Текст книги "В горах ближе к небу"

Глава 16

Галактика SО-88. To, что осталось от Драгии. Далекое прошлое

Она с ужасом наблюдала агонию планеты, которая непонятным образом привязала ее к себе…

Ядовитый газ вырывался из глубоких трещин на поверхности Драгии, все гудело, сотрясалось и рушилось. В жидкой грязи тонули те, кто все это время обеспечивал жителям Жада сытую и комфортную жизнь. Им было все равно. Потому что еще раньше газ сделал свое дело.

Она растерянно витала над беззащитными телами своих подопечных, вне себя от горя, не в силах оторваться от мертвых лиц, запрокинутых голов, тонких рук… Совсем недавно они были ее неотъемлемой частью. Их было так много, что они полностью поглощали ее внимание. Она была нужна им вся, без остатка. Теперь они погибли… и она стала свободной.

Ее сознание медленно наполнялось привычными образами и суждениями, знакомыми до боли картинами прошлого. Она, что называется, пришла в себя… и ужаснулась.

«Как такое могло произойти со мной?» – недоумевала она.

Она освободилась от своих пут, но не от жалости к несчастным. Ее терзало сочувствие к этим бедным телам, созданным для безысходной, унизительной жизни.

«Кто посмел сотворить с ними подобное? А со мной?»

На смену жалости пришел гнев. Закипела злость. Она в бешенстве металась в поисках того, кто оскорбил саму идею жизни, поглумился над Духом. Увы! Ее окружали горящие обломки, усеянные мертвыми телами, которые совсем недавно дышали, жили. Благодаря ей они копались в отвратительном зловонном болоте, делая свою работу. Теперь все это стало бессмысленным. Изможденные страдальцы больше не нуждались в ее заботе и любви. Она служила им, как могла. Пока они были живы…

– Они умерли, – сказала она себе, подавляя новую волну горя. – Они все мертвы. Я больше им не нужна. Я свободна. Прочь, немедленно прочь отсюда!

Она успела заметить, как в огне, дыму и облаках светящейся пыли разлетаются куски планеты, которую она только что покинула.

«Драгия. Вот как называлась моя клетка, моя тюрьма! – думала Она. – Я попалась в ловушку, расставленную специально для меня. Я оказалась беспечной, легкомысленной и безрассудной, за что и поплатилась».

Ей хотелось вспомнить, что произошло, но… все попытки окончились ничем. Бесплодные усилия слишком утомили ее.

– Ма-а-а-н-н-фи-и-и… Ма-а-а-а-н-н-фи-и-и…

Какие странные, знакомые звуки. Все вокруг нее переливалось разными красками, нежными, как лепестки цветов…

– Ма-а-а-н-н-фи-и-и…

Она развеселилась. Было приятно «окунаться» в разноцветные волны, скользить и кружиться среди них.

– Я ничего не помню… – неизвестно кому пожаловалась она.

Ее переполняла радость, несмотря на потерю памяти.

– Ма-а-а-н-н-фи-и-и…

– Что это за звуки? – нетерпеливо спросила она и… вспомнила!

Внезапно прошлое развернулось перед ней с потрясающей ясностью. Гибель чужой планеты уже не казалась столь значительной и трагичной. Теперь ее волновало совсем иное – мрачная сила, которая вершила судьбу Драгии и ее обитателей.

«Тэлл! – подумала она. – Где ты?»

– Ма-а-а-н-н-фи-и-и…

Издалека кто-то звал ее. Она догадывалась кто.

– Тэлл… – шептала Манфи. – Я все вспомнила. Я оказалась легковерной и наивной… Кто бы мог подумать, что эти маленькие злые существа на Драгии окажутся такими хитрыми? Их поведение казалось необъяснимым… Я не понимала, чего они добиваются. Они выманили меня из корабля… Да! Я нарушила наше неписаное правило и покинула «Эрбор». Ужасная ошибка.

