Текст книги "А обещали сказку…"

Глава 43

Эти двое спелись.

Иду позади и удивленно смотрю на затылки «веселой» компании. Гриша при этом рассказывает Вирту об опасностях здешних лесов (кабаны-людоеды), а Вирт задает наводящие вопросы о жизни в городе, расах существ, проживающих на континенте, да и вообще обо всем на свете. Я пинаю шишки, одновременно обдумывая, как бы тоже вклиниться в беседу. Мне банально скучно.

– Гриш, а я красивая? – Вклинилась, называется.

Парень кивнул, даже не покосившись. Ну нет, так неинтересно.

– Очень? – подходя ближе.

Еще один кивок.

– Хм. А хочешь – поцелую?

Парень застыл, оборвав рассказ на полуслове, и растерянно обернулся. Вирт с тяжелым вздохом сжал руку в кулак.

– Жить хочешь? – тихо. Мягко.

Гриша почесал макушку и с видом мученика покосился на решительное лицо смотрящего вдаль эльфа. Кивнул.

– Тогда иди вперед и не оглядывайся.

Парень смотрит на меня. Вытягиваю губки трубочкой и весело щурю глаза. Вид, наверное, идиотский. Но у него явно слюнки текут.

– Ммм…

Эльф обернулся, встал напротив меня и заглянул в глаза. Спокойно так, почти дружелюбно. Ладонью удерживая парня на том же месте (уперся ею ему в грудь и действительно держит – худой и маленький такого большого и страшного). Вздыхаю, бурчу что-то под нос и иду дальше.

Муж молча идет следом. Один Гриша, чуть не плача, взглядом провожает мою фигурку.

– Даже не думай. – Голос эльфа отрезвляет.

И парень покорно шагает вперед, пытаясь вспомнить, что он там вещал о крысодлаках.

И все же – я теперь иду рядом с ними, а точнее, рядом с Виртом, шагающим между мной и парнем. Ну и ладно. И все равно… Ой.

Растерянно смотрю на тонкие пальцы, сжавшие мою ладонь. Вирт даже не смотрит на меня и все так же спокойно шагает вперед.

А я, стараясь не улыбаться, как идиотка, иду следом, разом растеряв все мысли.

Меня несут на руках. Давно несут. А я делаю вид, что сплю, уткнувшись носом в его плечо и слушая тихий бас Гриши, объясняющего что-то об особенности жизни в здешних городах. К примеру, нельзя смотреть в глаза любому из благородных (их легко узнать – вечно верхом ездят). «А ежели посмотришь, так тебе имеют полное право съездить по морде лица, ежели ты мужик, или уволочь в замок, ежели баба, да еще и недурна собой».

Короче, феодалы, замки, беззаконие и смутные времена. Да. Еще тут драконы летают постоянно. Похищают коз, свиней, утаскивают девок и ежегодно умерщвляются рыцарями, которые с каждого убитого гада носят по одной ленточке в волосах.

Круто. Я так поняла – чем больше ленточек, тем брутальнее рыцарь и тем больше земель и крестьян мужик может требовать у монарха.

Добавьте к этому миру еще гномов, эльфов, карликов, огров, фей и прочих сказочных персонажей, и вы получите примерно то, что творилось у меня в голове, а теперь вылезло наружу, оформившись во вполне самостоятельный мир – со своими законами, судьбами, жизнями…

Тихо офигеваю, стараясь и вправду не уснуть. А еще у меня уже час как ушки эльфийские… как-то само собой вышло.

– Ну вот и дошли.

Открываю глаза, оглядываюсь. Лес кончился. И теперь мы втроем стоим у края широкой неровной долины, напоминающей чашу, в центре которой возвышаются внушительные каменные стены города. Река, берущая начало среди вершин Королевских гор, разделяется на два рукава перед ним и снова сливается в единое русло после. Течение несильное, но попасть в город можно только одним способов: по подвесному мосту, который сейчас опущен.

– Все еще хочешь туда?

Смотрю в золотисто-медовые глаза и уверенно киваю. Мне интересно.

