Текст книги "Никола Тесла. Прометей ХХ века"

Творческие юбилеи

У нас не будет необходимости передавать энергию по проводам. Нам совсем не надо будет передавать энергию. Еще до того, как минет несколько поколений, наши механизмы будут приводиться в движение силой, доступной в любой точке вселенной. Эта идея не нова… Мы встречаем ее в чудесном мифе об Антее, который получал энергию от земли; мы встречаем ее среди тончайших рассуждений одного из ваших блестящих математиков… Во всем космосе есть энергия. Кинетическая это энергия или статическая? Если она статическая, то наши надежды напрасны; если кинетическая, а мы знаем, что так оно и есть, то это просто вопрос времени, когда люди смогут подключать свою технику к механизму природы…

Н. Тесла. «Статьи и лекции»

Думаю, что нет ничего более важного, чем межпланетное взаимодействие. Когда-то оно, без сомнения, произойдет. Во вселенной существуют другие человеческие существа, которые работают, страдают, борются, как и мы, и они произведут на человечество потрясающее впечатление и заложат основу вселенского братства, которое будет продолжаться так же долго, как и существование самого человечества…

Н. Тесла

Межпланетный корабль Теслы

Двадцатые годы прошлого столетия вихрем ворвались в и так неспокойную жизнь великого изобретателя, пережившего тяжелый душевный излом после взрыва военными саперами его мечты – вышки Ворденклиф. Но, несмотря ни на что, Тесла продолжал работать, ища в изобретательской деятельности панацею от всех жизненных невзгод. Он должен повторить свой прошлый успех! Ведь, как говорил его любимый русский драматург Чехов, «на жизненной сцене главное не красиво упасть, а достойно подняться…». Ведь и он за долгие годы таких изощренных опытов и размышлений открыл множество процессов и явлений, которые могут оказаться так кстати в будущем течении научно-технического прогресса и обеспечении мира во всем мире.

Правда, работать становилось все труднее и труднее, тяжким грузом давили на сознание финансовая неустроенность и материальная необеспеченность. Все чаще и чаще вспоминались страшные годы безработицы, когда обманутый «королем изобретателей» молодой иммигрант бросил вызов судьбе и, получив первые патенты в своей жизни, смог-таки переломить ситуацию… Как многое сегодня напоминало те окаянные дни! Опять не было постоянной крыши над головой, и все чаще приходилось переезжать из отеля в отель, сдавая в ломбард последние оставшиеся ценные вещи, а покидая очередное временное пристанище, оставлять в качестве залога ящики книг, чертежей и рукописей, якобы «сданных на временное хранение». Самому изобретателю ни разу так и не удалось выкупить эти осколки некогда блестящей жизни, но иногда его чудом находили немногочисленные старые друзья (а в Америке той поры найти человека, скитающегося по наемным квартирам в большом городе, было практически невозможно!). Они тут же снимали для него более приличное жилье и, не слушая возражений, начинали выкупать из скупок и камер хранения все, что могли найти… Иногда им удавалось уговорить болезненно щепетильного и гордого изобретателя принять и некую небольшую сумму наличными в память былой дружбы.

Но друзья вскоре разъезжались по делам, и Тесла вновь погружался в безысходное одиночество. Лишь изредка он совершал путешествие в отель «Уолдорф-Астория», где знакомый метрдотель, еще помнивший времена его блестящих триумфов, приемов и обедов, разрешал ему держать бесплатный почтовый ящик. Как-то, вернувшись из своего очередного похода по «местам былой славы» и перебирая почту, безработный изобретатель нашел письмо репортера, желавшего получить у него интервью и просившего разрешения пообедать вместе. Когда-то подобные приглашения сыпались на него десятками в день, а почтальон даже завел специальный «мешок Санта-Клауса», куда и складывал сотни писем, бандеролей и посылок, приходивших в адрес знаменитого исследователя тайн природы. Необычное приглашение запало в душу изобретателя, и, хотя он, по своему обыкновению, не ответил на письмо незнакомого человека, на его письменном столе появилась красивая золотистая визитная карточка с красивыми вензелями: «Кеннет Свизи, репортер и научный обозреватель».