Но… они просили о помощи… они выглядели такими жалкими… а потом закрыли меня в глубоком подземелье. Слишком сухой и плотный воздух их планеты не подходил мне. Я слабела, мои силы были на исходе. Я потеряла счет времени и перестала спрашивать, что им от меня нужно. Отовсюду раздавался назойливый, неприятный звон… Я постоянно слышала его. Они решили подавить мою волю, сделать меня послушной и использовать в своих целях. У меня оставалось последнее средство вырваться на свободу – остановить свое сердце. Я спрашивала себя, сделала ли я все возможное, чтобы спасти свое прекрасное тело, «Эрбор» и золото? И вынуждена была признать, что мне не оставили выбора. Пришло раскаяние, а за ним уныние и апатия. Я не справилась со своей задачей, подвела всех… Несвойственные мне мысли казались такими естественными, что я приняла их за свои собственные. Вторая ужасная ошибка!

Мое тело, почти бездыханное, лежало на полу подземелья, а я продолжала слышать все те же пронзительные звуки. Они мешали мне сосредоточиться.

«Иди сюда! – звал меня неприятный голос. – Иди, посмотри, что ты с ними сделала!»

«С кем?»

«Смотри сюда!» – настойчиво повторял тот же голос.

И я решила посмотреть. Третья ошибка!

Я увидела хилые бледные тела, которые хотели, чтобы я прикоснулась к ним, дала им жизнь.

«Если ты бросишь их, они все умрут! – угрожающе звенел голос. – Их много, и они все твои! Твои! Ты забыла! Ты все забыла! Нельзя забывать! Ты должна дать им жизнь!»

Я ощутила тоску и сочувствие к этим несчастным уродцам.

Наши «золотые» тела с гармоничными формами и красивыми лицами считаются самым значительным и прекрасным творением цивилизации Хелион. Ими гордятся, их берегут. Тайну их создания держат в строжайшем секрете.

Я видела сообщества, где вместо живых тел использовались обыкновенные механические куклы. Многие обитатели Вселенной до сих пор играют куклами, так и не решив задачи одухотворения материи. Я привыкла относиться ко всему живому с почтением и любовью.

«Ты должна дать им жизнь, – твердил голос. – Ты не можешь оставить их умирать!»

И я согласилась… Четвертая ошибка!

Меня тут же окутала тьма. Я пыталась бороться с тяжелым забытьём, которое навалилось на меня. Я долго боролась, сама не зная с кем или чем. Потом… наступил сон сознания… Моя жизненная сила потекла туда, куда направили мое внимание…

Это мерзкое существо – Вальганиус! – он торжествовал. Я попалась. Все созданные им клоны пробудились. Я наполнила их жизнью.

Только теперь я в полной мере осознаю, что произошло не без моего участия. Моя память восстановила, казалось бы, утраченную информацию. Вальганиус – вот кто замыслил и осуществил смелый и опасный опыт.

«Эксперимент полностью удался, господин Канто!» – торжественно заявил он правителю Драгии, который со страхом и нетерпением ждал сообщения Магистра.

Канто прекрасно понимал, чем в случае неудачи обернется для него авантюра, затеянная Вальганиусом. Он пребывал в лихорадочном возбуждении. Если бы не безвыходная ситуация, безмерно утомившая его, правитель Драгии не пошел бы на такой отчаянный и опасный шаг.

Все произошло именно так, как говорил Вальганиус. Он упивался успехом. Он рисковал, до самого конца не веря в то, что ему удастся заманить меня в ловушку. Он жаждал доказать свое превосходство над всеми разумными существами. Особенно над «самодовольными хелионцами». Именно так он нас называл.

Раз я попалась в расставленные им сети, значит, наша цивилизация все еще уязвима. Вальганиус задумался о выгоде. Что он сможет извлечь из сложившихся обстоятельств?

«Ма-анфи, – проскрипел Магистр. – Посмотрим, как тебе понравится новая игра. «Рабы и рабовладельцы»! Неплохо звучит. А?»

Вальганиус презирал любой вид эмоциональной зависимости. Легкой формой этой болезни он считал симпатию. Любовь, по его определению, была самой тяжелой ее формой. Магистр старался приобрести иммунитет от первого и второго. Он желал оставаться неуязвимым. Эмоциональная связь с любым существом, по его мнению, ведет к непредсказуемым последствиям. Если желаешь свободно распоряжаться своей судьбой, ее ни в коем случае нельзя ни с кем связывать.

