Текст книги "Искусство порока"

Глава 18

– Посмотри, что я вчера купила, – воскликнула Эстер, ворвавшись в школу с пучком разноцветных лент для волос. – Мы можем раздать их ученицам в следующем месяце в качестве прощального подарка в связи с окончанием семестра… Атина, что случилось?

Атина сидела одна на кушетке в гостиной с чашкой кофе, пока девушки завтракали в столовой. Ее неподвижный взгляд был устремлен в незажженный камин. Она подняла голову, услышав вопрос Эстер.

– Почему ты спрашиваешь?

– Во-первых, ты бледна как полотно. А во-вторых, этого не скажешь про твое платье.

Атина опустила глаза. По коленям разлилось большое коричневое пятно.

– О Господи! – вскричала она, поставив на стол холодную чашку с блюдцем. Схватив салфетку, она попыталась промокнуть платье, но оно уже и так высохло. – О Господи! – повторила она, охваченная отчаянием.

Эстер дернула за звонок, вызывая Герт.

– Это пятно можно вывести с помощью лимонной воды.

– Если бы все было так просто, – сказала Атина и повалилась на кушетку.

– Что с тобой? – участливо спросила Эстер, опускаясь на колени перед Атиной и заглядывая ей в лицо.

Атина прижала руки к груди, будто хотела успокоить сильно бьющееся сердце.

– О, Эстер. Я сделала нечто ужасное. Прошлой ночью, когда ты ушла, сюда пришел мистер Маршалл. – Атина рассказала все, что произошло, не пропустив ни единой детали – включая даже касавшиеся их занятий любовью.

– Атина, – выдохнула Эстер, прикрыв рот ладонью. – О чем ты только думала?

Атина нахмурилась:

– Я не думала. Я вроде как делала. На самом деле это была не моя вина… но он был такой красивый и все происходило с такой страстью, а потом… это просто случилось.

– Здесь? И все девочки были здесь?

– Они не были в комнате со мной. – Атина попыталась оправдаться. – О, я знала, я чувствовала уже в тот момент, когда этот человек переступил порог нашей школы, что произойдет катастрофа. Он погубил меня.

Богиню свергли с трона.

– Он наверняка сделает тебе предложение.

– Я не хочу выходить за него замуж! – воскликнула Атина, вставая. – Знаешь, почему этот негодяй соблазнил меня? Чтобы заполучить мою школу! Он только хотел, чтобы я в него влюбилась. И была более покладистой.

– Что-то не верится.

– Но это правда. После того как он кончил заниматься со мной любовью, первое, о чем он меня попросил, это чтобы я закрыла школу.

– Но почему?

– Не знаю… может, он хочет открыть свою школу и избежать конкуренции. Может, рассчитывает на часть нашей прибыли. Возможно, он хотел приобрести здесь больший авторитет. Не все ли равно почему? Он взял мою девственность, а взамен потребовал мое послушание. Он мошенник и проходимец, и я просто не могу поверить, что была так глупа, что думала, что люблю его.

Эстер глубоко вздохнула и села на стул.

– У тебя нет выбора. Если он запятнал твою репутацию, ты не сможешь выйти замуж ни за кого другого.

– Не говори глупостей. Я не могу выйти замуж за джентльмена, у которого нет ни гроша. Что скажет мой дедушка? О, Эстер, – в панике повторила она. – Что скажет мой дедушка?

– Твой дедушка тебя обожает. Он будет любить тебя независимо от того, в какой ты оказалась ситуации. Успокойся, пожалуйста.

Атина начала ходить по комнате, заламывая руки. «Безнравственные женщины стоят один пенни за десяток, – сказал он ей однажды, – и они живут в том скрытом мире, который сами выбрали». Она отдалась этому человеку, а что она о нем знает? Его жизнь была для нее загадкой, и она намеренно ни о чем его не спрашивала. Но сейчас их отношения зашли слишком далеко.