Прошло несколько недель, заполненных пустой обыденной суетой и непрекращающимися поисками инвесторов для продолжения исследований, и вот Тесла снова держал в руках знакомую визитку с письмом, где незнакомый журналист рассыпался в извинениях за назойливость и в очередной раз настаивал на встрече. Изобретатель долго в недоуменном раздумье вертел золотистый прямоугольник в руках и вдруг, еще раз пожав плечами, решительно снял трубку телефона…

Тесла и Свизи встретились в обеденном зале небольшого, уютного и страшно дорогого ресторанчика. Пока журналист изучал меню, изобретатель со смешанным чувством наблюдал отголоски прошлого. А напротив него сидел немного конфузившийся молодой человек, которому было суждено стать одним из его немногих ближайших друзей до самого конца долгой жизни. Несмотря на свой юный возраст (Тесла как-то признался, что представлял его после первого телефонного разговора как минимум сорокалетним газетным волком), Свизи был весьма дотошным репортером, подрабатывающим научным комментатором и обозревателем сразу в нескольких периодических изданиях. У него было обычное среднее образование, и он даже не сумел заполучить низшей американской научной степени бакалавра, окончив какой-нибудь колледж, фактически не имея никакой специальности. Это был немногословный застенчивый юноша, который, стараясь не показать недостатка высшего образования, говорил почти всегда непонятно и загадочно. Тем не менее он обладал удивительным даром разъяснять читателям самые сложные абстрактные научные понятия путем создания красочных картин с конкретными образами явлений и предметов. Свизи выступил инициатором «занимательных вечеров для юношества», на которых он устраивал научные игры, придумывал загадки и ставил вместе со своими юными слушателями увлекательнейшие эксперименты. Он также уже успел написать общедоступную книгу «Послеобеденная наука», которая имела довольно большой успех у широкой публики, особенно у родителей школьников. Более того, эту научно-популярную книжку в полторы сотни страниц он набрался смелости преподнести самому Альберту Эйнштейну, получив от него благодарственное письмо с отличными рекомендациями и советами непременно продолжить дальнейший труд на ниве научной популяризации.

Были у молодого репортера и научные работы, посвященные новым демонстрационным экспериментам и разъяснению различных естественнонаучных парадоксов, которые он публиковал в научных журналах и сборниках.

Обладал Свизи и редчайшим для журналиста даром выслушивать, не прерывая, поток мыслей собеседника, чем сразу же глубоко расположил к себе Теслу, так нуждавшегося в благодарной аудитории, пусть она и состояла всего из одного человека. Тесла тут же согласился дать обширное интервью и пригласил репортера к себе в отель. После этого юный журналист не раз часами слушал, буквально открыв рот, рассказы великого изобретателя.

Постепенно между ними установились настолько доверительные отношения, что Тесла мог вполне позвонить в любое время суток, чтобы поделиться какой-то интересной идеей или просто мыслью, или даже прочитать экспромтом сочиненную лекцию.

– Вы только представьте себе, Свизи, – задумчиво говорил Тесла своему юному научному обозревателю, хитро скосив блестящие синие глаза, совсем не поблекшие на склоне лет, когда они наслаждались отличным бразильским кофе в маленьком дешевом ресторанчике недалеко от отеля изобретателя. – Я с вами ощущаю какой-то странный подъем жизненных сил, получая от общения с вами какой-то мысленный катализатор новых идей.

