Текст книги "Краткая история философии"

Глава 13. Шлифовщик линз. Барух Спиноза

Согласно большей части религиозных учений, Бог находится за пределами этого мира – на небесах. Бенедикт (Барух) Спиноза (1632–1677) был необычен тем, что полагал, будто Бог тождественен миру. Для него слова «Бог» и «природа» были синонимами, двумя способами описать одно и то же явление. Бог – это природа, а природа – это Бог. Подобные воззрения являются формой пантеизма, верой в то, что Бог присутствует во всем, что нас окружает. Столь радикальные воззрения, как вы понимаете, не могли не навлечь неприятностей на своего автора.

Спиноза родился в Амстердаме в семье португальских евреев, которые, как и многие другие, бежали в Республику соединенных провинций, спасаясь от преследований. Однако даже там далеко не всякая точка зрения могла свободно высказываться. И хотя Спиноза воспитывался в традициях иудаизма, за то, что он придерживался «неортодоксальных» взглядов, его обвинили в ереси и исключили из общины, когда ему исполнилось 24 года (в 1656 году). После этого он покинул Амстердам и поселился в Гааге, приняв при крещении новое имя – Бенедикт.

Многие философы того времени были очарованы геометрией. В эвклидовой геометрии из нескольких аксиом можно вывести множество теорем, одна из которых заключает, что сумма углов треугольника всегда равна 180 градусам. Для философов геометрия привлекательна тем, что позволяет прийти к неочевидным заранее выводам, причем если заложенные посылки истинны, то и выводы, полученные на их основе, должны быть такими же. Систематическая наука служила источником вдохновения для Рене Декарта и Томаса Гоббса. Спиноза же пошел дальше. Он не просто восхищен геометрией – он писал о философии, как если бы она была геометрией. Даже свою «Этику» он начал с определений и аксиом. Доводы у него изложены так, словно он доказывает теорему, стремясь придать им математическую неопровержимость и четкость. Однако вместо того, чтобы писать об углах треугольника и длине окружности, Спиноза рассуждает о Боге, природе, свободе и эмоциях. По его мнению, эти темы ничем принципиально не отличаются от треугольников, окружностей и квадратов. Даже отдельные части своих работ он заканчивал так же, как заканчиваются доказательства теорем в учебниках по геометрии, – латинской аббревиатурой QUE – Quod erat demonstrandum, или Ч. Т. Д. – что (и) требовалось доказать.

Философ был убежден: весь мир имеет свою внутреннюю логику, которую разум способен обнаружить. Ничто во Вселенной не происходит случайно, каждая вещь имеет свое назначение, за всяким событием стоит закон. Все, что нас окружает, является частями огромной системы, и лишь наш разум поможет нам постичь ее. Данный подход к познанию, который делает упор на разум, а не на наблюдение или эксперимент, принято называть рационализмом.

Шумным компаниям Спиноза предпочитал одиночество. Именно в одиночестве он мог спокойно заниматься своими исследованиями. Кроме того, учитывая его взгляды на природу Бога, широкая известность могла принести серьезные проблемы. Именно поэтому его самая знаменитая работа, уже упомянутая «Этика», была опубликована только после смерти автора. Тем не менее молва о Спинозе как о человеке оригинальных взглядов разошлась еще при жизни. Ему предлагали занять кафедру в Гейдельбергском университете, но он отказался. При этом он с удовольствием общался с навещавшими его учеными и мыслителями, одним из которых был математик и философ Готфрид Лейбниц.

Спиноза вел простую жизнь, предпочитая съемную квартиру покупке собственного дома. Он был неприхотлив. На жизнь ему хватало того, что он зарабатывал шлифовкой линз и получал в качестве подарков от поклонников своей философии. Линзы Спинозы использовались в телескопах и микроскопах, и за работу ему неплохо платили, что позволяло сохранять независимость и работать, не выходя из дома. К несчастью, шлифуя линзы, он неизбежно вдыхал мелкую стекольную пыль, которая повредила его легкие; вероятно, это и послужило причиной его смерти в возрасте 44 лет.

Итак, если Бог бесконечен, полагал Спиноза, то из этого следует, что во всей Вселенной не может существовать ничего, что не являлось бы Богом. Если есть нечто, что при этом не является Богом, то Бог не бесконечен, так как теоретически Он мог бы быть также и этой «небожественной» вещью. Все мы являемся частью Бога, так же как камни, муравьи и окна домов. Все на свете является частью неимоверно сложного единого целого – Бога.