– Ах, Эстер, я чувствую себя настоящей шлюхой. Я даже не знаю, как его зовут.

– Думаю, тебе следует…

– Леди Понсонби была права. Запретный плод не похож на яблоко. По форме он больше напоминает банан.

– Атина! – Эстер повысила голос, чего почти никогда не делала. – Сядь, чтобы мы могли поговорить спокойно.

Атина села на подлокотник кушетки.

– Скажи мне, пожалуйста, – в отчаянии спросила она, – что я должна делать?

Эстер сжала руку Атины.

– Ты должна принять предложение Кельвина.

– И это весь мой выбор? Кельвин или этот?

Эстер кивнула.

– Кельвин знает, какую боль он тебе причинил. И поэтому он будет последним, кто бросит в тебя камень.

– Я не хочу выходить замуж за Кельвина.

– Но ни один джентльмен не захочет тебя. И не рассчитывай на то, что сможешь обмануть мужчину, после того как он женится на тебе. Это будет позор для тебя и твоего дедушки. Единственное, что тебе остается, – это по-прежнему быть старой девой, что, по сути, не менее позорно.

Плечи Атины поникли.

– В любом случае я никогда не буду счастлива.

В дверь тихо постучали, и вошла Герт.

– Только что вам принесли письмо, мисс. Посыльный сказал, что это срочно.

Атина открыла конверт.

– Это от дедушки. Он просит меня немедленно вернуться домой, но не объясняет почему! О, надеюсь, с ним ничего не случилось. Герт, собери мне небольшой чемодан. Мне надо во что-то переодеться. Эстер, ты сможешь остаться с девочками на день-два? Я вернусь в школу, как только смогу.

Она даже почувствовала некоторое облегчение. Теперь, когда центр беспокойства переместился с нее на дедушку, она снова почувствовала себя самой собой.

Поместье Эндсли-Грейндж было зажато в узкой долине между двумя холмами. Внешний облик дома свидетельствовал о стесненных обстоятельствах его обитателей и очень отличался от прежнего дома, где Атина выросла. Когда-то это было процветающее шотландское поместье, снабжавшее мясом и овощами всю округу, да при этом еще достаточно оставалось на продажу. Летом в лесу было полно земляники, а садов было столько, что Атина могла сорвать с дерева грушу, просто высунувшись из окна кухни.

По контрасту теперешний дом был от всего изолирован и окружен деревьями и кустами, за которыми уже несколько лет никто не ухаживал. Одна женщина была и за кухарку, и за уборщицу. Половина дома вообще была заперта за неимением денег для его реставрации в прежнем виде.

Прожив несколько последних месяцев в Лондоне, Атина почти забыла о плачевном состоянии дома. Палисадник представлял собой настоящие джунгли. Ни одного цветочка. Поломанная карета все еще стояла, прислоненная к дому. Пока Атина шла к входной двери, у нее из-под ног разбежались цыплята.

Ей открыла женщина из деревни, присматривавшая за домом.

– Здравствуйте, мисс Атина.

– Привет, миссис Тэссел. Вы хорошо выглядите. Как мой дедушка? Он здоров?

– Как всегда, здоров и бодр. Он в бальном зале со своим гостем.

С характерным для него юмором дедушка назвал самое маленькое помещение в доме «большим бальным залом». Он служил ему кабинетом, который был завален древними томами по его любимой теме – подвиги и приключения странствующих рыцарей Средневековья. Атина не слишком поверила утверждению миссис Тэссел об отличном здоровье дедушки и спросила:

– Могу я прямо сейчас войти к нему и увидеть его?

– Конечно. Он вас ждет. Но имейте в виду, он в плохом настроении. Мудрая поговорка гласит – начни разговор с доброго слова.

Что могло повергнуть обычно добродушного дедушку в плохое настроение? Атина мысленно перебрала все возможные причины, но ни на одной не остановилась. Она прошла к кабинету и постучала.

