Текст книги "Бессмертный"

– А вы? – спросил я, прищурившись.

Все даже на миг замолчали. Иногда я умею производить впечатление.

– Ты чего, парень? Ты чего борзый такой?

Но зачастую это впечатление оказывается паршивым.

– Кто? Я? Да не в жизнь! Я просто пытаюсь соответствовать местному микроклимату. Если тут все говорят, как отшибленные, то почему я так не могу?

– Это ты щас чо, нас оскорбил, типа?

– Типа соответствую обстановке, – ответил я. Я говорил спокойно и вкрадчиво, даже холодно, можно сказать, и если выключить звук, я бы походил на какого-нибудь заправского учителя, пытающегося разъяснить несмышленым детишкам, что не надо вести себя плохо.

– Не надо, – тихо прошипела сквозь зубы Мара, дергая меня за куртку. – Ты чего творишь?

– Все под контролем, – ответил я также тихо, не поворачивая головы.

– Вы чего там шушукаетесь со своей шалашовкой?

– Сам ты шала… – рявкнула Мара, словно и не пыталась меня самого образумить. – Как ты там сказал, вот ты он и есть.

Все громко рассмеялись. Кроме этого типа́.

– Ты чего, сучка, давно не получала? – проорал он. Если бы он себя еще и в грудь ударил, был бы точной копией гориллы в брачный период.

– Да че мы с ними разговариваем? Валите уродов.

И толпа разъяренных пьяных мужиков ринулась на нас с кулаками. Стулья и столы были привинчены к полу.

Ожидая такого поворота, я, схватив левой рукой Костуна, а правой – Мару, перекинул их назад за стойку бара, после чего обеими руками перехватил летящий мне в лицо кулак, заломал руку и нанес сильный удар открытой ладонью в грудь нападавшего. Он отлетел, сбивая остальных с ног, а затем началась настоящая куча-мала, причем дрались все и со всеми. В драке не было две или три стороны, как обычно бывает, – тут каждый был сам за себя. Полетели бутылки, стаканы, особо сильным даже удалось оторвать пару стульев, которые тоже пошли в дело. Бармен, по всей видимости, предвидел такой исход событий, потому и свалил заранее.

Будучи эпицентром потасовки, я, естественно, был главной целью разошедшихся не на шутку драчунов. Тот мужик с клыкастыми зубами и сероватой кожей, который раньше меня тут не видел, каким-то образом водрузил свое огромное тело на стойку и прыгнул оттуда на меня. Удар с разворота отправил его в обратный полет в жесткую стену, где, по идеи, должны были быть бутылки с алкоголем. Из-за стойки послышалось испуганное и удивленное «Эй!». Маре и Костуну не понравился подарок, а потому они не давали ему прийти в себя, добивая ножками от стула, прилетевшими к ним ранее.

Беззубого худосочного мужичка я заметил выбегающим за двойные двери бара. Вот сволочь, подумал я, но преследовать его не стал. Отбившись еще от пятерки драчунов, у двоих из которых оказались запрещенные тут ножи, я услышал голос за спиной. Обернувшись, чтобы отразить нападение, я увидел Мару, активными жестами зовущую меня за ту строну стойки.

Подняв над головой ближайшего завсегдатая бара, я швырнул его в толпу, сбивая очередную порцию обидчиков, нацелившихся на меня, и под общую неразбериху быстро и незаметно юркнул за стойку.

– Я немного занят, если ты не заметила. А где Костун? – удивился я.

– Об этом и говорю. Пошли. – Она показала на дверь, за которой не так давно скрылся бармен, и которая была едва заметно приоткрыта. Добравшись до нее на четвереньках, Мара быстренько забежала внутрь; я последовал ее примеру.

– Быстро, быстро!

Дверь тихо закрылась.

– Ну, ничего так, – присвистнул я.

Мы оказались в удивительно ухоженной небольшой комнате. Посреди нее стоял маленький, практически журнальный столик, а по двум сторонам находилось два красных дивана, за спинкой одного из которых на стене висел телевизор, а за другим стояли компьютеры и три экрана, выводящие изображения с камер, установленных в самом баре и снаружи. Стены комнаты тоже были красными с золотом. На противоположной от двери стене находился декоративный камин, над которым висела картина в золотой раме с изображением странной человекоподобной красной птицы, голову которой покрывала довольно специфическая корона, выделяющаяся беспросветно-черным.