Эльф вздохнул и первым зашагал в сторону дороги, ведущей прямо к мосту. Гриша пошел следом, улыбаясь и сжимая дубину покрепче. Похоже, он и впрямь искренне верил, что втроем мы в два счета заработаем здесь кучу денег.

– Ваши грамоты. – Высокий, закованный в железо стражник почесывает бороду, с интересом разглядывая пришлых эльфов.

Стою рядом с ребятами и роюсь в сумке. Я еще не забыла, что это мой мир. А значит, если я захочу грамоты, то они обязательно будут в сумке. По крайней мере, я очень на это надеюсь.

Гриша чего-то замялся и отошел назад. Острый взгляд стражника мгновенно переместился на него. У парня с документами вообще проблемы. Его неделю назад обокрали.

– Вот.

Протягиваю три мятых листочка, неуверенно улыбаясь и стараясь не поднимать глаз. Бесит. Это бесит. А почему в своем мире я не принцесса какая-нибудь? Впрочем, тогда была бы куча проблем.

– Хм… кхм… Плата за вход – серебрушка с каждого.

Вирт спокойно отсчитывает деньги. Обалдевший Гриша идет за нами, все еще не веря в то, что у него теперь тоже есть документы.

– На, держи. – Сую ему его грамоту и вхожу в ворота, оглядываясь по сторонам.

Кивок, тихое благодарное бурчание. И мы все трое проходим внутрь, с любопытством озираясь и ожидая… буквально всего на свете.

Город был небольшим, но довольно уютным. Высокие изящные дома, широкие улицы. Мостовая, выложенная камнями белых и серых цветов, черные черепицы и стены домов… Странный контраст. И в то же время, разглядывая белые оградки, окна и фонари, изучая бегающие по стенам с одного дома на другой белые рисунки – вполне себе живые и очень разные, – нет ощущения того, что здесь мрачно и странно. Народу только много… впрочем, мы ведь так и не отошли от ворот.

– Гриша?

– Я ща. – Парень, чем-то заинтересовавшись, свернул вбок, задрав голову.

Иду следом, как и он, разглядывая сидящую под крышей и нарисованную на стене кошку. Белая на черном. Она повернула плоскую мордочку, зевнула, медленно улеглась на согнутые лапки и прикрыла хвостом глаза. Прямо как мультик, хоть проектор ищи.

– Во дают! – Парню явно тут нравилось. В кошку он бросил два камня и дубину. Рисунок не отреагировал, а вот прохожие начали недовольно коситься.

Вирт встал рядом со мной, оглядываясь и слегка поводя ушами. Его, похоже, уже ничем нельзя было удивить.

– Живые чернила, – ответил он на мой вопросительный взгляд. – Если есть магия – почему бы не быть таким украшениям.

Киваю, изучая другие рисунки. Интересно… кто их создает? Волшебники?

– Смотрите, смотрите! Собаки пришли.

Поворачиваю голову и вижу, как вскочившая кошка вздыбила белоснежную шерсть и рванула прочь от перепрыгивающей со стены соседнего дома на этот своры из пяти гончих. Между домами рисунки словно исчезали, снова проявляясь на соседней стене. Кошка, шустро уматывала по боковой улице, спеша убраться с пути довольных собак.

– Предлагаю пройтись и поискать таверну.

Хм… Вирт, как всегда, прав.

– А у тебя остались деньги?

Он выгреб из кармана кучу медяков и вопросительно посмотрел на меня, подняв бровь. Вспоминаю, как недавно создала входные грамоты. Может, и с деньгами выйдет?

– Я… попробую. – Снова лезу рукой в сумку, заказывая золота, и побольше. Сумка недовольно дернулась в руке.

Ну же. Это же мой мир! Хотя… даже во сне сложно заставить появиться то, чего хочется. Вот и здесь – окружающее постепенно словно начинает жить своей жизнью, в ходе чего моя магия глохнет, и все сложнее и сложнее становится заставить осуществиться желаниям.

– Есть!

Достаю три серебряные монеты и протягиваю их Вирту.

Гриша восхищенно присвистывает, эльф кивает и, забрав деньги, ведет нас дальше в глубь города.

Группу одетых в серые потрепанные плащи огров, с интересом смотрящих нам вслед, мы так и не заметили.

