Текст книги "Вдова Далила; Ужас"

– Вы, вероятно, заметили, что это человек весьма непростой…

– Без сомнения. Виновен он или нет, – сказал Граднер, – но перед нами умный и хитрый человек.

– В таком случае нам ничего не удастся сделать, пока он в тюрьме.

– Как так?

– Дело в том, что таких людей, как он, не испугать несколькими днями заточения. Не стоит надеяться и на то, что он кому-либо проговорится. Преступники порой встречают в тюрьме своих старых знакомых и откровенничают с ними. Это не тот случай. Хорфди ни здесь, ни в Моабите, ни в какой другой тюрьме не встретит своих знакомых, а если даже и встретит, то не будет ничего рассказывать о себе.

– Что же, по-вашему, стоит предпринять? – спросил Граднер.

– Я за то, чтобы сейчас же отпустить подозреваемого.

– Чего вы думаете этим добиться? Вы полагаете, что он скорее выдаст себя на свободе?

– Это более вероятно, и нам проще будет провести его.

– А если последние события так взволновали его, что он решит куда-нибудь уехать или просто-напросто сбежать?

– Если бы он хотел сбежать, то сделал бы это сразу же после убийства – конечно, если именно он совершил его. Теперь, после того как он уже побывал в руках полиции и сумел обмануть ее своим хладнокровием и ловкостью, как он думает, ему не о чем волноваться. Кроме того, Хорфди – типичный берлинец. Он скорее согласится терпеть различные неудобства, чем переселится в другое место. Многие преступники, которые на чужбине могли бы жить совершенно спокойно, рискуют свободой и даже жизнью, лишь бы подышать берлинским воздухом. Как только Хорфди снова окажется на свободе, я предлагаю установить за ним тайный надзор. Я даже готов взять это на себя.

– Хорошо, – сказал следователь, – в таком случае наш узник свободен. Я надеюсь, Зиг, вы не спустите с него глаз. В чем состоит ваш план?

– Мой план еще до конца не созрел, но я предчувствую удачу.

Граднер с удивлением посмотрел на Зига. Его всегда бледное лицо оживилось, а глаза за стеклами синих очков сверкали. Он производил впечатление человека, знающего свое дело.

Следователь понял, что перед ним стоит полицейский, влюбленный в свою работу, способный оказать неоценимые услуги обществу, если только дать ему такую возможность. Граднер решил заручиться поддержкой такого опытного человека, как Зиг. Хотя было и не принято, чтобы следователь напрямую отдавал приказы агенту полиции, Граднер решил, что на этот раз можно сделать исключение.

– Значит, вы ручаетесь мне за успех нашего дела? – спросил следователь.

– Если Хорфди – убийца, – ответил Зиг, – то я обещаю вам достать доказательства его вины. Но у меня есть несколько условий.

– И что же это за условия? – поинтересовался Граднер, уже начинавший привыкать к манерам своего подчиненного.

– Прежде всего, надо, чтобы его освободили завтра до обеда.

– Я готов оказать вам содействие в этом.

– Необходимо также, чтобы полицейское бюро поместило в разные газеты заметки о причинах этого освобождения. Надо, чтобы он прочел приблизительно следующее: что вы жалеете о случившемся недоразумении и что после первого же допроса вы убедились в его невиновности. Тогда Хорфди не заподозрит ловушки. Кроме того, он будет меньше ограничивать себя в словах и действиях.

– Я полностью согласен с вами, – сказал Граднер, невольно удивляясь предусмотрительности полицейского, – ну, а дальше?

– Дальше… Видите ли, господин следователь, здесь есть небольшое затруднение. Я прошу предоставить мне полную свободу действий и выдать мне крупную сумму денег. Коли я не хочу терять из виду обвиняемого, на время мне придется стать богатым светским человеком.

– Я доложу об этом кому надо и надеюсь, что ваши просьбы будут удовлетворены.

– Если из казны вам не выделят достаточной суммы, – вмешалась Мария, – то я помогу вам. Я хочу отомстить за своего мужа!

– В таком случае, – сказал Зиг, – мне остается только раскланяться и ждать вашего решения. Если вам удастся все устроить, я сейчас же приступлю к исполнению своего плана.

