Текст книги "Эксклюзивное соблазнение"

Алессио смотрел на нее напряженно, но без злости.

– Доменико, которого я знала, был счастлив, – тихо сказала она. – У него никогда не было много денег, но у него была Кэролайн, друзья, музыкальная группа и настоящая жизнь. Когда Кэролайн забеременела, они были самыми счастливыми влюбленными на земле. Я так завидовала их любви. Они были родственными душами. Я хотела, чтобы у меня было нечто подобное. – Она покачала головой. – Ее диагноз опустошил обоих.

Он поерзал на месте.

– У нее был рак, да?

Бет кивнула.

– Это был тот самый наследственный штамм, который убил ее мать, бабушку и тетю.

Алессио задумался, рассеянно взбалтывая коктейль в бокале.

– Ей поставили диагноз до рождения мальчика?

Он не думал об этом раньше, хотя знал, что Кэролайн умерла, когда Доменико было всего три месяца.

– Кэролайн была на пятом месяце беременности, когда обнаружила уплотнение в груди. Она отказалась от лечения, потому что знала, что это повредит ребенку.

Алессио выругался, у него так сдавило грудь, что он едва мог дышать.

– Лечение спасло бы ее?

– Неизвестно наверняка. Возможно. Но она не согласилась бы лечиться, даже если бы это гарантировало ей жизнь. Она не хотела никак навредить малышу.

– Она знала, что отказ от лечения убьет ее?

– Да. И твой брат тоже.

Голова Алессио пошла кругом, словно алкоголь только сейчас ударил ему в голову.

Он вспомнил отчет коронера о смерти брата, в крови которого обнаружили алкоголь. Доменико был эгоистом, но не пьяницей.

Алессио сопоставил факты. Кэролайн диагностировали рак на пятом месяце беременности. Через месяц Доменико погиб.

– Он умолял ее пройти курс лечения, но она отказалась, – прошептала Бет. – Он начал сильно выпивать, потому что не мог примириться с ее потерей. Кэролайн была его жизнью. Единственный раз он был по-настоящему трезвым только за несколько недель до своей смерти, когда они составили завещание.

Алессио пришел в ярость от эгоизма своего брата. Беременная жена Доменико узнала свой окончательный диагноз, а он решил топить горе в бутылке.

Алессио с трудом допил коктейль.

Они с братом всегда были разными. Они были братьями, но у них не было братских отношений.

По правде говоря, они презирали друг друга.

Он увидел слезы в глазах Бет, и ему стало тошно.

– Я привез тебя сюда, чтобы веселиться, а не плакать, – сказал он.

Он заставила себя улыбнуться.

– Я все еще не привыкла к смерти Кэролайн.

– Я понимаю.

Она смотрела на него в упор.

– Ты вообще скучаешь по своему брату? – сказала она.

– Нет, – честно признался он. – Я скучаю по своей матери, потому что хорошо знал ее. А Доменико я совсем не знал.

Когда Алессио уехал в школу-интернат, братская связь была разорвана. Он слишком презрительно относился к жизненным приоритетам своего брата.

Поставив пустой бокал на стол, Алессио встал и протянул руку Бет:

– Я обещал тебе танец.

На этот раз она улыбнулась веселее.

Они прошли в танцевальную комнату, уже забитую людьми, двигающимися под ритмичную музыку.

В объятиях Алессио она размышляла о том, что он заставил ее жить так, как она никогда не хотела жить. У нее не будет шанса построить истинное счастье для себя. Она ни за что не найдет настоящую любовь, потому что Алессио лишил ее этого права.

Глава 11

– На что ты согласился?

Алессио скрестил руки на груди и уставился на Джину. Он решил не повторяться.

Он вызвал директоров отделов компании в зал заседаний, чтобы поделиться новаторской идеей своей жены, и был не готов к противостоянию. Он быстро терял терпение, потому что Джина всегда была к нему ближе остальных.

Она положила руки на стол и процедила сквозь стиснутые зубы:

– Вечеринка в производственном комплексе? Ты сошел с ума.

Карла и Марчелло задумчиво молчали после того, как Алессио рассказал о предложении Бет.

