Текст книги "Идущие сквозь миры. Бесы Фарума"

Синие воды озера ветров

Ратха был на озере говорящих ветров и медитировал вместе со своим вещающим деревом, когда почувствовал опасность. Он знал о готовящемся на него покушении и не шёл домой, беспокоясь о своих родителях. Чигару собрал своих верных воинов и провёл их через зеркальный лабиринт, откуда они вышли, обратившись в зверей. И сейчас они стояли под прикрытием деревьев и кустарника, выглядывая из леса. Первым показался Дшуд. Он встал рядом со своим другом и ощетинился, смотря в сторону опушки леса.

«Просто оставайся таким бесстрашным, какой ты есть, мой верный друг»: подбодрил эйвхора эшфарум. Из нападавших первым вышел из леса Чигару. Юноша уже видел его в доме у Эмили и сразу узнал. Оборотень стал ходить вокруг дерева кругами и, пытаясь запугать, стал по волчьи скалить клыки. Ратха встал на ноги и обратился к Дшуду: «Ты не должен вмешиваться в этот бой. Это очень важно. Доверься мне». Затем он выкрикнул в адрес Чигару: «Ты не похож на волка, Чигару. Ты всегда был чьим-то псом. Ты и умрёшь, как паршивый пёс».

Дшуд отошёл в сторону не переставая скалить клыки.

Оборотень тоже оскалился, лязгая челюстями и роняя на траву пену со своей уродливой пасти, образуя на ней красные выгоревшие пятна. Он сделал выпад в сторону обнажившего меч юноши.

Ратха не дрогнул и лишь перехватил меч за длинную рукоять обеими руками и выставил его перед собой остриём вверх, расставив ноги. Теперь уже он сделал выпад и взмахнул мечом. Чигару ухватился за меч железными зубами и отбросил его в сторону, вырвав его из рук воина. Осмелев от вида безоружного врага, волк ринулся в атаку, раскрыв пасть. Эшфарум пропустил разинутую пасть оборотня мимо себя, немного сместившись и, прокрутился вокруг своей оси на 180 градусов. Вращаясь, он присел, оказавшись лицом к боку зверя. Он схватил его за противоположные – переднюю и заднюю лапы и со всей силы потянул их на себя вверх, вставая и сделав шаг назад. Чигару провернулся в воздухе и, падая на землю, прокрутился ещё раз, вздымая в воздух столбы пыли. Этого времени хватило Ратхе, для того, чтобы подобрать меч, перемещаясь по круговой траектории, переминаясь с ноги на ногу гусиным шагом и вращаясь вокруг своей оси. Когда рассеялось облако пыли, воин стоял позади оборотня. Как только Чигару догадался, что его враг стоит позади него и повернулся – он понял, что из его шеи торчит меч Ратху, пронзивший его глотку насквозь. Оборотень сначала упал на брюхо, а затем, содрогаясь в предсмертных конвульсиях, завалился на бок, перебирая в воздухе лапами, словно пытаясь убежать от смерти. Когда поверженный затих в своих содроганиях – это был уже не зверь, а эшфарум, закативший к небу глаза. Ратха вытащил меч и вытер его об рукав. Он повернулся к лесу и крикнул: «Я знаю, что вы там. Я чувствую на себе каждый ваш взгляд. Я не боюсь смерти. Идите и возьмите то, зачем вы пришли, если не боитесь сбросить обличия. Я уже придал Чигару прежний вид. Теперь ваша очередь».

