Текст книги "Волшебный мир, или Новая сказка о старом. Хроника первая"

***

Корабль как-то опустел без Геллиота. Целую неделю, пока «Ирэнна» была в море, на ней не было слышно ни весёлого смеха, ни шуток. Матросы никак не могли забыть ужасную картину, увиденную ими на палубе пиратского судна в тот злополучный день. Бернару постоянно вспоминался жуткий, нечеловеческий крик Геллиота, слёзы, которые он старался сдержать и не мог. Бернар не мог забыть его, стоявшего на палубе, окровавленного, но улыбающегося. Бернар слышал истории о людях, которые смеялись под пытками, но Геллиот!.. Это совсем другое…

И впервые подумалось ему, что весёлый жизнерадостный Геллиот был очень похож на Эстора: та же мягкая светлая добрая улыбка, тот же задорный огонёк в глазах, что порой так оживлял задумчивое лицо Эстора и та же удивительная лёгкая манера общаться, недаром Геллиота считали душой команды. И вот этого удивительного светоча жизни на «Ирэнне» не стало, и сразу ещё больше, чем всегда помрачнел и нахмурился капитан, и вся команда словно бы стала ещё молчаливее. Люди ходили понурые, осунувшиеся.

Но вот впереди завиднелись зелёные берега империи Юит. Все очень обрадовались земле, ведь за долгий месяц они видели только бескрайние просторы моря да несколько крохотных островков, больше похожих на простые подводные скалы. А Бернар испытал странное чувство, это было ощущение восторга, ведь это были его родные берега. Наконец «Ирэнна» бросила якорь в богатом и одном из самых крупных портов империи.

Наши путешественники простились с капитаном и командой, и сошли на берег. Не спеша, направились они в город.

– Нам надо купить лошадей, ведь до гор далеко, пешком не дойти, – философски заметил Эстор.

Тем временем команда «Ирэнны» тоже сошла на берег, и все разошлись по городу. А Арчибальд подошёл к капитану.

– Я бы хотел уйти с корабля, – начал он, – Несколько лет я прослужил на нём гребцом, и меня всё устраивало – и ребята хорошие, и жалованье, но признаюсь, мне до смерти надоело море, стычки с пиратами. Я хочу домой, в родные горы.

Капитан вздохнул.

– Ну, что ж. Я не стану задерживать тебя, хотя мог бы. Я ведь тоже понимаю, как это тяжело – быть так долго вдали от родных берегов. Через два часа мы отчаливаем. Если можешь, останься до возвращения команды. Думаю, матросы захотят проститься с тобой.

Арчибальд согласился, но подумал: «Навряд ли». Кроме бедного Геллиота, и, может быть, Микаэля, у него не было друзей. Он стоял на мостках рядом с капитаном и задумчиво смотрел на снующих туда-сюда грузчиков.

За полчаса до отплытия начала собираться команда. Узнав, что Арчибальд уходит, Микаэль подошёл к нему.

– Вспоминай нас. И… Геллиота. Знаешь, ты никогда не был общительным, но за два года я успел привязаться и полюбить тебя. Мне теперь будет тебя не хватать. Прощай. Может быть, когда-нибудь ещё увидимся.

И они пожали друг другу руки.

Арчибальд простился с матросами, и сошёл на берег.

Раздался сигнальный гонг, убрали трап, и «Ирэнна», подняв паруса, отошла от берега.

Арчибальд стоял и смотрел вслед уходящему кораблю, и ему становилось грустно. Более четырёх лет прослужил он на «Ирэнне» с большей частью команды. Ещё ни на одном корабле не задерживался он больше года. Но он был немало удивлён, когда собравшиеся на палубе матросы, стали махать руками и что-то кричать ему. Но ветер относил их слова, и Арчибальд разобрал только: «Счастливого пути!» он замахал в ответ, и ему стало как-то легче на душе. Он как-то не задумывался, что даже за четыре года, его, всегда угрюмого и мрачного, могли полюбить на судне.

Долго ещё стоял он на причале, глядя в безграничный синий простор, и в первый и последний раз пожалел о своём уходе с корабля…

***

А что же наши герои?

