Текст книги "В горах ближе к небу"

Вторая комната была поменьше и совсем темная. Стол, лавка, табурет и топчан, покрытый верблюжьим одеялом – вот и вся обстановка.

– Можно, наверное, – кивнул Криш. – Я сейчас лампу зажгу. С кого начнете?

– Сами решайте.

Длинный Витя вышел и вернулся с большим закопченным чайником.

– Жека, сходи за кружками, – распорядился он. – Вам согреться надо, а то простудитесь. Чай горячий, и печка натоплена, так что раздевайтесь.

Голдин послушно принес кружки, исподлобья глядя на бывших единомышленников. Те делали вид, что неожиданный визит их не трогает.

Зеленый чай с горными травами оказался удивительно вкусным, и Марат с наслаждением выпил две кружки. По телу разлилось приятное тепло. Голдин тоже согрелся; его щеки покраснели, а над верхней губой выступили капельки пота.

– Вот теперь порядок, можно разговаривать, – улыбнулся Длинный Витя. – Пошли, Жека.

Они забрали чайник, посуду и удалились. «Член комиссии» остался в темной комнате один. Зажженная Кришем лампа чадила и едва горела, видно, в ней кончался керосин.

– Можно?

В комнату робко вошел толстяк и бочком приблизился к грубо сколоченному деревянному столу, на котором приезжий разложил свои бумаги и приготовился записывать «показания».

– Моя фамилия Белкин, – не переставая жевать, выпалил толстяк и уселся.

Самодельная табуретка под ним жалобно скрипнула, но выдержала.

– Господин Белкин, вы последние несколько дней никуда не отлучались из общины? – строго спросил Марат.

– H-нет… Куда тут отлучаться? У нас это не принято. Поселился в общине – значит, живи. Безо всяких фокусов.

– А другие?

Белкин бросил в рот орех и округлил свои глаза, похожие на два крупных каштана.

– Что другие? – не понял он.

– Другие отлучались куда-нибудь?

– А… нет. Зачем? Здесь же горы. Дорога такая, что черт ногу сломит. Ой! Прости меня, Господи! – пробормотал Белкин и перекрестил рот пухлой рукой.

«Этот бывший семинарист или слишком глупый, или слишком хитрый, – подумал Марат. – Последнее больше похоже на правду».

– Понятно, – кивнул он. – Что вы можете сказать о Голдине?

Белкин аж поперхнулся. Будто его уличили во лжи.

– Так… Женя никуда не отлучался, – прокашлявшись, ответил толстяк. – Он ушел, и все. Да… еще Длинный… то есть Витя, он тоже уходил. За солью. Но сразу вернулся.

Больше Марат, как ни старался, ничего существенного от Белкина добиться не смог. Тот ерзал, жевал, потел, но твердо стоял на своем: ничего подозрительного за последнюю неделю в общине не происходило.

– Хорошо, – вздохнул «член комиссии». – Я забыл предупредить вас о том, что лжесвидетельство карается по закону.

– Как можно! – замахал руками толстяк. – Лжесвидетельство – страшный грех! Господь предупреждал своих детей…

– Ладно, идите, – едва сдерживая смех, выдавил Марат.

Когда толстяк исчез за дверью, он закрыл лицо руками и беззвучно захохотал. Видно было, что Белкин нещадно врет и при этом старается сохранить богобоязненность и благочестие.

Следующим зашел Длинный Витя. Он рассказал, как его отправили за солью.

– Но к строителям я не попал, – объяснил парень. – Заблудился, замерз. Меня альпинисты встретили и привели к себе в лагерь. Илья и Виталик. Мировые ребята! Там мне и про кино рассказали, и про взрыв. Ну, что фильм снимается об этом.

– О чем?

– Как туннель взорвался.

«Сговорились они, что ли? – думал Марат. – Или им действительно рассказать нечего?»

Интуиция ему подсказывала, что дело обстоит как раз наоборот.

