Текст книги "Так мало времени"

– Наверное, ты понимаешь только португальский язык!

Она продолжала его улещивать уже на своем неуверенном португальском. Неизвестно, на самом ли деле котенок на этот раз ее понял или просто выбрал именно этот момент, но он подошел к ней на своих нежных лапках и начал тереться о ноги. Нагнувшись, Моргана подхватила его на руки и прижала пушистое тельце к себе. Ее вознаградило все усиливающееся крещендо мурлыканья, удивительно громкое для такого крошечного зверька. Она продолжала разговаривать с ним по-португальски и, только повернувшись, все еще улыбаясь довольному котеночку, обнаружила, что она уже не одна.

– Фелипе!

– Так вот как вы отдыхаете.

Он говорил по-португальски, отметив тем самым, что она овладела его родным языком, и Моргана осторожно поставила котенка на землю, чувствуя, что краснеет. Но в конце концов ей пришлось поднять голову, и она судорожно сжала за спиной руки: ведь они впервые оказались вдвоем после того эпизода в «Дескани».

– Мне не хотелось отдыхать,– кротко проговорила она по-английски.– Вы не возражаете, чтобы я сюда ходила?

– Ничуть,– ровным голосом ответил он.– Но не надо стоять на самом солнцепеке.

Его заботливость была очень трогательна, и Моргана поспешила напомнить себе, что она абсолютно ничего не значит: он просто внимателен к человеку, который так недавно был очень серьезно болен.

Он провел ее к маленькой беседке в форме пагоды и усадил на мягкие подушки сиденья. Моргане хотелось бы, чтобы он тоже сел: конечно, его близость все равно будет ее тревожить, но когда он вот так стоит над нею, глядя на нее сверху вниз с совершенно непонятным выражением лица, она чувствует себя ужасно неспокойно.

Его молчание лишило, ее равновесия, и она поспешно сказала первое, что пришло ей в голову. Замечание оказалось довольно плоским:

– Вы ведь, кажется, только сегодня вернулись из Португалии?

Наконец он пошевелился, прислонясь к одной из высоких рифленых колонн, поддерживавших крышу.

– Да. Это было неприятно, но я не имел возможности вернуться раньше. У меня оставались неоконченные дела, которыми необходимо было заняться. Я не планировал так рано окончить свою первую поездку туда, но оказалось, что меня тянет обратно на остров.

Моргана молчала, глядя на сцепленные на коленях руки. Она растерялась и не могла понять его странного поведения: казалось, оно призвано что-то скрывать и само было достаточно непонятным.

– Вы не собираетесь спросить меня, почему я вернулся?– добавил он, когда стало очевидным, что она не намерена прерывать свое молчание. Его акцент почему-то стал гораздо заметнее, чем обычно.

Теперь Моргана вынуждена была поднять голову и обнаружила, что он как-то странно на нее смотрит.

– Я сомневаюсь, чтобы вам понравилось, если бы я начала расспрашивать вас о ваших личных делах,– осторожно ответила она: ей было непонятно, не собирается ли над ее недоумевающей головой какая-то буря.

– Да… А возможно, вам просто нет до этого дела? Вы не огорчились бы, если бы больше никогда не увидели человека, который так вас раздражает.

Голос его звучал саркастически и в то же время с непонятной горечью.

А потом внезапно маска упала. Под его смуглой кожей разлилась бледность, во взгляде появилась тень незабытого страха. Стремительно протянувшись, его руки впились в ее плечи с такой силой, что она невольно сморщилась. Железными руками он заставил ее встать.

– Почему ты мне не сказала?

Все еще не понимая, что происходит,– ее мысли беспорядочно мелькали, так что она не могла понять, что именно отразилось в его взгляде,– Моргана хотела ответить уклончиво. И в то же время, когда она заметила его боль и усталость, и глубокие тени, которые легли у него под глазами, ей пришлось изо всех сил бороться с безумным желанием притянуть к себе его голову и нежными пальцами разгладить густые темные волосы.

– Я хотела, чтобы об этом никто не знал, повторила она уже привычное объяснение, снова вспомнив взгляды, которые все время так жадно следили за ней в больнице Святого Кристофера. – Я потому и уехала из Англии. Только Неста…

Она снова замолчала: выражение его лица окончательно сбило ее с толку.

– А я, конечно, не имел права знать,– обвинил ее горький голос, а жестокие пальцы сильнее сжали ее плечи.– Ты позволила бы мне уехать с Хуамасы – тебе было все равно, что я узнал бы, когда вернулся.