Весь день Они бродили по городу в поисках ярмарок. Наконец они нашли то, что искали. Купив пять лошадей, и, выехав из города, они направились к югу. На карте империи отметив ближайшее селение, где можно было отдохнуть, они, тихо переговариваясь, шагом ехали по широкому тракту. Живописные сельские пейзажи перемежались с лесистыми невысокими холмами. Наступал вечер. Тёплые голубоватые сумерки медленно опускались на землю, пастухи начинали сгонять стада, блеяние овец и мычание коров слышалось повсюду. Приятный ветерок шелестел в высокой траве и качал ещё не спелые колосья ржи. Цикады уже начинали свои вечерние концерты, а в поля медленно опускалось солнце.

– Как хорошо… – мечтательно проговорила Лебелия.

– Неужели здесь когда-то воевали? – спросила она, вспомнив рассказы Бернара о кровопролитных схватках с дикарями-горцами.

– Нет, – ответил Бернар, – Основные военные действия всегда разворачивались в предгорьях или на равнинах у подножия гор. А эти места всегда были мирными.

Вдруг их прервал чей-то оклик:

– Уважаемые сеньоры, остановитесь!

Они остановили коней и оглянулись. К ним по дороге в длинном плаще быстро шёл человек. Они не сразу узнали в нём Арчибальда.

Приблизившись к ним, он неуклюже поклонился – было видно, что он не знает, как себя вести со знатными сеньорами – и обратился к Бернару:

– Я слышал, что вы собираетесь перейти через горы. Я могу быть полезен в этом деле. Дело в том, что в этих горах много разбойников, и вам нелегко будет миновать их. А я могу провести вас в других, менее обитаемых местах.

– Арчибальд, а вы ушли с корабля? – спросила Лебелия.

– Да, сеньора. К тому же и мой путь идёт через горы. И я мог бы… – в конец он смутился и замолчал.

– Если хотите, идите с нами, – ответил Бернар.

Арчибальд поклонился.

– Но, насколько я понимаю, придётся перевалить через вершины? Ведь сквозной проход один, – сказал Эстор.

Матрос виновато посмотрел на него.

– Боюсь, что да. Теми тропами, которые я знаю можно пройти только через перевал.

Все тронулись в путь. Было договорено, что Арчибальд пойдёт вперёд и будет ждать остальных в ближайшем селении, куда они собирались добраться часа через полтора. Арчибальд пошёл вперёд и скоро скрылся из виду.

– Бернар, ты уверен, что стоило брать с собой этого горца? – недоверчиво спросила Лебелия.

– Да, я доверяю ему. Да к тому же без его помощи нам нелегко будет преодолеть северные склоны гор, где на каждом шагу нас будут поджидать сотни дикарей, не признающие никаких законов.

Когда они въехали в селение, солнце уже почти полностью скрылось за горизонтом. Арчибальд уже поджидал их на постоялом дворе. Оказалось, что он уже успел купить для себя лошадь и кое-какое продовольствие.

На другой день они отправились дальше. Несколько дней они ехали по сельской местности, но вот поля кончились, и начался обширный пригород. И вот, на третий день на дорогах стали появляться роскошные экипажи, тянувшиеся к огромному городу, мощные стены которого были видны ещё издали, а золотые купола храмов сверкали так, что начинали болеть глаза. Бернар сказал, что этот город столица империи, прекрасный город Миниар, город его рождения, его Родина. Подъезжая к столице, Бернар ощутил странное, словно давно забытое чувство – ведь он на родине, в тех местах, где родился, вырос. И пусть он не любил, даже ненавидел эти крепостные стены, этих извечных стражей у ворот, но всё же этот город был его родным городом.

Посоветовавшись, все решили не въезжать в город, а поехать напрямик к югу. Стены города остались далеко позади, когда вдруг путники услышали конский топот и громкие крики.

– Стойте! – раздался грубый голос, и в тот же миг их окружили со всех сторон вооружённые до зубов гвардейцы. – Кто вы и что вам нужно во владениях нашего светлейшего императора? – вышел вперёд предводитель вооружённого отряда гвардейцев. Никто не успел ответить на его вопрос, как он продолжал:

– А впрочем, мы знаем кто вы. Мы были предупреждены о вашем приходе. А теперь настало время представиться, – продолжал он уже более миролюбиво. – Моё имя Роберт, Роберт ГРОЦЕРИ.

