Текст книги "Секреты Бабы-Яги (сборник)"

Сказка о рыбаке и русалке

1. Ловись, рыбка, большая

День уже перевалил за середину, когда Алексей, плюнув на всех, отправился на озеро в одиночку. Они планировали эти выходные почти месяц, но в последний момент все его товарищи, рвавшиеся сюда чуть ли не больше самого Алексея, внезапно слились.

Серегу с работы в самом начале июня угораздило слечь с температурой, даже больничный взял впервые за четыре года. Андрей, еще один коллега, тянул до последнего, видимо, отваживаясь сказать своей Марусе, что он не будет ночевать дома, а проведет время с друзьями – равно собутыльниками – на природе, но грозный взгляд благоверной, вооруженной чугунной сковородкой, резко изменил его планы.

Он позвонил утром в день отъезда, чтобы извиниться и сообщить, что не сможет присоединиться. А Кирюха, которого Алексей знал еще со школьной скамьи – вместе прогуливали уроки, вместе получали нагоняи от завуча, – просто не взял трубку, когда тот пытался ему дозвониться, вновь и вновь, и не открыл дверь, когда заехал за ним в надежде достучаться. Вероятнее всего, тусил всю ночь в клубе, а теперь отсыпался, поставив мобильник на беззвучный режим и не реагируя на иные раздражители.

Последние недели выдались сложные. На работе на Алексее, помимо ежедневных и мелких задач, висел один крупный проект, а поскольку он был главным инженером команды, которая его выполняла, и к тому же считался ответственным сотрудником, заслужившим уважение начальства, отлынивать он себе не позволял и даже часто засиживался в офисе допоздна.

Дома его все равно никто не ждал, даже рыбок не было, только кактус, который он поливал раза два в месяц. Еще мать, в надежде украсить квартиру сына, как-то привезла ему пару комнатных растений, но вид у них был совсем жалкий. И, глядя на них, она каждый раз сокрушалась о том, что Алексей до сих пор не женат и некому создать уют в холостяцкой берлоге.

Радовалась бы, что он сам себе на жилье заработал, а не сидит на шее у родителей, и когда придет его время создать собственную семью, им будет, где жить.

Этих выходных Алексей ждал с нетерпением, потому как в предыдущие толком отдохнуть не удалось: в субботу его выдернули из дома с утра пораньше по срочному делу, и он провозился до обеда, а в воскресенье безвылазно сидел дома, готовый в любой момент подскочить к компьютеру и подключиться к офису удаленно. Потому ему был просто необходим глоток свежего воздуха. В самом прямом смысле.

Природу он любил и при каждом удобном случае старался использовать возможность сбежать из города, выключив телефон и забыв про все на свете.

В этот раз настроение ему, конечно, изрядно подпортили, нарушив заранее составленные планы. Но когда Алексей оказался на берегу озера, один-одинешенек, то решил, что все к лучшему. Возможно, компания ему сейчас и ни к чему. Потому что тогда рыбалка непременно превратилась бы в долгие посиделки у костра с пивом, а то и с чем покрепче.

Выпито было бы много, поймано мало, а на утро бы болела голова, и мучило похмелье. А ему бы сейчас тишины да покоя, посидеть в лодке посреди озера, где, кроме него, ни одной живой души, сосредоточившись на поплавке и окружающей его водной глади, и унестись мыслями далеко-далеко: в прошлое – в детство, проведенное в деревне с дедом и бабушкой.

Или в будущее – когда он, на радость матери, остепенится, встретит женщину, при виде которой сердце пропустит удар или, наоборот, начнет биться чаще, которая будет его якорем в жизни, которая родит ему детей. Иногда в одиночестве он предавался подобным мечтам, но пока то были лишь мечты. Женщины, конечно, были, но сердце билось ровно.

Алексей вышел из машины, огляделся по сторонам – лес! – и, закрыв глаза, вдохнул полной грудью. А потом еще и еще. И так до головокружения.

Тряхнув головой, чтобы не потерять равновесие, он направился к багажнику своей видавшей виды «тундры», чтобы достать палатку, лодку и остальные принадлежности для рыбалки и ночлега.