Между тем Кеннета Свизи все больше мучили сомнения – правильно ли он поступает, так мало публикуя заметок о выдающемся ученом, ведь судьба дала ему в руки бесценное информационное сокровище новейших воззрений изобретателя, намного опередивших свое время. Сложность ситуации была здесь в том, что сам Тесла вовсе не горел желанием ознакомить отвергшее и лишившее его средств к существованию общество со своими новыми открытиями, лишь изредка патентуя наиболее практически интересные из них. Толчком к дальнейшему развитию событий поступил неожиданный ночной телефонный звонок изобретателя. Когда заспанный репортер, накануне засидевшийся допоздна с редактором одного из научно-популярных журналов, с трудом поднес к уху трубку, на него обрушился целый водопад новых идей и мыслей Теслы, посвященных теории относительности Эйнштейна. Эту тему они уже не раз обсуждали последнее время, и репортер чувствовал, как у выдающегося ученого зреет новое понимание фундамента релятивизма, основанное на последних работах Эйнштейна. Более того, Тесла смело связывал зарождавшиеся у него представления о пространстве-времени с субатомными процессами, структурой атома и его электронных оболочек. Его несколько нервная захлебывающаяся лекция практически без пауз продолжалась около часа. Свизи сломал несколько остро отточенных карандашей, полностью исписал свой редакторский блокнот и все листки бумаги, оказавшиеся у него под рукой, в ход пошли даже квартирные счета и старые конверты… Но и этого было явно недостаточно, так что в конце он только слушал скороговорку изобретателя, горестно обхватив голову руками. Между тем Тесла и не думал останавливаться, чтобы получить ответ или хотя бы подтверждение от Свизи, страстно, с большим воодушевлением описывая открывшуюся ему новую структуру Мироздания. Тут же, во время этой необычной телефонной лекции, он сыпал формулами и результатами расчетов, которые, судя по всему, умудрялся проводить, не останавливая своих рассуждений. Наконец, очевидно, исчерпав все свои соображения и найдя решения для всех интересовавших его вопросов, Тесла внезапно, даже не попрощавшись, оборвал разговор. Свизи еще некоторое время сидел, сжимая в руках последний сломанный карандаш и напряженно вслушиваясь в тишину на другом конце провода, и у него зрело единственно верное решение…

На другой день, хорошенько отоспавшись после бессонной ночи, репортер позвонил изобретателю и предложил, как уже у них повелось с самого начала, встретиться за чашкой кофе по-венски. Тесла, в котором, похоже, еще бурлили недовысказанные ночью идеи, с энтузиазмом согласился. Свизи явился на встречу с толстым кожаным портфелем, подаренным ему на рождество изобретателем, и после кратких взаимных приветствий неожиданно решительно заявил:

– Мистер Тесла, я чувствуя себя настоящим преступником. Вы столько времени рассказываете мне о коэффициентах полезного действия самых разных электрических машин и механизмов, а между тем мой собственный КПД хроникера при этом удручающе низок.

Свизи решительно поправил узел своего галстука и, искоса взглянув на заинтересованно его слушающего Теслу, решительно выпалил:

– Мой долг журналиста, мистер Тесла, заставляет меня просить о совершенно неотложной услуге – я прошу вас написать книгу! Вот, посмотрите, пожалуйста, – журналист расстегнул свой портфель, – здесь все материалы, которые я смог найти о вас, и их совершенно недостаточно, чтобы поведать миру о таком великом человеке! – Изобретатель в немом изумлении, высоко подняв брови, слушал своего юного друга и, увидев, как покраснело от волнения его лицо, успокаивающе заметил:

– Вообще-то, Свизи, мы с вами уже как-то вскользь уже обсуждали такую возможность, и она у меня до сих пор не вызывает особого энтузиазма… но, – тут он успокаивающе похлопал по плечу готового чуть ли не разрыдаться юношу, – я чувствую, что был не совсем прав. Пожалуй, я изменю решение, и мы с вами примемся за этот объемный труд, но тут я должен хорошо подумать… – и, не слушая горячих благодарностей Свизи, Тесла тут же перевел разговор на другую тему и вскоре откланялся, оставив журналиста в счастливейшем расположении духа.

Прошло несколько дней, и изобретатель пригласил Свизи в себе. Зайдя в номер, журналист увидел Теслу восседающим за столом, заваленном какими-то чертежами, пачками рукописей, машинописных листков, папками бумаг и конвертами. Широко улыбнувшись, изобретатель обвел все это широким жестом и торжественно провозгласил:

– Видите, Свизи, – это часть моего архива! С помощью этих материалов, чудом сохранившихся в моих мытарствах и скитаниях, мы с вами и будем писать книгу. Вот ваше рабочее место, – изобретатель указал на кресло, придвинутое к журнальному столику, на котором были приготовлены объемистая пачка прекрасной писчей бумаги и стакан с остро заточенными карандашами. Свизи видел, что великий изобретатель тоже волнуется, как будто собираясь прыгнуть в ледяную воду. Наверное, его опять захлестнула волна воспоминаний, породив такие нелегкие вопросы: где те, с кем он начинал свой творческий путь, его ученики, преемники его идей, его замыслов? Где последователи, не только понявшие, но и способные продолжать разработку того, что составляло цель его жизни? Отчего окружающие не поймут простой истины – только научный прогресс может остановить безумие мировых войн и предотвратить истребление человечества?