– Наш производственный комплекс расположен в одном из красивейших мест на земле в бывшем монастыре, – напомнил он всем ледяным тоном. – Его архитектура ничем не уступает по красоте виллам на берегу озера.

– Я не отрицаю этого. Я хочу сказать, что наши самые священные секреты хранятся в его стенах, а ты хочешь открыть их для публики.

– Нет, мы хотим устроить закрытую вечеринку максимум для десяти наших самых выгодных клиентов.

– И для их жен и мужей. Все получат подарки. Сколько это будет стоить?

– Много, – невозмутимо признался он. Чем больше он думал об этом на выходных, тем гениальнее считал идею Бет. – Все наши затраты окупятся. Если все пройдет хорошо, то вечеринка окажется прибыльнее истории с ожерельем, которое актриса надевала на церемонию награждения в Голливуде. – Палветти отказывались одалживать свои украшения для церемоний награждения, но у той актрисы был обожающий ее муж-продюсер, обладающий баснословными деньгами. В результате она получила премию за лучшую женскую роль и красовалась на обложке каждой крупной газеты мира в ожерелье от Палветти.

– Если, – проворчала Джина.

– Бет справится. Я видел ее работу, а этот проект позволит вам понять, как усердно она работает и как увлечена своим делом. Вы увидите, каким ценным приобретением она станет для компании.

Джина уставилась на него и расхохоталась.

– Так вот в чем дело. Ты хочешь порадовать свою ручную обезьянку? Ты готов рассказать ей наши секреты только для того, чтобы сделать ее счастливой?

Алессио встал и сжал кулаки.

– Ты забыла, с кем разговариваешь? – спросил он, тяжело дыша от ярости.

Если бы Джина была мужчиной, он бы врезал ей.

Как она посмела называть Бет ручной обезьянкой?

– А ты не забыл, с кем ты разговариваешь? – Несмотря на браваду, Джина побледнела. – Не ты один владеешь этой компанией. Я вхожу в совет директоров по тем же причинам, что и ты. У меня такое же право голоса, как и у тебя.

– Но ты только язвишь.

– Кто-то должен сказать тебе правду. Я принимаю твою настойчивость и буду уважать твое мнение, но не стану участвовать в мероприятии, которое нас погубит.

Глубоко дыша, чтобы сдержать разгорающуюся ярость, он посмотрел на Карлу и Марчелло. Оба пялились на стол.

– Мы проголосуем, – сказал Алессио. – Открытым голосованием. Если вы все согласны с тем, что эксклюзивная вечеринка для избранных гостей потенциально опасна для нашей компании, я уйду в отставку.

Все посмотрели на него.

– Я серьезно. Я не останусь, если вы сомневаетесь в моем суждении или мотивах. Один из вас может управлять компанией вместо меня. – Алессио заработал достаточно денег как руководитель компании Палветти и мог позволить себе отдых до конца жизни. – Кто за проведение вечеринки?

Он поднял руку и затаил дыхание.

Карла посмотрела на него и медленно подняла руку.

Джина свирепо уставилась на свою сестру.

Марчелло взглянул на свою разъяренную жену:

– Прости, Джина. Я доверяю Алессио и думаю, что у нас все получится. – Он поднял руку.

Джина выскочила из зала заседаний, хлопнув дверью.

Бет составляла план вечеринки, когда Алессио вошел в свой офис и закрыл за собой дверь.

– Как все прошло? – спросила она, не поднимая глаз.

Он промолчал.

Она написала на листе бумаги «ароматные трюфели» и подчеркнула фразу.

– Алессио? – Она посмотрела на него, не понимая, почему он не отвечает, и обнаружила, что он прислонился к двери, разделяющей два их кабинета.

Первым делом, приехав в штаб-квартиру утром, Бет забрала свои вещи из кладовки, в которой Джина заставила ее работать, и перенесла их в кабинет рядом с кабинетом Алессио. Она считала, что теперь будет постоянно работать в нем, хотя не обсуждала это с Алессио.

Ей нравилось быть рядом с ним. Ей нравилось, что она может в любое время поднять глаза от документов и взглянуть на своего мужа.