– Войдите.

– Дедушка, как я рада тебя видеть!

Он медленно поднялся из-за письменного стола.

– Атина, – довольно резко сказал он. Его тон был словно невидимая рука, удержавшая ее от того, чтобы броситься к деду и обнять его.

Краем глаза она увидела сидевшего к ней спиной мужчину. Он был одет в синюю форму военно-морского офицера, и Атина тут же решила, что дедушка получил плохие вести с войны.

Мужчина встал и повернулся к ней. Большего шока она испытать не могла. Человек в военной форме был некто иной, как мистер Маршалл.

Она обвела глазами золотой шнур, обрамлявший высокий воротник, лацканы и манжеты. Плечи украшали золотые эполеты, а китель был застегнут на золотые пуговицы. И хотя ее мозг отказывался принять несоответствие, это был он. Человек, которого она считала обедневшим джентльменом, остро нуждавшемся в работе, стоял перед ней в мантии героя. Здесь, в ее собственном доме, рядом с дедушкой стоял человек, который прошлой ночью тайно остался в ее постели.

– Добрый день, – сказал он.

Выражение его лица при этом было многозначительным, но она не могла понять, что именно она, по-видимому, должна была знать. Интересно, что мистер Маршалл успел рассказать дедушке, подумала она и посмотрела на деда.

– Капитан Хоксуорт приехал ко мне сегодня утром, – сказал дедушка. – Он обо всем мне рассказал.

Капитан Хоксуорт? Быстрым взглядом Атина оглядела его начищенные до блеска черные сапоги, заправленные в них белоснежные бриджи и кортик у пояса. Мистер Маршалл был морским офицером?

– Что значит обо всем, дедушка?

– Ты прекрасно знаешь, о чем!

Она метнула взгляд на мистера Маршалла, но выражение его лица оставалось серьезным.

– Я информировал лорда Пенхалигана о нашем с вами разговоре относительно вашей школы, мисс Макаллистер.

– О школе! – брызгая слюной, возмущенно сказал дедушка. – Это публичный дом, гарем. За исключением того, что женщины платят мужчинам.

Атина прямо-таки позеленела.

– Что этот человек рассказал тебе?

– Он рассказал мне, что в твоей школе молодых леди учат, как надо заниматься любовью. Это правда?

Атина мельком взглянула на человека в форме. Если бы в комнате не было деда, она проколола бы его насквозь его собственным кортиком.

– Это правда.

Мейсон стукнул кулаком по столу.

– Я поверить не мог, что моя внучка на такое способна! Я думал, что у тебя есть голова на плечах. Но теперь я вижу, что дал тебе слишком много свободы. Ты в курсе, что некий журналист ведет расследование и собирается разоблачить разврат, происходящий в твоей школе? По твоей милости нашей семье грозит скандал. Я очень удивлюсь, если после всего этого ты сможешь выйти замуж. – Мейсон упал на стул и закрыл лицо морщинистой рукой. – Я в растерянности, капитан Хоксуорт, не знаю, как мне просить прощения за действия моей внучки. Надеюсь, что она не полностью развратила вашу сестру.

– Вашу сестру? – спросила Атина.

– Да, Жюстину Хоксуорт.

Атина наконец поняла. Она вспомнила, что Жюстина была дочерью маркиза Уорриджа, ныне покойного, имевшего двоих детей. Стало быть, человек, который стоял перед ней, был прямым наследником маркиза.

– А герцогиня Твиллингем знает о том, что происходит в твоей школе? – спросил Мейсон.

– Нет, дедушка. Она даже не знает, что это я организовала школу.