Когда он со всем управился, был уже седьмой час вечера, но долгота дня позволяла порыбачить еще несколько часов до наступления темноты, да и ночная рыбалка его нисколько не смущала.

Озеро было большое и глубокое посередине, берега почти сплошь заросли камышом, осокой и кустами, так, что мест для купания здесь практически не было, потому отдыхающих в этой глуши, кроме разве что таких же рыбаков, как Алексей, встретить можно было крайне редко.

Кое-где на мелководье росли кувшинки и ряска, торчали длинные водоросли, плавно покачиваясь, а то и вовсе замерев на ровной поверхности стоячей воды. Для цветения еще было рано, так что она была относительно чистой, замутненной лишь илом, изредка медленно поднимавшимся со дна.

День был теплый, но не жаркий, и к тому же безветренный – то, что надо для озерной рыбалки. Алексей уже предвкушал большой улов. Здесь водились карпы, караси и сазаны, а иногда можно было выловить и щуку с окунем.

Поставив палатку, Алексей надул лодку и проверил ее на наличие повреждений. Лодка была цела, и ее можно было спускать на воду. Небольшая удочка и спиннинг были тщательно приготовлены заранее, еще дома. С собой была приманка – хлеб, тесто и опарыши, еще он решил накопать червей, уже здесь, на месте – тоже пригодятся.

Нагрузив лодку всем необходимым и надев рыболовный костюм, Алексей зашел в воду, оттолкнул лодку от берега, запрыгнул в нее сам и, взявшись за весла, медленно направил туда, где было поглубже.

Любовь к рыбалке ему привил дед – царствие ему небесное! – который, когда внучек гостил в деревне во время каникул, частенько поднимал его спозаранку, брал с собой на тамошнее озеро и учил премудростям своего хобби, терпению, усидчивости и просто своему взгляду на мир. Тогда, почти двадцать лет назад, десятилетнему мальчонке казалось, что дед знает все.

Он показывал, как ловить рыбу сетями, с берега и с лодки, рассказывал, как влияет погода на ловлю, как выбрать удачное место для рыбалки, какая рыба где водится и каковы особенности ее добычи, говорил о различных видах удочек и прочих снастей, учил, как правильно закидывать спиннинг и какой способ выбрать в зависимости от окружающих условий, делился своими наблюдениями и хитростями, помогающими в деле.

Иногда, под настроение, пугал внука местными историями об утопленниках и легендами о русалках, и всякой водной да лесной нечисти, смешивая их с народными сказками – и откуда только все это знал? – а порой просто травил веселые рыбацкие байки.

Но большую часть времени они сидели в тишине, безмятежно созерцая спокойную воду, при этом зорко выслеживая появляющиеся на ней рябь и колыхания. И это было прекрасное время, которое Алексей вспоминал с теплотой. Каждый раз, сидя вот так в лодке посреди озера или стоя на берегу с удочками, он чувствовал рядом с собой незримое присутствие своего деда, и от этого на душе становилось спокойно.

Заядлым рыбаком Алексей себя, конечно, не назвал бы – он выбирался порыбачить, вот так основательно, от силы раза три-четыре за лето, а зимней рыбалкой и вовсе не увлекался, – но это приносило ему особенное умиротворение и помогало освежить голову.

Так и сейчас, он полностью сосредоточился на своем занятии. Удалившись достаточно от берега, Алексей отложил весла и начал подготавливать место для ловли – разбросал прикормку и стал молча ждать. Минут через пятнадцать подкинул еще.

В одну сторону закинул короткую удочку с насаженным на крючок жирным червяком, в другую – спиннинг с яркой блесной. И снова стал ждать, когда начнется клев.

Прошло еще минут двадцать, прежде чем желто-красный поплавок, до того не двигавшийся с места, едва заметно задрожал и задергался. Но только Алексей прикоснулся к удочке, как тот снова замер. Рыбка съела приманку и безнаказанно уплыла. И так повторялось снова и снова.

