Текст книги "Страстное желание"

– Я убедил ее пересмотреть отношение к нашему браку. Она понимает, что у нее нет иного выбора, кроме как признать тебя в качестве моей жены, если она не хочет, чтобы я прекратил всякие отношения с ней.

– О, как вы меня обрадовали, – насмешливо сказала Бринн. – Какое наслаждение – водить знакомство с вашей тетушкой.

Лусиан никак не выдал своего раздражения.

– Вообще-то я не слишком привязан к родственникам, в частности к тете Агате, но рассчитываю на то, что своей предупредительностью и тактом ты не дашь повода подвергнуть сомнению правомерность нашего брака.

Бринн ответила ему холодной усмешкой.

– Как бы я ни вела себя, наш союз будет притчей во языцех у ваших родственников. И если вы хотели иметь образцово тактичную супругу, то вам стоило об этом подумать до того, как вы женились на мне, – заявила Бринн и направилась к двери, где уже поджидала ее Рейвен.

Бринн даже не пыталась сделать вид, что эта стычка с мужем далась ей легко. Ее возмутило то, что Лусиан решил отчитать ее за недостойное поведение, да еще в присутствии подруги. Как бы там ни было, она никак не поощряла внимание джентльменов к собственной персоне, и сонет, посвященный ее глазам, был малостью в сравнении с тем, что в прошлом выделывали ее обожатели.

Интересно, что сказал бы Лусиан, если бы увидел, как ведут себя господа, которые на самом деле потеряли из-за нее головы. Вот это послужило бы ему хорошим уроком, раздраженно подумала Бринн. Может, тогда он бы ей поверил.

И все же она не стала бы рисковать ради сиюминутного удовлетворения. Пусть себе и дальше задирает нос, если ему так хочется.

Ей снова снился сон, еще один кошмар с участием Лусиана. На этот раз угроза исходила не от нее, а от мужчины со шпагой.

Застигнутый врасплох неожиданным выпадом противника, Лусиан попятился, чудом избежав смерти. Противник взмахнул шпагой. Холодно блеснула сталь.

Лусиан, обезоруженный, увернулся от удара, но противник свалил его на пол и занес шпагу для удара.

Но на этот раз Лусиан успел подготовиться к отражению атаки. Он перехватил руку нападавшего, сжимавшую эфес шпаги, и сжал ее изо всех сил, пытаясь завладеть оружием противника.

Время, казалось, остановилось. Отчаянная борьба не могла выявить победителя. Наконец противник Лусиана с криком отчаяния бросился на него. Потеряв равновесие, оба тяжело упали на пол.

Но Лусиан успел, откатившись в сторону, вскочить на ноги. Теперь шпагой владел он. А противник его стонал, лежа на полу, и в груди его зияла смертельная рана.

Уронив шпагу, Лусиан опустился на колени, обхватив голову своего умирающего врага почти, что с нежностью.

– Джайлс, – прошептал он. Лицо его свела смертная мука.

– Прости меня, Лусиан… Так даже лучше… Прошу… не говори…

Он не успел договорить до конца. Кровь хлынула у него изо рта, глаза закатились.

Бринн внезапно проснулась. Сердце ее сжалось от боли. Она, как свою, чувствовала муку Лусиана, его отчаяние, его боль. Она знала, что он убил друга.

– Нет!

Услышав сдавленный крик, Бринн стремительно обернулась.

Похоже, ему снился кошмар.

Со щемящим сердцем она смотрела на мужа. Не в силах вынести его муки, она тронула его за плечо и тут же поняла, что ей не стоило этого делать. Он мгновенно проснулся и больно сжал ее запястье.

Прошло несколько секунд, прежде чем он окончательно проснулся и понял, где находится. Бринн не могла не заметить его замешательства. Обычно он уходил в свою спальню сразу после исполнения супружеского долга.

Отпустив ее руку, Лусиан провел ладонью по лицу. Затем, откинув одеяло, резко сел, повернувшись к Бринн спиной.

– Лусиан, – тихо спросила она. Она должна была знать – кто такой Джайлс?

Он вздрогнул.

– Кто рассказал тебе о Джайлсе? – хрипло спросил он.

– Никто. Я видела его во сне.

Бринн видела лишь спину мужа, но по тому, какой неестественно напряженной она была, Бринн поняла, что он ей не поверил.