– Проклятие! – вскричал Мейсон. – Капитан Хоксуорт, вина за все случившееся целиком лежит на мне. Сначала затея школы показалась мне здравой, даже забавной. Бывший бордель будет превращен в школу для девственниц. Но вижу, что я ошибался. Этот проклятый бордель на самом деле не переставал существовать. Но я ничего не понимаю. Атина всегда была уравновешенной, рассудительной, разумной девочкой, не склонной к опрометчивым поступкам. И вдруг совершает такую омерзительную глупость.

Она стояла перед этими двумя мужчинами, словно провинившийся ребенок, которому выговаривают за его постыдные поступки, и опустила глаза.

Капитан Хоксуорт закинул ногу на ногу.

– Я не хотел, чтобы скандал затронул вашу дочь или кого-либо из учениц, многие из которых происходят из уважаемых дворянских семей. Я посчитал единственным правильным ходом немедленно закрыть школу, что, возможно, сможет воспрепятствовать расследованию этого бессовестного журналиста. Похоже, он жаждет крови и ни перед чем не остановится. Поэтому я приехал к вам, лорд Пенхалиган, в надежде, что вы сможете использовать свое влияние на Атину и спасти ее от грозящей ей опасности.

– Разумеется, капитан. Я у вас в долгу. Я очень рад, что кто-то заботится о благополучии Атины. Я теперь понимаю, что слишком ей потворствовал. Когда убили ее родителей, я был вне себя от горя. После их смерти я почувствовал себя обязанным позаботиться о том, чтобы у Атины было все, о чем бы она ни попросила. Наверно, я хотел тем самым компенсировать потерю родителей. Но я дал ей слишком много свободы и независимости. Сейчас мне придется хорошенько подумать, что делать с Атиной.

Атина сверлила взглядом точку на ковре. Но ее глаза очень скоро наполнились слезами, и точка на ковре расплылась.

– Как насчет замужества, сэр? Вы об этом думали?

Мейсон невесело засмеялся:

– Никто ее не хочет. Она достаточно хорошенькая, но слишком упряма и слишком своевольна. Я предполагал, что книга графини Кавендиш сможет изменить ее и превратить в более послушную девочку. Думал, что она решила взять эту модель поведения при обучении невинных девушек. На самом деле она учила их быть больше похожими на себя. У меня нет слов, так мне стыдно, капитан Хоксуорт!

По щекам Атины текли слезы, и она ничего не делала, чтобы скрыть их.

Мейсон покачал головой:

– Она не сможет о себе позаботиться. Ей надо обручиться при первой же возможности.

– Сэр, – медленно начал капитан Хоксуорт, – могу я просить руки Атины?

Слезы уже текли ручьем. Она посмотрела Маршаллу в лицо. Оно было, как никогда, серьезным.

– По правилам джентльмен должен сначала спросить разрешение у опекуна. А поскольку мы оба думаем о будущем Атины, я решил, что сегодня самое время объявить о своих намерениях.

– Сэр… я поражен…

– Вы возражаете, сэр? Уверяю вас, я способен обеспечить ее.

– Не возражаю. Вовсе нет. – Мейсон расплылся в улыбке и протянул через стол руку, чтобы пожать руку Маршалла. – Вы делаете нам честь. Но я не ожидал, что вы достаточно хорошо знаете Атину, чтобы делать предложение.

Маршалл мельком взглянул на Атину.

– У нас было несколько стычек. То есть я хочу сказать, что мы встречались несколько раз.

Дедушка повернулся к Атине.

– Ну, Атина? Что ты на это скажешь?

Атина шмыгнула носом и вытерла лицо.

– Что я скажу? Да у меня нет слов. У меня не хватает слов, чтобы выразить то, что я чувствую, и все же кое-что приходит мне на ум.

– Что же?

– Чушь собачья.

Маршалл не слишком удивился, хотя и сел.

– Я не вышла бы за него замуж, даже если бы он был последним мужчиной на земле. Дедушка, этот человек хочет отобрать у меня школу. Он знает, какое это прибыльное заведение, и хочет, чтобы оно досталось ему. Правдой и неправдой он намерен установить контроль над школой. Даже если ему для этого придется на мне жениться.

