Текст книги "Чёрное болото"

Глава 30. Царская милость превзошла ожидания

«Богатство со всеми его пышными декорациями превращает жизнь в некий спектакль, и как бы ни был порядочен человек, живущий среди этих декораций, он в конце концов невольно становится комедиантом.»

Н. Шамфор

Ждали мучительно долго.

Добрыня уже успел изучить мозаичный пол, расстилавшийся бесконечным ковром, обрамленным широким бордюром с искусно выложенными внутри картинами. Картины эти изображали сюжеты из жизни страны: уборка урожая, охота на зайца, девушка с амфорой, верблюд с детьми на спине, доение коз и многое другое. Особенно поражали послов из северных стран картинки, изображающие леопардов, пожирающих антилопу, или обезьяну, срывающую с пальмы банан. Набрана мозаика была из цветных полусантиметровых кубиков мрамора различной породы, цветных обработанных стёклышек, полудрагоценных камней и смальты.

Фоном служил белый мрамор. Различные эпизоды отделялись друг от друга изображениями деревьев, построек, пейзажей и разнообразными мифическими существами.

Алексей рассматривал внутреннее убранство комнаты, которая вместила бы в себя целый дворец. Проходы в смежные помещения, окна и просто ниши закрывали дорогие редкие ткани, искрящиеся яркими цветами и сложными узорами, исполненными тщательно вышитыми по ним золотыми и шёлковыми нитями. Здесь же стояли мраморные скульптуры, огромные вазы, в большинстве своём привезённые из восточных стран или взятые из греческих храмов и дворцов. Стены зала были также, как и пол выложены мозаиками из цветного мрамора,

изображающими императоров и их деяния. Такая мозаика, тонко рассеивая и отражая свет из окон и огромного количества масляных светильников создавала иллюзию волшебства происходящего. Однако, все эти картины меркли перед той, что передавала сюжет обретения иконы Лика Спасителя, ибо сама икона была выполнена из перламутра. Составленная их тонких слоёв перламутра разного цвета, она была украшена драгоценными камнями и тонкими золотыми нитями. Перламутр давал полное ощущение, будто сияние шло изнутри изображения.

Илью же больше всего заинтересовал проход через богато украшенные ворота, откуда по мраморным террасам, ведущим к морю через грамотно распланированные сады, можно было спуститься к императорской гавани.

– Интересно, а почему мы не пришвартовались здесь, а плыли в обход и потом долго ехали по городу? – Илья обратился к стоящему рядом светловолосому офицеру стражи, – Ведь так значительно быстрее и проще.

– Невозможно. – Офицер дружелюбно улыбался Илье, – Эта гавань особенная. Окруженная со всех сторон могучими плотинами, она используется только внутренней дворцовой службой. Отсюда не видно, но там всегда стоят наготове императорские яхты и быстрые галеры. Именно из этого места император совершает свои морские прогулки и здесь же он высаживается, если ему нужно незаметно вернуться во дворец.

– Понятно. Ну и видимо, отсюда очень удобно спасаться бегством в случае народного восстания… – Илья посмотрел на офицера, и они оба молча улыбнулись.

Наконец церемониймейстер подал знак и посольство двинулось по направлению к большой тронной палате дворца. Возле парчового занавеса вся делегация опять остановилась в безмолвном ожидании. И вот, наконец занавес отдёрнулся и взорам открылся сам тронный зал.

Князь вошёл в него в сопровождении своего заявленного эскорта: «родственника» Алексея и

«слуг» Ильи, Добрыни и Святогора. Прочие члены посольства остались в вестибюле, который тут же опять отгородили занавесом.

В глубине тронного зала, находился помост, напоминавший усеченную прямоугольную многоступенчатую пирамиду. Пирамида вся была сделана из зелёно-черного змеевика, внутри которого проблёскивали золотые вкрапления. На фоне четырех изящных колонн, на ней и стоял главный императорский трон, а возле него – кресло патриарха. По бокам от императорского трона были установлены скульптуры львов и павлинов, из чеканного золота.

