Текст книги "Бессмертный"

Гераклид прислонился к стене возле окна справа и осторожно выглянул во двор. Он увидел, как вдоль дома цепочкой идут люди, чуть согнув колени и держа автоматы на уровне глаз. Они его не видели, спрятавшегося в темноте комнаты и закрытого вуалью белой занавески. Верон уже потянулся за пистолетом, чтобы перестрелять всех по одному, как вдруг его голова взорвалась болью. Спустя секунду он осознал, что лежит на полу, попытался вскочить, но тут же вновь получил по лицу, да при том не в какую-то конкретную его часть, а по всему сразу. Услышал, как кто-то что-то кричит, однако слова тонули в каком-то шуме; ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это шум в его голове.

В глазах плыло, и, казалось, что ночное зрение неожиданно отказало. Верон вновь вскочил на ноги, закрывая голову рукой, и правильно сделал: третий удар снова целил в голову, но пришелся по закрывающей ее левой руке. Моментально среагировав, он выхватил то, чем его били, этой же рукой, а второй нанес удар вслепую. Послышался непонятный звук, похожий на всхлип. Верон увидел силуэт того, кто его бил, не долго думая, он прыгнул на распластавшееся на полу тело и со всей силы несколько раз ударил по голове тем, чем только что били его.

Наконец встав и тяжело дыша, он смог осмотреться. В своей руке он держал окровавленную сковороду с длинной железной ручкой, а тело, лежащее теперь бездыханным на полу, оказалось телом пухлой женщины, – он понял это лишь по форме тела, так как от лица и головы осталась лишь кровавая каша, в которую их превратил сам Верон.

Он бы так и продолжил стоять, тяжело дыша и переводя глаза с мертвого тела на сковороду и обратно, если бы не услышал выстрелы и крики. Со всех сторон, где были окна, послышался звон стекла и стрекот автоматных очередей. В комнате стало светлей. Отбросив в сторону сковородку, он рванул с места в противоположную часть дома, но и там уже были окружившие дом люди. Он побежал обратно и увидел лестницу, ведущую на второй этаж. Поискав выход на крышу и ничего не найдя, он решил прыгать со второго этажа. С одной стороны был еще один такой же дом, а с другой – стена. Он бы, конечно, мог до нее допрыгнуть, если возьмет нормальный разбег, но убегать было не в его привычке, а посему он решил перепрыгнуть на соседнее здание.

Верон услышал, как снизу уже кто-то крадется по лестнице, тогда он выхватил пистолет и сделал несколько выстрелов прямо сквозь дверь. Ему ответили очередями. Шаги больше не слышались. Заняв сторону у противоположной стены, он несколькими выстрелами разбил стекло, потом еще сделал несколько выстрелов через дверь, чтобы показать, что он все еще здесь, спрятал пистолет обратно в кобуру, разогнался и выпрыгнул в окно.

Дома располагались не очень далеко друг от друга, поэтому Верон легко перепрыгнул это расстоянии и со звоном влетел на второй этаж соседнего дома, срывая занавески. Шум явно услышали, а может, просто увидели, как он перепрыгивает, потому что когда он встал с пола, отряхивая осколки и ругая себя за то, что не додумался проверить, полностью ли он разбил стекло у окна этого дома, то увидел, как в комнату, откуда он только что выпрыгнул, уже вбегают. Ему вновь пришлось упасть на усыпанный осколками пол, чтобы избежать автоматных очередей. Сделав вслепую еще пару выстрелов в сторону противников, он, не вставая, заменил пустой магазин и вернул пистолет в кобуру.