Вертлявый Криш тараторил много и без толку, так что порядком утомил «члена комиссии». Он долго и подробно излагал содержание «Бхагават-Гиты», хвалил ведическую кухню, пел дифирамбы богу Кришне, не давая Марату слова вставить. Потом перешел на гуру Нангавана.

– Мне повезло, что я встретил такого Учителя! Это судьба. Она улыбается «преданным». Без Нангаваная бы никогда не узнал о Священной Горе, никогда не попал бы сюда, в самое сердце Памира! Никогда не получил бы просветления! Теперь я стал другим человеком…

– А что за Священную Гору вы имеете в виду? – уточнил Марат.

Он понял, что если время от времени Криша не останавливать, то словесный поток унесет их обоих в неведомые дали, из которых не выберешься.

– Ка-а-ак? – удивился Криш. – Вы еще не знаете? Разве Белкин и Витя вам не сказали? Священная Гора! Это же… это Обитель Бога! Там на человека снисходит озарение, и он постигает истины, недоступные простым смертным. Там… происходит контакт!

– Какой контакт?

Криш посмотрел на гостя как на слабоумного. Неужели некоторые люди не понимают элементарных вещей?

– Контакт с инопланетным разумом! – торжественно заявил он. – Или с Высшим Разумом, если будет угодно.

«Этого мне только не хватало», – подумал Марат, делая вид, что внимательно слушает.

– Контактером не может быть кто попало, – завзято продолжал Криш. – Это высочайшая привилегия, миссия, если хотите! Инопланетный разум выбирает самых достойных… таких, как наш Учитель Нангаван. Этот святой человек…

– Вы говорите, гуру общается на Священной Горе с инопланетянами? – перебил его страстную речь Марат.

– Ну… не так примитивно, конечно… – Криш как будто споткнулся. Что-то в словах собеседника насторожило его. – Учитель медитирует на Священной Горе. Он поднимается в слои трансцендентного сознания, где и происходит контакт с Мировой Душой…

– Подождите. Что еще за Мировая Душа? Я запутался…

– Чего же вы ждали? – вскинулся Криш. – Люди жизнь тратят на то, чтобы разобраться в высших истинах, познать устройство мироздания. А вы явились сюда и хотите за пару часов стать просветленным?

– Да нет. Мои намерения гораздо скромнее, – улыбнулся «член комиссии». – Я должен опросить всех, кто так или иначе может иметь отношение к взрыву в туннеле. И записать показания. Вот и все.

Пыл Криша постепенно угасал и наконец иссяк. Марат вздохнул с облегчением, когда за ним закрылась дверь.

Из Якова каждое слово приходилось вытаскивать с превеликим трудом. Он представлял такой разительный контраст с Кришем, что было удивительно, как они все вместе тут уживаются.

Шраваки вели себя по-разному, и только в одном были единодушны: никакого отношения к взрыву они не имеют, ничего подозрительного или необычного не замечали, и вообще – из-за какой-то ерунды у них сорвалась вечерняя медитация.

Марат успел переговорить со всеми, кроме Хакима, когда на пороге комнаты появился седой статный мужчина с подвижным, нервным лицом.

– Я – Нангаван, – заявил он. – Вы можете уделить мне несколько минут?…

Глава 18

Галактика Эол. Далекое прошлое

Было решено, что на Ацтланику отправятся Тэлл Элакриэн и Стэлл Ор. Неотразимое обаяние одного и тонкий ум другого должны обеспечить успех переговоров.

На последнем совещании перед отлетом присутствовали трое: пилот, ученый и правитель Аффит.

– Не в наших правилах вмешиваться во внутренние дела других. Но та информация, которая нам нужна, важнее принципов. Вы можете использовать миниатюрный кассиорес, если правители Ацтлана захотят что-то скрыть от вас.

