Текст книги "Как полюбить себя, или Мама для Внутреннего Ребенка"

Мне кажется, самое важное, что нужно Внутреннему Ребенку – это право быть. Внимание к нему, готовность услышать, поддержать его, ободрить и одобрить – разделить его чувства и позволить ему их переживать.

Часто нам трудно выдерживать свои чувства и желания, особенно социально неодобряемые. Страшно, что мы не сможем с ними совладать, что они захлестнут или никогда не пройдут. И мы пытаемся их остановить, запретить, подавить. Убеждаем Ребенка, что он этого не хочет или не чувствует. Отрицаем, ужасаемся, осуждаем. Или, наоборот, пытаемся утешить Ребенка и возместить ущерб или несправедливость, но с посылом «я дам тебе, что ты просишь, только перестань чувствовать боль, обиду, горе», вместо «я принимаю тебя любого со всеми твоими проявлениями».

Это тонкая разница, но ее можно заметить по своим чувствам: вы уже научились слышать и разделять свои чувства, обращаетесь к себе с любовью и нежностью – но ощущаете разочарование и досаду. Покупаете себе сладости или игрушки, организуете тот опыт, которого не хватало, – но его не удается присвоить, насладиться им. Нет радости и удовольствия.

Тогда, вероятно, Ребенок нуждается в том, чтобы прожить вытесненные чувства, которые невозможно было ощутить в детстве – так разрушительны и непереносимы они были. Остается только плакать, горевать, злиться, возмущаться и жаловаться, а не пытаться утешить себя любовью или подарками. Ему важно это прожить, выпустить, освободиться. И важно, чтобы он был в этом не один. Назовите его переживания. Признайте их значимость. Позвольте ему их выразить. Ведь это было – его детский опыт – и было для него чудовищно. Оно до сих пор мучает его внутри. Именно это стало для него травмой и поэтому до сих пор определяет его жизнь, так сильно влияя на нее.

Вот как я описывала это несколько лет назад.

Как страшно быть сильной

Насколько легче тому, кто выглядит слабым! Кто легко плачет, жалуется, вызывает сочувствие и желание его утешить и поддержать. И как невероятно тяжело быть сильной. Когда внутри запрет – на слезы, бессилие, отчаяние, – но все равно есть и боль, и слабость, и сомнения. А показывать это нельзя, запрещено. И оно так и остается внутри, нарастает по силе и интенсивности из-за невозможности выразить это и освободиться. Как эхо, отражаясь от стенки к стенке, набирает обороты и усиливается, так и невыносимое напряжение внутри, боль и крик нарастают, рвутся наружу, но никогда не вырываются.

Знаете, как страшно быть сильной? Знаете, как это трудно?

Легко быть слабым. Сразу начинаешь плакать, стоит кому-то тебя обидеть. Слезы льются ручьями, и все вокруг сразу начинают страшно сочувствовать тебе, утешать, успокаивать, тревожиться за тебя. Столько внимания, поддержки и тепла. Ведь сразу понятно, как тебе плохо.

А я не могу плакать. Но как же больно и невыносимо тяжело на душе, где океаны невыплаканных слез, где плещется одна бесконечная боль. Я замираю, перестаю дышать.

С раннего детства я разучилась плакать. Кричать. Даже просто стонать. Когда мне плохо, я перестаю дышать, стискиваю зубы, зажимаюсь в комок, но молчу. Ни звука, ни слезинки. А от этого гораздо больнее, потому что вся невыраженная боль остается во мне.

Я делаю вид, что я сильная. Наверное, я и правда стала сильной. Но это так тяжело, что часто я просто не хочу жить. Мне кажется, люди не верят мне, когда я говорю об этом. Может, потому что я произвожу впечатление сильной?

– Ну ты-то со всем справишься, – равнодушно бросают они и уходят. Уходят утешать и обнимать тех, кто плачет, кто умеет рассказать миру о своей боли. Счастливые!

