Текст книги "Портрет семьи (сборник)"

Андрей собирался высказать все, что думает о сложившейся ситуации и о подлой семейке, подкинувшей ему ребенка, но заготовленные слова так и не были произнесены. Клеймить Семена Алексеевича не повернулся язык. Дедушка выглядел несчастным, раздавленным свалившимся на него горем. Постоянно твердил извинения, оправдывался и жаловался на судьбу, отнимающую у него жену, с которой душа в душу прожили тридцать лет. Заявить ему: плевал я на ваши проблемы и чтоб завтра у меня ребенка не было – обозначало пнуть человека, стоящего на коленях.

Андрей только возмущался, когда собиравший Петькины вещи дедушка норовил выгрести все подчистую и упаковать в двадцать мешков.

– Куда вы столько игрушек толкаете? – Сам-то он был уверен, что хватило бы и трех погремушек, ведь не месяц же Петька у него прогостит.

– Вот еще только барабан, Петькин любимый, развивающая игрушка.

Семен Алексеевич ударил в барабанчик, по пластиковой поверхности побежали огоньки и заиграла примитивная музыка, вроде чижика-пыжика.

– И что оно развивает?

– Леший его знает, – ответил дедушка и затолкал барабан в переполненный пакет.

– Вообще-то я приехал за кроватью.

– Разбирай ее, там крепления на болтах, а я манежик упакую. И это… извини, но Петькина одежонка вся грязная. Не успевал я стирать, когда бабушка заболела.

Машина Андрея оказалась забита – и багажник, и заднее сиденье. Грязное детское белье везет – чудно! Жизнь удалась, то есть летит в тар-тарары. Андрей ощущал себя человеком, попавшим в ловушку, который безошибочно знает, что совершает ошибку, но не способен изменить обстоятельства. Раздражения добавлял периодически включавшийся барабан. Во время торможения на сумку с игрушками что-то падало, и барабан отзывался идиотской музыкой.

Глава 6
Захват площадей

Мария Ивановна и Ольга ушли в девять вечера, после купания и кормления Петьки. Еще раньше они перестирали детское белье. Стиснув зубы, Андрей собрал кровать и манеж. Квартирант, маленькое неразумное существо, легко оккупировал всю площадь. Коридор загромождала его коляска, манеж не поместился в спальне, пришлось устанавливать его в гостиной, ванна была завешана пеленками, распашонками и ползунками, на кухне микроволновую печь и кофеварку отправили на подоконник, чтобы освободить на столе место для бутылочек, коробочек, баночек и прочей ерунды. В собственном доме Андрей перестал быть хозяином. Здесь распоряжались тетки, добровольно давшие обет поклонения маленькому божеству. Ольга требовала от Андрея то одного, то другого – мебель передвинь, в холодильнике полку освободи, окна заклей – Петеньке дует. Андрею все это настолько надоело, что он перестал огрызаться. Чего вам еще надо? На пузе сплясать не требуется? «Нет, – ехидно отвечала сестра, – плясать не надо, подержи ребенка, пока я сделаю влажную уборку, а Мария Ивановна отутюжит пеленки…»

Но вторая бессонная ночь убедила Андрея, что сестра была права – няня должна находиться здесь круглосуточно. Несколько раз Андрей вскакивал и мчался к ребенку, и только один раз был неложным – Петька поел, с закрытыми глазами, шельмец, вылакал молочную смесь и продолжил спать. А в полшестого утра снова потребовал еды и уже ни в какую не хотел засыпать. Гукал, мукал, ползал в кроватке, бился головой о прутья и вопил. Пришлось отнести его в манеж. Тактической ошибкой было высыпать перед Петькой все игрушки – он быстро потерял к ним интерес, рвался на волю, хныкал и блажил. Андрей выгреб все обратно и оставил лишь «развивающий» барабан. Петька узнал любимую забаву и колотил минут десять, пока Андрей дремал в кресле рядом под тренькающего чижика-пыжика. Последующие выданные по одной игрушки: фиолетовый резиновый заяц, гроздь непонятных пластмассовых фигур на кольце, тряпочные как бы жираф и вроде крокодил – занимали Петьку не более чем по минуте каждая.