Все вздрогнули и подняли глаза на говорившего.

Это был человек средних лет, высокий и статный. Его тёмные волосы были уже тронуты сединой. Резкие и правильные черты его благородного красивого лица придавали ему некую суровость. Чёрные глаза его смотрели проницательно и холодно. Ястребиный взгляд этих чёрных глаз, казалось обжигал. Что-то жестокое было в этом человеке, хотя никто, кроме Бернара не мог понять что.

Элона вскрикнула, но сестра схватила её за руку.

– Вас мы не станем задерживать, – продолжал Роберт, – Но вы знаете, что среди вас находится предатель, перебежчик. Его мы обязаны задержать и отправить к нашему светлейшему императору. И этот человек– Бернар Гроцери.

Бернар побледнел, но лицо его оставалось спокойным. Он вышел вперёд и встал рядом с братом. Теперь не оставалось сомнений, что они братья. Они были похожи друг на друга, но отличие было не столько во внешности, сколько в выражениях их лиц. Лицо Бернара было сурово, но не жестоко, как у его брата. В глазах Бернара не было того холодного огня.

Увидев бледность брата, Роберт криво усмехнулся.

– Ну, что страшно, предатель!

Бернар посмотрел ему в глаза и ответил спокойно:

– Я в твоей власти и пойду, куда ты прикажешь, но разреши мне попрощаться с моими друзьями.

– Иди, – махнул рукой Роберт, но предварительно один из гвардейцев отстегнул от пояса Бернара меч.

Бернар подошёл к своим спутникам. Чуть поодаль Роберт и ещё несколько гвардейцев зорко наблюдали за каждым его шагом.

– Идите вперёд, не задерживайтесь, – вполголоса сказал Бернар, – Вас они задерживать не станут. Им нужен только я. А если я не вернусь… – тут голос его чуть заметно дрогнул и он отвернулся.

– Бернар, прошу вас!..– у Элоны в глазах стояли слёзы.

– Я сказал, идите. А со мной, надеюсь, всё будет в порядке. Прощайте! – и он отошёл от них.

Гвардейцы тотчас окружили его. Двое из них взяли под уздцы его лошадь [арестованным полагалось идти пешком]. А Роберт крикнул:

– Направляемся в лагерь!..

– Да, – проговорил Эстор, когда гвардейцы скрылись из виду. – ничего не понимаю…

– А я, кажется, поняла, – сказала Лебелия. – двенадцать лет назад Бернар самовольно покинул эту страну. Но я не понимаю одного, неужели император ещё это помнит? И разве у него есть брат?

Элона тихо всхлипывала.

– Как ты можешь так спокойно говорить!.. Что же с ним будет?

– Успокойся, сестрёнка, – ласково потрепал её по щеке Эстор, – Всё с ним будет хорошо. Ничего сделать для него мы всё равно не сможем… надо идти… поехали! Вперёд! – как можно веселее крикнул он и первым тронул поводья.

***

А в это время Бернара, пленником вели в город. Окружённый со всех сторон вооружёнными гвардейцами он шёл, и тысячи мыслей разом теснились в его голове. «Неужели Роберт жив?.. Неужели мой уход ещё помнят здесь?.. Откуда Роберт узнал, когда и где я буду проезжать?.. И полно ли, император ли приказал захватить меня?..» Но эту последнюю мысль он тут же отогнал прочь. Никогда бы Роберт не стал бы задерживать его без приказа.

Перед вратами города вооружённая стража приклонила колени перед Робертом, и ворота с лязгом распахнулись, и пленника повели по роскошным улицам города. Горожане останавливались, с любопытством смотря на эту странную процессию. Бернару подумалось, что не столь сама картина вооружённых людей, ведущих пленника удивила их [когда-то такие картины здесь были не редкостью], а сам пленник. Он не был похож на дикаря с северных склонов гор, которых десятками казнили на городской площади, и что самое удивительное, с первого взгляда было видно, что он очень похож на их военачальника. Бернар уже успел убедиться, что Роберта здесь все хорошо знают, хотя и недолюбливают. Но вот его повели по улицам самого богатого квартала города. И тут только Бернар почувствовал настоящее унижение под пристальными взглядами толпы. И в двойне тяжело ему было осознавать, что он в плену у собственного брата. Но вот процессия приблизилась к великолепному каменному замку. Бернар не сразу узнал в нём родовое имение своего отца. Он помнил, что на другом конце площади должен стоять императорский дворец, окружённый неусыпной стражей, но его отсюда видно не было.