Мое сердце рвется на части. Но никто не видит моих страданий. Я умею сделать вид, что все нормально, все как обычно. Я могу шутить и смеяться, бодро разговаривать, даже когда очень плохо. Но если меня ненароком застают одну, когда я думаю, что одна, люди поражаются, какая я печальная.

– Почему ты такая грустная? – изумляются они.

– Я не грустная, – отвечаю я, а сама думаю: «Я всегда такая».

– Что-то случилось? – интересуются они.

– Нет, все в порядке, – отвечаю я.

И правда, ведь никто же не умер. Никто не болен смертельно, никто не истекает кровью. Вроде у меня есть и работа, и где жить, и даже спутник жизни. Все в порядке, правда?

Только моя душа искалечена. Только мое сердце разбито. Только одиночество, смертельный холод и отчаяние душат меня. Только маленькая девочка внутри меня постоянно страдает, горько плачет там, глубоко внутри, где ее никто не увидит.

Ее слишком ранили, и я спрятала ее. Спрятала, чтобы никто не нашел, не смог снова причинить боль.

2009

Опыт потрясений и тяжелых переживаний травмирует, если нет возможности пережить его именно в тот момент, когда случается что-то плохое. Пережить – значит рассказать кому-то взрослому, кто поймет, утешит и защитит. Поплакать, позлиться, побояться в объятиях того, кого ребенок любит и кому доверяет. Услышать слова поддержки, объяснения происходящего. Не быть одному. Чувствовать себя хорошим, ценным, дорогим.

Но часто события складываются совсем не так. Родители или сами являются источником угрозы, насилия, унижения, или не занимают сторону ребенка. Они могут обвинять его, стыдить, отвергать, обесценивать его чувства, затыкать. Малыш верит, что они правы и все знают, а значит – это он плохой и виноват. И тогда внутри вырастает Обвинитель. Выросший человек теперь сам стыдит, ругает и критикует себя.

Я уже была в терапии некоторое время, когда писала приведенный ниже текст. Уже отошла от постоянных самообвинений, но еще не пришла к поддержке своего Ребенка. Он уже мог звучать, но я еще не могла ему ответить. И вот что он мне сказал.

Мне все время уныло, тоскливо и хочется плакать. Со мной случилось что-то ужасное. И мне очень больно. Кто-нибудь понимает, какой ужас я испытываю, какую боль?

Не говорите мне, что так и надо. Не говорите, что я это заслужил. Это неправда. Не говорите, что я вызываю желание не утешить меня, а только заткнуть и добить. Это ужасно жестоко. Непереносимо жестоко.

Я не могу это пережить. Как остро я нуждаюсь в вашем терпении, защите, в безопасности и доверии! В утешении и любви. Почему меня никто не утешит? Пожалуйста, утешьте меня! Обнимите, укачайте, скажите, что все будет хорошо, что вы со мной. Что я не один. Дайте мне выплакаться на ваших руках.

Пожалуйста, снизьте уровень требований ко мне! Я не справляюсь, не могу с этим справиться. Я устал. Мне трудно. Мне страшно. Я совсем один. Я такой маленький. Пожалуйста, поймите меня. Не ругайте. Не кричите. Не обвиняйте. Поддержите меня. Просто побудьте рядом. Будьте добры ко мне.

Помогите мне. Скажите, что не я виноват. Скажите, что я хороший. Ведь я не виноват, правда? Ведь я хороший? Вы не будете ругать меня плохими словами за то, что я так говорю? Не взваливайте на меня этот ужасный груз вины, я не смогу этого вынести. Мне не справиться, я слишком маленький. И разве я должен?

Скажите мне, что это было тогда и больше не повторится. Что я могу перестать бояться.

Я смогу это пережить? Смогу вырасти и стать нормальным? Я больше не буду сидеть в темнице? Она маленькая, тесная и темная; мне в ней страшно и очень одиноко. Мама говорит, я слишком плохой, чтобы показывать меня другим. Она стыдится меня.

Помогите мне не убегать от боли, ужаса и страха, ведь от этого еще больнее. Помогите мне с ними встретиться. Будьте со мной. Не бросайте меня одного. Мне страшно.

