Текст книги "Опасные леди"

– Хэй, что случилось, радость моя?спросил он, усевшись на пол рядом с ней и заключив ее в объятия.

Он нежно, как какого-то безутешно расплакавшегося подростка, прижал ее к плечу. Щекой она почувствовала гладкий шелк его рубашки, что отчасти вернуло ее к действительности.

– Не является ли столь легкая ранимость одной из твоих характерных особенностей, к которым мне предстоит привыкать? – попробовал он пошутить. – Надеюсь, ты плачешь не из-за нашей ночи любви?

Джесс уткнулась лицом в его плечо и потихоньку начала успокаиваться.

– Ох, если бы… Нет.

Она всхлипнула, ладонями потерла лицо и не удержалась от идиотского искушения спросить его, не пожалел ли он утром о случившемся.

– Я… я не знаю, – прошептала она. – Это все так потрясло меня, прошлая ночь и все остальное…

– Ну, я-то ни о чем не жалею, – сказал он, прижимая ее к себе. – И ты не должна ни о чем жалеть. Мы же, в конце концов, вполне зрелые люди и поступили так по взаимному согласию.

Джесс отстранилась от него, встала, взяла из коробки на ночном столике салфетку и вытерла слезы. Вполне зрелые люди… По взаимному согласию… Она разочарованно повторила про себя эти слова. Звучит совсем не так, как можно было бы ожидать от влюбленного мужчины.

– Я плачу не из-за нас, – вскоре заговорила она, справившись с собой и переставая всхлипывать. – Мы, разумеется, вполне зрелые люди. Просто я проснулась одна, ждала тебя… Ну и всякие мысли… О женщинах, побывавших в этой постели…

Ох, что она говорит! Опустил ась до типичных бабских причитаний на следующее утро после любовной ночи, будто женщина – жертва этой вечной игры, а не ее участница… Чего она ждет? Что он бросится утешать ее, просить у нее прощения, все исправит и вернет ее во вчерашний день? Нельзя ожидать, что он испытывает то же самое, что она. Нет, ее капризы способны лишь досадить ему. Просто нападение этой жуткой журналистки совершенно сбило ее с толку, вселив в душу сомнения и тревогу.

– Ох, Оливер, – простонала Джесс и снова опустилась на пол рядом с ним, сжимая салфетку в кулаке. – Я не то хотела сказать. Совсем не то… Какие-то африканские страсти наутро… Это совсем не мой стиль.

– Джессика, – сказал Оливер с улыбкой, – что в самом деле случилось?

– Ох, да всё, – простонала она. – Посмотри на меня, на мне нитки собственной нет. Боюсь, что и номер мой обчистили за ночь, могли и кредитными карточками воспользоваться… Да я голая, голая! А тут еще просыпаешься от того, что врывается какая то костлявая валькирия и орет на тебя как безумная!

– Ради Бога, о ком ты говоришь? – спросил Оливер, ничего не понимая.

– Да эта женщина, Венеция…

– Она была здесь?

В голосе Оливера прозвучали нотки недоверия. Встав с пола, он тотчас подошел к окну и стал смотреть вниз, как будто незваная гостья только что вышла. Посмотреть вдогонку давно ушедшему – это все, что люди подчас могут сделать. Сердце Джесс болезненно сжалось. Блондинка была чем-то очень важным в его жизни.

Вдруг он повернулся к ней и ровно спросил:

– Что она тебе говорила?

Логичнее было бы спросить, что она, Джесс, отвечала Венеции. Хотя она не смогла бы признаться, что в запале раздраженности сказала, будто они хотят пожениться. Он никогда не поймет, почему женщины лгут в подобных ситуациях. Просто решит, что она по обычной женской глупости отнеслась к ночи любви слишком серьезно. Все это грустно, печально… И да, все это идиотизм, ибо на самом деле она вовсе не считала обязательным, что он относится к этой ночи так же, как она… Попытавшись взять себя в руки, Джесс встала и поглубже запахнула полы халата, который в последнее время стал ее единственным нарядом и прикрытием.

– Она наговорила массу гадостей спокойно ответила Джесс. – Ей, наверное, не очень приятно было войти в твой номер, открыв его собственным ключом, и застать в твоей постели меня. Я понимаю…

Оливер повернулся к ней, выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Его взгляд слишком красноречив. Блондинка была для него чем-то особым.