– Чего ты хочешь? – с трудом разлепляя глаза, спросил Андрей. – На ручки? Ну, иди на ручки. Замолк? И дальше? Давай гулять, что ли. Куда ты тянешься? Это нельзя! Нельзя тащить в рот пульт от телевизора. Он невкусный и с микробами. Будет швах, или, по-твоему, бо-бо. Черт, я уже заговорил как придурочный. Не вертись! Крутится и крутится, будто… живой. Петька, нам еще два часа продержаться, а потом няня приедет.

«А вдруг не приедет? – похолодел Андрей. – Передумала, обстоятельства изменились, про оплату я с ней забыл поговорить, условия не понравились, конкурирующий младенец объявился…»

Он посадил Петьку в манеж, дал телевизионный пульт, мысленно послав к черту микробов, и бросился звонить Ольге.

– Ты точно знаешь, что Мариванна приедет? Она поклялась?

Ответом было протяжное зевание сестры, сквозь которое можно было услышать положительное – угу!

– Продиктуй мне телефон Мариванны.

– Андрей, такая рань! Взбрело тебе…

– Это у тебя рань, а у меня беспросветный мрак!

Петя умудрился надавить на нужную кнопку, и экран телевизора ожил, громко бухнула музыка.

– Что за звуки? – спросила Ольга.

– Не обращай внимания, Петька телевизор включил.

– Сам?

– Оля! Телефон!

– Сейчас найду. – И опять сладко зевнула.

Мария Ивановна ответила быстро, сказала, что уже собирается, как и договаривались, в восемь будет у него, у Андрея.

– Мы с вами не обговорили зарплату.

– Это не к спеху, Андрей.

– Видите ли, я бы хотел вас попросить с ночевкой. В смысле – ночевать рядом с Петькой, потому что… – (Еще одна такая ночка – и я его придушу.) – Потому что мне на работу, и вообще.

Мария Ивановна молчала, Андрей напрягся и предложил:

– За ночную смену двойной тариф.

– Дело не в деньгах, мне бы не хотелось вас стеснять.

– Более, чем стеснил меня этот… – (ревун, оглоед, монстр, зараза) – этот мальчик, стеснить невозможно.

– Хорошо, если вы просите…

– Убедительно прошу! Не забудьте взять личные вещи. До встречи! Ждем вас! Вы на метро поедете? Лучше на такси, я оплачу.

– Извините, Андрей, но я не умею пользоваться такси.

– А чего тут уметь? Ладно, на метро, только не задерживайтесь. Я без вас… в смысле – Петя без вас скучает.

Мария Ивановна приехала раньше оговоренных восьми часов. Андрей вручил ей ребенка и рванул в ванную, принимать душ и бриться. Скорее из дома – вон.

На работе он выпил пять чашек кофе, но все равно зевал каждые пять минут. После сытного обеда, который им в офис привозили из ресторана, в сон потянуло совершенно безудержно. Заявился в кабинет Гены Панина, друга и начальника, попросился вздремнуть часок на диване.

– Перебрал вчера? – понятливо ухмыльнулся Гена.

«Если бы!» – хотел ответить Андрей. Но посвящать друзей в свои идиотские проблемы, способные обернуться многолетними подтруниваниями, было бы неразумно.

– Вроде того, – кивнул Андрей. – Дай поспать!

– Я тоже отрываюсь, когда жена уедет.

– Нет у меня жены! – излишне резко воспротивился Андрей.

– Пусть девушка, я Марину имел в виду.

Андрей ослабил узел галстука, снял пиджак, завалился на диван и пробормотал что-то вроде: жены, девушки, мамы, няни – пусть провалятся, отдыхают, то есть отдыхать буду я, заслужил.