– Но… я не думала… Я…

Моргана замолчала. Как объяснить, что она предполагала, что это лишь мимолетно затронет его, поскольку она ничего для него не значит?

– Да – ты не думала!– Голос его был хриплым и яростным.– Тебе было совершенно все равно, что я вернусь на Хуамасу и обнаружу, что девушка, которую я люблю, умерла, пока меня не было!

Последние слова прозвучали безжизненно, но Моргана почти не обратила внимания на его тон.

– Но… не может быть…– прошептала она.

– Нет?– Его пальцы по-прежнему сжимали ей плечи, сверкающий взгляд зеленых глаз был почти невыносим.– Забавно, правда? Не желавший признавать любовь – и так попался: беспомощно лежит у ног той, которой нет до него дела. С Карлом ты готова была смеяться, но я видел в тебе только враждебность. И еще этот Филипп… То ты предпочитала Карла, то я снова был уверен, что ты по-прежнему любишь того человека, с которым была помолвлена. Я с ума сходил от мучительных сомнений, кого из них ты выберешь, а ко мне ты относилась только с неприязнью. Я должен был уехать…

Он все еще не отпускал ее. Моргана не находила слов для ответа – она была уверена, что это не может быть правдой. Это просто ее воображение наконец вышло из-под контроля и смешало мечты с действительностью. Но нет! Быстрый, страстный голос продолжал звучать в ее ушах.

– Я не мог оставаться вдали. Я должен был вернуться – и тогда…

Его голос снова прервался: у него перехватило горло при воспоминании о возвращении на Хуамасу и об одурманенном голоске, пролепетавшем ту ужасную и неожиданную новость. При виде посеревшего, искаженного страданием лица, ставшего совершенно безжизненным, Моргана не выдержала. Изумленное оцепенение, державшее ее в плену, рассеялось.

– Не надо, Фелипе! Не надо так смотреть! Крик вырвался из глубины ее сердца – и в следующую секунду он почти жестоко прильнул к ее губам. Его руки обхватили ее стальным обручем, но она была безмерно счастлива даже от самой этой боли. Он держал ее так, словно никогда больше не отпустит, как будто изголодался по ней. Даже когда он, наконец поднял голову, его руки не разжались. Моргана нисколько не сомневалась, что она ушла из реальности и бредит, как это уже было в больнице.

Неужели это – Фелипе де Альвиро Риальта? Неужели этот человек, который быстрым, страстным голосом шепчет ей едва понятные признания,– это бесстрастно-ледяной хозяин Хуамасы?

– Не может быть, чтобы ты меня любил!– проговорила она, наконец чуть слышным, изумленным голосом, несмотря на то, что его поцелуй сказал ей совершенно противоположное.

Фелипе рассмеялся – негромко, но с глубоким торжеством, потому что губы Морганы выдали ее.

– Так в это очень трудно поверить?

И словно для того, чтобы доказать ей, что это правда, он снова поцеловал ее. Сначала он долго едва касался ее губ, потом его губы скользнули к нежной ямочке у шеи. Встретившись со взглядом Фелипе, Моргана почувствовала словно легкий удар тока – так много сказал ей этот взгляд. Глаза Фелипе окутали ее теплой властью, так что она вынуждена была потупиться, и на ее щеках выступила яркая краска смущения. И все же она чувствовала необходимость снова и снова глядеть на него: никогда прежде она не видела его таким – открытым и почти по-мальчишески радостным.

Фелипе чуть отстранил ее, улыбаясь навстречу ее взгляду.

– Ну, теперь ты убедилась? По-моему, это началось с той минуты, как ты стояла в своей белой форме, такая чопорная и вежливая, и отказывалась провести меня к мисс Брутон.

– С того времени! – Моргана недоверчиво посмотрела на него. Как это могло начаться в ту минуту, когда они безмолвно признали возникшую между ними неприязнь, когда карие глаза столкнулись с зелеными и выразили взаимное раздражение?

Фелипе снова притянул ее к себе, словно для него было невыносимо отпустить ее, и его пальцы нежно прикоснулись к золотисто-коричневым завиткам, которые снова пришлось остричь накоротко.

– Помнишь, что я сказал тебе: любовь приходит быстро, при первой же встрече. Ты мне тогда даже не понравилась, но я не мог тебя забыть. Даже в ту первую ночь ты нарушила мой сон, а сколько раз я с тех пор лежал без сна всю ночь – я потерял этому счет! Но я не знал, что со мной происходит, пока Марита не предложила тебе встретиться с Карлом. Ты не знаешь, как жестоко ревность терзает сердце.– Голос его вдруг зазвучал с тревожной настойчивостью:– Ты не любила его, дорогая?