Среди нескончаемых выстрелов, грозящихся прострелить насквозь стены и достать его, он услышал и шум снизу. Нужно было решаться. Дождавшись, когда бо́льшая часть стрелявших прекратит огонь, чтобы перезарядиться, он рванул с места и побежал к противоположному окну. Лишь уже на бегу он понял, что забыл про застекленные окна, но выбора не было. Верон на полной скорости влетел в окно, закрыв лицо руками, и перелетел в соседний дом, но не остановился, а, сделав кувырок, побежал дальше, однако кувырок замедлил его скорость, а расстояние до окна было слишком мало́, что не дало ему шанса как следует разогнаться. Разбив вдребезги очередное стекло, он уже в прыжке понял, что не долетит; Верон попал в створки окна лишь верхней половиной тела, в районе груди, а нижней врезался в стену, выбив из легких весь воздух. Так как руками он все еще закрывал голову и лицо, то не успел ухватиться за подоконник и мешком рухнул вниз вместе с разбитым головой стеклом.

Тут же вскочив и пошатнувшись, он понял, что ушел от стены чуть вглубь города, а потому побежал, в надежде затеряться в переулках. Пробежав около квартала, он плечом высадил одну из дверей трехэтажного дома и оказался внутри. Оглядевшись, он убедился, что поблизости нет никого с домашней утварью, и медленно начал вытаскивать осколки стекла из тела. Лишь прислонившись к стене, Верон понял, что у него в спине засел один из осколков. Он аккуратно снял тонкую куртку цвета хаки и рубашку, пропитавшиеся кровью, уцепился за осколок и дернул. В его руке оказался кусок стекла, формой напоминающий вытянутый треугольник, и не менее десяти сантиметров в длину. Больше чем на половину он был красным от крови.

– Глубоко засело, – сам себе сказал Верон. – Черт.

Остальные осколки оказались меньше, но это было даже большей проблемой, так как их труднее извлечь. Пару он вытащил из лица, намного больше из рук, которыми он это лицо и прикрывал, еще штуки три из правой ноги, остальные были либо слишком мелкими, либо у них обломилась наружная кромка, оставив приличный кусок в теле, но слишком глубоко, чтобы его можно было зацепить пальцами. «И ведь мне еще повезло, – подумал он, – несмотря ни на что, в меня не попала ни одна пуля этих грязных свиней. Стрелки́ из них никудышные». Он ухмыльнулся сам себе.

Ему потребовалось около двадцати пяти минут, чтобы более-менее прийти в норму. Большие осколки, медленно отвергаемые телом инородные объекты, он вытащил, как только они показались из раны, более мелкие вылезли сами, неприятно царапая кожу. Он слышал выстрелы и взрывы, но уже как будто вдалеке. Достав пистолет, он осторожно выглянул в окно, но ничего не увидел, так как обзор закрывали другие дома. Верон вышел наружу и медленно побрел к центру города, на этот раз стараясь по возможности заглядывать за углы прежде, чем выйти; второй такой задержки он себе позволить не мог. Дойдя до открытой местности возле озера, он посмотрел в сторону скал, стоящих над центром города. На фоне ночного неба их очертания вырисовывались лишь под сполохами выстрелов и взрывов, но Верон видел, что до центра его товарищи еще не добрались. Выстрелов поблизости он не слышал, а потому почти без опаски помчался к ближайшей стене.

Всего у города было семь стен, и расстояние между ними на широком участке было примерно от пятисот метров до, может быть, километра. Верон, будучи гераклидом, мог развивать вполне приличную скорость, при этом его выносливость тоже превосходила нормальную. На то, чтобы добежать от внешней стены до центра, при условии, что ничто мешать не будет, ему бы потребовалось менее двадцати минут. Но сейчас ему мешали хаотично понаставленные дома, средь которых он старался бежать, чтобы не быть замеченным противником, а также слабая зудящая боль в ноге от осколка, хотя боли как таковой практически не было, но Верону почему-то все равно слегка прихрамывал. Иногда ему попадался редкий противник, из-за которого если он и сбавлял скорость, то несущественно. Не считая внешней стены, он пробежал еще четыре, когда наткнулся на своих, стоявших вплотную к очередной преграде.

– А, вот ты где! А мы уж думали, тебя прибили где-нибудь.

– Не дождетесь, – проговорил Верон, слегка запыхавшись.

– Решил заняться бегом? – усмехнулся его собеседник.

– Не твое дело, командир, чем я решил заняться и чем занимался. Чего вы тут встали?