– Ты, должно быть, что-то напутала. Джайлс мертв. Не сказав больше ни слова, он встал с кровати и, взяв с пола халат, пошел в свою спальню. Дверь тихо закрылась за ним.

Бринн осталась в одиночестве. Она еще долго лежала не шевелясь. Мысли ее путались. До сих пор она не сомневалась в том, что сны ее – зловещие предсказания, но то, что она видела сегодня, было сценой из прошлого Лусиана, прошлого, а не будущего. Она знала об этом наверняка, так же, как и знала о том, что только что нащупала рану, мучительную язву, терзавшую его совесть.

При всем своем видимом безразличии к мнению света Бринн было далеко не все равно, как ее воспринимают в обществе. Чем ближе надвигался субботний прием у тетушки Агаты, тем страшнее ей становилось. Она прекрасно понимала, что этот прием у тети Агаты станет для нее первым по-настоящему серьезным испытанием, первым настоящим выходом в свет.

Субботнее утро выдалось ясным и солнечным. В два часа, как было договорено, она спустилась вниз, где ее уже ждал в холле Лусиан.

Он заметил ее, когда она ступила на верхнюю ступень широкой парадной лестницы, и не сводил с нее взгляд все то время, пока она медленно спускалась вниз. Бринн знала, что одета она так, что Лусиану не к чему придраться. Платье из бледно-зеленого жаконэ с высокой, по моде, талией, шаль с цветочным узором на плечах – все это было подчеркнуто скромным. Волосы тщательно зачесаны назад и убраны в узел на затылке, не считая нескольких завитков у висков. На голове скромная маленькая шляпка, украшенная розочками из того же материала, что и платье.

Бринн молча выдержала взгляд мужа, не спрашивая его мнения. Она была почти уверена, что он отпустит какое-нибудь замечание, но, к ее удивлению, он молча предложил ей руку и проводил к ждущему снаружи экипажу.

И только когда они сели в карету, она обратила внимание на то, как одет Лусиан. Он был, как всегда, убийственно элегантен. Синий сюртук сидел безукоризненно. Он был так красив, что у нее перехватило дыхание от одного взгляда на него.

Лусиан словно нехотя нарушил молчание, решив, что должен сообщить жене о том, кого ей предстоит вскоре увидеть. Оказалось, что у него полно родни: в одном лишь Лондоне больше дюжины кузенов и кузин.

Поместье Эджком находилось на окраине Лондона, недалеко от Ричмонда, на берегу Темзы. Нервозность Бринн нарастала по мере приближения к месту назначения. Она не представляла, как выдержит экзамен, устраиваемый ей родственниками Уиклиффа, которые не испытывали к ней ничего, кроме презрения.

К тому времени как карета Уиклиффов подъехала к месту, в саду за домом уже расположилось немало гостей. Сад был устроен на французский лад – аккуратно постриженные деревья вдоль прямых, как стрела, аллей, в четком порядке расставленные урны с цветами и статуи. За садом виднелся безупречный газон, спускавшийся к самой реке. У берега качались лодки с веслами. У самой реки были установлены мишени, для любителей пострелять из лука – все для развлечения гостей.

Леди Эджком окинула Бринн уже знакомым ей ледяным взглядом, но в отличие от их прежней встречи язык решила попридержать. Она даже произнесла приличествующие случаю слова приветствия, даже если при этом лицо у нее было такое, словно она съела лимон.

После короткого обмена любезностями Лусиан, взяв Бринн под руку, повел ее по садовой аллее к гостям. Если Лусиан и недолюбливал некоторых своих кузенов и кузин самых разных возрастов, то вида он не показывал. Со всеми он был в равной степени вежлив, всех одаривал своим обаянием, словно не замечая их льстивой угодливости.

Бринн немало удивило то, что он демонстрировал ее родне почти, что с гордостью. И что ее удивило еще сильнее, он вел себя с ней поразительно бережно – не отходил ни на шаг, давал почувствовать, что готов защитить ее, если придется. На этот раз, как ни странно, ощущая его крепкую ладонь на талии, она не испытывала раздражения. Напротив, она была благодарна ему за поддержку, за то, что он ненавязчиво давал ей понять, что она может на него положиться.