Скажите мне, что я не виноват и могу не стыдиться. Скажите, что вам за меня не стыдно. Вы не стыдитесь меня? Ведь меня никто не учил, как быть, когда насилуют, когда это делают самые нужные и дорогие люди. Ведь это происходит независимо от моего выбора. У меня же нет выбора. Я маленький и не могу убежать, я умру без них. Я ведь не отвечаю за это? В чем разница между виной и ответственностью? Как получилось, что я отвечаю за это, хотя не виноват?

Ведь я не виноват, что меня насиловали? Не виноват, что теперь я сам насильник над собой?

2009

 
Взрослые плачут слезами,
Взрослые плачут глазами.
Маленькие плачут сердцем,
Маленькие плачут жизнью.
Но если взрослый плачет, как маленький,
Значит, он и правда плачет.
 

Марик, 4 кл. (Из книги М. Дымова «Дети пишут Богу»)

Маленькие дети проживают каждое чувство полностью, отдаваясь ему целиком. Если они рады и счастливы, то прыгают, танцуют и поют на весь дом. А если плачут – то так горько и безутешно, что сердце разрывается. В эти моменты кажется, что ничего хуже нет и быть не может. Что эта боль никогда не кончится. И ты плачешь и плачешь. В эти минуты весь мир состоит из одной боли.

Но именно так она выходит. Меня поражает это снова и снова. Поплачешь так полчаса, час или целый вечер – в зависимости от серьезности повода – и отпускает. На следующий день я вспоминаю это и сама удивляюсь: только вчера так остро переживала, а сегодня уже спокойна и даже весела.

Мы называем это «качественно плакать». В детстве все умели так плакать. Но родителям чаще всего тяжело это переносить. Потому что в такие минуты нужно оставаться рядом, но при этом позволять ребенку выражать свои чувства. Родитель чувствует боль своего ребенка и собственное бессилие чем-либо помочь. Поэтому чаще всего детей затыкают, останавливая естественный выход боли:

– Ну-ну, не плачь.

– Хватит плакать.

– Вот тебе конфетка, утешься.

– Я куплю тебе другую игрушку.

Или того хуже:

– Замолчи немедленно!

– Как не стыдно скандалы на улице устраивать?

– Что люди подумают? Мать позоришь!

– Никто не будет любить такую капризную и плаксивую девочку.

– Мальчики не плачут. Ты что, девчонка?

В результате таких запретов и угроз мы утрачиваем бесценный навык – проживать чувства полно и сразу, освобождаться от них. Тогда они мучают нас годами, переходя в депрессии, тоску, подавленность, долгие обиды и психосоматические заболевания.

Как же научиться этому снова? Здесь важны несколько вещей.

♦ Во-первых, нужно плакать про то, про что на самом деле горюешь. Часто это не то, что случилось сейчас, а как раз непрожитые детские травмы – старые раны, обиды, злость, горе и боль. Помогает, если осознаешь, про что именно эти слезы – про задевшие слова мужа или все-таки про старую ссору с отцом.

♦ Во-вторых, нужно плакать кому-то. Кто просто будет рядом, обнимет, погладит, выслушает, принесет водички, позволит твоим чувствам быть. Это существенно облегчает процесс и помогает гораздо быстрее его прожить.

Если такого человека нет – станьте им для себя сами: одна часть плачет и горюет, а вторая находится рядом. Когда накатывает – сильнее проявляется плачущая. Тогда плачешь как можно горше, сильнее, полнее. Когда всхлипы немного отпускают, включается вторая – приносит воды, подтыкает плед. Разделяет чувства:

– Тебе очень больно.

– Ты очень обижена, зла, горюешь.

– Бедная моя, хорошая, родная, как же тебе плохо.

– Я с тобой. Ты не одна.

♦ В-третьих, важно иметь внутреннее разрешение на эти чувства. Не затыкать себя, не останавливать, не стыдить и не виноватить. Понимать, что это естественно, это пройдет. Говорить себе:

– Тебе можно злиться.

– Конечно, это ужасно обидно.

– Поплачь, тебе станет легче.

– Это стоит слез, это так горько.

