Текст книги "Чёрное болото"

Глава 20. Кто не сможет выиграть золото, тот поедет его добывать

«Наши тела способны на всё…

Мы должны убедить в этом наши умы».

Эдвард Стэнли.

Свежий ветерок приятно обдувал лицо, не мешая солнцу пригревать его ласковыми лучами. День уже встал в полный рост и теперь солнце не светило в глаза лучникам. Длинное и широкое поле, на котором сейчас цвёл посаженный крестьянами лён, отделяло лучников от выставленных с раннего утра мишеней, спокойно стоящих в ряд на небольшой деревянной подставке. Мишени эти представляли собой небольшие шары – суры, плотно скатанные из длинных сыромятных ремней, выделанных для конной сбруи. Соревнующиеся должны были на полном скаку, не останавливаясь, сбить стрелами все двенадцать сур. Учитывались и меткость, и скорость коня. Князь с дружинниками и Забава расположились на поле, ближе к мишеням, однако, им прекрасно были видны и всадники.

– Ты только посмотри, красота какая. Небо ясное, светло-голубого цвета, а поле словно отражается в нём. Я такое только на море видел. Цветочки нежные, голубые и слегка колышутся на своих тонких длинных стебельках. Толи небо отражается в поле, толи – поле в небе. – Алексей сорвал один цветок льна и сейчас рассматривал его, повернувшись к Илье. – Я раньше никогда не видел ничего подобного в наших краях.

– Красиво, спорить не стану. Только я сейчас о другом думаю. – Илья приложил руку ко лбу и посмотрел в сторону мишеней, – Тут расстояние метров двести. Тугарин отличный стрелок. Он этому фокусу с пелёнок обучен. Тебе сейчас сосредоточиться нужно на стрельбе, а ты про лютики-цветочки…

– Илюш! В первых строках моего письма, хочу тебе напомнить, что я тоже стреляю лучше многих, во-вторых – у меня лук «Самострел», Святогором подаренный, и в-третьих – конь у меня хоть и Юрий, но он же Сивка-Бурка. Так что думаю, что мы прорвёмся.

Тугарин скакал во весь опор. Стрелять он начал, не доезжая до середины кромки. Одна. Вторая. Третья. Было совершенно непонятно, как он успевал натянуть тетиву, прицелиться, выстрелить и при этом не сбавлять скорость. В конце поля Тугарин остановился. Судя по восторженным крикам, он выбил все двенадцать сур.

Забава махнула платком и теперь Алексей сорвался с места. Дальше просто был сильный порыв ветра, после которого Алёша оказался на другом конце кромки, спокойно сидя в седле и убирая лук за спину. Все двенадцать мишеней не просто слетели с подставки, а легли к ногам Забавы. Спокойной рысью он подъехал к группе князя. Там все ошеломлённо молчали.

– Ну, что скажешь, Забава Путятична? – Алёша спокойно собрал стрелы и убрал обратно в колчан. – Назначай третье испытание.

По старому славянскому обычаю обоим претендентам представили право выбора: сразиться на конях или пешими.

И получил князь ответ: «мы не хотим на конях, но сразимся, по примеру наших предков, пешими и на кулаках».

На центральной площади строили помост. Уже весь город кипел в ожидании небывалого зрелища. Люди стекались отовсюду. Путята и Илья тренировали Алёшу в старом заброшенном сарае. Кроме приёмов восточных единоборств, которые Алёша прекрасно умел применять с детства, немало удивившими Путяту, ничего подобного ранее не видавшего, большое внимание уделялось боксу. С потолка свешивался мешок из-под зерна, туго набитый сеном.

– Приёмчики ваши хороши, спорить не стану, – Путята с изумлением смотрел, как Алёша ловко уходит от ударов Ильи, – Только кроме уже известных вам правил, типа:

– не бить лежачего противника,

– не бить сзади,

– не таить в кулаке тяжелых предметов,

– не ставить подножек и не захватывать одежды противника, есть ещё и такое, как

– не бить ногами.

А я заметил, что вы с Илюшей ногами работаете – будьте нате. К тому же, у Тугарина, как у всех степняков в ходу самыми важными будут захваты на удушение, сжатие в «объятьях» и всё такое. На этот случай я тебя салом натру, всё одно, вы в одних портках и сапогах будете биться.