Подойдя к воротам, Роберт махнул рукой, и гвардейцы тотчас исчезли с чрезвычайной поспешностью. Но Бернара тут же схватили за руки четверо стражников. Проследовав по мраморным ступеням, они поднялись в верхние покои, где Роберт приказал им удалиться, и Бернар остался один в огромной комнате с большими окнами, пропускавшими много света. Посредине комнаты стоял большой стол. Вошедшая служанка поставила на него два блюда с мясом и два бокала с вином. Вернулся Роберт и, с видом усталого человека, опустился в мягкое кресло у стола. Он сделал знак Бернару, но тот не сдвинулся с места. Роберт молчал, и не сводил с брата своих чёрных глаз. Наконец он заговорил:

– Ну, вот мы и встретились, братец! А ты совсем не переменился с тех пор, как сбежал из дому. Да ты садись, садись! Поешь, выпей!

– Что ты от меня хочешь? – глухо спросил Бернар, – Сначала вводишь меня в этот дом как пленника, а потом предлагаешь угощение как гостю.

– И тебя это удивляет? Мы всё-таки братья.

И он снова надолго замолчал.

– Тебя удивляет, что я жив и здоров. Я расскажу тебе всё!..– надрывно проговорил он. – когда, двенадцать лет назад, ты ушёл из дома отец просто места себе не находил от горя, а меня из-за твоего самовольного ухода чуть не казнили! Вот твоя благодарность за наши заботы!!! – он судорожно сжал подлокотники кресла.

– Я был достаточно взрослым, что бы самостоятельно принимать решения, – спокойно ответил Бернар, – На верность императору я не присягал и необязан был выспрашивать у него дозволения покинуть страну.

– А нам ты почему ничего не говорил?

– Я говорил вам много раз, что не могу жить там, где каждый день на моих глазах совершаются сотни казней. Я не мог жить в том мире, где лжецы и льстецы повсюду. Я не мог жить той жизнью, которой жил ты.

– А нас ты подумал?! Ведь ты же не простой ремесленник, а сын второго человека в стране.

– Это был мой выбор, а не ваш.

– Ты убил отца! Он пал в схватке с дикарями, будь они прокляты, от удара деревянным копьём, хотя его невозможно было убить и двуручным мечом. Он был прекрасным полководцем, и всегда выходил победителем из любого самого страшного сражения. Его быстроте и ловкости позавидовал бы любой. От горя и страха за тебя он утратил и силу, и ловкость.

Он уже кричал, голос его срывался, глаза блестели, на губах начала появляться пена. Он был страшен в эту минуту. Но Бернар спокойно ответил:

– Я не узнаю тебя, Роберт. Ты хочешь сказать, что в смерти отца повинен я? Разве другие знаменитые полководцы не погибали однажды? И если я в чём и виноват, только лишь не в гибели нашего отца.

Роберт вскочил, и не успел Бернар опомниться, быстрым движением выхватил из-под плаща кинжал и бросился на него. Приставив кинжал к груди Бернара, он прошипел:

– Ты, только ты виноват во всех моих бедах.

Вот когда Бернару стало по-настоящему страшно, но он постарался говорить как можно спокойнее:

– Мы всегда с тобой недолюбливали друг друга. Но никогда не думал я, что ты способен убить родного брата. Так знай, убить тебе меня не удастся, потому что я в кольчуге.

Услышав это, Роберт, кажется, начал приходить в себя. Ещё несколько минут он стоял, тяжело дыша, держа кинжал у груди брата, затем опустил оружие и рухнул в кресло, сжав голову руками.

