Текст книги "Синий бант"

Часть 4. Музы, авторы, герои

Муза в гостях у авторов

– Синий бант, значит? – рыжеволосая Муза подняла глаза от страниц и посмотрела на Авторов.

Авторы молчали. Муза кусала губы, пытаясь не рассмеяться.

В комнате на чердаке пахло кофе и булочками.

За окном шел снег. На подоконнике стояла маленькая елочка, ветки которой были украшены синими бантиками.

– А что, креативно, – наконец подал голос один из Авторов. – А то все шарики и шарики.

– Угу, – подтвердил второй.

– И как вы себе это представляете? – Муза слегка потрясла листами с текстом. – Значит, Таня и… Юня.

– Прекрасная пара, – из-за компьютеров послышалось бормотание. – Очень неплохо вместе смотрятся.

– Даже не сомневаюсь, – Муза поправила бантики на елке. – Вот только что с Тобольцевым и Ильей Юльевичем?

– А что с ними?

Авторы старательно делали вид, что не понимают заданного вопроса, но при этом упорно прятались за мониторами.

Муза положила листы на стол, подошла к вазочке с печеньями и захрустела тоненьким крекером.

– Вы вообще представляете, как Иван переживет тот факт, что за его дочерью ухаживает сын Ильи? Я уже молчу про реакцию нашего бизнесмена на дочь Дуни и Тобольцева.

В комнате повисла пауза. Слышался только хруст крекера.

– Ну, вообще тут… – тщательно подбирал слова один из Авторов.

– Главное, чтобы МайМихална не узнала, что это дочка бывшей Ильи! – выпалил второй. – А то будет такое…

И оба сочинителя обменялись понимающими улыбками.

– Вот-вот! Будет! – подтвердила Муза. – И кстати, это чья идея была назвать мальчика Ильей? Как-то не верится, что счастливого отца.

– Нет-нет, Илья Юльевич тут не при чем! Он вообще хотел Сережей, это все Майя, это она!

– И авторы не имеют к этому никакого отношения?

– Никакого! – хором ответили Авторы и для подтверждения своих слов один замотал головой вправо-влево, а другой – вверх-вниз.

– Ну а как же эти ваши игры с инициалами: два ИИ и одна ТТ? – Муза явно наслаждалась разговором.

– А…м-м-м… кхм…

Дальше последовал красноречивый жест «разведенные в стороны руки», выполненный синхронно.

– Ясно. Я бы сказала, что это вообще что-то алгебраическое:

2ИИ + ТТ.

И все же… как вы себе представляете Ваню, Дуню, Илью и Майю в такой ситуации?

– Пока с трудом, – признались Авторы. – Но мы очень-очень представляем себе двух ИИ и одну ТТ вместе. Они необыкновенные!

– И он пианист? – Муза устроилась на подоконнике рядом с елочкой и накручивала на указательный палец рыжую прядь.

– Похоже, да. Мы вообще думали – либо скрипач, либо гений бизнеса, но…

– Но гены Михаила Львовича оказались сильнее, – послышалось утвердительное со стороны подоконника.

Авторы вздохнули.

– Ладно, раз уж пианист… бедный Илья Юльевич, вы все же умудрились поставить ему шах и мат, ловите клип на мониторы, – Муза почесала кончик носа, поправила полосатый гольф на ноге и добавила: – Илья-то ладно… а вот Тоболу за что такое счастье?

Но Авторы уже не слышали. Они были заняты просмотром клипа. В комнате на чердаке играла музыка Рахманинова. Фрагмент фортепианного концерта номер два. И параллельно шла оживленная переписка.

– Ты видела? Руки видела?

– Да, руки уникальные.

– Он даже не нажимает на клавиши. Он их словно гладит, извлекая звуки. А ведь клавиши тугие.

– Я не понимаю, как у него так получается. Потрясающе.

– Это ведь он, да? Это же Юня.

– Да-а-а))) наш сына)))

Все исчезло. Остались только музыка, руки пианиста и снег за окном. Да Муза, которая в ожидании авторских идей сидела на подоконнике и листала папку «А что же дальше?». В папке было девять рассказов.

