Текст книги "Меч Бури"

Глава 27

Дымный ветер обдувал узкий осыпающийся уступ на склоне горы. Завывая, словно проклятая неприкаянная душа, ветер гнал с горящих Равнин Смерти густой черный дым.

Черный, как похоронный саван.

С этого уступа, расположенного на тысячу футов выше долины, огонь казался Хорнфелу рулоном золотистого шелка, разворачивающимся как знамя, струящимся и перекатывающимся по прихоти ветра.

Хорнфел видел, что огонь уже набросился на лесистые склоны горы. Подобно беспощадной армии завоевателей, огонь уничтожал все, что встречалось на его пути.

Внезапно ветер изменился, теперь он дул с северо-запада. Гонимый ветром пожар мчался сейчас по долине ниже Торбардина.

Гнейсс назначил ему встречу у сторожевого поста. Хорнфел прождал его минуту или две, поговорил с капитаном стражи, затем, почувствовав запах дыма, услышав шум пламени в долине, вышел на уступ.

Сейчас Хорнфел стоял на уступе в одиночестве – точнее, настолько в одиночестве, насколько позволяли приставленные к нему Гнейсом телохранители. Сзади него, там, где в давние-давние годы были Северные ворота, стояли четыре воина: два из них непосредственно охраняли Хорнфела, а два других были часовыми. Руки стражей лежали на эфесах мечей, ни один из них ни на минуту не отводил глаз от тана Хайлара.

Большую часть территории у Северных ворот в последние годы занимали тейварцы. Но отсюда, из сторожевого поста, вели прямые пути к большинству Великих Залов Торбардина, например к Северному Залу Правосудия; правда, по этим дорогам уже давно никто не ходил и они были покрыты толстым слоем пыли. Но правда также и то, что сам Зал Правосудия содержался в чистоте и порядке. И все же со времен Войны Гномских Ворот здесь, конечно, было пустынно.

А раньше, пока Тейвар не изъявил желания сделать эти места «своими», здесь, у Северных ворот, вообще ничего не было, кроме оставшихся со времен войны скелетов; эти скелеты еще и сейчас иногда попадаются на глаза…

Из коридора послышался звон мечей, стук сапог. Гвардия Наблюдения проводила смену караула.

Кто-то спрашивал, кто-то отвечал. Хорнфел подумал: новоприбывшие задают вопросы о пожаре, а сменяющиеся сообщают им о том, как быстро движется огонь. Хорнфел чувствовал: всех беспокоит надвигающийся шквал огня.

Он пошел с уступа назад, к воронам. Торбардину пока не грозила непосредственная опасность, но уничтожение болот и лесов отрицательно повлияет на жизнь всех гномов горного королевства уже к весне.

«Голода у нас, конечно, не будет, – подумал Хорнфел, – но придется попоститься. Как убедить Совет Танов, что нам следует не только оказывать всяческую помощь уже живущим у нас людям, но, возможно, надо открыть двери и для других?»

Хорнфел вздохнул.

В мыслях он постоянно возвращался к тяжелым временам Войны Гномских Ворот: тогда гномы и отъединились от всего мира в горном королевстве. О, Катаклизм принес всему Кринну одни только разрушения!…

После Катаклизма еще многие годы гномам жилось очень тяжело; Нейдар, который незадолго до Катаклизма увел своих гномов холмов из Торбардина во Внешние Земли, где хотел создать свое отдельное королевство, решил вернуться обратно. Они, гномы холмов, были голодными, потому что там, на выжженных землях, урожаи были плохими, а охотой им прокормиться не удавалось. Порой целые группы этих гномов приходили в Торбардин…

Гномам холмов нужен был союзник, и они нашли его в лице Великого мага Фистандантилуса, он возглавил армию людей и гномов и повел ее сначала на Пакс Таркас, а затем на Торбардин. Люди верили, что в горах хранятся бесчисленные сокровища.

Король Дункан знал, и знали гномы холмов, что здесь действительно были сокровища: здесь была пища. Однако ее, пожалуй, было недостаточно даже для тех, кто в то время жил в Торбардине.

Верховный Король Дункан знал, что его долг велит ему оставаться со своим народом. И тогда они с Харасом задумали войну, которую историки назвали Войной Гномских Ворот.