Из леса стали выходить оборотни, следившие за схваткой. Их было много и за вышедшими из леса их появлялось всё больше и больше. Твари стали окружать Ратху и Дшуда. Самые смелые из тех, что первыми вышли из леса, стали атаковать, клацая пастями, и пытались ухватить врага зубами за ноги и руки. Глаза Ратхи остекленели. В его теле не напрягалась ни одна лишняя мышца, и поэтому его лицо и глаза не выражали никаких эмоций. Лезвие меча мелькало от одного врага до другого по минимальным траекториям. Он исчезал, превращаясь в снующий между врагами смерч, появлялся в моменты, когда поражал их своим мечом и снова обращался в карающий ветер. Тут же бился и Дшуд. Он безжалостно разрывал противника своими клыками и передними лапами, разбрасывая их бездыханные туши по сторонам. Кровь поверженных врагов стекалась в озеро, окрашивая её воды в синий цвет. Умирая, оборотни снова превращались в эшфарумов, и Ратха узнавал многих из них. Тварей становилось всё больше и больше, и воин чувствовал, что если их количество не перестанет увеличиваться, то у него может не хватить на них всех сил. Дшуд тоже начинал уставать, а врага, казалось, и не уменьшалось. Тут Ратха увидел, что бок о бок с ним сражаются Одджи и Набба, удивлённо поглядывая на неожиданного союзника – эйфхора. Это придало ему сил на какое-то время. Но после продолжительного боя у него стали постепенно иссякать силы, и он становился всё медлительнее и медлительнее. Один из оборотней рассчитал траекторию врага и сомкнул свои челюсти на теле Ратху, как раз, когда он застыл, водрузив меч в очередную жертву, и пытался перевести дух. Монстр отбросил эшфарума на мелководье озера. Свора зверей бросилась в воду добивать врага. Дшуд преградил им путь, и вся это свора кинулась на него. Юноша был серьёзно ранен и от него расплывались пятна крови на, и без того уже синей воде озера. Набба и Одджи, пользуясь тем, что враги были ненадолго задержаны, поспешили на помощь к раненому воину. Они пролетели к воде, обгоняя беснующуюся свору. Набба взял юношу на руки, превратился в смерч и переместился вместе с Ратхой в сад при храме высшего Фарума. Он положил истекающего синей кровью воина на траву. Появился и Одджи. Набба стал быстро говорить: «Слушай меня внимательно, Ратха. Одджи сопроводит тебя в мир людей к твоему миражу. Но тело твоё останется здесь, и назад ты вернуться уже не сможешь. Запомни, как только ты окажешься там – не медли. Твой мираж тоже ранен и умрёт, если ты не пробудишься в нём». Юноша поднял с трудом голову и выдавил: «Дэя…». Дшуд, к тому времени уже тоже прибежал в сад.

Набба продолжал: «Ты встретишь её там. Они скоро будут здесь и не успокоятся, пока не заполучат твоего мёртвого тела. Я неуязвим, но не смогу защищать тебя вечно. Миссия твоей души в этом мире закончена. Мы предадим твоё тело ветрам».

Ратха взглянул на Дшуда. Эйвхор, к удивлению остальных, стал исчезать, ступив на неожиданно образовавшуюся перемещающую трассу. Затем смертельно раненый эшфарум опустил голову, выдохнул и закрыл глаза, а Дшуд уже окончательно испарился. Оборотни прибежали в сад и направились к лежащему на траве юноше. Набба преградил им путь и выкрикнул: «Ратха мёртв, шакалы Хоруса. Идите и скажите ему об этом». Один из монстров подошёл к телу Ратхи, обнюхал его и, задрав морду к небу, издал утробный рёв. Звери ушли из сада высшего Фарума. Хэй тоже слышал победный рёв посланного им зверя и понял, что с Ратхой в мире Фарумов покончено. Но он не знал того, что Одджи сейчас сопровождает его брата к Конолу – миражу Ратхи, борющемуся за жизнь в госпитале.

