Текст книги "Следствие продолжается. Финал Краба (сборник)"

Жигальцова

Тростник пришел в цех, где работали Балашова и Жигальцова, после обеда. Начальник цеха, посмотрев удостоверение, встал из-за стола.

– Раков Сергей Алексеевич, – представился. – Присаживайтесь, товарищ майор.

Сели друг против друга за приставной столик. На мгновение возникло неловкое молчание.

– Сергей Алексеевич, хочу поговорить с вами о работницах Шигальцовой Анне Петровне и Балашовой Ирине Михайловне. Они давно у вас работают?

– Да, порядком. Балашова лет пять, Жигальцова чуть позже пришла. Работала в первом цехе, затем попросилась к нам. Тогда еще Балашова за нее просить приходила. Подруги. Ну, что о них сказать? По работе претензий нет. По характеру отличаются друг от друга. Ирина – своенравная, неуравновешенная, я бы даже сказал, вспыльчивая. Живет с родителями. Отец работает где-то в торговле, мать – почтальоном. Ирина с их мнением не считается. На все случаи у нее свои взгляды. К сожалению, чаще ошибочные. Что касается Жигальцовой, то, мне кажется, она попала под влияние подруги. У Анны в семье сложные отношения. Отец пьянствует. На этой почве происходят скандалы и даже драки.

– А где отец работает?

– Завхозом в школе.

– А мать?

– Точно не помню, кажется, в типографии. – Раков на минуту задумался. – Я давно присматриваюсь к этой девушке. Во всем подражает Балашовой. Та начала курить – и она потянулась к сигаретам, стала Балашова хуже относиться к работе – и Жигальцова тоже. Если вы что-то плохое заметили за этими девчатами, то корень зла нужно искать в Балашовой.

– А кого из них можно на откровенный разговор вызвать?

– Конечно, Жигальцову. Она хотя и пытается дерзить и спорить, но не от убеждений. Все это наносное. В душе она не такая.

Тростник поблагодарил начальника цеха. Остановился у проходной, чтобы подождать Жигальцову. Не зря он изучал фото девушек. Как только они вышли с завода, сразу узнал их. Но подходить не стал. Решил подождать, когда Жигальцова останется одна.

Девушки о чем-то оживленно разговаривали. Они медленно дошли до своей улицы, остановились у дома, расположенного на углу. Тростник находился невдалеке и хорошо слышал, как Балашова сказала:

– В общем, Аня, ты жди, я схожу к Тане, а затем заскочу за тобой, – и, махнув рукой, перебежала на противоположную сторону улицы.

Жигальцова направилась к своему дому. У самого подъезда ее и окликнул Тростник. Девушка, удивленно глядя на него, остановилась. Тростник предъявил удостоверение.

– Не могли бы вы уделить мне несколько минут для разговора?

– А в чем дело? – растерянно спросила.

– Скажу. Но сначала нужно решить, где мы будем разговаривать.

– Может, у меня дома? – неуверенно предложила она.

– Конечно, можно и дома, но вы уверены, что нам не помешают?

– Тогда где же?

– А давайте прогуляемся и заодно поговорим.

– Пожалуйста.

Они направились во двор школы. Жигальцова – среднего роста, с длинными волосами, голубыми глазами – привлекала внимание. Но все в ней было броским, вызывающим: и обильная тушь на глазах, и яркая помада, и короткое декольтированное платьице. Тростник успел заметить и другое: девушка смущалась и, когда они сели на скамейку, пыталась незаметно натянуть подол на колени.

Спросил, где работает она. Ответила сухо и односложно. Это не удивило опытного Тростника. Осторожно, слово за слово, вовлекал он девушку в беседу. Постепенно исчезла скованность, настороженность. Аня охотно рассказала о себе.

Неожиданно хлынул дождь. Побежали к дому, где жила Жигальцова. Остановились у подъезда. Девушка старалась не смотреть на Тростника, отворачивала в сторону лицо, по которому текли черные от туши ручьи.

