яблочный штрудель со сливками, и Флинн последовал ее примеру.

– И о чем вы собираетесь со мной говорить? – спросила Эдди, положив руки на край столика.

Флинн не стал ходить вокруг да около:

– Говарду не нравится, что вы его проверяете.

– Другие над ним смеются? Это хорошо.

Официантка принесла их заказ. Эдди отломила ложкой кусочек штруделя и отправила в рот.

– Как вкусно, – простонала она.

Флинн тоже попробовал штрудель. Он действительно оказался вкусным.

Она съела еще кусочек.

– Передайте Говарду, что он может не беспокоиться. Я проверяла не его, а вас.

Флинн подавился штруделем. Тогда Эдди так сильно хлопнула его по спине, что он чуть не упал лицом в тарелку.

– Меня? – спросил он, прокашлявшись.

Эдди пожала плечами и отправила в рот еще немного штруделя.

– Не хотите объясниться?

– Не особенно. Вам это не понравится. – Она положила ложку на тарелку. – Но вы, я так понимаю, не успокоитесь, пока все не узнаете.

«Она права», – подумал Флинн.

– Когда вы заявили, что вы безжалостный, я вам не поверила. – Она пожала плечами. – Да, вы вынудили меня остаться в Лорна-Лиз, но хорошенько подсластили пилюлю. Я вам поверила только после того, как увидела, каким безжалостным вы были по отношению к господину Мюллеру.

«Она снова права».

– Затем вы сказали, что два дня не будете во мне нуждаться, и это навело меня на одну мысль. – На этот раз она подождала, пока он прожует штрудель, прежде чем добавить: – Я подумала, не играете ли вы более серьезную игру со мной и Лорна-Лиз.

У него засосало под ложечкой.

– Я начала думать, что вы, возможно, специально выманили меня оттуда на какое-то время.

«Значит, вот какого она обо мне мнения».

Флинн отодвинул от себя тарелку.

– Я подумала, что вы запланировали там что-то нехорошее и не хотели, чтобы я там находилась, когда это произойдет.

Он подался вперед:

– Эдди, Лорна-Лиз – моя ферма. Когда период обдумывания закончится, я смогу делать там все, что захочу.

– Через три с половиной недели.

«Она считает дни?»

– Зачем мне ставить под угрозу наш договор?

– Вы человек, которому нравится все делать по-своему. – Она выпила немного кофе. – Вы сами мне сказали, что вам не нравится ждать, когда вы хотите что-то получить.

– Нам всем нравится поступать по-своему. Что в этом странного? Но зачем мне было просить вас остаться на ферме, если я собирался сделать что-то, что вам не понравилось бы?

– Вы безжалостный. – Она поставила чашку на столик. – И я ни на секунду не сомневаюсь, что вы считаете себя умнее меня.

Флинн пристально посмотрел на нее. Похоже, он шокировал ее своей безжалостностью. Это заставило ее сомневаться в каждом его поступке.

Тогда он запустил руку в карман пиджака, где лежала фигурка быка, которую он носил с собой на протяжении двух последних дней. Вынув ее, он поставил ее между ними.

– Я купил это для вас, чтобы заверить вас в том, что с моей стороны Брюсу Огастесу ничего не угрожает.

Эдди взяла деревянного быка и повертела в руках:

– Он красивый.

Флинн вспомнил, как тепло у него стало на душе, когда она сказала ему, что считает его человеком слова. Теперь она считает его властным, жестоким и одержимым местью. Почему-то ему захотелось ее переубедить.

– Я безжалостный, только когда дело касается Джорджа Мюллера. Этот человек разрушил мою семью.

У Эдди вытянулось лицо.

– Каким образом?

Флинн провел ладонью по затылку:

– Он был деловым партнером моего отца. Они вместе владели баром в Брисбене. К сожалению, вы не единственная, кто считал этого человека приятным и доброжелательным. Мой отец был о нем такого же мнения. Мошенники все такие, Эдди. Они умеют расположить к себе человека, усыпить его бдительность.

Эдди прижала фигурку быка к груди:

– Что случилось?

– Мюллер убедил моего отца вложить все его деньги в их предприятие, а потом исчез вместе с ними.

– Но это же ужасно!

– Он продал бар, забрал деньги и уехал в Германию, где жили его родители.

– А ваш отец?

– Он покончил с собой.

Она накрыла его ладонь своей:

– О, Флинн…

– Моя мать после этого стала просто невыносимой.

– Сколько вам было лет, когда ваш отец?..

– Двенадцать.

Она крепко сжала его руку:

– Этот человек преступник.

– Да. – Флинн отдернул руку, пока не начал поглаживать теплую ладонь Эдди. – У меня нет доказательств совершенного им преступления, чтобы упрятать его за решетку, но я могу его разорить. – Он сжал пальцы в кулак. – И я это сделаю.

– То, что сделал Джордж Мюллер, конечно, ужасно, но… – Эдди тяжело сглотнула. – Но то, что ваш отец оставил вас с матерью одних, не менее ужасно. Я понимаю, деньги важны, но люди важнее.