– Я ненавижу тебя! – прошептал он, – Ты… Ты всегда был любимчиком нашей матери, – продолжал он, немного успокоившись,

– И ты всегда был для меня младшим братом. Тем, кого можно не замечать. И я всегда удивлялся, как ты смог всецело завладеть любовью матери. Я хотел, чтобы она любила только меня. Всё детство я спорил с тобой за право быть достойнее её любви. Я всегда завидовал тебе. И теперь… Когда я вижу тебя живым…

– Значит, это ты хотел отравить меня? – по-прежнему спокойно, но чуть дрогнувшим голосом, спросил Бернар.

– Да. Я подослал яд, но ты остался жив… и теперь…

Он замолчал.

– Что же ты намерен теперь со мной сделать?

– Тебя будут судить за побег.

– Неужели за столько лет император не забыл об этом?

– Светлейший император никогда ничего не забывает. Да к тому же, он сейчас в отъезде и поэтому судить тебя буду я.

– Но ты не имеешь права.

– Я приближённый императора И имею право на что угодно.

С этими словами он поднялся и вышел, и Бернар остался один. Тут его взгляд упал на стол. В стороне от нетронутого угощения стояла маленькая фляжка. Бернар подошёл и взял её. Во фляжке оказалась густая светло-коричневая с красноватым оттенком и с резким запахом жидкость.

«Неспроста всё это», – подумал он, «Что это за напиток? Ни на чай, ни на вино он не похож». И вдруг что-то звякнуло, ударившись о пол. Это был маленький пустой пузырёк из-под мази, которой Бернар смазывал порезанную на ферме руку. Повинуясь какому-то инстинкту, он быстрым движением влил в этот пузырёк несколько капель пахучей жидкости, завернул крышку и поставил флягу на прежнее место. Пузырёк он тщательно завернул в полы плаща.

«Пусть Эстор посмотрит».

Но не успел он отойти от стола, как вернулся Роберт. Бросившись к нему с криком:

– Не смей здесь ничего трогать! Эй, стража, уведите его!

И тотчас двое стражников вбежали в комнату и, схватив Бернара за руки, поволокли вниз по лестнице…

Его втолкнули в низенькую подвальную дверь и оставили одного. То помещение, где он оказался, не было темницей, здесь не было ни кованых решёток, ни сырых стен, ни железных колец – того, что всегда сопровождает понятие «темница». По-видимому, это был хороший каменный погреб, но Бернару от этого соображение легче не стало. Теперь-то он мог обдумать создавшееся положение. Времени на это у него была целая ночь. Его должны были судить на следующее утро, а дальше кто знает, что будет? Может быть даже и смерть.

«Неужели Роберт сошёл с ума? А если он будет меня судить, мне наверняка грозит смерть…»

На другое утро его привели в судилище. В высоком кресле посреди залы с резным судейским жезлом в руке восседал Роберт. Толпы богато разодетых вельмож стояли полукругом. Среди них Бернар узнал многих ярых прислужников императора, которые не любили ни Бернара, ни его мать и даже его отца, за их «не слишком сильную любовь к светлейшему императору».

«Уж они-то сделают всё возможное, чтобы меня осудили!» – подумалось Бернару, когда его вывели на середину залы к судейскому креслу. Роберт постучал своим жезлом по резным ручкам кресла и встал. Воцарилась полная тишина. Бернар снова почувствовала себе взгляды толпы, и невольно оглянулся вокруг. Почти все смотрели на него с нескрываемой враждебностью, даже те, кого он никогда не видел. И в Бернаре стало медленно расти и закипать чувство, похожее на раздражение и возмущение.

– Вы все видите этого человека, – обратился Роберт к собравшимся. – Многим из вас он хорошо известен. Этот человек, Бернар Гроцери. Он обвиняется в измене Его Величеству императору. Его вина велика! А что заслуживает предатель императора?

– Смерти! – раздалось несколько голосов сразу.

– Благодаря Арнольду, – продолжал Роберт, когда крики утихли, – Моим отрядом был схвачен предатель и доставлен на суд.

И тут вперёд вышел невысокий пожилой человек, лицо которого показалось Бернару очень знакомым.

«Так вот ты кто, Арнольд, – вспомнил он.

Это был один из послов, приезжавших несколько лет назад в страну Мечтаний, тот самый дениянец, который так не понравился Лебелии.