Один род воевал против другого, а Дункан, последний король гномов, принял решение приютить в своем королевстве небольшое количество людей…

И вот война снова поразила Кринн.

Однако Хорнфел знал, что, хоть войны остаются жестокими во все времена, нынешняя война на Кринне существенно отличается от той, которую вел Дункан.

«Во-первых, – думал Хорнфел, глядя на охваченную огнем долину, – мы не принимаем в ней участия. Мой народ решил держаться подальше от этой войны. Во-вторых, беглецы, которых мы приютили сейчас, не гномы. Люди. Но в чем, собственно, различие? Ну да, они высоки ростом и живут очень недолго. Но ведь между людьми и эльфами тоже много различий, а ведь сумели же они объединиться в войне против драконов. А старая поговорка говорит, что волк, притаившийся у двери, делает даже незнакомцев братьями. А есть еще и другая старая поговорка, мой добрый Король Дункан: «Кто не учится у отцов, не научится ни у кого». Волк охотится сейчас на твоих детей, Дункан. Я чувствую его. И сейчас мы делаем людей, этих незнакомцев, нашими братьями».

С этими мыслями он отвернулся от огня и прошел между двумя стражами к караульному помещению. Он не мог ждать Гнейсса дольше. Пусть капитан стражей скажет Гнейссу, что он был здесь и…

Послышался какой-то шепот, Хорнфел оглянулся. Из-за разрушенных ворот показался Рилгар, в темном плаще. Плащ не скрывал меча, как всегда висевшего у него на поясе. Его черные глаза блестели.

– Не правда ли, пожар похож на армию, – сказал Рилгар, – и эта армия подходит к Торбардину все ближе.

Огонь снаружи, и огонь внутри! Хорнфел вспомнил Дегана, как тот неожиданно вырос на мосту перед ним и Гнейсом, и взглянул на стражей. Они были на месте и, как всегда, смотрели на него.

– Да, пожар – как армия, – сказал Хорнфел. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не схватиться за рукоять кинжала. – Я иду созывать Совет. Необходимо обсудить создавшееся положение; боюсь, у нас будет поистине постная зима.

Рилгар пожал плечами:

– Совет так Совет. Как скажешь!

Он сделал шаг в сторону, пропуская Хорнфела, подождал немного, потом пошел вслед за таном Хайлара:

Пройдя мимо что-то бормотавших стражей Девара, Рилгар улыбнулся своим мыслям. Его армия готова начать битву, и Меч Бури висит в ножнах под его плащом. Ему казалось: Королевский Меч дышит голодной мощью.

Рилгар подошел к телохранителям Хорнфела.

Холодный сырой коридор, ведущий к мосту через огромную пещеру Эхо Наковальни, не был таким уж темным, как это поначалу показалось Кельде после хорошо освещенных улиц Торбардина. В конце концов ее глаза всетаки привыкли к слабому серому свету, просачивающемуся в коридор откуда-то издалека, – здесь не было кристаллов, проводящих свет с поверхности горы. Мост пересекал пещеру на большой высоте, однако потолка нельзя было увидеть и с моста; не видя ни пола, ни потолка, Кельда не могла бы даже и приблизительно сказать, сколь высока пещера. По краям моста имелись невысокие перила, их держали в своих каменных руках скульптуры гномов.

– Станах, – прошептала Кельда.

Шепот долгим эхом пронесся по пещере. Она проглотила, неизвестно почему появившийся в горле комок и коснулась плеча Станаха.

Держа руку на эфесе меча, которым он обзавелся в городе. Станах обернулся. Когда они были в пещерах глубоко под городом, он уже говорил ей, что в темноте он видит иначе, чем на свету; сейчас его глаза были словно сплошные зрачки, как будто пустые и призрачные. Неприятный холодок пробежал у нее по спине.

Гном улыбнулся с забавно-насмешливым выражением лица.

– Что, разве я тебе не говорил? С непривычки страшновато смотреть на мои глаза, верно? – Перевязанной правой рукой он слегка похлопал ее по плечу. – Но это я, маленькая сестра, всего лишь я.

«Я… всего лишь я… я…» – зашелестело эхо. Кельда почувствовала осторожное прикосновение руки Хаука. Когда он заговорил, его повторяемые эхом слова стали словно бы гоняться друг за другом.

