Текст книги "Сын Сумерек и Света"

И тут нас понесло! Картины разных миров сменяли одна другую, прежде чем глаз успевал фиксировать их. Мы стремительно мчались вдоль Меридиана, кратчайшим путём из Хаоса в Сумерки Дианы, а в противоположном конце Туннеля стояла Бренда, которая тянула нас к себе.

Под конец этого головокружительного путешествия наше движение немного замедлилось, мы мельком увидели огромное красное солнце над оранжевыми лесами, а в следующий момент вывалились из Туннеля в холл дома моей дочери.

Отпустив меня, Брендон сумел удержаться на ногах и пассивно помог устоять Пенелопе, которая мёртвой хваткой вцепилась в его плечо. Меня бросило вперёд, я столкнулся с Брендой и машинально подхватил её на руки.

– Как это мило, братик, – сказала она, целуя меня в щеку. – Я, конечно, прошу прощения за такую сумасшедшую скорость. Но учтите разницу во времени.

– Всё было великолепно, сестричка, – ответил я, усадил её на диван, сам присел рядом и устало откинулся на спинку. – Мы долго отсутствовали?

– Более восьми здешних циклов. Почти шестнадцать стандартных суток.

– Вот чёртов Хаос!.. А где мама?

– В Доме Ареса. Но регулярно связывается со мной.

– Очень зла на нас?

– Ещё бы... – Бренда взяла меня за руку, взгляд её стал грустным. – Компьютер закончил расчёты, Артур.

Я промолчал. Пенелопа тоже.

– А каков результат? – спросил Брендон.

– Избранный Дианой путь привёл её прямиком в сердцевину Основного потока Формирующих. – Сестра вздохнула. – От комментариев я воздержусь.

В холле воцарилось гробовое молчание. Пенелопа бездумно смотрела в окно, в её глазах стояли слёзы. Даже она, с детства привыкшая к мысли о гибели Дианы, была потрясена этим известием.

Судорожно сжав челюсти и проглотив комок, застрявший у меня в горле, я поднялся с дивана. Дочка сделала было шаг ко мне, но остановилась. Она всё поняла. И когда я направился к двери, не стала идти за мной.

А мне нужны были время и одиночество, чтобы смириться с мыслью, что Диана, женщина, которую я любил больше всего на свете, умерла такой страшной смертью...

Глава 7

Я лежал в густой оранжевой траве и глядел в безоблачное небо Сумерек Дианы. Мои глаза были сухи. Я уже выплакал все слёзы, отпущенные мне для одного человека, и в дальнейшем, вспоминая Диану, буду скорбеть о ней молча.

Спи спокойно, родная. Моё сердце полно печали, мне больно думать о том, что тебя больше нет, но я должен смириться с этим и научиться жить без тебя. Это вовсе не значит, что я хочу забыть о тебе. Твой светлый образ навсегда запечатлелся в моей памяти, дни, проведённые с тобой, всегда будут самыми радостными днями моей жизни, а ночи – самыми нежными ночами. Наша любовь была чиста и прекрасна, хоть и не безгрешна. Мы были счастливы, когда любили друг друга, и наша любовь дала жизнь нашей дочери, Пенелопе. Ты родила мне прелестную дочь, а затем ушла вслед за мной, и мрачная бесконечность поглотила тебя. Когда-нибудь, если я доживу до того дня, когда сам захочу умереть, я последую за тобой, и тогда мы снова будем вместе... Но всё это – дело далёкого будущего. А пока я соберу большой букет твоих любимых сумеречных роз и пошлю их тебе в неизвестность. Пускай разлетятся они во все стороны, подхваченные ветрами бушующих стихий, пускай они мчатся на крыльях случая, и, может быть, знакомый с детства запах донесётся до тебя, где бы ты ни была, вручив тебе весточку от меня. Прими мою нежность и скорбь, любимая...

Прошло уже много времени, но никто не беспокоил меня. И Брендон, и Бренда уважали моё горе, а Пенелопа сама горевала. И пускай она оплакивала не женщину из плоти и крови, а скорее идеал нежной и любящей матери, тем не менее её боль была так же реальна, как и моя. Мы были равны в нашей общей беде – я потерял последнюю, призрачную надежду, а моя дочь в одночасье лишилась всех своих иллюзий...