Он надеялся, что остальной отряд уже в плотную к последней стене и пытается через нее перебраться, встретив активное сопротивление, о котором предупреждал Эврис, но врагов он даже не видел, а стена всего лишь предпоследняя. Верона бесило, что он несся во всю прыть, чтобы прийти на подмогу своим, хотя, если быть откровенным, он больше хотел отплатить этим чертовым людишкам за ранения, а тут, оказывается, его поджила толпа идиотов, которую остановила глухая стена.

« – Сколько нужно камируттов, чтобы перелезть через стену?» – Пять сотен и еще один. Пятьсот камируттов гоняют балду и ждут одного, который пинком под зад переправит их на ту сторону!» Верон готов был снести эти стены к чертовой матери.

– Да вот, не можем шестую стену преодолеть. На крышах впереди, где стоят более высокие здания, засели снайперы и палят по всему, что движется. А так как остальные наши противники убежали за стену, мы здесь одни. Мы стоим сразу за стеной, так что нас они не видят и подстрелить не могут, иногда кидаем через нее гранаты, чтобы люди не подходили близко и не обстреливали нас сверху. Так что тебе еще повезло, что тебя самого не подстрелили, когда ты к нам подбегал.

– Да, я вообще везучий по жизни, – язвительно отозвался Верон. – Я не вижу здесь особой проблемы, у нас что, нет снайперов?

– Есть-то они есть, – почесал затылок командир, – но сейчас ночь, если ты не заметил, так что они ни черта не видят.

Иногда Верон забывал, что только он один может видеть в темноте не хуже кошки, хотя ему больше нравилось сравнение с волком. Когда он об этом вспоминал, тот тут же начинал кичиться еще больше обычного.

– Кто вас учил? Стреляете, стреляют в ответ, видите вспышку, открываете по той точке огонь. Проще не бывает.

– Верон, там тоже не дураки сидят, – послышался голос сзади. Это был Эврис. Вид у него был такой же сдержанно надменный, но, в отличие от гераклида, выглядел он почти невредимым. – Они делают ответный выстрел и тут же меняют позицию. Можно стрелять сколько угодно по той точке, но там уже никого не будет, а другие наши снайперы, открывшие огонь, попросту обнаружат себя, тогда по тем местам люди снова произведутся выстрелы, а противник сменит позицию. В итоге мы будем видеть множество огневых точек, но все они будут уже пусты, а стрелять будет некому, так как всех…

– Хорош! – прервал брата Верон. – Задолбал уже. Откуда ты столько знаешь об их тактике?

– Если бы ты имел больше терпения, я бы сказал, что точно это случилось минут двадцать назад.

– Это надо было сразу говорить, а не высказывать свои никому не нужные мысли. Ладно, – заговорил он вновь после короткой паузы, – что дальше планируете делать, кроме как слюни пускать?

У него чесались кулаки подраться, но даже Верон понимал, когда не следует лезть на рожон и как следует все обдумать. Не будь снайперов, он бы сам давно перебрался через стену, пусть даже и один. Если остальные считают его символом победы, то последуют за ним не задумываясь.

– Я подумал, – сказал Эврис, – что снайперов можно ослепить. Для этого я предложил командиру сбегать за машинами, оставленными около стен, и привести их сюда. Яркие фары…

– Херня! Ослепить – это хорошо, но вот все остальное… Ты может и ботан, но по части военного искусства, ты полный ноль.

Эврис никогда не отрицал, что военное дело его не особо-то и интересует, а в плане ведения боевых действий, он полный профан, хотя старался не распространятся об этом. Он умел обращаться с оружием, драться и следовать приказам, этого для него было более чем достаточно. Если бы не его отец, он бы не умел и этого, пусть и был камируттом.

– И что ты предлагаешь? – вновь вмешался в разговор командир.

– У нас есть зажигательные смеси? – спросил Верон после небольшого раздумья.

– Да, мы их практически не использовали.

– Вот и отлично. Мы можем подпалить ближайшие к стенам дома, тем самым закрыв обзор стрелкам.