Ощущение негаданной благодати, почти счастья, не покидало Марию Ивановну. Хотя примешивалось и чувство неловкости – чужая трагедия обернулось для нее удачей. А трагедия, судя по всему, случилась нешуточная. Как могла мать бросить своего ребенка? Да еще такого необыкновенного, умного, веселого, энергичного? Развод плохо повлиял на Андрея, отрицательное отношение к жене он, похоже, переносит и на сына. Никак не демонстрирует свою любовь к Петеньке, а подчас смотрит на него с нескрываемым раздражением. Но не исключено, все мужчины так ведут себя по отношению к детям. И выражение досады на лице – норма? Мария Ивановна никогда не наблюдала представителей сильного пола в быту, не знала их повадок. Мужчины для нее – совершенно загадочные и непредсказуемые существа, способные на самые удивительные реакции и поступки. Например, тяжелая стальная дверь со множеством замков – не свидетельствует ли она о подозрительности Андрея и паническом страхе быть ограбленным? И юмор у Петенькиного папы настолько своеобразный, что находится за гранью ее понимания. Разве остроумно назвать малыша желудочно-кишечным деспотом?

Ухаживать за маленьким физически легко и эмоционально приятно. Точно идти по солнечной дороге вверх – к находкам, свершениям и открытиям. А забота о тяжелобольных старушках была путем вниз – во мрак, в пустоту, в небытие, в могилу.

Весть о том, что Мария Ивановна нашла работу няни, взбудоражила ее подруг. Они активно перезванивались, строили планы консультативной и материальной помощи. Брошенный матерью ребенок представлялся им голым нищим дистрофиком. Звонили Маше с вопросами: что привезти? Ее отказы во внимание не принимались. Что Маша понимает в детях, которые растут стремительно, размер одежки меняется каждый месяц! Единственное, о чем попросила Маша, – достать ей литературу по воспитанию детей до года. Не покупать специально книги, но вдруг у кого есть уже отработанные.

И одежда для малыша, и книги нашлись у одной из подруг, бабушки годовалого внука. Она была делегирована общественностью к Маше, по дороге купила фрукты.

Андрей, возвращавшийся с работы, столкнулся с незнакомой женщиной у собственного порога. Груженная авоськами, из которых торчали бананы, тетка собиралась звонить в его дверь.

– Вы к кому? – спросил Андрей, вставляя ключ в замок.

– К Маше, к Марии Ивановне. А вы Петечкин папа?

Андрей пробурчал нечто неразборчивое.

– Я только на секунду. Передать Марии Ивановне методическую литературу, мальчику – одежду и игрушки. Можно хоть одним глазком на него взглянуть?

– Можно его упаковать, перевязать и забрать с собой!

– Что?

– Проходите. – Андрей открыл дверь.

Сюда повадятся любопытствующие доброхоты? Сейчас усядутся няня с подружкой на кухне, станут лясы точить и чаи гонять. Его дом превратился в проходной двор!

Но Мария Ивановна недолго пошепталась с визитершей в коридоре, и та ушла.

– Андрей, извините за это вторжение! – Мария Ивановна вошла на кухню.

– Да ладно, чего уж там.

– Вам на ужин я приготовила рыбу и картофельное пюре. Но не знаю, любите ли вы их.

– Мы не договаривались, что вы будете готовить.

– Простите, больше не повторится.

– Вы не поняли. Спасибо за ужин, я очень люблю рыбу и картошку! Просто неудобно вас обременять лишней работой.

– Петенька днем три раза спит, за это время я успею и квартиру убрать, и постирать, и еду приготовить. Но если можно, говорите мне меню заранее.

«Просто ангел! – внутренне хмыкнул Андрей. – Сейчас продемонстрирует мне свои крылышки как знак божественной доброты. Не верю в ангелов. А те, кто ими прикидывается, на самом деле оказываются прохиндеями. Точно украдет что-нибудь из квартиры. Сколько у меня наличности? Немало. Надо завтра деньги отнести на работу и положить в сейф».

– Мария Ивановна, давайте обговорим вашу зарплату. Сестра мне называла таксу – сто рублей в час. За ночную смену я обещал двойную плату. Получается: двенадцать часов по сто рублей, двенадцать по двести, итого – три тысячи шестьсот.

«Не криво! Больше ста долларов в день заколачивать! Выгодна нынче профессия няни. Я бы и сам не отказался от таких заработков. Одно утешение – долго это не продлится. Долго мне не потянуть».

– Три шестьсот в месяц? – уточнила Мария Ивановна.