Потом он повернулся к Марии, которая была в полном восторге от его ума и предусмотрительности, и произнес:

– Госпожа ван ден Кольб, возможно, мне теперь предстоит часто видеться с вами, будьте любезны отдать приказание, чтобы меня всегда пускали к вам.

– Конечно, – ответила молодая вдова, – я буду рада видеть вас в любое время.

Зиг поклонился и исчез так же бесшумно, как и пришел. Мария тоже простилась со следователем и поехала к себе домой.

V

Уже на следующий день в полицейском листке сообщалось следующее: «Господина Хорфди, который, как мы вчера писали, был арестован по подозрению в убийстве на Французской улице, после первого же допроса выпустили на свободу, так как выяснилась его полная непричастность к этому делу. Кроме того, как сообщает наш специальный репортер, полиция уже напала на верный след, и настоящий убийца, которому, к сожалению, удалось бежать за границу, вероятно, вскоре будет пойман и доставлен в Берлин».

Почти все поверили в правдивость этой заметки, а некоторые газеты не без злорадства прошлись насчет недальновидности полиции и высказали сожаление о невинно пострадавшем Хорфди.

Все эти заметки были на руку Зигу и очень радовали его. Хорфди ни за что не догадается, что его все еще подозревают и следят за ним! Зиг надеялся, что тот станет менее осторожен и совершит какой-нибудь промах. Зиг снова и снова перечитывал заметки об освобождении Хорфди, радостно потирая руки.

Три дня спустя довольно элегантный господин лет тридцати, с несколькими иностранными орденами на груди, звонил в дом Марии. Роза сейчас же отворила дверь.

– Могу я видеть госпожу ван ден Кольб? – спросил незнакомец. – Имени моего она не знает, но передайте ей, что она недавно видела меня у следователя.

– Хорошо, – ответила Роза, – мне уже говорили о вас и велели сейчас же принять вас, когда вы придете. Пожалуйста, следуйте за мной, – пригласила она, открывая дверь в коридор.

Пока Роза докладывала о посетителе, Зиг (читатели уже, наверно, узнали его) остался один. Оглядевшись, он понял, что находится в маленьком изящном будуаре, куда с трудом проникал солнечный свет. На широком мраморном столике сверкали десятки разных флакончиков и великое множество скляночек. На камине стояли часы в стиле рококо, на стенах висели венецианские зеркала, в углу на мольберте виднелась картина, немного поодаль, на маленьких столиках, были разбросаны шкатулки с перчатками, веера, лорнеты и открытая книга, а на вешалке висели изысканные дамские платья, пеньюары и капоты. Смесь различных духов ударила в голову Зигу, пока он все это осматривал. Полицейский агент совершенно забыл о цели своего визита и уже чувствовал себя богатым светским человеком, а не бедным мелким чиновником.

Дверь будуара открылась, и Зиг снова вспомнил о своих обязанностях.

– Прошу прощения, что заставила вас ждать, – извинилась Мария, – но теперь я к вашим услугам. Как ваши дела?

– Они пойдут прекрасно, если вы поможете мне.

– Вы знаете, что это мой долг, цель моей жизни – исполнить волю покойного мужа и отомстить за него. Мне посоветовали довериться вам, и я это делаю.

– В таком случае нас ждет удача! – обрадованно воскликнул полицейский агент и крепко пожал руку молодой вдовы.

Однако она даже не заметила этого жеста, так как для нее Зиг был не мужчиной и даже не полицейским агентом, а лишь ее сообщником и мстителем. Они сели друг напротив друга, и Зиг продолжил:

– Вы все еще уверены, по прошествии этих трех дней, что Хорфди – убийца вашего мужа?

– Да. А вы?

– И я тоже. Я даже зашел дальше. Мои подозрения переросли в уверенность, но нам нужны вещественные доказательства.

– А вы нашли средство добыть их?

– Да, но для этого мне понадобится ваша помощь.

– Я уже обещала ее вам.

