Текст книги "Рискованные мечты"

Глава 10

– Замечательное зрелище. – Выпрямившись, Брет направился к ним. – Даже не поймешь, где кончается лошадь и начинается всадница.

– Что вы здесь делаете? – резко спросила она.

– Просто ехал мимо и решил завернуть. – Он потрепал лошадь по голове.

Стиснув зубы, Хилари соскользнула на землю.

– Как вы узнали, где меня искать? – Она уперлась в него взглядом, жалея, что не осталась в выигрышном положении всадника.

– Лиза услышала, как я звоню в дверь. И сказала, что ты уехала домой, – произнес он небрежно, кажется больше увлеченный общением с лошадью, чем объяснением с ее хозяйкой. – Прекрасная лошадка. – Наконец он перевел взгляд с коня на девушку, и серые глаза оглядели растрепанные волосы и пылающие щеки. – Вы с ним, похоже, хорошо понимаете друг друга.

– Его надо поскорее обтереть… – Хилари вдруг стало неприятно, что ее любимцу, кажется, понравилось, как длинные сильные пальцы Брета гладят его шею. Она повернулась, чтобы увести коня.

– Как зовут твоего друга? – Брет пошел с ней рядом.

– Кохиз, – ответила Хилари кратко. Когда Брет направился за ней в амбар, она едва подавила искушение захлопнуть дверь перед его носом.

– Тебе удивительно подходит его масть! – Брет непринужденно прислонился к деревянному столбику.

Хилари со свирепой тщательностью принялась вытирать лошадь.

– Это слишком непрактичное основание для выбора коня. – Она смотрела только на атласный бок лошади, упорно держась спиной к Брету.

– Давно он у тебя?

«Нет, это просто смешно!» – подумала она, кипя от злости и страстно желая швырнуть в него щеткой.

– Я вырастила его с младенчества.

– Тогда понятно, почему у вас с ним такое взаимопонимание.

Брет лениво прошелся по амбару, заглянул в углы. Пока руки Хилари были заняты работой, в голове у нее вихрем проносились десятки вопросов, облечь которые в слова не хватало смелости. Молчание затягивалось и наконец стало невыносимым. Хилари была уже не в силах продолжать чистить лошадь и направилась вон из амбара.

– Почему ты сбежала? – спросил Брет, когда они вышли под ослепительно сияющее солнце.

Ее мысли метнулись, словно вспугнутый кролик.

– Я не сбежала, – на ходу принялась сочинять Хилари, – а просто захотела взять себе маленький отпуск, чтобы обдумать предложения, которые получила. На нынешней ступеньке моей карьеры сделать неправильный выбор было бы ошибкой.

– Понимаю…

Не вполне разобрав, действительно ли в его голосе прозвучала насмешка, или ей показалось, Хилари заявила решительно:

– Меня ждет работа. Надо помочь маме на кухне.

Но судьба, по-видимому, к ней не благоволила, потому что в этот момент мама вышла из задней двери им навстречу.

– Почему ты не покажешь Брету ферму? На кухне я и сама управлюсь.

– А пирожки как же? – Хилари выразительно, с немой мольбой посмотрела на мать, но та не вняла ее сигналам.

– Еще уйма времени. Брету, наверное, хочется все здесь осмотреть перед ужином.

– Твоя мама была так добра, что пригласила меня остаться, – улыбнулся он в ошеломленное лицо Хилари, а потом повернулся к маме: – Мне просто не терпится, Сара.

Слушая, как они дружески называют друг друга по имени и обмениваются любезностями, Хилари закипела от гнева. Она произнесла с подчеркнутым отсутствием энтузиазма:

– Ну, тогда пошли.

Они отошли на небольшое расстояние, и она спросила его с приторной улыбкой:

– Что желаете посетить в первую очередь? Курятник или, может, свинарник?

– Предоставляю выбор тебе, – великодушно ответил он, оставшись бесчувственным к ее иронии.