Вальганиус был в восторге от своей деятельности. Клонированные тела некоторое время могли существовать самостоятельно. Но недолго. И он придумал коварный план, как наделить клонов жизненной энергией. Для этого ему понадобился сильный Дух, у которого развито чувство ответственности и который не бросит клонов при первой же возможности.

Сейчас мне понятны мотивы, мысли и чувства Вальганиуса. А тогда…

Бедная Драгия! Бедные жители Жада, которые прятались от проблем и думали, что таким способом смогут убежать от жизни. Наивные… Впрочем, не стоит осуждать их. Я оказалась немногим лучше. Обремененная множеством клонов, полностью зависящих от меня, я ничем не интересовалась, ни о чем не помышляла, кроме своего «долга». Вальганиусу удалось – таки навязать мне свою игру… Как я допустила это? Каким образом дала согласие?

Мне нужно разобраться в себе. Первый всплеск негодования и бурного возмущения улегся. Пережитое уже не выглядит столь чудовищной драмой, как в начале. Клоны погибли, и теперь я могу распоряжаться собой. Но… мое тело уничтожено взрывом на Драгии. А «Эрбор»? Что с ним?…

Она понимала, что Тэлл не слышит ее исповеди. Они слишком далеки друг от друга. И дело тут не в расстоянии и не в том, что они находятся по разные стороны реальности, – а в ее внутренней неготовности встретиться с ним вновь после долгой разлуки. Они могли бы изредка общаться в снах… привыкать к тому, что их постигло. Но Манфи пока не решалась даже на это. Она боялась, что Тэлл не поймет ее. Она сама перестала понимать себя. Той, прежней Манфи, которая давала ему Обет Любви, больше нет.

Образ Тэлла Элакриэна, созданный ее воображением, пока был ей ближе и роднее, чем настоящий Тэлл. Вероятно, он тоже изменился за это время. Они оба стали другими…

Планета Земля, Москва. Наше время

– Ты смотрела утренний выпуск новостей? – возбужденно жестикулируя, спросил Самойленко. – На Ревина опять покушались. А ему все как с гуся вода!

– Что на этот раз?

– Снайпер… У крутых фантазия небогатая. Но Ревин молодец! Другой бы на его месте уже спрятался, за границу удрал…

– Так ведь и там найдут, – перебила Ангелина Львовна. – Мир тесен.

Она чувствовала себя значительно лучше. Самойленко оказался прав: как только шар покинул ее кабинет, видения прекратились. Странные образы оставили ее в покое, сон нормализовался, и настроение поднялось.

– Да… Тебе звонили. По-моему, супруга Ревина, – сообщил Олег Иванович, закуривая очередную сигарету. – Я сказал, что ты в командировке.

– Правильно сделал.

Самойленко нервно прохаживался по холлу, ежился и потирал затылок. Окурок за окурком летели в пепельницу.

– Ты сегодня какой-то взвинченный, – заметила Закревская. – Случилось что?

– Вроде нет…

– Тогда в чем дело?

– Понимаешь… я тут наводил некоторые справки, по архивам побегал. В общем, Ревин твой – непростой мужик.

– Во-первых, никакой он не мой! – возмутилась Ангелина Львовна. – А во-вторых, какое ты имеешь право интересоваться моими пациентами? Тем более лезть в их дела?

Самойленко, ничуть не смутившись, затушил окурок и уселся напротив нее.

– Это не я! – заявил он, прямо глядя ей в глаза. – Это все шар!

– Ну, хватит! Шар имеет некоторое влияние на психику, не спорю. Но это тебя не оправдывает. Ты привык во все совать свой длинный нос! Излишнее любопытство – уже не недостаток, а тяжкий порок. Когда-нибудь ты за это поплатишься, Олег.

– Тебе совсем не интересно, что я узнал?

– Совсем.

Лукаво улыбаясь, Самойленко показал ей кончик мизинца.

– Ни вот столечко?

– Ни капельки. И довольно об этом.

– Ты железная леди! – засмеялся он. – Невозмутимая и холодная. Айсберг.

– Я не хочу собирать сплетни, Олег. И тебе не советую. Ревин – не соседка по даче. Он делец, циничный и жесткий, в каком-то смысле беспощадный. Если до него дойдет, что ты вынюхиваешь…

– Извините. Архивные данные – не сплетни, – обиделся Самойленко. – Мой бывший пациент заведует одним серьезным отделом, он-то и помог мне выяснить кое-что о Ревине.