– Это неправда, – возразил капитан Хоксуорт.

– Неужели? Тогда почему вы хотите, чтобы я ее закрыла?

– Я уже ответил на этот вопрос. Некий журналист намерен разоблачить вас.

– Ха! Вы придумаете что угодно, только бы заставить меня закрыть школу. Сначала – этот нехитрый пустячок о графине Кавендиш, а теперь придумали какого-то мифического журналиста.

– И то и другое – чистейшая правда.

– Вы такой же, как все. Предатели. Все до единого. Вы похожи на шотландский чертополох… красивый на вид, но весь в колючках. Идите вы все к черту!

– Довольно! – рявкнул дедушка. – А теперь сядь и слушай.

У Атины задрожал подбородок, поэтому она перестала ругаться и села. Будь она проклята, если начнет реветь на глазах у этих мужчин. Гнев выглядит намного достойнее.

– Сэр, – начал капитан Хоксуорт, – позвольте мне поговорить с Атиной наедине. Уверен, что смогу убедить ее в практической стороне моего предложения о браке.

– О практической стороне? – саркастически бросила она, не удержавшись. – Ну, ну, продолжайте, пожалуйста. Ваши заявления о вечной любви и преданности наверняка тронут мое нежное сердце.

Дед покачал головой:

– Брак – это не только любовь. Должен был бы, но увы. Я знаю, что забил твою голову сказками о романтических приключениях средневековых рыцарей и их возлюбленных, но сейчас другое время. Мужчины и женщины не женятся по любви, они выполняют свой долг. И настало время тебе выполнить свой.

– Я не выйду за него. – Она мотнула головой в сторону сидевшего на соседнем стуле Маршалла. – Уж лучше я выйду за Кельвина.

– Вполне может кончиться тем, что Кельвин Бредертон откажется от свого намерения жениться на тебе, – сказал дед.

– Что? – Ужас охватил Атину, и у нее похолодело сердце. – Это невозможно.

– Вчера вечером Бредертон нанес мне визит. Он был в сильном расстройстве. Он сказал мне, что хотя он и возобновил свое предложение письмом, единственной причиной было то, что он получил определенные уверения герцогини Твиллингем. Вчера он мне признался, что он намерен жениться на какой-то другой женщине, и умолял меня поговорить с герцогиней от его имени, чтобы она освободила его от сделанного тебе предложения на том основании, что ты его отвергаешь.

Атина готова была провалиться сквозь землю. Мало того, что Кельвин не хочет жениться на ней, так об этом теперь знает капитан Хоксуорт. Этого она не вынесет. Одно ей было ясно: если она не выйдет замуж либо за Маршалла, либо за Кельвина, она останется старой девой. Но этот выбор показался ей наилучшим.

– Тогда я вообще не выйду замуж.

Дед сжал кулаки.

– Атина, если ты не хочешь выходить замуж за Кельвина, тогда, пожалуйста, подумай о предложении капитана Хоксуорта.

Атина повернулась к Маршаллу. В этой офицерской форме он был просто неотразим. Но он представился ей под вымышленным именем, и теперь она понятия не имела, что из того, что он рассказал, было правдой, а что – ложью. Она сомневалась в том, что сможет когда-либо снова ему доверять.

– Я уже подумала и решила. Нет.

Маршалл посмотрел на Мейсона.

– Видимо, мне придется настоять на своем предложении.

Мейсон сдвинул брови.

– Капитан?

– Я считаю Атину своей женой, поскольку она уже принадлежит мне.

Атина взглянула на Маршалла в полной растерянности. Неужели он это скажет?

Мейсон еще больше нахмурился:

– Что это за обвинение? Вы хотите сказать, что она уже отдалась вам?