Хилари хмуро начала экскурсию.

Но вместо того чтобы откровенно скучать, Брет, вопреки ее ожиданиям, заинтересовался фермерским хозяйством, от маминого огорода до отцовской сельскохозяйственной техники. Внезапно он остановил ее, взяв рукой за плечо, и окинул взглядом пшеничное поле.

– Я вижу, что ты имела в виду, Хилари, – проговорил он. – Зрелище и правда великолепное. Золотой океан.

Хилари мрачно промолчала.

Он повернулся, чтобы идти дальше, и прежде, чем она успела возразить, взял ее за руку.

– А торнадо ты когда-нибудь видела?

– Нельзя прожить в Канзасе двадцать лет и не увидеть торнадо, – сухо ответила Хилари.

– Это же настоящее приключение!

– Вообще-то да, – согласилась она. – Как-то раз, когда мне было семь лет, мы получили предупреждение, что идет торнадо. Все засуетились, повели животных в укрытие, стали готовиться. А я стояла как раз на этом самом месте… – Она вгляделась в горизонт, припоминая. – И увидела, как прямо на нас надвигается огромная такая, черная воронка. А вокруг все неестественно замерло, так что даже ощущалось, как воздух давит на тебя. Я смотрела на нее и не могла сдвинуться с места. Папа схватил меня, перекинул через плечо и потащил в погреб. Еще несколько минут было так тихо, словно все в мире умерло, а потом… у нас над головой как будто загудели сотни реактивных самолетов.

Брет заглянул ей в лицо и улыбнулся, и Хилари ощутила, как привычно сжалось сердце.

– Хилари, – он быстро поднес к губам ее руку, – ты ужасно милая.

Хилари пошла дальше, предусмотрительно сунув руки в карманы. В молчании они обошли вокруг дома, а Хилари между тем собиралась с духом, чтобы спросить его, зачем он приехал.

– А у вас… какое-то дело в Канзасе?

– Можно сказать и так, – ответил он непонятно, и Хилари попыталась подстроиться под его небрежный тон.

– А почему вы не послали вместо себя кого-нибудь из своих сотрудников?

– Дела определенного рода лучше себя оправдывают, если заниматься ими лично, – улыбнулся он насмешливо и с явным желанием подразнить ее. Но Хилари пожала плечами, показывая, что весь этот разговор ей в общем-то малоинтересен.

Брет определенно сразу понравился ее родителям, и Хилари было крайне досадно, что он так легко вписался в общую картину. С отцом они сразу начали называть друг друга по именам и беседовали как старые друзья. Многочисленные родственники Хилари могли любого заткнуть за пояс, но Брета они не устрашили. За каких-то полчаса он очаровал двух ее невесток, завоевал уважение братьев и восхищение младшей сестры. Пробормотав что-то про пирожки, Хилари ускользнула в кухню. А спустя несколько минут услышала:

– Какая похвальная хозяйственность.

Круто повернувшись, она увидела стоящего в дверях Брета.

– У тебя нос в муке. – Он осторожно вытер его пальцем.

Хилари отшатнулась, продолжая орудовать скалкой.

– Пирожки, значит? А с чем? – И он облокотился о кухонный стол, явно намереваясь задержаться здесь надолго.

– Лимонные меренги, – коротко ответила Хилари, не желая поощрять его к разговору.

– Обожаю лимонные меренги! Люблю все кисло-терпко-сладкое. – Он смотрел на ее хмурое лицо с улыбкой. – Они мне напоминают тебя.

Она метнула в него испепеляющий взгляд, абсолютно его не смутивший.

– А у тебя ловко получается, – прокомментировал он, когда она раскатала второй слой теста.

– Мне лучше работается в одиночестве.

– Где же твое знаменитое деревенское гостеприимство, о котором столько говорят?