Из восьмигранного окна зала совещаний виднелись прозрачные, обманчиво хрупкие Врата Хелиона. Аффит постоянно находился в раздумьях. Правильно ли он поступает, посягая на чужие тайны? Крохотный кассиорес, недавно прошедший испытания, лежал перед ним. Этот кристалло-прибор позволял считывать любую информацию. Аффит возлагал на него особые надежды.

«Этлон» стартовал, и Аффит мысленно послал ему последнее благословение. Они не могут упустить этот шанс. Ацтланика долгое время была их надежным партнером и щедрым поставщиком золота. Куда мог деться магический желтый металл? НаХелионе к истощению золота привели необратимые изменения состава ядра планеты и ее атмосферы, вызванные неизвестными пока космическими влияниями. Совсем не обязательно, что на Ацтланике произошло то же самое.

На борту «Этлона» царило легкое возбуждение.

– Сколько раз ты летал на Ацтланику? – спросил пилота Стэлл Ор.

– Не помню… Раз пять-шесть.

Ученый немного волновался. Он любил космос, но предпочитал рассматривать его на голографических экранах, нежели в непосредственной близости. Стэлл Ор покидал Хелион только в исключительных случаях. Сейчас был именно такой.

Тэлл заметил, что ученый нервничает, и решил отвлечь его.

– Как ты думаешь, почему «Эрбор» оказался вблизи Ацтланики? – спросил он.

– Эта загадка не дает мне покоя, – признался Стэлл. – Корабль, груженный золотом, без пилота… придрейфовал в планетную систему Ацтлана? Каким образом? Золото на «Эрборе» с Драгии, это мы проверили.

– В чем же дело?

Ученый закрыл глаза и вздохнул.

– Ацтланы сами сообщили об «Эрборе», – сказал он. – На корабле мощная система защиты, и они не смогли не только отбуксировать его, но даже приблизиться. «Эрбор» не отвечал на запросы, и они забеспокоились.

– Выходит, ацтланы не имеют к этому отношения?

– Скорее всего, нет.

– Я все время думаю о Манфи… – признался Тэлл. – Смогу ли я забыть ее?

Стэлл Ор промолчал. Он понимал, что Элакриэн не ждет ответа.

– Я не хочу погружаться в искусственный сон, – ворчливо заявил ученый. – Мне противно ни о чем не думать.

– В этом нет необходимости, – успокоил его Тэлл. – До Ацтланики не так уж далеко. Давай просто отдохнем. Самым естественным образом.

– Как? Ты тоже уснешь? – встревожился Ор.

– «Этлон» прекрасно справится сам, – улыбнулся Элакриэн. – Доставит нас на Ацтланику в целости и сохранности. Кому, как не тебе, знать об этом?

Ученый с сомнением посмотрел на зеленоватый глаз главного бортового компьютера.

– На Хелионе я чувствую себя гораздо спокойнее, – сказал он. – Создавать корабли и летать на них – не одно и то же. Космос непредсказуем…

Они перешли в зону отдыха, и Элакриэн включил музыку. Приятные гармонии сливались с ароматами цветов, яркое освещение сменил нежный полумрак.

Ученый еще немного поболтал и уснул. Тэлл подумал о Манфи… и тоже погрузился в сон.

Едва смежив веки, он увидел ее – она стояла у их дома, на берегу реки, – в светлом облегающем платье, с волосами до плеч.

– О, Тэлл! – воскликнула Манфи. – Я виновата перед тобой… Мне ужасно жаль!

– Ты вернулась?

Он боялся верить собственным глазам.

– Почти… – улыбнулась она и помахала ему рукой.

– Где ты?

– Рядом… Теперь я всегда буду рядом…

Элакриэн проснулся, проклиная сигнал подготовки к посадке. «Этлон» сам связался с Цалькоулем – центром космических полетов Ацтланики – и получил разрешение на вход в атмосферу планеты.