Моргана покачала головой.

– Никогда. Мы с Карлом оба признались друг другу, что наша дружба именно потому такая непринужденная, что мы нисколько друг в друга не влюблены. И не влюбимся.

– А этот Филипп – ты не жалеешь о неудавшейся помолвке?

Ей казалось диким, что он может быть настолько неуверен и обеспокоен тем, как она ответит на такой вопрос. Как он может не знать, что он всегда будет на первом месте в сердце любой женщины? Она начала забывать Филиппа с момента встречи с Фелипе, и ее антагонизм был всего лишь испуганной реакцией женщины, оказавшейся перед лицом судьбы. В ее сердце никому не было места с тех пор, как она встретилась враждебным взглядом с этими изумрудными глазами, пусть она даже не признавалась себе в этом до того вечера в садах «Дескани».

Она улыбнулась, прикасаясь к жестким черным волосам, чего ей всегда так хотелось. Их мужественная упругость была наслаждением. Фелипе поймал ее руку и поднес ее пальцы к губам. Его взгляд стал необыкновенно теплым.

– Я еще до праздника цветов знала, что больше не люблю Филиппа. Да это вообще и не было настоящей любовью – всего лишь увлечением.

– Но все равно ты в это время меня совсем не любила.

Он говорил очень сухо. В глазах Морганы запрыгали озорные искры.

– В тот день я готова была тебя придушить, – откровенно призналась она, – Ты вел себя просто отвратительно.

– У меня на то была причина,– парировал Фелипе.– Разве ты не знаешь, что такое ревность? Сначала я застаю тебя с Карлом – и ты разговариваешь по-немецки, тогда как все время отказывалась учить португальский! На какую-то минуту, во время соревнований лодок, мне показалось, что твоя нелюбовь ко мне немного приуменьшилась. Сердце цепляется даже за самые мелочи, и мне было так приятно, когда Карл объединил наши морские державы. А потом, как только он ушел, ты снова стала напряженной и враждебной.

На этих словах его голос зазвучал мрачно, и темные брови хмуро сдвинулись. Моргана прикоснулась к его лбу пальцами, нежно его разгладив.

– Я подумала, что тебе хочется поскорее от меня избавиться,– виновато пробормотала она.– Я приняла решение, что тебе не придется долго меня терпеть.

Она неудачно выбрала слова – они слишком определенно напомнили ему о том случае, когда она сказала практически то же самое. Лицо его исказилось, руки больно обхватили ее плечи.

– Никогда больше такого не говори. Когда я вспоминаю, как чуть не потерял тебя – безвозвратно…

– Я думала, что больше никогда не увижу тебя после того столкновения в «Дескани».– Она уткнулась ему в плечо, так что голос ее стал еле слышен.– Тогда мне было все равно, что со мной будет.

Надо было объясниться еще по одному поводу, и она чуть высвободилась из его рук, чтобы смотреть ему в лицо.

– Я ведь и правда встречалась в тот день с Филиппом не по доброй воле. Пожалуйста, поверь мне, Фелипе. Я не могу тебе больше ничего сказать, потому что это касается не только меня.

Фелипе вдруг улыбнулся:

– Тут не обошлось без маленькой Мариты?

Это последнее свидетельство его сверхъестественной проницательности заставило Моргану широко раскрыть глаза. Потом, поняв, что ее лицо все равно ее выдало, она кивнула.

– Как ты узнал?

– Я не знал, но я как-то предупредил Мариту, что ей не разрешается встречаться с Лейландом.

Зная, что он никому не расскажет, так что секрету Мариты ничего не грозит, Моргана подробно рассказала все, что произошло. Глядя в его суровое лицо, она чувствовала некоторые опасения.

– Он тебя больше не побеспокоит,– сказал Фелипе, когда она замолчала.– Он уже уехал с острова.

В этот момент ей на память пришли слова Мариты, и она вдруг почувствовала холод сомнений. Она отстранилась от него, хотя твердо знала одно – ей никогда не хотелось бы покидать кольцо его рук.

– Фелипе… Марита сказала, что весь остров знает о том, что есть кто-то, на ком ты хочешь жениться… Она говорила, что я увижу ее в «Паласио».

Фелипе засмеялся.

– Не сомневаюсь, что сейчас уже все это знают,– поддразнил он ее.