– А это мысль, – задумчиво почесал заросший подбородок командир. – Сейчас же отдам приказ. – Он развернулся и ушел в толпу.

– Вот как надо, – нравоучительно сказал Верон Эврису, подняв палец к небу. Эврис ничего не ответил, а лишь отвернулся, чтобы очередной раз сгримасничать. План и правда был лучше, чем у него, но говорить об этом он не намеревался, самолюбие брата, слишком сильно раздувшись, может и взорваться, и он не хотел бы находиться в этот момент поблизости.

Дома вдоль стены пылали, хотя и не так сильно, как предполагал Верон. Они были преимущественно из камня, так что гореть оставалось лишь внутреннему убранству и деревянной крыше. Достаточный для прикрытия пожар явно не продержался бы долго, так что камирутты и другие союзные расы, в равной степени ненавидящие людей, как можно быстрее перебирались через стену. Во взорванные вначале наступления ворота никто не рисковал соваться, так как через них проходила широкая дорога, слишком открытая, чтобы можно было спрятаться от снайперов, поэтому перебирались через стены. Прислонившись к стене спиной и сложив ладони лодочкой, несколько бойцов перебрасывали через стену остальных. Они не церемонились, поэтому за стеной слышались удары об землю и громкие ругательства тех, кто упал, и тех, на кого упали.

Послышались выстрелы. Люди, судя по всему, разрабатывали очередной план действий, как достать противника, но не успели. Теперь им приходилось лишь беспорядочно палить из пистолетов и автоматов, ожидая хоть какого-то дельного приказа, кроме как пытаться удержать позицию.

Верон перебрался через стену самостоятельно, оттолкнувшись от нее с разбега ногой. Оказавшись на той стороне, он удивился. Его никто не встречал. На земле лежали трупы людей, но меньше, чем можно было ожидать. Камирутты быстро с ними разделались и теперь группками разбредались в разные стороны.

Где-то неподалеку послышался хруст, хруст, так ему знакомый – ломание шеи. Он бы счел, что ему показалось, но вновь услышал такой же звук уже в другом месте, где-то ближе, потом он сменился на другой, – словно кому-то вонзили нож в тело. Ему стало не по себе, хотя он не боялся, а, скорее… предвкушал.

Не будь он гераклидом, то вряд ли бы его услышал. Еле слышный шорох позади, почти неразличимый на фоне шипящего там же за спиной, метрах в сорока, пламени. Верон резко развернулся и ударил, но увидел лишь тень. Она скользнула куда-то за большие коробки, стоящие тут повсюду, прислоненные к домам. Он не стал преследовать противника, зная, что тот сам ищет с ним встречи. Он двинулся дальше, медленно, стараясь не шуметь, переставляя ноги. Подумал, что нужно достать оружие, но вместо неэффективного в ближнем бою пистолета, выбрал нож. Вынимая его из ножен на ноге, он создал незначительный шум, чем и воспользовался враг. Он вновь оказался у него за спиной, но на этот раз, когда Верон обернулся, не скрылся в тени, а сразу же напал. У него в руке тоже был клинок, но не такой, как у Верона, а с более тонким и длинным клинком. Гераклид заблокировал удар сверху рукой, однако он не сразу понял, что нож длиннее, так как его отвлекли удивительно голубые глаза противника, в то время, как его лицо было закрыто черной матерчатой маской. Кончик клинка порезал Верону лицо.

Он оттолкнул противника и сразу прыгнул в его сторону, однако тот подпрыгнул высоко вверх и камирутт распластался на земле. Когда противник начал падать назад, он резко выпрямил ноги, впечатав Верона в землю. В то время как из его легких выходил весь воздух, он сожалел, что отказался в свое время учить традиционное боевое искусство камируттов – Харака Идо. С силой гераклида, Верон был уверен, что будет в группе лучшим, однако прозанимавшись меньше двух месяцев, он бросил это занятие, посчитав его бессмысленным, ведь он гераклид – сильнейший во Вселенной, и даже без всяких боевых искусств его никто не одолеет.