Постепенно способность проживать чувства сразу и полно снова вернется, и жизнь заиграет новыми красками. Ведь вместе со способностью проживать боль и горе вернется и умение радоваться до глубины души, быть счастливым и довольным даже от мелочей.

А это делает жизнь насыщенной и очень приятной.

Внутренний Ребенок – это полноценная личность, живое существо внутри каждого человека. И как любое существо, он неидеален. У него тоже есть недостатки. И как здоровый родитель временами любит своего ребенка, а временами злится, устает или раздражается, так же и я отношусь к себе. Временами Внутренний Ребенок может быть капризным, непоследовательным, безответственным, лживым, злым, коварным, ленивым, эгоистичным, жадным, завистливым. И это естественно: ведь он не просто человек, он – ребенок. И ему важно, чтобы его любили и принимали, особенно когда он такой. У него всегда есть причины для таких чувств и поведения. И если он в целом здоров, то такие проявления будут краткими и несильными.

Совсем иная история, когда задействован Раненый Ребенок. В результате травм в психике образуются больные места. Они похожи на заколдованные, запертые во времени маленькие кошмарные миры. Там ничто не меняется; они как диафильмы или стеклянные шары, где снова и снова проигрывается один и тот же сюжет. Чувства Ребенка там просто зашкаливают. А еще он там совершенно одинок. И даже Любящей Маме туда не добраться.

Ситуации насилия, предательства, унижения; стыд, страх, ревность и другие тяжело переносимые чувства – если они травмировали в детстве, то встречаясь во взрослой жизни с чем-то похожим, мы словно оказываемся в машине времени.

• Я ошиблась, сказала что-то не то; вокруг смех, – и я вмиг перестаю быть взрослой женщиной. Я снова маленькая девочка. Я одна, все смеются надо мной. Так стыдно! Мне страшно.

• Я поссорилась с любимым мужчиной. Он хлопает дверью и уходит в бешенстве. И я уже не женщина – я снова малышка, и папа уходит от меня навсегда. Мне так больно, что сердце разрывается. Я рыдаю и не могу остановиться, я безутешна.

• Меня пригласили на официальное мероприятие. Надо бы сделать прическу и макияж, но я медлю. Стыдно. Почему же? Щелчок памяти – и я в прошлом. Подростком впервые попробовала мамину помаду и духи, когда шла на дискотеку. В дверях встретила отца. Потянулась поцеловать его на прощание. «Чем от тебя воняет, иди немедленно умойся! И вымой рот, ты вульгарна!».

• Надо делать доклад на конференции. Колени дрожат, меня бросает в пот. Я профессионал, и за спиной у меня опыт удачных выступлений. Но я живо ощущаю презрительные взгляды одноклассников, когда я провалилась с ответом у доски в школе, их издевки и насмешки. Так, словно я все еще там, у доски.

Таких историй тысячи. Уверена, каждый может вспомнить что-то свое, что задевает его до глубины души.

Раненый Ребенок – это та часть психики, которая не верит в добро. Он-то знает, как все было, когда он был маленьким. Его бросали одного, обижали, предавали, игнорировали. Он может рассказать множество печальных случаев из своей горькой жизни. И неудивительно, что он стал таким: подозрительным, ревнивым, обидчивым, непрощающим, мстительным, жестоким, упрямым, злорадным. Только так он мог защититься. Только это помогло ему выжить. Нет его вины, что теперь в нем много таких проявлений. Но любить и принимать его трудно. Гораздо больше хочется его снова заткнуть, осудить, наказать, бросить, отвергнуть, переделать. Только от этого все станет еще хуже. Все симптомы только усугубятся. И конечно, не стоит ждать от близких, что они будут его принимать. Теперь это задача Любящей Мамы.

Помогает его принять понимание того, что это – следствие травмы, и в этом нет его вины. Что он гораздо больше нуждается в моей любви, чем кто бы то ни было. Поэтому я позволяю ему временами быть таким. Хотя очень страшно, что меня такую отвергнут или покинут любимые люди, поэтому есть сильный соблазн его подавить.