– Спасибо, Путята. И ты, кстати напомнил. – Алёша аккуратно взял с уложенной на сене рубахи обруч из волшебного камня обсидиана. – Илюша, надень, пожалуйста. Самое надёжное место на твоей шее. После поединка мне вернёшь.

– А скажи мне, мил человек, Путята, – Илья закончил спарринг и теперь вытирался рубахой, осторожно надевая обсидиановый обруч. – А про голову в ваших правилах ничего не сказано? Головой бить можно?

– Про голову? Нет. Про голову ничего нет. Да кто же станет головой бить?

– Может кто и станет. – Алёша поднялся со стога сена, где переводил дух. – Это как пойдёт.

Такого боя жители города не видели раньше никогда. Огромные кулаки Тугарина со свистом рассекали воздух, но попасть по ловкому и юркому Алёше пока не получалось. Пару раз он умудрялся схватить противника в охапку, но Алексей неизменно выскальзывал. Сам же Тугарин уже получил несколько чувствительных ударов в челюсть и бровь, под которой тоненькой струйкой запеклась кровь. Теперь он ещё и пропустил серию ударов в область солнечного сплетения.

Алёша снова принял боевую стойку – правый кулак, словно приклеенный к подбородку и левый у печени. Затем опираясь на переднюю часть ступней, и слегка отталкиваясь правой ногой, сделал левой ногой скользящий шаг вперед. Всё это, пока позволяло держаться на дистанции, выбирая подходящий момент для удара. Просто в боксе, а не только в шахматах, необходимо думать не только за себя, но и за противника, предугадывая его следующие действия. Тем не менее, он пропустил удар Тугарина по своей голове. Такой удар мог легко выбить из противника не только память и ум, но весь дух. Алексей в последний момент успел смягчить силу удара, покачивая головой и пожимая плечами, что не избавило его от падения на землю. Если бы они бились на голой земле, то земля родная дала бы богатырю свою силу. Но… сейчас Алёша лежал на досках помоста. Люди, собравшиеся вокруг, затаили дыхание. Повисла тягучая тишина. Собрав последние силы, Алёша поднялся. Тугарин стоял перед ним расплывавшейся бесформенной глыбой. «Да кто же станет головой бить?» – вспомнились слова Путяты. Что это было? Прыжок, бросок? Алексей врезался головой в солнечное сплетение стоявшего Тугарина, а когда тот охнув, сложился, со всей силы рубанул его ребрами ладоней по шее. Теперь рухнул на помост Тугарин.

По рядам собравшегося народа, волной прошёл вздох облегчения. Тугарин не вставал. Словно знамение свыше, над площадью нависла туча, закрывшая солнце. Стало почти темно.

Народ заволновался и поднял головы к небу. Теперь волнение стало переходить в мертвящий ужас. Это была не туча. Крылья огромного дракона, пикировавшего на толпу, как раз закрыли собой солнце. Мгновение спустя, он уже опять поднимался в небо, а в когтях у него была Забава.

Илья не думал. Он просто вскочил на коня и рванул вслед за драконом. Бурушка мчался как ветер.

Присутствующие при этом происшествии люди начали потихоньку приходить в себя. Путята рычал и седлал коня. Князь ругал на чём свет стоит дружинников.

Алёшу и Тугарина, которые уже успели побрататься, отвели в покои князя для восстановления сил. Толку с них сейчас было мало. Путяту князь отправил с ними.

– Я слышал, что ты друг Добрыни? – К Алексею подошёл мужчина средних лет. За спиной у него на тонких кожаных ремешках висели гусли. Выполненные из деревянного бруска особого сорта клёна, с необычными тонкими струнами из металла, содержащими золото и медь, они были украшены резьбой и рисунками. На левой стороне инструмента был вырезан барельеф верхней части дракона, а на тыльной – красовались цветные птицы и лев. Одет гусляр был в традиционный русский кафтан белого цвета с вышитыми узорами по воротнику и рукавам. – Мне тут люди сказывали, что тамошний князь твоего друга в темницу заключил.

– Ты же гусляр? Я тебя на пиру слышал. Красиво поешь и складно рассказываешь. – Алёша рассматривал гусляра. – Откуда такие сведения? Почему решил мне сказать? Почему я тебе верить должен?