Я подумал о Дейдре, и боль моя притупилась. Теперь я находил оправдание своей новой любви. Я страстно убеждал себя в том, что если бы Диана была жива, я никогда не смог бы изменить ей. Пусть даже я забыл, кто я такой, чувства мои не умерли, дремали где-то в глубине меня, и только подсознательная уверенность в том, что сердце моё свободно, а совесть чиста, позволила мне влюбиться в Дейдру... Не думаю, что я верил сам себе, но совесть свою действительно очистил.

Я достал из кармана зеркальце и через Образ Источника послал вызов. По удачному стечению обстоятельств, другое зеркальце, специально зачарованное мной, как раз находилось у Дейдры, и она ответила мне. В Авалоне была поздняя ночь, Морган спал (или, может, ошивался у девок), а Дейдра, оказывается, дежурила. От меня не было вестей уже две недели, вместо обещанных Моргану нескольких дней, и она очень переживала.

Я успокоил Дейдру и твёрдо пообещал, что через неделю, в крайнем случае, через десять дней вернусь обязательно. Потом мы наговорили друг другу много нежных слов, всё не могли остановиться, и прошло не менее получаса, прежде чем я заставил себя прервать контакт.

Спрятав зеркальце в карман, я снова растянулся на траве. После разговора с Дейдрой на душе у меня полегчало, и я принялся мечтать о том дне, когда вернусь в Авалон, в королевский дворец, и смогу поцеловать её по-настоящему, а не только мысленно. В её объятиях я найду желанное утешение, она излечит меня от боли по тяжёлой утрате. Прости, Диана. Прощай...

Итак, я принял окончательное решение. Я возвращаюсь на Землю Артура, в мир, названный мною в честь моего легендарного предка. Теперь это мой мир, там мой будущий Дом, и именно там моё место – у истоков Формирующих, на третьем полюсе существования. Я не собирался претендовать на корону Света и господство в Экваторе – и не только из соображений нравственного порядка, не только из-за нежелания свергать Амадиса с престола. Сама идея концентрации такой огромной, неограниченной власти в одних руках казалась мне глубоко порочной, вызывала во мне протест. Что-то в картине мира, представленной Хранителем Хаоса, было не так. По моему убеждению, человеческий разум слишком слаб и несовершенен, чтобы править Вселенной... но, с другой стороны, кому же ещё поддерживать в ней порядок, если не людям?

В мирах с высокоразвитой технологической цивилизацией бытует мнение, отражённое, в частности, и в фантастической литературе, что над ними властвуют невидимые сверхразумные существа, некие суперлюди, интеллектуальная мощь которых недоступна человеческому разумению. К сожалению (а скорее, к счастью), это не соответствует действительности. Сверхразумные существа изредка попадаются на необъятных просторах Вселенной, но все они без исключения замкнуты целиком на себя, страдают от различных депрессивных маний и многочисленных параноидальных комплексов. Законченные психопаты и шизофреники, сверхразумы настроены крайне враждебно по отношению к внешнему миру, благо подавляющее большинство их по натуре своей философы и обычно с самого рождения и до смерти предаются самосозерцанию, стремясь отыскать смысл жизни в глубинах собственного «я». Однако встречаются среди них и очень агрессивные особи, которые от пассивного созерцания переходят к активным действиям и наделывают много бед, прежде чем удаётся их усмирить или попросту уничтожить. Как показывает практика, интеллект, превосходящий человеческий на порядок и выше, неустойчив и стопроцентно подвержен психозам, поэтому в обитаемой части Вселенной, вернее, в той её части, которая называется Экватором, заправляют колдуны и ведьмы – обладающие большим могуществом и неподвластные старости, но всё же люди, – а Бог, если только он есть, видимо, предпочитает не вмешиваться в дела мирские.