Они посмотрели друг другу в глаза.

В его взгляде было столько чувств, что она сразу воодушевилась.

Она пялилась в его изумрудно-зеленые глаза, и ее сердце билось чаще, а дышать становилось все труднее. В какой-то момент она решила, что от счастья ее сердце вот-вот вырвется из груди.

Алессио пристально разглядывал ее, не в силах сдвинуться с места. Он не подозревал, что однажды ради женщины ему захочется отказаться от своего бизнеса и пренебречь мнением семьи.

Как только она подняла голову и посмотрела на него шоколадно-карими глазами, ему показалось, что он взорвется от желания. В кабинете стояла такая тишина, что он слышал свое сердцебиение.

Если он прислушается, то услышит, как бьется сердце Бет.

Они не могли оторвать глаз друг от друга.

Он не заметил, как закрыл дверь, а потом медленно подошел к своей жене, вдыхая ее запах. Остановившись напротив нее, он уставился на ее прекрасное лицо. Она задышала чаще, смотря на него с нескрываемым вожделением.

Он не знал, кто из них сделал первый шаг. Секунду назад они смотрели друг на друга и молчали, а в следующую секунду кинулись друг другу в объятия. Еще через мгновение он обхватил ее руками за талию, поднял на ноги и страстно поцеловал в губы. Их языки переплетались в сладострастном танце.

Через несколько секунд он приподнял Бет, усадил ее на стол и потянул вверх подол ее платья. Она вонзила пальцы в его затылок, а потом погладила его руками по плечам и коснулась его груди.

Алессио прервал поцелуй, посмотрел ей в глаза и увидел в них такое же безумие, которое захватило его самого.

Громко простонав, он снова поцеловал ее, как голодный человек, отчаянно нуждающийся в пище, чтобы выжить. Не переставая целовать Бет, он стремительно стянул с нее трусики, встал у нее между ног, резко вошел в нее и начал двигаться. Алессио крепко обнимал ее за спину, пока Бет сжимала руками его голову, царапая ноготками его кожу. Они постанывали и прерывисто дышали друг другу в рот.

Они забыли обо всем на свете…

Казалось, прошла вечность, прежде чем Алессио осознал, где находится.

А потом он быстро одумался, моргнул и уставился в ошеломленные глаза Бет. Они резко отстранились друг от друга.

В молчании, оба торопливо поправили одежду и пригладили волосы.

Алессио обрадовался тому, что так быстро успокоился.

Ему не нравилось терять самоконтроль и отдаваться на волю безумия.

Бет было проще сосредоточиться, когда она встала и выпрямилась, хотя ее ноги совсем ослабели. Алессио ни разу не прикасался к ней за пределами спальни. Даже не целовал в щеку.

Услышав громкий стук в дверь его кабинета, она содрогнулась и взглянула на Алессио.

Он долго смотрел ей в глаза, а потом натянуто улыбнулся. У него сдавило горло.

– Работа зовет, – произнес он и вышел из ее кабинета.

Бет была благодарна ему за то, что он закрыл за собой соседнюю дверь. Оставшись одна, она тяжело села на стул и постаралась выровнять дыхание. И собраться с мыслями.

Отдышавшись, она пыталась проанализировать то, что сейчас произошло. Она пыталась быть благоразумной.

Однако все ее мысли кружились вокруг мужа, ее по-прежнему переполняли дикие эмоции.

Алессио оказался намного лучше, чем она предполагала. Он мог быть безжалостным и не останавливался ни перед чем, добиваясь своей цели. Но он мог быть нежным, вдумчивым и внимательным.

Пусть он шантажом заставил Бет выйти за него замуж, ему небезразлично ее благополучие.

Уже давным-давно никто не заботился о ее счастье, кроме Алессио.

Всю следующую неделю Бет была занята. Она организовала вечеринку на производственном объекте компании, а в предстоящие выходные собиралась отпраздновать первый день рождения Доменико.

Подумать только, что всего два месяца назад она беспокоилась о том, чтобы у нее получилось подарить ему самое необходимое, и очень переживала, что малыш задует свечку на торте только в ее присутствии. Алессио заверил ее, что на день рождения Доменико придут двоюродные братья и сестры с маленькими детьми, и мальчик наконец-то познакомится с малышами, с которыми вырастет, и однажды будет управлять компанией Палветти.

