Текст книги "Идущие сквозь миры. Бесы Фарума"

Музыка Эмили

Ратха появился на знакомой ему лужайке. Он подошёл к окну дома и заглянул внутрь. Там внутри на деревянном полу на маленькой подушке сидела рыжая зеленоглазая девочка и что-то рисовала. На ней было жёлтое кружевное платье, которое сразу привлекло внимание незримого визитёра. Стив читал последние сводки в газете сидя в кресле. Эшфарум, глядя на Стива, отметил его внешнее сходство со своим братом Хэем. У него возникли смутные подозрения. Догадки были – одна невероятней другой, но он в итоге склонился к тому, что это всего лишь внешнее сходство. Невидимый для остальных гость не заметил, как оказался внутри дома. На стенах висели портреты. Он вглядывался в изображённые на портретах лица и видел в их глазах целые истории. Он подумал о том, что люди с такими осмысленными взглядами не могут быть неразумными. Он задавался вопросом: Что побуждает людей к таким неразумным действиям, как массовые убийства, войны и самоуничтожение? Эшфарум вдруг почувствовал на себе – чей-то взгляд. Это была маленькая Лиз, которая посмотрела ему прямо в глаза, когда он обернулся. Если бы у него на этот момент было тело, то он бы непременно почувствовал мурашки и гусиную кожу– настолько это было странно. Она улыбнулась и показала маленьким пальчиком на свой рисунок. Ему даже показалось, что он сейчас проснётся, как всегда. Он вспомнил эту маленькую солнцеподобную девочку из своего сна, и наконец-то ему представилась возможность посмотреть, что же она нарисовала на этом рисунке. На листочке, на одно из по-детски упрощённых изображений человека покушалось какое-то существо, напоминающее зверя. Рядом стояла ещё одна фигурка побольше, облачённая в синюю материю и с мечом в руках, похожими на одеяния и меч – что носят воины из его мира. Большая и маленькая фигурки кололи мечами зверя и на нём виднелись алые пятна. Ратха знал, что у людей кровь алая, а не синяя как в его мире и сначала удивился жестокости маленькой девочки. Но потом он вспомнил, как сам убивал зверей в своём мире, борясь со своими страхами, и к нему пришёл ответ. Ответ настолько простой, что ему стало досадно то, что он этого не понимал раньше: Их миры на столько переплетены, что друг без друга не возможны и причина людского страха не эйвхоры – они лишь следствие. Эшфарум почувствовал вину, за то, что он и ему подобные «вышемиряне» и являются средством проникновения бесов в людском мир. То, что животный страх в людях является тем кормом – что так привлекает зверей, казалось ему недостаточным оправданием. Этот страх и открывает перед зверями двери в души людей. Так уж всё устроено, и он не может этого никак изменить. Люди убивают не людей, а именно зверей в других людях вместе с ними, убивая в себе частички воли Великого Учителя. Они просто защищаются и пытаются отсечь путь зверю в свой мир, в ущерб своей душевной целостности равновесию и спокойствию. Он осознал своё предназначение и решил, что всего себя без остатка посвятит тому, что будет беречь и опекать эту частицу Дэи. Ему хотелось научить всех без исключения людей видеть себя среди упырей, питающихся их же страхом. Он непременно научит людей отваге. Ведь к всеобъемлющей воле Великого учителя может привести только бесстрашие!