Император вошёл под звуки органа и пение хора, одетый в пурпурный плащ. Тысячи зажжённых масляных ламп отразились в его золотых одеждах и множестве изумительных драгоценностей. В тот же момент львы начали бить хвостами, раскрывая с рычанием пасти. Павлины распустили крылья и хвосты, начиная кричать. На золотом платане, словно растущем из пола слева от трона, запели золотые птицы, разных цветов, украшенные драгоценными камнями и цветными эмалями. Их голоса точно соответствовали изображенным видам.

Князя предупредили, что при появлении императора гостям положено не просто преклонить колени, а распластаться на полу ниц. Увы, нужно было выполнить эти действия. Богатырям и князю пришлось сделать над собой нечеловеческие усилия, но подчиниться правилам дворцового этикета. Впрочем, им скоро разрешили подняться. Как только Владимир встал на указанное ему место перед престолом, заиграл орган, после чего трон вместе с сидевшим на нем императором, внезапно взмыл вверх, а затем стал медленно и плавно опускаться вниз. Теперь Император восседал на нём уже в другом одеянии. Всё это действие сопровождалось звуками грома, органной музыкой, клубами цветного дыма и яркими вспышками света. Князь стоял, как поражённый этим громом, а ребята подумали, что они в цирке.

Тотчас дворцовые слуги внесли в зал подарки от князя. Шикарные шкурки соболей, куниц и чёрно-бурых лисиц, предназначенные главе Константинополя. После приветственных слов Владимира несколько мгновений стояла торжественная тишина, потом вновь зазвучали органы, означая окончание приёма и князь со свитой поклонившись, вышли.

Деловая часть встречи состоялась во внутренних покоях, куда Василий пригласил Владимира отобедать, сопровождая приём пищи длительной беседой. Присутствовали на приёме и члены семьи императора – жена, дети и сестра Анна.

Владимир был покорён Анной. Кроме того, что Анна и впрямь была умницей и красоткой, она носила титул, который давался только при рождении. Титул этот нельзя было ни купить, ни получить в наследство или в подарок. Она так же, как и все дети императоров, была рождена в Порфирной зале Дворца. Таких детей называли порфирородными, или багрянородными.

Приглашены были на этот обед и наши «послы». В конце обеда Василий вручил всем гостям ответные подарки в соответствии с их рангом:

Князь получил «золотую, украшенную драгоценными камнями» чашу с пятьюстами милиарисиев, что равнялось половине литра золота и было в то время большим богатством;

«племянник» его Алексей получил тридцать милиарисиев;

«посол» Илья и оба «купца» – Добрыня и Святогор по двенадцать милиарисиев и драгоценные шёлковые плащи, расшитые золотой нитью.

Василий был императором опытным и пускать пыль в глаза соседям и прочим разным посланникам правителей, умел прекрасно. Даже просьбу у «варвара» Владимира военной помощи, он обставил как высочайшее одолжение тому.

На следующий день был запланирован смотр войск и показательный осмотр города. Дело в том, что каждое одиннадцатое мая жители Константинополя отмечали на ипподроме день основания столицы. В тот же день проходили смотр войск, политические собрания, религиозные процессии и государственные церемонии.

И вот ведь, как совпало, что послы оказались на приёме у императора как раз к этому дню!

Чудеса.

Глава 31. Хороших знакомых много не бывает

«Всегда грустно расставаться с теми,

с кем только что познакомился.

С отсутствием старых друзей

можно легко примириться.

Но даже недолгая разлука с теми,

кого только что узнал, почти невыносима.»

Оскар Уайльд

Ипподром с трёх сторон окружали зрительские трибуны. Четвертую сторону замыкала большая постройка с ложами для сановников и императорской трибуной. Князь был приглашён в императорскую ложу. Василий со свитой ещё оставался во дворце, когда посольство Владимира уже отбыло на представление. До Ипподрома по городу князь добирался на носилках, свита

сопровождала его верхами на дворцовых лошадях.

Каково же было удивление Владимира, когда, вошедши в ложу, он увидел там Василия, уже удобно расположившегося и беседующего с сестрой. Знал бы он, что трибуна эта была соединена крытым переходом с Большим Императорским Дворцом, расположенным рядом с Ипподромом! Свита князя устроилась вместе с личной охраной императора возле своего начальства.