Ангелина Львовна сокрушенно вздохнула.

– Господи, ну зачем тебе это надо? Не живется спокойно, да? Проблем не хватает?

– Ты что-нибудь слышала про «Общество 164»? – вместо ответа спросил он.

– «Общество 164»? Нет… Странное название. Сейчас чего только не придумают. Ты хочешь сказать, что Ревин – член этого общества?

– Я совсем не то хочу сказать. Ты можешь просто выслушать?

– Ладно, давай… говори. Беда мне с тобой!

– «Общество 164» основал Франц Таузенд, алхимик. А назвал он его так потому, что в системе элементов, созданной им же самим, номер 164 имеет… золото.

– Ну и что? Алхимики жили в Средние века. При чем тут Ревин?

– Не торопись… Франц Таузенд жил не в Средние века, а в начале двадцатого века, в Германии. Обыкновенный подмастерье жестянщика вдруг оставляет надоевшее ему ремесло и начинает заниматься изготовлением неких «тайных средств». Он заявляет, что будто бы на него снизошло откровение…

– Какое еще откровение?

– Об этом история умалчивает. Откровение, и все.

– Понятно.

– Ничего тебе не понятно, дорогая Ангелина. Господин Таузенд устраивает лабораторию близ Мюнхена и вскоре объявляет о том, что научился получать золото. «Удача больше не бежит от алхимиков. Она у них в руках!» – смело заявляет он.

– Он просто шарлатан, этот Таузенд. Фокусник. Алхимики славились непомерными амбициями и ловкостью рук.

– Не все так думают, – возразил Самойленко. – Даже практичные и трезвые немцы иногда увлекаются.

Таузендом заинтересовался генерал Людендорф, который искал денежные источники для себя и национал-социалистического движения. Вряд ли генерал был глупым или легковерным человеком. Он наверняка потребовал от Таузенда доказательств его искусства и получил их.

– Ты серьезно?

– Более чем. Генерал бредил созданием баварской «золотой кухни» и не стал бы связываться с заурядным авантюристом.

– Допустим. И все-таки при чем тут Ревин? Доктор поправил на носу очки и уселся поудобнее.

– У него интересная биография, – понизив голос, продолжал он. – Оказывается, бабка господина Ревина – чистокровная немка. Из самих князей Шенбург-Вальденбург.

– Шутишь…

– Представь, нет. Правда, фрау Анхен происходила из обедневшей ветви княжеского рода. Поэтому в ее семье остро стоял финансовый вопрос. В это время при поддержке Людендорфа в Германии образовывается тайное «Общество 164». Его глава – Франц Таузенд – собирает средства под свое обещание производить золото. В общество вступают крупные промышленники, знать и, конечно, простые граждане. Всем хочется разбогатеть! Они вручают алхимику накопленные ими денежные средства. Причем некоторые расстаются с последними сбережениями, как, например, семья фрау Анхен.

– Но как тебе пришло в голову связать это с Ревиным? – удивилась Ангелина Львовна.

– Так я же говорю – магический шар. Откуда еще подобное могло прийти мне на ум? Сижу я в кабинете, беседую с пациентом, и вдруг… в моем воображении возникает замок Эппау в южном Тироле. Таузенд по милости судьбы стал бароном и владельцем этого замка. Причем все так ясно представилось – имена, географические названия, внутреннее убранство немецкого богатого дома, – что я застыл с открытым ртом. Веришь? Еле довел сеанс до конца и выпроводил пациента. Не мог ни о чем больше думать. Вижу, как наяву, алхимика, который в охотничьем зале ведет важный деловой разговор с итальянским профессором химии. Понимаю каждое слово, хотя ни по-немецки, ни по-итальянски ни бум-бум!

– О чем же они говорили?

– Таузенд обещал, что Германия и Италия станут самыми мощными державами мира благодаря новому процессу получения золота…

– Слушай, ты меня потрясаешь! – воскликнула Закревская. – Неужели шар…

– Он! Не сомневайся. Потом… передо мной развернулась вся история, как в кино. Кончилось все непонятно. Таузенда якобы уличили в обмане. Он бежал. Его поймали и привезли в Германию. Алхимик твердил о своей невиновности. Его адвокату удалось добиться проведения «следственного эксперимента». Не где-нибудь, а на главном монетном дворе Мюнхена, в присутствии его директора, полицейских, прокурора, следователя и защитника Франц Таузенд выплавил из свинцовой пробы золото. Маг, лжец или аферист, но он сделал это!