Бринн остро чувствовала, что, они с Лусианом находятся в центре всеобщего внимания, причем не она одна, а именно они оба. Многие женщины провожали его недвусмысленными взглядами, но Лусиан делал вид, что не замечает этих знаков внимания.

Первые полчаса пролетели без происшествий, даже общение с тетей Агатой прошло гладко. Бринн даже показалось, что лед в глазах леди Эджком стал таять, хотя, когда Лусиан направил Бринн к другой группе, она вздохнула с облегчением.

– Легче стало? – спросил он, словно понимал, что она чувствует.

– Да. Все оказалось не так плохо, как я боялась. По крайней мере, ваша тетушка не съела меня живьем.

Лусиан усмехнулся:

– Я никогда этого не боялся. Уверен, что ты можешь постоять за себя и перед тетей Агатой, и перед кем бы то ни было.

Бринн стало тепло от его похвалы. Оказывается, его одобрение все же значило для нее куда больше того, в чем она сама себе могла признаться. Грела душу и красота окружавшего пейзажа. Золотистые отсветы на реке, ивы, печально склонившие дымчатые кроны к водной глади, легкие облачка на синем небе – все это словно просилось на холст.

– Как чудно здесь. Мы могли бы пройти к реке?

– Как пожелаете, миледи.

Лусиан предложил ей руку, и она, взяв его под руку, пошла рядом с ним по аллее к реке.

– Совсем не похоже на море, – задумчиво сказала Бринн, остановившись, чтобы полюбоваться видом. – Но мне так не хватает воды. Я тоскую по морю. Так хочется поплавать всласть.

– Меня это не удивляет. Морская сирена должна иметь возможность резвиться в своей стихии.

Она услышала веселые нотки в его голосе и подняла глаза. Лусиан смотрел на нее с участливым теплом.

– Боюсь, что ты не сможешь поплавать здесь прямо сейчас, – добавил он, – но если хочешь, мы можем вернуться сюда в любое время, чтобы ты могла предаться своему тайному греху.

Эта непрошеная нежность момента вызвала в ней противоречивый отклик. Удовольствие от созерцания красоты природы поблекло, как, впрочем, поблекла и улыбка Лусиана.

– Пойдем, – будничным голосом сказал он, – мы еще не со всеми гостями пообщались.

Но, едва она успела повернуться спиной к Темзе, как увидела спешащего к ним со стороны дома рыжеволосого джентльмена. Лицо Лусиана расплылось в улыбке – на этот раз вполне искренней.

– Моя дорогая, позволь мне представить тебе моего лучшего друга, Дейра Норта, графа Клайна, а теперь еще и маркиза Вулвертона. Дейр недавно получил этот титул.

Вулвертон ослепил ее улыбкой, в которой было с избытком мужского шарма и, склонившись над ее рукой, сказал:

– Мое почтение, миледи. Я слышал, что Лусиан надел на себя вериги брака, но теперь, увидев своими глазами, какую красавицу он взял в жены, я почти его понял. Слухи о вашей красоте не дают реального представления о том, насколько вы прекрасны.

Бринн сдержанно улыбнулась в ответ. Она не собиралась возбуждать интерес мужчин к своей особе, тем более таких известных повес, как лорд Клайн, вернее, как маркиз Вулвертон. Он, насколько ей было известно, являлся почетным членом клуба «Адский огонь» и был большим любителем приключений. Недаром слухи о его похождениях достигли Корнуолла.

– Я тоже о вас наслышана, милорд. Ваша репутация бежит впереди вас.

Он улыбнулся так, как умел улыбаться разве что ее муж – улыбкой смертельно опасной для слабого пола.

– Я не настолько испорчен, Как обо мне говорят, смею вас заверить.

Лусиан рассмеялся:

– Не верь ни одному его слову, дорогая. По Дейру тоскует половина женского населения Англии, в то время как вторая половина лопается от возмущения, вызванного его скандальными похождениями.

Вулвертон подмигнул ей, и Бринн с трудом удержалась, чтобы не ответить ему озорной улыбкой. Она понимала, почему женщин так к нему влекло.

– У вас, конечно, нет сестер? – флиртуя, поинтересовался Вулвертон.

– У меня пять братьев, милорд.

– Жаль…

И тогда к ним подошла Рейвен.