Императорскую охрану возглавлял тот самый белокурый скандинав, накануне обсуждавший с Ильёй гавань. Скандинав этот, как и весь элитный корпус, именуемый «Императорская Этерия», был облачён в форменную одежду дворцовой стражи. Свита князя в дань уважения к подаркам императора была в подаренных ей плащах.

Святогор, уютно устроившись в углу, дремал на солнце.

Илья и Добрыня с увлечением рассматривали проходящие войска, обсуждая между собой их экипировку. И одежда, и доспехи, не говоря уже о вооружении, представляли для них огромный интерес.

Алексей же, будучи как всякий художник человеком наблюдательным и склонным замечать всякие мелочи, почувствовал в происходящем какую-то нестыковку. Кроме того, ещё вчера лицо офицера показалось ему странно знакомым. Наконец он понял.

– Да простит мне великий воин мою дерзость, но я хотел бы узнать ваше имя. Действительно ли Вы – тот самый Харальд Хардрада? – Алексей лукаво улыбался.

Стройный, высокий, с хорошо развитыми мускулами, длинноногий широкоплечий молодой человек явно не имел жировых отложений. Из-под шлема слегка выбивались крупными кольцами светло-золотистые локоны, немного не доходящие до плеч. Аккуратная чуть кудрявившаяся бородка того же цвета обрамляла светлое умеренно-узкое овально– прямоугольное лицо с выступающими на нём узким носом и волевым подбородком, а аккуратно подстриженные усы спускались чуть дальше уголков узкого рта. Но больше всего взгляд сразу цеплялся за его глаза. Даже для таких северян, как наши москвичи, эти глаза были совершенно необыкновенными. Они были настолько ярко-голубыми, что казались почти синими!

– Да. Я – Харальд Хардрада. Откуда ты меня знаешь?

– Я много наслышан о тебе. Разреши мои сомнения, пожалуйста. – Алексей показал на проходящие мимо колонны пехотинцев. – Если у твоего императора столько разных дружин, зачем ему помощь нашего князя? Или этот Фока так неимоверно силён?

– Ах, это! – Харальд рассмеялся, – Опять старый фокус нашего императора. Он одних и тех же воинов по нескольку раз маршем пропускает. Они только часть одежды быстро меняют. Вот и создаётся впечатление огромного войска.

– Этот человек – великий пророк. – Добрыня уже отвлёкся от парада повернувшись к Харальду и кивнул в сторону Алёши. – Он знает будущее каждого. Именно из-за этого наш князь держит его при себе. Хочешь, он предскажет тебе твоё?

– Да что его предсказывать, вот накоплю побольше золота и вернусь к себе в Норвегию.

– Вернёшься, только кем и как? Что будет дальше? Могу рассказать. – Алёша решил поддержать друга.

– Ну давай. Хотя будущее могут прозреть только боги.

– И историки. – Алексей устроился поудобнее.

– Харальд Хардрада, тебя прозовут Харальдом Третьим Суровым. Ты станешь одним из самых ярких королей своего времени. Но до этого ты будешь отсылать свои деньги для их сохранности сыну князя Владимира – Ярославу, которому сейчас десять лет. Ты через некоторое время пойдёшь с Ярославом в поход, потом женишься на его дочери Елизавете. Ты и Елизавета станете править Норвегией. И хотя ты уже принял крещение и стал христианином, твои старые традиции скандинавского языческого прошлого остались с тобой. У тебя будет наложница по имени Тору. От неё у тебя родятся будущие норвежские короли Магнус Второй и Олаф Третий Мирный.

– Ты и вправду провидец. Откуда ты знаешь про деньги? Я ещё не отсылал, только думал об этом. И никому не говорил.

– Я же тебе сказал, что он – Пророк. Фома ты неверующий. – Добрыня старался сохранить серьёзное лицо.

– А как умру знаешь?

– Я-то знаю. А тебе зачем знать? Скажу только, что на поле боя. Вражеская стрела пронзит твоё горло.

– Я победил? – Лицо Харальда заметно напряглось.

– Твоя страна после тебя станет одной из великих стран мира на многие века.

– Ладно. Такой ответ меня устроит.

Собравшиеся на трибунах люди рукоплескали проходящим войскам.