– Так что именно она говорила? – продолжал он допытываться.

Джесс съежилась, чувствуя себя униженной, и промолчала.

– Пойми, Джессика, я должен знать. Я не успокоюсь, пока не узнаю, что здесь случилось. Не знаю, что тебе наговорила эта дешевка и липучка, но я не хочу, чтобы ты думала, будто…

– Дешевка и липучка! – негодующе выкрикнула Джесс. – Да, я вижу, и ей, и мне чертовски повезло, ведь нам с ней попался такой истый джентльмен. Это с ней ты должен был встретиться вчера вечером?

– Это она так сказала?

– Разве это что-нибудь меняет? – резко спросила Джесс.

Оливер направился к ней, теперь уже разгневанный, и Джесс подумала, что он ведет себя, как всякий заурядный мужчина, загнанный в угол, будет выкручиваться, лгать и клясться в чем угодно.

– Да, это все меняет, – произнес он довольно резко, остановившись прямо перед ней.

Его глаза потемнели, он сурово смотрел на нее сверху вниз, и Джесс ожидала теперь полного отвержения. Она приготовилась, вскинув подбородок и сильно сжав кулаки в ожидании боли, которую ей принесут его слова.

– Венеция одна из тех женщин, без которых я не мог обходиться, – начал он объяснять. – Мне тридцать восемь лет, и я холост, так что было бы нелепо утверждать, что до встречи с тобой я обходился без женщин. Венеция одна из них, причем весьма навязчивая. Я встречался с ней, приезжая в Нью-Йорк, а иногда и брал в постель. Я не монах, да и она, полагаю, не монашка. И вчера никакого свидания у меня с ней назначено не было, ибо я не действую таким способом. Если бы у меня была назначена встреча с ней, я не стал бы бросать ее ради другого, лучшего варианта, даже ради тебя. Но у меня действительно был назначен деловой ужин, который я из-за тебя отменил. И не жалею об этом. Жалею лишь о том, что дал ей ключ от номера и что из-за моей непредусмотрительности вы с ней встретились. Она журналистка и собиралась написать обо мне биографический очерк, но поскольку я все время занят, то и сказал ей, чтобы она ловила меня, когда сможет. Ну а теперь. – Он нежно обхватил ее за плечи, и глаза его как-то вдруг потеплели. – Теперь ты должна мне рассказать, что именно она тебе наговорила.

Ох, он прав, конечно. Глупо думать, что раньше у него не было женщин. Но никогда прежде не попадала она в такую ситуацию, когда другая женщина застает тебя в чужой постели и осыпает оскорблениями, причем это происходит после восхитительной ночи любви. Да-а, такого пробуждения и врагу не пожелаешь!

– Ничего особенного, – пробормотала Джесс, опустив голову, чтобы не встретиться с ним глазами. – Она… она просто была шокирована, увидев меня, впрочем, как и я. Я сказала, чтобы она убиралась. – Сунув руку в карман халата, Джесс достала карту ключ. – я… я позволила себе сказать ей, что этот ключ ей больше не понадобится.

Она передала ему ключ и, взглянув на него, увидела, что суровость покинула его лицо, а в глазах появились искорки веселья.

– Ох, Джессика Лемберт, я и вообразить себе не мог, что на свете существуют женщины, способные выставить за дверь Венецию Кросслэнд! – Он нежно сжал в ладонях ее лицо и заглянул в прекрасные, заплаканные зеленые глаза. – Забудь про нее, как я забыл. И прости, что я допустил оплошность, из-за которой тебе пришлось пережить такие неприятные минуты.

И он поцеловал ее столь длительным и сладостным поцелуем, что она будто снова погрузилась в течение их жаркой, тропически прекрасной ночи и, не успев даже осознать этого, всем сердцем простила ему все, обняла в ответ и ласкала его, тихонько теребя пряди волос.

А потом, когда он крепко обнял ее и она всем телом почувствовала его мужскую силу и нежность, то поняла, что испытывает к нему нечто до сих пор не изведанное ею, нечто такое, что можно испытывать лишь к человеку. самому близкому и желанному. Венеция была в его жизни прошлым, а Джесс, что удивительно, ощущала себя его будущим.

– Я не должен был оставлять тебя одну сегодня утром, – прервав поцелуй виновато прошептал он ей на ухо. – И если бы ты знала, как мне не хотелось оставлять тебя, но мне просто необходимо было кое-что сделать. Я позволил себе в это утро кое какие вольности.