– Давай так – Гусляр ничуть не смутился, – Получать сведения для былин и сказаний – это моя работа. Чем вернее сведения, тем прочнее сидит на моей шее моя голова. Тебе решил сказать, поскольку ты мне понравился, а я за тобой пристально наблюдаю не один день. Верить мне или нет, это твоё дело, но я заинтересован в хороших отношениях с тобой и твоим другом. Можем помогать друг другу.

– Брат, надо срочно в Новгород ехать, Добрыню выручать. – Тугарин уже принял вид военачальника, – Я своих людей подтяну. Князя этого на верёвке притащим.

– Не торопись. Подумать нужно. Не хватает нам ещё войны с Новгородом. – Алёша обернулся к Путяте, – Князь ведь хотел браком закрепить дружбу с южными соседями?

– Хотел. Ты что-то затеял? – Путята пристально смотрел на Алёшу. – Мне Забаву выручать нужно, я тебе не помощник.

– Ты, Путята тут князю нужен, а с драконом Илья справится лучше тебя. У него интерес не только героический, но как ты смог бы заметить, ещё и личный. А личный он завсегда самый сильный. – Алёша повернулся к Тугарину, – Поехали со мной. Ты мне нужен будешь для операции «Добрыня».

От города отъехали после полудня. К вечеру остановились на небольшой полянке. Развели костёр, на котором сварили грибы и поджарили подстреленных Тугариным пару диких уток. Алёша вызвал на разговор Горыныча.

– За каким бесом тебе понадобилась Забава Путятична? Она что, самая мягкая? – Алексей сердился не на шутку.

– У меня тоже начальство есть. – Змей, благодаря своим трём головам, имел исключительную возможность говорить, есть и следить за обстановкой одновременно. Людям это как правило не удаётся. – Мне приказывают, я исполняю. Вопросов не задаю. Знаешь, поговорка такая есть:

«Меньше знаешь, лучше живёшь». Сказано было: «спрятать девицу в пещере до дополнительных указаний».

– Начальство? – Тугарин навис над лакающей из миски головой, – Святогор, что ли?

– Какой там Святогор! Он только вид делает, что самый крутой. Над ним Летописец стоит, а старый, он так, бригадир. – Горыныч наконец доел диетическое питание и вытирал морду сорванным лопухом. – я, конечно, предполагаю, что Летописцем тоже кто-то руководит. Но кто,

это никому не известно. Однако, мой опыт показывает мне, что никто тут сам не решает, ни Святогор, ни Летописец, ни уж тем более, Киев.

– Смею предположить, что это затеяно самим князем киевским для того, чтобы выманить Добрыню в сложный поход с целью его устранения. – Вторая голова освободилась от наблюдения за раненым пальцем и присоединилась к разговору, – Следи за ходом событий по сюжету:

«Поездка в Киев через логово Змея.» Для справки, Сорочинские горы эти находятся на берегах реки Волги. Перед этими горами предстоит проехать дальнее «чисто поле». А в чистом поле у нас кто? Правильно – Тугарин. Сечешь?

– Он-то этому князю чем помешал? – Алёша перестал возиться с грибами, – Он же по идее у него в дружине должен быть?

– Даже по старому сценарию вы давно уже не ладили. – Теперь говорила Третья голова.

– Он вовсе не у него в дружине. Ты, Алёша, у Ростовского в дружине, Добрыня – Черниговскому князю служит, Илья – Муромскому. Все три князя сначала были сами по себе, потом объединились и назначили центром Киев, поскольку там явно климат получше, чем во Пскове, Новгороде или Муроме, да и путь в Византию ближе. Но потом эти князья опять отложились от него и теперь снова сами по себе. Хотя все эти князья ведь родственники. Они же все Рюриковичи.

– Ага. Время от времени кто-нибудь садится в Киеве. – Слово взял Первый.

– Потом приходит другой со своей дружиной. Схватка, поля вытоптаны, города погорели, князь башки лишился. В Киеве сел следующий. «Эта песня хороша, начинай сначала». Вот такая весёлая карусель. – Третья голова уже принялась за вторую утку.

– Интересно, это историческая справка, или ты сюжет рассказываешь? – Алёша нетерпеливо поёрзал на бревне – Если историю, то не трудись. Мы это всё изучили. Сначала в школе, потом реконструкция, домашняя работа, так сказать. А некоторые так вообще, – Он погладил себя по нагруднику, – Лучше учебника в этом ориентируются.