– Добро пожаловать, – проговорил бармен все тем же низким басом. – Меня зовут Машая.

– Неплохо обжился, – одобрительно кивнул я. – Не думал, что в подобном месте может быть такое.

– Мне необходимо это помещение. – Бармен говорил отрывисто и делал небольшие паузы между предложениями, словно обдумывая следующее. – У нас часто драки, так что мне приходится прятаться.

Несмотря на свои размеры, этот Машая понимал, что даже ему не справиться с толпой разъяренных выпивох. На входе стояло трое охранников, двое из которых были даже больше бармена, которые, может, и утихомирили бы толпу, но и самим им досталось бы не мало, поэтому такой вариант как спрятаться и просто переждать бурю не казался таким уж зазорным поступком, пусть бар и придется потом восстанавливать.

– А чего ж ты сразу не предупредил, – зло налетела на него девушка, – что затевается драка, а просто сбежал к себе в коморку?

– Я в чужие дела стараюсь не вмешиваться, – поднял бармен ладони, словно защищаясь. – Если бы я вас предупредил, мне бы весь бар разнесли.

– А сейчас, типа, не разносят?

На камерах драка все еще продолжалась, хотя из девяти камер работало лишь семь, три из которых освещали улицу вокруг бара. Дрались уже не так активно – судя по всему, сказывалось отсутствие главных виновников торжества, – но некоторым просто хотелось почесать кулаки.

– Они там между собой дерутся – махнул рукой Машая, – а не целенаправленно рушат мой бар. Не впервой. У меня в подвале десятки запасных столов и стульев. А стены, пол и даже потолок обделаны толстым слоем железа, и только сверху дерево и немного пластмассы. Но если бы они захотели, взорвали бы все здание, а так не трогают.

Значит, все не так гладко, как я думал. Пусть бар и был святыней, прихожане святыми не являлись.

– Так вот почему у тебя так чисто: ты после каждой потасовки новую мебель ставишь.

– Да. И новые доски на стене и полу.

Должно быть, и цены у него соответствующие, чтобы хватало на ремонт, но мы так и не успели расплатиться, а напоминать ему об этом никто не хотел. С деньгами у нас особых проблем не было, Верон использовал заначку из особняка и где-то раздобыл пару банковских карт на имя брата, но даже так, платить за то пойло совсем не хотелось.

– Понятно, – протянул я. – И все же эта комнатка не очень соответствует местному колориту.

– А мне нравится, – подал голос Костун, развалившийся на диване и любующийся на драку в баре через мониторы напротив, попивая какой-то коктейль через трубочку. Вот уж кто-то точно о деньгах не думает.

– Кто бы сомневался, – съязвила девушка. Костун лишь пожал плечами, он явно был пьян.

– Я думал, ты тут коктейли не подаешь.

– Для себя я делаю исключения, – улыбнулся Машая желтозубой улыбкой. – Ну и для гостей, естественно.

– Как раз об этом, – сказал я, – почему ты нам помог?

– Да сам не знаю, – пожал бармен могучими плечами. – Сначала думал не вмешиваться, но потом увидел, что ты раскидываешь этих бандитов, словно они котята слепые, решил выручить… их.

Девушка прыснула. А их и правда надо было выручать, лично я старался никого не убивать, но продолжись драка чуть дольше, и мне бы просто надоело награждать их одними лишь синяками да сломанными костями. Будь я один…

– Я ведь их знаю, – продолжил Машая, – девять из десяти состоят в какой-нибудь местной банде. Если ты их так будешь метелить, они же и подмогу позвать могут. Тогда моему бару точно кранты. А если тебя там не будем, они подерутся немного между собой да разойдутся.

– Логично. Тогда еще один вопрос: почему все красное?

Не то чтобы мне не нравилось, просто цвет слишком бросался в глаза и совсем не шел могучему образу Машаи, словно здесь приложил руку какой-нибудь сутенер.