Ортодоксальная христианская доктрина утверждает, что Бог любит человечество и отвечает на индивидуальные молитвы. Это одно из проявлений антропоморфизма – распространение человеческих качеств, таких как сострадание, на существо, человеком не являющееся, в данном случае – Бога. Крайней формой антропоморфизма является представление о Боге как о дедушке с доброй улыбкой и длинной бородой. Бог Спинозы не таков. Он, или правильнее будет сказать Оно, лишен личных качеств и безразличен ко всему. По мнению философа, ты можешь и даже должен любить Бога, однако не следует рассчитывать на взаимность. Это все равно, как если бы тот, кто любит природу, требовал, чтобы она любила его в ответ.

Бог, которого описывает Спиноза, столь безразличен к делам людей, что многие думали, будто пантеизм философа лишь прикрытие для его атеизма. И действительно, кем, как не атеистом, может быть тот, кто верит, будто Богу нет дела до людей? С точки зрения самого Спинозы, его любовь к Богу была интеллектуальной – то есть глубоким пониманием сущности Бога, которое стало следствием долгих размышлений. Конечно же, подобные воззрения плохо вязались с ортодоксальной доктриной, поэтому решение раввинов изгнать Спинозу из общины вполне объяснимо.

Взгляды Спинозы на вопрос свободы воли были также противоречивы. Он был детерминистом, то есть полагал, что каждое наше действие обусловлено предшествующими причинами. Так, камень, подброшенный в воздух, если б обрел сознание, подобное человеческому, был бы убежден, что движется по своей воле, даже если это и не так. Камню лишь кажется, что он сам определяет место падения, тогда как на самом деле им движут сила броска и гравитация. Человек в этом отношении подобен камню, нам кажется, что мы сами, по своей воле, определяем, как нам жить и что делать. Однако так происходит лишь потому, что мы не знаем, что заставляет нас поступить тем или иным образом. На самом деле свобода воли – лишь иллюзия, на свете нет ничего спонтанного или случайного – все предопределено.

Несмотря на то что он был детерминистом, Спиноза, тем не менее, верил, что у человека все же есть немного личной свободы. По мнению философа, наихудшее существование – быть рабом своих эмоций. Если произошло что-то плохое, например, кто-то был груб с вами, вы выходите из себя, сердитесь и злитесь. Ваш гнев вызван неким внешним раздражителем, и вы просто реагируете на то, что произошло, а не контролируете свое поведение; иными словами, вы пассивны. Единственный способ избежать подобного – лучше понять причины, которые движут вашим поведением, например, выявить то, что вас злит или раздражает. С точки зрения Спинозы, все, что мы можем сделать, это добиться того, чтобы эмоции были следствием нашего выбора, а не внешних факторов. И хотя даже в этом выборе мы не свободны полностью, гораздо лучше быть активным, нежели пассивным.

Спиноза – типичный философ. Он знал, что многие его идеи противоречивы и не получат всеобщего признания, тем не менее, он был готов аргументированно их отстаивать. Через свои работы он и сегодня продолжает влиять на своих читателей, даже если те не во всем согласны с ним. Его вера в тождество природы и Бога не получила широкого распространения при его жизни, но позже приобрела нескольких выдающихся сторонников, включая новеллиста Викторианской эпохи Джорджа Элиота, который перевел «Этику» Спинозы, а также Альберта Эйнштейна, который, по его словам, не верил в Бога в его традиционном понимании, но мог бы поверить в Бога Спинозы.

Бог Спинозы, как мы увидели, является безличностным и не имеет каких-либо человеческих качеств. Он не стал бы наказывать кого-либо за грехи. Джон Локк, родившийся в один со Спинозой год, считал иначе. Его рассуждения о природе субъекта во многом порождены страхом Судного дня.

Глава 14. Принц и башмачник. Джон Локк и Томас Рид

Помните ли вы себя в детстве? Если есть такая возможность, взгляните на свои детские фотографии. Что вы видите? Вы ли это? Сейчас вы выглядите совершенно иначе! Помните ли вы, каково это – быть ребенком? Большинство из нас этого не помнят. Мы меняемся – растем, взрослеем – и забываем наши детские ощущения. У нас появляются морщины, волосы седеют и выпадают. Меняются вкусы, меняется круг общения и меняются приоритеты. Так можно ли сказать, что в старости вы остаетесь тем же человеком, что были в детстве и юности? Этот вопрос немало занимал английского философа по имени Джон Локк (1632–1704).