– Вы ведь уже сами себя пригласили на ужин? – Хилари раскатывала тесто с такой яростью, словно оно было ее личным врагом. – Зачем вы приехали? – спросила она требовательно. – Захотели поглазеть на нашу примитивную ферму? А потом в Нью-Йорке потешиться над моей семьей вместе с Чарленой?

– Перестань! – Брет шагнул к ней и взял за плечи. – Неужели ты совсем не ценишь своих родных, раз говоришь такое? – Но сердитое выражение тут же сменилось удивленным. – У вас замечательная ферма, твои родные – прекрасные, сердечные люди. В твою маму я просто успел влюбиться.

– Ну, извини, – пробормотала она, снова поворачиваясь к столу. – Это я глупость сказала.

Брет сунул руки в карманы джинсов и подошел к решетчатой двери.

– Кажется, бейсбол в разгаре?

Дверь закрылась за ним. Хилари немного погодя выглянула в окно и увидела, как Брет включился в игру, затеянную братьями. Хилари вернулась к своим пирожкам, а со двора до нее доносились жизнерадостные крики и смех.

Потом в кухню вошла мама, заговорила весело, но Хилари отделывалась только невнятным бормотанием. Оживление, царившее во дворе, сбивало ее с толку.

– Зови всех мыть руки, – прервала ее раздумья мама, и Хилари машинально подошла к двери, распахнула ее и пронзительно свистнула. Но тут же поспешно вынула пальцы изо рта и выругала себя за то, что снова сваляла дурака перед Бретом. Вернувшись в кухню, она захлопнула за собой дверь.

За ужином она оказалась за столом рядом с Бретом и, не обращая внимания на спазмы в желудке, включилась в застольную беседу, чтобы родные не заметили ее смятения.

После ужина семейство потянулось в гостиную, и Брет снова погрузился в какую-то дискуссию с отцом. Тогда Хилари демонстративно занялась игрой в машинки на ковре со старшим племянником. Его младший братик подбежал к Брету и залез ему на руки, и Хилари уголком глаза наблюдала, как Брет подбрасывает малыша на колене.

– А ты живешь в Нью-Йорке с тетей Хилари, да? – внезапно спросил ребенок, и Хилари со стуком выронила на пол грузовичок.

– Не совсем. – Брет медленно улыбнулся, увидев, как запылали у нее щеки. – Но я правда живу в Нью-Йорке.

– А тетя Хилари обещала взять меня на крышу Дома империи! – с гордостью заявил малыш. – И я плюну оттуда в воздух на высоте миллион футов. Пойдем с нами, – пригласил он с детским великодушием.

– С большим удовольствием. – Брет взъерошил темные волосы ребенка. – Когда соберетесь, обязательно скажи мне.

– Только нельзя, чтобы день был ветреный, – объяснил мальчуган. – Если плюнуть на ветер, то попадешь в себя. Так тетя Хилари сказала.

Все засмеялись, а Хилари подхватила мальчика на руки и унесла в кухню:

– Там, кажется, остались пирожки. Надо чем-то занять твой ротик.

Когда начало смеркаться, братья Хилари со своими семьями отправились по домам. На горизонте протянулись розовые полосы – следы закатившегося солнца. Некоторое время Хилари стояла на крыльце в одиночестве, наблюдая, как темнота поглощает сумерки, как вспыхивают первые звездочки и начинают стрекотать цикады.

Она вошла в дом, который показался странно тихим. Тишину нарушали только напольные старинные часы. Хилари свернулась в кресле и принялась смотреть, как папа и Брет играют в шахматы. И невольно залюбовалась тем, как длинные сильные пальцы Брета переставляют резные фигурки…

– Шах. И мат.

Она так глубоко задумалась, что слова Брета заставили ее вздрогнуть. Том одно мгновение сосредоточенно смотрел на доску, затем поскреб подбородок.

– Будь я проклят, так оно и есть. – Он улыбнулся Брету и зажег трубку. – Ты неплохо играешь, сынок. Я получил удовольствие.