– Понятно теперь, почему мужчины против обилия красок? – улыбнулся Тростник и серьезно добавил: – Послушайте, Аня, мы разговор продолжим в другой раз. Но вам мой совет: не ходите с Балашовой сегодня, отдохните лучше и о нашей встрече не говорите. Завтра после работы приходите в Управление внутренних дел, 81-й кабинет. Я буду ждать.

На даче

Логацкий нервничал. Придут дружки или не придут? Если нет, значит, взяли. Тогда ему надо бежать. Но где взять денег? Без них до Ялты не доберешься. Можно, конечно, с оружием добыть деньги, но одному сделать это намного сложнее.

Лишь когда на лес и сады опустилась мгла, пришел Бусел.

– Что так долго? Я уже думал, что всех повязали.

– Как только пацан забежал, сразу же смылся. На транспорте ехать боялся, а пешком, сам знаешь, сколько махать. Хорошо, попутная попалась – километров пятнадцать проехал. Я пацану наказал передать всем, чтобы из города пешком, через старые окраины, уходили. Так что ждать придется еще не один час.

И действительно, собрались к полуночи. Не было Черепнина. Логацкий сообщил о звонке Карпова. И только теперь Костылецкий и Герцович узнали об убийстве работника милиции.

– Трепачи, кричали уйти на дно, затихнуть, выждать! А сами такой кипеж упороли! – зло бросил Герцович.

– Заткнись, – прервал его Логацкий. – Легавый, пока Карп по городу разгуливал и ко многим из нас заходил, на хвосте сидел. Вот и пришлось убирать. Делить, кому больше, кому меньше достанется, нет смысла. Все одной веревочкой связаны. Вместе и думать будем. Нас мог заложить Хвост. Если Махно и взяли, не расколется. Мы с Буслом его хорошо знаем. Он – железный. А Хвостов может сказать только про того тихаря. Значит, искать будут кого? Карпа, меня и Бусла. Махно они ничего не докажут. Кот и Гера тоже не на крючке.

– Все равно, надо рвать подальше отсюда, – перебил его Костылецкий. – Я у женки последние тридцать рублей из горла вырвал, чтобы на билет хоть куда-нибудь хватило. Она, стерва, кричит: «Чем детей кормить буду?» Потом разберемся, говорю. Не мог же ответить, что разбираться ей самой придется. Ох и надоела она мне по горло! Наплодила выводок и, как волчица, за мной следит, чтобы лишнего шагу не сделал.

– Плодили вместе, – прервал его Логацкий. – Надо было делать так, как мы с Люськой.

– Делать, делать. Я же думал уже завязывать, да вот не получилось. Чего мы выжидать на этой даче должны?

– Как чего? – удивился Петька. – А кассу кто будет брать?

– Да они в любом городе есть.

– Нет, просто это не делается. Здесь мы уже, считай, все разведали. Знаем работников в лицо, да и Люська нам поможет. Предлагаю отсиживаться здесь и ждать Махно. Кот и Гера будут в город потихоньку ездить, заодно и за кассой приглядывать. Через пять-шесть дней все пойдем. Добудем машину, берем кассу. Башни поровну, а затем кто куда.

Бусел, разливая по стаканам водку, проговорил:

– Где же Махно? Я ведь у него дома спрятал пушку.

– Придет, – заверил Логацкий. – Выпьем и будем ложиться спать.

Я обо всем подумала…

Жигальцова не находила места. Чего она только не передумала, когда ушел работник милиции! Нет, в ее короткой жизни не было ничего, что могло заинтересовать уголовный розыск. Сославшись на плохое самочувствие, отказалась идти с Ирой гулять.

На следующий день, после работы, Аня поехала в Управление внутренних дел. Робко постучала в дверь нужного кабинета, нерешительно вошла.

– Входите, входите, Анна Петровна. Присаживайтесь.

Тростник заметил, что краски на ее лице почти нет.

– Ну, как спалось после вчерашнего душа?

– Нормально. Главное, на работу не опоздала.

– Видели Балашову?

– Да, она вчера приходила ко мне домой, в парк приглашала. Я отказалась. Сегодня мы вместе на работу шли, но я ей ничего не сказала.