Одновременно сильные и слабые, могущественные и беспомощные, мудрые и невежественные, наделённые множеством достоинств и пороков, люди оказались единственными существами, способными подпрыгнуть выше собственной головы и стать хозяевами Вселенной... ну, если не хозяевами, то управляющими уж точно. Обряд Причастия (то ли открытый кем-то ещё в незапамятные времена, то ли дарованный свыше – тут мнения расходились) дал избранным доступ к Силам Формирующим Мироздание, а вместе с этим причащённые получили ключ к власти над бесчисленными мирами и всем сущим в них. Я всегда считал, что мы, Властелины Экватора, обладаем большим могуществом, чем это полагается человеку, и по иронии судьбы именно на мою голову свалилась сила ещё более фундаментальная, более глубинная – Сила, порождающая сами Формирующие.

В прежние времена люди (за исключением, возможно, моего прадеда и его двоюродного брата Мерлина) были лишены доступа к Источнику, только короли Логриса из династии Лейнстеров получали от него мизерные крохи могущества; но так не могло продолжаться вечно, и с моим приходом всё переменилось. Однако отдам себе должное: я поспел в самый раз, чтобы вмешаться в борьбу за обладание Силой. Прежняя Хозяйка потеряла контроль над Источником и погибла, а её место заняла Бронвен – весьма легкомысленная и безответственная молодая особа. В нашем разговоре Враг назвал меня Хозяином Источника, но это было не так. Персоной номер один у Источника всё же оставалась Бронвен, она имела с ним более тесную связь, хотя объективно я был сильнее. Я мог занять её место только уничтожив её, но пока что не собирался этого делать. Конечно, если разум у неё помутится от собственного могущества и в ней возобладают разрушительные тенденции, мне придётся убить её, и я сделаю это... со слезами на глазах. Что толку скрывать – она мне нравится, моя Снежная Королева...

Нет! Это неправильно, несправедливо, так не должно быть! Такая сила не для людей, она им не по плечу. Почему ты, Боже – Митра, Зевс, Иегова, Брама, Один, Перун, Или-Как-Там-Тебя-Ещё-Зовут, – почему ты, если существуешь, сам не хочешь управлять миром? Твои дети слишком слабы и порочны, чтобы занять твоё место.

Источник не сделал меня мудрее, добрее, человечнее. Он дал мне лишь голую силу, я стал невероятно крутым и могучим, но по человеческим меркам совсем не изменился – ни в лучшую (увы!), ни в худшую (к счастью!) сторону. Каждую секунду, каждое мгновение я чувствовал этот огромный дисбаланс между моей человеческой сущностью и нечеловеческими возможностями, который со страшной силой давил на мою психику, грозя разрушить её в любой момент. Однако я надеялся, что выдержу. Я изо всех сил старался не сойти с ума, и пока что мне это удавалось. Но как поведут себя другие? Колин, Бронвен, те, кто придёт вслед за ними и вслед за мной? Насчёт других я не был уверен, я привык полагаться только на себя.

Шкатулка Пандоры открыта, джинн выпущен из бутылки, и я не видел способа загнать его обратно. Что бы я ни делал, вопреки всем моим стараниям, круг обладающих Силой Источника будет постоянно расширяться. Этот процесс стал необратим ещё тогда, когда Бронвен одолела прежнюю Хозяйку и пропустила Колина к Источнику. Теперь на очереди Дана – и, возможно, Морган. А тайна, известная нескольким людям, уже перестаёт быть тайной. Вскоре все колдуны и ведьмы Логриса (а также других стран Земли Артура) будут знать об Источнике, и для его защиты от многочисленных посягательств мне нужны будут соратники – а значит, новые обладатели Силы.

Во что превратят мир люди с таким невероятным могуществом? Как их остановить, если они переступят невидимую, неосязаемую грань, отделяющую разум от безумия? Сумею ли я сам удержаться, балансируя на краю бездны мрака?.. В мучительных и безуспешных поисках ответов на эти вопросы я заснул.

К счастью, мне виделся приятный сон. Не помню какой, в память мою врезался только последний эпизод – как я лежал в густой зелёной траве, положив свою голову на колени Дейдры, а она нежно поглаживала мои волосы, – да и то потому, что в этот момент мой сон тесно переплёлся с действительностью.