– Я тоже, – откинулся в кресле Брет и, чиркнув зажигалкой, закурил. – Надеюсь, мы сможем часто играть. У нас будет такая возможность, раз я собираюсь жениться на вашей дочери.

Это заявление он обронил самым что ни на есть будничным голосом. Когда его смысл дошел до Хилари, она раскрыла рот, не издав, однако, ни звука.

– Как будущий глава семьи должен уверить вас, – продолжал Брет, даже не взглянув в ее направлении, – что материально Хилари будет неплохо обеспечена. Разумеется, продолжать заниматься карьерой или нет – решать Хилари, но она будет иметь возможность работать только для своего удовольствия.

Том кивнул, попыхивая трубкой.

– Я все тщательно обдумал, – сказал Брет, лениво выдыхая дым. – Каждому мужчине приходит время обзавестись семьей, – снова заговорил он важно, обменявшись с Томом многозначительным взглядом. – Хилари вполне отвечает моим запросам. Она, несомненно, красива, а какой мужчина не ценит красоты? Она достаточно умна, здорова, терпима с детьми. Правда, несколько худощава, – добавил он с сожалением, а Том, который согласно кивал при перечислении достоинств Хилари, посмотрел на него виновато.

– Нам никак не удавалось откормить ее.

– Да, еще надо отметить ее вспыльчивость, – задумчиво проговорил Брет, взвешивая за и против. – Правда, – заключил он, примирительно махнув рукой, – я считаю, что боевой дух украшает женщину.

Хилари вскочила на ноги, но заговорить сумела только после нескольких нечленораздельных попыток.

– Как вы смеете? – выпалила она наконец. – Как вы смеете сидеть здесь и обсуждать меня так, словно я… племенная кобыла? А ты, папа, – возмущенно повернулась она к отцу, – ты как будто поросятами торгуешь! И это родной отец.

– Я ведь упоминал о ее вспыльчивости? – обратился Брет к Тому, и тот глубокомысленно кивнул.

– Да вы просто бесцеремонный, наглый, самодовольный сукин…

– Спокойно, Хилари, – предостерег Брет, гася окурок в пепельнице и поднимая брови. – Не то придется тебе опять мыть рот с мылом.

– Если ты хотя бы минуту думал, что я соглашусь выйти за тебя, значит, ты бредишь! Ты мне даром не нужен! Возвращайся в Нью-Йорк и… издавай дальше свой журнал! – договорила она в запале и выбежала из комнаты.

После ее ухода Брет повернулся к Саре:

– Я думаю, Хилари захочет венчаться дома. Все близкие друзья, конечно, прилетят сюда без проблем, а поскольку семья Хилари живет здесь, то правильно будет предоставить организацию свадьбы вам.

– Хорошо, Брет. Ты уже наметил дату?

– На следующие выходные.

Сара широко раскрыла глаза, представив, в какой спешке будут происходить приготовления, но тут же спокойно вернулась к своему вязанью:

– Положитесь на меня.

Брет встал и улыбнулся им обоим:

– Наверное, она успела немного остыть. Пойду поищу ее.

– Она наверняка в амбаре, – подсказал Том, выстукивая трубку. – Она всегда туда уходит, когда злится.

Когда Брет вышел из дома, Том, попыхивая трубкой, подытожил:

– Похоже, Хилари нашла себе подходящую пару.

В амбаре царил полумрак, когда туда ворвалась Хилари, разгневанная на Брета и отца. Как эти двое славно спелись! Она кипела от злости. И как это Брет забыл спросить у отца про состояние ее зубов?

Тут дверь амбара со стоном раскрылась, и в помещение неторопливо вошел Брет.

– Привет, Хилари! Ты готова обсудить свадебную церемонию?

– Я никогда и ничего не буду готова с тобой обсуждать! – Голос у нее задрожал от гнева.