– Не догадываетесь, о чем у нас разговор пойдет?

– Нет, честное слово. Я об этом уже сутки думаю.

– Аня, если вы согласитесь на полную откровенность, то разговор у нас будет серьезным и, как говорится в дипломатических кругах, полезным для обеих сторон.

– Я согласна, – тихо ответила девушка.

– Нас интересуют парни, с которыми вы и Ирина встречаетесь и проводите время.

– Какие парни? – покраснела Аня.

– Те, с которыми недавно в лесу были.

– А, Петя и Леня, – протянула девушка и продолжала: – Но я, честное слово даю, больше к ним и не подойду. Это все Ира, говорит, парни что надо. Тоже мне парни!

– Вы давно их знаете?

– Месяца полтора. Ирка познакомилась, а потом и меня втянула в компанию. Я вчера и сегодня долго думала о своей жизни, и теперь мне стыдно, очень стыдно! – Девушка заплакала.

Тростник не стал успокаивать ее. Он молча сидел за столом. Как иногда рушится молодая, да и вся дальнейшая жизнь вот у таких девчат! Симпатичная, неглупая, а дала себя втянуть в тину, поступилась девичьей гордостью. И вот горькая расплата. Правда, у этой жизнь еще может наладиться. Похоже, что она, хотя и с опозданием, опомнилась. А многие так и прожигают годы, здоровье.

Наконец Жигальцова успокоилась, взглянула на Тростника:

– Извините, мне стыдно.

Аня чувствовала, что ее судьба небезразлична этому человеку. Она прониклась к нему доверием и, когда он спросил, знает ли она фамилии Петра и Леонида, ответила сразу:

– Да, Петьки фамилия Логацкий, Леньки – Бусел.

– Кого еще из их компании знаете?

– Я – никого. Ирка мне рассказывала, что Логацкий пару раз брал ее с собой и она со многими его друзьями познакомилась.

– Аня, а они в вашем присутствии никогда не заводили разговор о кражах, деньгах, оружии или о планах своих?

– Нет. Если им поговорить надо было, отходили в сторону.

Тростник обдумывал следующий вопрос, но девушка неожиданно сама заговорила:

– Постойте, постойте! Вы говорите, не слышала ли я что-нибудь об оружии? Мне несколько дней назад Ирка рассказывала, что ее пригласил с собой Ленька к знакомому по кличке… вот забыла, помнится, во время Гражданской войны на Украине анархист во главе банды стоял?.. Фильм я даже какой-то давно смотрела… Там о нем тоже разговор шел. – Девушка задумчиво терла виски, стараясь вспомнить кличку.

Тростник достал из стола исписанный лист, пробежал глазами.

– Может, Махно?

– Да, да, точно, к Махно они ходили. Так вот, там Ирка видела пистолет.

– А вы поподробней расскажите, не торопитесь.

– В общем, пришли они к этому Махно. Живет он в деревянном домике. Посидели, поговорили, а потом Бусел и Махно вышли во двор. Ирка – к окну, начала следить за ними через занавеску. Они подошли к сараю, где у стены дрова сложены. Махно достал из дров небольшой сверток, а Бусел – из кармана пистолет. Ирка говорила, что ей в эту минуту страшно стало. Вложили пистолет в сверток и спрятали в дрова, а затем возвратились в дом.

– Ну а Балашова не сказала им, что все видела?

– Нет, что вы? Она только мне об этом рассказала.

– Как вы думаете, Аня, если мы пригласим Балашову, она расскажет нам об этом?

– Думаю, что нет. А впрочем, я же здесь и скажу, пусть не врет.

– Не боитесь, что она обидится?

– А чего мне бояться? Разве я сплетнями занимаюсь или неправду говорю? Вы ее позовите и разговаривайте при мне, я ей и слова соврать не дам.

Тростник попросил девушку подождать в коридоре, а сам пошел к Савичу. Следователь был один. Он сидел за столом и читал какую-то бумагу. Увидев входящего Тростника, улыбнулся:

– Не успел отдохнуть, как и тебя в эту мясорубку бросили.