– Мне не нравится эта дыра, Станах. Что нужно Хорнфелу у Северных ворот? Я думаю, нам следовало бы пойти на этот ваш Совет Танов и рассказать все, что мы знаем.

Станах и сам сначала хотел пойти на Совет Танов, но тейварский страж, которого они схватили в холодном темном коридоре недалеко от логова дракона, на их вопросы о Рилгаре и Хорнфеле ответил лишь смехом да словами, сказанными с издевкой: «Смерть ждет сейчас Хорнфела у Северных ворот».

Тогда Станах вместе с Кельдой прошли вперед, а Хаук немного задержался с тейварским стражем; он убил тейварца и вскоре присоединился к ним.

Воспоминание об ухмылке теперь уже мертвого тейварского стража наполнило душу Станаха гневом и отчаянием: они могут просто не успеть вовремя выйти к Северным воротам. Правда, Хаук заметил, что сказанное стражем не обязательно должно быть истиной.

– Смотри, – сказал он, показывая на торговую площадь, на таверну и парк. – Гномы обеспокоены, это верно, однако их поведение не похоже на поведение тех, кто услышал о смерти своего вождя.

Станах кивнул. Да, значит, Хорнфел еще жив. И помоги Реоркс, чтобы они успели спасти Хорнфела.

В самом воздухе Торбардина ощущался страх, он нависал над головами гномов, словно огромный черный капюшон.

Да, в Торбардине пахло бурей, но никто не знал: откуда же конкретно грянет буря.

Станах отвлекся от своих мыслей и шепотом сказал своим спутникам:

– Это владения Тейвара, и даже отчаянные любители приключений обычно избегают сюда приходить. Однако на мосту нам не должно ничто угрожать.

Преследуемые эхом, они пошли через мост.

Кельда шла, считая шаги и стараясь держаться ближе к середине моста; вообще-то ширина настила была вполне достаточной, чтобы они все могли идти рука к руке, но Кельде подумалось: было бы лучше, если бы он был еще шире.

Звуки их шагов слышались так, как если бы они отражались от очень близких стен. Кельда вздохнула, и ее вздох пронесся вдоль моста, как шум ветра, мчащегося через ущелье.

Наконец мост через Эхо Наковальни оказался позади. Станах оглянулся через плечо и, ничего не сказав, повел их дальше.

Он ориентировался под землей, как эльф в лесу; и, ни на секунду не останавливаясь, пошел на; север. Они прошли мимо черных стен с отметками огня и мимо светлых стен с отметками сражений. В темных углах порой лежали скелеты – все, что осталось от воинов, погибших здесь триста лет назад. Их одежда давно истлела, но кости рук все еще сжимали рукояти мечей.

Кельда старалась не отставать от Станаха, а за своей спиной она слышала близкое дыхание Хаука.

После показавшегося бесконечным пути через абсолютную темноту впереди наконец-то забрезжил серый, как в густом тумане, свет.

Они подошли к высокой куполообразной пещере, в пещеру вели широкие каменные ступени.

– Храм, – шепотом сказал Станах. – Северные ворота совсем рядом. Молчите! Прислушайтесь!

Словно эхо давно прошедших времен, до них донеслись звон кольчуг и мечей, голоса гномов. Страх пауком пробежал по телу Кельды. Хаук, успокаивая девушку, положил ей руку на плечо.

– – Не из-за чего волноваться, – прошептал Станах. – Это всего лишь смена караула. И это, будем надеяться, хороший признак. Что бы ни задумал Рилгар, не может же он напасть на Хорнфела сейчас, когда тут так много стражников!

Когда-то этот храм был прекрасен, как и все, что строилось гномами в далекие-далекие времена. А сейчас на полу, покрытом толстым слоем пыли, валялись обломки камней; Кельда увидела черные звезды, врезанные в мраморный пол; поначалу она удивилась, почему звезды черные, но вскоре поняла: это почерневшее от времени серебро. Когда-то эти звезды сверкали в свете факелов, как настоящие небесные звезды.

Колонны из розового мрамора (некоторые из них упали) образовывали проход, ведущий к центральному алтарю, где стояла наковальня семи футов высотой. Весь алтарь был вырублен из единой глыбы черного обсидиана. У подножия наковальни лежало нечто похожее на гигантский молот.