Эшфарум чувствовал, как у него растут крылья и понимал, что теперь он может летать не просто как птица, а именно как мысли, что посещали его сознание. Теперь он сам может оборачиваться мыслью или ситуацией, порождающими нужное ему направление в сознании человека. Он понимал, что это отдаляет его от абсолютной свободы, но теперь он чувствовал ответственность за людской род и новую для него особую власть. Это чувство ему нравилось, потому что он чувствовал родство с этой хрупкой и по детски несмышлёной и непосредственной расой. Люди могут так беззаботно плескаться в океанах света Атона, путешествуя вместе с ним по звёздной бездне. Страх как бесовский поводырь водит тварей по затейливым тропам человеческих душ, оставляя минимум шансов успеху реализации естественных и закономерных стремлений. Это было понимание ответственности, вытекающее из ощущения власти как особой патронажной миссии. Ратха понял, что ему будет помогать то, что присутствовало в нём, когда он победил и подчинил самого страшного зверя на опушке леса возле своего дома. То, что тогда не отдало их с братом на съеденью зверю и то, что отражается во взглядах Эмили и Дэи одним бесконечно красивым и притягательным миром. Эта поглощающая его волю – воля Великого Учителя заполняла Ратху всего целиком, и он хотел этим делиться со всеми, с кем только мог. Он осознавал, что воля Великого Учителя становится его волей и не мог, и не хотел противиться этому. Ему хотелось, и плакать, и смеяться – одновременно. Это было как молния, поразившая его волю блаженством. Она искрилась непреодолимой вселенской силой и рвалась наружу из его груди невидимыми лучами. Эта сила не была разрушающей, а напротив – она сама собой являла созидание. Эшфарум не знал – чувство это или энергия подобная ветру – что перемещает предметы. Он не знал, как называть это потрясающее явление, но то – что он хочет, чтобы оно не заканчивалось – он знал точно и наверняка! И назад пути уже небыло!

Ратха подошёл к девочке поближе. Она стала вести себя так, как будто ничего не произошло, и сосредоточилась на своём рисунке. Эшфарум, вдруг, испугался, что сейчас она превратится в облако бабочек, которое растворится в пространстве, как в его сне и спешно отошёл от неё. Но этого, к его счастью, не произошло.

Стив, заметив странное поведение Лиз, и вглядываясь в то место, куда только что смотрела девочка, спросил у неё: «Кому ты улыбалась и показывала свой рисунок?»

«Это наш ангел-хранитель», – ответила девочка, улыбаясь своему дяде.

Стив улыбнулся ей в ответ: «Скажи ему, пусть он хорошенько приглядывает за вами, пока меня не будет, а я буду ему молиться».

Ратха в какой-то момент понял, что его размышления сопровождаются плеядой гармонирующих звуков, доносившихся со второго этажа дома, в котором он находился. Он был обескуражен. Это были переливы звуков из его сна, которые так его завораживали, что он забывал себя. Ещё он почувствовал в этих переливающихся в ответы вопросах присутствие чего-то или кого-то, что звучало в унисон с этим диалогом. Ратха переместился вверх и увидел Эмили, сидящую за полкой с чёрными и белыми клавишами. Эта полка выступала из тёмно-коричневого ящика, переливающегося отражениями окружающих предметов. Её тоненькие и изящные пальцы, танцуя, бегали по клавишам. Губы были сомкнуты, а взгляд сосредоточен на эмоциях, передаваемых ею танцующими по клавишам пальцами и превращающихся в переливы вопросов-ответов. Она смотрела; то куда-то далеко за стену, что была перед ней, то на свои руки. Иногда она закрывала глаза, и тогда на её лбу проступали морщинки, а по щеке скатывались капельки воды.

Юноша чувствовал всё то, что чувствовала девушка, и слышал ответы на звуки-вопросы. Он понимал, что это и есть язык, на котором говорит природа в обоих мирах. Это был язык, на котором говорят ветра, деревья и всё живое. Но того голоса, что он слышал сейчас, и который озвучивал и дополнял ответы, придавая свои оттенки диалогу, он не слышал раньше. Эшфарум решил, что это и есть голос Великого Учителя, передающего переливами звуков свою волю. Он опять почувствовал эту волю в ответах, когда Эмили выражала тревогу и беспокойство танцующими по клавишам пальцами. Но когда Ратха ложил свои руки ей на плечи, он чувствовал, как к его сердцу приливала какая-то сила и она передавалась сердцу девушки, потому что в последующих переливах звуков он слышал успокоение и негу. Тогда звуки становились, по-весёлому уверенными, и девушка склоняла голову на бок, касаясь его руки. Эмили вспоминала своих ушедших из этого мира родителей, и они жили в её музыке. Она вспоминала о том, как она удочерила Лиз, когда та была ещё совсем малышкой. Эмили со Стивом тоже осиротели ещё крохами и это было одной из причин, по которой они взяли похожую на солнечного зайчика девочку из приюта. Ратха чувствовал волосы девушки на своей руке, но не мог чувствовать прикосновения её щеки, так же как не могла этого ощущать кожей. Юноша чувствовал это прикосновение как-то по-другому. Это ощущение было тёплым, странным и завораживающим.