«Недаром ты тогда всё поглядывал на меня! Доносчик! Значит, не Дегуру служил ты, а брату моему! Прекрасно! Посмотрим, что будет дальше»…

– Если бы не Арнольд, преступник не понёс бы справедливого наказания. А жил бы себе, как прежде, в чужой стране, не изведав твёрдой руки правосудия.

Арнольд поклонился.

«А где же второй?» – подумал Бернар, «хотя, он, может быть, не причастен».

– Решайте, о вельможи, какая судьба ждёт этого человека.

Поднялся невообразимый шум.

– Казнить его! Казнить!

Кричали многие. Но тут из толпы вельмож вышел высокий седовласый старик в богатых одеждах и встал перед креслом Роберта. И Бернар узнал в нём старого друга его семьи, богатого и знатного вельможу. Он когда-то заступался за его мать.

– О сеньор, – обратился он к Роберту, – Разве закон дозволяет казнить дворянина без дозволения императора?

– Я имею на это право, – ответил Роберт, – И к тому же он предал императора. И вряд ли император стал бы препятствовать свершению казни.

– А сколько ему было лет, когда он ушёл из страны?

Этот вопрос, кажется, смутил Роберта.

– Насколько мне известно, семнадцать, – продолжал старец, – А в семнадцать лет ни один дворянин не приносит клятву верности Его Величеству.

По зале прошёлся лёгкий шёпот одобрения.

Он говорил спокойно, гордо вскинув голову и смотря прямо в глаза Роберта. Но Роберт заметно занервничал.

– Я предлагаю голосовать поднятием рук, – закончил речь старый вельможа.

– Кто за то, чтобы его осудили?! – поднял руку Роберт.

Несколько рук мгновенно взметнулось вверх. Сам Роберт тоже поднял руку.

– А кто за то, чтобы оправдать преступника?!

Около тридцати человек подняли руки, и первым был старый вельможа. Бернар с благодарностью посмотрел на него, но он отвернулся, будто не заметив, и разговорился с подошедшим сановником.

– Несправедливо! – закричали те, кто поднимал руки за осуждение, – Мы будем жаловаться.

– Хорошо, – зычным спокойным голосом проговорил старик, – Я доложу императору, что вы незаконно пытались осудить дворянина. И, к тому же, и вам, сеньор, это должно быть прекрасно известно, род Гроцери ведёт своё начало с давних времён и является самым знатным и почитаемым среди других родов. Не думаю, что он обрадуется, что вы, сеньор Гроцери, стояли во главе этого нечистого суда!

Роберт постучал жезлом по ручкам кресла, и все замолчали.

– К сожалению, всеуважаемый сеньор Мидеор прав. Наши законы не всегда позволяют вершить правосудие надлежащим образом. Большинством голосов преступник был оправдан, и я снимаю с него все обвинения… Оправдать! – и он ударил жезлом о пол.

Выходя из залы, Бернар столкнулся с Мидеором. Тот чуть заметно кивнул ему головой, и, выйдя вместе из залы, они отошли в сторону. Дождавшись, когда мимо них пройдут последние вельможи, Бернар сказал:

– Благодарю вас. Если бы не вы, не пришлось бы мне ходить по земле.

– Я всего лишь напомнил вашему достопочтенному брату о существующих в его стране законах. Я всегда любил вашу семью, кроме Роберта, и рад был помочь вам. Но мне, кажется, вам не следует задерживаться здесь. Уезжайте как можно быстрее. Никто не посмеет более задерживать вас. Я переговорю с Робертом, чтобы вам вернули меч и коня. А теперь прощайте!

И он ушёл по длинным коридорам судебного дома, смешавшись с толпой. Бернар направился к выходу и у входа в судилище столкнулся с Робертом.

– Роберт, дозволь мне уехать, – учтиво обратился к нему Бернар.

– Ничего не поделаешь. Езжай! – зло сплюнул Роберт, – Но знай, ты ещё пожалеешь! Когда-нибудь я найду тебя и не думаю, что та встреча будет столь же удачной для тебя! – прошипел он ему вслед…

Через несколько часов Бернар уже ехал по пыльной дороге к югу, догоняя своих друзей.