Все хорошо

– Илья Юльевич, в стране кризис. За полгода обанкротились три крупнейших компании, банки закрываются. Кредит на такую огромную сумму нам не дадут.

– Готовьте заявку.

– Илья Юльевич, да даже если дадут, это самоубийство, мы не погасим. Мы и так на грани.

– Готовьте заявку.

Чайки… Каждое утро он завтракал на пятнадцатом этаже отеля, сидел на открытой веранде, смотрел на горы, море и чаек. Пил чай.

Чайки были необыкновенно красивыми. Илья впервые в жизни их рассмотрел. В небе птицы казались маленькими, но мощными самолетами. Особенно потрясающе смотрелось, когда они, словно гимнасты, вытянув в струнку ноги, планировали, широко расправив крылья. Белые чайки-самолеты.

– Мне нужна вся информация по данному объекту.

– Это госзаказ. Нам его не дадут. Там сидят свои компании. Это огромные деньги, Илья Юльевич…

– Вся информация по объекту и вся информация о тех компаниях, которые претендуют на его получение.

Ездить на море в несезон – в этом есть своя прелесть. На треть заполненный отель, тишина, спокойствие. Илья даже не подозревал, насколько ему нужна была тишина. Прогулки по пустынному пляжу. Шум волн. Как они размеренно накатывают на берег, а потом неторопливо отступают. И воздух. Совершенно не такой, как в Москве. Несколько дней несезона. И крепкого сна.

– Илья Юльевич, под ту сумму, которую мы просим, требуют огромный залог. Почти все имущество компании…

– Закладываем.

– Но…

– Я сказал, закладываем.

Первые два дня он просто спал. И понял, насколько устал, только после того, как не смог ответить на самые простые вопросы жены. Он не улавливал суть беседы. Она что-то говорила, о чем-то спрашивала, а он лишь смотрел на нее, слушал звук голоса, который звучал единой любимой мелодией, и думал о том, как хорошо жить. Просто жить. Просыпаться и смотреть на покрытые дымкой горы, пить утром чай вместе с семьей, никуда не спешить.

– Почему вы решили, что застройщиком должна стать именно ваша организация? У нас есть свои компании…

– Которые едва держатся на плаву и, даже получив этот заказ, неизвестно, удержатся или все же пойдут ко дну. И когда это случится, будут очень большие неприятности.

– С чего вы это взяли?

– Я слишком хорошо знаю, что сейчас происходит. Практически все еле-еле сводят концы с концами.

– И вы?

– Возможно. Но мои дела немного лучше, чем у других.

– Голым словам правды нет.

– Я могу предоставить финансовые документы.

Он блефовал и играл по-крупному. У него не было другого выхода. Ему нужны были деньги, чтобы закрыть финансовые дыры, и нужен был хороший настоящий заказ, чтобы устоять. Такой заказ, который исправит всё. Другие тонут. Тонут каждый день. Но он ДОЛЖЕН выплыть.

– Илья…

– Тс-с-с… выключи, пожалуйста, свет.

– Голова? Сейчас, потерпи, сейчас будет легче… наклони шею… вот так… сейчас…

Болела не только голова. Но он подавлял. Всё подавлял. Пил горстями таблетки, пока Май не видела, и продолжал борьбу за выживание компании. Дал себе слово, что потом, когда все закончится, обязательно покажется врачу. Но только потом. А сейчас некогда. И блистеры убирал так, чтобы жена невзначай не наткнулась.

На выяснение отношений с ней сил не было. А маленькая революционерка становилась настоящим Маленьким Командиром, если вдруг замечала, что ему нехорошо. Она тут же начинала обрывать телефоны кардиологов.

И он ненавидел такие моменты.

– Илья Юльевич, вы же понимаете, что даже с учетом предоставленного вами залога это очень большая сумма.

– Понимаю.

– У вас есть источники погашения кредита?

– У меня есть очень серьезный госзаказ.

– Вы можете предоставить подписанный договор?

– Я не могу пока предоставить вам подписанные договора, потому что они в стадии согласования и являются конфиденциальной информацией. Но как только все будет оформлено – конечно.

– Ну что же… когда договора будут подписаны, вот тогда и решится вопрос кредитования.