Но я знаю, что…

• Он жестокий – потому что с ним поступали жестоко, и он просто не знает, что можно иначе.

• Он отвергающий – потому что его отвергали, и теперь сам он умеет только отвергать.

• Он жадный – потому что его лишали, он был обездолен – и теперь боится, что ему не достанется, что больше он никогда ничего не получит.

• Он мстительный – потому что его унижали, несправедливо наказывали, не уважали в нем личность, не слушали его, не верили, не поддерживали.

• Он непрощающий – потому что никто не прощал его; его наказывали по много раз за один проступок или очень жестоко за мелочи.

• Он ревнив – потому что ему не хватало любви и внимания; ему казалось, что других любят больше.

• Он злораден – потому что никто не защищал его, и теперь он может радоваться только когда плохо его обидчику.

• Он злой – потому что к нему проявляли мало доброты.

• Он подозрителен – потому что его предавали, обманывали, использовали.

• Он эгоцентричен – потому что никто не заботился о его интересах, не думал о нем.

• Он обманывает – потому что ему не верили, наказывали, не защищали.

• Он просто одинокий, несчастный, брошенный ребенок.

К сожалению, травма так действует, что я будто оказываюсь в машине времени и перемещаюсь в прошлое, где снова одна – маленькая, беззащитная, уязвимая, бессильная и беспомощная. Оказываясь там, я не могу обратиться к Ребенку с любовью и поддержкой Любящей Мамы, потому что там ее не было. Я в прошлом, где он был один. Туда нельзя взять свои ресурсы и навыки.

Попав в травму, я некоторое время испытываю все те сильнейшие детские ужасные чувства. И пока это длится, я могу только проживать их, ждать и осознавать: «Я в травме». Чувства бушуют внутри меня – как прорыв плотины. А потом стихают. И я снова постепенно возвращаюсь в свое взрослое сознание. И уже могу о себе позаботиться, в том числе поговорить с Внутренним Ребенком. Теперь я уже знаю, как все будет, и утешаю себя: «Сейчас я в травме. Но это пройдет».

Я уже знаю, что может помочь мне пережить этот наплыв эмоций, и стараюсь заботиться о себе. Если меня что-то ранит в группе людей, то я стараюсь выйти оттуда и остаться одной. Поплакать, успокоиться. Если рядом есть близкие и любимые люди, можно поплакать в их объятиях, попросить их просто побыть рядом. Иногда нужно время, чтобы меня отпустило – несколько дней. В это время я не принимаю важных решений – жду, когда голова станет ясной. Если от меня требуется ответ, я прошу подождать.

Буддисты советуют окутать раненое сердце облаком любви. Представляю, как Раненый Ребенок плачет внутри меня, а я держу его в объятиях, утешаю, смягчаю его горе и боль любовью и нежностью. Это мне тоже помогает.

Кому-то помогают молитвы, медитации, кому-то прогулки, уборка или спортзал, пребывание в одиночестве на природе. Каждому поможет что-то свое.

Когда принимаешь Раненого Ребенка, когда удается полюбить его, несмотря на все недостатки (которые бесят в первую очередь меня), он стихает. Он больше не плачет так горько внутри, его сердечко не болит так отчаянно. И в моей жизни становится гораздо меньше горя, боли и слез.

Ты – жизнь моя, без тебя я умру, вот как сильно тебя я люблю.

Одна из фигур, тоже сильно влияющая на нашу жизнь и неразрывно связанная с травмой – Внутренний Младенец. Его можно рассматривать как ту часть фигуры Ребенка, которая относится к раннему детству. Психологи считают, что чем раньше произошел травмирующий опыт, тем сильнее и глубже он влияет на психику. Поэтому травмы, полученные в младенчестве, суровее и острее остальных, а чувства, вызываемые ими, могут переполнять и быть почти невыносимыми. Детский опыт покинутости врезается в память психики, сочетаясь с ужасом смерти, ведь младенец без заботы родителя погибает. Так как в любви мы воспроизводим опыт первых близких отношений, то именно влюбляясь, то есть встречая партнера, который, как кажется нашему Младенцу, идеально подходит на роль Любящей Мамы, мы снова проигрываем сюжет первых лет своей жизни.