В таверне грязно, душно. Дубовые столы, стены и сидящий в углу на небольшой сцене юноша, упорно тянущий куплеты о прекрасной даме, ожидающей сбежавшего от нее к драконам рыцаря.

Садимся за стол в углу. Вирт махнул одной из полураздетых разносчиц, бредущей мимо столиков в разноцветном фартуке и с лицом прошедшей огонь и воду проститутки. Его проигнорировали, презрительно хмыкнув. Что-то мне подсказывает, что эльфов в этом городе не слишком уважают.

– Ща я попробую, – успокаивающе положил Гриша лапу на плечо встающему парню.

Тот нахмурился, но, подумав, сел. Неприятности нам были не нужны.

– Чего изволит могучий сэр? – Хриплый голос и голая грудь появились так неожиданно, что я едва не отшатнулась. Впрочем, это «все» было не для меня, а для «сэра» Гриши.

Так что стоило успокоиться и начать заказывать.

– Баранины, птицу тащи, вина, да не то пойло, что обычно подаешь, а лучшего, заморского! Ну и… все пока. Давай.

Взвизгнувшую барышню огрели по пятой точке и отправили на кухню. Угрюмо смотрим с Виртом друг на друга. Не знаю, как он, а лично я чувствую себя сейчас вшивой интеллигенцией, неспособной даже в глаз обидчику плюнуть без вызова на дуэль.

– Ну дык… мы тут останемся?

– А ты вообще человек? – Дурацкий вопрос, знаю.

Гриша, к счастью, не обиделся.

– Конечно! Я викинг, – криво улыбаюсь: кто бы сомневался, – а значит, самый сильный, самый могучий и славный воин из всех! Но и человек тоже.

Опускаю голову на руки, вздыхая. Что-то мне неуютно. В голове вырисовывается картинка: я путешествую в полном одиночестве из города в город и доказываю, что являюсь суперкрутой волшебницей и имею полное право хотя бы заказать поесть. Кстати.

– А как тут к ведьмам относятся, ну… или к волшебницам? – Затыкаюсь, удивленно прислушиваясь к мгновенно наступившей тишине.

– А на колья сажают, да в огне и жарят, – просветили меня из-за соседнего стола, изучая гноящимися глазками и стряхивая с мокрой бороды крошки хлеба.

Киваю, отворачиваюсь. Это пипе-эц.

Вирт внимательно на меня смотрит, не мешая думать.

Гм… значицца, так. Через месяц муж сгинет, Гриша уплывет домой (как только наскребет на билет), а я… А что я?

– Гриш, а Гриш…

– А? – Парень перестал подмигивать какой-то «барышне», возвышающейся за стойкой, и покорно повернулся ко мне.

– Сколько, говоришь, стоит твой билет?

Лицо путешественника приняло скорбное выражение. Мне на пальцах показали два раза по десять.

– Золотых?

Унылый кивок.

Лезу в сумку, старательно колдуя. А чего, действительно, мы будем работу искать, если я пока еще в состоянии сотворить немного золота?

О, получилось!

– На.

И снова тишина в таверне. Я бы сказала – гробовая.

Все в шоке смотрят, как я горстями выкладываю на грязную столешницу звенящие кругляшки. Кто-то шумно сглатывает. Слышится скрип отодвигаемых лавок.

Бледный Гриша сгребает все это богатство руками, рассовывая по карманам и бросая на Вирта вопросительный взгляд. Тот кивает и встает, вытаскивая меч.

Чувствую себя… отвратительно. Плюс меня еще и шепотом просят не лезть. Ну да. А то сожгут и на кол посадят, помню.

– И откуда же у остроухих столько денег? – Огр с компанией приближаются первыми, доставая секиры и нехорошо ухмыляясь.

Тут так плохо с золотом?

– Не твое собачье дело. – Вирт, довольно зло.

Стон Гриши сигнализирует о том, что огр такое ругательство от эльфов стерпит вряд ли.

А после…

Перекошенные рожи. Блеск стали. Вопли постояльцев, мелькающие руки, ноги и лавки. А также выбитые окна, вылетающие из таверны тела и я… стоящая в углу за спиной мужа и обваливающая на дерущихся потолочные балки. Надеюсь… мы выживем. Блин.