Джесс нахмурилась и заглянула ему в лицо: интересно, что за вольности он мог себе позволить? Ей показалось, что это опять что-то неприятное, хотя по выражению его лица не поняла, что именно. Выглядел он чуть виноватым, будто хотел ей что-то сказать и никак не мог решиться.

Сердце Джесс сжалось. Плохой знак.

– Я… я позволил себе кое-что купить для тебя. Ты и сама сказала, что осталась голой. Ну я и подумал, что не мешает купить самое необходимое, туалетные принадлежности, что-нибудь из одежды и…

– Мне… Ты хочешь сказать, что мой номер и в самом деле обчищен и в нем ничего.

Джесс задохнулась, глаза ее наполнились ужасом. – О нет, только не это, – простонала она, закрыв лицо руками.

Неужели это действительно случилось? Ох, ну конечно! Очевидно, узнав об этом, он стал покупать ей одежду?

Оливер гладил ее по голове, пытался успокоить.

– Джессика, все хорошо. Одежда у тебя теперь есть…

Она отняла от лица руки и, потеряв последнюю надежду, выкрикнула:

– Значит, мой номер все-таки ограбили?

Оливер грустно кивнул.

– Это я виноват, Джессика. Там, видно, работали профессионалы, и случилось это скорее всего почти сразу же после того, как мы поднялись в мой номер. Местная охрана считает, что это сделал кто-то из присутствовавших в баре. Мы ведь не сразу сообщили о забытой сумочке, а когда ее начали искать и проверили номер, все уже произошло…

– Так, значит, это случилось тогда же! – прервала его Джесс. – Но если они знали еще вчера, то почему сразу же не сообщили мне?

– Вероятно, потому что они, прежде чем поднимать панику, надеялись сами разыскать грабителей, – предположил Оливер. – В отелях не любят, когда из-за таких историй устраивают шум. Рано утром я разговаривал с администратором…

– Но это нелепо! – гневно бросила Джесс, резко повернувшись и высвободившись из его объятий. – Они обязаны были сообщить мне сразу же… Там были вещи… Мои кредитные карточки теперь… Идиотизм! Я должна была вчера сразу же, как вспомнила о сумочке, бить тревогу! Я и хотела!..

Она выкрикивала все это с таким отчаянием, что у нее перехватило горло. Но разве она одна виновата? Ведь Оливер в прямом смысле слова схватил ее и насильно уволок в свой номер, а потом затащил в постель. Нет, нет, она сама виновата! Почему, ох, почему она не сделала так, как подсказывали ей вчера ее опасения!

– Успокойся, Джесс. Я сделаю все, что надо, не откладывая.

– Тут нечего уже откладывать, – снова взорвалась Джесс. – Раз мои вещи украдены прошлой ночью, уже поздно что-либо делать! Ох, я сама должна была побеспокоиться и…

– Джессика, пожалуйста, не паникуй. Все поправимо. Поскольку это моя вина, в том случае, если твои карточки кем-то уже использованы, я возмещу потерю. А после завтрака я куплю тебе все, что ты пожелаешь… .

– я не хочу, чтобы ты покупал все, что я пожелаю! – воскликнула Джесс, дрожащими пальцами отводя от лица упавшие пряди волос. – Да ты и не можешь!..

Пакет! Ее бесценный программный пакет! Он ведь исчез со всем остальным. Пропали месяцы работы. Конечно, это всего лишь копия, но что с того! Если дискетой кто-то воспользуется, какой смысл во всех остальных копиях, будь их хоть сотня?.

– Оливер, ты не понимаешь. Речь идет не о чертовых тряпках и не о чертовых туалетных принадлежностях! О Боже… Она вдруг застонала, вспомнив и о другой пропаже. – Ведь там был и мой паспорт. Он слишком большой, чтобы таскать его в вечерней сумочке, вот я и оставила его в номере.

Да! Еще и. паспорт! Она упала на кровать и опять зарылась лицом в ладони. Ну как она без паспорта вернется в Англию? Сотрудникам Би-Эй[13]13
  Британские авиалинии.


