Текст книги "Двенадцать"

46

Эндрю нечем заняться. Он шагает куда глаза глядят и наконец оказывается в Карл-Шурц-парке, возле резиденции мэров «Грейси Мэншн».

За каменным столиком, на котором нарисована шахматная доска, сидит один человек в натянутой на самые уши вязаной шерстяной шапочке с помпоном. На торчащих седых усах блестят капли: когда он выдыхает, конденсируется влага. Поры у него на коже расширены, похожи на воронки: Эндрю замечает это даже издалека. На доске перед ним стоят фигуры. Судя по всему, он играет с самим собой. Эндрю стоит и наблюдает за игрой. Еще несколько минут мужчина сидит, глубоко задумавшись. Эндрю делает вид, что изучает доску, а на самом деле разглядывает этого человека, его розовый нос, похожий на луковицу. Наконец мужчина ходит пешкой на одну клетку вперед. В это действие он вкладывает неожиданно большую силу, и пешка громко стучит о камень. Он встает, обходит столик и смотрит на партию с другой стороны.

Эндрю подходит чуть поближе к столику. Мужчина по-прежнему не поднимает взгляда. Он тяжело вздыхает, выпуская изо рта струйку белого пара, укутывается в пальто и поправляет свой желтый шарф.

– Хочешь сыграть? – внезапно подняв глаза, предлагает он Эндрю.

– Что-что, простите?

– Не хочешь ли ты сыграть? – повторяет мужчина раздраженно.

– Хм, я не очень хорошо играю.

– Не хмыкай.

– Что?

– Не хмыкай. И мне тебе что, все придется дважды повторять?

– Честно говоря, не знаю, хочу ли я сыграть. Кажется, мне пора идти. – Эндрю собирается уходить.

– Вот проклятье. Оставайся, играй. Твой ход.

Эндрю недоверчиво смотрит на пожилого мужчину, но все же садится.

– Ну вот.

– А может, начнем игру заново? Кажется, я прервал вашу партию.

– Чепуха. Играй с того, что есть. У тебя преимущество. Оно тебе пригодится.

Эндрю внимательно смотрит на доску. Он чувствует желание обыграть старика. Играют они молча. Мужчина постепенно загоняет Эндрю в угол. Оба не обращают внимания на холод. Взяв ферзя Эндрю, мужчина достает длинную дубовую трубку и кисет табаку. Набивает трубку, в холодном воздухе ярко вспыхивает спичка, он молча прикуривает и затягивается, разглядывая сидящего напротив мальчика так же внимательно, как и доску. Через три хода он ставит парню мат.

– Ты играл лучше, чем я ожидал.

– Спасибо. Меня зовут Эндрю.

– Свен. – Они жмут друг другу руки.

– Что у тебя случилось с головой? – Он указывает на забинтованный лоб Эндрю.

– Меня задели коньком на катке.

Свен разражается кашляющим стариковским смехом, не выпуская трубки изо рта.

– Упал, да? Хи-хи. А что ты там делал посреди бела дня, такой молодой парень? У тебя что, нет друзей, а? Ты у нас лузер, да?

– Чего? Да ладно, не важно, чувак. Спасибо за игру. – Эндрю собирается уйти.

– Нет, подожди секундочку. Пошли, я возьму тебе выпить. И не говори мне «чувак»! – Свен встает и собирает фигуры в полиэтиленовый пакетик, который кладет в карман своего старого пальто. Хромая, он немного отходит, а потом оборачивается к Эндрю, который стоит возле столика. – Так ты идешь или нет?

– Хм… да-да. – Эндрю рысцой догоняет старого усатого Свена, который, хромая, направляется к выходу из парка. – А куда мы идем?

– Увидишь, когда придем.

– Постойте, я хочу знать, куда мы идем.

– Ну что же, мистер Задавала, если вы так спесивы, то скажу: мы идем в «О’Рейлли».

– A-а. Тогда ладно.

– А ты, что ли, знаешь это заведение? – ухмыляется Свен. – Не рано тебе еще пить?

– Я все время прохожу мимо.

– Ты где-то здесь живешь?

Эндрю тревожно кивает.