А еще через два часа, все-таки скрывшись от стражи и перевязывая ребятам раны (в снятой чуть ли не на другом конце города комнате), я выслушивала рассказ Гриши о том, как же здесь устроена жизнь.

Этот город был не таким, как те, в которых я была раньше. Начать хотя бы с того, что здесь есть Совет магов. Он отвечает за создание заклинаний, направленных на поддержание чистоты и порядка на улицах. А также формирует особые заклятия – это ищейки, днем и ночью перемещающиеся в виде рисунков по стенам домов. В задачу таких шедевров входит отлов тех, кто не угоден городу в целом и Совету лично, ну… или просто подозрителен. Этими-то подозрительными такие заклинания и питались, активируясь во время заката и снова становясь безобидными кляксами поутру. Алый цвет рисунков означал, что магия уже кем-то подкрепилась. Правда, встречались такие гораздо реже. Белые – были голодными.

Но это все частности, а так же предупреждения о том, чтобы люди не вздумали бродить ночами по улицам, которые даже стража, снабженная охранными амулетами, патрулировать опасалась.

И все бы хорошо: магия, защита, то, что город стоит на пересечении торговых путей… Но. Совет заелся. По-другому не скажешь. Он истребил всех, не входивших в его состав, волшебников в городе. Волшебниц называли ведьмами и жгли на кострах. А сами маги, присудив себе ранг жрецов, под видом того, что только им открыт истинный смысл веры и жизни, творят все, что вздумается, гребя в казну чуть ли не пятьдесят процентов приработка любого горожанина.

Как итог – невыносимая бедность, толпы наемников, сопровождающих караваны (только так можно более или менее прилично заработать), элита, скупающая все товары. А еще те, кто настоящего золота в жизни-то не видел. Ну и, конечно, преступное сообщество, орудующее в городе почти исключительно днем.

Неудивительно, что, выгрузив на стол практически целое состояние, по меркам местных завсегдатаев, я очень и очень рисковала получить ножом в печень. Гм.

– А почему люди не идут в соседние города?

– За выезд из города тоже надо платить, – пожал плечами Гриша, морщась и с трудом выдерживая перевязку ноги.

Вирт мрачно за нами наблюдал, внимательно слушая.

– Сколько?

– Один золотой. Да только даже ежели накопишь – кто ж захочет идти невесть куда с семьей, да еще и через пустошь смерти.

– …Не поняла.

– Ближайший город находится в десяти днях пути верхом. И путь проходит через пустошь, на которой не растет ничего выше травы. Никто не знает почему, а только связь с тем городом оборвана, и никто, кто туда ушел, обратно уже не возвращался.

– А караваны?

– Они идут в порт – там корабли. Да только города на берегу и в помине нет. Так. Деревушка небольшая.

– Так мы что, на острове?

Тяжелый вздох Гриши и кивок.

– А вы вообще откуда такие взялись? Ничего не знаете, ни о чем не ведаете, да еще и богатые, как… ну не знаю кто… ну как дураки.

Хмыкаю, размышляя: стоит ли сообщать ему, что он говорит с создательницей этого мира. Или не стоит травмировать психику своим сумасшествием.

– Дикие вы, – подвел итог Гриша и рухнул на кровать. – Ну вы как хотите, а я спать. Вечереет. И да. Не вздумайте открывать окна на ночь! Съедят.

Молча смотрим на окно, переваривая сказанное. А через минуту с подушек раздался глубокий раскатистый храп вполне здорового человека. Впрочем, серьезных ран в той потасовке никто из нас ведь так и не получил.

– Все еще хочешь остаться здесь?

Перевожу взгляд на Вирта, пожимаю плечами и перебираюсь на подоконник. Отсюда можно наблюдать за тем, как люди и прочие существа расходятся по домам в лучах заходящего солнца, спеша закрыть окна и двери на задвижки, отгораживаясь запорами от засыпающего города. Стоящий под окном фонарь загорается синим светом.

– Марина.

Поворачиваю голову, вопросительно глядя на Вирта.