Сейчас он сожалел, но не сильно. Противник, «втоптав» его в землю, замер у Верона на спине, уверенный, что после такого не поднимаются, но камирутт считал иначе. Он резко развернул тело, и противник, не ожидавший такого, упал. Пока он падал, Верон нанес ему удар ножом по ноге, а теперь, набросившись сверху, изо всех сил бил его в грудь, каждый раз вонзая нож по самую рукоять. Наконец он остановился и вспомнил, что так и не дышал с тех пор, как его прибили к земле. Он глубоко вздохнул и, продолжая тяжело дышать, посмотрел на тело. «Черт, опять потерял контроль. Я так тяжело не дышу, даже когда пробегаю несколько километров». Верон встал, вздохнул еще раз, наклонился и снял с человека маску. Его голубые глаза были открыты и смотрели в темное небо, затянутое легким дымом от горящих домов; волосы были короткими и светлыми, желтыми, словно солома; лицо молодое, но как будто неестественно огрубевшее. «Профессионал, – подумал Верон, – тут таких, наверное, десятки, потому и тихо. Надо быть настороже».

Повсюду слышались одиночные выстрелы. Верон был уверен, что сегодня умрет много его товарищей, ведь даже если ему, гераклиду, пришлось приложить усилия, чтобы убить одного человека в маске, остальным с ними точно поодиночке не справиться. Он шел осторожно, реагируя на каждый шорох. Наверно, этого они и добиваются, – паранойи.

Он прошел половину пути до следующей стены, когда натолкнулся на второго, но на этот раз он был готов. Краем глаза он уловил слабое движение, еще более слабое, чем у предыдущего убийцы, и если бы Верон был любым другим, он бы не заметил его, не задумался бы о том, что это враг, даже будучи внимательным и ожидая нападения. Но он был гераклидом, считал себя сильнейшим и никак не мог позволить какому-то грязному человеку себя одурачить и победить. До этого он шел осторожно, но довольно небрежно, стараясь не показывать, как он напряжен, но заметив движение, он даже не шелохнулся и не сбавил темп, но лишь настоящий профессионал заметил бы, что его шаги стали более плавными и бесшумными. Верон шел, слегка опустив голову и вслушиваясь, старясь игнорировать все лишние шумы, – доходящие до него со всех сторон звуки смерти. Смерти его товарищей, с которыми, правда, он был практически не знаком, если не считать его брата, так что они не особо его волновали, а брат был прилежным учеником школы Харака Идо, хотя так и не смог преодолеть восьмую ступень из десяти существующих, но все равно мог о себе позаботиться.

Верон чувствовал, что его противник сильнее предыдущего, особенно потому, что не чувствовал и не видел его. Но еще и потому, что этот человек смог заметить, как изменились шаги Верона, когда тот почуял убийцу, и решил больше не скрываться. Верон услышал шорох его ног и резко обернулся, готовясь отразить удар, но противник в маске даже не шелохнулся, стоя шагах в десяти от него. «Он мог бы напасть, а я бы не заметил его до последнего момента». Противник как будто прочитал его мысли:

– Я решил, что предпочтительней будет честный бой, – сказал он чуть приглушенно из-за маски.

– Предыдущий так не считал.

– У каждого свой кодекс чести, – пожал он плечами, никак не выказав беспокойство о том, что Верон уже убил одного из них. – Бывают такие моменты в жизни, когда приходится забыть все, чему ты следовал, – сказал человек в маске немного менторским тоном.

– Например?

– Ты пытаешься казаться глупее, чем ты есть, – вздохнул человек.

– Ты это понял по двум моим коротким ответам?

– Я знаю тебя, Верон Трег, по крайне мере то, что о тебе говорят: варвар, живодер, чудовище, безмозглый мутант… Но для дикаря ты действуешь слишком осторожно и рассудительно. Или ты ведешь себя безрассудно только на публике?