– Клайн! – воскликнула она, после того как они с Бринн обменялись приветственными поцелуями в щеку. – Или мне следует звать вас Вулвертон? Когда вы успели вернуться? Я слышала, что вы осматриваете свои новые семейные владения.

К удивлению Бринн, Вулвертон чмокнул Рейвен в щеку, скорее по-братски, чем как влюбленный обожатель.

– Я вернулся только сегодня утром, лисичка. Я знал, что ты по мне соскучилась.

– Конечно. С кем еще можно с ветерком прокатиться по парку?

– А где же твой жених, Халфорд? Рейвен махнула рукой в сторону дома.

– Разговаривает с друзьями. Он не умеет стрелять из лука, а я ужасно хочу научиться. – Жених Рейвен, как было известно Бринн, был лет на двадцать старше своей невесты и не разделял ее увлечений. – Пойдем со мной, Бринн. Пикеринг обещал меня научить, а я не хочу быть единственной, кто ни разу не стрелял.

Взглянув на Лусиана, Бринн кивнула подруге и, извинившись, ушла вместе с Рейвен.

Оба, и Вулвертон, и Уиклифф, провожали подруг взглядами. Бринн и Рейвен подошли к группе молодых людей, собравшихся на импровизированном стрельбище. Лусиану не очень приятно было видеть Бринн в компании тех же юнцов, что на прошлой неделе декламировали посвященные ей стихи, но запретить ей, принять участие в невинном развлечении он едва ли мог, тем более что все происходило у него на глазах. В особенности если учесть, что у нее здесь было так мало знакомых и ещё меньше развлечений.

Услышав деликатное покашливание, он вспомнил о Дейре и, взглянув на него, увидел, что друг смотрит на него с особым вниманием.

– У тебя всегда был прекрасный вкус в том, что касается женщин, Лусиан, но брак?

Лусиан пожал плечами. Он мог скрывать свои мысли от большинства смертных, но лучший друг видел его насквозь, так что не стоило и пытаться.

– Я хочу сына.

– Я думал, ты поехал в Корнуолл, чтобы выследить предателей.

– Так и было.

– Но тебя соблазнили и принудили жениться, как говорят люди?

– Все было наоборот. Это я настоял на свадьбе.

– Ну, – Дейр устремил взгляд в сторону Бринн, – я могу понять, почему ты ее захотел сделать своей женщиной. В ней определенно что-то есть… Что-то помимо красоты. Что-то колдовское.

Так сказал о ней человек, которого заслуженно считали знатоком женщин.

– Она не похожа ни на одну из тех, кого я знал до нее, – тихо сказал Лусиан. – С тех пор как я ее встретил, я думаю не головой, а чреслами.

– Ходят слухи, что ты ее избегаешь, что все вечера проводишь в клубе. Сегодня вас впервые видят вместе на людях. Говорят, ваш союз далек от того, чтобы называться счастливым.

– И это во многом так. Мне действительно пришлось принудить Бринн пойти со мной к алтарю, и она меня за это еще не простила. – Лусиан чувствовал на себе пристальный взгляд друга. – Но слухи о том, что я ее не хочу, неверны. В этом ты можешь быть уверен.

– Твоя жена, похоже, в центре внимания. Смотри, – сказал Дейр, кивнув в сторону лучников.

Лусиан проследил за его взглядом и обнаружил, что Бринн окружила толпа молодых людей. Со стороны было очевидно, что каждый из них стремится завладеть ее вниманием.

Лусиан почувствовал, как все в нем напряглось. Он не мог винить этих петушков за то, что их очаровала красота его жены, но все равно было неприятно. Как неприятно было то, что он с трудом сдерживал ревность.

И когда толпа внезапно расступилась, Лусиан увидел, что между двумя молодыми людьми завязалась потасовка. Даже с этого расстояния он мог разглядеть, что дрались они из-за Бринн.

Не веря своим глазам, Лусиан смотрел на дерущихся. Драчуны повалились на землю, продолжая бить, друг друга. Бринн явно была шокирована происходящим. Она встала между ними, но юнцы так распалились, что…

Лусиана пронзил страх, и этот страх помог справиться со ступором. Он бросился через лужайку к лучникам. Он должен был защитить ее. Не помня себя от ярости, он схватил одного из драчунов за шиворот и тряхнул, что есть силы, одновременно поставив на ноги.