Алексей то и дело менял наживку, пробуя разные варианты. Поплавки то плавно качались, то быстро бегали из стороны в сторону, прыгали и дрыгались, но каждый раз на крючке не оказывалось ни приманки, ни рыбы. Так было и с удочкой, и со спиннингом. Леска натягивалась так, будто рыба была крупной, Алексей с усилием тащил или крутил катушку, покрываясь испариной, но рыба постоянно срывалась.

Иногда вместо нее выуживался какой-нибудь илистый кусок с водорослями, отставший от дна, или вовсе мусор. Пару раз рвалась леска. Но ни одна рыбина не пополнила садок или кукан. Рыба водила рыбака за нос, и последний, вместо того чтобы постичь созерцания дзен, начинал терять самообладание.

Солнце уже давно скрылось, и ему на смену выплыла тусклая луна, показавшись в замутненном наплывшими невесть откуда облаками небе лишь наполовину. Кое-где мерцали редкие звезды, отражаясь в темном зеркале озера.

Алексей сидел в лодке почти пять часов кряду и недоумевал, почему ему сегодня так не везет. Настолько неудачной рыбалки у него еще не бывало. Внезапно поплавок снова дернулся, но рыбак даже не пошевелился, уставившись на него стеклянными глазами и будучи уверенным в том, что поймать рыбу ему в этот раз уже не суждено. Но когда сигнал о поклевке усилился настолько, что устоять стало невозможно, рыбацкий азарт снова возобладал над усталостью и тоской.

Алексей, привстав в лодке, схватился за удочку. С другого конца так сильно дернули, будто на крючок попалась по меньшей мере акула, и она вырвалась у него из рук, а сам он, не удержавшись на ногах от неожиданного рывка, с шумом упал в воду. Он немного хлебнул ее, но тотчас задержал дыхание. Перед глазами что-то мелькнуло, на мгновение заполнив собой все пространство и мягко коснувшись его лица, отчего он машинально дернул головой.

Резиновый костюм моментально стал наполняться водой и тяжелеть. Благо пловцом Алексей был отменным и руки у него были сильные. Сделав резкое движение вверх, он вынырнул на поверхность воды рядом с лодкой и схватился за ее край. От тяжести она начала клониться набок и грозила перевернуться, но Алексей успел вскарабкаться и плюхнуться плашмя поперек нее. На этом рыбалку можно было считать завершенной.

Алексей откашлялся, отдышался, полностью заполз в лодку, частично наполнившуюся водой из костюма, огляделся в поисках удочки, но она, похоже, безвозвратно канула в озеро. Может быть, выплывет где-то попозже. Он выругался и смачно плюнул в воду. Потом, наклонившись почти к самой воде, всмотрелся в нее, пытаясь понять, что там, под ней, было, но ничего не увидел впотьмах, кроме скользящих бликов ночных светил, и собирался уже грести к берегу, как его внимание привлек всплеск за спиной.

Алексей обернулся и увидел, как нечто большое, покрытое блестящей чешуей, мелькнуло и исчезло в глубине. Он и не знал, что тут водится такая крупная рыба, хотя какая именно – он назвать бы не смог. В наступившей темноте он мало что успел разглядеть. В том месте еще некоторое время шла рябь, а потом все разгладилось и затихло. Алексей нахмурившись подождал еще немного. Ничего не произошло.

Он отвернулся и направил лодку в сторону своего ночлега.

2. Нежданно-негаданно

Она приметила его сразу. Еще издалека услышала шум подъезжающей машины и следила за ним из-под воды, разметав длинные бирюзовые волосы по ее поверхности, словно водоросли. Иногда, набравшись храбрости, подплывала ближе и пряталась в прибрежных зарослях, даже чуть-чуть выглядывая, чтобы получше его рассмотреть. Он не мог ее заметить, она была тиха, как озерная вода. Она была в своей стихии, а он даже не подозревал о ее присутствии, напротив, был уверен, что вокруг никого нет.

Слишком высовываться было еще нельзя – рано, светло. Потому русалка решила поиграть с рыбаком до наступления сумерек, проверить, насколько крепкие у него нервы.