Как и многие другие философы, Локк был эрудитом. Его живо интересовали научные открытия, сделанные его друзьями Робертом Бойлем и Исааком Ньютоном, он занимался политикой, писал о проблемах образования. После окончания Гражданской войны Локк был вынужден бежать в Нидерланды, так как его обвинили в участии в заговоре с целью убийства Карла II, недавно взошедшего на английский престол. Находясь в изгнании, он выступал в защиту религиозной терпимости и осуждал как абсурдные попытки заставить людей изменить своим убеждениям посредством пыток. Воззрения Локка, согласно которым каждый из нас имеет данное Богом право на жизнь, свободу, стремление к счастью и на владение собственностью, оказали сильное влияние на отцов-основателей, написавших Конституцию США.

Мы не располагаем портретом Джона Локка в детстве, однако не ошибемся, сказав, что он, как и все мы, здорово изменился со временем. Под конец жизни он был бледен и имел длинные непослушные волосы. Но в детстве он, конечно же, выглядел иначе. Однако тут дело вот в чем: Локк полагал, что сознание только что пришедшего в мир человека подобно чистому листу. Сначала мы не знаем ничего, и лишь постепенно приобретая опыт, мы познаем мир. Малыш Локк вырос, приобрел знания, укрепился в убеждениях и стал тем Локком, о котором всем известно. Однако возникает вопрос: Локк-ребенок, Локк-мужчина и Локк-старик – это один и тот же человек? Что их связывает? Есть ли точки пересечения?

Подобного рода затруднение возникает не только в отношении людей, которым пришло в голову задуматься о своей личности, но даже, по замечанию Локка, в отношении носков. Представьте, что у вас есть дырявый носок, который вы починили, поставив заплатку. Потом еще одну и еще одну. Можно ли в данном случае сказать, что это тот же носок? С одной стороны – да, но с другой – нет, так как от новенького носка ничего не осталось. Или, например, дуб. Можно ли утверждать, что желудь, из которого он вырос, и само могучее дерево – это одно и то же?

Одним из решений такого затруднения будет указание на то, что все мы – живые существа. То есть на протяжении всей жизни каждый из нас остается живым организмом, который меняется со временем, но не становится чем-то другим. Однако Локк вносит существенную поправку: непрерывность в развитии человека не означает непрерывность в его развитии как личности. Ты можешь быть тем же человеком (тем же организмом), но при этом другой личностью. Вы что-нибудь поняли? По мнению Локка, личностью на протяжении времени нас делает наше сознание, наше восприятие себя самих. То, о чем ты не помнишь, не может быть частью твоей личности.

Давайте представим принца, который проснулся с воспоминаниями башмачника, и башмачника, который проснулся с воспоминаниями принца. Принц, как обычно, проснулся у себя во дворце. Для всех остальных он тот же человек, что и вчера. Однако сам он считает себя башмачником. С точки зрения Локка, этот принц-башмачник прав. Ведь важно не то, как он выглядит и в каких интерьерах находится, а то, что он помнит. Резюмируем: если у тебя воспоминания принца, то ты являешься принцем, а если у тебя воспоминания башмачника, то ты и есть башмачник, даже если выглядишь как принц.

Конечно же в реальности подобный обмен телами невозможен, и Локк использовал такого рода мысленный эксперимент для иллюстрации своей точки зрения. Могут ли в одном теле уживаться несколько личностей? Локк писал, что если, например, человек является кем-то одним днем и кем-то совершенно другим ночью, то речь идет о двух разных людях, даже если они занимают одно тело. (В современной психологии подобное расстройство называется диссоциативным расстройством личности.)

Для философа вопрос единства личности был тесно связан с проблемой моральной ответственности. По его мнению, Господь наказывает людей только за те грехи, о которых они помнят. То есть человек, который не помнит, как он совершал преступление, уже не является тем же самым человеком, который его совершил. В повседневной жизни все иначе – люди постоянно лгут о том, что они помнят, а что нет. Поэтому наказание за свои преступления несут даже те, кто утверждает, что ничего не помнит о содеянном. Однако Бог всеведущ, а потому способен точно определить, кто заслуживает наказания, а кто – нет. Эта точка зрения сомнительна, и вот почему. Если бы сегодня обнаружилось, что некий очень и очень пожилой человек в прошлом был нацистом и служил в одном из концентрационных лагерей, то он должен понести наказание не за все те преступления, которые он совершил, а только за те, о которых он помнит. Справедливо ли это? Нет.