– Ну, тут так всё переплелось, что уже трудно расцепить. – Продолжил теперь Третий,

– Так вот, продолжаю. Добрыня пограничную службу у Черниговского нёс, а Киевский постоянно своих дружинников посылает «подкормиться» с ваших территорий. Типа это его бывшие земли. Народ на этих территориях страдает, князья тихо зубами скрепят, и пока только вы ему противостоять пытаетесь.

– А теперь внимание! – Первый опять перехватил управление, – Кто правильно ответит на вопрос: за что киевский вас тихо ненавидит?

– Хорошо, теперь давай вернёмся к похищению Забавы.

– Да, да. Давайте к плану, а то от этой Путятичны одни хлопоты. – В разговор со вздохом вступила Вторая голова. – То ей еда не та, то перина тонкая, то из прохода дует. Заберите вы её уже поскорее, будьте ласковы.

Долго ли коротко ли, добрались Добрыня с конём до Сорочинских гор. А Змей уже там сидит, богатыря дожидается.

– Я сейчас по делам смотаюсь ненадолго, а ты пока в пещеру иди. Теперь давай сценарий повторим. А то мало ли что…

– Да чего уж там мало ли. Я в школе хорошо учусь. Былины эти знаю. Написано там следующее: «Налетел на Добрыню и стал его огнём жечь.

– Не отдам я Забаву Путятишну, я её сожру, и тебя сожру, и всех русских людей в полон возьму!»

– Ну да. Это же поздняя былина. – Говорила опять Первая голова.

– Ты вообще персонаж, спасающий Русь от всяких кочевников. – Теперь вклинился Второй.

– А кочевники они что? Баб воровали. Помнишь:

«…Съел уже почти всех женщин и кур И возле самого дворца ошивался…»

– Я-то помню. У Высоцкого про тебя ни строчки нет и про кочевников тоже. Там было так:

«Появился дикий вепрь огромадный

То ли буйвол, то ли бык, то ли тур.» Так что ты мне голову не морочь. Я Высоцкого Владимира Семёновича с детства слушаю. Так что, биться будем?

– Давай сделаем вид, что бьёмся, только без членовредительства. Экологию тоже портить не будем. Я тебя подброшу пару раз, ты меня плёткой не сильно ударишь, я упаду и сделаю вид, что сдох. Ты меня аккуратно мечом потыкаешь и всё.

– Я у тебя разве головы рубить не должен?

– Рубить ничего не надо! – Первый заметно занервничал.

– Хорошо, как скажешь. Горыныч, для чего страсти такие? Давай просто Забаву заберу и всё.

– Не выйдет. Хоть и вносятся некоторые изменения, но основная канва должна сохраняться. Мы с вами, итак, отсебятины уже внесли в эти былины – сам Летописец ногу сломит. У меня, однако, в сценарии-контракте чёткие указания даны.

– То есть ты мне сейчас предлагаешь поучаствовать в наглом обмане заказчика. Я вроде как купец, а для купца даже просто слово, данное при заключении контракта, было крепче всяких печатей. – Добрыня был недоволен таким поворотом.

Змей решил посовещаться между собой. Через некоторое время он снова заговорил:

– Ладно, давай немного подкорректируем, типа ты меня не насмерть зарубил, а сам о том не знал. Не самое страшное изменение сюжета. Всё одно, там про нашу дружбу ничего нет.

– Знаешь, Горыныч, это уже становится какой-то привычкой у тебя. – Алёша накрыл попоной спящего Тугарина. – Ты на чьё место метишь? Великого сказочника или сценариста телевизионных сериалов? Ты что мне сейчас наплёл? Ты хоть персонажей меняй по обстоятельствам. Опять ты забыл, что Добрыня в Новгороде.

– Забываю. Увлекаюсь очень. Скучно тысячу лет одно и тоже исполнять. Сил уже нет, хочется нового прочтения.

– Тогда тебе в Голливуд. Это они любят. Там ты даже такой сценарий написать сможешь, по которому Белоснежка была венецианским мавром.

– Мавром? Это который Отелло? – Головы слегка посовещались между собой. – Я про него слыхал:

«Отелло мавр венецианский,

Любил Отелло, эх, пожрать.

Любил Отелло сыр голландский

Московским пивом запивать.» Так он из здешних, или из ромеев? Хотя про него англичанин рассказывал. Запутанно всё.