Но музыка вдруг прекратилась. Эмили развернулась на табурете и теперь бегала ищущим взглядом по пространству заполняющем комнату. Она неожиданно стала говорить, вглядываясь в пустоту: «Я знаю, что ты здесь»! Ратха от неожиданности стал пятиться назад, пока не отошёл к стене. Эмили продолжала, сцепив руки у дрожащего подбородка: «Мой ангел-хранитель. Я прошу тебя: Позаботься о моём брате Стиве. Прости меня, но мы с Лиз справимся здесь сами. Следуй за моим братом и оберегай его от греха и зла, если тебе предназначено Господом оберегать меня. Я люблю его больше своей жизни и не перенесу, если с ним случится что-либо плохое. Ты слышишь меня. Он и Лиз и есть моя жизнь, и ты должен беречь их, коли я заслужила твоей опеки»!

Она уронила голову и стала содрогаться, роняя слёзы. Плача, Эмили повторяла: «Я прошу тебя. Ты слышишь. Я прошу…». Ратха подошёл к Эмили, присел и обнял её. Он прижался своей щекой к её голове и стал гладить её по содрогающейся спине, осторожно прикасаясь к ней и пытаясь почувствовать это прикосновение своей рукой. Девушка перестала всхлипывать, она встала, и пройдя сквозь него и, вытирая слёзы, пошла к углу комнаты. Там она встала на колени и стала молиться, обращаясь к статуэтке изображающей человека, висящего на кресте. Она молилась, так как умела и так как её учили в церкви.

Ратха был в замешательстве. Он знал, что люди называют Великого Учителя Господом и Богом, посредников Атона – ангелами, а воплощения посланников Атона в их мире пророками и святыми. Но он не понимал; как она почувствовала его присутствие, и его смущало то, что девушка приняла его за посредника Великого Учителя. Он произнёс: «Мы есть сейчас Эмили – Дэя», ещё раз осторожно прикоснулся к её волосам ладонью и ушёл в свой мир.

Конол Мак Дара

Хэй застал свой мираж в разгар боя. Его взвод полз по равнине поросшей высокой травой. Вокруг стоял грохот взрывов и свист пуль. Когда взрыв прогремел совсем рядом, воин Фарума остановил течение времени и увидел пронизывающие всё на своём пути осколки. Один за другим он смахнул рукой те осколки, что застыли в стремительном полёте по направлению к его миражу, лежащему на животе. Осмотревшись и оценив ситуацию, Хэй понял, что ему придётся изрядно попотеть, и вряд ли выживет кто-либо из этого взвода, кроме Стива. Он понял это по количеству и концентрации снарядов, зависших в воздухе, и останавливал время после каждого прогремевшего рядом взрыва. Затем он врастал в Стива и полз, пока не добрался до укрытия. И сейчас, выйдя из своего миража, он осторожно осматривался, как и делал это перед тем, как он или его мираж собирался предпринять какое-либо действие в условиях риска.

Стив сидел на дне окопа, уткнувшись головой в свои колени, и держался двумя руками за голову. Какой-то воин стоял справа от него, и стрелял из пулемёта, высунув его из бойницы. В воздухе заунывно свистели мины и громыхали взрывы, разрывая в клочья всё поблизости и вздымая это всё в воздух, разбрасывая по округе. В, разорванном взрывами зенитных снарядов, небе летали смертоносные крылатые машины монстры. Пахло порохом, гарью и жжёнными человеческими телами. Это была жатва бесов Фарума. Человеческий ужас, будучи унижающим смрадом для людей, имел особый аромат для эйвхоров. Повсюду лежали испустившие дух и окровавленные тела людей.