– Да не бойся. Я не собираюсь идти к тебе тебя насиловать. – Свен вдруг резко поворачивается к мальчику их лица оказываются совсем близко, и он внезапно гаркает: «Бу!» Эндрю вздрагивает, а потом облегченно вздыхает. А Свен заливается от смеха. – Не трусь.

47

Каждый день, возвращаясь из школы, Белый Майк проходил мимо одного бродяги. Тот был небольшого роста, чернокожий, но не темный. У него было прыщавое лицо, длинный подбородок и узкий нос, пышная прическа «афро» (иногда он носил на голове повязку). И он всегда тренировался на коврике: отжимался, качал пресс. Он был оборванцем но для бродяги, по меркам Белого Майка, отличался достаточной чистоплотностью. Насколько знал Белый Майк, звали бродягу Капитаном Вот как они познакомились в тот день, когда Белый Майк отдал ему половину своего сандвича с говядиной, салатом, помидором, горчицей, сыром «чеддер», без майонеза, с маринованными огурцами.

Капитан спросил:

– Где же майонез?

– Извините, – сказал Белый Майк.

– Нет, я не имею в виду для меня. – Он громко, с гиканьем, рассмеялся, так что люди на автобусной остановке посмотрели в его сторону. – Ты сам разве не любишь майонез? Ты что, братишка, он же вкусный.

– Мне он никогда не нравился.

– Меня зовут Капитан. Приятно познакомиться. – Мужчина протянул грубую мозолистую руку. Белому Майку она показалась шершавой, как наждак.

– А меня Майк.

– Майк, значит. Слушай, мне нужно закончить тренировку. – Капитан вернулся на свой коврик и начал упражнения. Белый Майк никогда не встречал никого сильнее этого человека. Капитан отжимался на одной руке, на пальцах, делал невероятные упражнения на пресс и тому подобное. Если бы Капитан вытянул руку в сторону, Белый Майк мог бы на ней подтягиваться.

48

В баре пусто. Еще нет даже пяти часов. Свен ведет Эндрю к столику в глубине зала. Бармен, увидев их, кивает Свену. Как только они садятся, к ним подходит молодая официантка, симпатичная, темно-рыжая, с большими карими глазами. Говорит она с ирландским акцентом.

– Привет, Свен.

– Добрый вечер, Меган. Мне, пожалуйста, виски «Дьюар» с содовой и молодому человеку то же самое.

Меган улыбается обоим, демонстрируя немного кривые зубы, и шагает к стойке. Свен снимает пальто, перчатки и шапку. Под пальто у него выцветший жилет, в котором имеются карманные часы; руки покрывают неровные пятна загара. Пышная шевелюра такая же седая, как и щетинистые усы. Так они сидят молча, пока не возвращается с напитками официантка.

– Ну вот. На здоровье.

– Спасибо, милая. – Свен берет стакан и устраивается на стуле поудобнее. – Ну вот. Теперь расскажи мне свою историю, Эндрю.

– Мою историю?

– Снова все надо повторять, да?

– Что вы имеете в виду?

Эндрю уже представляет, как будет рассказывать о странных происшествиях этого дня Саре, той классной девчонке, которую он видел в больнице. «Так вот, этот чокнутый тип по имени Свен сидит в парке один и играет сам с собой в шахматы. Он зовет меня с ним сыграть, выигрывает, а потом ведет меня в „О’Рейлли“. Да, в „О’Рейлли“. И берет мне виски с содовой».

– У каждого есть своя история. Расскажи мне свою. Чем ты занимаешься?

– Я учусь. – Эндрю решает, что виски с содовой ему не нравится.

– Чему?

– Я хожу в старшую школу.

– И что ты там изучаешь?

– Все. Нам приходится учить все. Вы не помните? Вы разве не учились в старших классах?

– Ну, а что тебя увлекает? Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

– Пожарником. Тогда я смогу водить пожарную машину.

– Не надо мне морочить голову.

– Почему вас это интересует?

– Почему бы нет?

Эндрю с трудом заставляет себя не рассмеяться.

– Мне просто не верится. Ну ладно. Мне кажется, что интереснее всего медицина.

– Доктор, значит. – Свен допивает стакан и жестом просит Меган принести еще. – А у тебя крепкий желудок?

– Кажется, да.