Когда я вынырнул из мира грёз на поверхность сознания, то обнаружил, что трава вокруг меня оранжевая, а моя голова лежит на коленях у Юноны – что тоже было приятно. На какое-то мгновение мне показалось, что я снова стал маленьким мальчиком, маминым сыночком... Великий Зевс! Как мне не хватало моей дорогой мамочки, когда я жил на Земле Артура!

– Опять ты скрывался от меня, – с упрёком произнесла Юнона, и я был признателен ей за то, что она не заговорила о Диане. – Почему не сказал, что собираешься в Хаос?

– Чтобы ты не волновалась.

– Я бы меньше волновалась, если бы была рядом с тобой.

– Именно этого я хотел избежать. Я вообще предпочёл бы потолковать с Врагом с глазу на глаз.

– Однако взял с собой Брендона и Пенелопу.

– Увы, пришлось.

Мама немного помолчала, затем многозначительно произнесла:

– Враг посоветовал тебе занять трон отца.

– Да, – неохотно подтвердил я.

– Думаю, – продолжала Юнона, – он прав.

– А как же Брендон? – спросил я. – Ты уже разлюбила его?

Она нахмурила брови и с мукой поглядела на меня:

– Не говори так, сынок, это нечестно. Вы оба мне дороги, но сейчас речь идёт не о моих чувствах, а о государственных делах. Из вас двоих ты старше и могущественнее, ты более достоин занять престол. Брендон понимает это.

– Ещё бы! Он многое понимает. Он очень понятлив и смышлён. К тому же он послушный сын.

Мамины щёки заалели.

– На что ты намекаешь?

Я поднял голову с её колен и сел рядом с ней.

– Мама, – мягко проговорил я. – Не надо обманывать себя. Сейчас ты руководствуешься именно эмоциями. Ведь ни для кого не секрет, что я твой любимчик, и ты всегда хотела видеть меня преемником отца. Теперь ты стараешься убедить и меня, и саму себя, что Брендон должен уступить мне лидерство в интересах дела. А на деле это лишь повредит единству оппозици, внесёт раскол в её ряды, возмутит многих сторонников Брендона.

– Но ты...

– В любом случае, на моё участие в ваших играх не рассчитывай. Я не хочу враждовать с Амадисом.

– Из-за глупой детской сентиментальности?

– В частности поэтому. У нас с Амадисом всегда были хорошие отношения, он даже подарил мне Эскалибур...

– Не подарил, а избавился. Он просто боялся брать её в руки. Этот бесхребетный слизняк даже не решился потребовать у Брендона возвращения отцовской Грейндал.

Я безразлично пожал плечами:

– Ну и что? У каждого свои недостатки. С тех пор как Амадис стал королём, прошло не так уж много времени. Я считаю, что ему нужно дать шанс...

– Шанс! – фыркнула Юнона, перебивая меня. – Он уже разбазарил все свои шансы! Рахиль полностью отстранила его от дел и теперь правит его именем, а милый твоему сердцу Амадис лишь исполняет свои обязанности верховного жреца Митры, руководит обрядами, устраивает пышные церемонии и всё такое прочее, на что он горазд. А вся светская власть в Доме сосредоточена в руках Рахили.

– Брендон говорит, что она совсем неплоха как королева, – заметил я.

– Он хочет так думать, чтобы умыть руки и отойти от дел. Впрочем, не буду отрицать, что в некотором смысле он прав. Рахиль действительно умная, волевая и энергичная женщина; она уже доказала, что умеет с толком распорядиться властью. Но весь вопрос в том, в чьих интересах...

– Стоп! – сказал я, сообразив, к чему клонит Юнона. – Даже не думай читать мне лекцию о заговоре коварных сионистов по достижению мировой гегемонии. Я давно уже не верю в эту чепуху.

– Это вовсе не чепуха, Артур. Ты знаешь, я далека от антисемитизма, однако то, что вытворяет Рахиль, не может не вызывать у меня возмущения. В своё время, будучи королевой Света, я всегда ставила на первое место интересы Дома твоего отца, ибо так мне велел мой долг. Рахиль же никогда не забывает, что она – дочь Израиля, и все её поступки продиктованы именно этим обстоятельством.

– Её можно понять, – заметил я. – Как истинная израильтянка, она считает свой Дом богоизбранным.