Казалось, что этот человек, даже зная, кто такой Верон, ничуть этого не страшился. Самого Верона это бесило. Любой, заметив черные глаза, блестящие желтой радужкой на свету, подумает дважды, прежде чем решится с ним связываться, а этот грязный человек не просто видел его глаза, но и знал, кто он, и все равно вел себя так, словно тот просто мальчишка, заблудившийся в лесу.

– Ты вылез мне нравоучения почитать или драться? – гаркнул он.

– Одно другому не мешает. Ты можешь измениться, точнее, перестать скрывать свою сущность…

– Свою сущность? – громко перебил убийцу Верон. – Моя сущность хочет лишь воевать и убивать!

– А справедливость? – поинтересовался человек, даже не изменившись в голосе. Он и правда считал Верона всего лишь глупым мальчишкой.

– К черту справедливость! – взревел гераклид.

– Значит, тебе плевать за кого воевать и кого убивать?

– Вот именно.

– Тогда воюй за нас. Верон аж опешил от такой… наглости.

– Ты сдурел, человек? – фыркнул он. – Сам только что говорил, что я не такое животное, как обо мне говорят, а теперь предлагаешь мне перейти на вашу, свиней, сторону, и убивать своих собратьев по расе? Да пошел ты!

– Это тот ответ, на который я рассчитывал, – удовлетворенно кивнул убийца в маске. Верон в конец запутался. Он гадал, не сошел ли этот мужик с ума, раз несет такую чушь. Если люди все такие, то убивать их будет только больше удовольствия.

– Что? – только и смог он вымолвить.

– Ты говоришь, что тебе плевать, кого убивать, убийца в маске сделал шаг вперед, – но даже животные не убивают себе подобных, лишь разумные существа идут на это, и, к сожалению, слишком часто. Однако есть и те, кто ни за что не убьет своих соплеменников, и ты – один из них, – указал он ладонью на Верона.

– И что с того? К чему ты ведешь, мужик?

– Иногда бывают такие моменты в жизни, когда приходится забыть все, чему ты следовал.

– Да о чем ты, мать твою, там бормочешь?! – вновь закричал Верон.

– Ты скоро поймешь, камирутт, скоро поймешь.

Верону надоел этот бред. Он был почти уверен, что этот человек сумасшедший или под наркотиками, или пытается выиграть время, или даже запугивает его, а может, все сразу. Верон знал, что этот убийца в маске даже сильнее предыдущего, а рисковать своей репутацией очень не хотелось, поэтому он одним плавным движением достал пистолет и выстрелил, но попал в пустоту. Мгновенье спустя пистолет вылетел у него из рук и улетел куда-то за деревянные ящики. Гераклид взмахнул перед собой ножом, держащим в другой руке, но опять ни во что не попал.

Он побежал к ящикам, надеясь разыскать пистолет, но убийца преградил ему дорогу и полоснул ножом снизу вверх. Нож был почти таким же длинным, как у предыдущего, но вместо стандартного острия, конец загибался, превращаясь в тонкий острый крюк. Верон подумал, что если такой вонзится в тело, то просто так вырваться не получится. Он посмотрел вниз и увидел, что все пуговицы отрезаны, оставляя его куртку распахнутой. Сняв ее легким движением, он взмахнул рукой, чтобы ее отбросить, но в последний момент передумал: ей можно неплохо защищаться и закрываться, чтобы противник не видел движения твоих рук.

– Об этом я и говорю, – тихо сказал убийца, – ты умнее, чем пытаешься казаться. Верон лишь фыркнул в ответ.

Держа куртку правой рукой, он взмахнул ею перед лицом противника, закрывая обзор, а левой попытался пырнуть его, однако вместо тела человека, он проткнул ящик и тут же почувствовал спиной жгучую боль от глубокого пореза. Он взревел и широко взмахнул ножом, разворачиваясь на месте, однако противник вновь легко уклонился. Верон налетел еще раз, наседая на маску и хаотично размахивая ножом; в один момент он попытался вновь закрыться курткой и нанести скрытный удар, но даже не успел занести руку с ножом, как прямо сквозь куртку получил сильнейший удар в грудь. Он отлетел и ударился спиной о ящики, съезжая по ним на землю, он оставил на них кровавый след от раны на спине.

