Текст книги "Секреты Бабы-Яги (сборник)"

Алена, широко раскрыв глаза, отняла руку, и диковинная защелка, казавшаяся ранее совершенно неподвластной любому воздействию, вдруг исчезла. А сей неизвестный предмет обернулся книгой в кожаном переплете и с золочеными краями пожелтевших страниц, каждое прикосновение к которым вызывало в ней странную дрожь. Она с удивлением листала ее, глядя на непонятные ей рисунки.

Если некоторые символы и руны были ей знакомы, то сложить из них нечто вразумительное она не могла. И все же с замиранием сердца переворачивала следующую страницу, ожидая найти хоть какую-нибудь подсказку. Книга была толстой, и Алена потратила немало времени, чтобы дойти до конца, а разгадки так и не было. Зачем ее положили в колыбельку вместе с ребенком? Зачем от Алены избавились и оставили у порога чужой семьи?

Она тяжело вздохнула и, обняв книгу, прижала ее к своей груди. И тогда случилось нечто, не поддающееся никаким объяснениям. Книга словно засияла, но не ярким светом, это было еле заметное, колеблющееся свечение. Она снова лучилась теплом. Таким мощным потоком тепла, что Алена не могла пошевелиться, точно срослась с ней в одно целое.

В этом потоке, незримым дыханием ветра, она услышала – нет, почувствовала! – голос матери, что назвала ее Еленой, вложив в эту книгу, вместе с иноземным именем, всю силу ее предков. Кровных предков, которых она не знала. И Елена поняла – в книге были заклинания, целая кладезь заклинаний, и вместе с тем она сама была воплощением магии, что теперь неумолимо перетекала в Елену и наполняла собой каждую клеточку ее существа.

Теперь все встало на свои места. Все начертанное внутри стало ясным как день. Каждая закорючка обрела смысл. Каждый рисунок таил в себе полезное знание. Ей стала открыта вековая мудрость. Нужно только научиться все это применять.

Единственное, что осталось сокрытым, – кем были ее настоящие родители. Это она отныне и собиралась выяснить.

Но как это сделать и с чего начать, Елена не представляла. Она словно стояла на перепутье тысячи дорог и не знала, по какой пойти, какая из них приведет ее в нужное место и вообще приведет ли. Потому решила начать с малого, с того, что имела сейчас. А именно – досконально изучить проснувшуюся и наполнившую ее магию. Ведь если раньше Елена и не догадывалась о том, что таится внутри нее, неосознанно используя лишь то, что было на поверхности, то, что само по случайности лезло наружу, заставляя ее дивиться внезапно открывшимся умениям, то сейчас она была уверена, что способна на большее.

Она стала не просто созерцателем чудес, она могла создавать их собственными руками, взглядами, мыслями и словами.

И каждое утро, как и все последние годы, Елена покидала свою опустевшую землянку и пропадала в лесах, иной раз и по несколько дней, прихватив с собой заветную книгу. Там, в тишине и покое, вдали от людских глаз, она творила заклинания, раз за разом улучшая полученный результат.

И если с первого, второго и даже десятого раза ничего не выходило, она пробовала снова и снова, пока не убеждалась, что поняла суть и достигла определенного успеха. Иногда лес оглашал ее бессильный крик, когда она почти опускала руки, но такое случалось нечасто. На ее колдовство, словно мотыльки на огонь, отовсюду слетались разные существа, будь то великие стражи или мелкие духи, порой даже не имеющие физической оболочки и своего особенного облика, просто сгустки энергии, влекомые более сильной сущностью.

Иногда к ней на помощь приходил Леший, хмурый и молчаливый, шелестом ветра в ветвях деревьев, шуршанием опавшей осенней листвы и травы под ногами, ароматом хвои в ноздрях принося успокоение. Случалось, что из водоемов выглядывали русалки и подбадривали ее звонким смехом. А порой вокруг нее собирались и кружились, будто исполняя какой-то ритуальный танец, неизвестные ей существа.