Дейр уже успел добежать и держал второго участника потасовки. Рейвен принялась отчитывать не в меру распалившихся джентльменов.

– Прекратите немедленно! Вы уже сделали из себя посмешище!

– Но я первым вызвался учить леди Уиклифф стрельбе из лука, – жалобно протянул лорд Хогарт, морщась от боли.

Лусиан потянул его за воротник, грозя удушить.

– Она сказала, что готова оказать эту честь мне, – пробормотал Пикеринг.

Оба джентльмена выглядели пристыженными, и оба получили травмы – у одного была разбита губа, а у второго был подбит глаз. Синяка еще не было видно, но это было делом времени.

Вскоре толпа рассеялась, оба участника ристалища направились к дому вместе с остальными: один из них хромая, другой прямой, как палка, с явно обиженным видом.

Лусиан взял Бринн за предплечье и тихо, но грозно сказал:

– Кажется, я предупреждал тебя о том, что следует вести себя прилично.

Она застыла.

– Я всего лишь хотела научиться стрелять, – ответила она, запальчиво вскинув голову.

Лусиан с трудом сдерживал ярость.

– Если тебе хочется пострелять, то учить тебя буду я.

– Как странно. Мне неожиданно расхотелось учиться стрелять.

Вырвав руку, Бринн повернулась к мужу спиной и зашагала прочь.

Лусиан выругался сквозь зубы, борясь с желанием броситься за ней. Вообще-то он раньше не замечал в себе склонности к припадкам гнева или ревности, но Бринн будила в нем самые темные инстинкты. Черт, он терял контроль над собой.

Наклонившись, он поднял с земли лук и вставил в углубление древка стрелу, затем оттянул тетиву и пустил стрелу в цель. Тетива жалобно зазвенела, а наконечник стрелы вонзился в самый центр мишени.

Однако, положив лук на землю, Лусиан обнаружил, что он не один. Дейр смотрел на него то ли с симпатией, то ли с жалостью.

– Должен признаться, что я тебе не завидую, – тихо сказал ему Дейр. – Если брак ведет к этому, то я, пожалуй, воздержусь.

Только оставшись наедине с Бринн в карете, Лусиан получил возможность упомянуть неприятный эпизод на стрельбище.

– Ты не могла бы мне объяснить, как тебе удалось спровоцировать драку?

Бринн взглянула на него то ли с опаской, то ли раздраженно:

– Вы не можете поверить в то, что я не провоцировала эту ссору?

Лусиан с трудом удержался от того, чтобы не нагрубить ей в ответ. Возможно, она действительно ни в чем не виновата. Возможно, она действительно никого не провоцировала. Но если бы она просто держалась от этих двух горячих голов подальше, то ничего бы и не было.

– Могу ли я в это поверить? Я думаю, ты знала, что делала, поощряя этих двух влюбленных щенков. Тебе, верно, нравилось смотреть, как они выставляют себя дураками.

– Вы заблуждаетесь. Я уже говорила вам, что проклятие заставляет мужчин совершать глупости, когда я рядом.

– Тогда я могу предложить простой выход: не собирай их вокруг себя.

– Вы хотите сказать, что я должна их избегать?

– Я хочу сказать лишь то, что хотел бы, чтобы ты не нарывалась на скандал. Мне не нравится, когда моя жена, графиня, устраивает спектакли на потеху публике.

– Тогда вам не следовало на мне жениться. Я вас предупреждала.

Лусиан нахмурился:

– Что ты затеяла, Бринн? Так ты мстишь мне за то, что я заставил тебя выйти за меня? Мне назло ты превращаешь наш брак в фарс на глазах у всего света?

– Нет, конечно, нет. Это все проклятие. Так оно действует.

– Я не верю в проклятия.

– А следовало бы. Лусиан грозно прищурился.

– До сих пор я был к тебе снисходителен, – сказал он, выдержав паузу, – но терпение мое на исходе.

Она пристально на него посмотрела:

– И что вы сделаете, когда оно у вас лопнет, Лусиан? Побьете меня? Запрете меня под замок и посадите на хлеб и воду?

– Я могу придумать и более приятные способы укротить строптивую жену.

Бринн вспыхнула, но гордо подняла голову.

– Может, я и ваша жена, но не ваша рабыня, – с холодной надменностью бросила она ему в лицо.