– Боюсь, что, когда договора будут подписаны, под такой стоящий залог, да с такой безупречной репутацией и рейтингом, какая есть у компании, я уже получу кредит в другом банке. И свой процент на сделке заработают они. Всего хорошего.

– Подождите…

Он до сих пор не верил, что все получилось. Вероятность успеха была минимальной, но банк все же выдал кредит, с помощью которого удалось подлатать финансовое состояние. Отчетность теперь выглядела вполне красиво. И Илья предоставил ее как доказательство своей стабильности. Ему поверили. Заказ был получен. Копии подписанных договоров направились в банк, как и обещалось.

Илья Юльевич Королёв всегда следил за своей деловой репутацией.

Все сошлось. Все срослось. Заказ, который будет кормить его пять лет, который позволит погасить кредит и не уволить половину штата сотрудников. Пять лет… а за это время многое произойдет, в том числе и возможный рост экономики.

– Илья, ты знаешь, что я никогда не вмешиваюсь в твою работу. Но так больше нельзя. Необходима пауза.

– Потерпи еще чуть-чуть.

– Я не о себе.

– Я знаю. Но потерпи. Мне нужно две недели.

– А потом?

– А потом мы уедем.

– Куда?!

– Куда-нибудь. Решим.

Он некоторое время лежал с закрытыми глазами. Море шумело так же, как вчера и позавчера. Умиротворенно. Они вышли погулять. Несмотря на ноябрь, был удивительно солнечный день. Все лежаки пустые. Выбрали те, что ближе всего к воде. Илья наблюдал, как волны омывают серую гальку. Юня искал среди камней фрагменты стекла. Ему нравилось собирать эти разноцветные, совершенно гладко обработанные кусочки. Он не очень понимал, как вода на такое способна, и был порядком впечатлен, говорил, что зеленое стекло очень похоже на изумруд.

И вот под тихий разговор Май и сына, под мерный шум волн Илья и заснул.

А когда все же открыл глаза, увидел на своих плечах укрывавший его плед. И Май сидела с книгой на соседнем лежаке.

– Привет, – подняла глаза от страниц и улыбнулась, заметив его шевеление.

– Привет. Откуда это? – поинтересовался Илья, указав взглядом на плед.

– Из кафе на берегу. Мы пообедали замечательной ухой.

– Рекомендуешь?

– Да. И еще там готовят очень вкусный яблочный чай с грушевым сиропом.

Илья сел и потер ладонями лицо.

– Звучит очень соблазнительно.

Май отложила книгу в сторону, посмотрела на мужа.

– Я могу составить тебе компанию.

Он улыбнулся, потянулся рукой к ее руке. Пальцы привычно переплелись.

Май…

– Интересная книга?

– Есть над чем подумать. Не мемуары Черчилля, конечно…

Илья бросил взгляд на обложку:

– Но не менее впечатляюще. И что говорят дневники Толстого?

Майя задумчиво посмотрела на мужа, а потом негромко процитировала:

– Как странно передается – мужчинам ум отца, характер матери, и наоборот.

Илья молчал. Он не выпускал руку Май, медленно гладил своим большим пальцем ее. Низко над морем летела чайка, выискивая в воде добычу. Крик птицы перекрывал шум прибоя.

– Кажется, я становлюсь похожей на Юню, – проговорила Майя. – Обычно он у нас озвучивает умные фразы умных людей.

Илья улыбнулся.

– А где он, кстати?

– Вон там сидит, – жена махнула свободной рукой в сторону открытого кафе около пирса. – Пьет тот самый яблочный чай и решает в планшете какие-то загадочные уравнения.

Они снова немного помолчали, и снова тишину нарушила Майя:

– Однажды ему придется сделать выбор. Нельзя усидеть на двух стульях одновременно.

Илья поднял голову, посмотрел на небо – высокое и голубое. В Москве сейчас не такое. В Москве скоро начнет смеркаться и наверняка дождь.

– Математика или музыка, – проговорил он наконец, – и мы уже уверены, что именно это его путь. А вдруг что-то произойдет, и жизнь подкинет третий вариант? Не думала об этом? Может, со временем проявится интерес к бизнесу, и однажды наш умный сын придет и скажет: «Я решил профессионально играть на бирже».