Моргана попыталась спрятать холодное сомнение, сжавшее ей сердце. Наверное, есть еще какое-то объяснение возможному смыслу замечания Мараты – не то, которое она, Моргана, сочла единственно возможным. Кроме того, Фелипе казался совершенно другим: он смотрел на нее почти со злорадством.

– Марита – маленькая лисичка,– сказал он, мягко засмеявшись.– Пройдем обратно в дом. Я хочу познакомить тебя кое с кем.

Он взял ее за руку и быстро провел по саду, по лестнице, ведущей на террасу, и оттуда через стеклянные двери – в комнату, которой она прежде не видела. По меркам «Паласио» она была небольшой, а стены ее целиком состояли из зеркал, в которых они отразились бессчетное количество раз.

– Вот девушка, на которой я хочу жениться,– объяснил Фелипе, указав на множащиеся отражения,– когда она сердится… или непокорна… но больше всего – когда она меня любит,– мягко договорил он.

– Я не могу поверить, что это действительно так.– Имея столь многое, как он может хотеть сделать ее своей женой?– Почему ты хочешь на мне жениться?– вслух спросила она.– Я такая обычная. И откуда тебе знать: может, я выхожу за тебя из-за твоих денег или титула?

В его взгляде снова появилась привычная насмешливость.

– А ты из-за этого за меня выходишь?

Она невольно возмущенно приподняла голову:

– Если ты так думаешь…

Рассмеявшись, Фелипе снова обнял ее и начал целовать, пока она не задохнулась. Протестуя и смеясь, она снова оказалась целиком во власти мрачного очарования, с которым так долго боролась.

Когда Фелипе наконец, отпустил ее и всмотрелся в ее лицо, приподняв бровь с привычной ироничной насмешкой, в его взгляде была нежность.

– По-моему, ты так не сопротивлялась бы, если бы я не был маркизом де Альвиро Риальта,– заметил он несколько раздражающим тоном. – Я прав?

– Вы совершенно правы!

Голос Несты заставил их обоих обернуться: она стояла в дверях, ужасно довольная, и снисходительно-насмешливо им улыбалась.

– Я постучала,– виновато объяснила она,– но вы, очевидно, меня не услышали.– Неста переводила взгляд с Фелипе на Моргану, и улыбка ее становилась все шире.– Она ведь специально надевала свою сестринскую форму, чтобы вам досадить,– добавила она, бесстыдно выдав Моргану. Фелипе посмотрел на девушку, стоявшую рядом с ним и улыбавшуюся ему озорно и без тени раскаяния.

– Вот как?– Его голос звучал с прежней светской любезностью, а взгляд был одновременно насмешливым и ласковым.– Никогда бы этому не поверил,– добавил он, ясно показывая, что нисколько в этом не сомневался.

Моргана была совершенно уверена, что на ее лице воцарилась широкая идиотская улыбка, но она ничего не могла с собой поделать. Как бы то ни было, пусть даже Неста и смеялась над ней, но ее симпатия и понимание были очевидны.

– Теперь, когда все наконец уладилось, остров станет намного счастливее,– заметила пожилая женщина, бросая взгляд на девушку, которая приехала сюда умирать, а вместо этого нашла на острове жизнь и любовь.

– Вы хотите сказать, что это обо мне говорил весь остров?– поразилась внезапной догадке Моргана.

– После своего стремительного броска на континент он выдал себя с головой. Остров был в восторге. Единственное, чего недоставало,– это официального известия о вашей помолвке.– Неста попятилась к двери, так что они не успели ее остановить. А теперь… я сюда пришла из-за какого-то пустяка, который не имеет абсолютно никакого значения. Это может подождать.

Она быстро выскользнула из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Дорогой…– начала Моргана, и замолчала, взглянув в теплые изумрудные глаза, наблюдавшие за ней. Она собиралась сделать какое-то пустяковое замечание, которое уже начало исчезать у нее из памяти.– Дорогой, я тебя так сильно люблю!– сказала она вместо этого.

Фелипе, который явно не мог оставаться равнодушным к таким словам, снова притянул ее к себе.

Его пальцы прикоснулись к серебряному ожерелью с кружочками, надписи на которых просили о тревожной и опасной любви, любви, которая столько потребует – и так много даст взамен.

– Вот так между нами и будет,– нежно-настойчиво проговорил он.– Ты не боишься выйти замуж за португальца, любимая?

– Как я могу бояться, когда я тебя люблю?– тихо ответила Моргана: она говорила по-португальски, чтобы показать ему, что действительно все понимает, знает, что их отношения никогда не разрушатся, они – на все время.

Времени вовсе не мало. У них теперь куча времени. Целая жизнь, целая вечность.