– Ничего. Лишь бы фарш был, а к работе нам не привыкать. За месяц, если сказать по правде, я и отвыкнуть не успел. Дело вот в чем… – Тростник сообщил Савичу обо всем, что рассказала Жигальцова.

– Наконец-то! Давай сюда Жигальцову, я ее начну допрашивать, а ты жми за Балашовой, – вскочил со стула Савич.

– Хорошо. Но не забудь постановление на обыск заготовить.

– Не забуду, не забуду. Пока ты привезешь ту принцессу, я и допросить успею, и постановление набросаю.

Савич не скрывал радости. Он задержал в КПЗ Черепнина на свой страх и риск. Скоро закончатся третьи сутки, и Черепнина надо освобождать.

Махно

Черепнин вел себя нагло, понимал, что у милиции и прокуратуры против него конкретного ничего нет. Даже когда ему доказали, что мужчина, с которым его видели вместе, был Карпов, и то он утверждал, что встреча была случайной, а где находится Карпов, не знает. Черепнин многое передумал, анализируя факты, и все больше приходил к выводу, что его задержание не связано с тиром.

«Может, Карп что отмочил? – задавал он себе вопрос и тут же отвечал: – Наверное. Поэтому и спрашивают о нем». Но где-то в глубине ползали и холодили душу сомнения: «А вдруг из-за тира взяли, только не говорят, играют в кошки-мышки?»

Порой вскакивал с деревянного настила и, как загнанный зверь, метался по маленькой камере. Взяли еще кого-нибудь или в этом каменном мешке он один? Обессиленно падал на жесткий топчан, грыз ногти. Иногда казалось, что кто-то зовет его по кличке. Тогда он снова вскакивал, вытягивал шею к видневшемуся у потолка зарешеченному небольшому окошку и слушал. Проходили минуты, и он снова валился на топчан. Вот и сейчас лежал вверх лицом и со страхом думал, что будет дальше.

Послышался металлический лязг, и в камеру вошел охранник:

– Черепнин, вызывает следователь.

Махно встал, заложил руки за спину. Через несколько минут его ввели в кабинет. За столом сидел Савич.

– Присаживайтесь, Черепнин.

– Спасибо, если вы хотите сообщить об освобождении из КПЗ, могу и постоять.

– Нет, не за тем вызвал. Просто мне надо допросить вас по некоторым вопросам.

Савич заполнил первый лист протокола, куда обычно заносятся биографические данные допрашиваемого, и отложил в сторону ручку.

– Скажите, Черепнин, где, когда и при каких обстоятельствах вы взяли оружие, которое спрятали в дровах у сарая во дворе вашего дома?

Черепнин вздрогнул:

– Какое оружие? Какие дрова? Я ничего не знаю, впервые слышу об этом.

– Бросьте, Черепнин, бросьте, вот протокол обыска. Черным по белому написано, какое оружие.

Черепнин лихорадочно искал выход. Но в голову ничего не приходило, и он продолжал упираться:

– Я не знаю никакого оружия. Мало ли что вы нашли в дровах. Дрова – не мои, сарай тоже.

– Тогда объясните, как же на оружии оказались следы пальцев ваших рук? – спросил следователь и протянул ему лист бумаги. – Вот заключение экспертизы.

Черепнин понял, что его карта бита.

– Хорошо. Скажу, как это все случилось. Я действительно спрятал в дровах пистолет и патроны. Мне их предложил на Червенском рынке шкет один за тридцать рублей. Ну я и купил. Думал когда-нибудь пострелять.

Савич видел: хотя Черепнин и признал, что оружие спрятано им, но до полной правды еще далеко. И он решил нанести следующий удар:

– Ну, а чем же вы объясните, что там был еще один пистолет?

Черепнин вспомнил, что Бусел положил туда и свой пистолет. От сознания, что все потеряно, свело живот, и он, держась за него руками, сказал:

– Ну, купил я два пистолета, и все на этом.

– А Бусел?

Черепнина обожгло.

– Что Бусел?

– Я спрашиваю, почему вы о Бусле умалчиваете? Ведь он свой пистолет тоже у вас прятал.