– Это тот случай, когда твое же оружие действует против тебя.

– Заткнись.

– Что, неужели это все, на что способен знаменитый гераклид? Ты слабак! Не можешь побить даже простую свинью, вроде меня.

– Заткнись! – рявкнул Верон, вставая на ноги. – Я убью тебя!

– Вот так, правильно, разозлись как следует и стань для меня легкой добычей.

Верон вновь рванулся к противнику, но вместо того, чтобы ударить, он бросил в него куртку, а сам в этот момент присел, разворачиваясь на ходу на триста шестьдесят градусов, и полоснул ножом широкой дугой по тому месту, где стоял противник. Тот отпрыгнул, но Верон почувствовал, что попал; на его ноже осталась кровь.

– Уже лучше, – проговорил убийца, – но ты слишком самоуверен. – Он молниеносно оказался возле все еще сидящего на корточках Верон и с размаху ударил его ногой в лицо. Гераклид снова оказался возле ящиков, но на этот раз приложился головой.

Он резко вскочил и увидел, как на него несется маска. Он подпрыгнул в тот момент, когда противник был так близко, что можно было учуять запах из его рта. Подпрыгнув, Верон ударил человека ногой в лицо, а сам запрыгнул на большой деревянный ящик. Противник упал, и Верон рефлекторно потянулся за пистолетом, однако нащупал пустоту, тут же вспомнив, что он отлетел за ящики. Камирутт только развернулся, чтобы перебраться на соседний ящик, как почувствовал в ноге острую боль, закричав, он упал: убийца в маске вонзил крюк своего странного ножа ему в икру и теперь пытался стащить с коробки. Верон видел, как у него из-под маски идет кровь, но тот, казалось, этого даже не замечает. Гераклид дернул ногой, но от этого стало только хуже, острие вошло глубже. Тогда он ухватил свой нож за лезвие и кинул маске прямо в голову.

Нож блеснул в темноте, но вместо того, чтобы вонзиться в череп, полетел дальше и упал на землю, однако и убийца выпустил свое оружие, когда уклонялся. Верона больше никто не тянул и он, подтянув ноги, снова полностью оказался на ящике, а потом, сжав до скрежета челюсти, выдернул нож. Убийца вновь оказался у ящика и попытался дотянуться до своего противника, однако тот полоснул ножом, едва не попав по руками, и аккуратно встал, опираясь на здоровую ногу.

– Теперь ты без оружия, – с ухмылкой сказал он.

– Ошибаешься. Верон не видел откуда, но у убийцы в руках оказался еще один, точно такой же клинок.

Он попытался ударить по ногам, но Верон отпрыгнул назад, на соседний ящик, но из-за боли в проткнутой ноге чуть не упал, прислонившись спиной на еще один деревянный куб, стоявший сверху на нижнем. Убийца воспользовался тем, что гераклид на секунду потерял бдительность, и мгновенно оказался на ящиках, хотя Верон видел, что тот тоже немного прихрамывает: камирутт помнил, как задел ногу убийце в маске.

Убийца видел, что Верону некуда отступать, ведь за его спиной ящик, а потому накинулся на него, целясь крючковатым ножом в лицо, но Верон это видел, а потому закрылся отнятым, если можно так сказать, таким же ножом. Их клинки сошлись с глухим звоном. Человек давил, зная, что Верону некуда отступать, но гераклид был сильнее, а потому оттолкнул противника, тот отскочил назад и чуть не спотыкнулся на стыке между двумя ящиками, тогда-то Верон и понял, что тот почти не видит. На открытой площадке перед ящиками убийце помогал свет от тусклого фонаря, светящего неподалеку, а также блики еще более далеко пожара, плюс он явно привык сражаться в полутьме, однако на коробках, стоящих между высокими домами, почти не было света, а потому ему приходилось ориентироваться лишь на расплывчатые тени и звук, атакуя практически вслепую. Верон же мог видеть в темноте.