Звери Фарумов были везде. Стрелок, стоящий возле Стива, резко присел рядом с ним и зажал уши ладонями. Совсем рядом прогремел взрыв, осыпая всё ошмётками земли. Пулемётчик смахнул землю со своей каски, поднял с земли каску сослуживца, и стал кричать, протягивая эту каску Стиву: «Послушай, солдат: если ты будешь бояться, то ты обязательно погибнешь. Если ты погибнешь, то некому будет подавать мне ящики с пулемётными лентами, так как мой помощник видимо тоже боялся – он кивнул на лежащее рядом окровавленное тело солдата и продолжил: «А убьют тебя, то убьют и меня. Тогда погибнут те, кого я прикрываю огнём пулемёта, а ребята уже почти добрались до вражеского дзота, возьми свою задницу в руки и принеси мне ящик с лентой, чёрт тебя дери»! Стрелок встал к пулемёту и стал опять стрелять из него прерывистыми очередями. Стив прополз к одному из ящиков с боеприпасами, рассредоточенных по дну окопа. Схватил один из ящиков, перевернулся, и стал на спине ползти к пулемётчику держа ящик на брюхе.

Хэй стоял над окопом. Пули пролетали сквозь него. Он оценивающе оглядел поле боя, пытаясь понять расположение врага. В фартук стоящего рядом орудия впилась пуля и отскочила сплюснувшись. Что-то для себя поняв, гость из «высшего» мира прошёл немного вперёд и стал падать на дно окопа, разворачиваясь в падении спиной вниз и принимая горизонтальное положение. Он упал в Стива совмещаясь с ним, раскинув руки, и тут-же снова увидел всё его глазами. Он почувствовал, что страх человека всё ещё позволяет ему управлять его телом.

Стив-Хэй встал на ноги и, пригнувшись, подбежал к пулемётчику. Он вскрыл деревянный ящик и выглянул из окопа, держа один конец ленты в руке. Стрелок, увидев осмелевшего сослуживца, улыбнулся: «Так-то оно лучше. Так и сам целее будешь». Помощник пулемётчика, наблюдая за действиями другого стрелка с винтовкой, и пытаясь перекричать шум пулемёта, заорал: «А как ты понял, что та мина летит именно сюда?»

«Что»? – пулемётчик прекратил на время огонь

– Я говорю про взорвавшийся снаряд. Ведь они свистят над самым ухом постоянно, но рядом мина взорвалась только тогда, когда ты присел в окопе. Пулемётчик взял из рук Стива конец пулемётной ленты, вправил её в пулемёт и стал снова стрелять, прерываясь для того, чтобы прицелиться. Помощник исправно держал и направлял ленту, пропустив её между большими и указательными пальцами своих рук. Между очередями пулемётчик стрелял прерывистыми криками: «Когда летит выпущенная в воздух мина… примерно там… где конец траектории её полёта… слышен именно шелест, а не свист – как слышат её в других местах… Наблюдательность… это ещё одно качество… которое поможет тебе выжить».

Стив взял винтовку и стал искать сквозь прицел врага. Он увидел замахнувшуюся руку, от которой отлетела в сторону вражеского дзота граната и услышал глухой взрыв, после которого массивная земляная крыша вражеского укрытия ввалилась во внутрь. С дзотом врага было покончено и наступило временное затишье. Хэй выбрался из Стива и стал оглядываться. Пулемётчик и его новый помощник присели на дно окопа. «Я Конол… Сержант Конол Мак Дара – военная разведка» – опытный боец с выпачканным грязью лицом протянул правую руку. Стив тоже представился, пожимая протянутую руку: «Рядовой Стив Уишем – сухопутные войска». Но вновь испечённый помощник не спешил отпускать руку Конола. Он опешил, встретившись с Конолом взглядом. Тот показался Стиву похожим, на кого-то знакомого и он, не разжимая руки, спросил: «Скажите Сержант Мак Дара, не встречались ли мы где-нибудь ещё?».

«Как знать, брат мой… как знать» – тоже, вглядываясь странным взглядом в Стива произнёс разведчик.