Часто бывает так – девушка встречает Того Самого Мужчину, и жизнь расцветает новыми красками. Все становится светлым, ярким, восторг переполняет душу. Все люди кажутся такими милыми, и даже осенняя слякоть в сумерках греет душу как ясный полдень.

Но вот несколько свиданий, и он исчезает. Не отвечает на смс, не берет телефон, не пишет писем и не появляется онлайн. Девушка не находит себе места. Жизнь сразу становится унылой и пресной. Все блекнет, тускнеет; ничто не радует. Ее жизнь словно ставится на паузу – до того момента, пока снова не увидит его. Скука, тоска, обида, злость, боль, надежда, разочарование сменяют друг друга. Мучительное состояние. Бессонница, мысли по кругу. Отсутствие радости от своей жизни, от всего того, что в ней есть: работы, друзей, хобби, прогулок, танцев, вкусностей, фильмов и книг – что раньше увлекало и радовало.

Он не пишет, не звонит и не появляется. Потом она или ждет его неделями и месяцами, или случайно узнает, что он уже давно с другой. Конечно, реакции бывают разные. Но я рассмотрю один из самых тяжелых случаев. Нет, не когда она заканчивает жизнь самоубийством или сходит с ума. Но когда все это время ей трудно, больно, тяжело и горько. Она в отчаянии. Ощущение, что она заставляет себя жить из последних сил. Это похоже на медленное умирание, на нескончаемую пытку изнутри. Зависимость от другого человека лишает ее жизнь смысла. И жить уже почти не хочется.

2011

Пока у Внутреннего Младенца нет контакта с Любящей Мамой, на партнера в отношениях переносится роль родителя. И тогда простая разлука может переживаться как катастрофа.

Ты рядом. Ты со мной. Мне так хорошо, защищенно и счастливо.

Но ты говоришь:

– Мне пора.

Тревога, грусть и страх стискивают мне сердце, и оно пропускает удар.

– Уже?

«Я не хочу расставаться с тобой. Хочу видеть тебя каждые утро и вечер. Спать в твоих объятиях под одним одеялом. Ощущать стук твоего сердца. Слышать ритм твоего дыхания. Чувствовать тепло твоего тела. Ощущать себя ценной и любимой».

Ты говоришь:

– Мы будем теперь встречаться реже. И в эти выходные не увидимся.

Головой я понимаю смысл слов, но сердцем воспринимаю это как начало разрыва. Шок ударяет меня хлыстом. Сердце падает куда-то вниз и остается там. Ужас заливает меня и не отступает. Я больше не могу ни дышать, ни двигаться, ни думать.

Когда ты уходишь, боль горячей волной поднимается во мне. Скручивает меня острой спиралью. Бьет и корежит. Я уверена, что без тебя просто погибну.

Я взрослая девушка, а ощущаю себя беспомощным несчастным младенцем, брошенным на погибель. Я плачу и плачу, рыдаю и всхлипываю, никак не могу успокоиться:

– Пожалуйста, пожалуйста, не покидай меня… Никогда…

2010

А ссора, в которой затрагивается возможность разрыва отношений, вызывает безумный, смертельный ужас.

Расставание. Разрыв отношений. Это уже происходило, но все-таки повторяется снова. И боль сильна так же, как и в первый раз. Как пережить ее?

Когда прозвучали слова «Мы больше не вместе, нам надо расстаться», сперва появилась пустота. В ней не было ничего. Она росла и росла. Заполнялась звенящей тишиной, которая нарастала, как крик. Заливалась кромешной тьмой, не оставляющей ни огонька надежды. Полнилась ужасом самой Вселенной.

Вынести это не было сил. Ничто из испытанных средств не помогло. Мольба о помощи унеслась в темноту и канула без ответа.