Она отгоняла рыб от места, над которым находилась лодка, и снимала приманку с крючков, своими движениями создавая видимость клева, не отпускала леску, когда рыбак тянул удочку на себя, а иногда цепляла на крючок подарки в виде гнилых водорослей или похороненных на дне свидетельств редкого людского отдыха на берегу.

У русалки не было определенного плана по пленению мужчины – пока она просто убивала время. Ей было забавно смотреть, как он борется с фатальным невезением, слушать, как он изредка шепотом ругается, видеть недоумение и досаду на его лице. Но вывести его из себя ей не удалось. Потому она решила вытащить его из лодки.

Когда рыбак оказался под водой, она ринулась к нему. Это наверняка был удачный шанс утянуть его на дно. Она на мгновение зависла прямо перед ним, скрытая в облаке из своих шелковых волос, и почти дотронулась до него, заглядевшись на его лицо – загорелое и мужественное, слегка покрытое щетиной. Но он отпрянул от нее, рванул вверх и спасся. Хватать за ноги она его не стала, а, поколебавшись и с опаской оглядываясь вокруг себя, решила действовать иначе.

Русалка видела, как рыбак бросил лодку на берегу, переоделся в сухую одежду, развел костер рядом с палаткой, собрал свои снасти и сложил их в машину, видимо, больше не намереваясь испытывать судьбу.

Он достал из машины какой-то еды и, сев рядом с костром, принялся уплетать так, словно не ел неделю, запивая при этом пойлом из металлической фляги, крепкий тростниковый аромат которого долетал и до русалки. Она поморщилась и, посмотрев сначала на темнеющее почти беззвездное небо, а затем в еще более непроглядную глубь под собой, вынырнула из воды.

Она задумалась: дождаться, когда рыбак уснет, и нанести ему визит или сделать это прямо сейчас, и как именно ему показаться? Пока русалка решала этот вопрос, высовываясь из воды то тут, то там и снова уходя под нее, не заботясь о создаваемом ее мощным серебристым хвостом шуме, она не заметила, как мужчина встрепенулся, вглядываясь в черное зеркало озера, подхватился и, быстро сбросив с себя куртку, побежал к воде.

Когда она увидела его, ныряющего, а затем явно направляющегося в ее сторону, большими гребками сокращающего расстояние между ними, сердце ее, если бы оно еще билось в ней, разом упало бы куда-то в конец хвоста, ближе к длинным, переливающимся всеми оттенками синего и зеленого плавникам. Она на секунду замешкалась, не ожидая от потенциальной жертвы такой реакции, и тотчас юркнула под воду, но внезапно была схвачена сзади в крепкие мужские объятья, которые потянули ее обратно, вверх.

Русалка хотела вырваться, но оказалась лицом к лицу со своим захватчиком – или спасителем, коим он себя, несомненно, считал – и, увидев сосредоточенные на ней карие глаза и шумно раздувавшиеся ноздри, передумала сопротивляться.

Мужчина сделал большой глоток воздуха, и она повторила движение за ним. Он перехватил ее поудобнее, и она обвила его шею своими руками, продолжая дышать так, словно и впрямь только что чуть не утонула, и ошарашенно смотреть на него, судорожно думая о своем холодном хвосте, который почти касался ног ее спасителя. А он, держа ее одной рукой, уверенно плыл к берегу. Когда мужчина почувствовал дно под ногами, он остановился, не отпуская ее, и спросил:

– Ты в порядке? Сама идти можешь?

Но русалка повисла на нем, испуганно замотав головой, и он, намереваясь взять ее на руки, сунул вторую руку ей под чешуйчатый хвост. Она дернулась и обхватила ладонями его колючее небритое лицо, приковывая к себе взгляд. А он, очарованно глядя ей в глаза, поднял ее, и, не обращая внимания на рыбью половину ее тела, медленно пошел к берегу.

По мере того как он выносил ее из воды, чешуя стекала из его рук блестящим потоком, оставляя после себя голые гладкие ноги. Русалка вздохнула с облегчением и, отпустив взгляд своего спасителя, устало положила голову ему на плечо.