– Да это не важно. – Бармен потупился. – Вас это не касается.

– В смысле? – спросила девушка, но Машая ее как будто не услышал.

– Я слышал, – начал он, сменив тему, – что вы что-то тут ищите? Возможно, я смогу вам помочь.

– Нам нужен кое-какой прибор, – ответил я.

– Тогда я точно смогу помочь.

– Ты барыжишь техникой?

– Нет. Но я знаю, кто барыжит.

Посидев в небольшом кабинетике еще с полчаса и дождавшись полного окончания драки за бокалами непривычного для этого места вина (Костуну мы больше пить не давали), мы вышли наружу.

– Ты бы сделал, что ли, черный выход, – сказал я бармену, – а то так застрянешь внутри и не выберешься.

– Да я хотел, но все никак времени не найду.

– Понимаю, – сочувственно сказал я, оценивая последствия потасовки. – Все время уходит на починку зала. Машая вздохнул и понуро кивнул.

Все столы без исключения оказались поломаны, даже при условии, что были привинчены к – как оказалось – металлическому полу; от многих стульев вообще остались одни щепки; стекла от стаканов и бутылок снегом хрустели под ногами. Окна в баре отсутствовали, ибо были заварены давным-давно, потому о них можно было не волноваться. На полу валялось три тела, которых так стразу и не определишь – мертвы ли они или просто без сознания.

– Слушай, – сказал я задумчиво, – а ты не думал поставить железные столы и стулья?

– Не думал, – честно признался Машая после недолгого обдумывания. – И как я раньше не додумался. – Бармен ударил себя по лбу здоровенной ладошкой. – Вот я тупица!

– Не кори себя, – похлопал я его по плечу, – со всеми бывает.

Машая стоял, что-то бормоча о своей глупости и качая лысой головой с татуировкой черепа. Словно я ему целый невиданный ранее мир открыл.

– Так что, – невнятно пробубнил Костун, все еще не протрезвев, – валим?

– Да-да, – спохватился Машая, прекратив себя ругать. – Сейчас только тела пусть вынесут из бара.

– Кто вынесет?

Вместо ответа, Машая пронзительно свистнул, и в ту же секунду в двери появились два лысых охранника, стоявшие на входе и жутко друг на друга похожие. За ними появился трехглазый (бывший четырехглазый), выделяющийся на их фоне и ростом, и комплекцией, и, естественное внешностью. Выделялся он отрицательно.

– Задолбал постоянно свистеть, – проворчал он. – Как собаку зовешь.

– Я их зову, а ты вот сам приходишь.

– А куда я денусь? Я на улице один оставаться не хочу, я ж не робот какой-нибудь.

– Робот? – спросила девушка.

– Да, – ответил Машая. – Эти двое, – он указал на двоих похожих охранников, – роботы. Выиграл их когда-то в карты у одного богатого лоха. Все вокруг знают, что это роботы, потому и не жалуются, когда их просят оставить оружие снаружи.

– Круто! – кивнул Костун. Он осматривал двух громил взглядом знатока, но явно таковым не являлся, потому что боялся подойти к ним ближе, чем на четыре метра. Если роботы не запрограммированы убивать всех подряд, то их хоть дубиной бей, они ничего не сделают.

– Выбросьте этих наружу, – указал бармен на трех валяющихся на полу.

Роботы взялись за работу.

– А ты чего стоишь?

– Я? – ткнул себя пальцем в грудь трехглазый. – А что я? Пусть роботы работают.

– Может, тогда пусть роботы и зарплату твою будут получать? Давай-давай, тела три и вас трое – работай!

– Работай, – передразнил бармена трехглазый. – Работаю, работаю. – И он начал неспешно и неохотно выносить тело за ноги из бара, бубня что-то про маленькую зарплату, чертовых роботов и никчемных начальников. Тело он тащил, совершенно не заботясь, жив клиента или нет.

– Работничек, – покачал Машая головой, когда трехглазый вышел за двери.

– А зачем он тебе, если у тебя аж два робота?