Так молодой журналист стал постепенно накапливать материал об удивительном творческом пути великого изобретателя. Но этим далеко не ограничилась странная дружба малоизвестного научного обозревателя и гениального творца новой техники.

Свизи прекрасно знал, как странно великий изобретатель относится к своим юбилеям. Дело в том, что, считая себя родившимся ровно в полночь на 11 июля 1956 года, хотя во всех документах день его рождения приходился на 10 июля, сам он себя категорически считал «человеком вне времени» и, естественно, без календарной даты появления на свет. Тем не менее, зная, что вопреки всяким официальным сведениям Тесла больше тяготеет к 11 июля, журналист именно в этот день заказал доставить чудный пражский торт и бутылку коллекционного французского шампанского. Когда посыльный занес в номер изобретателя пакеты, а Свизи водрузил их на стол, Тесла только сокрушенно покачал головой, но, когда журналист попытался вручить ученому еще и элегантный галстук с жемчужной булавкой, тот решительно воспротивился. После долгих уговоров Тесла, осуждающе покачивая головой, все же водрузил красивую муаровую коробочку на бамбуковую этажерку рядом с макетом Радио-Сити и, сердито ворча, пригласил репортера к столу. Заварив свой вкуснейший кофе по-венски, Тесла широко улыбнулся, и Свизи с облегчением понял, что, несмотря на все отговорки, он очень угодил изобретателю знаками своего внимания.

Воспользовавшись моментом, журналист попросил рассказать ученого, как в 1906 году, в день пятидесятилетия, после многочисленных испытаний он построил первую модель своей замечательной безлопастной турбины. Похоже, что слова Свизи доставили много приятных воспоминаний изобретателю, и после некоторого молчания, за время которого репортер успел расправиться с куском чудесного торта, запив его восхитительным шипучим напитком, он не спеша начал свой рассказ:

– Я уже не раз упоминал вам, Кеннет, как в детстве наряду с электричеством меня занимали загадки самых разных вращающихся механизмов. Одним из моих любимейших развлечений в то время была постройка всяческих плотин на горных ручьях, в изобилии текущих на моей родине. Однако в отличие от других ребят я строил не простые запруды, а настоящие гидротехнические сооружения с обводными каналами и обязательно с макетами водяных колес. Однажды я даже построил настоящую водяную мельницу, вот только жернова у нее почему-то не вращались. Возможно, именно тогда у меня и возникли первые проблески идеи безлопастной турбины, ведь, когда я строил свои модели водяных колес, у них не было лопастей, но тем не менее все они прекрасно вращались под напором воды. Тут надо учесть, что при получении энергии из любого вида жидкости она впускается на периферии, а уходит из центра; когда, наоборот, надо придать жидкости энергию, она входит в центре и вытесняется на периферии. В каждом случае она проходит через промежутки между дисками по спиральной траектории, при этом энергия, получаемая или придаваемая ей, производится исключительно за счет молекулярной активности. При использовании этого нового метода энергия тепла пара или взрывчатой смеси может быть высокоэкономично трансформирована…

Тут надо просто понимать, что хотя металл и не впитывает воду, однако какое-то количество воды все же пристает к нему. Капля воды может изменить форму, однако ее частицы остаются невредимыми. Эта тенденция всех жидкостей противостоять разделению называется вязкостью…

Трение обшивки замедляет продвижение корабля в море или самолета в воздухе, но это мнимое препятствие можно использовать таким образом, что вращение турбины будет усиливаться, а не замедляться под влиянием сцепления и вязкости среды…

Все, что я сделал, – это просто полностью отказался от идеи, что перед паром должна находиться сплошная преграда, и впервые применил на практике два свойства, которые, как известно любому физику, присущи всем жидкостям, но которые не применялись раньше, – это адгезия и вязкость.