– Если собираешься быть врачом, то нужно знать наверняка. – Свен сглатывает. – Желудок должен быть крепким.

– А чем вы занимаетесь?

Секунду Свен смотрит на Эндрю, а потом снова вглядывается в дно стакана. Говорит он медленно, четко выговаривая каждое слово, и жестикулирует свободной рукой.

– Когда-то я был в Японии, и мы выходили в море на рыбачьей лодке. Там было красиво: огромное синее море и небо над океаном, а по вечерам все мерцало огнями.

Он делает еще один глоток, а глаза его смотрят куда-то вдаль.

– Это было много лет назад. Мы выходили в море на маленьких яликах добивать китов. Мы охотились на китов. Я учился говорить по-японски. Бросил гарпун, чтобы добить кита; киту пробило легкие. – Внезапно он изображает, как бросал гарпун. Эндрю вскакивает и придерживает столик. – И тогда умирающий кит хлопнул хвостом и перевернул нашу лодку, и мы все оказались в воде. Кит истекал кровью, барахтался, и к этому месту начали стягиваться акулы. Так вот, большое судно было ярдах в трехстах от нас, и они поспешили к нам, но вокруг нас уже была стая акул. Со всех сторон от нас были эти серо-голубые твари. Мы брали из лодки доски и били их по мордам, но акулы все прибывали и прибывали. Некоторые из них отрывали куски мяса от туши кита, а потом одна из них добралась до меня.

– Значит, вы «Старик и море», – произносит Эндрю. Он разглядывает собеседника, проверяя, все ли у того пальцы сохранились и нет ли у него шрамов.

Свен допивает второй стакан.

– Ну так вот. Она оказалась прямо за мной, и я почувствовал, как она вцепилась мне в голень и, само собой, вырвала кусок мяса. Я отлично помню, как вода вокруг меня потеплела от крови. А потом нас догнало судно, и нас вытащили из воды. Двое других остались невредимыми. Врача на судне не было, поэтому меня отвезли на берег, чтобы попробовать как-нибудь вылечить ногу. А я знал, что это безнадежно. От голени ничего не осталось. На суше меня отнесли к человеку, который считался доктором. На самом деле он был просто садовником, а иногда продавал целебные травы со своего огорода или делал из них снадобья для жителей деревни. А когда он увидел мою ногу, он побежал блевать. Мне повезло: как раз в это время в деревне оказался английский турист, и он оказался куда лучшим врачом. Он меня и вылечил. Вот почему тебе нужен крепкий желудок, если ты хочешь стать хорошим доктором. Ах да, ведь ты и не говорил, что хочешь стать врачом. Ты сказал только, что интересуешься медициной.

Эндрю уставился на него.

– Ну что. Ты мне ничего не расскажешь?

– Вот поэтому вы и хромаете?

– Верно.

– Должно быть, у вас на ноге остался шрам.

Все лицо Свена расплывается в улыбке. Он смакует этот момент.

– Хочешь посмотреть? – Он вытаскивает ногу чуть в сторону от стола и задирает вельветовую штанину. Под ней – металлический протез до самого колена.

– Ой. Простите.

– Так какие предметы ты изучаешь?

Эндрю решает не уточнять, что по некоторым дисциплинам он проходит курс повышенной сложности или занимается по университетской программе.

– Молекулярная биология, английский, математический анализ, история Европы и ладынь, – считает он по пальцам.

– Латынь, а не «ладынь».

– Ну, это не самый мой любимый предмет.

– И кого вы читаете? Цезаря? «Gallia est omnis divisa in paries tres…»[26]26
  Вся Галлия делится на три части… (лат.).


[Закрыть]

– Нет. Мы читаем Катулла.

– A-а. Боюсь, что из него я ничего не вспомню.

Эндрю бросает взгляд на наполовину пустой стакан своего собеседника.

– Так чем же вы занимаетесь теперь, Свен?