«Дура, глухая или прикидывается? Если прикидывается, то с какой целью? Чтобы тут задержаться, а потом обчистить меня? Кроме денег, надо отнести в сейф документы на квартиру, машину, диплом и прочее. У меня уже тырили паспорт, и сейчас я расхлебываю последствия. Что еще ценного? Серебряный портсигар, золотые запонки, паркеровская ручка…»

– Мария Ивановна, я выразился совершенно определенно, и вы меня прекрасно расслышали. Эта сумма – за сутки работы.

– Андрей, – Мария Ивановна удивленно подняла брови, – вы в состоянии платить такие деньги? Вот видите! – Она правильно истолковала его гримасу. – Кроме того, моя квалификация как няни пока оставляет желать лучшего.

«Начала демонстрировать крылышки», – мысленно отметил Андрей.

– Вам придется тратиться на мое питание и средства гигиены – мыло и шампунь. Поэтому будет справедливым, если названная сумма станет месячной зарплатой.

«Крылышки во всей красе».

– Вас, Андрей, что-то смущает?

– Естественно. Человек не отказывается от большой зарплаты, не уменьшает ее добровольно в тридцать раз. Если только… – Андрей запнулся.

– Если только?

– Им не движет иная корысть.

– Вы правы, корысть у меня имеется. О, Петенька заплакал. Извините, мне нужно подготовить ванну к его купанию.

Мария Ивановна вышла, Андрей принялся ужинать. Рыба и пюре вполне сносные, более того – вкусные. Няня прямо заявила о своих неденежных интересах. Что бы это значило? Ведь вор, собираясь обчистить квартиру, не предупреждает о своих намерениях хозяина.

Позвонила сестра. Она уже несколько раз днем общалась с Марией Ивановной, состояние здоровья Петеньки держала под контролем. А как Андрею показалась няня?

– Либо у нее не все дома, либо такую актрису поискать.

– Ошибаешься. Хотя от такой судьбы, что ей досталась, спятить ничего не стоит. Не допускаешь мысли, что это просто исключительно добрый и отзывчивый человек?

– Вроде нашей бабули?

– Земля ей пухом. Нет, с бабулей никто сравниться не может.

– Ты на нее похожа.

– Спасибо! Не подлизывайся, и так буду тебе помогать. Петеньку еще не купали? Мария Ивановна одна не справится, боится, потому что ребенок выскальзывает из рук, вертится. Подстрахуй няню. И вообще, дай Петеньке поплавать, держи его за плечики. Все позы есть в книжках, которые вам сегодня привезли, изучи литературу.

– Разбежался! Мне больше делать нечего!

Но Андрей все-таки пошел в ванную. Мария Ивановна благодарным взглядом встретила его помощь. Петька обожал водные процедуры. Мыли его в четыре руки – Андрей держал, а Мария Ивановна намыливала и споласкивала. Последний раз окунув карапуза в воду, Андрей высоко поднял его и стряхнул, няня, развернув полотенце, приняла Петьку и укутала. Ушла смазывать его детским кремом.

«Кажется, во время купания, – поймал себя Андрей, – я молол какую-то чепуху, почти как Ольга. Или показалось, это няня моросила? А я – только мысленно? Следи за потоком сознания, идиот! Не хватало привязаться сердцем к подкидышу».

И еще несколько минут, пока няня готовила кашу, Андрей провел с Петькой. Держал его, пахнущего чистотой, кремом и чем-то молочным, одетого в веселенький комбинезончик и чепчик, на руках, вместе смотрели по телевизору открытие зимней Олимпиады в Турине. Детям вроде бы вредно излучение телевизора? Зато они ведут себя как шелковые, пялясь на экран!

Андрею пришлось из спальни, где рядом с ребенком расположилась няня, перебраться на диван в большую комнату. Относительно примирило его с неудобством то, что обнаружил свои сорочки отутюженными Марией Ивановной. Андрей терпеть не мог упражнения с утюгом. Ради того, чтобы не брать его в руки, мужики, наверное, идут под венец.

Спал он крепко, без сновидений и подскоков среди ночи по ложной или боевой тревоге. Но утром все-таки забрал документы и мелкие ценные вещи, чтобы спрятать их в сейф.