То были добрые духи или бесята, Елена не знала, но они растворялись, стоило лишь ей обратить на них внимание и приблизиться. В любом случае ей они не мешали и не представляли угрозы, а даже если и питались исходящей от нее магией, то и сама Елена чувствовала в них поддержку.

Елена хотела испробовать все, что заключали в себе позолоченные страницы. Часть заклинаний, наиболее простых, требовала лишь произнесения нужных слов в том или ином порядке. Другие могли быть сотворены только при соблюдении целого ряда зачастую очень необычных условий вроде выбора нужного места, времени и погодных явлений, обязательного присутствия особых предметов или свершения определенных действий, будь то взмах руки, танец или кровопускание.

Среди всех этих заклинаний Елена пыталась отыскать те, что так или иначе были связаны с поиском людей, мест или вещей, установлением контакта с живыми или мертвыми, видением прошлого и предсказанием будущего. Она изрезала себе все пальцы, ладони и даже запястья, в надежде, что ее кровь усилит эффект и поможет найти нужные ей ответы. Но даже через несколько лет упорных стараний ни на шаг не приблизилась к разгадке тайны своего происхождения.

Все снова решил случай. Или то была предначертанная ей судьба.

Но однажды, оказавшись далеко от родных краев, в незнакомом лесу, Елена услышала гам мужских голосов. Они то вскрикивали, то громко хохотали над какими-то шутками. Елене стало интересно, что же там такое происходит, и она направилась туда, откуда доносились звуки.

Чем ближе она подбиралась, тем отчетливее раздавались голоса, и вот она уже могла разобрать, что все оживленно обсуждали обнаженное женское тело, а шутки были похабными и жестокими. Вскоре она увидела группу дровосеков. Неподалеку лежали поваленные деревья, пилы и топоры. Сами же они были заняты вовсе не своим делом, а собрались в круг, из которого до Елениных ушей долетало агрессивное шипение. Но из-за могучих спин ничего не было видно, а подходить близко и обнаруживать свое присутствие она боялась.

И тогда она, спрятавшись за широким стволом дуба, подозвала к себе сойку, что сидела на одной из веток. Птица без страха слетела к ней и, приветливо крякнув, уселась на предплечье. Елена поднесла руку поближе к лицу и шепотом попросила у пташки хоть на мгновение взглянуть ее глазами. Сойка склонила голову набок и издала звук, похожий на то самое шипение, и у Елены закружилась голова, а затем она увидела саму себя, словно со стороны, но при этом, не теряя из вида и птицу.

И она поняла, что та впустила ее, и, почувствовав легкость в крохотном тельце, взмахнула крылышками и поднялась в воздух. И полетела над головами дровосеков заглядывать в круг. И узрела чудовищную картину.

Там, пойманная и запутавшаяся в огромной сети, в отчаянии извивалась молодая девушка с толстенной косой цвета липового меда и длинным змеиным хвостом вместо ног. Тело ее, начиная от самых грудей, покрывала блестящая, золотисто-нефритовая чешуя. Сеть затягивали с нескольких сторон похотливые ублюдки. А пленница, с выражением полнейшего страха на лице, металась из стороны в сторону, не находя спасения, и то и дело натыкалась на направленные на нее палки и даже вилы, которыми гоняли ее обидчики.

Пытаясь защититься, змеица шипела и выкидывала наружу раздвоенный язык, плевала в дровосеков ядом, но те уворачивались и только больше распалялись.

Сознание Елены тут же вернулось обратно, покинув птичье тело, и она ужаснулась увиденному. Что же делать? Надо было срочно что-то делать! Просто стоять и смотреть на это безобразие она не могла. Повернуться и тихонько уйти, пока ее не заметили, бросив змеицу на произвол судьбы, – тем более. А кидаться спасать беззащитное несчастное создание в одиночку против дюжины крепких мужиков было безумием.

Елена прижала ладони к раскрасневшимся от волнения щекам и легко пошлепала по ним. Думай, думай! Вдруг раздался девичий визг, и решение, точно вспышка, ворвалось в ее голову. Она закрыла глаза, приложила руку к стволу ближайшего дуба и, зашептав слова, что сами просились с языка, начала призывать лесных духов на помощь.