Адские псы войны

Несколько уцелевших немецких танков с сопровождающей их пехотой подошли уже совсем близко. Командир объявил атаку, и солдаты ринулись в бой. Из людей вырывались звери, забегая вперёд и снова возвращаясь в тела воюющих. Это был бой, в котором бились звери низшего Фарума с человеческой волей к свободе. Бесы, врастая в обмякшие от страха тела людей, придавали им новые силы. Во время рукопашного боя, освобождённые от тел, эйвхоры не переставали грызться между собой, в бешеной ярости. Души людей в недоумении ходили между разношёрстными участниками этой битвы. Кто осознавал, что он умирает, сразу обращались к Богу, моля Его о милости. Они просили у него прощения и места в Его царстве. Противоборствующие силы были настолько воодушевлены самим процессом отнятия тел у душ, что большинство и не замечало перехода после смерти. Те, кого внезапно убивали, не переставали воевать ещё какое-то время, не осознавая, что у них уже нет тел. Некоторые из них продолжали прятаться от пуль и стрелять, но когда они вскидывали руки, то начинали понимать, что в их руках больше нет ружей. Тогда привидения, посреди смертельной жатвы, творящейся вокруг, начинали любопытно озираться, наблюдая за зверями, снующими вокруг и грызущимися между собой как обезумевшая свора собак. Большинству из них предстояло переродиться в физическую жизнь в одном из земных миров, со стёртой памятью о предыдущих жизнях. Стёртой для того, чтобы их следующий выбор не был предвзятым.

Эмили перевязывала раненого в бою солдата. Она чувствовала боль и ужас людей, которым пыталась помочь независимо от их принадлежности к воюющим сторонам. Так она осознавала предназначение своего присутствия в этом мире. Она считала, что сострадание и чистота её помыслов – это гарантия полезности промыслу Великого учителя. Но, то, что она никак не может найти своего любимого брата – ломало её веру в осмысленную жизнь. На эту тему были все её рассуждения всё последнее время. И даже сейчас, когда в ходе боя подразделение, которое нуждалось в большей медицинской помощи, чем могли предоставить силы её медицинского отряда, попадало в окружение, она думала только об одном: «Почему, хотя бы среди раненых, нет её любимого брата?». Она и не думала искать Стива среди убитых. Если бы девушка сейчас могла видеть бесов Фарума, то она заметила бы, то, что вокруг неё, среди беснующейся своры, постоянно ошивался один и тот же оборотень. Он то – появлялся возле неё, то – пропадал. Когда он убегал, то вселялся в свой мираж – немецкого офицера, руководящего операцией. Живая Эмили шла сквозь ад, кишащий невидимыми её глазу кровожадными тварями. Она шла на стон просящих о помощи, неизменно узнавая крики и мольбы, на каком бы языке они ни произносились. Мольбы понятны на любом языке. У неё уже не оставалось ни сил, ни уверенности в том, что она выживет после этого боя, но она не переставала откликаться на помощь. Когда Эмили окружили вооружённые люди, говорящие на немецком языке, она держала уже умершего человека и разговаривала с ним, уговаривая его жить.

Многие немецкие воины осознавали ущербность фашистской идеологии, но дух боевого братства брал верх над гуманностью и человеколюбием. Это и была ловушка, в которой находилось большинство солдат Германии. Ими хитро и умело правил ставленник ордена миражей, играя на страхе, гордыне и ущербности. Сейчас во многих из воинов ещё жила воля Великого Учителя, и она боролась с бесами, питающимися их страхом. Обезумевшие от разгулявшихся внутри бесов и недостатка женского общества, немецкие воины, пленившие Эмили, стали к ней приставать. Она отбивалась, как могла от пристающих к ней солдат. Это прекратилось громогласным выкриком подоспевшего вовремя немецкого офицера: «Того, кто первый докажет то, что он животное, а не солдат рейха, я расстреляю лично!» Солдаты отступили, повинуясь старшему по званию. Звери отступили перед повелевавшим им оборотнем-эшфарумом из ордена миражей. Он был послан организовать пленение Эмили, и отвечал за её безопасность. Она была ещё нужна Хорусу живой. Уставшая и обессилевшая девушка и не подозревала, что весь этот бой и была западня, приготовленная орденом, для пленения миража дочери хранителя Наббы. Офицер лично проследил за сопровождением пленной к месту заключения, убедившись в её неприкосновенности.