Чтобы ей было удобнее работать, Алессио перевел Бет в другой, более просторный офис и прислал обещанных помощников. Таким образом, она больше не работала по соседству с Алессио, что считала преимуществом.

Она до сих пор не забыла, что произошло между ними на столе в понедельник.

Повторить нечто подобное не было никаких шансов. Во всяком случае, Алессио сделал все, чтобы сохранить с Бет дистанцию на работе. Он не приближался к ней на расстояние вытянутой руки, не намекал ни словом, ни делом на то, что вообще думает о ней. Если бы не страсть, которая была между ними каждую ночь, Бет легко бы поверила, что Алессио вообще ее не хочет.

Жаль, что у нее нет такой самодисциплины, как у него. Наверное, причина в том, что Бет по-прежнему неопытна в сексе и отношения с Алессио стали для нее наваждением.

Когда он вошел в ее кабинет поздно вечером в пятницу, ей пришлось изо всех сил постараться и не улыбаться слишком широко.

– Как дела? – спросил он.

– Отлично! – Вероятно, ей придется скрывать радость по поводу присутствия мужа в ее кабинете, но ей не обязательно скрывать энтузиазм по поводу вечеринки, которую она планирует. – Все гости, которых вы решили пригласить, ответили, что приедут. Что ты скажешь по поводу этих закусок? – Она включила компьютер и показала ему список различных канапе.

Алессио стоял у нее за спиной и смотрел через ее плечо.

Бет скрестила ноги в тщетной попытке сдержать растущее желание и не поддаваться искушению, чтобы запрокинуть голову и прижаться к его груди.

– Морской окунь с апельсиновой подливой на блинчиках с красной икрой и сметанным кремом, – прочел он вслух; его горячее дыхание касалось ее волос. – По-моему, хорошо.

Она сглотнула, уловив цитрусовый аромат его одеколона.

– Службы доставки продуктов пришлют нам образцы всех канапе, чтобы мы могли попробовать и сказать, что надо изменить, – произнесла она.

Алессио протянул длинную мускулистую руку и накрыл длинными пальцами руку Бет, которой она держала мышку. Он прокрутил колесико мышки, просматривая весь список.

У Бет пересохло в горле.

Она повернула голову и увидела, что он пялится на нее изумрудно-зелеными глазами.

Опустив темные ресницы, он собрался поцеловать ее в губы…

– Мне следовало догадаться, что ты здесь.

Они отпрянули друг от друга, когда в кабинет ворвалась Джина.

Не посмотрев на Бет, она сразу же обратилась к Алессио, который подошел к ней и быстро заговорил по-итальянски.

Бет не имела ни малейшего понятия о том, о чем они говорят, и наблюдала за ними, разрываясь между смущением и гневом.

Она прекрасно знала, что Джина делает это сознательно. Она отвергала Бет, хотя по-прежнему плохо знала ее.

После минуты быстрого разговора Джина положила руки на плечи Алессио и расцеловала его в щеки.

– Пока, Алессио!

– Пока, Джина!

Подойдя к двери, она повернулась к нему лицом и произнесла на отличном английском языке:

– Ты получил информацию о Килтон-Хаус, которую я отправила тебе?

Бет насторожилась. Она знала, о чем идет речь.

Алессио кивнул.

– Места занимают очень быстро, – сказала Джина. – Тебе надо записать его прямо сейчас.

Когда Джина вышла из кабинета, Бет поднялась на ноги и уставилась на Алессио. Ее лицо раскраснелось.

– Килтон-Хаус? – медленно спросила она. – Школа-интернат?

– Да. Там учатся все дети Палветти.

– Ты хочешь отправить туда Доменико?

– Это одна из лучших школ мира, – спокойно сказал ей Алессио, хотя был вне себя от волнения.

Если бы Джина не влетела в кабинет, он бы поцеловал Бет.