– Тогда слушайте. Прежде всего вы должны знать, что я ни на минуту не терял Хорфди из виду после того, как он вышел из тюрьмы. Я знал, когда его освободят, и ждал у ворот. Оказавшись на улице, он взял извозчика. Я последовал за ним и наблюдал за каждым его шагом. Пока я сижу здесь, его дом караулит мой поверенный. Кроме того, я навел справки о прошлой жизни Хорфди, так как вряд ли он рассказал всю правду следователю. Простите, если я затрону вещи, о которых в обществе дам не принято говорить, но я узнал, что в продолжение всей своей жизни Хорфди не имел ни одной продолжительной связи.

– Разве это нас касается? – спросила Мария.

– Конечно, и вы сами в этом убедитесь, если согласитесь выслушать меня. Хорфди никогда серьезно не влюблялся, он порхал с цветка на цветок, как мотылек, и любил больше рассудком, чем сердцем. Вы понимаете меня?

– Вполне, господин Зиг, но к чему вы клоните?

– Из всего этого я заключаю, что, если до сих пор Хорфди по-настоящему никого не любил, тем больше шансов, что он в состоянии испытать сильную страсть.

– Да, но кого же ему полюбить? Знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы внушить ему такую любовь?

– Вы.

– Я? – переспросила Мария, подумав, что ослышалась.

– Это единственное средство, при помощи которого мы можем достигнуть нашей цели. Хорфди не знает вас, и поэтому у него не возникнет подозрений на ваш счет. Вы должны войти в его жизнь и постараться что-нибудь разузнать о его прошлом, а когда настанет время, вы скинете свою маску. С таким противником, как он, нельзя бороться обычными методами. Здесь нужно что-то особенное, и мне кажется, я нашел способ. Станьте Далилой для этого Самсона[6]6
  Далила – в Библии филистимлянка, возлюбленная Самсона. Выведав, что сила Самсона заключается в его волосах, она усыпила его, остригла и выдала филистимлянам.


[Закрыть]. Обрежьте его волосы и сдайте его филистимлянам.

– Этот план совершенно невыполним.

– Но с вашей помощью мне удастся претворить его в жизнь. Если вы захотите помочь мне, у нас все получится. Хорфди непременно себя чем-нибудь выдаст, и ваш муж будет отмщен.

Мария встала. Она дрожала как в лихорадке. Бедная женщина от волнения не могла даже говорить. Зиг тоже встал, взял свою шляпу и трость и направился к двери со словами:

– Завтра в это же время я снова зайду к вам, и если вы позволите, я посвящу вас во все подробности своего плана.

– Но… – пролепетала Мария, словно собираясь удержать полицейского.

– Значит, до завтра, – сказал тот и исчез.

На следующий день он снова явился на Французскую улицу, где его тотчас приняли. Не успел агент произнести и слова, как Мария выпалила:

– Я всю ночь не спала, думала о нашем разговоре. Я принимаю ваше предложение, потому что другого способа достигнуть нашей цели нет.

– Превосходно! – воскликнул Зиг.

Усевшись рядом, заговорщики стали обсуждать детали предприятия. Через два часа агент ушел и направился к Лоле Монтец, в гостиной которой должны были встретиться Мария и Хорфди.

Зиг представился хозяйке как граф Камани, и с неподражаемым итальянским акцентом попросил у нее позволения привести с собой родственницу, которую он не мог оставить дома одну. Хотя Лола Монтец и удивилась подобной просьбе, но дала графу свое позволение, ввиду того что он казался очень богатым человеком, пусть и со странностями. Она тотчас позвонила всем своим друзьям и позвала их на чай, что, собственно, должно было означать: «В честь чужестранца состоится крупная игра». И гости съехались со всех сторон.

Дамы были одеты великолепно – вероятно, желали покрасоваться перед новым графом. Хорфди после своего ареста пришел сюда впервые. При его появлении у Марии сжалось сердце и мурашки пробежали по телу. Зиг-Камани вскоре завязал с Хорфди разговор, в котором попросил посвятить его в тайны игры. Мария делала вид, что тоже интересуется этим. Мнимый граф, желая попытать счастья, ушел к зеленому столу, а Хорфди остался занимать Марию. У него был обычный разочарованно-отрешенный вид. И в то же время он думал про себя: как такая женщина попала в гостиную Лолы Монтец?