Майя рассмеялась:

– Юня и котировки акций.

– Почему нет?

– Звучит как пари. Наука математика и музыка на одной чаше весов, международные биржи – на другой. Хочешь поспорить?

Илья поднес пальцы Май к своим губам, поцеловал их, а потом отпустил ее руку и поднялся на ноги:

– Пожалуй, я воздержусь от спора. Боюсь, ставки окажутся слишком высокими.

Они оба засмеялись.

В случае с Май спор срабатывал всегда, но Илья прибегал к данному средству крайне редко.

Только когда это был единственный вариант. В самом начале их семейной жизни, еще до появления Юни, Май подхватила воспаление легких. В ноябре, когда все уже готовились к Новому году. Госпитализация, антибиотики и наблюдение врачей сделали свое дело, но она почти перестала есть. Аппетит все никак не приходил, и Май долгое время была очень слаба. Илья приезжал к ней дважды в день: до и после работы, чтобы смотреть на впалые щеки и полупрозрачную кожу. А из окна палаты была видна елка, которую установили во внутреннем дворе, и каждый вечер он брал Майю на руки и подносил к окну – показать новогоднюю елку.

– Я очень хочу домой, – всякий раз говорила она.

– Пока не отпускают, – неизменно отвечал он.

А потом пришла идея. А вместе в ней появились и два билета на вторую половину декабря. Гранд-опера в Большом. «Самсон и Далила» Сен-Санса.

– Жаль, конечно, что такие билеты пропадут, – сказал Илья, подвешивая их на шелковую ленточку и прикрепляя к оконной ручке, чтобы постоянно мозолили глаза. – Надо подумать, кому подарить, если тебя не выпишут.

Не выписали. Но на оперу они попали, потому что через неделю Майю, начавшую вдруг усиленно питаться, из стационара перевели на домашний режим.

Поход в театр до выписки… Абсолютно безответственный поступок под полную ответственность Ильи. Платье в тот вечер висело на похудевшей Майе как на вешалке. На обратном пути в машине она устало откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, а вернувшись домой, сразу же обессиленно легла в кровать. Но при этом была абсолютно счастливой. А главное – вставшей на ноги.

Тогда Илья впервые после случая с музыкальной темнотой и глухотой Май прибег к негласному пари. А в последний раз – несколько лет назад, когда они устроили шуточную регату с радиоуправляемыми катерами на берегу озера. Ставкой было место за рулем «мерседеса». В последний момент Илья, лидировавший на протяжении всего пути, поддался, и Май первой достигла финиша, к полному восторгу Юни, который бегал вдоль берега и кричал, перекрывая громкий лай Сатурна:

– Ура! Ура! Мы выиграли! Три два!

Илья смотрел на бурную радость сына и улыбался, а Майя подошла сзади, уткнулась носом ему между лопаток и тихо сказала:

– Руль твой.

Уха и правда оказалась очень вкусной, а с учетом того, что обед проходил на свежем воздухе, съедена была с большим аппетитом. Май сидела напротив и неспешно пила чай с грушевым сиропом. Юня хмурил брови, глядя в планшет. Уравнение решить не получалось. Рядом на столе лежала горка обтесанных морем разноцветных стекляшек.

Илья наслаждался днем. Небо оставалось все таким же высоким и светлым. Чайки все так же низко летали над морем, выискивая себе пропитание. Посетителей в кафе не было. Не сезон. Замечательное время.

Зазвонил телефон. Илья посмотрел на дисплей. Секретарь.

– Слушаю.

– Илья Юльевич, не хотела вас тревожить, но…

– Я слушаю, говорите.

– Начальник юридической службы написал заявление об уходе.

– Ясно. Спасибо.

По собственному желанию от него уходили очень редко. И почти никогда те, кто проработал так долго. Умные. Надежные. Проверенные. Почему? Сделали более выгодное предложение? Переманили конкуренты? Или какие-то личные мотивы? Семейные обстоятельства? Состояние здоровья? Что? Продуманное или спонтанное решение? Надо будет разобраться. В понедельник. В понедельник он выйдет на работу и прояснит ситуацию. А сейчас пятница.