Ипподром, возведённый ещё во времена рождения города, мог вместить до ста тысяч собравшихся. Арену окружали сорок тысяч выстроенных в ряды скамей, поддерживаемых арками. Между ярусами и галереями были проходы, украшенные статуями. В центре арены находилась терраса, с огромной статуей Геракла работы одного из знаменитейших скульпторов древней Греции – Лиссипа. Там же красовались четыре покрытых позолотой бронзовых коня его же работы.

Кроме Геракла была ещё одна статуя, не меньшего размера – скульптура первого византийского императора Константина, стоящего на великолепной колонне из древнеримского храма, посвящённого Аполлону. Колонна эта была привезена из Рима и некогда на ней стояла статуя бога Аполлона. Теперь же колонна стала постаментом для бронзового изображения Константина, напоминающего бога Аполлона тем, что из бронзовой головы Константина, как и положено божеству, исходили семь лучей. Получалась этакая статуя бога Константина. Ходили слухи, что внутрь статуи был вплавлен гвоздь от Креста Иисуса. Всё смешалось в мозгу и в статуе императора Константина.

– Смотрите! Вон туда! Колонна! Это же памятник нашему Горынычу! Не зря у него здесь офшор. – Алёша в явном возбуждении указывал на бронзовую витую колонну. Восьмиметровая колонна состояла из трёх переплетённых змеиных тел, вырастающих из постамента. Головы змей на высоте шести с половиной метров были развёрнуты в разные стороны. Сама колонна была когда-то фонтаном.

– Лёха, ты ж художник! У Горыныча головы хоть и три, да тело одно. Вообще-то здесь много чего привезено из храмов древней Греции, Египта и Рима. Колонна эта, например из Дельф, – Добрыня, как всегда, выдал очередную историческую справку, – Она служила подножием знаменитого золотого треножника в храме Аполлона. А храм получил всё это в дар от тридцати одного греческого полиса. От их народа. Так греки благодарили своих богов за то, что с их помощью смогли разгромить персидское войско. Зря византийцы так к чужим святыням относятся. Добром такое не кончается.

– Оно и не кончилось. – До сих пор молчавший Илья, хмуро всматривался в происходящее действие. – Нам ли это не знать. Впрочем, история учит нас тому, что она никого ничему не учит.

– Слушай, Харальд, у нас к тебе просьба. – Алексей опять повернулся к византийцу и теперь говорил тихо, – Ты можешь устроить так, чтобы мы могли погулять по городу, зайти на базар. Нам Василий денег дал, да и у нас были. Мы хотим их потратить. Поможешь?

– Легко. Договорюсь с вашей охраной. Прикреплю к вам своих. Вон того офицера по имени Зигмунд. Наденьте эти же плащи и вас с вашей внешностью никто не отличит от моих ребят. Особенно тебя, – Харальд хлопнул по плечу рослого блондина Добрыню. – А с князем как быть?

– Насчёт похожести, ты верно заметил. Корни у меня северные. Я на Руси Добрыня, а при рождении меня Персивалем назвали. Только здесь об этом никто не знает.

– Круто! Персиваль – германское имя. Владеющий сумой. Купец. Так ты не из рыцарей короля Артура? – Харальд был явно доволен новыми друзьями.

– Ну что же, спасибо, Харальд. – Алексей решил перевести разговор на более безопасную тему. – Зигмунд – защитник мира. Хорошее имя. Пойдёт. Князя я на себя беру. Обойдётся Святогором.

– Тогда совместим приятное с полезным. Завтра пойдём осматривать город. – Илья, казалось, уже что-то придумал – Мы с Добрыней будем глазами, а ты, Алёша, ушами. Ты как увлечёшься, так внимательность тебе отказывает. Вон тот «Горыныч» не даст соврать.

Глава 32. Счастливый случай недолго ждет

«Везде решающее значение имеет случай,

поэтому у тебя всегда должна быть

закинута удочка: рыба попадается

и на такой глубине, на какой ты

меньше всего ожидаешь её встретить.»

Овидий

Надо сказать, город стоил даже беглого осмотра. Правда осмотреть все тридцать великолепных дворцов и храмов, окружённых почти четырьмя тысячами домов римской знати, цирк, два театра, более ста пятидесяти бань и восемь акведуков не представлялось возможным. По этой причине начали с форума Константина.