Но он отлично знал, что одного поцелуя с Бет будет недостаточно. Ее поцелуи казались ему наркотиком. Одно прикосновение ее губ и сладкий вкус ее дыхания заставляли его хотеть гораздо большего.

– Образование в этой школе не имеет себе равных, – объяснил Алессио.

– Я не хочу, чтобы он учился в школе-интернате.

– Все дети Палветти учатся в школе-интернате. Там они становятся стойкими и независимыми.

– Он может учиться в школе в Милане. Он прожил здесь всего месяц, а ты уже хочешь отправить его прочь?

– Он начнет учиться через несколько лет, красавица. Поверь, ему будет там хорошо.

– Я бы предпочла, чтобы он покинул родительский дом только тогда, когда станет совершеннолетним.

– Боюсь, это не обсуждается. Доменико – Палветти, и он пойдет в школу-интернат, как и все наши дети. У тебя десять лет, чтобы привыкнуть к этой идее.

Алессио не хотел давить на Бет, но ей надо научиться стойкости, как и Доменико. Он во многом ей потакал. Например, не требовал, чтобы она работала по выходным. Но ему придется постепенно отлучать мальчика от Бет, чтобы дальнейшая разлука не слишком сильно повлияла на них обоих.

Бет побледнела. Она смотрела на Алессио с отвращением, которого он не видел с тех пор, как рассказал ей о брачном договоре.

А потом она резко смахнула со стола папки и документы, которые разлетелись во все стороны.

– Я никогда не привыкну к этой идее! – Она была в ярости. – Именно поэтому твой брат и Кэролайн сделали меня опекуном Доменико. Твой брат знал, что, если мальчик попадет к тебе, ты обязательно отправишь его куда-нибудь подальше.

– Это не тот случай, когда я отправляю его куда подальше. Это касается его образования в школе мирового уровня, которое превратит его во всесторонне развитого человека…

– Этим должны заниматься мы с тобой! – воскликнула она. – Это родительская обязанность. Школа не будет его любить или воспитывать. Твой брат ненавидел эту школу-интернат. Он всегда говорил, что там прошли худшие годы его жизни.

– Да, он ненавидел Килтон-Хаус, поэтому наши родители перевели его в другую школу по его выбору всего через год, где он мог учиться искусству и творчеству.

На ее сердитом лице отразилось смятение.

– Он не сказал тебе об этом? – язвительно спросил Алессио. – Ты еще не поняла, что мой брат был склонен преувеличивать? Он всегда очень избирательно говорил правду.

– Но он все равно ненавидел школу-интернат.

– Один ребенок из нескольких десятков нас ненавидел школу. Спроси любого из нас, нам всем нравилось там учиться.

– Учитывая, что все в твоей семье холодны, как рыба, их мнение для меня неубедительно.

Алессио стиснул зубы, чтобы не наорать на Бет. Его задели ее слова о его семье.

– Это отличная школа с отличными учителями. Я принимаю, что Доменико отличался от всех нас. Он напоминал хиппи, но это не значит, что его сын будет таким. Я об этом позабочусь.

– Ты об этом позаботишься? – У нее было такое выражение лица, что Алессио обрадовался, когда не увидел ничего у нее под рукой. Он был совершенно уверен, что Бет швырнет в него чем-нибудь.

– Да, красавица. Я позабочусь об этом. – Он с трудом сдерживался под ее презрительным взглядом. – К тому времени, когда Доменико окончит университет, у него будут все необходимые знания, чтобы занять свое место в компании. Мне жаль, если тебя это не устраивает. Но я делаю это для его блага. Куда ты идешь?

Бет схватила сумку и рванула к двери.

– Я домой! – рявкнула она. – Мне жаль, если тебя это не устраивает. Но, учитывая то, что ты планируешь отослать из дома моего сына, я буду проводить с ним столько времени, сколько смогу.

– Бет…

– И наше обсуждение не окончено. Еще нет.

Бет захлопнула за собой дверь и побежала по коридору. Слишком торопясь выбраться из здания и увидеться с Доменико, она не стала ждать лифт и начала спускаться по лестнице.

Как она могла поверить Алессио?