«Да ведь это же храм Реоркса, – сообразила Кельда. – Каким же прекрасным он когда-то был!» Она вздрогнула, вспомнив, что убить Хорнфела хотят рядом с этим священным местом.

Станах бесшумно подошел к алтарю и показал на дверь для служителей храма:

– Отсюда мы можем пройти в Великий Зал. Этот храм – лишь часть Северного Зала Правосудия, Когда-то здесь принимали гостей. Теперь – сама видишь – все в руинах. Отсюда мы легко попадем в караулку. Здесь, конечно, запустение и грязь, но в караулке всегда чисто.

Подошел Хаук и спросил шепотом:

– Что там, Станах?

Прежде чем Станах успел повторить то, что только что сказал Кельде, они услышали чей-то предсмертный крик. Эхо крика еще не затихло, как прозвучал сигнал тревоги.

Подобно стреле из арбалета, Станах стремительно бросился к двери для служителей храма. Кельда тоже шагнула к двери.

Хаук схватил Кельду за руку. В его глазах был отчетливо виден страх за нее.

– Стой! – крикнул он. – Защищай дверь. Никого не впускай. Если мы еще сможем помочь Хорнфелу, это будет, возможно, наш единственный выход отсюда.

И тотчас исчез за дверью.

Оставшись в одиночестве и слыша звуки близкого сражения, Кельда едва удержалась, чтобы не последовать за друзьями, но всетаки осталась на месте. Перед ее мысленным взором все время вставало лицо Хаука – лицо бессердечного воина, жаждущего только одного: убивать врагов.

Холодные, сухие пальцы Кельды сомкнулись на рукоятке ножа. Это малое оружие казалось ей одновременно и легким, и тяжелым.

В ее памяти всплыли уроки, которые давал ей Лавим – теперь казалось, давным-давно. «Нож служит нам вот для чего – пронзать врага».

Кельда, стараясь не обращать внимания на одолевавшую ее тошноту, на слабость в коленях, Подошла ближе к дверному проему. Пронзать…

В большом Зале Правосудия было чуть светлее, чем в храме. И Кельда смогла увидеть, что там происходит.

Рилгар всетаки решил убить Хорнфела во время смены караула. Сейчас его слуг – воинов в черной с серебром одежде – в зале было по крайней мере вдвое больше, чем стражей Наблюдения.

В зале шла настоящая битва. Сталь гремела о сталь, слышались предсмертные стоны и крики. Густые запахи крови поднимались к потолку, как грозовые тучи.

И в центре, окруженный врагами, яростно сражался гном, на котором не было никаких отличий, говорящих о том, что это тан Хайлара. Об этом можно было догадаться, пожалуй, только по тому, что он был в центре сражения, да еще по тому, с. какой невозмутимостью он вел бой, даже зная, что скоро будет побежден.

Хорнфел, прежде чем стал таном, долгое время был воином.

Рядом с ним сражался молодой гном в красной с серебром форме стража Наблюдения. Стоя спиной к спине Хорнфела, он защищал его от яростно нападавших тейварцев. Кельде показалось: она видит пробивающегося к ним Станаха и рядом с ним – Хаука.

Кельда, уже не раздумывая ни секунды, вошла в зал. Всего полдюжины ярдов отделяло ее от битвы, от друзей.

Что-то сильно ударило ее в спину, кто-то схватил ее за ноги, и она, не успев даже вскрикнуть, упала. Девушка изо всех сил ударила правой ногой назад, руки, державшие ее, разжались, и она поднялась на колени.

И лицом к лицу столкнулась со своим врагом.

Она вскрикнула, но не от ужаса. Она закричала от ярости и гнева: она увидела в глазах врага свою смерть.

«Пронзать врага… Не наноси удар сверху вниз, если ты стоишь вплотную к нему. Наверняка ты попадешь в какую-нибудь кость. Бей снизу вверх. Тогда у тебя будет хорошая возможность пронзить врагу что-либо важное: печень или почки…»

Обеими руками она схватила рукоять кинжала и ударила снизу вверх. Кинжал ударился о металл кольчуги, и тогда, уже совсем бессознательно, она изо всех сил ударила кинжалом в горло противника.