– Ты хочешь остаться одна в этом мире?

Вздыхаю и снова угрюмо смотрю в окно.

– Ответь, – жестко и с напором.

Мне от него уже не отвязаться? Ну и что я скажу? Да, я боюсь, забери меня обратно?! Я поняла: я точно в коме и все это – бред моего воспаленного воображения! Верю, жду, надеюсь, воскрешай меня на фиг.

Ну не могу я так просто взять и поверить, что это все нереально.

– Я остаюсь.

Молчит.

Осторожно кошусь на него. Сидит на второй кровати, поставив ногу на край и откинувшись на стену. Глаза закрыты, бледен, но дыхание ровное…

– Я не смогу тебя переубедить?

– Нет.

Открывает глаза и смотрит на меня так… аж душа переворачивается.

– Тогда утром я ухожу. Извини, но…

Встает и выходит за дверь, рывком захлопнув ее за собой и оставив меня одну.

Улыбаюсь, закрываю глаза и стараюсь не разреветься. Снова смотрю наружу, там потихоньку накапывает дождь. Вирт, Вирх, Хорт… один из них постоянно бегал за мной, второй постоянно бросал. Сейчас со мной говорил… Хорт? А впрочем, какая разница.

Открыв окно, я спрыгиваю на мокрую мостовую.

Мне плевать. Мне на все плевать. И если он сдался – пусть уходит. Подумаешь, перечитала в детстве сказок о вечной любви, когда парень скорее умрет, чем оставит любимую хотя бы на секунду. Этот не умрет. Этот будет жить дальше. Уверенный, что сделал все, что смог. Этот…

Слезы застилают глаза. Иду, не разбирая дороги и ловя сотни звуков острыми чуткими ушами. Вспоминаю его слова, улыбку, уверения, что никогда не бросит. А еще то, что у Гриши теперь есть деньги на билет домой и я и ему больше не особо и нужна… Останавливаюсь, вытирая слезы. Ну и ладно. Ну и пусть. Зато я теперь свободна. И даже если через месяц умру, этот месяц я проживу здесь. А там – кто знает. Этот мир уже живет по своим законам. Возможно, завтра он придумает меня. И я не исчезну! А еще… а еще из темноты на меня смотрят три пары белых светящихся глаз, обрамленных линиями рисунка, медленно сползающего со стены на камни мостовой.

Твою мать.

Краска обретала форму, запах. Тени, отбрасываемые новым мощным существом, проявляющимся передо мной из темноты, выгибались в трепещущем свете единственного фонаря. А я шаг за шагом отходила назад, глядя расширенными глазами на двухметровую белую зверюгу с шестью глазами, впечатляющим набором когтей и пастью в виде оружия массового поражения.

А еще от нее пахло псиной и сильно – краской. И оно явно хотело жрать.

– Эм. Привет. Я – хорошая, – пытаясь выдумать мало-мальски приличное заклинание и понимая, что у меня ничего не выходит.

Тихий рык, поступь огромных лап, клацающих когтями по камням, и зловонное дыхание, обжигающее щеки.

– А вот интересно… – голос дрожит, оно останавливается и изучающе смотрит на меня, – …когда ты меня съешь – я умру? Или очнусь в палате? Или снова оживу. Как считаешь? – Склоняю голову набок и растерянно улыбаюсь.

– Ты умрешь! – тихо, мощно, так, что нервы натянулись до предела.

Оно еще и говорит!

– Почему? – Стараюсь смотреть в пылающие белым глаза храбро и не мигая.

Только вот больше мне отвечать не собираются. Пасть широко распахивается, оно прыгает, мощно оттолкнувшись лапами от камней. А я, зажмурившись, сжимаюсь в комочек, отчаянно надеясь, что все закончится… быстро.

Глава 44

Рык. Ветер в лицо. Удар в бок и шипение, заставляющее отшатнуться и упасть в грязь.

Открываю глаза и испуганно смотрю на пантеру, стоящую между мной и «нарисованным» монстром. Мелкий на таком фоне, Мурз выглядит далеко не безобидно. Стиснув зубы, обхватываю колени руками и молча на него смотрю. Мысли закончились секунд пять назад. И почему-то больше не страшно – просто хочется сидеть и как можно дольше ни о чем не думать.