– Так у роботов же мозгов нема, – стукнул себя по голове бармен. – Вот Самта и присматривает, чтобы тех не перекоротило. Да и так, на всякий случай. Тут же и поговорить не с кем-то, а с роботами только на двоичном коде и о двоичном же коде говорить и можно.

– Так если тебе здесь так не нравится, почему не свалишь?

– Дела у меня кое-какие есть, – многозначительно ответил Машая, немного помолчав.

Через несколько минут вернулись роботы, а за ними и трехглазый, тяжело дыша, словно он лично вытащил всех троих.

– Чертовы роботы, – ругнулся он. – Оставили мне самого тяжелого.

– Так вместо того, чтобы стоять и смотреть, надо было первым выбрать, кого выносить.

– Отвали, а, – огрызнулся он.

По выражению лица Машаи ничего нельзя было понять, зол он или нет. Судя по всему, он уже привык к такому поведению своего работника, а потому практически не реагировал на его замечания. Я бы так не смог, я бы в первый день показал, кто тут главный, у меня бы этот трехглазый работал больше роботов. Таких нужно сразу ставить на место, а то потом присосутся как пиявки, не оторвешь.

– Так, ладно, – хлопнул Машая в ладоши, – мы идем к моему знакомому. А ты? – обратился он к Самте. – С нами пойдешь или охранять останешься? Одного робота я оставлю.

– Зачем тебе с нами-то идти? – спросил я. – Сказал бы дорогу к барыге да и разбежались бы. Тебе еще бар восстанавливать.

– Тут такой лабиринт, что вы его и за неделю не найдете. Да мне и самому к нему надо наведаться. Вопрос один появился.

– Как скажешь.

Вопрос у него появился. Даже и гадать не нужно, что этот вопрос относится непосредственно к нам. Машая не так просто по доброте душевной решил нам помочь. Даже у захолустного бармена на нас свои виды.

– Ну так что, – снова обратился он к трехглазому, – идешь?

– Я здесь один с этой железякой не останусь.

Оставив одного робота в баре и поручив ему прибраться в меру своих возможностей, Машая отправился вместе с нами. На стальной двери, ведущей в бар, он, как обычно, оставил объявление, что бар закрыт, но внутри его охраняют боевые роботы. На мой вопрос, помогает ли это предупреждение от воров, Машая ответил: «Когда как. Попавшийся единожды и успевший унести ноги расскажет о злоключении остальным. Остальные не полезут, коль головы лишиться не хотят. Есть и те, кто не слышал и бумажкам на дверях не верят, тогда они влезают (если достаточно проворны) и переносятся в первую категорию. Либо переносятся на тот свет». И рассмеялся.

А еще, не будь Машая таким дружелюбным, мне бы и правда пришлось отвоевывать мой вакуган у Самты, а так – решили все шумными переговорами. С остальными вещами проблем не возникло.

Сам Самта обвешал себя оружием с ног до головы: за спину повесил винтовку, хотя в руке нес автомат, за поясом и на бедре было по пистолету, еще один небольшой он прикрепил на лодыжку, в оба кармана положил по мини-гранате, которые, правда, имели мощность двух полноценных, на грудь повесил специальные ножны для метательных ножей, подобие тесака он закрепил на бедре. Машая же взял с собой одну штурмовую винтовку, являющуюся модифицированной версией тех, что были у псевдо-патрульных, которые прилетели на ту пустынную планету, чтобы избавиться от нас. А еще у него был такой же тесак, как и у Самты. Робот же имел встроенное оружие, но также нес модифицированную штурмовую винтовку. Я, Мара и Костун остались при своем.

Путь оказался не близким: человек, что торгует нелегальной техникой, жил на другом конце городка. Всю дорогу Машая отрывочными фразами объяснял, как устроен местный быт и что жить тут не так уж и плохо, если забыть о слишком частых прогулках на свежем воздухе, особенно в темное время суток, и о нормальной связи, как мобильной и телевизионной, так и о Юнинео – Вселенском Интернете. В общем, жить можно, но осторожно. Такой расклад нравился далеко не всем. На мой вопрос о том, что в таком случае делают те, кому здесь жить не нравится, Машая как-то неловко ушел от ответа, указав на груду разбитых автомобилей и техники, сказав, что нам туда, и быстро потопал к вооруженным стражникам.