Зиг сыграл и выиграл. Он хотел выйти из игры, но все воспротивились этому. Тогда он сказал, что проводит свою родственницу домой и снова вернется. Это всех успокоило, и тайный агент полиции уехал с Марией.

– Ну что? Как все прошло? – спросил он свою спутницу на лестнице.

– Я поговорила с ним, как вы и хотели. Но где же я снова увижу его?

– Об этом не беспокойтесь, это я беру на себя, иначе незачем было бы и дело затевать.

– Но где? Я не желаю опять ехать в этот дом, в это отвратительное общество.

– Вам и не нужно.

– Но что вы придумали?

– Пока ничего, но обязательно что-нибудь придумаю, не волнуйтесь. Могу я задать вам один вопрос? Ваше убеждение в том, что Хорфди виновен, не пошатнулось после разговора с ним?

– Нет, не пошатнулось, но и не подтвердилось ничем.

Они спустились с лестницы и очутились на улице.

– Я вынужден снова вернуться к этой Монтец, – сказал Зиг.

– Пожалуйста, идите, только позовите извозчика и дайте ему мой адрес.

– Но, может быть, вы не хотите так поздно ехать одна? Проводить вас до дома?

– Нет, благодарю.

Мимо проехал экипаж, и Зиг, остановив его, усадил в него Марию.

– Я приеду к вам завтра, – произнес полицейский агент, – чтобы поговорить о том, что делать дальше.

– Я целый день буду дома, – ответила Мария.

С минуту Зиг смотрел вслед удалявшемуся экипажу, и на лице его появилось какое-то странное выражение, но он сейчас же провел рукой по лбу, как бы прогоняя навязчивые мысли. Агент выпрямился во весь свой маленький рост и снова направился к дому, из которого только что вышел.

Появление графа вызвало бурю восторга. Хорфди метал банк. Зиг понтировал против него с невозмутимым спокойствием. Этот напряженный поединок собрал немало зрителей. Хорфди, бледный, как платок, которым он отирал пот со лба, удваивал ставки и проигрывал. Он остановился, когда его проигрыш Камани составлял сорок тысяч марок. В глазах Зига блеснул огонек: он добился своего. Все облегченно вздохнули, когда игра закончилась. Было уже восемь часов утра. Зиг только теперь почувствовал, как он устал.

Когда мнимый Камани со всеми прощался, Хорфди подошел к нему и спросил:

– Куда мне прислать свой долг, граф?

– В «Палас-отель» на Потсдамской площади, – ответил полицейский агент, ни на минуту не задумываясь, так как он ждал этого вопроса.

Учтиво раскланявшись, они разошлись в разные стороны. Около полудня Зиг уже был у Марии. Он сообщил ей о том, что происходило у Монтец во вторую половину ночи, и рассказал, что следует делать дальше.

– Раз вы решили видеться с Хорфди, – произнес он, – вы не можете больше оставаться в этой квартире. Ему может прийти в голову мысль проследить за вами, тогда он узнает, кто вы, и все будет потеряно.

– Вы правы…

– В таком случае позвольте мне подыскать вам другую квартиру.

Зиг, никогда ни о чем не забывавший, прямо от Марии отправился к Медлеру, чтобы купить сундуки, но так как подержанных сундуков с заграничными штемпелями и таможенными отметками не оказалось, то он пошел в ломбард, и там ему посчастливилось найти то, что он искал. Затем агент накупил массу всяких безделушек: бумажники с гербами, туалетные принадлежности с графскими коронами, трость и множество самых модных рубашек и элегантных костюмов. Оставалось только переслать все это в отель, который он указал Хорфди. Туда Зиг и поехал.

В отеле полицейский агент не довольствовался какой-нибудь комнаткой на четвертом этаже, куда надо было подниматься на лифте, а нанял три комнаты за пятнадцать марок на первом этаже. Неужели граф Камани стал бы стеснять себя в чем-либо? С этого дня он сам себя не узнавал. Оставшись один, он удивленно посмотрел на себя в зеркало. Неужели это он, Зиг, разъезжает в каретах и живет на первом этаже «Палас-отеля»? Оценив свое отражение, он даже нашел, что похорошел.