Мерзким красным фонтаном хлынула кровь – тейварец упал мертвым. Испытывая от запаха крови мучительную тошноту, Кельда поднялась на ноги. И опять что-то сильно стукнуло ее в спину. Она тотчас обернулась и ударила ножом, но не попала, и снова ударила, на этот раз ногой, попала тейварцу ниже пояса; тот упал, хватая ртом воздух. Кельда согнула ногу и еще раз резко ударила. И услышала, как треснула челюсть гнома.

Сердце билось оглушительно, но голова была ясной.

Кельда осмотрела залитый кровью зал. Воинов в черном с серебром стало уже заметно меньше, но всетаки их было еще гораздо больше, чем защитников Хорнфела. Стоя спиной к спине Станаха, Хаук сражался, как бешеный медведь.

Станах был сейчас на расстоянии вытянутой руки от своего тана. Ударом меча он снес голову с плеч ближайшего тейварца, отпихнул тело ногой и протянул правую руку к плечу Хорнфела.

Он коснулся плеча тана как раз в ту секунду, когда молодой гном, защищавший Хорнфела, упал, пронзенный тейварским кинжалом в грудь.

Хорнфел обернулся.

Забрызганный кровью только что убитого стража, с огнем гнева и ярости в широко открытых глазах, он двумя руками высоко занес меч над Станахом.

И тут Кельда отчаянно закричала.

Глава 28

– Друг! – прокричал Станах. – Хорнфел! Друг!

В том, что перед ним не враг, Хорнфела убедил не возглас Станаха «Друг», а то, что Станах тотчас проткнул мечом живот напавшего на Хорнфела тейварца.

Зубы Хорнфела сверкнули в улыбке воинского приветствия. Да, это действительно друг. И несомненно, другом был также широкогрудый человек, защищавший Станаха со спины; глаза этого человека пылали, как гуйил фир, по клинку его меча стекала кровь.

На какую-то долю секунды Станах получил передышку и быстро оглядел зал. Он смотрел вокруг как волк, загнанный охотниками в узкое ущелье, и, подобно волку, он искал выхода из ловушки. А найти выход было просто необходимо!… Когда он наконец-то нашел лазейку, позволявшую уйти отсюда, его взгляд повеселел.

Стража Наблюдения должна отвлечь от Хорнфела внимание тейварцев Рилгара хоть ненадолго.

– Кто сейчас в караулке? – спросил Хаук.

– Никого. – Хорнфел со вздохом посмотрел на стража, погибшего, защищая его жизнь. – Мы как раз шли туда, когда тейварцы набросились на нас.

Хаук усмехнулся:

– Значит, туда, верно, Станах?

Кузнец кивнул, но не двинулся с места – он словно бы высматривал кого-то в зале; неожиданно Хорнфел услышал, как он выругался.

Станах локтем толкнул товарища в спину и показал куда-то своей перевязанной правой рукой. Хорнфел взглянул и от удивления широко раскрыл глаза.

Девушка из людского племени – с вымазанными в крови руками, с лицом бледным, как Солинари, – прислонившись к одной из колонн, сражалась с тремя гномами в черно-серебряной одежде; ножом она промахивалась часто и тогда наносила удары ногами. Но было ясно, что долго ей не продержаться.

– Хаук! Вон Кельда! Хватай ее и быстро в караулку!

Станах как можно крепче сжал меч левой рукой и кивнул тану:

– Я буду прикрывать тебя сзади, Хорнфел. Тан Хайлара уже смог убедиться в том, что Станах надежный телохранитель. Он повернулся и быстро пошел к караульному помещению.

Умерший Музыкант постоянно обследовал Пространство, в котором он оказался, и каждый раз убеждался, что в состоянии проникать дальше, чем ранее. И самое главное: он убеждался, что всякий раз расширялись границы его возможностей.

Сейчас он мог двигаться куда угодно: вперед, назад, вверх, вниз. Он мог слышать все, что слышали его товарищи в этом пространстве, и даже более того: он мог слышать мысли всех, кто его окружал.

И сейчас мага тревожило, что Лавим, Тьорл и два их спутника считали себя единственными живыми существами в том ущелье, по которому они шли, а на самом деле это было не так…

Узкое ущелье было похоже на трубу, через которую тек дым пожара. Тьорл выругался. Воздух был наполнен дымом, словно колчан хорошего охотника стрелами, дышать становилось все труднее, дым разъедал глаза, и по лицу катились слезы.