Стражники поприветствовали его, но не очень бурно, и после небольшого диалога, который мы не слышали, ибо бармен сказал нам пока не подходить, один из стражников кивнул, и Машая махнул нам рукой, показывая, что мы можем пройти.

Холодильник, который поначалу казался простой частью мусорной стены, оказался дверью, причем бронированной с другой стороны (бронированным в этом городке было вообще почти все, что было хоть сколько-нибудь значимым, даже если таковым не выглядело). Холодильник хоть и был высоким, но довольно узким, из-за чего крупнотелому Машае и роботу пришлось протискиваться бочком, остальным, кроме Костуна, проем проблем не доставил. За дверью находился более широкий проход, стены и потолок которого состояли все из того же металлического мусора, который угрожающе нависал над головами. Стена, как оказалось, была не менее пяти метров шириной. В конце прохода виднелась такая же бронированная дверь, хоть и более широкая.

– Это для безопасности, – пояснил позже Машая. – Даже если противник и пройдет первую дверь, то вторую открыть намного сложнее. Когда в проходе будет достаточно людей, страж за дверью просто потянет за нужные веревки или рычажки и вся эта груда мусора обвалится, похоронив непрошеных гостей под собой. Подобная система есть почти во всех таких проходах.

Когда мы все зашли в этот небольшой туннельчик, дверь за нами со скрежетом закрылась, но через пол минуты открылась вторая.

Я, попав сюда впервые, ожидал, что дверью все будет выглядеть иначе, чем по другую сторону стены, но пейзаж и на этой стороне не радовал глаз, разве что граффити стало поменьше, и то, большинство имеющихся были однотипными: какой-то волк ядовито-зеленого цвета с красными глазами и такого же цвета неестественно длинными клыками.

– Саблезубые койоты, – пояснил Машая, увидев на наших лицах немой вопрос. – Местная банда. Здесь таких больше, чем мух в навозной куче.

– Саблезубые койоты? – переспросила Мара. – А разве такие бывают? Или были.

– Я не знаю. Здесь вообще много группировок с подобными названиями: Красномордые тигры, Афро-креты, Безумные росомахи, Мертвые дельфины, Лиловые каепарды, Культурные агресты, даже Безголовые гидры есть.

– Безногие осьминоги, – усмехнулся трехглазый, то и дело озираясь по сторона и нервно сжимая автомат.

– Да, они тоже.

– А ты в какой банде состоишь? Ты же состоишь?

– Я… – Машая запнулся. – Да… то есть нет. Не совсем. Не совсем банда… Не важно, в общем.

Нам еще пришлось пройти не один такой мусорный форпост, и все в основном в молчании, мы издавали лишь звуки шагов, да Костун все пыхтел и охал. Современная медицина творит чудеса и его плечо почти полностью, но он чувствовал себя куда комфортней в роли извечного страдальца. Лишь бармен Машая периодически прерывал молчание, объясняя, на территории какой банды мы в данный момент пребываем. Спустя минут двадцать, когда мы уже преодолели четыре стены, Мара вновь заговорила, нарушая очередную игру в молчанку:

– А если ты ни в какой банде не состоишь, то почему тебя так легко всюду пропускают? Не из-за знакомства же, тем более что с тобой троица неизвестных вооруженных людей, которых они даже не знают.

Машая снова замялся. Ему явно не хотелось поднимать этот вопрос, но язык Мары были длиннее ее мысли.

– Ну… знакомства… не совсем. Они меня, конечно, знают, как и я их, но мы… не совсем просто знакомы.

– Это как-то связано с тем, что ты состоишь «не совсем в банде»? – прямо спросил я. Раз уж пошла такая сеча…

Самта негромко рассмеялся:

– Машая, Машая, сам себе яму вырыл, – проговорил он. – Язык бы себе укоротил.

– Я тебе его сейчас сам укорочу, – рявкнул бармен. Самта выставил перед собой ладони, как бы показывая, что он тут ни при чем, хотя и не стер с лица самодовольную ухмылку.