Лусиан, стиснув зубы, смотрел на свою красавицу жену. Она сидела с очень прямой спиной на краешке сиденья и смотрела в окно. Как они дошли до этого? Не об этом полном ледяного презрения противостоянии мечтал он, когда брал ее в жены.

Бринн набрала в грудь побольше воздуху, дабы набраться решимости перед тем, как подойти к двери, ведущей в спальню Лусиана. Когда они приехали домой, Лусиан поднялся к себе, чтобы переодеться. Она подождала несколько секунд, раздумывая, как ей поступить. Затем, вытащив шпильки из волос, она прошла из своей гостиной в его гостиную. Но, уже взявшись за дверную ручку, остановилась в нерешительности.

Лусиан заявил, что не верит в проклятие, но она могла доказать ему, что оно не просто реально, но очень даже действенно. Но стоит ли рисковать для того, чтобы доказать свою правоту? Если она поставит перед собой цель возбудить его, последствия могут быть непредсказуемые.

И все же сегодняшняя драка на стрельбище лишь укрепила ее веру в цыганское проклятие. Она действительно вела себя вполне скромно, ни с кем не заигрывала, не в пример Рейвен. Однако те двое дрались не из-за Рейвен. Красавица Рейвен не имела к драке никакого отношения. Они дрались из-за нее, из-за графини Уиклифф. Проклятие напомнило о себе. Эта драка стала ей предупреждением – ты можешь забыть о проклятии, но оно о тебе не забудет.

Она должна была убедить Лусиана в том, что проклятие не растеряло за века своей силы. Она должна была показать ему, что он уязвим так же, как и любой другой мужчина, и даже более других, потому что настаивает на плотской близости между ними. Она должна была заставить его понять опасность, чтобы он не противился ее желанию избежать горестных последствий, а стал ей союзником.

Понимая, что промедление лишь способствует утрате мужества, Бринн открыла дверь и вошла в спальню Уильяма. Она еще ни разу не была здесь. Комната была оформлена со сдержанной мужской элегантностью. Доминировал темно-зеленый цвет, оттененный позолотой. Посреди комнаты стояла массивная кровать. Бринн не могла отвести от нее глаз несколько Долгих секунд, а когда повернула голову, то увидела у умывальника Лусиана. Он вытирал лицо полотенцем.

Он был по пояс голым. От вида его худощавого мускулистого торса у Бринн перехватило дыхание.

Он не слышал, как она вошла. К счастью, подумала Бринн, потому что теперь у нее появилась возможность собраться с духом, оставаясь незамеченной. Бринн тихо прикрыла за собой дверь.

Лусиан поднял глаза и замер. В глазах его промелькнуло удивление, но он быстро справился с собой, и лицо его вновь стало непроницаемым.

– Ты заблудилась? – холодно поинтересовался он.

– Нет. Я не могу расстегнуть платье. Вы не могли бы оказать мне эту услугу?

Лусиан недоверчиво смотрел на нее:

– Почему ты не позвала горничную?

– Я не хотела ее беспокоить.

– И ты решила побеспокоить меня?

В ответ она лишь улыбнулась. Томно, чувственно.

– Ты возражаешь?

Лусиан окинул жену взглядом, задержавшись на ее роскошных, рассыпавшихся по плечам волосах. Не отвечая, он подошел к ней. Когда Бринн повернулась к нему спиной, он почти грубо откинул ее волосы на плечо, освобождая застежку.

Чувствуя его нетерпение, Бринн не могла сдержать довольной ухмылки, однако говорить она ему ничего не стала. В угрюмом молчании он расстегивал пуговицы.

– Спасибо, – сказала она, когда он закончил, стараясь придать своему голосу страстную хрипотцу.

Затем Бринн повернулась к нему лицом. Он был так близко, что она чувствовала тепло его тела. Она знала, что и он ощущает ее тепло. То же напряжение. Его глаза сверкали, как сапфиры.

– Что за игру ты ведешь, Бринн?

– Никакой игры. Я просто доказываю свою правоту.

– И что же ты доказываешь?

– Силу проклятия. Его власть. Если бы я хотела завести этих молодых людей, то действовала бы совсем по-другому.

– Вела бы себя с ними так, как сейчас со мной? – Да.

Глядя ему прямо в глаза, она игриво прикусила нижнюю губу и провела рукой по контуру выреза платья.