Самойленко так радовался, как будто золото из свинца сотворил он сам, а не некий загадочный Таузенд.

– А дальше?

– Полное молчание, – вздохнул Олег Иванович. – Сколько я ни рылся в архивах, ничего не нашел.

– И как это связано с Ревиным?

– «Общество 164» перестало существовать. Семья фрау Анхен, по-видимому, разорилась после исчезновения алхимика, и прекрасная немка в поисках заработка уехала в Прибалтику. Вскоре началась война. Анхен, не подозревая об этом, влюбилась в агента советской разведки. Благодаря своему происхождению и безупречному знанию немецкого она помогала ему в годы оккупации. Они оба погибли при невыясненных обстоятельствах в своей квартире на окраине Риги. При обыске в их тайнике наряду с прочими «шпионскими» атрибутами обнаружили старую фотографию Франца Таузенда.

– Очень романтично…

– Пожалуй. У этой странной пары остался ребенок, мальчик, который вырос в детском доме. Ему дали фамилию Ревин. Это и есть папаша нашего Даниила Петровича.

– Он жив?

– Умер. Пять лет назад. И его жена тоже, через год после супруга.

– Ты основательно изучил родословную Ревина. Но зачем?

– Как зачем? Разве не странно, что Ревин давно «крутится» вокруг золота? И все видения, навеянные шаром, тоже касаются золота? Это от него шар набрался, ей-богу! И невольно послужил проводником между Ревиным и нами.

Ангелина Львовна вспомнила свой сон об алхимике и призадумалась.

– Намекаешь, что мои «глюки» навеяны мыслями Ревина? Посредством шара?

– И твои, и мои, – радостно подтвердил Самойленко. – Сначала шар зарядился информацией от Ревина, потом она потекла к нам… непроизвольно, сама собой. Мы с тобой люди ищущие, готовые воспринимать… вот и…

– Тебя послушать, так Ревин – какой-то монстр, – перебила Закревская.

– А что, нет? Вспомни его золотые зубы. Он просто маньяк, помешанный на золоте!

– Скажи еще, нечистая сила, которую смерть не берет, – нервно улыбнулась она. – Сколько раз покушались, а ему хоть бы что. Господин Ревин в огне не горит и в воде не тонет…

– Ух ты! – восхитился Самойленко. – Точно подметила. Умная ты баба!

Глава 17

Галактика Эол, астральный мир Нойлех. Далекое прошлое

Манфи испытывала горькую печаль. Такая, как есть, она больше не сможет существовать в прежнем мире. Ее ужасное приключение закончилось, но и жизнь на Хелионе тоже. Теперь ее ждет Нойлех – астральный двойник родной планеты. Берега Снов Лучезарного Хели. Там все точно так же, как и на Хелионе. Почти…

Ей захотелось увидеть их с Тэллом дом… Он стоял на берегу реки, в тени огромных деревьев – чем-то похожий на бутон хрустального цветка: изогнутые «лепестки» опор сходились кверху, между ними виднелись сверкающие грани стен. Манфи чувствовала, что дом пуст. Конечно, кому же там быть?… Она обернулась к реке и засмотрелась на рыб, скользящих в прозрачной глубине. Их узкие пятнистые спины мелькали среди водорослей и ярких кораллов. Рыбы подплывали к поверхности, поворачивали желтые глаза с черными, блестящими зрачками и разглядывали Манфи.

«Они ощущают мое присутствие», – подумала она.

Берег пестрел цветами. В их густых зарослях шумел ветер. Под сенью деревьев разлеглась большая черепаха, ее панцирь отливал золотом.

– Иди ко мне! – шепнула Манфи.

Черепаха высоко подняла голову. Она подползла ближе и положила свою морду в ладони Манфи, излучая блаженство…

Тонкий мир Нойлеха почти не отличался от форм, которые принимала твердая материя, образующая планету Хелион. Здесь так же сверкали в лучах солнца вершины «хрустальных» гор, журчали реки и шелестели деревья. Только свет Спящего Хели – холодного солнца – выглядел иным, голубоватым и тусклым.