– Больше не спрашивайте меня ни о чем таком, я вам не могу ответить и все, – сказал он серьезно. – Вы сами потом все узнаете, если они захотят.

«Они?», – подумала Мара, но вслух спрашивать не стала, чтобы вновь не разозлить бармена. Даже самого добродушного можно вывести из себя.

Остаток пути прошел во всеобщем молчании, не считая постоянных вопросов Костуна о том, когда они уже придут. Но вот Машая остановился.

– Мы на месте, – сказал он. – За этой стеной и живет тот, о котором я говорил. Банда, в которой он состоит, называется Могильные черви. Ведите себя тихо, но не зажимайтесь, они этого не любят.

– Как скажешь.

Как и все предыдущие разы, Машая подошел к охране и что-то им сказал, после чего махнул нам рукой и мы зашли в очередной коридор из переваренного железа.

– Я так и не поняла, – заговорила Мара, когда мы уже отошли от стены, – как ты их всех различаешь, если все эти стены из мусора одинаковые, а на них даже знаков банд нет, чьи владения начинаются за этой стеной. Хотя вот на этой стене символ был.

– Просто запомнил, – пожал бармен плечами. – Символов нет, потому что территории часто захватываются другими бандами, а постоянно закрашивать чужие символы и рисовать свои слишком хлопотно. – Машая, судя по всему, приостыл, а может ему просто надоело молчать, когда рядом столько собеседников, которые вообще ничего не знают о месте, где находятся, а он знает много.

– А знаки, что внутри? – снова задала вопрос Мара, указывая на изрисованные граффити стены домов.

– Их приходится закрашивать, ничего не поделаешь. Символы снаружи не выставляются и еще по одной причине: чтобы потенциальному противнику было труднее узнать, какая банда теперь прячется за стенами. Как вы уже поняли, здесь настоящий лабиринт, поэтому всем приходится запоминать расположение той или иной банды, чтобы случайно не наткнуться на слишком большую и сильную. Но здесь постоянно ведутся войны за территорию, поэтому упомнить все не представляется возможным. Этим и пользуются мелкие банды, скрывая себя за стенами, чтобы выиграть время набраться сил, пока противник пытается выяснить, что за группировка внутри.

Зоопарк в коробке. Целая страна на нескольких квадратных километрах. Свои законы, своя политика, свои интриги и заговоры. Наверняка существуют и заговоры между бандами по захвату и разделению территории противника. Интересно, что случается с бандой, которая была захвачена? Становится частью другой или просто уничтожается? Везде стоят камеры; передавайся все происходящее в реальном времени в сеть, это стало бы самым успешным реалити-шоу в истории, переплюнуло бы даже «Секс со звездами».

Вопросов у меня было много, но еще больше было времени, я обязательно сюда вернусь и поразвлекаюсь.

– А тогда почему у этих Могильных червей символ висит? – задал я единственный вопрос, опередив при этом Мару.

– А они достаточно сильны и многочисленны, чтобы почти никого здесь не бояться. Им скрываться не имеет смысла, тем более что они здесь одни из основных поставщиков оружия и всяких железяк. Кстати, мы пришли.

Мы остановились возле небольшого трехэтажного дома, зажатого с двух сторон пятиэтажками. Выглядел он также обшарпано, как и все другие здания в этом небольшом, но все же бесконечно огромном городе, из которого не так-то легко самостоятельно выбраться. Выделялся этот дом лишь своим размером, потому что все остальные здания были как минимум пятиэтажными. Еще он казался построенным несколько в другом стиле, но время уровняло его с остальным унылым пейзажем. Какая бы то ни было, табличка на нем отсутствовала – просто трехэтажка с окнами из бронированного стекла (на первом же окна и вовсе были заложены кирпичом) и тяжелой металлической дверью, когда-то давно покрашенной под цвет кирпича, но теперь с облупившейся краской и следами от пуль.

Уверенно поднявшись по короткой лестнице, Машая сильно постучал кулаком по двери и заорал своим низким голосом:

– Роул, открывай, Машая пришел!