Доводы Локка, тем не менее, разрешили ряд проблем, которые терзали его современников. Так, многих беспокоил вопрос, понадобится ли им собственное тело, когда придет черед отправляться на Небеса. Если да, то что делать, если тело съели каннибалы или дикие животные? Как собрать все его части, прежде чем восстать из мертвых в раю? Ведь если вас съел каннибал, то ваше тело стало частью его тела, и что тогда случится с этим каннибалом и его обедом (то есть с вами) за чертой? В данном случае, утешил бы вас Локк, значение имеет лишь непрерывность личности, а не тела. По его словам, вы останетесь той же личностью, даже будучи в другом теле.

А дальше следует такое разъяснение: вы в зрелости и вы в юности, хотя и остаетесь одним и тем же человеком, являетесь, по сути, разными людьми, поскольку ваша личность изменилась, если, конечно, вы не помните себя в младенчестве. Ваша личность ограничена пределами вашей памяти. То есть, когда в пожилом возрасте ваши воспоминания тускнеют, вы постепенно теряете часть себя самого.

Некоторые философы полагают, что Локк делал слишком сильный акцент на сознании и его значении для самоопределения. Так, в XVIII веке шотландский философ Томас Рид (1710–1796) обнаружил ряд недостатков в теории индивидуальности Локка.

Представьте пожилого солдата, который помнит о том, как он храбро сражался, когда был молодым офицером. Будучи же молодым офицером, он помнил, как его наказали за кражу яблок из соседского сада, когда он был маленьким мальчиком. Однако в старости он уже не помнит о событиях своего детства. Неужели это не значит, что пожилой солдат и маленький мальчик, воровавших яблоки, являются оной и той же личностью? Томас Рид полагал, что значит.

Однако, если следовать мысли Локка, то наличие общих воспоминаний делает одной личностью как пожилого солдата и молодого офицера, так и молодого офицера и ребенка, но при этом пожилой солдат и ребенок – это разные люди. С точки зрения логики, это абсурд. Это все равно, что сказать А = В, В = С, но А ≠ С. Таким образом, индивидуальность скорее является следствием перекликающихся и сменяющих друг друга воспоминаний, а не просто памяти о том, что произошло.

Влияние Локка на развитие философской мысли не исчерпывается его вкладом в теорию индивидуальности. В своей работе «Опыт о человеческом разумении» (1690) он высказал предположение, согласно которому наши идеи отражают мир вокруг нас, однако только некоторые аспекты окружающего мира являются на самом деле такими, как мы их себе представляем. Данная мысль подтолкнула Джорджа Беркли разработать свою концепцию реальности.

Глава 15. Слон в посудной лавке. Джордж Беркли (и Джон Локк)

Вы когда-нибудь задавались вопросом, действительно ли выключается ли свет в холодильнике, когда вы его закрываете? Кто может это подтвердить или опровергнуть, если никто этого не видит? Вы можете установить видеокамеру и проверить, но если камеры у вас нет? А что насчет падающего дерева в лесу? Действительно ли его падение сопровождается оглушительным треском или же нет? Эй, а вы можете утверждать наверняка, что комната продолжает существовать, когда вас там нет? Может быть, она исчезает всякий раз, когда вы ее покидаете? Попросить кого-нибудь проверить? А если проверить некому? Ну ладно, шутки в сторону. Большинство из нас, конечно же, полагают, что объекты продолжают существовать даже тогда, когда их никто не видит. Отчасти мы думаем так потому, что это самое простейшее объяснение. Мы привыкли верить, что окружающий нас мир существует не только у нас в голове, но и в реальности.