Спустя положенное время громадный звездолет легко опустился на большую посадочную площадку. Вымощенная розовыми плитами дорога, которая вела к дворцу Алхо-Котель, блестела на солнце. Гостей с Хелиона уже ждали.

Мучительные сомнения терзали Майхо, Верховного жреца Ацтлана. Его насторожил непредвиденный визит. О чем поведут речь Дети Света? Если о золоте, то ацтланам нечего им предложить.

Над Алхо-Котелем развевались траурные гирлянды из перьев. В правящей династии случилась ужасная трагедия: умер единственный змеехвостый малыш. Высокочтимый царь Ацтлана уже состарился. Кто станет его преемником?

Майхо неустанно молился и отправлял пышные ритуалы, стараясь умилостивить Огненного Бога. «Он наказывает нас за то, что не уберегли Эуль», – думал жрец. Жуткие картины гибели Ацтлана одна за другой возникали в его воображении.

Однако траур трауром, а законы гостеприимства – прежде всего. Хелионцы – хорошие соседи, сильные и обладающие многими знаниями. Портить с ними отношения не следовало.

Гостей с почестями проводили в святилище Пернатого Змея, где сам Верховный жрец должен был разговаривать с ними.

Майхо вошел, блистая золотым головным убором, и сел напротив гостей. Его лицо бронзового цвета выражало вежливое ожидание.

– Цель нашего визита не совсем обычна, – издалека начал Стэлл Ор. – Я видел над Алхо-Котелем траурные перья… Народ Ацтлана переживает не лучшие времена. Торговля золотом замерла. Почему? С нашей стороны это не простое любопытство. Мы можем и хотим оказать вам помощь. Но для этого необходимо знать истинную причину сложившегося положения.

Лицо Верховного жреца оставалось непроницаемым. Элакриэн, как ни старался, не заметил на нем ни малейшей реакции на слова ученого.

На самом же деле Майхо колебался. С одной стороны, визит Детей Света мог оказаться добрым знаком. Бог Теуатль наконец внял молитвам ацтланов и шлет им свое благословение в виде помощи могущественного Хелиона. С другой стороны… жрец сомневался, стоит ли доверять чужим ушам трагедию своего народа. Страх совершить еще более ужасную и непростительную ошибку сводил его с ума. Майхо пожалел, что не обладает даром предвидения, подобно Темоке.

– Высокочтимый царь болен и не сможет принять вас, – сказал он, чтобы оттянуть время. – Мне нужно посоветоваться. Я не могу принять важное для Ацтлана решение единолично.

– Мы понимаем, – склонил голову Стэлл Ор.

Языковый барьер не мешал им разговаривать. Перед вылетом Тэлл и ученый, как обычно, прошли краткий курс языка ацтланов. Они использовали разные системы звуковых кодов. Хелионцы компенсировали это неудобство высокой восприимчивостью.

– Могу я задать вам один вопрос? – прервал молчание Верховный жрец. – Почему один из ваших кораблей без разрешения оказался вблизи Ацтланики? И куда делся пилот? Не являлось ли это попыткой проникнуть в тайну без нашего согласия?

– Мы разыскивали «Эрбор» повсюду, – ответил Элакриэн. – Он исчез с линии связи, и для нас его местонахождение явилось такой же неожиданностью, как и для вас. Эту загадку еще предстоит разгадать.

Лицо Майхо не выражало ничего, кроме вежливого внимания.

– Я должен покинуть вас, – сказал он, вставая. – Вы можете отдохнуть и развлечься в Саду Пернатого Змея. Потом я дам ответ на ваше предложение о помощи.

Посланцы переглянулись. Им не отказали – хороший знак.

Воздух Ацтланики был почти непригоден для них, поэтому пилот и ученый надели защитные шлемы, похожие на прозрачные золотистые шары.

– Такое облачение не способствует взаимопониманию, – ворчал Стэлл Ор.