После обеда он взял карету и поехал искать квартиру для Марии ван ден Кольб. Если бы Зиг заявил ей вечером, что занял для нее комнаты рядом со своими, она бы ничего не сказала: вдова думала только о мести! Она не считала Зига живым существом, он был лишь орудием мести. После долгих поисков он наконец нашел меблированную квартиру на Кляйстштрассе и снял ее на имя своей родственницы графини Камани.

Хозяину квартиры пришлось покинуть Берлин, и он сдавал ее через швейцара, чтобы выручить проценты за мебель. Больше всего Зигу понравилось то, что здесь было два входа: парадный и черный. Из гостиной маленькая дверца с матовым стеклом выходила в коридор и оттуда вела на лестницу.

Всегда предусмотрительный полицейский, оставшись в квартире один, не терял времени даром и хорошенько все изучил. Вынув из дверцы ключ, он слегка поцарапал поверхность матового стекла, чтобы можно было видеть, что происходит в гостиной.

За последние тридцать шесть часов Зиг почти не отдыхал. Он довольно рано вернулся домой и лег в кровать, но долго не мог уснуть, – может, оттого, что не привык к матрасу на пружинах и пуховым подушкам, а может, оттого, что странные мысли не давали ему покоя.

VI

На следующий день, еще до завтрака, Зиг встретился с несколькими нужными ему людьми, после чего вернулся к себе и принялся ждать Хорфди. Карточные долги принято платить не позже чем через сутки, и агент смело мог рассчитывать на то, что вчерашний должник не замедлит явиться к нему. Единственное его опасение состояло в том, что Хорфди где-нибудь да раздобудет эти сорок тысяч марок и принесет их с собой. Эта щепетильность кого угодно привела бы в восторг, но не Зига: весь его план зиждился на том, что Хорфди останется его должником. Мысль о том, что он вовсе не заплатит свой долг или вообще не явится к нему, не приходила полицейскому в голову. Побывав в тюрьме, подозреваемый находился в двусмысленном положении: он должен был всего остерегаться и не компрометировать себя. Так что Зиг нисколько не сомневался в том, что если Хорфди и не заплатит сейчас своего долга, то во всяком случае непременно придет, чтобы попросить об отсрочке. Но, когда в час дня должник все еще не появился, полицейский забеспокоился.

«Вдруг он вздумает написать, вместо того чтобы прийти лично?» – думал он про себя.

Но в три часа лакей доложил, что какой-то господин желает видеть графа.

– Пусть войдет, – распорядился Зиг, сразу даже не сообразив, что граф – это он сам.

Как только Хорфди вошел, полицейский агент поспешил ему навстречу.

– Ах, это вы, дорогой синьор, – заговорил он с итальянским акцентом, – пожалуйста, входите, я очень рад вас видеть. Как вы поживаете? Я уверен, что вы все утро провалялись в постели, как и я. Я уже принял ванну и выпил за завтраком шампанского. Какое, кстати, здесь чудесное шампанское! Только из-за него одного стоит приехать в Берлин. Потом я опять лег и спал до сих пор, – закончил Зиг с улыбкой.

– Я спал меньше вас, граф, – сказал Хорфди, когда, наконец, и ему удалось вставить слово.

– Неужели вы так устали? Да, я верю вам.

– У меня была одна забота.

– Забота? Ах, кажется, я догадываюсь… вы влюбились в одну из синьорин у прекрасной Лолы Монтец. Но они действительно восхитительны: сколько грации, сколько шика, сколько ума! Ох уж эти берлинки, недаром их все хвалят! Наши итальянки в сравнении…

– Граф… – попробовал перебить его Хорфди.

– Нет-нет, я знаю, вы сейчас из вежливости будете хвалить моих соотечественниц. Но вам не изменить моего мнения о Берлине. Видите ли, моя родственница, которой я вас вчера представил…

– Ваша родственница? – переспросил Хорфди с удивлением, как и ожидал Зиг.

– Разве вы ее не помните?

– Напротив, прекрасно помню, но я не знал, что эта дама – ваша родственница.

– А почему бы и нет? – расхохотался Зиг.

– Меня удивило то, что вы привели ее в дом Лолы Монтец.