Недели в его постели и работа рядом с ним заставили ее забыть о том, что в глубине души Алессио – истинный Палветти. Если он хочет отправить Доменико в школу-интернат, ей надо придумать способ, чтобы остановить его.

Глава 12

Когда Алессио вернулся домой с работы, Бет нисколько не успокоилась, хотя и провела время с Доменико.

Разговоры о школе-интернате только подтвердили, как отчаянно она скучает по мальчику.

Если бы Доменико не просыпался так рано по утрам, она виделась бы с ним только по выходным. Остальные Палветти работали семь дней в неделю.

Она их понимала. Они упорно трудились, чтобы обеспечить благополучие следующего поколения семьи, но Бет не хотела быть на них похожей.

Она никак не могла смириться с тем, что Доменико отправят в школу-интернат.

Если до этого дойдет, она поедет в Англию, чтобы быть рядом с ним. Если Алессио это не понравится, тогда…

Она сморгнула слезы. Не надо думать об этом сейчас, когда Доменико сидит у нее на коленях и жадно ужинает из бутылочки. Ему не нужно видеть ее слезы.

Она вышла замуж за Алессио, зная, кто он и что ему необходимо. Она сама виновата в том, что позволила себе поверить в иллюзии после их страстных занятий любовью и тех уступок, которые он сделал, чтобы помочь ей вписаться в мир Палветти. Она почти забыла, каков Алессио на самом деле.

И ей не нравилось, что, проводя время с Доменико, она постоянно думает об Алессио.

Когда ее муж просунул голову в дверь детской, ее сердце забилось чаще.

Доменико обрадовался Алессио, вынул бутылочку изо рта и протянул ему руки.

Бет заметила удивление на лице Алессио и изо всех сил постаралась сдержать отвращение, когда он подошел и взял у нее Доменико.

Он поднял визжащего ребенка на руки и пронес его по комнате.

Доменико был в восторге…

Как может Алессио даже подумать о том, чтобы отправить его прочь из дома? Неужели он такой бесчувственный?

Вскоре Алессио поцеловал Доменико в щеку и вернул его Бет.

Мальчик немедленно выхватил у нее из руки наполовину выпитую бутылочку и сунул ее в рот.

– Умница, – восторженно сказал Алессио и посмотрел на Бет. – Ужин будет готов через десять минут.

Она слабо улыбнулась.

– Я уже поужинала.

Алессио кивнул и вышел из комнаты.

– И долго ты будешь молчать? – Алессио поужинал в одиночестве, а потом пришел в свою спальню. Бет лежала в постели на боку и читала книгу. Она не посмотрела на него, когда он вошел, не ответила на его сообщение о том, что он примет душ, не повернулась и даже не взглянула на него, когда он лег рядом. Алессио заметил, что она в пижаме.

Она не произнесла ни слова.

Его собственный гнев почти утих.

Алессио думал об их разговоре несколько часов. Споры и разногласия неизбежны, но он уже во второй раз потерял самообладание в офисе. Второй раз за неделю после пятнадцати лет абсолютного хладнокровия и логического мышления. Когда окружающие его люди повышали голос, он обычно ждал, пока они успокоятся.

Но оставаться спокойным рядом с Бет он не мог.

Он едва снова не занялся с ней любовью на рабочем месте.

– Бет… – Он старался подобрать лучшие слова, чтобы помириться с ней. Но он не станет извиняться за то, что желает лучшего для своего племянника. – Мне жаль, что ты расстроилась.

Она перевернулась на спину, положила книгу на живот, резко вдохнула и уставилась на потолок.

– Я не расстроилась, Алессио. Я злюсь. Мне наплевать, если в вашей семье принято вышвыривать всех своих детей в школу-интернат. Я не хочу такой участи для Доменико. Это жестоко и варварски.

Алессио едва не выругался. Бет не отступалась.

– Я говорил тебе, что в школе отличные учителя и наставники.

– Это избавляет детей от тоски по дому? – спросила она.

– Я никогда не тосковал по дому.

– Никогда? Ни разу?

– Мне нравилась эта школа, – искренне ответил он. Учеба была нелегкой, но интересной: уроки, семинары, спорт и все необходимое для растущего подростка. Он заводил друзей, делился личным опытом.