Эта картина пробудила во мне какие-то воспоминания, но не успел я предаться ностальгии, как за дверью послышался какой-то шум, потом звук отпирающегося затвора, потом еще одного, и еще, и в дверь просунулся ствол самой обыкновенной на вид двустволки.

– Кто там ломится еще? – послышался хриплый недовольный голос.

– Да убери ты свою железку. Это я, Машая!

Дверь распахнулась настежь. На пороге стоял человек, по форме похожий на грушу с тонкими ножками, одетый в некогда белую майку-алкашку, которая теперь была заляпана оружейной смазкой и чем-то бурым, и в трусы-семейники, которые он, по-видимому, носил вместо шортов. Несмотря на форму тела и внешний вид, лицо у него казалось волевым, хотя и крайне недовольным, будто его отвлекли от чего-то очень важного. Почти всю правую сторону лица украшал уродливый след от не такого уж и давнего ожога, делая его физиономию еще более волевой, но и более недовольной. Левый глаз, не прикрытый расплавившейся кожей, как правый, был на выкате и смотрел довольно хитро и проницательно одновременно.

– А-а, – протянул обожженный своим хриплым голосом и будто даже тень улыбки скользнула по его опущенным вниз уголкам рта. – Так бы сразу и сказал.

– Да я и сказал. Боже, что у тебя с лицом? Мы полгода не виделись, а ты уже успел инвалидом стать.

– Долгая история, – отмахнулся он. – Неудачный эксперимент, так сказать.

– Ладно, хрен с ним, иди сюда!

И они обнялись, но довольно вяло, особенно со стороны Роула, потом быстро отпрянули друг от друга. Обожженный наконец взглянул на нас, будто только сейчас заметил, отчего недовольство вернулось на его лицо с новой силой.

– У вас тут что, вечеринка? Столько народу, вам бы еще вилы да факелы дать.

– Хватит ворчать, впустишь ты нас или нет?

– Зачем? – поинтересовался он, наклонив голову набок.

– Люди у тебя кое-что купить хотят, если, конечно, у тебя это есть в наличии.

– И что же именно?

– Много чего, – встрял я. – Деньги есть, так что не переживайте.

– Я и не переживаю. Деньги, деньги, ох уж эта молодежь, все мысли об одном.

Мара хмыкнула, Костун тоже издал какой-то непонятный звук, похожий и на хмыканье, и на сопение. Они-то знали, сколько мне лет, хотя удивительно, что и толстяк запомнил.

– Мыслей у нас много, на самом деле, – вновь заговорил я, – просто мы, молодые, умеем быстро приспосабливаться, думая о том, что важно и нужно в данный момент.

Так-то я был в разы старше него, но душа моя все еще была молода, как и тело.

Роул как-то странно хмыкнул и сменил тему:

– Всех не пущу. Пусть только трое идут.

– Может, четверо?

– Трое!

– Тогда я пойду, – сказал Машая, – и… Я же даже не узнал ваших имен, – задумчиво произнес Машая, почесывая затылок. – Вот я растяпа.

– Ха! – вырвалось у Роула. – Мало того, что целую экспедицию ко мне притащил, так еще и сам не знаешь кого.

Он продолжал держать в руках ружье, положив его на сгиб руки, а второй то и дело проверял, на месте ли спусковой крючок. Он не доверял никому, даже старому другу, если, конечно, он считал таковым Машаю.

– Меня зовут Хорс, – представился я, используя старое подложное имя. – Это Мавра, – показал я на Мару, – а это… Судан, – представил я запыхавшегося Костуна.

– Я не… – начал лениво протестовать непонятливый толстяк, но я его быстро перебил.