– В этом не было ее вины. Я ее соблазнил. Но у меня и в мыслях не было ее опозорить. И сейчас нет. Это одна из причин, почему я прошу ее руки.

Лицо Мейсона стало серым.

– Это правда, Атина?

У нее сжалось сердце.

– Это было ошибкой.

Он закрыл лицо ладонями.

Она почувствовала себя такой презренной, такой запятнанной. Она смотрела на эти старческие руки, за которыми она любила наблюдать, как они переворачивают страницы романтических книг, которые он всегда читал ей на ночь. А теперь этими руками он закрыл лицо, только чтобы не смотреть на нее.

Наконец он встал.

– Капитан Хоксуорт, своими бездумными действиями вы унизили мою семью. Будь я моложе, вызвал бы вас на дуэль. И плевать на закон, который их запрещает.

Маршалл тоже поднялся.

– Да, сэр. Я прошу прощения за оскорбление, которое нанес вам и вашей внучке. Я чувствую свою вину за то, что причинил ей боль и лишил ее будущего. Я могу лишь надеяться, что вы примете мои искренние извинения и позволите мне сделать то, чего требует от меня моя честь. Я дам Атине свое имя и заплачу выкуп за невесту, который вы назначите. И если вы примете мое раскаяние, знайте, что наш брак с Атиной защитит ее от криминального преследования – в случае, если все происходящее в школе Атины окажется в центре внимания прессы и начнется расследование. Ничто не заставит меня давать показания, поскольку по закону муж не может свидетельствовать против жены.

Мейсон был явно разочарован.

– Хорошо. Атина – ваша.

– Дедушка! Ты что! – завопила Атина.

Мейсон повернулся к ней лицом, и она увидела, как он вдруг постарел.

– Это ты выбрала его, внучка, не я. Когда ты согласилась лечь с ним в постель, он стал неотделимой частью тебя, а ты – его частью. Ты теперь дискредитирована. Если ты расстроена, винить в этом ты должна только себя. Ты позволила ему украсть у тебя привилегию самой выбирать себе мужа.

Тяжело ступая, Мейсон вышел из комнаты.

Атина выбежала вслед за дедом, чтобы как можно быстрее скрыться в своей спальне.

Глава 19

Маршалл на минуту остановился, прежде чем постучать в дверь. Кроме отказа Атины выйти за него замуж, было еще более серьезное препятствие его браку с Атиной – его мать Аквилла Хоксуорт.

Будуар матери был самой большой комнатой в доме. В дальнем конце за ширмой была спрятана ванна из бронзы. По обеим сторонам камина располагались два дивана, обитые розовой тканью в тон чуть более светлым обоям с растительным орнаментом. Будуар был убежищем Аквиллы, и она проводила в нем все то время, когда в доме не было гостей.

Маршалл увидел ее сидящей за письменным столом у одного из трех высоких окон.

– А, Маршалл. Я хочу поговорить с тобой о Жюстине. Приближается день ее рождения. Я подумываю о том, чтобы дать обед в эту пятницу. Мы можем пригласить Герберта Стэнтона и попробовать склонить его к браку с твоей сестрой.

Маршалл сел на подлокотник одного из диванов.

– Мама, я хочу поговорить о другом счастливом событии, которое нас ожидает.

– О? – произнесла она с рассеянным видом, продолжая что-то писать на листе бумаги.

– О моей свадьбе.

Перо замерло.

– Корделия дала свое согласие?

– Ей я не делал предложения, мама. Я попросил руки Атины Макаллистер.

Аквилла молчала. Маршалл ненавидел эти ледяные паузы, означавшие неудовольствие.

– Директрисы школы Жюстины?

– Да.

– Но она никто.

– Только не для меня.

– Я имею в виду, что у нее нет никакого положения в обществе.

– Она внучка Мейсона Ройса, барона Пенхалигана.

Аквилла тихо фыркнула:

– Я даже не знаю, кто это.