Но не стоит говорить об этом Бет, потому что ему не удастся ее убедить.

– Если бы я заскучал, ко мне приехали бы бабушка и дедушка.

– Бабушка и дедушка? – спросила она. – Не твои родители?

– Мои родители были слишком заняты на работе.

– Слишком заняты, чтобы навестить собственных детей в школе-интернате в чужой стране. Но ведь у каждого Палветти есть личный самолет. По-твоему, это нормально?

Алессио сердито вздохнул.

– Они делали так ради нас. Это не значит, что мы были лишены любви и внимания. Я всегда знал, что мои родители любят меня. Они усердно работали ради моей пользы. Мои бабушка и дедушка вышли на пенсию, а родители работали в компании. Мы проводили с ними много времени. Так мы работаем. Мы тратим двадцать – тридцать лет своей жизни, чтобы передать успешный бизнес следующему поколению Палветти. Когда следующее поколение будет готово работать, мы уйдем в отставку и передадим им бразды правления.

– И все начнется сначала, – сказала она.

– Именно так.

Бет долго молчала, и Алессио решил, что она наконец поняла его.

Но ее мятежный тон развеял все его предположения.

– Возможно, тебе нравилось в школе-интернате, но я отказываюсь верить, что ни один из вас не скучал по дому. Доменико скучал.

– Я уже признал, что Доменико отличался от всех нас.

– Ты хочешь сказать, он не был внушаемым роботом, – произнесла Бет.

Чувствуя, что вот-вот взорвется, Алессио сел и опустил ноги на пол.

– У Доменико было точно такое же воспитание, как и у меня, но он восстал против всего еще в юности.

– А может быть, он восстал потому, что хотел, чтобы за ним присматривали родители, а не няни и гувернантки и не бабушки и дедушки. Детям нужна любовь.

– Она у нас была, – сказал он.

– Неужели ты совсем не скучал по своим родителям? Неужели тебе не было обидно, что они слишком заняты работой и не укладывают тебя спать?

– Как я могу обижаться на то, чего у меня никогда не было? Я знал, что они любят меня и работают ради меня. Этого мне было достаточно. Я мечтал о том дне, когда повзрослею и стану работать с ними. То же самое будет и с малышом Доменико.

Он услышал шорох у себя за спиной, повернул голову и увидел, что Бет сидит со скрещенными ногами под одеялом.

– Ты не знаешь, как сложится жизнь Доменико, поэтому, пожалуйста, брось эти свои методы воспитания. У твоего брата было такое же воспитание, как у тебя, но вы с ним не похожи.

Бет увидела гримасу на лице Алессио при упоминании о его ненавистном брате.

От разочарования она схватила подушку, положила ее себе на колени и ударила по ней кулаком.

– Ты можешь хоть на минуту перестать осуждать?

– Я не…

– Ты осуждаешь. – Она снова ударила по подушке, пожелав, чтобы это было лицо Алессио. – Ты судишь обо всем по своим собственным стандартам и опыту. Но это только твой опыт. Мне страшно представить, что Доменико просыпается ночью и зовет меня, а я далеко от него. – Она смахнула слезу. – Я знаю, каково скучать по кому-нибудь, когда твое сердце разрывается от боли. Я не позволю, чтобы Доменико пережил что-то подобное.

После минутного молчания Алессио осторожно спросил:

– Ты говоришь о своих родителях?

Смахнув слезу, она кивнула.

Он повернулся и посмотрел на нее. Она не понимала, о чем он думает.

– Что с ними случилось? – спросил он.

Она тихонько выдохнула. Последний раз она говорила об их смерти с Кэролайн четырнадцать лет назад.

– Неисправный бойлер.

Алессио нахмурился в замешательстве.

Она снова выдохнула.

– У нас сломался бойлер, и папа решил его починить.

Она прикрыла рот рукой, вспоминая улыбающегося отца. Он постоянно улыбался. Худощавый, едва старше Бет сейчас, когда умер, он обожал свою жену и дочь-принцессу.

– Мои родители были юными, когда я родилась. У них никогда не было много денег. Вот почему он сам пытался починить бойлер. После ремонта они отравились угарным газом и умерли во сне.