[Закрыть] и так уже пришлось повозиться с ней, когда она опоздала на самолет, а теперь вряд ли им удастся помочь ей сесть на «конкорд» без паспорта. Ох, почему она не похожа на свою выдержанную и рассудительную сестру, никогда не попадающую в такие идиотские ситуации, в которые попадает она, Джессика!

– А что это, по-твоему? – донесся до нее голос Оливера. – Паспорт-то единственное, что они оставили.

Она подняла голову и увидела у него в руке свой паспорт. Сам он улыбался. Широко раскрыв глаза, Джесс уставилась на паспорт, потом взяла его в руку. Это, конечно, принесло некоторое облегчение, но… Вид у нее был все такой же хмурый, и морщины на лбу не разгладились.

– А там ничего больше не было, Оливер? – спросила она безнадежно.

– Чего, например?

И вдруг она будто очнулась, осознав, что, столь бурно предаваясь отчаянию, выглядит довольно нелепо. В самом деле, теперь, когда паспорт снова у нее в руках, ему вряд ли понятно, из-за чего еще стоит так убиваться? Из-за какого-то тряпья? Из-за любимой губной помады?

– Ах да, я ведь не сказала – Она покачала головой, а затем встала и с надеждой посмотрела на него. – Может, они… Может, они оставили и пакет?

Он нахмурился.

– Что за пакет?

Нет, видно, придется сказать ему все, огорченно подумала Джесс. Просто пакет это слишком многозначное слово.

– Я… Ну, я захватила сюда, в Штаты, пакет… Иногда я делаю кое-что новенькое… Одним словом, я придумала новую компьютерную игру и… Ну, ты ведь и сам занят в компьютерном бизнесе и должен понимать секретность подобных занятий до тех пор, пока не получена лицензия… Конкуренция и все такое…

– Да, я все понял. Речь идет о пакете программы. Но зачем ты привезла его сюда? – довольно натянуто спросил он.

– Продать, конечно, зачем же еще? Поэтому я и на конференцию приехала, надеялась, что встречу кого-нибудь достаточно влиятельного, чтобы предложить ему свою работу. Ох, это чудовищно, Оливер! Она горестно вздохнула. – Несколько месяцев кропотливой работы… Все пропало! Наверняка, если воры сообразят что к чему, они и без меня найдут покупателя, а я потеряю все. – Джесс подняла руки и начала нервно убирать пальцами волосы со лба. В этом пакете заключал ось все мое будущее. Я бы могла получить за него большие деньги.

Оливер ничего не сказал, и Джесс взглянула на него с удивлением. Она из-за него сколького лишилась, а он все еще смотрит на нее, как на дурочку, ползающую по полу в поисках камешка, выпавшего из дешевого колечка.

– Ты хоть понимаешь, насколько это ужасно для меня?

Он улыбнулся, , очень странно улыбнулся..

– Но У тебя наверняка есть еще копии и оригинал на жестком диске, так из-за чего столько волнений?

– Да ведь оригинал остался дома, в Лондоне, – сказала она сердито, – а я сама здесь, в Штатах, и копия украдена здесь, в Штатах! Пока я доберусь до оригинала и смогу подтвердить свое авторское право на игру, будет уже слишком поздно, и я потеряю все, что обещало мне успех в будущем.

А что, если Эбби, встретившись с Уильямом Уэббером, сумела заинтересовать его предложением и тот согласился купить игру? Какой ужас будет, когда эта игра всплывет здесь, в Штатах!.. О Боже, даже подумать о таком скандале страшно. Она вылетит из этого бизнеса, не успев в него влететь. Уэббер скорее всего подаст на нее в суд, и никто в мире после этого не захочет иметь с ней дела.

– Вчера вечером ты упомянула имя Уильяма Уэббера, – холодно заговорил Оливер.

Джесс вскинула голову и тревожно взглянула на него. Кому приятно, когда твои мысли читают! Это настолько выбило ее из колеи, что она ни слова не смогла вымолвить в ответ.

– Ты говорила, что он твой друг, продолжал Оливер. – Так разве Уэббер недостаточно крупная фигура в деловом мире? Почему ты не предложила свою игру ему?