Глава 7
Девушка его мечты

Ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду, ни в четверг Андрею по объективным причинам не удалось выяснить, в какой лаборатории и где расположенной устанавливают отцовство. Правильнее – подтверждают ложное отцовство. В понедельник, относительно спокойный, Андрей бездарно проспал в кабинете начальника. Остальные дни был завален работой, ни минуты не выдалось, чтобы посидеть в Интернете или звонить по телефону.

Приходил домой около девяти. Его встречали няня с Петькой, чистота, порядок, ужин и молчаливая просьба Марии Ивановны помочь с купанием. Теперь оно происходило дольше, обернулось получасовой процедурой. Случайно! Совершенно случайно Андрею подвернулась книга из методичек для няни, он пролистнул несколько страниц, задержался на главе «Купание» и прочитал, рассмотрел картинки. И почему бы не применить полученные знания на практике?

Довольный Петька, от восторга издающий свои «дю-мю-тю», бороздил просторы ванны то на животе, то на спине, ходил по дну и так шлепал ногами, что Андрей оказывался мокрым с головы до ног.

Мария Ивановна думала, что молодой папа отходит от душевной раны, нанесенной подлой женой, и вновь очаровывается своим малышом.

Как у них уже сложилось, Андрей у телевизора несколько минут держал на коленях унавоженного детским кремом Петьку, пока Мария Ивановна готовила последнее кормление.

Она специально затягивала время, чтобы ребенок подольше побыл с отцом.

Хлопнула входная дверь, Андрей повернул голову и успел только подумать: «Кто приперся?»

На пороге комнаты стояла Марина…

В дорогой шубе, с игриво вьющимися волосами, красивая и обворожительная до умопомрачения. А он!.. С младенцем, который на его руках вовсе не смотрелся приблудой.

– Мариша! Какой сюрприз! Приехала? – неестественным, козлиным голосом проблеял Андрей.

– Ребенок? – Улыбка на лице Марины застыла. – Чей? – Улыбка исчезла.

За спиной у Марины маячила няня, и Андрею не оставалось ничего лучшего, как сказать:

– Условно мой. Петька, прошу любить и жаловать.

Марина оглянулась, смерила взглядом Марию Ивановну с головы до ног. Снова посмотрела на Андрея, выбирающегося из кресла. Нескольких секунд хватило, чтобы понять: и эта испуганная женщина с детской бутылочкой, и Андрей, и ребенок – одно целое.

Мария Ивановна действительно обомлела – решила, что это мать Петеньки. Одумалась, вернулась и заберет мальчика. Надо бы порадоваться за ребенка, но не получается. И от сознания своего эгоизма Мария Ивановна смутилась еще больше.

– Маришенька, я тебе сейчас все объясню!

Но говорил Андрей уже в спину девушке. Она резко развернулась и побежала к выходу.

– Дьявол! – в сердцах выругался Андрей.

Отдал ребенка – спихнул, швырнул, как неживого, – Марии Ивановне, подскочил к вешалке, сорвал куртку и помчался догонять любимую девушку.

Настиг ее уже на улице. Попытался взять за руку, но Марина зло вырвалась. У Андрея клацали зубы – от холода и волнения. Мороз вцепился в голую шею, заледенели корни волос, в домашние тапки набился снег.

Андрей семенил рядом с Мариной, которая быстро шла к дороге, заглядывал в лицо и сконфуженно оправдывался:

– Это не мой ребенок! Клянусь! Мне его подкинули неделю назад. – (Мы созванивались с Мариной каждый день, я не заикнулся о Петьке. Теперь это выглядит как подлое умолчание. Но я надеялся избавиться от мальца до ее возвращения!) – Остановись! Послушай! У меня жуткая проблема, а ты не хочешь понять. Ребенок только по документам мой, но я опротестую в ближайшее время. Его не будет, обещаю! Мариша, куда ты? Я люблю тебя. Пожалуйста, будь моей женой, а? Давай поженимся?

Марина повернулась к нему, с неприкрытой ненавистью произнесла:

– Скотина! Какая же ты скотина! Мерзавец!

– Что? – растерялся Андрей. – Почему?

Она не ответила, шагнула на проезжую часть, подняла, голосуя, руку. Тут же около нее остановилась машина. Марина рывком распахнула дверь, быстро села, не называя адрес, не договариваясь о цене. Андрей только услышал, как она сказала водителю:

– Поехали отсюда! Быстро!