– Кладезь мудрости международная ты наша. – Алёша опять икал от смеха. – Теперь по делу давай. Что с Путятичной, где ты её держишь?

– Не при делах я, Алёшенька. Я в это время в Поднебесной здоровье поправлял. Свидетели есть.

– Конечно, я сейчас в Китай поскачу, свидетелей твоих опрашивать. Ври, да не завирайся. Я тебя видел.

– Хорошо видел? Голов сколько было? Вспоминай давай, важно это.

– Вроде бы одна была.

– От тож. А у меня сколько? – Все три головы вытянули шеи.

– Ладно. Так вас всё-таки сколько, и ты персонаж отрицательный, то есть злодей злодейский, или положительный?

– Не знаю, Алёшенька. Я сам запутался. Это как с головами. Родился я на Востоке, в самом начале человеческого пути и был грозным, мощным существом, с одной головой изрыгающей пламя. Добрым в то время я был, и был покровителем живущих рядом народов. Они даже крыши своих домов-пагод строили так, чтобы мы, драконы, могли с них весело скатываться. Были мы любимцами этих народов. Потом с нами познакомились вы – народы Запада. А поскольку мы были защитниками своих народов, то для вас мы стали олицетворением зла. Тогда и «появились» другие драконы – злые и жадные. Ну и вера ваша тоже внесла свою лепту в это. Священники Запада не допускали возможности иной веры, кроме своей и всё, что защищало другие культуры автоматически становилось враждебным для «носителей истинной веры». Былины же данные писались в уже христианской Руси, вот Летописец и сделал Дракона символом всеобщего врага. Сейчас люди стали добрее друг к другу, и я всё чаще являюсь им в своём истинном облике покровителя и защитника.

– Ладно. Разобрались. Час от часу не легче. Теперь и Илья, и Забава точно в опасности.

Делать-то, что будем?

– Для начала поведай мне, богатырь русский, почему там Илья, а не Добрыня? Давай с самого начала и поподробнее. С момента нашего расставания под Киевом.

Глава 21. И коли ты победишь Чудо-Юдо…

«Лишь у того есть мужество, кто знает страх, но побеждает его, кто видит бездну, но с гордостью смотрит в неё.»

Фридрих Ницше

Змей летел быстро. Города и села мелькали внизу, словно картинки в волшебном фонаре. Забава старалась не смотреть вниз. Голова кружилась, было холодно, от змея неприятно пахло и было страшно. Очень страшно.

Змей летел очень быстро. Илья старался не упускать его из виду. Бурушка скакал быстрее ветра, перескакивая с холма на холм, через города и сёла, но всё равно отставал от Змея. Наконец они достигли Сорочинских гор.

Узкий и глубокий вход в пещеру почти полностью перекрывал спящий Змей. Странный это был Змей. Не похож он был на приятеля Ильи – Горыныча. Одна голова. Массивный хвост кольцами свился вокруг тела.

Илья старался быть как можно тише, чтобы подъехать поближе, однако, сон драконий был на редкость чутким.

– Очередной горе-вояка объявился. Биться со мной решил? – Голос дракона был высокий, неприятный, режущий слух.

– Я за Забавой Путятичной пришёл. Отдашь добром, может быть и пощажу тебя. Но это не точно, хотя шанс у тебя имеется – Илья уже подъехал на расстояние броска копья.

– Сейчас всё брошу, побегу подарки тебе раздавать. Ты кто такой? – Дракон не узнал Илью, что подтверждало догадку Ильи о сбое в былине. Другой дракон, другой богатырь. Чёрный лебедь поднялся в воздух. Значит итог битвы совсем не предрешён.

– Тогда считай, что не договорились. – Илья с силой метнул копьё в голову дракона.

– Ну, ты парень, сам напросился. – Дракон выдохнул в лицо богатырю струю пламени и поднялся в воздух. – Не отдам я Забаву Путятишну, я её сожру, и тебя сожру, и всех русских людей в полон возьму!

С трудом погасив вспыхнувшую на коне гриву, Илья спешился и отпустил Бурушку. Конь с удовольствием отпрыгнул подальше. Пришлось принять пеший бой. Огонь бил из пасти дракона как из огнемёта, причём сопровождался чёрным едким дымом. Тем не менее Илье пока удавалось не сгореть и не задохнуться. Странно.