А когда ощутила вокруг себя потустороннюю ауру – воздух словно стал толще и тяжелее, – направила ее в окружающие деревья. И могучие дубы и буки тяжело вздохнули, ухнули и зашевелились. Мужики, занятые своей добычей, сначала ничего не заметили, но, когда земля начала сотрясаться от того, что древние глубокие корни рвались наружу, вспахивая ее, растерянно оглянулись и уставились на происходящее с недоумением, стремительно переросшим в страх.

Первобытный истинный страх. Потому что на них, то перекидывая корни тяжелыми рывками, то стелясь ими по земле, словно змеями, медленно, но неумолимо надвигались и тянули кривые ветви деревья, которые десятилетиями – если не веками – стояли неподвижно. Мужики, побросав палки, вилы и сеть, кинулись врассыпную. Кто-то не успел, и был настигнут размашистым ударом лап-ветвей, откинувшим их далеко от этого места. Кто-то хватался за топоры в попытках отбиваться, но также терпел крах и сам получал увечья. И лишь немногим, самым быстроногим, удалось сбежать без оглядки.

Елена с немым благоговением взирала на творение рук своих и боялась даже дышать. Потрясена была и змеица, которая, похоже, не знала, радоваться своему чудесному спасению, пришедшему столь внезапно, или ждать худа.

А деревья тем временем, отразив нападение и словно убедившись, что опасность миновала, возвращались на свои законные места, зарывая корни обратно в землю, где им и положено быть.

Тогда Елена вышла из своего укрытия и побежала к змеице, чтобы вызволить ту из пут. Стянув с нее сети, она смогла получше разглядеть ее.

Дева была совсем юна, ее шею и ключицы покрывало широкое, золотое с изумрудами ожерелье сложной замысловатой конструкции. На руках – на запястьях и плечах – красовались золотые браслеты, а пальцы были усеяны кольцами с всевозможными самоцветами. В косу были вплетены нити мелких блестящих бусин, а голову венчала небольшая изысканная диадема, из того же драгоценного металла, что и остальные украшения.

Елена догадывалась, что перед ней не кто иная, как змеиная царевна, и не знала, как к ней обратиться. Ситуацию спасла сама царевна.

– Это ты сделала? – все еще испуганно и по-девичьи звонко спросила она, но в голосе сквозило любопытство.

Елена кивнула.

– Ты не ранена? – поинтересовалась она, внимательно оглядывая потерпевшую с головы до хвоста.

– Спасибо тебе. Ты меня спасла, – вместо ответа поблагодарила змеица, также рассматривая свою собеседницу. – Как ты это сделала? Ты волшебница?

И с каждым вопросом пережитый страх забывался, а глаза, такие же зеленые, как у самой Елены, сверкали все ярче.

Девушка действительно оказалась дочерью Змеиного царя, которой лишь недавно сравнялось шестнадцать лет. Она была мечтательна и легкомысленна, и любила гулять в Верхнем мире, как называли поверхность подземные жители. Здесь было солнечно и тепло, здесь было столько всего интересного, что она не могла отказать себе в удовольствии хоть изредка, несмотря на запрет отца, подниматься сюда.

Потому ускользала тайком, потому и была одна, без сопровождения царской стражи. И потому боялась теперь возвращаться назад и смотреть ему в глаза, он ведь за версту почует от нее человеческий запах.

Они еще какое-то время погуляли вместе по лесу. Змеица выуживала у Елены всякие интересные подробности жизни ведьмы, хотя сама Елена еще толком не могла упорядочить свои знания и тем более гордо назвать себя ведьмой, волшебницей, кудесницей или кем бы то ни было, потому что с пониманием своих сил имелись серьезные проблемы.

Елена больше рассказывала о своих ощущениях и впечатлениях, что тоже приводило змеицу в несказанный восторг. И, в конце концов убедила, ту все-таки вернуться домой, а сама обещала проводить и в случае чего заступиться за нее перед отцом.