Машина умчалась, а он еще несколько секунд по колено в сугробе маячил у шоссе. Остановилась еще одна машина, Андрея приняли за голосующего на дороге. Опустилось стекло, и водитель спросил:

– Куда ехать?

– К такой-то матери, – ответил Андрей, развернулся и пошел к дому.

– Сам козел! – донеслось ему вслед.

До поздней ночи Андрей звонил Марине. Сотовый не отвечал, а по домашнему мама Марины говорила, что дочери нет дома, еще не вернулась из командировки. Андрей отправил два десятка эсэмэсок Марине с воплями, объяснением в любви и просьбой о встрече. Ответа не последовало.

Мама говорила неправду. Марина была дома и просила передать звонившему Андрею, что он сволочь и подлец. Андрей маме нравился, и она предпочла уклончивую формулировку. О причине размолвки хмурая и злая Марина говорить не хотела. Мама не настаивала, позже дочь остынет и все расскажет. Во всех отношениях неразумно раньше времени сжигать мосты.

Андрей не верил в любовь с первого взгляда. Потому что с первого взгляда самые обворожительные девушки – танцорки и модельки с куриными мозгами. Но с ходу очароваться, почувствовать желание, забить копытами и звякнуть доспехами – это нормально, по-мужски.

Перед прошлым Новым годом он приехал в туристическую фирму, чтобы купить путевку на первые числа января – период, когда на работе у них затишье. Сам не знал, куда отправиться. Туда, где тепло, море, пляж, мало народу и вкусная еда. Марину увидел, миновав охранника, указавшего, как пройти к менеджерам. Андрей пошел точно в другую сторону – за девушкой в строгом, но сексуально обтягивающем платье. Грамотно, когда женщина одета в платье, а не в унисекс – брюки и пиджак, мало кто ходит в платье, подстраиваются под мужской костюм, и напрасно. Платье было вторичным, а первично Андрей рассмотрел – красивое лицо в обрамлении русых волос, лежащих как бы естественно, но он по телевизору видел, каких ухищрений цирюльника требует подобная «естественность». Девушка была – высший класс! Стройная, точеная, призывная и недоступная. А как у нее колыхались бедра и ягодицы, когда поднималась по лестнице! Андрей шел следом и облизывался.

Девушка скрылась в комнате с табличкой «Исполнительный директор. Кузовлева Марина Игоревна». Андрей потоптался несколько минут, постучал легонько в дверь и вошел.

– Разрешите?

– Вы ко мне?

– К вам, Марина Игоревна.

Он быстро оглядел кабинет. Стильно. Все по-деловому (компьютер, кожаное кресло) и одновременно с легким налетом женственности (эстамп на стене, сухой букет в углу, да и пахнет дамской парфюмерией).

– Позвольте? – Не дожидаясь разрешения, Андрей опустился в кресло рядом с ее столом.

Марине ничего не оставалось, как опуститься в свое кресло.

– Я вас слушаю.

Андрей протянул свою визитку: исполнительный директор фирмы «Надежный дом» Андрей Сергеевич Доброкладов… телефон, факс.

– Мы с вами в определенном смысле коллеги, – улыбнулся он, когда Марина, прочитав, подняла глаза. – Оба исполняем директорские функции.

– Слушаю вас, – повторила Марина.

– Не могли бы дать мне совет, куда отправиться на рождественские каникулы? На какой теплый пляж, в какой точке мира бросить свое усталое тело…

Она спокойно выслушала его трехминутный треп про тяжкие рабочие будни и желание полноценного отдыха. И когда Андрей замолк, выдохся, так же спокойно послала его:

– Первый этаж, от лестницы налево, прямо по коридору. Там находятся менеджеры, которые помогут вам определиться с местом отдыха.

– Неужели я ошибся дверью? – притворно удивился Андрей. – Но хоть намекните: Багамы, Гавайи, Мальдивы, Дарданеллы? Хотя, кажется, последнее – пролив? Никогда не был силен в географии.

Марина потом говорила: «Ты что-то нес, а на роже у тебя было крупно написано: девушка, вы мне нравитесь, не закрутить ли нам интрижку?»