Поправляя оплечье, задел пальцами что-то прохладное. Обруч! Обруч обсидиановый, что Алёшка дал поносить на время его боя с Тугариным. Вот что его сейчас спасало. Спасибо, братишка. Как ни будь сочтёмся. Илья снова бросился на Змея.

Изловчившись, отрубил голову Змею, перевёл дух и хотел уже в пещеру спуститься, но видит на месте обрубка уже успели вырасти три новых.

– Так не пойдёт. – Илья взял меч поудобнее. – Давай, Меч– Самосек, выручай хозяина. Меч работал как мясорубка.

Однако, даже богатырская сила и былинная неутомимость начали подходить к концу. Рука от усталости и напряжения стала деревянеть. Плохо дело. Несмотря на ловкость Ильи и скорость легендарного острого меча, Змей уже начал одолевать Илью. С головами была беда. Они росли как грибы после дождя. Теперь их стало уже двенадцать. Отскочив к выемке в горе, Илья перевёл дух. Что же происходит? Не может быть, чтобы не было средства. Вот бы сейчас Горыныча спросить. В голове возник образ Горыныча, с перевязанной лапой. И всего-то коготь ему отрубили, а стонов было… Стоп! Коготь! Вспоминай, думай. Ну конечно, ведь только сейчас Змей когтем правой лапы провёл по последней кровавой ране. Вот в чём секрет кроется! Не зря тогда Горыныч переживал по поводу отрубленного Ильёй когтя. Зря они над ним смеялись. В когте том сила волшебная. Илья подскочил поближе и рубанул по лапе Змея. Взвыл дракон, припал к земле, приподняв обрубленную лапу. Этого Илье вполне хватило, чтобы собраться и начать новую схватку. Головы падали и катились вниз. С каждой следующей отрубленной головой Дракона всё стремительнее покидали силы. Через некоторое время всё было кончено.

По земле растекалась чёрная жижа. Земля не хотела её впитывать. Что это? Кровь дракона? Илья наклонился и обмакнул пальцы. Понюхал. Да это же нефть! Осторожно перешагнув, боясь поскользнуться, вошёл в пещеру. Сыро, темно, холодно. Нужно вернуться и сделать факел.

Вокруг ноги Ильи обернулась змея. Другая подползала к сапогу, третья спрыгнула сверху, норовя обвиться вокруг шеи. Илья рубанул по той, что на полу, схватил метившую в шею за хвост и с силой ударил о камни. Что-то тянуло его за ногу. Змея? Наклонив голову, он увидел, что змею с ноги отрывает чья-то рука. Схватив за шею драконьего детёныша, рука сильно сжимала тому горло. Змеёныш изворачивался и пытался укусить руку. Рука, сжимающая горло рептилии, держала её крепко, напрягая жилы. Змеёныш дёрнулся последний раз… и превратился в меч.

– Алёшка! Ты как тут оказался? – Илья с изумлением смотрел на владельца руки, в которой теперь был зажат меч. – Вот он – настоящий Меч-Кладенец. А ты переживал, что меча у тебя нет. Теперь есть.

– Горыныч, будь ласков, постой у входа в пещеру, пусть пленники ещё полчасика там побудут, – Алексей слегка подтолкнул старого дракона к горе, – Нам с Тугариным нужно Илью в курс дела ввести, чтобы никто не мешал.

Честно говоря, ни Илья, ни тем более Алёша не ожидали такой реакции освобождённых. Вместо того, чтобы рвануть из подземелья на свободу, бывшие узники начали делить богатство Змея. Хватали кто сколько сможет, не останавливало даже то, что унести награбленное не представлялось возможности. Назревала крупная драка с кровопролитием.

Свист Ильи не только прекратил распри, но и сильно остудил головы претендующих на сокровища. Причём не только в переносном, но и в прямом смысле. Теперь их владельцы смирно лежали на холодном полу пещеры и держались за уши и головы. Зато стало тихо.

– Вы что же это творите, люди добрые? – Илья стоял в проходе, высоко подняв меч, который в падающих на него лучах солнца, горел волшебным огнём. – Неужто за время пленения облик человеческий совсем потеряли? Сами в змеёнышей превращаетесь. Смотрите, уж по земле ползать начали.