Брет беззаботно взглянул в ее негодующее лицо. Но его спокойствие только подлило масла в огонь, и она перешла на крик:

– Я никогда не выйду за тебя, никогда! Лучше быть женой трехголового карлика, покрытого бородавками!

– И все-таки ты выйдешь именно за меня, Хилари, – произнес Брет с беспечной уверенностью. – Даже если мне придется тащить тебя к алтарю силой.

– Я сказала, что этого не будет! – Она стремительно подошла к нему и гневно посмотрела ему в лицо. – Ты не сможешь меня заставить.

Он схватил ее за руки и проговорил с возмутительной уверенностью:

– Ну так уж и нет?

И, притянув к себе, завладел ее губами.

– Пусти! – прошипела она, вырываясь. – Отпусти руки!

– Пожалуйста. – Он послушно выпустил ее, и Хилари, потеряв равновесие, упала на охапку сена.

– Ты… просто хулиган! – Она хотела вскочить и наброситься на него с кулаками, но вес его тела уже придавил ее к сладко пахнувшему сену.

– Я только сделал то, что ты велела. Кстати, – добавил он, улыбаясь, – сейчас я предпочитаю тебя в горизонтальном положении.

Хилари уперлась руками ему в грудь, пытаясь увернуться от его приближающихся губ. И ему пришлось довольствоваться мягкой кожей ее шеи.

– Ты этого не сделаешь!..

Сопротивление ее слабело по мере того, как губы Брета находили все новые места для исследования.

– Конечно, сделаю, – пробормотал он, наконец-то отыскав ее рот.

Этот неторопливый, долгий поцелуй пробил брешь в ее обороне, губы Хилари расслабились и раскрылись, руки обвили его шею. Он приподнял голову и потерся носом о ее носик.

– Ты негодяй! – прошептала она, притягивая его к себе, чтобы снова слиться с ним губами…

– Ну а теперь ты выйдешь за меня? – улыбнулся ей Брет, убирая волосы с ее щеки.

– Я не в состоянии думать, когда ты меня целуешь, – пробормотала Хилари, не открывая глаз.

– А я и не хочу, чтобы ты думала… – Его пальцы занялись пуговицами на ее кофточке. – Просто скажи «да». – Его ладонь мягко легла ей на грудь. – Ну скажи же, наконец, Хилари… – Его губы проскользили по ее шее вниз. – А потом я дам тебе время подумать.

– Ладно, – простонала она. – Ты победил. Я выйду за тебя замуж.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно вздохнул он и еще раз поцеловал ее.

Туман желания уже начал заволакивать ей рассудок, и она попыталась высвободиться:

– Ты нечестно играешь!

Он пожал плечами, не позволяя ей встать.

– На войне и в любви все средства хороши! – Он заглянул ей в лицо, и глаза его стали очень серьезными. – Я люблю тебя. Я только о тебе и думаю и ничего не могу с этим поделать. Я люблю каждый твой сумасбродный восхитительный сантиметрик. – Он прижался губами к ее губам, и все вокруг Хилари закружилось.

– Ох, Брет! – Забыв о всякой сдержанности, она тоже начала покрывать его лицо страстными поцелуями. – Я так люблю тебя! Я едва могу это вынести. Но все время я думала… когда Чарлена сказала, что вы спали вместе той ночью в горах, я…

– Постой! – Он остановил ливень поцелуев, ласково обхватив ладонями ее лицо. – Послушай меня. Прежде всего, то, что было между мной и Чарленой, кончилось еще до того, как я тебя встретил. Она просто не хотела меня отпускать. – Он улыбнулся и дразняще пощекотал губами ее губы. – Я и думать забыл о других женщинах, после того как увидел тебя, и еще до этого уже был заочно в тебя влюблен.

– Как это?

– Твое лицо на фотографиях меня просто преследовало.

– Я и подумать не могла, что ты относишься ко мне серьезно. – Хилари медленно провела рукой по его волосам.