Форум занимал центральное место в торговой жизни города. Сам же центр форума украшали вывезенные, из древних языческих храмов и домов богатейших граждан Греции и Рима, колонны и статуи языческих богов. Главенствовала на площади огромная колонна с мраморной капителью

на вершине. Возле неё продавали самые дорогие товары, вышивку золотой нитью, ткани, одежду и обувь. Продавцы драгоценных металлов и камней, ювелиры, кузнецы, чеканщики и ростовщики пользовались вниманием горожан и гостей столицы. Между их палаток толкались всякого рода странствующие астрологи, колдуны и предсказатели. Конкуренция за покупателя была огромной. Покрутившись в этой пёстрой толпе и послушав городские сплетни, наши

«туристы» двинулись дальше по главной улице.

Эта улица звалась – Меса. Она начиналась к востоку от Форума, проходила мимо ипподрома и вела прямо к основному входу в собор Святой Софии. Улицей в нашем современном понятии, она была не совсем. Скорее это был один огромный длинный пассаж, составленный из частных домов-магазинов, и переходящих один в другой. Эти дома располагались по обе стороны проезжей части, шириной почти четыре метра. Так что, на этой улице тоже было на что посмотреть. Дома богатых горожан были не ниже двух этажей. На улицу они выходили крытыми галереями, в которых помещались магазины, больше напоминающие открытые палатки, каждая из которых образовывала общий зал, где и стояли столы с выложенными на них товарами и имели единственную дверь со стороны двора. Эти галереи из тонких высоких резных колонн, тянулись вдоль домов и образовывали сплошные крытые ряды, обрамляющие улицу с двух сторон, частенько украшенные статуями. Магазины группировались по видам товаров. Окна вторых этажей, обращенных на улицу, декорировали вставленными в них стёклами и резными балконами. Плоские крыши позволяли размещались на них террасы для отдыха в летнее время.

– Какой огромный город! – Алексей пытался внимательно рассматривать постройки, но не успевал, чтобы не отстать от остальной команды.

– Не просто огромный. Сейчас здесь десятый век. К этому времени в Городе проживал почти миллион жителей. Ну и плюс гости типа нас. – Добрыня попытался прочесть надпись на доме.

– Красивые дома. Только зимой в мраморном доме холодно, даже если это зима в Константинополе, – Илья уже перемигивался с красивой темноволосой девушкой, оторвавшейся от своих покупок.

– Нет не холодно. – Алексей, занимавшийся историей архитектуры, с удовольствием пояснил друзьям. – Это типовые постройки. Ну, как наши микрорайоны. Такие виллы, это проект архитектора Витрувия. В каждом таком доме обязательно есть водопровод и канализация, а центральное отопление в здании обеспечивается системой ряда труб, по которым проходит горячий воздух под полом помещения, или в стенах, таким образом обогревая. Туалеты и бани, стоки из которых сбрасывались в море, конечно, были обязательны.

В одном из магазинов продавали воск и мёд. Сильный и такой родной запах манил и притягивал как канатом. Хозяин, торговавшийся с покупателем, напоминал кого-то из знакомых.

– Соловей! – Илья чуть не подавился попробованным мёдом, – А ты, гусляр, что тут делаешь? Откуда товар? Я вот князю твою голову недавно предъявил. Так что, поскольку ты официально уже покойник, то пристукнуть тебя сейчас – самое милое дело.

– Тихо, дружинник! – Соловей огляделся по сторонам, – Слышал поговорку «Деньги любят тишину»? Ты мне сейчас весь бизнес угробишь. а я здесь, между прочим, уважаемый человек. Что я – Соловей, так это ещё доказать надо. Пристукнуть тебе здесь ни меня, ни кого другого не позволят. Пока что я с моими талантами могу вам сильно пригодиться. Я так понимаю, что вы с князем за Анной приехали, ну и заодно с Фокой разобраться?

– Мне кажется, или нам сейчас круто свезло? Оказывается, не только у Горыныча здесь офшор открыт. – Добрыня подошёл к Соловью, – Сейчас мы тебе всё расскажем. Закрывай лавочку на время.

Соловей слушал очень внимательно, время от времени, что-то прикидывая в уме.