– Я не отрицаю, что Рахиль искренна в своих убеждениях. Ей кажется естественным, что даже на троне Света она должна руководствоваться интересами своего народа. Но каковы бы ни были её мотивы, сути дела это не меняет. Факт остаётся фактом: твой родной Дом Света нынче покорно следует в фарватере политики Дома Израилева.

Я поморщился:

– Пожалуйста, не дави мне на психику, мама. Не взывай к моему патриотизму, а тем более – к антисемитизму. Этим ты ничего не добьёшься.

Она посмотрела на меня долгим взглядом и с горечью произнесла:

– Боюсь, правы те, кто утверждает, что ты плохой сын Света.

– Вот ещё одна причина, почему я не должен вмешиваться в ваши разборки. И вообще, мама, ты так зациклилась на идее сделать меня королём Света, что даже не допускаешь мысли о существовании у меня собственных планов. А между тем таковые имеются. Я обнаружил устойчивое колдовское сообщество и собираюсь основать новый Дом.

– Знаю, Брендон говорил. Но это плохая идея. Создавать Дом у истоков Формирующих очень опасно. Лучше организуй переправку всех тамошних колдунов в Экватор. Ты можешь это устроить?

– В принципе, могу.

– Вот и сделай. Мы распределим их между дружественными Домами, это обеспечит нам приток свежей крови, а Срединные миры пусть по-прежнему остаются нетронутыми. Не зря же твой прадед так тщательно скрывал их существование.

– Сейчас не те времена, – возразил я. – Существование Источника уже не утаишь, и просто так доступ к нему не закроешь, для этого нужны активные действия. Конечно, я понимаю, что после Рагнарёка демографическая ситуация в большинстве Домов весьма неблагоприятная, и было бы заманчиво улучшить её за счёт разграбления целого колдовского мира – зародыша будущего Дома. Того самого Дома, который должен стоять на страже Источника, оберегать его от посягательств как Порядка, так и Хаоса, обеспечивать стабильность и равновесие во Вселенной.

– Однако твой Дом сам может стать угрозой стабильности и равновесию, – резонно заметила Юнона.

– Да, может, – согласился я. – Но я сделаю всё, чтобы этого не случилось... И хватит об этом, мама. Я уже принял решение, и ты меня не разубедишь. Я не стану претендовать на отцовский трон.

– ЭТО ПОХВАЛЬНО! – послышался за нашими спинами трубный глас. С некоторым опозданием мои чувства забили тревогу, предупреждая о разрыве поблизости пространственного континуума. Видно, я ещё плохо контролировал свой Образ Источника и в пылу полемики с Юноной непроизвольно ослабил контакт с ним до минимального уровня. Между тем трубный глас продолжал вещать: – ОДНАКО ЕСТЬ БОЛЕЕ ВЕРНЫЙ СПОСОБ ГАРАНТИРОВАТЬ, ЧТО ТЫ НЕ ИЗМЕНИШЬ СВОЁ РЕШЕНИЕ. ЭТО СМЕРТЬ. МЁРТВЫЕ НЕ СИДЯТ НА ТРОНЕ.

Глава 8

Едва заслышав трубный глас, мы с Юноной мигом вскочили на ноги и резко развернулись. К тому моменту я уже держал в руке Эскалибур.

Шагах в пяти от нас стоял широкоплечий верзила, ростом свыше двух метров, одетый во всё белое, с белыми, как снег, волосами и голубыми, без зрачков, глазами. За его плечами трепетали снежно-белые, похожие на лебединые, крылья. В обеих руках он держал внушительных размеров мечи под стать его росту; ещё два меча висело у него на поясе в ножнах.

Над головой существа парило золотое светящееся кольцо вроде нимба. Я напряг своё колдовское зрение и с превеликим сожалением убедился, что этот нимб вовсе не дешёвый трюк, а Знак Янь, Символ Порядка. Юнона тоже узнала его и потрясённо охнула.

– Кто ты? – спросил я у существа.

– Агнец Божий, – ответил мне трубный глас.

Я нервно усмехнулся, хотя мне совсем не было смешно.

– Вот как! Ужель близится конец света?