– Сначала я думал, что это чисто физическое влечение. Я, правда, чувствовал, что ни к одной женщине меня еще так не влекло. Тем вечером у тебя дома, когда я узнал, что ты невинна, во мне что-то словно перевернулось. – Брет удивленно покачал головой и спрятал лицо в ее пышных волосах. – И вскоре я понял окончательно: мое чувство к тебе – это что-то гораздо большее, чем просто желание.

– Но ты никогда этого не показывал.

– Ты так упорно избегала серьезных отношений, а когда я приближался к тебе, просто впадала в панику, а я не хотел тебя отпугнуть. Тебе требовалось время. Я пытался дать его тебе. – Брет пощекотал пальцем ямочку на ее щеке. – Но тогда в моем коттедже я потерял контроль. Если бы так некстати не явились Ларри и Джун, все пошло бы иначе. А когда ты заявила мне, что устала оттого, что тебя трогают, я едва тебя не задушил.

– Извини, Брет, я не хотела. Я просто думала…

– Я знаю, о чем ты думала, – перебил он. – И страшно жалею, что не узнал все тогда же. Я не знал, что именно сказала тебе Чарлена. А потом я решил, что тебя интересует только карьера и ничто другое в жизни тебе не нужно. Тогда в моем офисе ты была такой холодной и бесстрастной, когда перечисляла полученные предложения, что мне хотелось выкинуть тебя в окно.

– Это все неправда, – прошептала Хилари и потерлась щекой о его щеку. – Мне эти предложения абсолютно не нужны. Только ты.

– Когда Джун, не таясь, рассказала мне о сцене с Чарленой в домике и я вспомнил, как ты вела себя, то наконец понял, в чем дело! Я пришел за тобой на вечеринку к Баду. – Брет поднял голову и улыбнулся. – Я хотел поговорить с тобой серьезно, но в твоем тогдашнем состоянии тебе было не до признаний в любви. Сам не знаю, как я удержался в ту ночь! Ты была такой красивой, нежной… и пьяной в стельку. Ты едва с ума меня не свела.

Он снова поцеловал ее. Ему все труднее было сдерживаться. Руки начали гладить ее тело с нарастающей жаждой, и Хилари теснее прижалась к нему, погружаясь в омут его желания.

– Господи, Хилари, ждать дольше уже невозможно! – Он перекатился на спину, но она не отпустила его и, приподнявшись, принялась целовать. Но Брет твердо отстранил ее и тяжело перевел дыхание. – Не думаю, что твой отец одобрит, если я овладею его дочкой на сене в амбаре.

Он перевернул ее на спину и прижал ее голову к своему плечу.

– Я не смогу дать тебе Канзас. Жить здесь мы никак не сможем, по крайней мере сейчас. У меня обязательства в Нью-Йорке, и отсюда управиться с ними никак не получится.

– Ох, Брет… – начала было Хилари, но он продолжил, крепче прижав ее к себе:

– Есть места к северу от Нью-Йорка, есть Коннектикут. Ездить оттуда в город и обратно не составит труда. Мы можем завести дом в пригороде, если ты хочешь. С садом, лошадьми, курами… и полудюжиной детишек. А сюда будем приезжать, как только сможем, а в горы станем ездить на выходные. Но только вдвоем. – Он с испугом увидел, как из ее глаз на атласные щеки полились слезы. – Хилари, ну не надо! Я не вынесу, если ты будешь несчастна. Я понимаю, что здесь твой дом… – И он принялся осушать ее лицо губами.

– Брет, я же люблю тебя! – Она прижала его голову к себе. – Я просто безумно, невероятно счастлива, что ты так заботишься обо мне. Но ты разве не понимаешь, что никакого значения не имеет, где мы будем жить? Я везде буду дома, если я с тобой.

Он мягко отстранил ее и пытливо всмотрелся в ее лицо:

– Ты уверена, любовь моя?

Она с улыбкой подставила ему губы, чтобы он ответил на ее поцелуй.