В воспаленном мозгу мелькнула безумная мысль – маленькая надежда. Хватаясь за соломинку, я смогла остановить бездонную дыру, которая все расширялась, засасывая меня в никуда, в ничто. Надежда спасла. Оказалось, был еще последний шанс. Я воззвала к тому хорошему, что было между нами, и умолила его не покидать меня прямо сейчас, дать еще один шанс. Всетерпящая любовь, собрав крохи последних сил, зажгла тоненькую свечку. Мрак, недовольно заворчав, был вынужден отступить, но возникшую расщелину захлестнула боль. Настолько острая, что не вытерпеть. Слабость гасила остатки здравого смысла. Настолько болезненным оказался удар – угроза разлуки.

2011

Иногда потребность в любви и присутствии в жизни другого человека так остра, что ни одна цена не кажется слишком высокой. Вот к чему может привести отсутствие контакта Любящей Мамы и Младенца.

Она любит его. Он кажется ей таким прекрасным, просто неотразимым. Рядом с ним она чувствует себя такой маленькой, глупой, недостойной, неинтересной. А он так глубок и умен… Легкое презрение, сквозящее в его усмешке или прищуре, выдает опыт, понимание сути всего сущего.

Он говорит мало, зато очень веско. Его оценки, по большей части уничижительные, словно припечатывают к земле, и поневоле начинаешь сомневаться в собственном здравом рассудке и вкусе.

– Тебе что, нравится это? – пренебрежение, неуловимо сквозящее в тоне, удивление, смутное разочарование.

И сразу то, что так ей приглянулось, кажется каким-то наивным и немодным, некрутым и вообще глупым. Краски сереют, звуки глушатся, эмоции гаснут.

Она готова на все, чтобы заслужить его внимание, интерес. Сердцу страшно вымолвить слово «любовь», но как хочется! Она старательно кроит себя: убирает все, что ему не нравится, на что он косо взглянул, хмыкнул, отвернулся. Она переделывает свой характер, меняет вкусы и привычки, перенимает взгляды и понятия. От нее самой не остается почти ничего. Она становится другим человеком.

Она отдает ему свою жизнь. Теперь-то он будет с ней?

Да, он будет. Теперь они живут вместе, и ей кажется, что она должна быть счастлива. Но странно, вместе со старыми шкурками исчезли радость, вдохновение и смысл жить. Она старается не замечать тонкого плача глубоко внутри себя: то ли скулежа, то ли воя. Она отворачивается, вздергивает голову. Ее походка уверенна и стремительна, она летит по жизни, скользя по льду каблуками.

Время идет. Они все еще вместе. Но он отстраняется от нее все сильнее. Все чаще молчит, не рассказывая ей, как провел вечер. Может прийти домой посреди ночи. И секс становится механичным, скучным и все больше исчезает из их жизни.

Он много работает, устает, совсем не разговаривает с ней. Проводит много времени в сети, переписываясь с многочисленными поклонницами. Она начинает подозревать, что он может ей изменять. И однажды решается на откровенный разговор.

Она спрашивает его, изменяет ли он ей, и он признается, что да. Шок, боль и ужас охватывают ее. Сердце и мозг летят в пропасть, цепляясь за остатки реальности в предсмертных конвульсиях. Она не может без него. Жить и так не имеет смысла, но без него это невозможно, ведь ее существование заключено в нем. Она прекрасно знает, что не может уйти, и даже не слушает тихий, почти задавленный голосок женской гордости.

Он теперь исповедует новые ценности. Открытые отношения, свободные – каждый волен встречаться с кем хочет и как хочет. Так модно. Это для избранных, не для простых людей. Она же понимает? Словно у нее есть выбор… А он есть. Или отказаться от него и такой жизни, или остаться терпеть, ведь без него никак.

И она остается. Из своей боли, испепеляющей сердце, из крови и слез она выстраивает скульптуру счастья и довольства. Перенимает его взгляды – ей не впервой. Соглашается со свободой и открытостью, с избранностью. Она понимает. Заводит любовника, чтобы хоть немного уравновесить сонм его подружек. Она храбро улыбается и делает вид, что все прекрасно.

А внутри воет и кричит от боли изничтоженное сердце. И не замолкает.

2012