Это было уже чересчур. Черепнин не знал, что и говорить. А в голове ворох мыслей: «Откуда они знают о Бусле, ведь мы были вдвоем? Не иначе, взяли его. И он раскололся. Сволочь! Слюнтяй! Только вдвоем знали, где пушки спрятаны. Значит, все, конец!» И он, опустив голову на руки, заплакал. Нет, это не были слезы раскаяния. Он плакал от бессилия, от горечи поражения.

Савич спокойным голосом сказал:

– Будете вы правду говорить или нет, нас в настоящее время это интересует меньше всего. Подумайте о себе. Оценку вашим показаниям будет давать суд, определяя меру наказания.

– Я, гражданин следователь, все скажу. Все скажу…

Каждый получает задачу

Романов подводил итог совещания. Накануне он был в горкоме партии и теперь несколько раз сослался на слова секретаря, торопившего с завершением операции.

– Итак, нам уже ясно, что Карпов вел за собой Осипова на дачу тетки. Обыск ничего не дал.

– Засаду мы на всякий случай оставили, – напомнил полковник Матвеев.

– Это правильно. Но я не думаю, что они укроются на этой даче. Если бы Хвостов чуть раньше начал говорить, мы бы и Логацкого, и Бусла взяли по месту жительства. Но кто-то успел их предупредить. Дальнейшую работу будем строить так: розыск и задержание Карпова возлагаются на майора Ветрова. Вам, Игорь Николаевич, необходимо вылететь в Симферополь. Карпов – убийца Осипова. Не сомневаюсь, к Шатилову он тоже приложил руку. Майору Тростнику необходимо заняться женами скрывшихся преступников. – Генерал взглянул на Савича, который недавно возвратился с обыска в доме, где жил Черепнин. Там он нашел два пистолета Марголина и много патронов. – Черепнин проживал на квартире?

– Да, Виктор Алексеевич. Хозяйка сейчас в деревне, в доме живет один старик.

– Очень хорошо. Товарищ Тростник, надо предусмотреть возможность появления Бусла. В этом вам поможет капитан Судниковский. Майскому дадим в помощь Лепешко и Ленькова. Задача – обеспечить безопасность сотрудников сберкассы, в которой работает жена Логацкого. Не зря же ее муженек вместе с дружками интересовались распорядком работы этой кассы. Привлеките к операции Маркова и Кривца, касса находится в их зоне. Они хорошо знают все улочки, проходные дворы и прочее. Полковнику Севидову с группой оперативников необходимо установить контроль за местами возможного появления разыскиваемых и вести активный поиск. Руководство всей операцией возлагается на полковника Матвеева. Если надо, Анатолий Семенович, то к участию в операции не стесняйтесь привлекать любых сотрудников, технику. Короче говоря, вам, товарищи, все карты в руки. Необходимо постоянно помнить: на свободе находятся вооруженные преступники.

В Крыму

В Симферополе Ветров отыскал Лапцевича, чьими документами воспользовался Карпов при выходе из самолета. Со слов местных коллег Ветров уже знал, как это произошло. Интересовало, беседовал ли Карпов с Лапцевичем, о чем говорили.

– Значит, вы Карпова и в лицо не запомнили? – спросил Ветров.

– Нет. Как сел, так и уснул.

Ветров вышел на улицу. Яркое южное солнце нещадно жгло. Присел на скамейку, стоявшую в небольшом скверике. Что делать? В Симферополе Карпова искать бесполезно. Не останется он здесь, постарается затеряться среди тысяч отдыхающих у моря. Но где? Чем мог уехать? Троллейбусом? Вряд ли. Он прекрасно понимал, что работники милиции скоро разберутся, кого задержали, и начнут искать настоящего Карпова – мнимого Лапцевича. Уехать мог только на машине. Если на частной, то дела плохи.