Строго говоря, лежали бывшие богатыри не из-за богатства присвоенного, а в результате воздействия на них свиста Ильи. Обычная контузия. Правда, они об этом не подозревали, что давало нашим друзьям неоспоримое преимущество в переговорах.

– Возьмите себе только то, что делу доброму служит. Необходимую одежду-облачение, оружие воинам и по одному золотому, за проведённое в плену время. Деньги и доспехи выдаст наш казначей. Не толпитесь, он этого не любит. Всем хватит. – Илья отошёл с прохода, освобождая путь, – Ну, что скажешь, Горыныч? Принимай хозяйство. Опись делать не будем, но для добрых дел что понадобится, ты сам отсюда достанешь. Так оно справедливее будет.

– Мне надо украшений жемчужных и самоцветов побольше с собой увезти. – Забава считала, что всё сказанное Ильёй её не касается.

– Ты сама как яхонт драгоценный. У тебя дома всё есть. – Илья сделал вид, что не понял девушку. – Однако, подарок я тебе приготовил. В пещере нашёл. Зеркальце волшебное, в нём душа человеческая во всей своей красоте отражается. Возьмёшь ли, Забавушка?

Илья протянул диковинное зеркало, привезённое кем-то из далёкой Венеции. В золотую оправу с костяной ручкой было вставлено небольшое круглое стеклянное полотно, на которое сзади аккуратно нанесли серебряное покрытие. Зеркало блестело на солнце из-за хрустальной прозрачности и чистоты, отбрасывая на стену солнечный зайчик. Стоило такое зеркальце как торговая ладья.

Забава, считая себя самой лучшей во всех отношениях, взяла зеркальце и посмотрелась в него. Что она там увидела, знала только она одна. Лицо девушки мгновенно вспыхнуло, а на глаза навернулись слёзы.

– Не понравился тебе мой подарок? – Илья протянул к зеркалу руку, – Или всё же себе оставишь?

– Оставлю… Спасибо тебе, Илья!

– Я смотрю, ты, Алёша, с Тугариным подружился. – Горыныч уже перестал чему-либо удивляться. – Я для тебя, да Добрыни тоже пару подарков припас. Ну, раз уж здесь вместо Добрыни сейчас Тугарин, так и быть, выбирайте кому что. – Горыныч протянул им тонкую дудочку и искусно сделанный острый топор.

– Тугарин, я с твоего позволения, возьму себе свирель? – Алексей взял в руку небольшую деревянную трубочку, поднёс к губам и приложил пальцы к просверленным в ней отверстиям. Словно отзываясь на невидимые людям движения души Алёши, дудочка запела. Она пела о

любви. О любви к яркому лучику солнца, искорками отражающегося от росы на зелёной травке, о любви к дальним звездам на черном бархате ночного неба, о любви к гордому орлу в высоком небе и к маленькой мышке, юркнувшей в земляную норку. О любви ко всему миру. Нежная, радостная музыка полилась, растекаясь волнами по горам. В этой музыке слышался звонкий говор ручья, пение птиц и тихий шёпот листьев. Закроешь глаза и словно нежные и душистые цветы с тобой говорят… Алёша закончил играть.

– Бери себе дудочку. Ты когда на ней играешь, на сердце радость великая и словно мир на всей земле наступил. Спасибо тебе за игру. – Тугарин ободряюще хлопнул по плечу Алёшу. – Мне больше по сердцу топор искусный. Хоть он и не боевой, но мне очень нужен. Буду дома добрые и красивые строить – людям моим на процветание! Хватит моему народу по полям словно дикие звери рыскать, пора и в городах осесть.

– Ну вот и славно. Хорошо, что подарки мои пригодились. – Горыныч явно был доволен собой.

Илья снял с шеи обсидиановый обруч и протянул Алёше.

– За обруч отдельное спасибо, братишка. Он мне сегодня жизнь спас.

Настало время расходиться каждому по своим делам. Попрощавшись с друзьями, Илья стал собираться в обратный путь в Киев. Забава решила ехать с Ильёй на коне.

Сначала попробовали посадить Забаву сзади Ильи, но это не понравилось никому кроме коня. Тогда Забава села на переднюю луку седла Бурушке, почти на его шею.

Поначалу шли рысью, однако, Бурушка скоро заскучал и взял свой привычный темп «с горы на гору перескакивает, реки-озера перепрыгивает, холмы перелетает».