– Это не имеет значения. Барон благородный человек в полном смысле этого слова.

– В таком случае почему его внучка занялась бизнесом? Принимая во внимание, что графиня Кавендиш одобрила кандидатуру мисс Макаллистер и ее программу обучения, я послала в эту школу Жюстину. Но даже если в ее семье – неизвестно где и у кого – и есть титул, это не делает ее достойной стать твоей женой.

– Ты хочешь сказать, что она достаточно хороша, чтобы учить твою дочь, но не годится мне в жены? – вспылил Маршалл.

– Совершенно верно. Она не более чем служанка, выдающая себя за важную персону.

Так вот, значит, как. Придется побороться с презрением матери.

– Я очень прошу тебя изменить свое мнение. Эта «служанка», как ты ее называешь, станет моей женой.

– Не глупи. Она шотландка.

– У нее отец шотландец, а ее мать англичанка.

– Наполовину шотландка – это слишком много. Кроме того, ходят слухи, будто герцогиня Твиллингем согласилась покровительствовать мисс Макаллистер в качестве одолжения ее деду. Семья совершенно не имеет никаких средств. И ты собираешься жениться на мисс Макаллистер?

– Да.

Так он и знал – эта гробовая тишина. Лицо матери превратилось в маску утонченного презрения.

– Я этого не потерплю.

– Мама…

– Ты ждешь, что я всем расскажу, что аристократическая кровь Уорриджей будет разбавлена шотландской?

Он вскочил со стула.

– Черт побери, мама, почему тебе обязательно надо все принижать?

– Господи, Маршалл, неужели ты не нагулялся с этими простыми девицами во время своих путешествий по свету, когда служил на флоте?

Маршалл схватил кочергу, чтобы расшевелить потухающий огонь в камине.

– Она не простая девушка. Она дочь виконта Макаллистера.

– Шотландского виконта. Это все равно что безродная.

Он фыркнул.

Но мать не унималась:

– Дорогой Маршалл, почему ты не женишься на Корделии? У нее есть титул, деньги… Союз с ней будет выгоден не одному поколению твоих потомков.

Он сжал кочергу руками.

– Я не женюсь на Корделии. Мне нужна Атина.

– Но почему?

Его мать никогда его не поймет. С тех пор как он познакомился с Атиной, он узнал нечто, что в корне изменило его жизнь. Он понял, что герой – это не просто мужчина, который стоит на носу корабля с поднятым мечом. Герой – это мужчина, который способен изменить сердце женщины.

– Потому что я нужен ей. И потому что я ее люблю.

Аквилла подошла к Маршаллу.

– А теперь послушай меня внимательно, Маршалл. У тебя есть долг перед семьей – и у тебя, и у той, на которой ты женишься. Тебе не позволена роскошь жениться по любви. Никому из нас. Женись на Корделии.

Он уже еле сдерживал гнев. Он понимал, что мать отчасти права. Но она пытается давить на него, навязывая ему невесту, так же, как она давила на Жюстину. Однако он был слишком честен, чтобы в словах матери не узнать своих собственных слов, которые он совсем недавно говорил Жюстине.

Маршалл посмотрел на постаревшее лицо Аквиллы. Оно уже было мало похоже на лицо, изображенное на портрете, висевшем в гостиной. Ее «идеальный брак» привел к тому, что ее сердце очерствело, сделав жизнь всех членов семьи несчастной. Он не позволит, чтобы жизнь его семьи постигла та же участь.

– Атина будет на твоем ужине в пятницу. В субботу в газетах появится сообщение о помолвке. – Он сделал шаг к двери и обернулся. – И не вздумай приглашать Герберта Стэнтона. Ему больше нет места в жизни Жюстины. – Он бросил кочергу на стоявший у двери стул и вышел, закрыв за собой дверь.

Аквилла долго не сводила глаз с серого пятна на бело-золотой обивке стула, прожженного кочергой.