В погребе, где находилась Эмили, не было света, но она на ощупь нашла угол – как предел физического пространства, и стала молиться Богу – Великому Учителю. Она не могла понять, сколько просидела в углу, когда подвал снова осветила вспышка света, предзнаменовав новое соседство. Это был солдат, и судя по его говору, русский. У пленников не было возможности общаться в темноте. Несмотря на незнакомый язык, Эмили поняла, что этот человек, по возрасту – годится ей в отцы, и он ничего не боялся так, как почему-то боялся не встретить её. Они сцепились руками и, озвучивая пожимания рук, непонятными друг для друга звуками, пытались друг другу что-то объяснить. Он даже не боялся смерти. Но и Эмили не была готова умереть. Не потому что она слаба духом, а потому что пришла на эту войну только для того, чтобы найти Стива. Когда пришёл конвоир и назвал её имя, она сжимала руки этого бесстрашного старца так, как если бы это был её отец. Подвал снова наполнил свет, и девушке почему-то показалось то, что она уже видела этого старца раньше. Она обняла, напоследок, внезапно ставшего ей до боли в сердце родным человека, и стала подниматься по лестнице. Эти объятия дали ей столько сострадания и любви, сколько ей мог дать только близкий человек. То, что её сейчас выведут и расстреляют – не вызывало у неё сомнений, но сейчас она боялась только одного – не найти брата. Пленную в полутьме вели вдоль руин, некогда блиставшего своей архитектурой города. Было два конвоира – один с винтовкой спереди, другой сзади, и это, по её мнению, был путь в один конец.

Мысли Эмили неизменно принимали оттенок досады и страха: «Я умру, не найдя Стива. Как же он без меня? Зачем же тогда я прошла через всё это?» Вдруг, солдат, конвоирующий её сзади, поскользнулся. Не растерявшись она смогла перехватить его винтовку, и, устранив его тычком приклада в голову, выстрелить в конвоирующего спереди. Пленная не понимала – откуда у неё взялись силы для этого, и всё случилось как в тумане, но, тем не менее, сейчас она была относительно свободна. Теперь один из конвоирующих бездыханно лежал, а второй пытался прийти в сознание, вставая и опять падая. «То, что я всё ещё жива – это не просто совпадение!» – думала Эмили. Она кралась как тень, притихая при звуках немецкого говора, и продолжала продвижение, когда стихала речь на чужом языке. Близилось утро, и начинало уже светать. Город был позади, и теперь она шла лесом. Когда девушка услышала знакомый и родной голос, говорящий на английском языке: «Стойте на месте и не двигайтесь. Иначе я буду стрелять», – у неё защемило сердце, к горлу подкрался ком, и она упала на спину в мокрую от россы траву. Эмили смотрела на, пробивающиеся сквозь ветви деревьев, первые лучи утреннего солнца, и изо всех сил старалась не потерять сознание. К ней подкрался человек в маскхалате, и когда он склонился над ней, она увидела родное и недоумевающее лицо Стива. Эмили уронила голову на бок, теряя сознание. С её глаз успели выкатиться слёзы, образуя, маленький, блестящий и капающий с носа на траву ручеёк.