Тьорл подумал: читает ли Музыкант его мысли? И безрадостно улыбнулся: я сам могу читать мысли, вот Финн, пожалуй, ругается сейчас про себя последними словами.

Финн и Кембал ушли на развожу; видно их не было, но слышался кашель. Лавим шел сзади, он не кашлял, только чуть слышно посапывал.

Это сопение Тьорла насторожило. Он обернулся и сразу понял: кендеру без посторонней помощи до конца ущелья не добраться.

Тьорл подождал, когда Лавим подойдет, взял его за руку, усадил на землю, потом присел рядом с ним на корточки.

– Мы не можем сейчас терять время, Лавим. Разреши мне помочь тебе. Лавим отрицательно покачал головой.

– Нет, – он едва дышал, – я чувствую себя прекрасно, Тьорл, правда-правда.

Но, увы! выглядел он отнюдь не прекрасно.

Покрывавшая его лицо сажа не могла скрыть ни сероватую бледность кожи, ни усталость в глазах. Казалось, грязный тяжелый воздух шел в его легкие только для того, чтобы кендер, кашляя, выплевывал его еще более грязным.

– Лавим, пожалуйста, разреши помочь тебе. – Тьорл мягко, но крепко взял кендера за плечо. – Пожалуйста. У нас нет времени для споров. Поднимайся с земли и полезай ко мне на спину. Давай, давай! Так будет лучше. Пока. А там, глядишь, мы и выйдем на чистый воздух.

Но Лавим снова покачал головой. Кендер был упрям, его потрескавшиеся, пересохшие губы приоткрылись:

– Я могу идти, Тьорл. Я…

Что-то внезапно резануло Тьорла внутри, болезненно щелкнуло, словно удар кнута.

– Перестань спорить!

Но сейчас он не видел Лавима, хотя и глядел на него. Не видел, как тот уставился на Тьорла широко раскрытыми глазами. Перед глазами встали лица тех, кого он потерял.

Хаук и Кельда.

Его товарищи из отряда Финна.

Лер, не испугавшийся дракона и убитый им.

Упрямец Станах!

Да, и еще Маг Музыкант.

«Я иду с одними призраками!»

– – Хватит! – крикнул Тьорл вслух. В горле у него пересохло. Он увидел, что Лавим испугался его крика, и тотчас добавил потише: – Хватит споров!

Тьорл схватил. кендера за плечо с такой силой, что рука побелела, испугался, что может повредить ему мышцу или даже кость; он попытался расслабиться – и не смог.

Лавим изогнулся от боли, но ничего не сказал. Потом положил свою ладонь на сжимавшую его плечо руку Тьорла, медленно покачал головой, как будто внезапно что-то понял, и улыбнулся:

– Успокойся, Тьорл. Успокойся. Я думаю, мне действительно лучше немного отдохнуть. На спине так на спине. Но нам и впрямь надо поторопиться, а то мы, боюсь, не найдем Финна и Кема.

Он устроился на спине эльфа, обнял его руками за шею, а ногами за пояс. «Надеюсь, я и вправду не очень тяжелый», – подумал он.

Он сейчас подумал, что ты, Лавим, весишь столько, сколько голодный младенец, – сказал ему маг.

– Ну, что касается голода, – тут все правильно.

Тьорл оглянулся:

– Что ты сказал, Лавим?

– Музыкант говорит, мы уже почти на месте.

Я этого не говорил. Но ты прав, осталось совсем немного. Ты можешь сказать ему, что я не потерял ни разума, ни дороги. Еще одна миля – и вы у Северных ворот.

– Еще одна миля, Тьорл. Я мог бы… Не проси его, чтобы он отпустил тебя на землю. Он верит, что, помогая тебе, он делает то, что и должен делать. Пусть помогает.

– Я действительно почувствовал себя лучше, спасибо тебе, Тьорл, – вздохнул Лавим. – Музыкант сказал, чтобы я сказал тебе: он не теряет ни разума, ни дороги.

Тьорл пожал плечами. Когда он заговорил, голос его был полон сарказма:

– Ладно, ладно, но ведь мои мысли он читать не хочет!

– Мне кажется, – сказал Лавим, – я знаю, что ты имеешь в виду. Музыкант молчал не слишком долго. Едва Лавим начал размышлять о неудобстве своего положения: словно едешь на хромом пони по горам, – как. Музыкант вновь ворвался в его мысли.