– В Японии песок кое-где совсем черный. Черный как смоль. – Эндрю закатывает глаза, но Свен этого не замечает. – На базарах там можно было купить или выменять все что угодно. Там были такие яркие разноцветные рыбы, фрукты, шелка. А еще можно было пойти в такие места, где девочки выстраивались в ряд, и ты мог выбрать любую, и она вела тебя в дом, делала тебе чай или танцевала, а потом, за пару долларов, с ними можно было остаться на ночь. Они были такие маленькие. Ручки и ножки у них были просто крошечные. – Глаза его снова затуманиваются, а руки дрожат; Эндрю кажется, что Свен весь изголодался. – Ну, мне незачем рассказывать тебе, каково это было. Тебе уже случалось быть с девочкой?

Эндрю достает из кармана джинсов пять долларовых купюр и оставляет их на столе.

– Нет. Кажется, мне уже надо уходить.

– Куда это тебе надо идти? Сядь. Ты ведь даже не допил.

Эндрю смотрит на старика:

– Простите, Свен. Мне пора идти. Но было приятно с вами побеседовать. Может, мы еще сыграем в шахматы.

– Ну ладно. Иди.

Свен делает еще глоток, снова устраивается поудобнее и глядит на картину на стене. Эндрю поворачивается и уходит, а Свен провожает его взглядом.

– Позаботьтесь о старике, – на выходе обращается Эндрю к Меган.

– Не волнуйся, милый, позабочусь.

49

Сразу после ухода Молли Белый Майк получает еще одно сообщение на пейджер. Он его ожидал. Нужно будет продать унцию одному парню, на углу Восемьдесят восьмой улицы и Ист-Энд-авеню. Выходить в такую рань не тянет, но ведь покупают целую унцию, черт возьми, вы же понимаете.

Он берет такси, продает товар и решает пройтись пешком на встречу с другим клиентом, который ждет его на Семидесятой улице. Дойдя по Йорк-авеню до Семьдесят седьмой улицы, он видит стройплощадку, вокруг которой натянута желтая лента. Но кругом нет ни одного рабочего. Ни инструментов, ни грузовиков, ничего. Вокруг вообще никого.

Белый Майк заходит на стройплощадку. Вокруг котлована воткнуты острые металлические штыри, и на них тоже натянута лента; в глубину котлована идет лестница. Котлован хорошо освещен и кажется сухим. Посмотрев в него, Белый Майк собирается идти дальше, но его рюкзак цепляется за один из штырей и рвется снизу. Полиэтиленовый пакетик с унцией травки, лежавший на дне рюкзака, падает и скатывается вниз, в котлован.

– Проклятье. – Вот так история.

Белый Майк смотрит по сторонам и, видя, что кругом никого нет, подлезает под оградительную ленту и спускается по лестнице. В нос ему бьет сильный запах: серный, с примесью запаха сырого бетона. Котлован оказывается вовсе не таким сухим и светлым, как казалось сверху. Через пару футов по обеим сторонам от лестницы уже так темно, что Белому Майку приходится нагнуться и искать пакет с травкой на ощупь. От стен котлована идет пар. Воздух такой влажный, как бывает на улицах летом.

Пока он ищет, у него по ноге пробегает крыса. Это его пугает, но тут он чувствует, что каблуком стоит на пакетике. Майк подбирает его и быстро поднимается по лестнице наверх.

50

Клод у себя в комнате. Раздевшись до белья, он упражняется с обоюдоострым мечом. Занимается он этим в дальнем углу, и теперь часть стены вся иссечена и выдолблена. Клод разворачивается, делает ложные выпады, а потом следует резкий удар, и от стены отлетает еще кусок. Клод разглядывает лезвие, стараясь обнаружить зазубрины. Потом он садится на край кровати и точит меч на бруске.

51

Сгущаются сумерки, и Белый Майк идет домой. Воздух прозрачен и свеж. Майк прибавляет шагу, услышав какие-то вопли и вой. Поначалу он не может разобрать слов в этом режущем ухо крике. Кричат за углом, прямо перед ним. Он торопливо идет вперед. Когда он оказывается на углу, вопли звучат уже так громко, что он вздрагивает. Кажется, что это кто-то орет от боли. Майк поворачивает голову и видит, что это Капитан, и внезапно понимает слова, которые тот выкрикивает:

– Я САМЫЙ СИЛЬНЫЙ!