Дэя идёт в мир людей

По традициям высшего Фарума тело Ратху предали ветрам. Его подхватил смерч и проходя над озером ветров, растворился вместе с телом, на месте его последнего боя с силами зла мира Фарумов. Хэй пытался утешить Дэю. Они сидели в храме писаний, и девушка никак не могла поверить в то, что больше никогда не увидит любимого юношу. Он пытался обнять плачущую Дэю, но та одергивала плечи, отодвигалась от него и поднимая полный укора взгляд повторяла: «Где ты был? Как ты допустил это? Почему ты не сражался рядом с ним? Ты его бросил!». Эшфарум только разводил руками и причитал, оправдываясь: «Я ничего не знал… Если б я мог…». Сейчас у Хэя развеялись последние сомнения, в том, что если Дэя и будет с ним в будущем, то любить она всегда будет только Ратху. В её глазах была только вопрошающая обида и безысходность. Девушка сжалась в комок и не переставала вздрагивать. Хэй осознал то, что отнял у любимого им человека самое дорогое – это сам смысл в жизни. Полный вопросов и укора взгляд любимых и слезящихся глаз – оказался самой невыносимой пыткой. Этот взгляд причинял ему столько боли, что ему казалось, что сжимающееся сердце сейчас превратится в маленький камешек, а грудь прилипнет к лопаткам, превратив в кашу все внутренности. Он чувствовал, что если не освободит крик безысходности, рвущий его грудь в поисках выхода, то сойдёт с ума. Но его сдержал от этого звук приближающихся шагов за окном храма. Еле доносился знакомый голос хранителя, что-то объясняющего прислужнику храма. Хэй узнал голос Наббы и меньше всего желал сейчас встречи с ним. Военачальник Фарума знал о проницательности хранителя и боялся сейчас встретиться с ним. Он знал, что если он, как можно скорее, не заберёт из этого мира Дэю, то она очень быстро узнает об истинном убийце Ратхи. Хэй встал, склонился над Дэей и прошептал ей на ухо: «Приходи к звериной арене позже. Ты ещё можешь встретиться с Ратхой». Девушка вопрошающе подняла глаза: «Ты безумен. Что такое ты сейчас говоришь?». Юноша одной рукой взял девушку за плечо, а ладонью другой прикрыл ей рот, прервав её, и продолжал быстро выговаривать шёпотом слова: «Ты многого не знаешь. Я раскрою тебе секрет миражей. Твои сны… Они реальны, и он там. Сейчас встречай отца, а после приходи. Не говори ему, о том, что я был здесь». Хэй быстро пошёл к выходу из храма. Он встал в дверном проёме, осторожно из него выглядывая, и, убедившись в том, что Набба ещё не успел показаться из-за угла, убежал, оглянувшись и бросив напоследок уже почти совсем громко: «Верь мне».

Когда пришёл отец Дэи, он не был удивлён надежде, горевшей в глазах дочери. Знал он и о визите Хэя, но не подавал виду. Набба наслаждался этими минутами, проводимыми с дочерью в мире Фарумов. Он сел рядом с ней обнял её и смотря через окно на деревья, стал говорить: «Видела ли ты когда-нибудь ещё такой красивый сад, как этот? Мало кто знает, что я люблю этот сад больше своей жизни. Это потому, что большинство из этих деревьев мы сажали с тобой вместе, мой ангел, и это всё, что останется со мной, когда ты покинешь меня». Дэя подняла голову и посмотрела на отца: «Что ты говоришь такое? Почему это я должна тебя покинуть?». Ей было и невдомёк то, что отец знал о её предстоящем переходе в мир людей. Она ещё не знала об этом и сама… Набба, продолжал, прижав к своей груди голову дочери: «Помни только об одном: иногда я буду рядом для того, чтобы повидаться с моим маленьким ангелом. И если ты не узнаешь меня, то об этом тебе подскажет твоё сердце». Он встал и пошёл в сторону выхода из храма со словами: «Мне надо немного отдохнуть. А ты не печалься. С нами всеми всё будет хорошо». Набба вышел из храма, а за ним, немного подождав, вышла и Дэя. Она направилась к арене страха. Её терзали догадки. Она вспомнила слова Ратхи о её снах. Он говорил о том, что посещал её в снах. Может быть он там и есть сейчас, а Хэй может ей помочь его встретить? Странными были и речи отца.

Она нашла Хэя там, где они и обусловились встретиться. Он стоял, задумчиво глядя на арену, скрестив на груди руки. Когда девушка подошла к нему, он произнёс, не оборачиваясь: «Твои сны… Это другая жизнь. Там ты есть и сейчас. Твои сны – это мир людей. Ратха там, и возможно сейчас он возле твоего миража».

– Что такое мираж?

– Это неотъемлемая часть тебя в мире людей. Вы очень похожи. Мы можем вселяться в свои миражи, и я научу тебя… если ты не побоишься.

«Для меня нет ничего страшнее разлуки с Ратхой. Говори, что я должна делать»: решительно произнесла девушка и развернула собеседника лицом к себе, посмотрев ему в глаза. В её жизни снова появился смысл, и он горел в её глазах надеждой и бескомпромиссным стремлением.