– Насчёт восстания и этого Фоки, тут помочь я могу, мне так кажется. Здесь викингов полно, они со всего света сюда стекаются со своими товарами. Здесь и стража дворцовая, есть и те, кто из наших, да и сопровождающие товар, все войны закалённые. Многих лично знаю. Мы же все, кто что из Руси прибыли (и те, что славяне и те, что варяги), живём в квартале святого Маманта.

«Русский Константинополь», а между собой мы этот квартал называем просто «Мама». Дворцовые даже указ издали: «Приходяще Русь да витають у святаго Мамы».

– И много вас там «витають»? – Илья очень внимательно слушал рассказ Соловья.

– Много. По моим прикидкам несколько десятков тысяч человек. Правда ни купцы, ни послы не имеют права находиться в Константинополе более трёх месяцев. Так что, если товар остался, то мы его просто условно перепродаём другим купцам из своих, а иначе здешние чиновники его просто конфискуют. Европа!

– Ничего себе! – Добрыня даже присвистнул. – Десятки тысяч! Но это же целый город по понятиям того времени! Так у вас там и свои торговые площади тоже есть?

– Нет. Только спальни, бани и трапезные, ну и всякие другие бытовые службы. Магазинов нет, а есть склады для товаров и конюшни для верховых, тягловых и вьючных животных. Это что-то вроде огромного гостиничного комплекса, где всё включено. От трёх до пяти звёзд. Кого они больше любят (или боятся), того селят в лучшую виллу. Оплата за счёт налогов из казны Византии. Им так спокойнее. Они нас побаиваются даже безоружных. Так вот. На купцов, хоть они тоже вояки отменные, я бы не рассчитывал. Больше шести тысяч желающих не наберу. Так что договориться можно будет, если разрешить им потом малец пограбить. – Заметив, что последний абзац не понравился Алёше, он сказал с явным нажимом, – Без этого никак, такой народ.

Сопровождавший богатырей Зигмунд, слегка постучал по плечу Илью:

– Я никому не скажу о вашем разговоре, только хочу ещё кое-что важное сказать вам. Тут много народа из варяжского корпуса. Того, что под предводительством Олафа Трюггвасона восемь лет назад с вашим князем Владимиром Великим у чешского князя Болеслава Второго и польского князя Мешко отбили старые русские Червеные города и вернули их земли в состав Руси. Я многих из них знаю. Сам в том походе участвовал. У вашего князя и сейчас под Корсунью отряд из тех ребят стоит. Только не знаю, сколько там человек.

– Да поляки, они те ещё затейники. Только чуть наши князья отвлекутся, как они пытаются кусок нашей земли отщипнуть. Регулярно по рукам получают, лет на пятьдесят, в крайнем случае на сто успокаиваются, а потом опять их память подводит. Вот ведь, редкие любители «люлей» отхватить. – Добрыня повернулся к говорившему, – Олаф? Олаф Первый, он же Трюггвасон, это тот, который воспитывался дядькой князя Владимира вместе с князем в Новгороде и потом стал королём Норвегии?

– И я помню про тот поход. Во время него Червен и Перемышль у ляхов обратно отобрали. – Приняв правильную позу, Алексей стал цитировать Татищева: – «Владимир за многие противности польского короля Мечислава, собрав войска пошёл на него и напав на него за Вислой, победил так, что едва не всё его войско с воеводами побил, или в плен взял, и сам Мечислав едва в Краков ушёл, и прислав послов с великими дарами, о мире просил, и Владимир, учиняя мир в Киев возвратился». Смотрите, что получается – под рукой нашего князя Владимира, у него в дружине служили два будущих короля Норвегии, а его внучка дала начало династии французских королей Капетингов. Получается, что в самом начале становления Руси наши князья уже были самыми крутыми пацанами. Так что не Европе нас учить!

– Мне интересно, олигарх доморощенный, а где твои возьмут оружие, ведь их разоружают в городе? – Добрыня что-то подсчитывал в уме, повернувшись к Соловью. – Значит, им придётся вернуть как-то своё оружие, потом их всех нужно ещё перевезти через море, так чтобы никто не догадался.

– А мне интересно – император Василий в курсе варягов Владимира под Корсунью? – Алексей теперь обращался к Зигмунду.

– А меня больше интересует, что за гамбит собирается разыгрывать наш князюшка. – Илья взял кусочек сот с мёдом и стал нервно жевать его.