Тут изобретатель порывисто поднялся из-за стола и направился во вторую комнату своего гостиничного номера, где располагалась небольшая кладовка. Что-то звонко упало и покатилось, потом раздался глухой удар и металлическое позвякивание и чертыханье. Вскоре в дверном проеме появился изобретатель с коробкой в руках, которую он водрузил на журнальный столик. Потирая на лбу шишку, Тесла торжественно провозгласил:

– Вот он, турбинный агрегат будущего! – Достав с помощью Свизи из коробки довольно тяжелый куб со стенками из толстого стекла, Тесла обмахнул с него пыль замшевой тряпочкой и, любуясь, отошел в сторону. – Ну что, проверим действие моего изобретения? – с улыбкой предложил он и, лукаво посматривая на удивленного репортера, подошел к декоративному камину и ловко снял мундштук с кожаной трубкой с кальяна – подарка какого-то восточного шаха, однажды посетившего лабораторию изобретателя. Прикрепив трубку кальяна к бронзовому патрубку модели, Тесла, смеясь, предложил журналисту:

– Смелее, Кеннет, дуйте!

Репортер надул щеки и, напрягаясь до красноты в глазах, дунул. Внутри турбинки Теслы что-то щелкнуло, и ее ротор, завывая, бешено завращался.

– Не так сильно, Кеннет, вы сломаете мне модель! – звонко хохотал изобретатель. – Ну а теперь, – дождавшись, когда движение прекратится, попросил Тесла, – дуньте совсем чуть-чуть.

Свизи с удовольствием исполнил просьбу, и, к его изумлению, ротор опять стремительно закрутился.

– Вот видите, какая приемистость у моей модели! Не зря я хотел ее использовать на торпедных катерах, самолетах и ракетах! – Тесла просто лучился удовольствием, как будто перед ним была не маленькая модель, а полноразмерная действующая установка и демонстрировал он ее не безвестному обозревателю, а военному министру.

– Моя первая рабочая модель, – продолжил свой рассказ изобретатель, – весила менее десяти фунтов, развивая при этом мощность до тридцати лошадиных сил. Позже я построил несколько моделей большего размера, развивавших мощность до двухсот лошадиных сил. Юлиус Чито, сын Колмана Чито, который долгое время был у меня бессменным ассистентом, помощником и механиком, построил несколько вариантов турбины, некоторые из которых были довольно необычны. Например, ротор одной из них, получившей название «турбоэлектростанция в котелке», состоял из множества очень тонких дисков из листового серебра, соосно установленных на середине стержня, заключенного в кожух со множеством отверстий.

Новый турбинный двигатель казался мне столь удачным, что я просто не видел границ для его применения. Особенно перспективно было бы отработать схему потребления бензина в качестве основного топлива, тогда он мог бы успешно приводить в движение любые автомобили и аэропланы. Он мог бы стать основой для создания целого нового класса грузовых, пассажирских и военных судов – электротурбоходов. Эти скользящие, скажем, на поплавках, лайнеры, развивая высочайшую скорость, всего за несколько дней пересекали бы Атлантику, оставив далеко позади себя призеров «Голубой ленты» (кубок «Голубая лента» – специальный приз, вручаемый судам за рекордное время пересечения атлантической дистанции между Америкой и Европой. – О. Ф.). Его можно было использовать для поездов, грузовиков, холодильников, гидравлической передачи, сельского хозяйства, ирригации и горной промышленности, причем вместо дорогостоящего бензина подошел бы мазут или даже пар.

Одно время я даже сильно увлекся разработкой всевозможных необычных автомобилей, которые вполне могли бы разорить Форда, поскольку были намного более экономичными, быстроходными и надежными. Очень важным обстоятельством было и то, что моя турбина была максимально технологично проста в промышленном производстве, поэтому ее себестоимость, несмотря на наличие дорогих жаропрочных металлов, не была выше традиционных выпускаемых моделей.

Тем не менее, несмотря на целый ряд очевидных и скрытых преимуществ, становилось понятно, что с производством турбины начинают возникать непредвиденные осложнения. Так, не было получено металла, который мог бы долгое время выдерживать такие большие скорости; к тому же изготовление турбины было достаточно дорогим, по крайней мере в единичных экземплярах на ранних стадиях ее создания. Требовалось больше времени, а коммерческие интересы, помноженные на инерцию мышления, требовали быстрого внедрения и немедленной прибыли.