После слов «брат мой» Конол привлёк внимание и Хэя, наблюдающего разговор со стороны. Внешность разведчика, а особенно его взгляд поразительно напоминали ему его брата Ратху. Он только сейчас заметил и сходство в манере говорить и голосе. Сходство было поразительным. «Надо же» – подумал Хэй, – «мой мираж воюет – бок о бок с миражом моего брата».

А ещё Хэй заметил, что рядом с миражом его брата, постоянно находится какой-то эйвхор. Это был Дшуд. Он постоянно крутился по близости. Буквально охраняя и защищая Конола, он поражал параличом его врагов разрывая их волю изнутри.

Конол продолжил диалог: «Рядовой Уишем. Как вы оказались в этом окопе и где ваш взвод?»

– Скорее всего, они все мертвы, сэр. Нас накрыло массивным вражеским артиллеристским огнём, когда мы выдвигались к вам на подмогу.

– Знаешь, а ты мне нравишься парень, и у тебя, видимо, хорошая интуиция – раз ты выжил один из всех. Интуиция – это главное оружие разведки. Да и на труса ты вроде не похож.

«Как же… интуиция» – усмехнулся себе под нос Хэй.

Командир взвода разведки продолжал: «Мне нужны смышленые парни. Я обращусь к командованию и попрошу оформить тебя в мой взвод, раз твоего уже нет. Ты не против, братишка?»

Последнее из произнесённых сержантом слов подействовало на Хэя как команда к действию. Он мигом влетел в испугавшегося и мешкающего с ответом Стива, встал, поправил обмундирование и выпалил, громко чеканя каждое слово: «Нет, сэр. Я не против, сэр. Я почту это за честь, сэр»!

Планы ордена

Хэй прибыл к правящему Хорусу, чтобы рассказать об обстановке в низшем Фаруме и отчитаться о своих похождениях в мире людей. Он рассказал ему о том, что встретил там миражи дочери хранителя Наббы, брата и свой мираж. Эта новость очень обрадовала Хоруса. Но он не на шутку задумался.

– О чём ты задумался, Хорус?

– Я думаю о том, что Набба мог как-то подстраховаться. Ты же знаешь, как он любит свою дочь. У него наверняка есть свой мираж где-то рядом с ней. Ты не встречал там никого, похожего на хранителя Наббу?

– Ну, это я уж точно бы заметил. На что тебе сдался хранитель Набба и его мираж?

– Ты многого ещё не знаешь, мой юный друг. Дочь Наббы – это ключ к хранилищу писаний.

«Для чего вам это хранилище?» – изумился юноша, почувствовав тревогу за Дэю. Ведь в его планы входило свести её с Эмили и остаться вместе с ней в мире людей, покорив окончательно волю Стива.

– Наш орден мог бы получить безграничную власть над Фарумами заполучив право трактовать эти писания. Тебе понравился мир людей?

– Там поинтереснее, говоря между нами.

– Конечно мой друг – только между нами и больше никак! Я надеюсь, и ты это понимаешь?

– Я не привык трепаться о делах с кем попало.

– Мне кажется, это несколько уклончивый ответ. Скажу больше, и тоже между нами: мне известно о том, что ты неровно дышишь в сторону смазливой дочери хранителя. Запомни мой друг, сила и женщина – это несовместимые вещи. В низшем Фаруме полно безголовых и смазливых кур. Ты можешь иметь их столько – сколько пожелаешь. Ты, наверное, слышал о красотах моего гарема? Пользуйся любой, мне для друга ничего не жаль. Но я прошу тебя об одном: не мешай дела с личной жизнью. Это единственное, что настораживает меня, и не даёт посвятить тебя глубже в дела ордена. А ты перспективный малый. Два мира перед твоими ногами! Один опрометчивый поступок может тебе всё испортить. Ты, наверное, понимаешь, что назад уже у тебя пути не будет?

– Да всё я понимаю! Зачем держать меня за несмышленого младенца?