Грудь Флинна словно сдавил стальной обруч.

– Он думал, что предал нас. Человек, которому он безгранично доверял, обманул его. Это было слишком.

Его отец стал тенью, жалким подобием себя прежнего. Флинн помнил его отчаянные попытки все объяснить им с матерью. Помнил ее слезы, страдальческое выражение ее лица. Воспоминания об этом до сих пор отравляли душу.

– Почему ваш отец не стал бороться? Не подал на него в суд?

– Мюллер был слишком умен. Он уехал из страны, не оставив ни одного документа, который мог бы подтвердить его вину. Черт побери, Эдди, он часто приходил к нам на ужин, шутил и смеялся вместе с нами, – в общем, вел себя как член семьи.

В двенадцать лет Флинн любил Джорджа Мюллера и радовался, когда тот приходил к ним в гости.

– Он уехал, не попрощавшись. Вся финансовая документация была уничтожена при пожаре в баре. Мой отец ничего не мог поделать.

– Мне жаль, Флинн.

Он покачал головой:

– Я рассказал вам это не для того, чтобы получить ваше сочувствие. Я рассказал вам это, чтобы вы поняли, почему я так отношусь к этому человеку. Почему я не могу позволить ему наживаться на несчастье моей семьи.

Эдди кивнула, но, похоже, так до конца его и не поняла. Очевидно, сама она никогда не испытывала такой сильной ненависти. В ее мире люди прощали друг другу прошлые обиды, и он, по правде говоря, был этому рад.

Эдди снова придвинула к себе тарелку со штруделем. Ей не хотелось есть, но она не хотела, чтобы Флинн думал, что испортил ей аппетит, и чувствовал себя виноватым.

Осознав, что все еще прижимает к груди фигурку быка, Эдди поставила ее рядом с тарелкой:

– Спасибо вам за резного Брюса Огастеса, Флинн.

– Я знал, что он вам понравится.

– Для меня это не простая безделушка, а подарок со смыслом. Я верю, что вы сдержите свое слово и не причините вред Лорна-Лиз.

– Ваше доверие много для меня значит, Эдди.

Почему-то она снова ему поверила.

Эдди машинально отправила в рот кусочек штруделя, прожевала и проглотила.

– Я могу еще немного полюбопытствовать? – спросила она.

– Попробуйте, – ответил Флинн с едва заметной улыбкой.

– До этого разговора я думала, что вы выросли на скотоводческой ферме и что ваша семья была богата. Теперь я знаю, что это не так. Как вы стали тем, кем стали?

Она сильно заблуждалась, думая, что ему все подносили на блюдечке с голубой каемочкой.

– После смерти моего отца мы с матерью переехали в Берк, где жила ее сестра.

Берк – это маленький городок у западной границы штата Новый Южный Уэльс. Для мальчика из Брисбена переезд туда, должно быть, стал сильным потрясением.

– Еще будучи подростком, в выходные и во время школьных каникул я работал на фермах и понял, что у меня есть к этому склонность. Также у меня обнаружился талант к родео. Я начал с кемпдрафтинга и стреноживания бычка, а позже стал принимать участие в скачках на неоседланных жеребцах и диких быках.

Значит, вот чему он обязан своими стальными мышцами! Признаться, она с самого начала поняла, что его идеальная физическая форма – это не результат многочасовых тренировок в спортзале.

– Успешные выступления на родео приносят большой доход. К девятнадцати годам я накопил достаточно денег, чтобы купить небольшую ферму. Я модернизировал ее, а затем продал в два раза дороже. Одновременно с работой на ферме я заочно изучал основы коммерческой деятельности и благодаря полученным знаниям сделал пару выгодных инвестиций.

Она уставилась на него с нескрываемым восхищением:

– Значит, вы человек, который сделал себя сам.

И дважды развелся.

Откуда взялась эта мысль? Его личная жизнь ее не касается.

– Когда все закончится, Эдди, я распрощаюсь с прошлым и буду жить так, как хочу.

Почему-то Эдди сомневалась, что, отомстив обидчику, он сможет обрести успокоение.

– И какой жизни вы для себя хотите?

– Возможно, я решу превратить Лорна-Лиз в одно из самых известных племенных хозяйств в мире. – Отодвинув свою тарелку, он встретится взглядом с Эдди. – Я собираюсь поселиться в Лорна-Лиз и…

– Что?

Он покачал головой:

– Вы заразили меня своим энтузиазмом, Аделаида Рамси. Я понял, что хочу организовать успешный пивоваренный бизнес в Мюнхене. Хочу, чтобы мой пивной бар был лучшим в городе.

У Эдди вытянулось лицо.

– Вы шутите?

– Нет.

Они одновременно улыбнулись друг другу.

– Флинн, какие у вас планы на Рождество?

Он поморщился:

– Никаких. Для меня это обычный день.

Эдди была готова поспорить, что у него с двенадцати лет не было нормального Рождества.

Она покачала головой:

– Это неправильный ответ.