С помощью сына моего близкого знакомого, ставшего конгрессменом, мне удалось добиться запроса о целесообразности использования турбинных агрегатов в военно-морских силах и о возможности спонсирования программных научно-исследовательских разработок по созданию турбины моей конструкции. К сожалению, ответ был совершенно обескураживающим:

«Мы постоянно получали предложения по финансовой поддержке создания Теслой турбины. Но, будем откровенны, турбина Пирсона использовалась долгое время, со всей промышленностью, созданной вокруг нее и ее поддерживающей. Если турбина Теслы не превосходит ее на порядок, то ее финансирование было бы равносильно выбрасыванию денег на ветер, так как существующую промышленность не так-то просто перестроить…»

Так первоначальные трудности переросли в существенные препятствия на пути продвижения этого инновационного агрегата. Чтобы не стоять на месте и воодушевленный зарождавшимся успехом своих маленьких «турбинных первенцев», я решил приступить к разработке большой двухконтурной паровой турбины, чтобы опробовать ее на одной из нью-йоркских теплоэлектростанций. Надо честно признать, что это был совершенно необдуманный поступок, поскольку тут я вторгался в вотчину, где работали инженеры Нью-йоркской компании Эдисона, и, как нетрудно было предвидеть, трудности начались сразу же. Сначала со всех концов посыпались жалобы, что я срываю рабочий график, приезжая на станцию элегантно одетым в пять часов вечера. Однако тут я совсем не собирался изменять своим главным привычкам и продолжал настаивать, чтобы сотрудники задержались на сверхурочное время, что, конечно же, не добавило популярности моим разработкам. К тому же все время не хватало средств для тщательного испытания турбины, даже по обычной программе, между тем местные инженерно-технические работники были совершенно не в состоянии все это понять и пачками писали петиции, что все мои исследования строятся на глубоко ошибочном фундаменте.

Но гораздо важнее было то, что возникла очень сложная ситуация практического характера. При чрезвычайно высоких скоростях, на которых работала турбина, средняя скорость вращения составляла 35 тысяч оборотов в минуту, центробежная сила была столь высокой, что она вытягивала металл во вращающиеся диски. Прошло много лет с тех пор, пока металлурги научились изготавливать требуемые металлы высшего качества.

Движение по спирали начиналось на периферии каждого диска, когда вода охватывала его все плотнее и плотнее, а по мере приближения к центральному отверстию спиральное действие все усиливалось. Таким образом, жидкость под давлением, например, пара могла попасть в закрытую камеру, где находился горизонтальный ряд дисков, и заставить их вращаться. Следуя естественной тенденции создавать водоворот, жидкость будет вращаться все быстрее и быстрее, по направлению к центру. Одновременно благодаря сцеплению она будет увлекать за собой соответствующий диск, и это вращение может быть использовано, например, для получения электричества; обратный ход превратит инструмент в насос, а присоединение его к индукционному мотору – в реактивный двигатель.

В силу сложившихся обстоятельств мне пришлось обратиться в известную машиностроительную компанию с заказом сразу на три турбины, но и здесь тут же возникли непредвиденные трудности со штатом инженеров и управляющих вплоть до членов правления. После неудачных испытаний мне предъявили отрицательное заключение инженеров, на что я вынужден был заявить, что они построили совсем не то, что им заказывали. На что тут же последовали возражения, что я отказался предоставить им необходимую информацию в достаточном количестве. В общем, вся эта история с моими новаторскими турбинными агрегатами закончилась ничем, окончательно меня разорив…

Правда, был тут один очень любопытный момент, связанный с моим давним проектом летательного аппарата вертикального взлета и посадки. Очень долго я не мог подобрать для него подходящий двигатель, и вот моя безлопастная турбина со впрыском горючих веществ предоставила именно такую возможность. Раскручивая лопасти геликоптера, мой газотурбинный агрегат смог бы в считанные мгновения поднять аппарат в воздух и придать ему немыслимую скорость в горизонтальном направлении…

* * *

Приближался семидесятипятилетний юбилей великого изобретателя, и скромный молодой научный обозреватель Кеннет Свизи просто разрывался между организованным им неформальным оргкомитетом и многочисленными редакциями газет и журналов, где он подрабатывал написанием небольших рецензий и заметок. Для репортера это было просто жизненно необходимо по причине очень скудных гонораров на своем основном месте работы – в редакции научно-просветительского издания «Популярная наука». Оргкомитет торжеств «Тесла-75» по чествованию выдающегося ученого под председательством самого Свизи включал также писателя и журналиста Джона Джейкоба О’Нила и научного обозревателя «Нью-Йорк Таймс» Уильяма Лоренса.