А монстр снова прыгает, но уже на черную кошку, заслонившую собой его жертву.

Визг, вой и смазанные быстрые движения хищников завораживали, заставляя неотрывно следить. Бой продолжался недолго, уже через минуту стало ясно, что Мурз побеждает: кот бил не только когтями, но еще и магией. И с каждым таким ударом от монстра отлетали брызги краски, а в шкуре появлялись прорехи, пугающие даже меня. Правда, пантере тоже досталось: кровь текла из многочисленных порезов, правое ухо разодрано, а переднюю лапу практически перекусили пополам. Но он выстоял. И перед нами осталась лежать черно-белая клякса, медленно стекающая вниз по улице… и мигающая бегающими по ее поверхности рисунками глаз.

– Ты как?

Ко мне подошли и осторожно ткнулись носом в щеку. Глажу Мурза и чувствую липкое на ладони. Кровь?

– Погоди, я попытаюсь тебя подлечить. – Зажмурившись, вспоминаю, как именно это у меня получалось.

Наверное, в тот момент я просто отчаянно захотела ему помочь. Или же ко мне на время вернулись силы. Но под ладонями послушно потеплело, и я снова увидела зеленоватый свет, исходивший от рук. Раны на шкуре кота начали срастаться, затягиваясь буквально на глазах.

Щеку благодарно лизнули шершавым языком.

– Откуда ты взялся?

– Потом. Пошли, тебе нельзя здесь оставаться.

– А меня Вирт бросил.

Кот промолчал и взял меня зубами за куртку, потянув за собой.

Покорно встаю и иду следом, держа руку на его холке. Мягкая, теплая. Вздыхаю и прикрываю глаза.

Кот привел меня в какое-то старое темное здание, заставил закрыть шаткую дверь и не включать свет. Потом по скрипучим ступеням отвел в подвал, где позволил зажечь свечу и указал лапой на постель и стол с сыром, хлебом и кувшином воды.

– Мне надо уйти, а ты пока сиди здесь.

– За Виртом? – изучая не слишком чистое покрывало на кровати.

– Нет, – тихо, – Вирт мне чужой. Он не мой хозяин. Так что успокойся и ляг.

– Хм. Но ведь он…

– Ляг. Или тебе понравилось бегать по улицам?

– Нет. – Смотрю на сыр.

– Марина, я тебя очень прошу: ну хоть один раз не делай глупостей и просто посиди в подвале. До утра. Это ведь не так сложно.

Киваю и покорно сажусь на стол.

– Ладно.

– Вот и умница. Да, кстати, – уже поднимаясь вверх по лестнице и сверкнув желтыми глазами, – можешь успокоиться насчет Вирта. Полчаса назад он покинул этот мир и вернулся домой, так как нашел твое растерзанное тело на улице под магофонарем.

Обалдело оборачиваюсь, но крышка подпола с грохотом падает, отрезая меня от внешнего мира.

Ничего не понимаю. Вообще. Какое тело? Кто растерзал? Он с ума сошел?! Меня же спасли! Или нет?

Смотрю на свою ладонь, подношу ее к стене и осторожно трогаю холодные камни. Я не призрак.

Слезы снова текут по щекам. Усилием воли прекращаю это, вытирая рукавом нос. Я не рева. А Вирт… я ведь сама его послала, сама сказала, что не вернусь.

И все равно. Вирт, ну как ты мог?

Так. Стоп. Но кот мог и соврать! Надо проверить.

Спрыгиваю со стола, шагнув к лестнице, и, взобравшись наверх, упираюсь руками в люк подпола.

…Придавлен чем-то. Тяжелый – не сдвинуть. Магия, магия… надо наколдовать что-нибудь. Надо просто наколдовать.

Не получается!

Из последних сил упираюсь в неподатливый люк, до скрежета стискивая зубы.

Есть! Еще немного, вот та-ак. Ну же. Ну-у!!!

Выбираюсь в темную комнату, чихая от пыли и прижимая к груди пульсирующую от боли руку.

Так. Теперь в трактир. По крайней мере, Гриша просто должен быть еще там. Он-то мне все и расскажет.