Ветров направился в таксопарк. Часа два ушло на выявление водителей, находившихся на линии во время прибытия того самолета. Стоило кому-либо из них появиться, чтобы получить или сдать путевку, диспетчер тут же направлял его к Ветрову. Целый день Игорь Николаевич, голодный и усталый, вел опрос таксистов. Оставалось четыре человека. Майор уже начинал склоняться к мысли, что Карпов уехал с каким-нибудь барышником. Но следующий оказался тем водителем, который удивленно смотрел на неожиданно громко расхохотавшегося пассажира. Он и рассказал майору все, что запомнил. Самым ценным было то, что пассажир вышел в Ялте у ресторана.

Не всегда сон полезен

В эту ночь в доме, где раньше жил Черепнин, дежурили капитан Судниковский и участковый инспектор Лукашик.

– Задача наша простая, – поучал Судниковский молодого коллегу, – сидеть и смотреть в окошко на сарай. Если придет кто и начнет ковыряться в дровах, сложенных, видишь, под навесом, его и надо брать.

Вид капитана, манера разговаривать, отношение к младшему по званию подчеркивали ту пропасть, которая лежала между ним – знающим, опытным, блистательным офицером – и этим желторотым лейтенантом. Лукашик решил не обращать внимания на тон Судниковского и деловито спросил:

– Товарищ капитан, а как мы будем нести службу?

– Сейчас ноль тридцать. – Судниковский взглянул на часы. – Сидеть нам здесь до шести часов. Будем дежурить по очереди. Один смотрит, другой дремлет.

– Если не возражаете, то я буду следить за двором, а вы можете вздремнуть.

– Ну что ж, можно, – ответил Судниковский и, повесив на спинку стула пиджак, лег на диван.

Лукашик устроился у окна и неотрывно смотрел во двор. Сарай был хорошо виден. Ох, как хотелось лейтенанту, чтобы появился Бусел! Прошел час, второй… Судниковский сладко храпел на диване. Лукашику спать не хотелось. «Буду сидеть, пока сам не проснется или смена не придет».

Начало светать. Судниковский проснулся в четыре. Взглянул на часы.

– Ого, сколько я прихватил. Что же это ты меня не разбудил?

– Да я спать не хочу, товарищ капитан. Так что, если хотите, я еще подежурю.

– Нет, хватит. Ложись, сам подежурю.

Лукашик лег на диван и через несколько минут уснул. Судниковский представил себе, как придет смена и как он махнет на спящего и небрежно бросит Тростнику: «Вот так и проходит служба. Один спит, второй за двоих работает». Он считал себя обиженным. Многие, с кем раньше работал, давно майорами ходят. Ветров и Тростник скоро подполковников получат, а он уже второй срок четыре маленьких звездочки носит. Не везет – и все тут. Не понимает его начальство…

Лукашик проснулся. Поднял голову, взглянул на Судниковского. А тот, положив голову на руки, спал. Лукашик, стараясь не потревожить старшего, тихонько подошел к окну. Ранее аккуратно сложенные у стены сарая дрова были разбросаны. Лукашик тронул спящего. Тот что-то пробурчал и нехотя оторвал голову от рук.

– Посмотрите, товарищ капитан.

Судниковский взглянул в окно, бросился во двор. Лукашик – за ним. Уже у сарая взглянул на часы – пять часов десять минут. Кто-то за этот час побывал здесь. Кроме Бусла, это сделать некому. Лукашик обежал вокруг сарая, выскочил на улицу, но и там было пусто. Лейтенант подошел к стоявшему у разбросанных поленниц Судниковскому.

– Что же это вы, товарищ капитан? Я же предлагал дежурить до конца, – Лукашик от обиды чуть не плакал.

– Ладно, не горюй, друг, – помолчав с минуту, махнул рукой Судниковский. – Может, это и к лучшему. Помоги-ка лучше дрова сложить. – И он начал собирать поленья, складывать их на место.

– Вы что, хотите сказать, что ничего не произошло?!

– Конечно! Кто здесь разберется? Да и зачем лишний раз нам с тобой нагоняй получать? Подумаешь, кто-то дрова разбросал. А может, и не Бусел. Так что давай положим все на место, и дело с концом.

Лукашик молча вышел за калитку, где и простоял до приезда Тростника.