Для всех них имя великого изобретателя было окружено героическим ореолом бесстрашного исследователя самых жгучих тайн Мироздания. Конечно, как друг и биограф, Свизи более, чем кто-либо, мог оценить значение открытий Теслы с точки зрения истории науки, и его, как никого другого, огорчала недальновидность общества, так быстро забывшего своего «Прометея электричества».

И вот на семидесятипятилетие изобретателя в 1931 году оргкомитет «Тесла-75» разослал многим известным ученым и инженерам приглашения принять участие в торжествах с непременным условием предпослать хоть несколько приветственных слов самому изобретателю. И тут же на имя Теслы хлынул целый поток поздравительных телеграмм, писем и почетных наград. Среди авторов поздравлений были нобелевские лауреаты, президенты академий, ректоры университетов и множество выдающихся естествоиспытателей, которые с благодарностью и уважением отметили вдохновляющее влияние Теслы на их собственную карьеру и направление исследований.

Роберт Эндрюс Милликен, экспериментально доказавший существование неделимых «атомов электричества» – электронов – и с помощью тончайших и хитроумных опытов определивший их неделимый заряд, с восхищением вспоминал, как он двадцатипятилетним постдоком (нечто среднее между аспирантом и докторантом) пришел на одну из первых лекционных демонстраций Теслы во время его европейского турне:

«С того времени немалую часть своих исследований я проделал при помощи тех принципов, которые я постиг, анализируя природу явлений, лежащих в основе ваших замечательных показательных демонстраций, поэтому я посылаю вам не просто свои поздравления, но также мою благодарность и огромное уважение, которые бесконечно переполняют меня».

Артур Холли Комптон, открыватель известного «эффекта Комптона» и «Комптон-излучения», с восторгом заметил:

«По отношению к таким людям, как вы, которые узнают секреты природы из первых рук и которые показывают нам, как ее законы можно применять для решения наших повседневных задач, мы, более молодое поколение, находимся в неоплатном долгу…»

Величайший физик современности Альберт Эйнштейн, который, возможно, не в полной мере осознавал поразительную широту диапазона исследований Теслы, послал ему свои поздравления, отмечая его вкладу в разработку новых принципов применения высокочастотных токов:

«Я с радостью узнал о том, что вы празднуете свое 75-летие и что вы, как плодотворный пионер в области токов высокой частоты, достигли исключительного развития этой области техники. Поздравляю вас с великим успехом всей вашей работы».

Выдающийся британский кристаллофизик Уильям Генри Брэгг вспомнил блестящие демонстрации Теслы на его лекциях в Королевском обществе, когда он прибыл в Лондон сорок лет назад:

«Мне никогда не забыть влияние ваших экспериментов, которые сначала ослепляли и просто доставляли нам удовольствие своей красотой и интересом».

Все предыдущие президенты Института американских инженеров-электротехников вместе с современными ведущими учеными в области интенсивно развивающегося радиовещания отдавали всю дань уважения Тесле. Так, один из них писал:

«Те из нас, кто прошел через тревожный и пленительный период развития передачи энергии в виде переменного тока, не имеют и тени сомнения, что имя Теслы обрело такое же огромное значение в этой области, как и имя Фарадея в открытии явления, лежащего в основе всех работ по электричеству».

Один из основоположников ламповой радиоэлектроники Ли Де Форест написал о своем глубоком личном чувстве признательности Тесле как ученому и изобретателю:

«Никто так, как вы, никогда не воспламенял мое юношеское воображение, получавшее импульс благодаря изобретательским амбициям или служившее выдающимся примером удивительных достижений в той области, в которую мне также хотелось вступить… Я испытываю к вам огромную благодарность не только за физические достижения ваших исследований высоких частот, заложивших прочную основу огромной радиовещательной индустрии, в которой я работаю, но и за постоянное вдохновение, которое я черпал из ваших ранних работ».