Ирландский философ Джордж Беркли (1685–1753), который также был епископом Клойнским, полагал иначе. С его точки зрения, все, что мы не имеем возможности наблюдать, перестает существовать. Хотите пример? Книга, которую вы сейчас читаете, по его мнению, исчезнет, как только вы отложите ее в сторону. Потому что нет никакой книги. О да, ваши глаза в эту минуту бегают по строчкам, ваши руки ощущают шероховатость страниц, однако Беркли сказал бы, что это всего лишь ваши ощущения. Тот факт, что вы их испытываете, вовсе не означает, что источник этих ощущений существует на самом деле. Уж если на то пошло, не только книга, но и любой предмет или объект суть не более чем совокупность идей в вашем разуме и разуме других людей (и, возможно, в разуме Бога). Для Беркли сама идея «реального мира» казалась абсурдной.

Что за чушь! – пожмете вы плечами. Это противоречит здравому смыслу. Нас окружают самые разные предметы, которые существуют независимо от того, видим ли мы их или нет. Но Беркли думал иначе.

Как вы, возможно, догадываетесь, многие покрутили пальцем у виска, когда философ впервые изложил свою теорию. Говорят, Самюэль Джонсон, английский литератор, современник Беркли, услышав его умопостроения, пнул камень, лежащий посреди улицы, и воскликнул: «Вот мое опровержение!» По мнению Джонсона, тот факт, что пальцы ноги сразу заныли (камень подвернулся большой), еще как доказывает, что материальные объекты действительно существуют, а не являются плодом нашего воображения. Но после смерти Беркли некоторые философы восприняли его слова всерьез. Тут всё не так однозначно, и аргументы Беркли с первого раза не опровергнешь. Тот факт, что Джонсон здорово ушиб ногу, когда пнул камень, доказывает не существование материальных объектов, а существование идеи твердых камней. Просто для Беркли то, что мы называем камнем, не более чем совокупность ощущений. Нет никакого «реального» камня, удар по которому вызовет реальные ощущения. Более того, вообще нет никакой реальности – есть только идеи.

Беркли иногда называют идеалистом, а иногда – имматериалистом. К идеалистам его можно отнести потому, что он полагал, будто существуют лишь идеи, а к имматериалистам – потому, что он отрицал существование материального, физического мира.

Как и многих других философов, о которых идет речь в этой книге, Беркли занимал вопрос соотношения реальности и наших представлений о ней. По его мнению, решение этого вопроса в работах его «коллег» не корректно. В частности, он полагал, что старина Локк ошибочно описал, как наша мысль взаимодействует с окружающим миром.

Для того чтобы лучше понять точку зрения Беркли, необходимо разобраться с позицией Локка.

Итак, по мнению Локка, когда вы смотрите на слона, то вы видите вовсе не слона, а идею или «картинку» слона, то есть то, как этот бедняга слон отражен в вашем разуме. Локк использовал слово «идея», чтобы описать все то, что мы воспринимаем с помощью органов чувств. Предположим, слон, на которого вы смотрите, серого цвета. Однако при другом освещении этот же слон может показаться белым или даже розовым. По мнению Локка, цвет слона не является его сущностным качеством. Это – вторичное качество, которое зависит не только от особенностей объекта (слона), но и от особенностей наших органов чувств (в данном случае, глаз). Все, что мы воспринимаем посредством органов чувств, – это вторичные качества объекта.

Первичные качества, такие как форма и размер, присущи объекту в реальности. То есть идеи первичных качеств напоминают сами качества. Например, если некий объект представляется вам квадратным, то он таковым и является в реальности. Однако если этот квадратный объект представляется нам красным, то в реальности он таковым не является. На самом деле, утверждал Локк, материальные объекты не имеют цвета. Цвет – это продукт взаимодействия вторичного качества объекта с нашим органом зрения.

Как вы понимаете (надеюсь), подобная концепция несет в себе ряд недостатков. Локк был убежден, что реальный мир – мир, который является объектом изучения науки, – существует, но все данные о нем мы получаем не напрямую, а опосредованно. В этом отношении Локка, пожалуй, можно назвать реалистом. Наш мир существует и продолжает существовать, даже когда никто за ним не наблюдает. И все же не совсем понятно, откуда мы знаем, каков этот мир на самом деле. По мнению Локка, определенное представление об этом дают нам первичные качества объектов. Но так ли это? Будучи эмпириком по своим убеждениям, Локк считал, что источником всякого знания является опыт. Отлично, но почему бы ему не привести доказательства того, что материальным объектам реального мира действительно присущи первичные качества объектов? Его теория не объясняет, откуда мы знаем, каков реальный мир на самом деле. Почему мы должны быть уверены в том, что реальные объекты этого мира имеют именно такую форму и именно такой размер, как это отражено в нашем сознании?