Как только они оказались на суше, рыбак словно очнулся и ускорил шаг, направляясь к догорающему костру. Он опустил русалку на ноги, она слегка пошатнулась, непривычно ощутив изменившимися конечностями землю, так не похожую на воду. Мужчина подхватил ее подмышки и только тогда, снова оказавшись почти вплотную к ней, заметил, что, кроме ее длинных волос, достающих почти до колен и обернувших стройное тело точно плащ, да странного ожерелья из ракушек во всю шею, на ней ничего не было. Он смущенно отвернулся в сторону палатки.

– Вот, – сказал он, все так же отводя от нее взгляд, и накинул ей на плечи, поверх волос, большое синее полотенце, которое достал из недр палатки. – Замерзла, наверное.

– Спасибо, – дрожащим голосом поблагодарила русалка, толком не зная за что, и укуталась в мягкое полотенце.

Она не могла отвести глаз от стоящего напротив мужчины, будто это он ее приворожил, а не она несколькими минутами ранее пыталась это сделать. Она не могла сказать наверняка, красив ли он был, но ей таким казался. Не многих мужчин она знала в своей жизни, а любила и вовсе лишь одного, чьи миловидные черты потом люто возненавидела.

Этот же был совсем другой. Крепкое телосложение, короткие темные волосы каштанового оттенка, чуть вьющиеся на концах, глубокие карие глаза с длинными ресницами, прямой нос и четко очерченные тонкие губы, напряженно сжатые в нерешительности или ожидании чего-то.

Она бросила быстрый взгляд на озеро, со страхом думая о тех, кто остался в глубине, а потом снова посмотрела на мужчину, переминаясь с ноги на ногу и стараясь привыкнуть к твердой поверхности под ступнями. Он заметил это и разложил перед ней походный стульчик:

– Садись.

Русалка села. Ткань сиденья прогнулась под ней, и, казалось, стул покачнулся. Она вздрогнула и напряглась. Мужчина подскочил к ней, подложил первую попавшуюся палку под опору и, по-турецки сев рядом, на землю, спросил:

– Как ты там оказалась? Посреди озера?

– Я плавала, – после некоторых раздумий ответила она и, заметив, что он с подозрением на нее смотрит, зачем-то добавила. – Не рассчитала свои силы и начала тонуть.

– Любите вы, бабы, нагишом плавать по ночам, – пробурчал под нос собеседник и уже громче задал вопрос. – А где твоя компания?

– Компания? – удивилась русалка.

– Ну, с кем ты там отдыхаешь? Тебя же хватятся. На другом берегу? Давай я тебя отвезу туда, – предложил спаситель.

– У меня нет компании. Я одна, – промолвила русалка, продолжая удивленно глядеть на мужчину, который и правда принял ее за человека, не заподозрил в ней ничего странного и совершенно не боялся ее. Страх она бы почувствовала за версту.

– Одна? – недоверчиво уточнил он и нахмурился, словно вспоминая, есть ли здесь поблизости какая-то деревня или село. – Живешь где-то недалеко?

Русалка неопределенно пожала плечами, надеясь, что такого ответа будет достаточно. Но спаситель не отставал.

– А одежда где?

– Я в темноте не найду то место, – неуверенно пробормотала она.

Мужчина протяжно вздохнул.

– Я переночую с тобой? – наивно хлопая ресницами, спросила русалка, отчего ее собеседник чуть не поперхнулся. Он уставился на нее, слегка приоткрыв рот.

– Ты уверена, что тебя не надо никуда отвезти? Домой, например, – мужчина поерзал на месте и, казалось, слегка отодвинулся от нее.

– Уверена, – улыбнулась русалка. – У меня же одежда на другом берегу. Утром найду ее.

– Ну, хорошо, у меня там спальник, – он показал рукой в сторону палатки, – можешь им воспользоваться. А мне бы пока как-нибудь одежду высушить.