Трактир уже был закрыт. Изнутри доносились песни постояльцев, гомон и шум; во многих окнах горел свет. Только вот открытых не было. Пришлось лезть на крышу и спускаться по дымоходу. Удовольствие – то еще. Внизу еще и огонь был разожжен. Да что там: когда я, вся черная, ругающаяся, рухнула в котел и с воплями вывалилась вместе с ним на пол таверны… все затихли и уделили мне максимум внимания. А хозяин, утащив на кухню, еще и по шее пытался надавать, разоряясь, что я ему весь суп испортила. Правда, серебряная монетка неплохо заткнула рот, и мне даже дали немного привести себя в порядок, после чего выпустили в зал, вручив ключ от одной из свободных комнат.

Кивнула, еле сдерживаясь, чтоб не выругаться, и как можно более неспешно взошла по лестнице на второй этаж. Приближаясь к снятой еще недавно комнате и стараясь услышать еще хоть что-то, кроме звука врезающегося в ребра сердца.

Вот она.

Дверь чуть приоткрыта, и из-за нее слышны голоса. Но не Вирта, я не слышу Вирта. Сжав кулаки, осторожно прислоняюсь рядом к стене, вслушиваясь и стараясь даже не дышать.

– Повторяю в последний раз. Магия этого мира больше не может терпеть тебя здесь.

Мурз? А он что здесь делает?

– Я без нее не уйду.

– Да она даже до утра не протянет. Посмотри на нее!

Тихое рычание, в котором отчетливо слышна ярость.

– Мир становится все более и более реальным. Она начала создавать его, но теперь у него свои законы, своя магия, свои правила и жизнь. И он чувствует тебя как нечто чужеродное, пойми это. Ты не можешь и дальше оставаться в этой форме. Либо разделяйся обратно, либо…

– Я не уйду.

Тишина. Только сердце колотится в груди как ненормальное.

– …либо уходи вместе с ней…

– ?..

– Что ж, тогда забирай. Вот она. Только… сильно потрепана, но в этом виноват ты один.

– Она должна прийти в себя и согласиться. Только тогда отключение от жизнеобеспечения может помочь ей проснуться.

– Так разбуди.

– Издеваешься? – шипение.

– Нет. Я серьезен. Разбуди.

Пытаюсь заглянуть в щелку, мало что понимая.

Ошарашенно смотрю на лежащую на кровати, залитую кровью по самые ушки, меня и склонившегося над телом и осторожно лечащего жуткие раны Вирта. Кот сидит рядом и нервно дергает хвостом.

Я уже ничего не понимаю.

– Не отзывается. – В голосе эльфа – лед и металл. Я еще никогда не видела Вирта таким. Словно вот-вот сорвется.

– Мне жаль.

– Да ты… – вставая и делая шаг вперед. Кот ощерился, вздыбив шерсть.

Раскрываю дверь, вхожу и смотрю в расширившиеся глаза мужа.

Кот поворачивается, шипит и прыгает ко мне.

Эльф поворачивает голову, очертания фигуры смазываются. И пантеру отбрасывает к окну – она вышибает стекло. Воющее животное падает вниз. По лицу – словно ветром мазнуло. И все.

– Марина.

Сильные, родные объятия, зарывшиеся в волосы пальцы и его теплое дыхание. Я… скучала.

– Что?

На кровати – медленно тает силуэт моей растерзанной тушки.

– Пойдем домой, пожалуйста, – хрипло, сжав руку в кулак и зарываясь лицом в мои волосы. Вторая рука крепко держит за талию, не позволяя даже шевельнуться.

Замираю и упорно молчу, едва сдерживаясь, чтобы не сказать «да». У окна слышен звон падающих на пол стекляшек.

А на подоконнике снова стоит Мурз.

Молча на него смотрим.

– Что ж… похоже, мне снова придется все объяснить.

Кот спрыгивает на пол, что-то шепчет, и окно становится целым. А мелькнувшая на стене противоположного дома белая тварь разочарованно скользит дальше. Меня передергивает.