– Не можешь? Да, он больше не может. Вы ведь видите, какой он… тучный, а шли мы долго, устали. Машая и я точно должны пойти, я же основной клиент, все-таки, а он Вас знает и доверяете вы друг другу, как я понимаю. Потом должна пойти девушка, ибо она знаток техники, а я в ней не особо, так что она точно сможет сказать, работает ли то, что я собираюсь у Вас купить или нет, и работает ли это правильно. Мы же только познакомились, я Вас не знаю, а обмана я не люблю. Я ведь и с Машаей познакомился совсем недавно, поэтому доверие еще не выработалось. Судан тоже должен пойти, потому что если он здесь останется, то может и в обморок упасть, а кто отвечать за это будет? Кто-то же должен, ведь кто-то не доглядел и не предотвратил такой исход событий, а мог. Поэтому я считаю, что все очевидно, и войти должны непременно четверо. – Закончив тираду, я скрестил на груди руки. Я свое слово сказал, если и это не сработает, то придется угрожать. Мара так и так пойдет со мной, но Костуна одного лучше не оставлять, мало ли что ему в голову придет, еще и разболтает всему городу о цели нашего визита.

Роул прищурил свой выкатившийся глаз и снова недоверчиво склонил голову на бок, словно выискивая в моих словах тайный смысл.

– А язык у тебя без костей, я погляжу, – вздохнул он после долго молчания. – Так уж и быть, пущу вас четверых, но при условии, что ты больше не будешь пытаться вскипятить мои мозги своей трескотней.

– Договорились.

– Эй, эй! – оживился Самта. – А мне тут торчать, что ли?

– А почему нет? Ты же охранник, вот и охраняй. Тем более с тобой робот.

– Да в задницу робота! – зарычал он. – Я охранник бара твоего, а не тебя лично, так что телохранителем быть не должен.

– Ладно, можешь не охранять, просто погуляй.

– Гулять? Здесь? – Последнее он сказал шепотом, боясь, что его услышат; дальше он тоже проговорил, понизив голос: – Тут же и убить могут за раз. Я же не состою в их банде.

Он и так постоянно оглядывался, а теперь и вовсе вертел головой, словно боясь, что прямо перед ним появится какой-нибудь бандит и потребует всю наличность, а он даже со всем своим оружием не сможет ничего возразить.

– Слушай, – начал Машая, – во-первых, ты сам согласился идти сюда, а во-вторых… если не хочешь, чтобы тебя подстрелили, не уходи далеко и не выпендривайся. Оставайся с роботом.

– Так вы идете или еще поболтаем? – раздраженно подал голос Роул.

– Идем, идем.

Когда все зашли, обожженный закрыл тяжелую дверь и задвинул затворы. Прихожая выглядела совсем непримечательно, не считая следов былого шика: на потолке висела небольшая не горящая люстра с отсутствующими хрустальными подвесками, которые, очевидно, некогда висели там и служили ей украшением; справа и слева были проходы в комнаты, но дверей не было; такой же дверной прем был и чуть дальше по темному коридору слева, но там дверь присутствовала, хоть и хлипкая с виду; на стенах висело два пустых багета от картин; чуть впереди справа вдоль стены шла полусгнившая деревянная лестница с резными перилами, ведущая на второй этаж; все это великолепие освещало лишь несколько тусклых светильников на стенах. В общем, место ну никак не походило на жилье известного торговца оружием и всякой техникой, хотя и сам торговец напоминал скорее какого-то пьяницу-соседа, вечно недовольного другими жильцами.

Роул, молча и не делая никаких пригласительных жестов, потопал вглубь коридора слева, вдоль лестницы, но вместо того, чтобы войти в единственный видимый проем с дверью, он свернул направо, под лестницу, где оказалась еще одна дверь, которая, правда, выглядела ничуть не хуже входной. Достав не пойми откуда небольшую связку ключей, он вставил один из них в замочную скважину и отворил дверь, за которой оказался спуск в подвал. Увидев спуск, Костун тяжело вздохнул, ожидая увидеть очередной подземный туннель, по которому придется может и не бежать, но очень долго идти, но его опасения не оправдались.

В самом конце лестницы оказалась еще одна дверь, вот только она была совсем не замшелой, а наоборот, просто светилась современными технологиями. Она была бело-голубого цвета и очень не подходила к атмосфере подвального помещения. Роул попросил всех оставить оружие снаружи на специальном столе с бортиками, хотя свою двустволку из рук не выпускал. Когда он подошел к двери почти вплотную, на Роула полился голубоватый свет, буквально освещая его с ног до головы. Когда свет погас, послышался негромкий сигнал, и дверь открылась.