– Разве это плохо?! – очень естественно выразил удивление Зиг. – А, если там собирается неподходящее общество, то моей родственнице не следовало идти к Лоле Монтец… Боже мой, вот что значит быть иностранцем и не знать обычаев страны! Ах, если бы кто-нибудь взял надо мной шефство, – продолжал Зиг, вздыхая. – Я так боюсь вновь совершить какую-нибудь глупость… Хотя эта Лола Монтец произвела на меня хорошее впечатление.

– Вам, как иностранцу, легко было ошибиться. Когда-то давно Лола Монтец была замужем и считалась красавицей… Кроме того, Лола, вероятно, усомнилась, что эта дама – ваша родственница. Ведь часто бывает так, что в путешествии спутницу выдают за родственницу, чтобы не компрометировать ее.

– Но она ошиблась, – с живостью воскликнул граф, – это действительно родственница, такая же Камани! Она вышла замуж за своего кузена, который в то же время являлся и моим кузеном.

– Я не сомневаюсь в этом, граф.

– Она путешествует со мной из-за своего слабого здоровья, но, как видите, мы даже не живем в одном доме. Она заняла квартиру на Кляйстштрассе.

– Я верю вам на слово, – сказал Хорфди, которому надоела вся эта болтовня, – я пришел к вам…

Зиг снова перебил его со свойственной ему живостью:

– Из-за этого проигрыша? Не будем говорить о таких пустяках!

– Но все же…

– Мне приятнее думать, что вы просто желали меня проведать. Это для меня гораздо важнее. Что касается той ничтожной суммы, которую вы мне вчера проиграли, положите ее туда, на камин, и не будем больше говорить о ней.

– Все дело в том… – снова прервал его Хорфди, которому становилось не по себе, оттого что его собеседник называл ничтожной проигранную сумму.

– В чем дело? – спросил Зиг рассеянно.

– Еще несколько дней я вынужден оставаться вашим должником… Вследствие понесенных потерь я не в состоянии…

– Ах вот оно что… – изумился агент, будто не понимая, как такая маленькая сумма может быть кому-нибудь в тягость.

– Кроме того, я должен попросить вас, граф, не рассказывать никому о моей несостоятельности и дать мне время выплатить долг.

– С превеликим удовольствием, – ответил Зиг, – не беспокойтесь об этом. Запла`тите, когда вам будет угодно. Через неделю, через две, через три – я все понимаю, вы не хотите трогать свой капитал. Я не могу не исполнить вашу просьбу, так как и у меня к вам есть просьба.

– У вас?

– Как вы знаете, я – новый человек в берлинском обществе и опасаюсь попасть впросак без опытного чичероне[7]7
  Чичероне – проводник (итал).


[Закрыть]. Я очень рад, что познакомился с вами, и уверен в том, что вы не откажете мне в поддержке и советах.

– Я к вашим услугам, граф! – с готовностью ответил Хорфди.

Предложение Камани было так выгодно, что он не мог отказаться. Он уже смутно надеялся, что ему не придется ломать голову над тем, как уплатить свой долг.

– Благодарю вас, – сказал Зиг, – но я боюсь злоупотребить вашей любезностью. Я не один, у меня на руках больная, которую надо развлекать. Если бы мы были одни, я разделял бы все ваши удовольствия и старался бы подстроиться под ваш образ жизни. Но раз вы берете шефство надо мной, вам придется развлекать и мою родственницу…

– Мне вчера показалось, что она такая милая и образованная дама, что занять ее будет очень не трудно.

– Да, конечно, для нас, итальянцев, она очень мила, но здесь, в Берлине, совсем другие требования. Не разуверяйте меня, я знаю, то, что вы беретесь опекать нас – большое одолжение.

– Ну хорошо, считайте как вам угодно.

– Прекрасно, и я как можно скорее постараюсь воспользоваться вашей любезностью. А когда я смогу представить вас своей родственнице в более приличной обстановке, чем вчера?

– Когда вам будет угодно, граф.

– Значит, завтра утром. Я ловлю вас на слове.

– Хорошо, значит, завтра.

Вскоре после этого они расстались. Зиг был в восторге. Хорфди тоже находил, что заключил очень выгодное соглашение.