Дракон!

– Дракон! – закричал Лавим.

– Дракон? – переспросил Тьорл. – Где?

Вон там, на горе!

– Вон там, на горе! – Кендер сполз со спины Тьорла и, сжав рукоятку кинжала, закричал: Финн! Кем! Вон там, на горе, дракон!

Тьорл схватил Лавима за руку:

– Где на горе? Где, Лавим?

Лавим только пожал плечами и прищурил глаза, он не знал, что ответить Тьорлу. Он изо всех сил старался никого не раздражать, но его голова сейчас, казалось, раскалывалась на части, она была переполнена звуками голоса Музыканта,, его собственными мыслями и вопросами Тьорла.

Разговаривая с каждым из них и ощущая при этом, что он просто говорит сам с собой, Лавим попытался ответить Тьорлу:

– Где? Вон там, Тьорл, на пиках… высоко… за гребнем горы… Что? Что ты говоришь, Музыкант? Хорошо! Хорошо!

Словно откуда-то издалека кендер услышал голоса Финна и Тьорла. Лавим крепко сжал руку эльфа, его сердце бешено заколотилось, дышать стало трудно.

– Он полетел убивать тана Хайлара! Этот наш приятель, ну, Станах, всегда твердил мне о тане Хорнфеле…

– Кто, Лавим? О чем это ты говоришь? Где дракон?

Лавим потряс головой, страстно желая, чтобы в ней прояснилось.

– Дракон на горе. Там, за вершинами, над Торбардином. Там маг дерро, и сейчас он идет убивать тана Хайлара. Как раз сейчас он думает об убийстве, Тьорл. И он торопится… и… и там уже идет сражение или что-то вроде того. Там Станах! И Кельда!

Ошеломленный Тьорл молчал, уставившись в одну точку. Вместо него заговорил Финн:

– Кендер, Станах и девушка уже давно мертвы.

Лавим повернулся к Тьорлу, стал его трясти.

– Тьорл, Музыкант знает, что говорит. Все, что он сказал, происходит сейчас там, в Торбардине!

У Тьорла не было и тени сомнения: все, что только что сказал маг устами кендера, правда. Эльф осмотрелся вокруг. Дракон… Война…

Он чувствовал, что Финн не верит ни единому слову Музыканта.

– Лавим, – медленно сказал эльф, – а там, внизу, под нами, сейчас тихо? Спроси Музыканта, что там происходит?

Пока ничего, но скоро начнет происходить.

Лавим помотал головой:

– Пока тихо… но скоро. Тьорл, мы должны…

– Где Станах и Кельда?

– В Торбардине. И с ними… – Лавим вскинул голову, вслушиваясь в безмолвные слова Музыканта. Его глаза расширились от изумления. – С ними Хаук. Он жив! Музыкант говорит, мы сейчас совсем близко от Северных ворот. Всего четверть мили вниз по ущелью. Тьорл, может быть, мы успеем вовремя…

Финн фыркнул:

– Ага, может быть, мы, если пойдем, то и успеем. А может быть, потеряем дорогу. Тьорл, дым сейчас такой густой, что и на ярд ничего не видно. Вполне возможно, мы просто не увидим ворота и пройдем мимо.

Лавим ответил сразу же:

– О нет, мы не пройдем мимо. Ущелье выводите уступ прямо перед воротами. Уступ совсем узкий. Всего пять футов шириной. И для нас главное – не свалиться с него.

Финн уставился на кендера с недоумением:

– А может, нам лучше вовсе не выходить на уступ, а? Здесь высота тысяча футов. Что скажет твое привидение по этому поводу?

Лицо Лавима было невиннее, чем у младенца.

– Он говорит, лучше всего не оступаться. А также он говорит, что нам следует поторопиться.

Ярость захлестывала Рилгара, как гуйил фир – долину. Он не смог убить Хорнфела! Глаза его застилал кровавый туман бешенства. В исступлении он почти ничего не слышал; словно издалека, доносились до его слуха стоны умирающих воинов – и его слуг, и деварцев Гнейсса.

И неожиданно в его мозгу с высот над Торбардином прозвучал мысленный голос Темной Ночи. Рилгар услышал его нетерпеливое рычание и немедленно откликнулся – тоже на мысленном языке.

Ты готов?

Да, я готов. Я жутко голоден и чую запах крови.