– Для тебя – да, предатель. Я послан, дабы низвергнуть тебя в Хаос, где тебе самое место.

В ответ на такое недвусмысленное заявление я призвал Образ Источника, который повис передо мной, излучая бледно-голубое сияние, видимое только на высших уровнях восприятия.

– И кто же тебя послал? – спросил я у существа, назвавшегося Агнцем Божьим.

– Лучше не спрашивай, – надменно произнесло чудище. – Ибо, услышав ответ, ты ужаснёшься.

Я с некоторым облегчением вздохнул. Ещё по детским урокам я знал, что порождения Порядка не могут лгать в открытую. Когда им нужно что-нибудь утаить, они начинают юлить, уходить от прямых ответов и говорить иносказательно, становясь такими же противными, как и лгущие напропалую, по поводу и без всякого повода, из одной лишь любви ко лжи, создания Хаоса. Будь Агнец послан самим Порядком, он бы мне так и сказал. Хотя теперь я был адептом Источника, представителем третьего полюса существования, митраизм пустил слишком глубокие корни в моём сознании, и по старой привычке меня пугала сама мысль, что я мог чем-то прогневать Порядок.

«Артур! Юнона! – пришли к нам взволнованные мысли Пенелопы. – Что происходит?»

«Явилось существо из Порядка, – ответил я. – Выглядит весьма грозно и называет себя Агнцем Божьим».

«Этого ещё не хватало! – отозвался Брендон, который вместе с сестрой присоединился к нашему разговору. – Что ему нужно?»

«Он пришёл по мою душу, – сообщил я. – Ой! Началось...»

Знак Янь метнулся ко мне, но я легко блокировал его выпад при помощи Образа. Вместо того чтобы отступить и приготовиться к новой атаке, Агнец принялся жать на меня, вливая в свой Знак всё новые и новые порции энергии из Порядка. В ответ мне приходилось интенсивно черпать Силу из Источника.

Намечался поединок мировых стихий. Энергия накапливалась с головокружительной быстротой. При таких темпах всего через несколько минут она достигнет критического уровня...

«Держись, Артур! – крикнула Пенелопа. – Мы идём на помощь».

«Нет! Убирайтесь отсюда! ВСЕ – ЧЕТВЕРО – ЖИВО – В ТУННЕЛЬ!»

«Но почему?»

«Сейчас этот мир превратится в ад! Сматывайтесь, пока не поздно!»

«А как же ты?»

«Я справлюсь. Для меня это... ДА УБИРАЙТЕСЬ ЖЕ, ЧЁРТ ВАС РАЗДЕРИ!».

«Мой дом! – в отчаянии подумала Пенелопа. – Мои картины!»

– Я не оставлю тебя, Артур, – решительно заявила Юнона, швырнув в Агнца какое-то смертоносное заклятие, которое тот без труда парировал, не переставая давить на меня Знаком Янь.

Мой Образ Источника уже излучал ослепительно-голубой свет, видимый на всех уровнях восприятия, включая и обычный.

– Ты так спешишь умереть? – раздражённо осведомился я. – И хочешь, чтобы я погиб, пытаясь спасти тебя?

Юнона не успела ответить, потому что в наш разговор вклинилась Бренда:

«Артур, мы не сможем уйти. Доступ в Туннель перекрыт».

«Так оно и есть», – подтвердил Брендон.

Я выругался и быстро просканировал колдовским зрением окрестности. Очевидно, в момент атаки Агнец привёл в действие заранее заготовленное мощное заклятие, временно прекратившее доступ к Туннелю в радиусе как минимум пятидесяти миль. Даже олимпийский чемпион по левитации не успел бы преодолеть такое расстояние за отпущенные нам считанные минуты.

Прибегнув к Силе Источника, я мог легко сокрушить эти чары или попросту перенести нас всех за тридевять миров. Однако мой Образ был целиком задействован для сдерживания колоссального заряда энергии Порядка, и освободить его хоть на мгновение означало неминуемую катастрофу.

На какую-то секунду меня охватило отчаяние.

«Чёрт! Что же делать?.. Скорее ко мне, я постараюсь защитить вас. Другого выхода нет... А впрочем...»