Он поднялся, отошел в сторону и стянул с себя мокрую футболку. Опасливо покосившись в сторону русалки, которая без стеснения смотрела него, он взялся за ремень джинсов, но, судя по всему, снимать их передумал. Нашел длинную ветку толщиной с удочку, воткнул ее в землю недалеко от костра и повесил на нее футболку, предварительно хорошо выжав. Рядом на других таких же импровизированных вешалках сушились вещи, промокшие во время первого «заплыва».

Русалка не отрывала от него взгляда, любовалась обнаженной спиной и выступившими на ней позвонками, когда он нагнулся снять кроссовки. Ее влекло к нему, тянуло к его теплу, как мотылька к огню. Ей было боязно, и за себя, и за него, но она поддалась зову и встала – полотенце, не придерживаемое руками, свалилось с плеч. Русалка подошла к мужчине сзади, когда он выпрямился и повернулся, наткнувшись на нее. Одну ладонь она положила ему на грудь, другой рукой скользнула ему по затылку и подалась вперед, к его губам, пленительно приоткрыв уста.

Он, растерявшись, позволил ей прикоснуться к себе, выдохнул и, немного отклонившись назад, положил свои ладони ей на плечи. В его взгляде читалось недоумение, а в ее голове закружились вопросы: «Что это было? Как? Почему?». Мужчина натянуто улыбнулся, но даже такая улыбка преобразила его лицо – на щеках появились задорные ямочки, и он вмиг стал казаться дружелюбнее и добрее, – а потом вставил между ними ладонь правой руки большим пальцем вверх, как бы протягивая ей.

– Алексей, очень приятно, – представился он.

Русалка опустила глаза на выставленную руку, потом снова подняла их к лицу Алексея и, отойдя на шаг от него, тоже протянула ему свою маленькую холодную руку.

– Олеся, – прозвенело из ее уст.

Алексей с чрезмерным энтузиазмом ее пожал и, окинув быстрым взглядом Олесю с головы до ног, отошел, поднял лежавшую до сих пор на земле ветровку, встряхнул ее и сзади набросил на плечи русалки.

– Ты все-таки прикройся, ладно, – тихо пробормотал он.

Остаток вечера они провели сидя у костра, в неловком молчании или таких же неловких разговорах, которые, по большей части, старался поддерживать Алексей, пытающийся вести себя непринужденно, хотя было заметно, что его эта ситуация несколько напрягает и даже смущает, но почему-то не решался прямо сказать Олесе, что именно его напрягает.

Она была уверена, что мужчины обычно рады, когда красивая девушка сама предлагает им провести вместе ночь, и, как правило, не отказывают в этом. А она всего лишь поцеловала его. Может быть, стоило быть настойчивее или просто не тянуть время? И теперь Олеся не знала, как себя вести.

Она была совершенно не опытна в этих делах, к тому же все с самого начала пошло не по ее плану. Плану, которого толком и не было. Но чисто теоретически она знала, что нужно делать. И он точно не должен был бросаться в воду и спасать ее. А она должна была сама выйти на берег и сходу его зачаровать своей неземной красотой и завораживающим пением.

Пением! Ну конечно, начинать петь надо было еще из озера. Так думала Олеся, снова сидя на раскладном рыбацком стульчике и водя ножкой по земле в попытках нарисовать большим пальцем рыбку.

– Не пойму, зачем тебе зеленые волосы, – вывел ее из раздумий Алексей неожиданным вопросом. – Зачем такую красоту краской портить?

Олеся посмотрела сначала на него, а затем вниз, на свои волосы, подумав вскользь, что даже в этом он не увидел никакой странности и нашел человеческое объяснение, и ничего больше не придумала, кроме как возразить ему:

– Они не зеленые.

Алексей закатил глаза, но комментировать и продолжать расспросы про цвет волос не стал, лишь усмехнулся и выдал то, отчего у Олеси округлились глаза:

– Кажется, я выловил русалку! – увидев реакцию девушки, он поспешил добавить. – Я пошутил.