На этот немой вопрос Марина и ответила прямо:

– Боюсь, ваше присутствие в моем кабинете объясняется не тем, что вы ошиблись дверью. Вами движет совершенно иной интерес.

– Движет! – легко согласился Андрей. Широко улыбнулся (милое дело общаться с понятливыми девушками). – Как вы относитесь к моему интересу?

– Отрицательно! Вас проводит к менеджерам охранник или сами дойдете?

– Но может…

– Не может! – отрезала Марина.

Когда девушка говорит подобным тоном, любые ухищрения бесполезны. Обручального кольца на пальце у нее нет, но дышит арктическим холодом.

– Извините, что побеспокоил, – поднялся, развел руками Андрей. – Желаю здравствовать!

– И вам того же.

Получив досадный отлуп, движимый исключительно мстительными хулиганскими порывами, за дверью кабинета Андрей достал из портфеля листок, сложил его вдвое и написал: «Интим не предлагать!» Воткнул листок поверх таблички.

В тот день у Марины были важные переговоры с двумя фирмами, в ее кабинет заходили подчиненные… И у всех на лице присутствовала странная, не поддающаяся толкованию гримаса-улыбка. Будто их связывает с Мариной какая-то забавная тайна, или бог знает какое приключение, или… совершенно непонятно.

Все разрешилось вечером, когда молоденькая менеджер-стажер восхищенно заявила Марине:

– Никогда бы не подумала, что вы так здорово прикалываетесь!

– Что делаю?

– Записка на вашей двери.

– Какая записка?

Марина рванула в коридор, увидела листок, оставленный Андреем, и расхохоталась.

Через два дня она ему позвонила. Сама. Имелась визитка с телефонами.

– Андрей Сергеевич? Это ваша коллега из туристической фирмы. Помните меня?

– Конечно! – радостно откликнулся Андрей.

Как ее звали? На «М». Маша, Мила? Нет, длиннее.

Точно не Матильда. Марина!

– Хотела сказать, что ваша шутка, довольно циничная, честно говоря, помогла мне заключить сложные сделки. Примите благодарность!

– А могу ли рассчитывать на расширенную благодарность? Поверьте, я не примитивный корыстный ухажер.

– Да? А какой?

– Интеллектуальный, культурный, – заверил Андрей.

Перед ним лежала газета, и он быстренько ее перелистнул до полосы «Досуг», провел пальцем по рубрикам. Кино, театры не годятся. Выставки! То, что требуется. Палец замер на одном из объявлений.

– Марина! Хотел бы вас пригласить на совершенно уникальную – (на лету врал для убедительности) – выставку графики самодеятельного художника Панкратова… Нет, простите, Панфилова. – (Спервого раза неправильно прочел фамилию.) – Говорят, что-то выдающееся и нетривиальное. Панфилову пророчат большое будущее. Посмотрим на гения в его истоках?

– Хорошо, – после секундной заминки согласилась Марина.

– Заезжаю за вами в семь.

– До встречи!

Выставку «гения» они так и не посетили. Районная библиотека, где были представлены полотна самородка, находилась у черта на рогах. Сверялись с картой, спрашивали проезд у прохожих, и когда добрались, их встретили закрытые на амбарный замок двери.

– Откровенно говоря, – признался Андрей, – мне сейчас не до искусства. – (И даже не до эротических утех.) – Чертовски хочется есть.

– Мне тоже, – сказала Марина. – Кроме кофе, ничего сегодня не видела.

– Значит, ужинаем! Вы какую кухню предпочитаете?

– Ту, что поближе.

В ресторанчик, спрятанный среди многоэтажных новостроек, они потом еще несколько раз специально приезжали, познакомились с хозяином-узбеком. Плов он готовил – объедение, с пальцами проглотишь.