И тогда Рилгар улыбнулся.

Минутку терпения, мои друг. Скоро здесь для тебя будет сколько угодно пищи. Ты сможешь выбирать из рода Хайлара кого захочешь.

Рилгар услышал, как дракон облизнулся. О да, пир удастся на славу!

Он провел пальцем по эфесу Меча Бури, ощутил: биение огненного сердца клинка песней отзывается у него в сердце. В большом Зале сейчас уже слышны были только слабые стоны раненых и умирающих. Снова, как в давние времена, кровь обрызгала стены и колонны Зала Правосудия. Рилгар насчитал двадцать своих убитых слуг и тридцать защитников Хорнфела.

Рилгар выругался, он не хотел убивать их всех. Ему нужно было убить всего двоих – Хорнфела и подмастерье Станаха.

Да, этот подмастерье неожиданно встал на его пути! Если бы не Станах – и девушка, и Хаук сидели бы сейчас как миленькие в темнице и не мешали бы ему.

Если бы не этот проклятый подмастерье, Хорнфел сейчас был бы уже мертв.

Рилгар закрыл глаза, стараясь успокоиться и привести в порядок свои мысли. Он задумался. И придумал…

Двадцать его стражников убиты, однако оставалось еще шесть Горящих желанием отомстить за смерть своих товарищей! Конечно, их слишком мало, они не смогут взять штурмом караулку, но ведь существует весьма легкий способ увеличить их число. Для этого, конечно, нужно время, однако не так уж и много: за это время Хорнфел и трое его защитников еще не успеют отдохнуть И не станут даже пытаться пройти через Зал. А уйти отсюда незамеченными нельзя. Воины из обеих смен стражей Наблюдения убиты.

– Хорнфел сейчас никак не сможет вызвать подмогу. – Рилгар громко и злобно засмеялся. – А очень скоро всем, кто мог бы и захотел бы прийти Хорнфелу на помощь, будет уже не до него…

Да, Хорнфел не сможет уйти из караулки. Там, за Северными воротами, – обрыв глубиной в тысячу футов. Там еще и Темная Ночь! Он не выпустит никого.

Рилгар подозвал стражника:

– Пять отрядов к Северным воротам. Быстро! Страж поклонился, стремглав пробежал через Северный Зал Правосудия, затем нырнул в тайный проход за храмом. Там были тейварцы, которым Рилгар велел ждать приказа о нападении на город Клар.

Рилгар решительно взмахнул кроваво-красным Мечом Бури.

Хорнфел слышал крики и стоны умирающих. Здесь, в караульном помещении, трудно было понять, были ли это. стоны друзей иди врагов. Он чувствовал себя очень усталым, из-за дыма пожара на Равнинах дышать было трудно. Хорнфел прислонился к стене.

Снова послышались крики. Это кричали воины Тейвара или Девара? Но разве это столь уже важно? И те и другие были гномами. Да, как и во времена Войны Гномских Ворот, сейчас гномы сражаются с гномами. Тогда они сражались за еду. Теперь, они сражаются за власть.

У Рилгара в руках Королевский Меч. До сегодняшнего дня Хорнфел никогда не видел Меча Бури. Лишающая темно-красным огнем сталь срезала жизнь воинов Гнейсса, как коса срезает колосья.

Королевский Меч вернулся в Торбардин…

За своей спиной он слышал шаги человека по имени Хаук. Хорошее имя, звучит как имя сильной хищной птицы и очень ему подходит. В бою он сражается спокойно, умело, в глазах его горит безжалостный огонь хищной птицы.

Девушку с изможденным бледным лицом они звали Кельда. По-гномски Келье дтха означает «странница».

Плеча Хорнфела коснулась рука в окровавленной повязке. Он оглянулся и увидел черные с голубым отблеском глаза сына Кларма Молотобойца.

Хорнфел сказал благодарно:

– Я обязан тебе жизнью.

– Не говори так, тан Хорнфел, ведь пока мы еще не придумали, как нам выбраться отсюда.

– Ну спасибо, молодой Станах, утешил. Станах криво улыбнулся. Через все его лицо проходил красный след недавней ножевой раны.

– Наш неутомимый друг Хаук считает, что мы в западне я нам остается только ждать, когда придут охотники и прикончат нас. Ты тоже так думаешь, тан?