– Я… э-э… я…

Слов не находилось. Ну вот, захотела выставить себя чем-то значительным, а теперь получай! Так опрометчиво заявить о дружбе с человеком, которого и в глаза не видела! А Оливер его наверняка знает. Ой, что же теперь делать? Все отрицать? Что отрицать? Что она с ним знакома? Мямлить что-нибудь насчет того, что она похвасталась знакомством с Уэббером, чтобы произвести на Оливера большее впечатление? Но это, хотя и правда, прозвучит совсем по детски и вряд ли его убедит…

– Ну, понимаешь… Именно потому, что мы друзья, я и не хотела предлагать ему это. Ты же знаешь, как это бывает… Никогда не следует дело смешивать с удовольствием.

– В таком случае ты и мне ничего не предложила бы?

– Что ты имеешь в виду?

– Не захотела бы смешивать бизнес с удовольствием. Я ведь тоже варюсь в этом бизнесе, помнишь? А мы с тобой провели чертовски упоительную ночь, наслаждаясь друг другом. или это была наша последняя ночь? – мрачно предположил ОН. – Может, ты решила все же смешать то и это? А может, решила, проигнорировав собственную установку на разделение того и этого, провести со мной ночь и, воспользовавшись моим доверием и хорошим расположением, подороже продать свой бесценный пакет?

Джесс ощутила в сердце дикую боль. Так вот как он о ней думает! Впрочем, надо признать, не вполне безосновательно. Поначалу, вечером, она думала лишь пофлиртовать немного, не исключая того, что этот флирт поможет ей и в делах. Но это лишь поначалу, а потом между ними возникло нечто такое, что она и думать забыла о всякой корысти. А уж когда он отнес ее в постель и стал страстно ласкать, она вообще забыла обо всем на свете.

Горящие гневом глаза Джесс сузились, а указательный палец поднялся, и она погрозила им ему.

– Промах, дорогой мистер Оливер Твист, с вашей стороны это ужасающий промах! Я провела с вами ночь не по каким иным причинам, кроме той, что я этого хотела.

– Ну, всего лишь предположил… – растерянно пробормотал он.

– Хорошо, я скажу, что вам делать с вашими предположениями! Засуньте их в то место, в которое никогда не добирается солнечный луч! А я ухожу отсюда.

И Джесс, пылая негодованием, решительно направилась к выходу.

– Куда именно?

Дойдя до дверей спальни, она обернулась и взглянула на него. Куда в самом деле? Она в данную минуту неплатежеспособна, ей нечем расплатиться за номер, но… Разве они не должны? Ох, да конечно, они просто обязаны позаботиться о ней; ведь ее ограбили здесь, в их отеле!

– Возьму себе такой же огромный номер, как этот, а если они откажут мне, подам на них в суд за то, что допустили кражу из номера всего моего имущества. Так что я отправляюсь вниз, к администратору, в том, в чем есть. – Она потрясла полами халата и поглубже запахнулась в него. И к черту все правила приличия! Вот так-то!

Она повернулась, вышла из спальни и была уже на середине гостиной, когда увидела груду разнообразных упаковок, занимавших диван и стоящий рядом стул. Она замерла на месте, и глаза ее изумленно расширились. Здесь были коробки и фирменные пластиковые сумки с именами, мимо которых не пройдет спокойно ни одна женщина: Шанель, Армани и… Кристиан Диор. Джесс повернулась и увидела прямо перед собой Оливера. И он, не успела она и слова вымолвить, заключил ее в объятия.

– О, не делай этого, прошу тебя, – сказал он, почувствовав ее сопротивление и крепче прижимая к себе, чтобы она не вырвалась. – У тебя уже есть номер, этот, разделенный со мной. И одежды у тебя теперь достаточно, а если эта не понравится, купим другую, на твое усмотрение. Вот видишь, Джессика Лемберт, все твои проблемы решены, все позади… А может, все только начинается, – договорил он задумчиво и закрыл ее рот поцелуем, скользнув рукой за отворот халата.

Джесс почувствовала, что оседает на пол вместе с Оливером. Ошеломленная, она испытывала сладостное наслаждение и от пальцев, ласкающих ее груди, и от его ставшей уже такой знакомой, желанной тяжести. Но все же она расслабилась не настолько, чтобы забыть о высказанном ужасном предположении, будто бы она спала с ним ради продажи игры.

Раньше она хотела рассказать о своей игре, но теперь нет, теперь она ни слова не скажет о делах. Иначе она его потеряет. Пока он ходил покупать одежду, ее так раздосадовала его бывшая любовница, что она в запале сказала о браке, хотя он ничего подобного ей не предлагал. Нечистая сила! Неужели она его из-за этого может потерять!