Жрец направился в подземный Храм Оракула, горя нетерпением получить совет Темоки. Старик умеет общаться с Богом. Кто лучше него сможет подсказать Майхо, как правильно поступить?

Прорицатель встретил Майхо лучезарной улыбкой.

– Придется рассказать хелионцам все об Эуле, – сказал он. – Они помогут вернуть нашу святыню. Ацтланику ждет счастливое будущее.

– Эуль вернется? – взволнованно переспросил Майхо.

Темока торжественно кивнул.

– Давай все же не будем спешить с принятием окон – чательного решения, – проклекотал жрец.

Он был гораздо моложе прорицателя и чувствовал, что его власть крепнет также быстро, как силы покидают Темоку. Не то чтобы он желал ему смерти. Майхо не умел общаться с Богом, власть манила и пугала его одновременно. Если не станет старого прорицателя, все бремя ответственности за Ацтланику ляжет на Верховного жреца. Царь слишком стар и болен, чтобы иметь наследника. Кто будет предвидеть ход событий?

– Что значит наше с тобой решение? – воскликнул Темока. – Великий Теуатль испытывает нас. Он хочет знать, достойны ли мы его милостей.

Майхо чувствовал, что прорицатель говорит правду. «Даже старость не мешает ему мыслить ясно», – подумал жрец.

Темока ощутил, как огромный груз вины исчезает бесследно. Впервые за много, много лет ему стало легко. Он понял: дети Теуатля заслужили прощение.

Майхо поднял голову и посмотрел на золотое лицо Теуатля с благоговением.

«Позволь и мне познать тайны твои», – безмолвно просил он…

Планета Земля, Памир. Община гуру Нангавана. Наше время

Нангаван произвел на Марата двоякое впечатление. Вроде бы умный, проницательный человек, и в то же время растерянный и чем-то смертельно напуганный.

– Нам надо поговорить наедине, – понижая голос и оглядываясь на дверь, сказал гуру.

– Разумеется, – кивнул «член комиссии». – Присаживайтесь.

Нангаван уселся на табурет и тяжело вздохнул.

– Это моя комната, – сообщил он.

– Вы уж простите за вторжение…

Гуру обвел свое жилище тоскливым взглядом. Его не обрадовало, что гираваки привели чужака в его комнату.

– Почему вы не посоветовались со мной, прежде чем будоражить моих учеников? – недовольно спросил он.

– Поговорить со всеми членами общины – моя обязанность, – спокойно ответил Марат. – Вас не было, вот я и приступил к делу. К тому же у меня мало времени. До утра я должен успеть опросить всех, включая вас. Кстати, Нангаван – это ваше настоящее имя?

– Нет. Как будто вы не понимаете! В миру меня звали Степан Макарович Чичагов. Это было давно… в другой жизни. Нангаван – мое духовное имя.

– Вы не против, если я буду обращаться к вам по-светски? Мне так привычнее.

Гуру передернул плечами.

– Как вам будет угодно…

– Степан Макарович, о чем вы хотели поговорить со мной?

– Не надо будоражить людей, – с напором произнес Нангаван. – Мы ведем уединенный образ жизни, никому не мешаем. Ни с кем не общаемся. У нас – свой собственный, замкнутый мир. Понимаете? Почему кто-то является к нам и начинает устраивать допросы? На каком основании?

– Допросы? – удивился Марат. – Странный у вас, однако, лексикон, господин Чичагов. Я просто беседую с людьми. Тем более что и повод есть.

– Какой?

– Произошло несчастье. Взрыв в туннеле. Слыхали?

– Слыхал. Голдин только что рассказал. Только мы-то при чем?

– Может, в последние несколько дней случилось что-то необычное? Что-то показалось подозрительным?

Гуру подумал и отрицательно покачал головой.

– Нет, ничего. Я же вам говорю: у нас своя жизнь. Мы ушли от мира. Неужели нельзя оставить нас в покое?