В этом отношении теория Беркли гораздо более последовательна. С его точки зрения, мы воспринимаем мир непосредственно, так как он состоит исключительно из идей.

Все, что мы видим, все, что можем потрогать, и все, с чем мы взаимодействуем, по мнению Беркли, реально существует лишь в нашей голове. Любой объект материального мира – это совокупность представлений о нем, и ничего более. Если объект вне поля нашего внимания, он перестает существовать, так все, что вокруг, есть мысль человека (и Бога) об этих объектах. Суть своей концепции Беркли выразил латинской максимой Esse est percipi – «быть (существовать) – значит быть воспринимаемым».

Может показаться, что, согласно имматериализму Беркли, при закрытой дверце свет в холодильнике точно не горит, а падающее дерево не произведет никаких звуков, если рядом нет наблюдателя. Однако это не совсем так. Беркли не говорил, будто объекты постоянно исчезают и появляются. Это было бы странно даже по его мнению. А что тогда не странно? Философ полагал, что существование идей гарантировано Богом, который постоянно наблюдает за всем сущим, и благодаря Его заботам все вокруг нас продолжает существовать.

Это мнимое противоречие было отражено в паре лимериков. В первом из них речь идет о том, что было бы странно, если бы дерево перестало существовать, когда за ним никто не наблюдает.

Жил да был молодой человек, который сказал:

«Богу должно показаться чрезвычайно забавным,

Если он обнаружит, что это дерево

Продолжает существовать

Даже тогда, когда нет никого во дворе».

Звучит разумно, ведь, пожалуй, самой неудобоваримой частью концепции Беркли является то, что никакого дерева не будет, когда за ним никто не наблюдает.

Второй лимерик, написанный в форме послания от Бога, предлагает решение проблемы.

Ответ:

«Дорогой сэр,

Ваше удивление странно:

Я всегда во дворе,

И вот почему дерево будет существовать,

Наблюдаемое

Вашим покорным слугой.

Искренне Ваш,

Бог».

Кто-то скажет, что философия Беркли не способна объяснить, в чем мы можем заблуждаться. Ведь если существуют лишь идеи и нет никакого «реального» мира за их пределами, то как нам отличить реальность от оптической иллюзии? Сам Беркли говорил, что разница между нашим представлением о том, что мы называем реальностью, и нашим представлением об иллюзии заключается в том, что в случае «реальности» наши идеи не вступают в противоречие друг с другом. Так, например, весло, опущенное в воду, кажется искривленным. Для реалиста Локка истина состоит в том, что весло на самом деле является прямым – оно лишь кажется искривленным. С точки зрения Беркли, у нас есть две противоречивые идеи – прямого и изогнутого весла. Если мы не поленимся опустить руку в воду, первая из них получит подтверждение.

Беркли отнюдь не проводил все дни напролет, отстаивая свои философские воззрения. У него было чем заняться помимо этого. Как рассказывают, по натуре он был приятным в общении человеком, и у него было полно друзей, один из которых – Джонатан Свифт, автор «Путешествий Гулливера». На склоне лет Беркли загорелся идеей основать колледж на Бермудских островах. Ему даже удалось собрать достаточно крупную сумму для этого. Но, к сожалению, его планам не суждено было осуществиться, во-многом потому, что Беркли плохо представлял, насколько далеко Бермуды расположены от материка и как трудно будет туда добираться. Тем не менее его имя носит один из университетов Калифорнии. Так произошло, потому что одному из основателей учебного заведения понравилась строчка из стихотворения философа: «Империя движется на Запад».

Пожалуй, еще больше удивления, нежели его имматериализм, вызывает страсть Беркли к пропаганде «смоляной воды» (народное целебное средство из Америки, смесь сосновой смолы с водой). Он говорил, что это лекарство от всех болезней, и даже написал целую поэму о «смоляной воде». Средство действительно стало популярным и, возможно, даже помогло вылечить некоторые недуги, так как смола – слабый антисептик, но оно довольно быстро вышла из моды, как, впрочем, и идеализм Беркли.

Беркли – прекрасный пример философа, который готов следовать за мыслью, куда бы она его ни вела, даже если полученные им выводы противоречат здравому смыслу. Напротив, Вольтер был весьма критично настроен не только к философам подобного рода, но и к философам вообще.