И культурная программа у них тоже состоялась. Ходили на театральные премьеры (билеты по астрономическим ценам, но Андрей не жадничал), на новые американские и отечественные фильмы. После – ресторан, ужин и непринужденная беседа. Андрею быстро стало ясно, что руководить парадом, то есть развитием отношений, будет Марина. Он не рохля и не трусит перед женщинами. Но такая! Без ее соизволения, молчаливого согласия, попытаться поцеловать – значит выставить себя похотливым козлом. Терпение, терпение и еще раз терпение? Ты хочешь, чтобы я был весь из себя мужественно-сдержанный? Пожалуйста. Но и намеки на то, что я не теоретик-импотент, требуются? Предоставим. На одном из спектаклей про ведущую актрису он сказал:

– Непонятно, кто достоин большего соболезнования: женщины, превращающие свою грудь в силиконовые дыни, или мужчины, которых эта бутафория возбуждает.

Марина одобрительно хмыкнула. Биологически ей было двадцать семь лет. Интеллектуально – много больше. Умная, начитанная (Андрей заметно отставал), ироничная, по любым стандартам физически восхитительная, она точно знала, чего хотела. Чего? Это Андрея волновало более всего. Он включился в игру пионерских ухаживаний, терпеливо сносил повышение собственного культурного уровня, на большее, чем целование ручки при встрече и прощании, не посягал. И с каждым днем убеждался: получить Марину – значит выиграть самый главный в жизни приз. Попросту говоря, влюбился по уши.

Его терпение и выдержка были вознаграждены через два месяца, за которые самым большим завоеванием было то, что они перешли на «ты».

Ужинали в ресторане, и Маринка как бы между прочим спросила:

– Ты ведь так никуда и не съездил на рождественские каникулы?

– Не получилось. В исторический день нашего знакомства к твоим менеджерам не стал заходить, боялся напугать их своими горючими слезами досады, бросился на улицу.

– А на самом деле?

– Мне позвонили, нужно было срочно ехать на работу. Потом мы получили большой и срочный заказ, все равно бы путевку пришлось сдавать.

– Как ты отнесешься к идее поехать вместе со мной на неделю в Таиланд?

– В каком качестве? – замерев, уточнил Андрей.

– Не поверишь. В качестве моего заместителя. Отрабатываем элитные маршруты для випов и должны сначала все испытать и увидеть сами. Оплачивает та сторона, тебе поездка ничего не будет стоить.

– Мне слышится или ты действительно меня уговариваешь?

– Поломайся еще минуту, и поедет настоящий заместитель.

– Ни в коем случае!

Таиланд – сказочная страна. Во всяком случае, именно такой им ее показали. Крокодиловые питомники, буйная растительность, теплый океан, плавание на яхте, отличные блюда из морских гадов. Андрей был не против, если бы его с Мариной любовное сближение произошло на сеновале. Но в шикарном отеле, на королевской постели – тоже романтично. Принимали их по высшему классу, деловые вопросы Марина решала между прочим. После пламенных ночей она стала еще желаннее. Рухнувшая преграда показала Маринку новой – простой, проказливой и веселой. Во время знаменитого тайского массажа, когда две девушки, уставившись на Андреевы ступни сорок шестого размера, зажимали рты и хихикали, Маринка хохотала вместе с ними. Андрей чувствовал себя Гулливером, взглядом спрашивал Маринку: ведь я везде гигант? «Еще какой!» – кивала она.

Их роман, продолжившийся в Москве, – мечта каждого холостяка. Никакой принудиловки и обязаловки. Вместе проводили выходные, причем культурная программа заметно скукожилась, иногда виделись среди недели. Андрей мог позвонить и притворноскорбным голосом проканючить:

– У меня развивается болезнь. Называется спермотоксикоз.

– Поняла, знаю отличное лекарство.

– Приедешь сегодня?

– Хорошо, но жарить стейки…

– Нешто я могу допустить кого попало к священному очагу?

Марина познакомила его со своими родителями – акт особого доверия, и Андрей не забывал, когда увозил Марину из дома, купить ее маме цветы. Но когда он (честно говоря, без особой настойчивости) предложил Марине переехать к нему, она сморщилась и неопределенно развела руками. Мол, еще рано об этом заикаться. Подобное положение дел Андрея вполне устраивало.

Обычно интрижки и романы Андрея развивались по одинаковой схеме: от его первого очарования отщипывалось. Была влюбленность и постепенно таяла, от нее, как от шматка мягкой глины, отщипывались кусочки, пока не оставались крохи. Наваливались скука, пресыщение и досада из-за претензий девушки и ее требовательности.