Алексей внезапно рассмеялся, а почти-раскрытая-русалка сначала нехотя, а затем искренне подхватила этот смех. Неловкость немного развеялась, и Олеся смогла расслабиться, даже несмотря на то, что внутри ее съедала мысль о том, что будет с ним, если она решится на задуманное, и что будет с ней, если не решится. Она постаралась отогнать ее прочь. В конце концов, до рассвета еще достаточно времени, чтобы все обдумать.

Они разговорились.

Алексей старался не смотреть на ее соблазнительно длинные ноги, рассказывал о себе, своем деде, который чрезвычайно много знал о русалках и леших, и своих увлечениях, и жаловался на неудавшуюся рыбалку. А Олеся не скрывала лукавой улыбки, когда слушала об этом, а когда он расспрашивал о ней, так и не дала ему вразумительных ответов о том, кто она, откуда и чем занимается, увиливая и успешно уводя разговор в другое русло.

Но ей понравилось ощущение легкости, которое она испытала при этом. Ей нравилось слушать тихий мужской голос в ночи, нравилось ему отвечать своим мелодичным звучанием, нравилось сидеть напротив и смотреть ему в глаза, нравилось чувствовать себя почти живым человеком.

Она забыла, каково это, уже очень давно. Алексей угостил ее своими съестными припасами, которые были собраны не на одного, но она лишь из вежливости попробовала предложенный ей помидор – это было дико и странно, и вместе с тем невероятно интересно, ведь она давно не чувствовала на своих губах ничего, кроме пресной озерной воды, – а от хлеба с колбасой и килькой все же решительно отказалась, сославшись на то, что у нее нет аппетита после случившегося.

Все-таки русалки не едят, как люди, а ей не следует забывать, кто она.

Алексей зевнул, полез в палатку и достал оттуда телефон, включил его и, посмотрев на светящийся экран, обратился к Олесе:

– Что-то мы засиделись. Лезь в спальник, как уляжешься, я подойду, – и отвернулся, чтобы проверить, подсохла ли футболка.

Русалка молча встала, оставив куртку на стуле, и залезла в палатку. Еще никогда ей не приходилось бывать в подобной ситуации. Она и раньше видела расставленные на берегу палатки рыбаков, которые оставались на озере с ночевкой, но не представляла, что значит оказаться внутри – в таком маленьком замкнутом пространстве. Это тебе не подводные просторы.

Она увидела в углу скрученный рулоном спальный мешок – догадалась, что это он, потому как ничего другого внутри не было, – разложила его и, расстегнув, легла и накрылась им как одеялом. Ее не покидало ощущение, что она неправильная русалка.

Через некоторое время снаружи послышался голос Алексея, который интересовался, может ли он входить. Она ответила утвердительно и через мгновение увидела его. Мокрые джинсы он все-таки снял. Украдкой поглядывая на нее, он улегся рядом – места внутри было немного – и, накинув на себя ветровку, отвернулся от Олеси.

– Спокойной ночи, – пожелал он и моментально уснул. Дыхание выровнялось, иногда переходя в тихое посапывание, а то и храп.

Олеся лежала не шевелясь, глядя в его спину, и улыбалась. Мысленно она молила, чтобы эта ночь длилась дольше. Решение она уже приняла.

Олеся осторожно вытащила руку из-под одеяла и дотронулась до спины спящего ладошкой, нежно погладила и придвинулась поближе, накрыв их обоих спальником-одеялом. Убедившись, что Алексей не проснулся, она прижалась к нему обнаженным телом, обняла рукой и обвила ногой. Ее кожа была холодна как лед, но внутри она вся горела. Она вдохнула его аромат – смесь пота, костра, леса и воды – и поцеловала сзади в основание шеи.

Олеся пролежала так почти до самого утра, не решаясь ни на какие действия, и когда почувствовала, что скоро будет светать, приподнялась на локте и перевалила мужчину на спину. Он глубоко вздохнул, веки слегка задрожали, но не поднялись. Русалка всмотрелась в его лицо, провела ладонью по щеке, улыбнувшись тому, как щетина колет ее тонкую нежную кожу, и легко коснулась его губ своими.