– Видите ли, во время взрыва погибли люди, поэтому…

– Не надо было искушать судьбу! – возмущенно перебил его Нангаван. – Взяли себе манеру фильмы снимать: не наводнение, так землетрясение! Не комета, так террористы! Что люди смотрят? Убийство на убийстве, катастрофа на катастрофе! Этим пропитывается сознание миллионов. Чего же вы потом хотите?

– Вы думаете, взрыв произошел по вине съемочной группы?

– Не утрируйте, пожалуйста. Киношники виноваты только в том, что в туннеле взялись снимать фильм о взрыве. Вот и привлекли похожую ситуацию. Мыслеобразы – штука опасная.

– Интересно…

– Люди имеют способность влиять на события. Марат кивнул. Неплохое объяснение придумал господин Чичагов.

– Степан Макарович, а что тут у вас за Священная Гора?

Нангаван на мгновение замер, но сразу взял себя в руки.

– Священная Гора – это символ, – сказал он. – Иисус произносил на горе свои проповеди. Издавна считалось, что гора – обиталище богов. Олимп, например.

– Выходит, на Священной Горе живут боги?

– Я этого не сказал…

– Значит, инопланетяне. Вам не приходилось их видеть? Вступать с ними в контакт?

– Вы что, наслушались всяких бредней? – разозлился Нангаван. – Про летающие тарелки и прочую дребедень? Тогда вы обратились не по адресу. У нас духовный путь, а не уфологическое общество.

– Я пошутил, – улыбнулся Марат.

– У вас ко мне все?

– Почти. Если еще что-то понадобится, я вас побеспокою. С вашего позволения.

Нангаван смерил его возмущенным взглядом и вы – шел, хлопнув дверью.

«Он явно напуган и изо всех сил старается это скрыть. В чем дело?» – недоумевал Марат.

Последним на беседу явился Хаким. В нем не было заметно ни страха, ни растерянности. Типичная восточная внешность, внимательный взгляд делали его довольно привлекательным.

«Член комиссии» задал ему тот же стандартный набор вопросов, что и всем. Хаким отвечал неохотно и даже лениво. Из общины никто не отлучался, кроме Голдина и Длинного Вити; ничего подозрительного не происходило.

Во время разговора Марат ощущал на себе пристальные взгляды Хакима. Как будто тот его изучает.

– Ну, раз вам больше нечего добавить…

– Почему нечего? – не согласился Хаким. – Я много чего могу добавить. Только вот не знаю, стоит ли. Если вы тот, за кого себя выдаете, то явно не стоит. А если нет…

– Что вы имеете в виду?

– Зачем вы сюда пожаловали? Марат не ожидал такого натиска.

– В общину? – переспросил он.

– И в общину тоже. – Хаким усмехнулся. – Вы действительно только член комиссии, или у вас здесь есть свои интересы?

– Вот мое удостоверение, – сказал Марат, протягивая ему корочку. – Посмотрите, убедитесь.

Тот не глядя отодвинул его руку и покачал головой.

– Это просто бумага с фотографией и печатями. В чем она может меня убедить?

– Хорошо. Вы сомневаетесь, что я…

– Сомневаюсь.

– Но почему?

– Видите ли… с некоторых пор я вдруг сильно поумнел, – заявил Хаким. – И теперь многое изменилось. Так у вас в этой истории с туннелем есть личный интерес?

– Допустим…

Марат решил, что если он признается, ничего страшного не произойдет.

– Уже лучше. По крайней мере у нас появилась общая тайна. Верно? Подобные вещи сближают. Вы не находите? Господин Багров… как вы вообще относитесь к мистике?

– К мистике?

Марат терял управление разговором, но ничего не предпринимал. Сознательно. Пусть Хаким выскажется. Куда-то он ведет, пытается на что-то перевести стрелки. Если ему помешать, так и не удастся выяснить, что у него на уме.