– Что-то случилось? – Май отставила чашку и внимательно смотрела на Илью.

– Нет, – он положил телефон рядом со стеклянными сокровищами сына, – все хорошо.

– Правда?

– Правда, – сказал и улыбнулся. – Подлить еще чаю?

Концерт

Малый зал Московской консерватории наполнялся зрителями. За пятнадцать минут до объявленного времени начала мероприятия кресла были заняты уже на две трети, и люди продолжали входить, здороваться, рассаживаться.

Сегодня здесь состоится сольный концерт талантливой скрипачки из оркестра Большого театра. Среди приглашенных значительная часть – коллеги по музыкальному цеху. Большинство пришли посмотреть на красивый концерт и послушать Вивальди и Сен-Санса в прекрасном исполнении. Но какая-то часть находится здесь, чтобы получить материал для сплетен и кулуарных обсуждений. И главное для них другое.

Вы же знаете, кто организовал концерт? Ну да, конечно, с таким деньгами все что угодно можно сделать.

– Спасибо большое, что пришли, – грудной женский голос с легкой хрипотцой мягко плыл над зрительным залом. – Для меня большая честь и удовольствие сегодня играть здесь для вас.

И все. Вот такое краткое приветствие. А потом женщина в элегантном черном платье поправила от шеи тяжелый узел волос и положила на плечо скрипку. И зазвучала музыка Антонио Вивальди.

В этом концерте потом еще случилось много интересного. Самыми запоминающими стали два дуэта.

Мать и сын исполнили скерцо Брамса. И на этом моменте даже у завистников не поднялся язык шептаться и злословить. Потому что если мастерство взрослой скрипачки было понятным, то игра девятилетнего мальчика поражала удивительной чистотой и не по-детски зрелым прочтением мелодии. В аплодисментах зала после номера слышались и потрясение, и задумчивость. Там было о чем поразмышлять.

А вот дуэт с приехавшей специально по случаю юбилея Майи Королёвой звездой мирового уровня, приглашенным солистом Венского филармонического и ряда других оркестров Всеволодом Шпельским сорвал бурю оваций. «Поэт и Муза» звучал так проникновенно и слаженно, что нельзя было и заподозрить, что за два часа до концерта из-за двери репетиционного зала слышалось темпераментное «Ты ослица, Всеволод!» – безо всякого уважения к мировой известности господина Шпельского.

Завершил концерт безукоризненный и мощный «Шторм» Вивальди, перед которым прозвучало грудным женским голосом с легкой хрипотцой:

– Для господина из единственного ряда. Это был совершенно необыкновенный подарок на день рождения.

И он действительно был в единственном ряду – ряду стоячих мест. Потому что, сидя в кресле, невозможно обозревать зал полностью, а нужно видеть одновременно и зрителей, и сцену. Чтобы все прошло идеально. Почти по правилам. Почти… ибо совсем по правилам с Майей в большинстве случаев не получается. Только она могла вот так, не боясь ничего, снова бросить вызов, объявив во всеуслышание, что да, это подарок.

Илья улыбнулся, вспомнив, как окрестил ее в первую встречу: революционерка.

Когда необходимо, сдержанная и немногословная, безупречная спутница для деловых выходов.

А в остальное время… Май. Его Май. Весна с порывами свежего ветра и полной радугой цветов и звуков.

Та, кто делит с ним победы и неудачи, кто снимает головные боли и лечит бессонницу. Кто рядом все эти годы…

«Шторм» шквалом обрушился на зал, то нарастая, то чуть стихая, то вновь набирая силу. Скрипка творила чудеса, рождая грозу, раскаты грома и тяжелые дождевые капли. Она царствовала.

Илья стоял и смотрел на жену, которой сегодня исполнилось тридцать пять лет и которая сейчас, играя только для него, доказывала каждому сидящему здесь слушателю, что достойна этого зала. По праву мастерства.