Выход всё-таки был, и довольно неплохой. Устроив нам ловушку, Агнец сам мог очутиться в западне, один против пятерых. К несчастью, нужное мне заклятие было слишком длинным, сложным и запутанным, чтобы я успел оттарабанить его (пусть даже мысленно), прежде чем окружающий меня мир обрушиться в бездну. После возвращения ко мне памяти я так и не удосужился выкроить время для составления джентльменского набора заклятий, всецело полагаясь на свою мощь. Оставалось лишь надеяться...

«У кого-нибудь из вас, – обратился я к родным, – есть на подхвате свеженькое изолирующее заклятие?»

«У меня было старенькое, – тут же ответил Брендон. – Оно не сработало».

«Моё тоже, – отозвалась Бренда. – Слишком высока интенсивность сил».

«У меня есть, – сказала Юнона. – Позавчерашнее».

«Повесь его на Образ Источника, – распорядился я. – Это добавит ему силы».

Мать притянула к себе Формирующие и для пущей верности произнесла вслух ключевые слова, приводящих в действие уже готовое, но неактивное заклятие. Чары упали на Образ и, подпитанные его энергией, разорвали путы Порядка. Река Силы, текущая через меня, внезапно обратилась вспять, унося свои воды в бесконечность, к Источнику. Меня словно пронзила молния, и я едва не выронил из рук шпагу, на мгновение потеряв контроль над своим телом. А в следующий момент мой Образ и Знак Янь Агнца померкли и растаяли в воздухе. Заклятие Юноны сработало – на некоторое время Агнец утратил свою связь с Порядком. Также это означало, что я не мог вызвать Образ Источника, а мои родные потеряли контакт с Формирующими. После смертельных заклятий, изолирующие чары были, пожалуй, самыми эффективными. Для их снятия требовалось большое количество энергии – а они как раз и перекрывали доступ к внешним источникам силы. Агнец мог использовать только собственные магические ресурсы – как, впрочем, и мы. Но теперь нас было пятеро против одного.

– Ну что? – произнёс я, с облегчением чувствуя, как нечеловеческое напряжение последних минут покидает меня. – Начнём переговоры?

Чудище по имени Агнец Божий совсем не по-ангельски зарычало и швырнуло в меня заклятие остановки сердца, которое я легко поддел остриём своей Эскалибур и разнёс в клочья. Агнец снова зарычал и кинулся ко мне, вовсю размахивая своими большущими мечами.

Не скажу, что мне было так просто отражать атаки противника выше и сильнее меня, к тому же одинаково хорошо фехтовавшего обеими руками. Его глаза без зрачков тупо смотрели в пустоту мимо меня. Он не был зрячим в человеческом понимании этого слова; зато своим колдовским зрением мог видеть во всех направлениях, что создавало для меня дополнительные неудобства. Благо Юнона бесперебойно бомбардировала Агнца заклятиями, хоть и не причинявшими ему никакого вреда, но частично отвлекавшими его внимание.

«Артур! – донеслись до меня дочкины мысли. – Посторонись!»

Краем глаза я заметил бегущих к нам со шпагами наголо Брендона, Бренду и Пенелопу. Моя дочь, кроме того, держала в другой руке арбалет. Я сделал обманный выпад, заставив Агнца отступить в нужном мне направлении, сам бухнулся наземь, быстро откатился в сторону и вновь вскочил на ноги. Когда Агнец оказался открытым, Пенелопа уронила шпагу на траву, припала на одно колено, прицелилась и дважды выстрелила. Первая стрела летела Агнцу прямо в лицо, но он молниеносным взмахом меча отбил её в сторону; вторая всё же достигла цели, угодив ему в грудь. С громким хохотом чудище выдернуло её, швырнуло себе под ноги и демонстративно растоптало.

– Да у него не кожа, а панцырь! – поражённо воскликнула Пенелопа, отбросив уже бесполезный арбалет и поднимая с травы шпагу. – Брендон, Бренда! Мы с Артуром займём его спереди, а вы заходите сзади.