Алессио стиснул зубы.

– Почему ты выжила?

– Я ночевала у подруги.

Она зажмурилась, пытаясь отогнать воспоминания о том, как ждала, когда родители заберут ее домой. Как мать ее подруги беспокойно поглядывала на нее, когда родители не отвечали на ее телефонные звонки. Как стучала в запертую входную дверь… А потом вой сирен, отчаянный страх и холод.

– Они говорили, мне повезло, – прошептала она и крепко прижала подушку к груди. – Но мне не повезло. Первый год я провела в приемной семье, молясь каждую ночь о том, чтобы не проснуться.

Наступила оглушительная тишина.

– Мне жаль. – Алессио выдохнул. – Это ужасно. Почему тебя отправили в приемную семью? – спросил он. – У тебя не было родственников?

– Никто не счел нужным возиться с девятилетней девочкой. – Оба ее родителя были из проблемных семей. Из того, что она помнила, они решили дать своей дочери такую жизнь, какой у них никогда не было.

Алессио стало тошно. Мысли стремительно кружились в его голове, ладони стали липкими от пота.

Его отношения с родителями сильно отличались от тех, которые были у Бет, но смерть матери по-прежнему ранила его. Он с трудом представлял, каково потерять обоих родителей в таком юном возрасте и при таких обстоятельствах.

– В приемной семье ты познакомилась с Кэролайн? – спросил он голосом, который не узнал.

Она сжала пальцами подушку.

– Ее приняли в семью через год после меня. Ее мама умерла от рака. Она не знала своего отца. Мы с ней одногодки. – Бет сглотнула. – Она стала моей лучшей подругой. Жизнь в приемных семьях редко длится дольше пары лет, но наши приемные родители разрешили нам жить с ними, пока нам не исполнилось восемнадцать. Они видели, как мы сдружились, и не хотели нас разлучать.

– Ты общаешься с ними? – спросил Алессио.

– Нет. Когда мы уехали, к ним привезли новых детей, которые нуждались в их заботе. А мы наслаждались жизнью в Лондоне, поэтому нам было не до них. – Она откашлялась, повернула голову и посмотрела на него.

От тоски в ее глазах ему стало не по себе.

– Я рассказала тебе об этом не для того, чтобы манипулировать тобой. Я просто хочу, чтобы ты понял меня. Я не смогу спокойно жить, если ты отошлешь Доменико из дома. И я не сдамся без боя.

Он протянул руку и коснулся ее волос, желая подобрать нужные слова, чтобы успокоить ее.

– Я понимаю, – серьезно ответил он, но его слова были ложью.

Алессио прожил тридцать пять лет, не чувствуя ни капли эмоций, которые переживала Бет. Его учили быть сильным, сдержанным и сосредоточенным, и он понимал почему. Эмоции мешают здравомыслию. Они заставляли людей действовать вопреки логике.

Прижав Бет к себе, он закрыл глаза. Она вздохнула и положила голову ему на грудь.

Эта женщина, которая уже столько потеряла, была единственной ниточкой, связывающей его с покойным братом. Она изменила собственную жизнь, чтобы позаботиться о ребенке брата Алессио, потеряв женщину, которая была ей как родная сестра. Между Алессио и Доменико никогда не было таких теплых чувств.

И хотя Алессио знал, что поддается эмоциям, он все равно сказал эти слова, чтобы успокоить Бет:

– Я внесу Доменико в лист ожидания, чтобы у него было гарантированное место, но я заключу с тобой сделку. Когда придет время, мы втроем поедем в школу-интернат. Если она понравится тебе и Доменико, он будет там учиться. Если школа ему не понравится, он будет учиться ближе к дому.

Бет подняла голову и, слегка нахмурившись, посмотрела на него.

– Ты это сделаешь? – спросила она.

– Я лишь прошу, чтобы ты оценила школу-интернат непредвзято.

На ее лице появилось такое облегчение, что Алессио сразу успокоился. Она прижалась губами к его рту и крепко обняла, а он снова уступил желанию.

В день рождения Доменико Алессио проснулся с дурным предчувствием.