День резервного копирования

1

На визитной карточке значилось «Банк “Ваш выбор”. Высогорский Георгий Олегович, советник председателя правления по вопросам развития». Советнику на днях исполнилось тридцать три, полгода назад он перебрался в Москву из Саратовского филиала – пригласили, оценили, поощрили. Уже сейчас карьера складывалась головокружительно. Современный офис в центре Москвы, хорошенькая секретарша, близость к сильным мира сего, ВИП-клиенты, ВИП-переговоры, бизнес-ланчи тоже со знаком ВИП, служебная машина, итальянские туфли, хорошие деньги (а будет еще больше), презентации, фуршеты, полезные связи, женщины.

Или женщина. Одна. Он увидел ее три недели назад на концерте. Был большой банковский форум, про который рассказывали по всем центральным каналам. Форум завершился концертом оркестра Большого театра. Музыка Георгия Олеговича не очень впечатлила, но он поддержал всеобщий восторг: так принято – выказывать уважение перед классической музыкой. А вот одна скрипачка, что сидела у самого края сцены… Скрипачка была хороша. Правда, на ее руке блестело обручальное кольцо, но Георгий Олегович уже очень хорошо знал, что это и не такая большая проблема. Особенно если у тебя есть деньги, статус и возможности.

Правда, пока красавица не покорялась, знаки внимания не поощряла, на приглашения поужинать согласием не отвечала.

Он думал над тем, что можно включить административные рычаги: «Вы в составе оркестра на каждой премьере или просто запасная скрипка – все зависит исключительно от вас».

Георгий Олегович уже смаковал эту фразу, готовился. Кто-то – он не помнил, кто именно, кажется, музыкант из оркестра, – пытался намекнуть, чтобы строптивицу оставили в покое, мол, она замужем, у нее муж… Но Высогорский отмахнулся, не дослушал. У всех мужья, а за право играть на премьерах надо побороться. Предвкушал, как придет покорно скрипачка и сдастся.

Надо наладить полезные связи с Большим. Красивая визитка в этом поможет.

2

Лилия Святославовна Тригорская бросила последний взгляд на зеркало и осталась довольна результатом. Пора выходить из машины. Через пятнадцать минут третий этап собеседования, который она собиралась пройти. А через неделю ей исполнится двадцать шесть лет. Лилия была хороша собой, обладала безупречными манерами, знала три иностранных языка, имела красный диплом, опыт работы в иностранной компании и неуемное честолюбие. От этой жизни Лилия хотела взять все.

Пора сделать очередной шаг. Красивое здание из стекла и бетона ждало ее появления.

3

Майя смотрела на бессмысленный набор знаков на бумаге. Возможно, сейчас в своем офисе на аналогичную абракадабру смотрел ее муж. Перед глазами Майи лежал экземпляр какого-то договора, а у Ильи остались ее ноты. Супруги Королёвы с утра перепутали папки – одинаковые, темно-коричневые, кожаные, отличающиеся только тиснением в правом верхнем углу. На ее – бемоль. На его – строительный кран. Сегодня бемоль уехал гостить к Илье Юльевичу. А нужен Майе.

Придется ехать в офис к мужу. Майя вздохнула, и тут зазвонил телефон. Некто «Егор Высогорский». Такое красивое имя – Егор, или, как он настоятельно рекомендовался, – Георгий. Георгий Победоносец. А этот – бедоносец натуральный. И откуда только номер добыл? Поначалу Майя не придала этому знакомству значения, не поняла сразу, какой породы человек. Говоря откровенно, не было у Майи Королёвой большого опыта общения с такими – наглыми, беспринципными, не понимающими отказа. Обручальное кольцо словно бы берегло, создавало буферную зону, и, хотя Майя часто нравилась мужчинам, за невидимую границу никто не заходил. А этот – то ли слепой, то ли упрямый сверх меры. Цветы, звонки, приглашения. Какие слова подобрать, чтобы понял? Кажется, таких слов скрипачкам Большого театра знать не полагается.

А жаль.

Значит, в черный список его.

По офису Майя шла быстро, глядя перед собой. Но, проходя мимо дверей кадровой службы, замедлила шаг. Сидевшие люди – двое мужчин и три женщины – явно соискатели на должность в компании, но привлекло внимание не это. А одна из трех женщин – яркая платиновая блондинка, словно сошедшая с плаката «Идеальная сотрудница крупной компании». Строгий дресс-код и яркая внешность – безупречное сочетание, сделанное с точным расчетом. Такие расчеты в одном пространстве с собственным мужем Майе не нравились. И она прибавила шагу.