Капитан стоит возле самого угла здания, и по рукам у него течет кровь: он провел ладонями по каменной стене. На снегу под ним красные пятна крови и желтые следы собачьей мочи. Рубашки на Капитане нет, на его огромной груди торчат соски. На животе четко прорисовывается каждый мускул. Он подпрыгивает и волочит руки, на которых свирепо набухли вены, по стене. Бьется головой об стену и поскальзывается, приземляясь на ноги. Кровь течет у него по лицу. Белый Майк испуган; это чувство для него непривычно. Валяясь на снегу без рубашки, Капитан продолжает вопить, корчась среди желтых и кровавых раздоров:

– Я САМЫЙ СИЛЬНЫЙ! Я САМЫЙ СИЛЬНЫЙ! Я САМЫЙ СИЛЬНЫЙ! Я САМЫЙ СИЛЬНЫЙ! Я САМЫЙ СИЛЬНЫЙ! – Он замечает Майка, поднимается и ковыляет в его сторону. – Я ТЕБЯ ЗНАЮ! Я САМЫЙ СИЛЬНЫЙ! Я СИЛЬНЕЕ! СИЛЬНЕЕ! СИЛЬНЕЕ!

Белый Майк набирает по сотовому 911. Люди спешат пройти мимо негра, который лежит на земле, истекая кровью, и вопит; они стараются не замечать его. Потом приезжают врачи и полиция. Они забирают Капитана, благодарят Белого Майка и уверяют его, что все будет хорошо. Они спрашивают, как он себя чувствует.

– Со мной все в порядке.

ЧАСТЬ IV
Понедельник, 30 декабря

52

Эндрю сидит на кухне, смотрит на газету, ест крекер и пьет апельсиновый сок. Он говорит себе, что готов теперь позвонить Саре Лудлоу. Вчера он отложил этот звонок, но сегодня обязательно соберется. Нужно только узнать ее номер. Эндрю прикидывает, что его соседа, Шона – не важно, парень он ей или так, – наверное, уже выписали из больницы, так что можно, узнать у него телефон девочки, а потом позвонить ей как будто для того, чтобы забрать диск.

Трубку берет кто-то, чье произношение выдает в нем уроженца Вест-Индии; он сообщает Эндрю, что молодой господин спит.

Эндрю идет в другую комнату и падает на диван, захватив пульт дистанционного управления. Пару часов он щелкает кнопками, переключаясь то на комедийные сериалы, то на MTV и VHI, где смотрит передачу «Сто величайших исполнителей рок-н-ролла». (А когда же будут «Сублим»?) Дождавшись, когда появится исполнитель номер один, он снова звонит Шону, и на этот раз тот подходит к телефону.

Эндрю смотрит на записанный номер. Теперь нужно позвонить девочке. Как нелепо, что теперь он нервничает. Эндрю садится, снова рассматривает газету, выпивает еще стакан апельсинового сока и съедает еще несколько крекеров.

– Что за на фиг, – громко произносит он, берет телефон и набирает ее номер.

– Алло?

– Сара?

– Да?

– Это Эндрю. Помнишь, в больнице я дал тебе послушать…

– Ах да, верно. Мне так нравится этот диск. Он потрясающий. Я слушала его как бы без перерыва, с того самого момента, как взяла его у тебя.

– Отлично.

– Так ты, наверно, хочешь, чтобы я его вернула, да?

– Да нет, вообще-то.

– Тогда давай я сначала сделаю себе копию. У одного моего приятеля есть пишущий си-ди-ром, а этот парень как раз устраивает новогоднюю вечеринку. Тебе стоит прийти.

Эндрю улыбается:

– Да, обязательно. А где это будет?

– Восточная Девяностая улица, дом два. Совсем рядом с Пятой авеню. Этого парня зовут Крис, ты его не знаешь?

– Может, и знаю. Ты уверена, что мне можно просто взять и прийти туда?

– Да, и еще людей приводи. Это вечеринка для всех желающих, и хозяин хочет, чтобы народу было много.

– Так я тебя там увижу?

– Да, я там буду. Кстати, ты куришь?

– Хм, ну да, иногда. – Он курил дважды, потому что, как ему сказали, с первого раза не вставляет. Поэтому он курил два раза, чтобы понять, что это такое.

– У тебя сейчас не найдется травки?

– Да, само собой.

– О’кей, тогда не забудь ее захватить.

– Без проблем.