– Тебе придётся обернуться зверем. Я знаю – как это сделать.

– Я готова!

– Следуй за мной и слушай внимательно

– Мы должны быть осторожны. У твоего отца есть могущественные враги. Они не могут причинить зла твоему отцу, но могут навредить тебе или твоему миражу. За твоим миражом, в мире людей следил Чигару – его уже нет. Они знают о местонахождении Эмили – так зовут твой мираж. Эмили сейчас в западне, приготовленной для неё орденом. Они собираются держать её в плену – шантажируя твоего отца. Им нужно по-своему трактовать писания посредников Великого Учителя Их цель – захват власти в Фарумах, как они уже это почти сделали в мире людей. Они там развязывают кровопролитные войны, ссылаясь на писания. Люди назвали Великого учителя Богом и, не задумываясь, убивают друг друга с этим именем. С символами Великого Учителя они идут убивать целые народы. Люди не понимают, что жизнь – это и есть символ Великого Учителя и Творца. Орден заставил поверить основную массу людей в то, что им нужно непременно страдать, для того, чтобы переродиться на Атоне в следующей жизни. Они обратили знание о Великом промысле в веру в то, что их царями на земле являются псевдо-посредники Бога, и прячут от народа мира людей знания о Боге, потому, что сами сомневаются в них. Я пробрался в стан врага, и они думают, что я им верен. Я не знал о том, что Чигару поручили убить Ратху. Они называют себя – Орден миражей и их цель – безраздельная власть над мирами Фарумов и людей. Они борются с приверженцами воли Великого Учителя. Этих последователей мало в мире людей, но их влияние на остальных очень велико. В том времени и месте, где живут твои с Ратхой миражи, агенты ордена особенно злы и жестоки. Они несут потери и проигрывают в сражении светлым силам. То, куда ты попадёшь – это война без компромиссов, и ты не должна жалеть врага, спасая свой мираж. Помни: без своего миража ты не попадёшь к Ратхе, а он на светлой стороне. Ты сможешь возвращаться в наш мир, но так ты подставишь под удар себя, меня и, дав выследить себя ордену ещё раз, подставишь и своего отца.

Они тайком пробрались в зеркальный лабиринт. Хэй показал Дэе, как обернуться в зверя.

– Жди теперь. Сейчас твой мираж в отчаянии и страхе и один из учителей высшего Фарума, должен призвать к нему зверя. Помни: твой враг сейчас – это люди со знаком креста на одежде. У союзников – на одежде изображены звёзды. Оборотни используют крест, как знак страдания для своей выгоды. Когда им нужно – они умело пользуются и звёздами. Они зомбируют людей, жонглируя символикой. Это кажется сложным и запутанным сейчас, но там ты быстро во всём разберёшься.

После непродолжительной паузы, немного поразмыслив, Хэй продолжил: «Ты сможешь управлять телом своего миража, только в минуты его страха. Я слышал, что были случаи, когда эшфарумы сливались со своими миражами в единую память и волю, воссоединяя две части целого. Это большая редкость. Обычно верх берёт кто-нибудь один. В этом случае, ты будешь низвергнута опять в наш мир – либо с заснувшим миражом – либо без него – если его воля возьмёт верх. Говорят, что если воля Великого Учителя станет вашей общей волей – то вы сольётесь в одно гармоничное существо и будете жить как один человек в мире людей. Во всяком случае шансы на то, что ты сольёшься со своим миражом велики, так как у тебя, в отличие от большинства из мира Фарумов, есть всего лишь один мираж. Как только ты окажешься возле своего миража – не медли».

Хэй подошёл, к, уже превратившейся в монстра Дэе протянул руку коснувшись её и сказал: «Тебе пора. Мы встретимся там. Ничего не бойся».

Дэя стала замечать, что все зеркала вокруг стали сливаться и увидела девушку, которая стояла на коленях в углу подвала.