Кивнула приветственно Светлане Егоровне.

– У себя?

– У себя.

– Один?

– Да.

И Майя нажала на ручку двери.

Хозяин кабинета поднял голову. За стеклами очков промелькнуло удивление: нечасто к нему входили, не испросив предварительно высочайшего соизволения. Но ей – можно.

– Я принесла тебе твои поставки бетона, – папка легла на угол стола. – Взамен прошу вернуть мне моего Баха.

Илья снял очки. Самое красивое – когда у него улыбаются глаза.

– Поставки бетона на музыку не ложатся?

– У нас в оркестре нет необходимого инструмента, – Майя демонстративно открыла папку и прочла по слогам: – БЕ-ТОНО-МЕ-ШАЛ-КИ!

– А бетономешалка больше контрабаса и арфы, – проговорил муж, с задумчивым видом поворачивая в руках дужку. – Могла бы стать самым большим инструментом в оркестре. Есть шанс уговорить остаться выпить чаю или господин Бах тебя с нетерпением ждет?

Не так уж и часто выпадало ей пить чай в офисе у мужа – они четко разделяли дом и работу. Поэтому Майя решительно кивнула, откладывая свидание с Иоганном Себастьяном:

– Даже уговаривать не придется. Очень хочу чая с печеньем. Будет же печенье?

– Попробуем найти, – улыбнулся Илья, помогая ей снять пальто.

Они пили травяной чай с печеньем и говорили обо всем понемногу – о сыне, о его занятиях, о предстоящем концерте. На прощание муж традиционно поцеловал ее в висок и тихо пожелал:

– Удачного концерта, моя скрипачка.

Без этих слов не обходилось ни одно ее выступление.

4

Влад все-таки устроился в оркестр Большого. Пришлось побегать, попросить, подключить связи, заплатить, пригласить и прочее. По всему выходило, что карьера удалась, но удовлетворения не было. Ни от жизни, ни от карьеры. Это перед другими можно распускать хвост и важно говорить в компании знакомых и не очень людей: «У нас в Большом…» Правда же состояла в том, что он все время сидел на скамейке запасных. Второй состав, второстепенный концерт, замена слегшего с высокой температурой музыканта. Все не то и не так. Влад подозревал, что если бы за него так не просили и не договаривались, то в оркестре давно бы уже не держали. А ведь когда-то он был первой скрипкой и подающим большие надежды музыкантом. Куда все делось? На что так бездарно и безвозвратно потрачено время? Да, он всегда привлекал внимание женщин и с удовольствием оказывал им знаки внимания, особенно если эти женщины были полезны в продвижении по карьерной лестнице. Всем известно, как важно закулисье для блистания на сцене.

Взять хотя бы Майку. Кем была? Так, рядовая студентка консерватории, пока ее не заметил богатый дядя и не вывел в люди. Теперь Майя Михайловна Королёва – первая скрипка, любимица дирижера, звезда Большого и прочая, прочая, прочая.

Влад ее почти ненавидел, винил в своих неудачах. Ведь все пошло не так еще там – в консерватории, когда он не попал на музыкальный конкурс. Именно с этого момента блестящее будущее потихоньку начало отдаляться для Влада, а для Майки – приближаться.

В оркестре она его не замечала. Нет, здоровалась из вежливости, как со всеми, но никогда не разговаривала и гордо проходила мимо. Не простила.

Появление на горизонте настойчивого поклонника не только позабавило обитателей театра: любопытно же, чем дело закончится, – но и встрепенуло Влада. Интересный поворот событий намечался. В том, что бывшая сокурсница мужу рога наставит, он не был уверен. Хотя… все в нашей жизни может быть. Но вот нервы попортит точно. А попортить нервы этому надутому индюку Влад мечтал еще со времен консерватории. И кажется, более подходящего момента не сыскать.

5

Прощальные слова мужа еще грели, когда Майя вышла из здания офиса. Но около машины вылетели из головы, потому что она услышала другие слова и другой голос. Обернулась. У соседнего автомобиля стояла та самая блондинка. Прошла, значит, этап собеседования.