Теперь, когда Оливер волшебным образом пробудил в ней все чувства и ощущения, когда он был близок к тому, чтобы овладеть ею, она уже знала, что должна выложить ему горькую и грубую правду. Да, сознаться во всем… Она полюбила его и не хотела потерять, и, если еще можно что-то поправить, она постарается это сделать.

Потом, когда они слились в страстных объятиях, все было забыто и прощено. Лишь пламя страсти, лишь наслаждение и это странное ощущение, что не только руки и ноги, но и сама душа ее обвилась вокруг него.

Уильям стоял у окна гостиной и смотрел вниз, на поток уличного движения, струящийся по авеню. Он слегка улыбался, слыша за спиной возгласы удовольствия, исходившие из его спальни, когда она раскрывала очередную коробку или доставала содержимое очередной фирменной сумки. Женщины, с таким восторгом примеряющие одежды и разглядывающие себя в зеркало, были для него загадкой. А она была для него загадкой вдвойне. Да, это Джессика Лемберт, все правильно. Та самая, что пригласила его поужинать к себе в дом. Рано утром, когда она спала, он внимательно осмотрел содержимое ее вечерней сумочки, потом оставалось только позвонить Дэвиду, своему поверенному, передать ему необходимую информацию и ждать от него сообщения. Оказалось, что в банке у нее колоссальное превышение кредита.

Да, Джессика Лемберт – голодная леди, в долгах, но живущая, как ни странно, в фешенебельной квартире престижного Кенсингтона. Голодные леди способны на опасные мероприятия. Ему нужно было думать, как обезопасить себя. Он лгал ей с самого начала, солгал насчет кражи ее сумочки и что ее номер обворован. В ее номере все оставалось неприкосновенным, все, кроме пакета, который он нашел, когда заходил туда. Прежде чем идти покупать ей одежду, он просмотрел дискету на компьютере в конференц-зале отеля. Несомненно, это выужено из их сетевой системы. Игра идентична одной из тех, что они изобрели. О какой-либо другой ее работе никаких сведений нет, только эта игра, но и этого достаточно, чтобы понять, что она может знать больше.

Да, хитроумная леди. Идет на большой риск, затевая такие штуки, а кроме всего прочего, держит про запас нечто более ценное, что, наверное, и служит ей подстраховкой. Словом, заполучить покупателя ей, видимо, ничего не стоит. И настолько хитрая, двойственная и загадочная, что в какие-то моменты он едва мог поверить в ее способность к такой изощренности. Как теперь, когда она восторженно восклицает над новыми одежками, и как раньше, вечером и ночью, когда он принимал ее любовные ласки как нечто совершенно и абсолютно естественное. Что ни говори, женщина, которая отдает себя с такой неподдельной и необузданной страстью, не может не вызывать восхищения.

И он уже любил ее.

Какой смысл отрицать это. Уильям Уэббер сходил по ней с ума, сходил с ума по опасной женщине. Он глубоко вздохнул. И что теперь ему прикажете делать? Принять все как есть? В любую минуту она может уйти, но и он тоже может уйти в любую минуту. Она до сих пор не знает, кто он, хотя вполне могла раскрыть его инкогнито во время вторжения в номер Венеции Кросслэнд. К счастью, видно, ни одна из них не называла имен. Он был уверен, что это так. Иначе, если бы Джессика узнала, что он Уильям Уэббер, она обязательно сказала бы что-нибудь по этому поводу, особенно после своих лживых заявлений о дружбе с Уияльмом Уэббером. Нет, беспокоиться пока не о чем. Джессика Лемберт не знает, что имеет дело с самим Уильямом Уэббером.

Уильям подошел к телефону, и рука его машинально потянулась к трубке. Он должен, должен позвонить брату и спросить, кого, к черту, он там в самом деле похитил? Ведь подлинной Джессики Лемберт не только в Лондоне, но и во всей Европе не сыскать. Но была опасность, что в тот момент, когда Дэвид найдет брата и соединит их, Джессика окажется рядом. Нет, надо найти более подходящий момент. А пока пусть его братец сам разбирается там с жертвой своего злодеяния. Уильям же сейчас хотел только одного – быть рядом со своей собственной опасной леди, видеть, какое удовольствие она получает от примерок, да просто, черт возьми, быть с ней.