– «Нет ничего более прекрасного на свете, чем мистическое!» – вкрадчиво произнес Хаким. – Знаете, кто это сказал? Великий Альберт Эйнштейн.

– Интересное мнение…

– Вы не согласны?

Марат сделал в воздухе неопределенный жест руками.

– Сдаюсь! Глупо оспаривать слова самого Эйнштейна.

– Я приглашаю вас на прогулку, после ужина – неожиданно заявил Хаким.

В дверь робко постучали.

– Еда на столе, – сообщил толстяк Белкин, просовывая голову в комнату. – Вас ждут.

Трапезничали члены общины в так называемой «кухне» – просторном помещении с каменным полом и допотопным очагом. Стены и потолок недавно белили, по углам громоздились охапки хвороста. Пахло горелыми лепешками, разваренным рисом и карри. Над очагом на маленьком огне булькал чайник, подвешенный на толстый, черный от копоти железный крюк.

– Присаживайтесь, – радушно пригласил Длинный Витя, расставляя на столе черные глиняные тарелки. – Я сегодня дежурный по кухне. Лепешки, правда, подгорели, а плов получился вкусный.

Ужинали в полном молчании. Плов действительно был отменный – ароматный, рассыпчатый, с изюмом и сухими фруктами, обильно политый хлопковым маслом. Как ни странно, подгорелые лепешки тоже оказались вкусными.

– Хотите, Криш вам на дутаре[10]10
  Дутар – двуструнный щипковый музыкальный инструмент.


[Закрыть] сыграет? – предложил Витя, разливая чай в такие же черные глиняные кружки.

– Конечно хотим! – улыбнулся Марат. – В Москве такой экзотикой не побалуют.

– Вы из Москвы? – угрюмо спросил Нангаван.

Ему очень не нравились незваные гости, особенно «член комиссии». Но ничего не поделаешь, придется их терпеть до утра.

Голдин потягивал горячий чай, исподтишка разглядывая гираваков. Как-то подозрительно они себя ведут. Слишком смирно, что ли. Никто не спорит, не возмущается, не критикует стряпню Длинного…

После чая Криш притащил дутар. Однообразные заунывные звуки складывались в печальную мелодию, полную неизбывной жажды прекрасного. Такая музыка могла родиться только под сенью мрачных и величественных гор, их дикой красоты.

– Великолепно! – искренне восхитился Марат. – Где вы научились так играть на дутаре?

– В Душанбе, – неохотно ответил Криш. – Я там провел детство.

Видно было, что ему не хочется продолжать разговор. Остальные тоже молчали.

– Идемте прогуляемся, господин Багров, – предложил Хаким. – Свежий воздух перед сном… Что может быть лучше?

– С удовольствием.

– А я – спать! – решительно заявил Голдин, вставая из-за стола и потягиваясь. – Глаза сами закрываются.

Марат надел куртку, а Хаким – овчинную безрукавку поверх теплого свитера.

– Там сильный ветер, – предупредил Белкин. – Прямо с ног сбивает.

– Мы не далеко, – сказал Хаким и повернулся к Марату. – У вас есть фонарь?

– Есть. Взять?

– Возьмите, на всякий случай.

«Член комиссии» полез в рюкзак и достал фонарь. Выйдя во двор, они с Хакимом окунулись в кромешную тьму. Сильный ветер рвал с плеч одежду.

– Ого, как дует…

– Зато тучи разгонит, – заметил Хаким.

В подтверждение его слов в разрыв облаков выглянула луна, заливая все вокруг мертвенным светом. В голове у Марата на миг помутилось. Преодолевая внезапную дурноту, он остановился… Впереди него, прямо на скалах, мелькнули две огромные, жуткие тени. И тут же скалы и площадка перед домом погрузились в плотный густой мрак.

– Луна скрылась, – сказал Хаким. – Зажгите фонарь.

– Ч-что это было? – едва ворочая языком, спросил Марат. – Вы видели?…