Агнец вновь захохотал. Белоснежные крылья за его спиной превратились в руки и выхватили из висевших на поясе ножен ещё два меча. Он занял круговую оборону, фехтуя с каждым из нас отдельным мечом. Это была настоящая машина для убийств – безжалостная, беспощадная, не ведающая сомнений. Чудовище вполне могло продержаться, пока не рассеются изолирующие чары.

Юнона тоже это понимала. Не переставая бомбардировать Агнца слабенькими без внешней подпитки заклятиями, она мысленно спросила:

«Артур, у тебя есть план?»

(Есть ли у меня план?.. У меня всегда есть план!)

«Да», – коротко ответил я.

«Тогда приступай к делу. А я тебя заменю».

«Хорошо. Держи!»

Я отскочил в сторону и бросил свою шпагу Юноне. Она поймала её на лету и тут же вступила в бой вместо меня.

А я отошёл к ближайшему дереву, прислонился к его широкому стволу и стал составлять заклятие для пленения Агнца – мне чертовски хотелось узнать, кто же подослал его. Результатом моей десятиминутной работы были не простые парализующие чары, а сверхпрочные магические оковы, что должны были не только обездвижить противника, но и оградить его от любых ресурсов колдовской силы – как внешних, так и внутренних. Затем я привёл заклятие к канонической форме, отсёк все лишние петли и, собрав последние силы, медленно и чётко, с нужной расстановкой продиктовал его вслух. На предпоследнем слове я остановился. Призрачная ткань чар ожила и слабо затрепетала, готовая накрыть Агнца в тот самый момент, когда я произнесу завершающее слово. Чтобы моё заклятие возымело желаемый эффект, ему была необходима силовая подпитка, причём немалая, иначе противник парирует его без особого труда.

Я стал ждать возвращения Образа. Заветное слово вертелось на кончике моего языка, соответствующий императив дежурил у самой поверхности сознания. Обычно, когда готовят заклятия про запас, в них опускают несколько ключевых слов-команд, что обеспечивает их сохранность в течение многих недель. Однако в данном случае это не имело ровно никакого значения, поскольку изолирующие чары должны были рухнуть с минуты на минуту.

Мои родные постепенно одолевали Агнца. Впрочем, и сами они выглядели порядком измотанными, но их усталость не шла ни в какое сравнение с моей – ведь через меня прошло такое количество энергии из Источника, что способно было обратить в прах целую планету. Я в изнеможении опустился на траву и крикнул:

– Берегите силы, не пытайтесь достать его. Просто держите в постоянном напряжении.

В этот момент Брендон снова пробил защиту Агнца и уже в третий раз ранил его в плечо.

– Всё в порядке, – ответил мой брат, продолжая атаковать. – Мы забьём его насмерть. Главное, чтобы мамины чары продержались.

«А что если моё заклятие не сработает?» – внезапно подумал я и весь похолодел. Я был слишком истощён, чтобы надиктовать ещё одно...

«Пенни, – мысленно спросил я. – У тебя есть готовое изолирующее заклятие?»

«Да...» – Она успешно отразила выпад Агнца и провела стремительную атаку, завершившуюся очередным уколом в бок противника. – «Есть!.. Да, есть. Только очень старое».

«Теперь это неважно. Повесишь его на Образ, если мой план не сработает».

– Хорошо, отец, – произнесла Пенелопа вслух.

Когда появились первые признаки потускнения чар, я отдал команду родным усилить натиск на Агнца. Под шквалом их бешеных атак тот потерял драгоценную секунду и вызвал Знак Янь, уже когда передо мной повис Образ Источника во всей своей пугающей красоте. Я почувствовал, как в меня вливается Сила, и произнёс только одно слово:

– Замри!

Чудище замерло. Знак Янь, начавший было появляться над его головой, исчез. Шпага Брендона, продолжившая своё движение, отсекла ему руку у кисти. Клинок Пенелопы вонзился в порядком изуродованный бок Агнца, а Бренда разрубила его плечо. И только Юнона вовремя остановилась и опустила мою Эскалибур. Обездвиженный Агнец рухнул наземь.

– Чёрт! – воскликнул я. – Вы убили его?

– Вряд ли, – ответила Пенелопа, вытирая полой халата вспотевшее лицо. – Боюсь, он очень живуч.