Он быстро осознал свое преимущество, а потому не накинулся на противника, как только тот отскочил назад, понимая, что тот попытается повести его за собой и спрыгнуть с коробок обратно на открытое и лучше освещенное пространство. Верон стоял на месте и гадал, понял ли противник, что он догадался о его незамысловатом плане. Видимо, он все понял, подумал камирутт, но у него нет выбора: либо он будет стоять и ждать чуда, пока у гераклида потихоньку восстанавливается тело, либо нападет и попытается помочь чуду свершиться. Так и произошло.

В первом ряду стояло сразу пять ящиков, дальше, втискиваясь между двумя домами, стоял ряд уже из трех, за ним еще один такой же. На первом ящике в первом ряду и на всех трех в третьем громоздились точно такие же большие деревянные ящики, представляющие собой кубы со сторонами примерно полтора метра. Убийца стоял на первом ряду, слева от него находился ящик, Верон же стоял на втором, а путь за спиной ему закрывали еще три ящика, являющиеся третьем рядом. Он думал перепрыгнуть эти ящики и добраться до улетевшего в ту строну пистолета, но понимал, что с порезанной ногой это будет не так просто, а его противник не позволит ему это сделать. Верон был быстр, но сейчас он снова ранен, а его противник, стоящий перед ним, вероятно, самый сильный из всех, с кем он когда-либо сталкивался. Но у него был план.

Он не стал накидываться на противника, а просто медленно пошел на него, держа в руке нож с гнутым острием. Убийца в маске сначала попятился, ожидая выпада, но лишь почувствовав под ногой край ящика понял, чего добивался его противник. Но понял он неверно. Маска полагал, что Верон хочет, чтобы он спрыгнул с коробок, и тогда в прыжке, в воздухе, или при приземлении, камирутт прыгнет и поразит его, особенно если учесть, что у убийцы ранена нога, так что приземление будет не из элегантных. Однако у Верона даже не возникло такой мысли – вероятно, потому, что это было слишком просто. Убийца, осторожно ступая спиной вперед, завернул за угол дома и пошел вдоль него, ступая по ряду из пяти ящиков, невольно воплощая план камирутта в действие.

Убийца достиг края и остановился. Верон продолжил медленно идти, и когда между ними оставалось около полутора метров, ударил. Убийца в маске отразил удар, взмахнув ножом, а потом, уже обратным ударом, полоснул Верона по плечу. Тот вскрикнул, развернулся и побежал, маска последовал за ним, считая, что уже победил, однако так Верон и планировал.

Он сделал три широких шага и прыгнул, упираясь ногой в стоящий сверху на первом ряду ящик. Убийца понял свою ошибку, но было уже поздно, он по инерции продолжил движение. Верон, прыгнув и оттолкнувшись от ящика, сделал в воздухе оборот и в полете ударил ножом в область шеи маски, а затем рухнул на коробки за его спиной, не способный устоять на раненой ноге. Убийца стоял к нему спиной, опустив руки. Нож глухо упал на дерево. Маска пошатнулся, послышался как будто булькающий звук, его ноги подкосились и он рухнул с ящиков на землю. Под ним быстро росла красная лужа, перемешиваясь с грязным песком.

Верон лежал на ящиках и терпел острую ноющую боль в ноге и по всему телу. Все время, пока он бежал от убийцы и совершал прыжок, оттолкнувшись от ящика, он сжимал челюсти так сильно, что теперь чувствовал во рту привкус железа, теперь же он, наконец, мог немного отдохнуть. Не расслабиться, нет, ведь вокруг могут быть еще убийцы, такие же невидимые и бесшумные в темноте, такие же искусные, и если Верону вновь придется драться, он не был уверен, что сможет победить. А ведь буквально чуть больше часа назад он считал себя чуть ли не неуязвимым, и даже ранение в спину в предыдущем городе не заставило его поменять этого о себе мнения. Но теперь он лежал и смотрел на разодранную штанину, всю запачканную кровью, и уже не так был уверен в своих силах.