Лусиан напряженно застыл, глядя, как она медленно приспускает шелк с плеча, открывая полную грудь, прикрытую лишь сорочкой. Он понял, что она собирается раздеться перед ним. Чресла его свело от боли.

– Довольно, – сказал он сдавленным голосом, решив не реагировать на ее провокацию.

– Я так не думаю.

Бринн решила не останавливаться на достигнутом. Она приспустила сорочку, открыв роскошную грудь, высокую и твердую, с розовыми сосками. Во рту у него пересохло от желания попробовать их на вкус.

– Вы действительно думаете, что можете устоять? – спросила она голосом, искушающее страстным.

Лусиан решил сопротивляться, что есть силы – от этого зависела вся его жизнь. Тело Бринн было как наркотик. Познав его вкус, уже не можешь остановиться. В жизни все перестает быть важным, кроме этого тела. Он уже невыносимо сильно хотел ее.

– Ты играешь с огнем, – предупредил он.

– Возможно. Но я подозреваю, что если кто из нас и сгорит в этом огне, то это буду не я.

Лусиан знал об этом. Он уже горел. Он понимал всю меру опасности, но не мог устоять и не коснуться ее.

– Осторожно, Лусиан…

Она так и не успела закончить предложения. Он накрыл ее рот жадным ртом, прижал к себе.

Он целовал ее с яростью, кровь его кипела от возбуждения. У Бринн был вкус огня. Огонь пожирал его изнутри. Потребность обладать ею стала невыносимой.

Он почувствовал ее отклик. Вначале она сопротивлялась, но потом было так, словно страсть его прорвала плотину. Она открылась ему навстречу, разомкнула губы, принимая в себя его язык. Восставшая плоть натянула ткань бриджей.

Лусиан застонал, не отрываясь от ее губ. Он хотел большего, тело его требовало большего.

Он до боли сжал плечи Бринн, опустил голову, взял в рот тугой сосок. Она инстинктивно прогнулась ему навстречу, навстречу его губам. Когда он жадно втянул сосок в рот, она схватила его за волосы.

Кровь стучала в ушах, и сквозь этот гул страсти Лусиан услышал ее хриплое дыхание.

– Вот видите, – задыхаясь, произнесла Бринн. – Вы не можете остановиться.

Лусиан отпрянул. Это далось ему предельным напряжением воли. Он стоял, уставившись на нее, жадно глотая воздух, дрожа от страсти.

Он отчаянно боролся с собой, и эта борьба проходила у нее на глазах. Глаза его блестели от возбуждения, но там, в глубине, тлел иной огонь. В нем было что-то жестокое, что-то от варвара.

Бринн дрожащими руками подтянула лиф платья, прикрывая грудь, которая все еще продолжала тяжело вздыматься.

– Вы теперь видите, Лусиан? – тихо спросила она, молясь о том, чтобы, он усвоил урок. – Вы ничего не можете сделать. Проклятие сильнее вас. Вы должны держаться от меня подальше, иначе вам не спастись. Он сжал кулаки.

– Я думаю, ты меня недооцениваешь. Тебе меня не околдовать, сирена. Я докажу тебе, что все эти разговоры о проклятии – сплошная выдумка. Я больше не прикоснусь к тебе.

Именно этого она и добивалась – чтобы Лусиан осознанно боролся с влечением к ней. Тогда почему у нее вдруг стало так тоскливо и пусто на сердце?

Более того, это его решение создавало новую проблему. Бринн изобразила насмешливую улыбку, тогда как глаза ее смотрели скептически.

– Означает ли это, что вы больше не будете заниматься со мной любовью? Если так, то как я смогу выполнить свой супружеский долг и родить вам ребенка?

Ответом ей была тишина. Взгляд его был тяжел и мрачен. Бринн судорожно вздохнула.

– Ведь вы – именно этого хотите? Ребенка? Впрочем, я уже тоже его хочу. Вы пообещали мне, что, когда ребенок будет зачат, вы больше не станете требовать от меня супружеской близости. Так что чем раньше это случится, тем скорее мы освободимся друг от друга. Но после того, что случилось, вы, надеюсь, постараетесь держать под контролем свою похоть. – С этими словами Бринн развернулась и с гордо поднятой головой вышла из спальни мужа.