– О чем? – Вирт удерживает меня в объятиях, даже и не думая отпускать. Кот, лизнув оцарапанную лапу, задумчиво на нас смотрит.

– Она создала этот мир, Вирт.

– Я это уже понял.

– Как и то, что мир начал жить самостоятельно?

– Да.

Я не вмешиваюсь, мне просто уютно в его руках и хорошо при мысли, что меня не бросили и не оставили здесь одну.

– А знаешь, почему он стал так активно оживать? Потому, – не дожидаясь ответа Вирта, – что твоя жена все ближе и ближе к грани, после которой выбраться отсюда уже не сможет. Ее душа становится душой этого мира. И если она его покинет – умрем мы все… Умрет сестра вампира Вирха. Умрут все ее подданные. Исчезну я, фея, все еще ищущая Марину в лесу. Гриша, храпящий в соседней комнате и так и не добравшийся до своих островов. Ты это понимаешь?

Молча смотрю на Мурза.

Снизу раздаются негромкие крики пирующих людей, за окном луна скользит меж туч, заливая все белым неярким светом. Где-то в трубах воет сонный ветер, навевая дрему. Этот мир не может быть нереальным. Он еще более реален, чем я.

– Это стало больше, чем просто фантазией. У людей, эльфов, фей и прочих существ начинает просыпаться своя воля. Жизнь уже идет своим чередом. И только-только начинающий осознавать себя мир совсем не хочет терять ту, кто его создал, ту, которая способна защищать, как никто другой.

– И что со мной станет, если я останусь? Я ведь чуть не погибла недавно…

Кот смотрит на меня так, что осекаюсь. Но отвечает, как ни странно, по-прежнему вежливо:

– Что с тобой станет? Простите, госпожа, но ни одно живое существо здесь неспособно причинить вам вред. То была… оплошность, случайность. Ради исправления которой в нужном месте и в нужное место появился я. Не появился бы я, случилось бы еще что-то. Но поверьте, вам ничего и никогда не будет здесь угрожать. Вы будете вечно молодой и прекрасной, госпожа. Сможете прожить тысячи жизней! В любой момент изменить внешность, возраст, привычки. И даже стирать и возвращать себе память по желанию. А захотите – поступите в Академию волшебства и станете лучшей волшебницей этих земель. Спасете каких-нибудь друзей и весь мир в придачу от страшного зла. Или проживете много лет на берегу океана, обзаведясь семьей и нянча детей. А можете хоть завтра отправиться путешествовать с Гришей, он явно не будет против. Особенно если с ним поедет крепкий мужчина, которым вы при желании можете стать. – Клыкастая усмешка. – Здесь у вас будет все! Любая сказка. Любая фантазия. Пойми это, Марина.

– Вирт…

– Вирт не может остаться. Он – чужой. И его все равно очень скоро отключат медики.

– А если я умру в реальности?

– Теперь ЭТО – твоя реальность. А тело умрет. Там оно действительно умрет. Но тебя это не должно волновать.

Молча сморю на кота. Чувствую, до какой степени напряжен стоящий между мною и ним Вирт. И… впервые в жизни мне нечего сказать.

– Выбирай, Марина. Выбирай свою сказку. Тысячи, миллионы сказок! И все настоящие, все со счастливым концом. Или же, – сощурив глаза и махнув хвостом, – жизнь с одним человеком. В мире, из которого ты настолько хотела сбежать, что смогла создать свой собственный. В мире, который тебя отверг.

Вирт тихо зарычал, выпуская когти. Его фигура менялась. Вместо эльфа передо мной снова стоял высокий, сильный худощавый мужчина, с ненавистью смотрящий на встрепанного кота. И… ждущий, что я отвечу. Ожидающий моих слов.

Вирт.

Закрываю глаза и мотаю головой.

– Мне надо подумать, – хрипло. – У меня ведь еще есть месяц.

Кот сверкнул глазами и склонил голову в изящном поклоне.

– Что ж. Как будет угодно госпоже. Но вы правы, вам стоит подумать.

И пантера прошла мимо нас к выходу, даже не покосившись в сторону Вирта.

Муж же, опустив голову, смотрел на свои руки и молчал.

И я тоже молчала… Не зная, что ему сказать.