Нойлех населяли только умершие. Живущие бывали здесь лишь в краткие мгновения сна, как черепаха, лежащая в тени деревьев.

Манфи вошла в дом. Она любила здесь каждый уголок, каждую безделушку, – золотые статуэтки животных, светильник-часы «Глаза», мозаики на стенах, мягкие драпировки и пушистые ковры… Манфи приблизилась к своему огромному, до потолка, зеркалу и взглянула на себя. Красивое тело, обтянутое белыми переливами платья, волнистые волосы, точеное лицо… все, как прежде, только кожа более светлая, бледная, как стекло.

«Тень Манфи! Вот как я буду называть себя», – решила она.

На подставке у зеркала лежал набор для причесок, подаренный ей Тэллом. Он привез его с далекой планеты Сахти в созвездии Крылатый Дракон. Расчески, гребни и заколки из золота с примесью других металлов потемнели и потеряли блеск, но Манфи очень дорожила ими.

«Почему это случилось со мной? – замирая от тоски, подумала она. – Виной всему – мое безрассудство и неугомонный нрав. Я слишком увлекаюсь…»

Тонкий мир Нойлех имел свои прелести. Будучи двойником Хелиона, он, тем не менее, жил по своим собственным законам. Берега Снов существовали задолго до того, как сформировалась твердая планета, на которой зародилась и получила развитие цивилизация, где золото стало основным элементом, необходимым для поддержания жизни.

«Ткань» многомерного пространства Нойлеха обладала чудесными свойствами. Она легко трансформировалась в соответствии с мыслями и чувствами своих обитателей. Любая игра воображения, любой мысленный образ воплощались здесь практически мгновенно. Это забавляло существ, привыкших к длинным временным отрезкам между желаемым и его про – явлением в мире твердых форм.

Манфи не могла долго предаваться грусти. Зеркало вдохновило ее, и она принялась менять облик, как ей хотелось.

Она стала такой, какою была, когда Тэлл впервые признался, что любит ее, – в роскошном «золотом» платье, украшенном драгоценностями и живыми цветами.

В воздухе распространился знакомый аромат…

Манфи вертелась перед зеркалом, и, когда Тэлл обнял ее, даже не удивилась. Ведь она подумала о нем.

– Манфи, какая ты холодная, – шептал он, прижимая ее к себе. – Дай, я тебя согрею.

Спустя мгновение они превратились в одно сверкающее золотое облако.

Внезапно Манфи ощутила чье-то пристальное, страстное внимание. И это не был взгляд Тэлла.

– Кто тут? – воскликнула она, возвращаясь к прежнему облику.

Хетт ужасно удивился. У себя на Драгии и, особенно, в замке Вальганиуса он видел всякое, но чтобы два живых существа превратились в облако прямо на его глазах…

– Кто здесь? – взволнованно повторила Золотая Богиня.

Теперь он знал, как ее зовут. Манфи! Какое прекрасное, звучное имя.

Хетт не отрываясь наблюдал за Манфи. Он ничего не понимал – ни как очутился в этом странном зыбком мире, ни как «ожила» его обожаемая Золотая Богиня, ни что ему теперь делать. Он не осознал смерти, как не осознавал происходящего с ним, принимая все за сладостный любовный сон.

– Кто ты? – строго спросила Манфи, с трудом различая в сумраке очертания незнакомого существа.

– Я Хетт, секретарь Вальганиуса, – поспешно ответил гость.

Магистр приучил его без промедления отвечать на вопросы. Он никогда не давал Хетту времени на раздумья, чтобы тот не мог солгать.

Богиня заинтересовалась.

– Ты с Драгии?

– Да, – подтвердил Хетт. – А разве… ты меня не помнишь?

– Нет.

– Этого не может быть… – удрученно прошептал Хетт и поник.

– Как ты оказался здесь? Ты умер?

Хетт оцепенел от ужаса. Он умер? Но… как же так? Ведь он продолжает думать, чувствовать и даже разговаривать. Впрочем, Манфи виднее. Раз она говорит, что он мертв, значит, так и есть.

– Я… люблю тебя… – с безумной решимостью признался он. Теперь, когда он умер, бояться было нечего. – Ты забрала меня в свой мир, чтобы я служил тебе?