– Вот! Вот это мне нравится! Я узнаю Хэя – охотника!.. Дело в том, что во внешнем мире нашему ордену тоже нужны свои люди. Те, которых мы вскормили, циклятся на бумаге… ну ты же понял всё про их деньги?

– Да… там без них никак…

– Ну, это-то понятно. Но нам-то не деньги нужны. Нам нужен трон над обоими земными мирами!

– А Гитлер? Он же явно ваш выкормыш. Разве он плохо старается ради вашего трона?

«Ты должен говорить наш, а не ваш» – серьёзно заявил Хорус, а потом стал хохотать: «Он наш настолько и настолько осёл, что собирается к нам в гости на подводных лодках. Ты представляешь»? – сквозь безудержный смех, продолжал Хорус.

Хэй сначала смутился: «Я не так наивен чтобы поверить в это» – но потом, когда у него вопросительное выражение лица сменилось на улыбку, он тоже начал хохотать: «Ему же проще сразу с криком: „Зиг Хайль!“ прыгнуть в жерло вулкана. Какая разница, где гореть. Да-а, вотчина у вас, позавидовать только. И где вы находите таких идиотов»?

«Этот истерик откопал карту нашего мира в Тибете и больше ничего не хочет знать. Нет, ну ты представляешь, насколько он туп?» – сотрясался хохотом Хорус ещё больше. Но вдруг он сделал серьёзное лицо и заявил: «Нам нужен нормальный полководец в мире людей. Всё в твоих руках Хэй. Всё в твоих руках…»

– Что я должен буду сделать?

– Ты знаешь… твой брат… – он слишком умён и отважен. И в последнее время он стал опасен. Он может испортить нам все планы с хранилищем писаний. Все эти миры – это поле великой битвы. Это как раз та среда, в которой воспитываются истинные и бесстрашные воины, не боящиеся пачкать руки. Тебе надо выбирать сторону. Вселенский баланс – это байки для неудачников. Твой брат уже принял свою сторону. И это сторона нашего врага!

– Ну, с миром людей примерно понятно. С чего мы начнём здесь?

– Найди смышленого воина. Проведи его в зеркальный лабиринт. После пусть он позаботится о твоём брате обернувшись. Спланируй всё так, чтобы Ратха был застигнут врасплох. Ну, не обо всём же мне думать. Ты должен показать свою самостоятельность. Да… и найди мираж Наббы. Он должен быть где-то рядом с миражом его дочери. Используй того же воина, что и с Ратхой. Мы уберём это недоразумение, как только он будет не нужен, и заметём сразу все следы. Ну, пока всё, наверное… Это твой экзамен, мой друг. После мы проведём ритуал твоего принятия в наш орден.

Хэй был возмущён: «Ты предлагаешь мне убить своего брата»?

Хорус посмотрел грозным сверлящим взглядом на юношу: «В масштабах этой битвы нет братьев или сестёр. Есть победители и их жертвы! Ты должен выбрать одну из этих двух перспектив! Другого исхода просто нет! Так я тебя спрашиваю сейчас и здесь: ты жертва или победитель? И решить это ты тоже должен сейчас и здесь!» При последних словах, Хорус достал из ножен свой меч и стал демонстративно разглядывать, выставив его перед своим лицом.

«Я немогу быть жертвой» – вглядываясь как бы внутрь себя и очень тихо произнёс воин.

«Я не слышу»! уже почти прокричал правящий.

«Я Хэй – победитель!» – выпрямившись, подняв голову и, так же грозно посмотрев в глаза Хорусу, выпалил юноша.

Хэй был целеустремлённым юношей. Он сделал своего самого верного воина Чигару оборотнем в зеркальном лабиринте и послал его следить за Эмили в мире людей сразу, как только к семейному врачу Уишемов призвали беса.

Мистер Дин сидел у окна в своей клинике и наблюдал за проходящими по улице девушками. Его жадный взгляд сверкал похотью. Престарелый врач зачастую баловался наркотиками и его душа была проходным двором для бесов Фарума. Чигару не пришлось долго ждать. Как только идущий сквозь миры призвал к мистеру Дину очередного эйвхора, он отправился в путь.