– Извините, вас плохо слышно, – она говорила так громко, что игнорировать было невозможно. – Салон «Все звезды»? Я хотела бы записаться на укладку на завтра… два часа дня, да… нет, позже не могу. За час мастер управится? – блондинка села в машину, но дверь не торопилась закрыть. И слышимость была по-прежнему отличная. – Нет, не вечерняя укладка. Деловой стиль. Но такой… я должна понравиться и как сотрудница, и как женщина, понимаете? Отлично. Лилия. До свидания.

Хлопнула дверь, машина уехала. Лилия, значит. Внезапно Майя решила, что ей срочно нужно мороженое. С манго. И чашка эспрессо. Илья утверждает, что он отлично прочищает мозги. И муж оказался прав.

6

Звонить пришлось через приемную, представиться, сказать, что коллега Майи Михайловны по Большому, а в прошлом – сокурсник.

Влад был почти уверен, что соединят. Соединили.

– Слушаю, – негромкий четкий голос.

Он его помнил. И на мгновенье вернулось прошлое, и промелькнули мысли о неудавшейся жизни. Ну, вот и реванш.

– Здравствуйте, Илья Юльевич. Вы меня помните?

– Помню.

И я тебя помню.

– Не хочу беспокоить, да и лезть не в свое дело не хочу, но роль мужа, который всегда обо всем узнает последним, вам все же не к лицу. У Майи Михайловны появился поклонник.

Илья Юльевич молчал. Видимо, ждал продолжения. Ну что же…

– Не из наших. Со стороны богатого успешного бизнеса. Ваша супруга внешне оборону, конечно, держит, но эти навязчивые знаки внимания, цветы… развлекают весь театр.

Там продолжали молчать. Влад удовлетворенно улыбнулся. Зерно упало в почву. Вот так-то!

– Вы меня слышите, Илья Юльевич?

– Слышу.

– Не отвлекаю?

– Отвлекаешь. Но ты ведь еще не все сказал, верно?

– А что я должен сказать еще?

– Имя.

7

Выпив чашку, Майя набрала номер Светланы Егоровны. Ответили сразу же.

– Слушаю, Майя Михайловна.

С секретарем мужа у Майи сложились свои отношения. Пожалуй, их можно было назвать доверительными. Более того, существовали вещи, о которых знали только Майя и Светлана Егоровна. Нормализующий давление чай, который заваривала ничего не подозревающему шефу секретарь, баночки с таблетками, которые однажды привезла в офис Майя и попросила всегда держать под рукой и периодически обновлять, если вышел срок годности. В том, что Светлана Егоровна даст всю необходимую информацию, Майя не сомневалась. Так оно и вышло.

– Скажите, я сегодня видела людей около кадровой службы и забыла спросить мужа. Планируется расширение штата?

– У нас формируется новый отдел, – с готовностью ответила секретарь. – Это уже третий этап, до него дошли пятеро. Сегодня собеседование проводил главный юрист, двое отсеялись.

– А кто примет окончательное решение?

– Илья Юльевич. Он лично посмотрит трех оставшихся и примет окончательное решение.

– Ясно. А когда будет это итоговое собеседование?

– Завтра. В шестнадцать тридцать.

– Вы можете назвать мне тех, кто прошел?

Майя почти не удивилась, услышав имя Лилия. Так вот ты какой, цветочек аленький…

– Спасибо.

Значит, блондиночка хочет понравиться не только как специалист, но и как женщина? Майя повторила заказ и принялась методично уничтожать мороженое, запивая его горьким кофе.

Ни единого раза за все время брака Майя не усомнилась в муже. И Лилии этой белой ничего не светит. Но по ней видно – настырная, по головам пойдет. Зачем доставлять лишние хлопоты любимому мужчине? Сами справимся. И всякие сорняки залетные выполем тихо и аккуратно. Только надо все обдумать как следует. И попросить у секретаря номера телефонов претендентов.

Покончив со второй порцией мороженого, Майя отправилась на свидание к Иоганну Себастьяну. Но мысли ее были сосредоточены совсем на другом. Лишь за десять минут до концерта удалось изгнать белобрысую стерву из головы. Больно много чести, когда на повестке дня Бах.