Алексей открыл глаза и некоторое время смотрел над собой. Олеся замерла, но не отстранилась, тоже смотрела на него. Затем его руки погладили ее по спине, и он, прикрыв глаза, ответил на поцелуй. Внутри у нее словно взорвался фейерверк, ее бросило в жар, и она, не удержавшись от соблазна, жадно впилась в его уста.

Когда она оторвалась от него, услышав зов озерных глубин, он, казалось, еще не проснулся – смотрел на нее удивленно сонными глазами, не понимая, почему поцелуй не продолжается. В ее же глазах отражался отчаянный испуг – что же я наделала!

– Живи, Алешенька, – шепотом взмолилась Олеся, провела на прощание рукой по его груди и выскользнула из палатки, покинув не ожидавшего ее побега мужчину.

Где-то далеко верхушки деревьев четко вырисовались первыми лучами восходящего солнца, и русалка скорее побежала к воде, коснувшись которой ноги начали вновь покрываться такой родной и знакомой чешуей, превращаясь в красивый длинный хвост. Когда она скрылась в подводной тьме, то еще долго слышала, как он отчаянно выкрикивал ее имя, и сердце ее разрывалось.

3. Зов русалки

Дни тянулись невыносимо. Каждый новый был не лучше, а то и хуже – тоскливее, безнадежнее и безумнее – предыдущего, так как совсем не приносил успокоения или забвения. Даже алкоголь не помогал и, вместо того чтобы притуплять чувства, напротив, только обострял их.

Прошло уже три недели с той злополучной ночи на берегу озера. И все это время Алексей был сам не свой и места себе не находил. Он не мог думать ни о чем, кроме Олеси. Он не помнил, как она оказалась в его объятьях. Он не понимал, что случилось потом, когда она прыгнула в воду и, махнув рыбьим хвостом, исчезла насовсем.

Он не знал, сколько времени надрывно звал ее с берега, помнил только, что голос его совсем охрип от крика. Не помнил, сколько раз нырял под воду и искал ее, так и не находя. И не понимал, что и зачем он тогда делал. Иногда Алексей задавал себе вопрос – а не привиделась ли она ему часом?

Когда он вернулся домой, все было как в тумане, и только прекрасное Олесино лицо, обрамленное зелеными волосами, отчетливо запечатлелось в его памяти. Все случившееся казалось фантазиями воспаленного мозга, бредом сумасшедшего, кем Алексей, по своему мнению, стремительно и неумолимо становился. Мысли путались.

Он не мог сосредоточиться на работе, из-за чего нарушались все возможные сроки сдачи его проектов. Это отразилось и на качестве его работы, он стал допускать оплошности, которые раньше себе не позволял. Начальник не раз делал ему замечания и с досадой качал головой, когда в ответ Алексей лишь кивал и обещал все исправить, а порой просто отмалчивался. Он не мог есть. Еда комом вставала в горле.

Он не мог спать. Во сне к нему снова и снова приходила она, соблазняющая аппетитными формами, дразнящая обнаженным телом, зовущая его своим волшебным голосом. Он перестал общаться с людьми, сторонясь их. Ему везде мерещилась Олеся: на улице, в метро, в магазине, и когда он хватал за руку и разворачивал к себе очередную девушку, каждый раз убеждаясь в том, что обознался, на него смотрели как на чокнутого.

Он больше не отвечал на звонки друзей и родных. Ни с кем говорить ему не хотелось, потому что все только и делали, что задавали вопросы о его самочувствии, пытались вывести на откровенность, давали советы направо и налево, рекомендовали сходить к врачу или просто жалели и желали разобраться со своими демонами и поскорее прийти в себя.

Ему надоело это слушать. Он и так каждый день видел свое отражение в зеркале. Под глазами у него залегли тени, он весь осунулся и даже похудел, приобретя болезненный вид. Он перестал бриться, и трехдневная щетина превратилась в небрежную трехнедельную бородку. И из симпатичного жизнерадостного здорового парня в мгновение ока Алексей превратился в неразговорчивого неопрятного угрюмца, то и дело нервно хватающегося за сигарету.