– Замечательно. Ну что, увидимся. Пока.

Вот засада. Никакой травки у Эндрю нет.

Как он собирается купить травку? Надо спросить у Хантера. А Хантер все еще в камере. Вот засада. Эндрю старается вспомнить, что говорили ему когда-то в школе два обкуренных придурка про то, как они связываются с дилером. Пятидесяти долларов должно хватить.

53

Тимми и Марк Ротко идут на восток по Восемьдесят шестой улице. Как и многие другие белые подростки, они подражают черным. Какой бред. Оба одеты в «FUBU»[27]27
  For Us By Us – марка одежды, популярная среди исполнителей рэпа.


[Закрыть], а на ногах у них ботинки «Тимберлэнд» (у одного девятого размера, у другого – десятого). Мозг проводимой операции – Тимми. Марк Ротко – ее мускулы. Тимми – чудовищно жирный парень. У него большие сиськи, как у бабы, но стильная майка и прочая модная одежда скрывает это. Марк Ротко одет точно так же.

Марк Ротко получил свое имя благодаря тому, что в первой школе, где он учился, на экскурсии в музей «Метрополитен», он толкнул другого парня в картину настоящего Марка Ротко[28]28
  Марк Ротко (1903–1970) – американский художник, известный своими абстрактными картинами и декоративными росписями.


[Закрыть] «Без названия» («Номер 12»). Огромная рама упала на того парня, и реставрация понадобилась и картине, и мальчику. А один умник из тех, кто был с ними на экскурсии, стал называть товарища Марком Ротко, и прозвище так за ним и закрепилось. Марка Ротко из той школы вышибли. А потом и из пары других школ. Он понятия не имеет о том, кем был настоящий Марк Ротко («какой-то там художник»), но имя ему нравится. Тимми только под этим прозвищем его и знает.

Сегодня вечером они отправились выполнять миссию: нужно раздобыть травки. Так что Тимми выхватывает сотовый, чтобы оставить сообщение на пейджер Белому Майку. Марк Ротко тоже достает телефон и начинает играть в «Удава».

– Йо, брат, сегодня мы покурим веселой травки, – сообщает Тимми Марку Ротко.

– В натуре, – проницательно соглашается Марк Ротко.

– Ага, а потом мы найдем каких-нибудь шлюшек… – Тимми начинает хлопать по воображаемой попке и делает движения бедрами. Центр тяжести у него оказывается совсем низко.

– Черт.

– В чем дело? – Тимми отрывает взгляд от своей невидимой женщины.

– Не хочешь зайти внутрь? На улице же дико холодно.

– Давай.

Тимми и Марк Ротко заходят в магазин HMV и направляются в отдел хип-хопа. Оба они маленького роста, так что кассирам из-за полок их не видно, и парни запихивают диски в свои большие карманы. Марк Ротко на минуту отходит в сторону и, пока Тимми его не видит, хватает диск хитов Джеймса Тейлора. Эти песни слушал как-то его отец. Он снова поднимается на верхний этаж и обнаруживает Тимми. Тот исполняет непристойный танец перед афишей с Дженнифер Лопес. Джей Ло одета, как амазонка, и бюстгальтер на ней медный. Марк Ротко хлопает Тимми по плечу, они спокойно направляются к выходу и, только оказавшись за дверью, бросаются бежать. Вслед им воет сигнализация магазина. Они обегают здание и заходят в кафе «Старбакс», где, не успев отдышаться, заказывают горячий шоколад.

– Тьфу, надо бросать курить, – бормочет Ротко.

– Чего? – Тимми еле дышит. – Да ты бредишь, чел. Нам пора двигать.

Тимми и Марк Ротко допивают горячий шоколад и направляются по улице дальше, заходят в «Пиццу у Мими», и там Марк Ротко берет кусок пиццы с брокколи, в которой сыра больше, чем обычно.

– Что за мерзость ты взял, приятель, – ворчит Тимми.

Марк Ротко не обращает внимания на это замечание. Тимми опускается на стул и смотрит, нет ли сообщений на сотовом. Стоящие за прилавком сербы наблюдают за ними.

– Йо, Ротко, мы пропустили звонок.

– Чё, в натуре? Слушай, друг, перезвони ему. Мне нужно дунуть.