Богиня задумалась. Время в Нойлехе текло без всяких правил – то медленно, то стремительно, – подчиняясь чувствам и желаниям обитателей.

– Ты любишь свою мечту, – мягко ответила Манфи. – И пришел сюда по своей собственной воле.

– Здесь живут духи умерших? – боязливо озираясь, спросил Хетт.

– Если хотят… Твоя планета погибла. Почему?

Хетт и сам хотел бы знать это. Впрочем, он ни о чем не жалел. Новый мир, в котором он только-только начал осваиваться, все больше нравился ему. Однако Золотая Богиня ждала ответа, он не мог разочаровать ее. И пустился в объяснения.

– На Драгии испортился климат. Я не разбираюсь в таких тонкостях, как влияние небесных тел друг на друга, но… наша жизнь стала ужасной. Нам пришлось зарыться под землю. Некому было добывать золото, которое осталось на поверхности, превратившейся в топкие болота. Потом… появился господин Вальганиус. Он все и придумал. Спас Драгию от неминуемых бедствий.

– Каким же образом?

– Создал клонов. И где он только этому научился? У нас в замке жили несколько, я их жутко боялся, пока не привык. Вальганиус называл ихуффами. Безмозглые существа, почти как роботы. Они чем-то похожи на драгийцев. Уффы многое могли делать, причем их согласия не требовалось. Они жили в колонии, расположенной далеко от Жада, полностью изолированной и закрытой. Никто ни о чем не знал, – я имею в виду жителей Драгии. Тайна колонии уффов тщательно охранялась. О ее существовании было известно только правителю Канто, Вальганиусу и моему другу Кассу. Он служил начальником колонии, а у нас с детства не было секретов друг от друга.

– Ты думаешь, Драгия погибла из-за уффов? Хетт долго молчал, собираясь с мыслями.

– Наверное… Я прочитал множество книг из библиотеки Магистра. Большинство были недоступны моему пониманию, но кое-что до меня дошло. Существует зло, и оно должно быть наказано. Уффы – это зло. Они были похожи на драгийцев, а с ними обращались, как с кухонными машинами. Так нельзя. Вальганиус и Канто знали, что совершают непозволительные вещи. Именно поэтому они скрывали от всех существование колонии. Драгия стала жертвой зла.

Хетт примитивно выражал свои мысли, но Манфи была с ним согласна. Зло притягивает зло. Бедные уффы… Она отогнала от себя картину их гибели. Так вот зачем Вальганиус заманил ее на Драгию. Чтобы она управляла целой колонией клонов! Надо было сразу догадаться. Хотя… разве могло подобное прийти ей в голову?

Интересно, куда Магистр подевал «Эрбор»? Такую махину не легко убрать с глаз долой. Скорее всего, корабль отправили по одному из старых маршрутов, записанных бортовым компьютером, и теперь он болтается где-то в космосе…

– Что ты теперь будешь делать? – спросила она Хетта.

– Служить тебе! – не раздумывая, выпалил он. – Я принадлежу прекрасной Золотой Богине. Я понял это сразу, как только увидел тебя – спящую и неподвижную – в потайной комнате господина Вальганиуса. Он наслал на тебя мертвый сон. Я молился тебе и слагал стихи о моей любви. Я приносил тебе бледные подземные цветы, которые жалко выглядели рядом с твоей сияющей красотой. Магистр испугался и бросил тебя, но я… остался с тобой. Теперь ты проснулась, и тебе может понадобиться моя помощь. Я готов служить тебе в жизни и в смерти!

Манфи улыбнулась. Ладно, ей будет не скучно по крайней мере. А то здесь, в Нойлехе, жизнь течет слишком размеренно.

Не успела ее посетить эта мысль, как пространство вокруг них с Хеттом окрасилось в алый цвет. Раздался шум и свист крыльев.

– Кто здесь? – воскликнула она.

Хетт с перепугу метнулся в угол и спрятался за резную ширму.

– Я прорицатель Ацтлана… – простонал голос.

– Что тебе нужно?

– Я ищу свою дочь…

Хетт, в отличие от Манфи, замер от ужаса. «Золотая Богиня» осталась спокойна. Она знала, что существуют разные миры, наподобие Нойлеха, которые населены духами. У каждого из них своя судьба, свои стремления и цели. Многие из них ищут друг друга и не могут найти. Духи появляются и исчезают, за ними не угонишься… Кто ведает их помыслы? Бывает и так, что воплощенные в твердом мире существа общаются со своими собратьями из тонких миров.

– Прорицатель Ацтлана, – ответила она, – мне ничего не известно о твоей дочери.

Шум крыльев прошелестел где-то высоко, у самого потолка, и затих…

Планета Земля, Памир. Община гуру Нангавана. Наше время

Дом, в котором обитали гираваки, лепился на каменной террасе, с трех сторон окруженной отвесными скалами; к нему вела ступенчатая тропа.

– Черт, и как они здесь ходят? – споткнувшись, буркнул Марат.

– Привыкли…

Голдин шел уверенно, не глядя под ноги. Он столько раз поднимался и спускался по этой тропе, что мог пройти по ней с закрытыми глазами.

Дом был покрыт замшелой черепицей, в маленьких окошках горел свет. Над крышей курился дымок.

– Хорошо, что мы добрались, пока не стемнело, – сказал Женя.

– А почему в доме свет горит?

– Там почти всегда сумрачно, как в погребе. Окна маленькие. Приходится жечь свечи. Их у Нангавана целый сундук. Электричества-то в общине нет.

Массивная деревянная дверь открылась бесшумно, в лицо ударил запах овчины и горелого теста.

– Длинный Витя опять лепешки сжег! – шепнул Голдин, блестя в темноте глазами. – Наверное, как всегда, ум отключил. Балбес!

Они остановились в душном тепле тесного коридорчика, прислушались.

– Тихо… – заметил Марат. – Может, спят?

– Рано еще. Удивительно, как это они не ругаются.

– Ладно, пошли.

Марат толкнул вторую дверь, ведущую во внутреннее помещение. В просторной комнате с низким потолком притаились по углам густые тени, догорал открытый очаг, сложенный из круглых валунов. На полу в позе лотоса сидели четыре человека. Пятый развалился на деревянном, застеленном одеялами ложе.

– Вы кто такие? – вскочил со своего места тощий человечек с вытянутой, как яйцо, головой.

Марат догадался, что это Криш.

– Мы-то? Служивые люди, – усмехнулся он. – По делу пришли.

Остальные гираваки повернулись к вошедшим. Их лица выражали недоумение и тревожное любопытство.

– Ты, Жека, вернулся, что ли? – узнав Голдина, воскликнул Криш. – Зачем? Я не погляжу, что мы кореша. Ушел так ушел. Мы тебя обратно не примем. Больно ты гонористый!

– Нужны вы мне! – вскипел Голдин. – Я человека привел. Он дороги не знает.

– Алексей Багров, – представился Марат, дабы предотвратить перепалку и лишние вопросы. – Член комиссии по расследованию причин взрыва в туннеле.

Он вытащил из кармана удостоверение и протянул Кришу. Тот долго, шевеля губами, изучал документ.

– Мы-то тут при чем? – спросил он, возвращая удостоверение. – Какое мы имеем отношение к туннелю?

– Это я и хотел бы выяснить, – спокойно ответил Марат. – Кто тут у вас старший?

– У нас нет старших, – сварливо возразил Криш. – Иерархия, начальники и подчиненные – это светские штучки. Духовные личности ничего такого не признают. У нас все равны.

– В монастыре и то есть настоятель, – заметил гость.

– Так то в монастыре. А вы находитесь в общине свободных духов.

– Хватит болтать ерунду, Криш, – разозлился Голдин. – Позови Нангавана. Человек не шутки шутить приехал.

– Гуру в пещере, у Священной Горы, медитирует, – вмешался добродушный толстяк. – Его беспокоить нельзя. Вы подождите, он к ночи сам вернется.

«Белкин, – догадался Марат. – Молодец Голдин, достоверно всех описал».

– Хорошо, – согласился он. – Тогда я с вами пока побеседую. По очереди.

– По одному, что ли? – уточнил Длинный Витя.

– Именно. И желательно в отдельном помещении. – «Член комиссии» довольно бесцеремонно пересек комнату и толкнул ободранную дверь без ручки. – Здесь можно?