Заступаться и правда пришлось, потому как, когда они глубокой ночью добрались до ущелья, что скрывало вход в пещеру, ведущую в подземное змеиное царство, все его жители уже стояли на ушах, пропажа царевны была обнаружена, со всех сторон били тревогу, а царь рвал и метал.

Когда переполох улегся, а не находивший себе места отец сначала бросился обнимать блудную дочь, убеждаясь в том, что она невредима, потом принялся ее ругать прямо на глазах у всего честного змеиного народа и только после удосужился успокоиться и выслушать Елену, он, отослав слуг и отправив дочь в свои покои, подозвал к себе спасительницу своего чада и уединился с ней для приватной беседы.

– Ты спасла царевну, и я безмерно благодарен тебе, – обратился к ней царь, внимательно разглядывая ее и почесывая подбородок. – Потому ты вправе просить чего пожелаешь. Но прежде я хочу сделать тебе предложение. Ты красива и обладаешь великой силой, и потому могла бы стать прекрасной царицей.

Елена с недоумением взглянула на царя, а затем постепенное осознание этих слов заставило ее щеки покраснеть от смущения. Старый змей усмехнулся в длинные усы.

– У меня, конечно, супруга есть. Но я не вечен, и когда-нибудь мое место на Змеином престоле займет мой сын. Он умен и хорош собой. И наверняка не откажется жениться на такой, как ты.

Елена понимала, что попала в очень щекотливую ситуацию. Змеи хитры и опасны. Потому с ними надо быть очень осторожной в словах. Иначе и безмерная благодарность грозит обернуться лютой ненавистью. Но обрести дом и одновременно тюрьму в недрах земли не было целью ее жизни. Цель у нее была другая и вполне определенная. Ее лицо приняло серьезное выражение, и Елена со всей признательностью и уважением заговорила:

– Уже то, что Вы делаете мне такое предложение, – большая честь для меня. И я не хочу Вас обидеть. Уверена, что Ваш сын более чем достойный жених. Но должна признаться, – Елена не удержалась от тяжелого вздоха, подбирая правильные слова, – что сейчас я не готова к созданию семьи и вряд ли смогу осчастливить царевича.

Возникла пауза, и Елена, задержав дыхание, ожидала царского вердикта. Но, к ее удивлению, змей не рассердился и, похоже, даже не сильно обиделся. Он некоторое время обдумывал ее ответ, глядя сквозь нее, после чего его взгляд снова сосредоточился на ней. Царь хмыкнул и сказал:

– Жаль, – и только после с хитрой улыбкой добавил: – Если бы я не был твоим должником, я бы и, правда, мог обидеться. Но я слишком люблю свою дочь и ценю то, что ты сделала. А я всегда плачу добром за добро.

Елена внимательно его слушала.

– Я верю, что ты говорила искренне, и вижу, что тебя что-то гложет. Скажи мне, чем я могу тебе помочь? Каким добром я могу отплатить тебе за твою помощь?

Тогда Елена пришла к выводу, что говорить искренне и от чистого сердца всегда будет верным решением. Она рассказала царю о своих горестях, поведала о трудностях, с которыми столкнулась, и, ссылаясь на его мудрость, попросила дать совет.

Змей все же был польщен и не отказал в такой малости.

Далеко-далеко отсюда, на вершине других гор, сказал он, есть дворец, в котором живет могущественный колдун Черномор. И если кто и поможет разобраться в магических премудростях, а поиск родителей Елены, несомненно, был таковой – ведь кто еще мог произвести на свет колдунью, как не те, кто и сам обладал подобной силой? – то только он.

Но Елена и сама понимала, что именно предки наградили ее магией. Тем не менее, другого выбора у нее не было. Сама она уже исчерпала свои возможности, а другой колдун, быть может, и впрямь свежим взглядом посмотрит на ее беду и поможет найти решение. Змей хотя бы дал ей подсказку, куда направиться дальше. Ведь она никаких других волшебников с роду не встречала и ничего о них не слыхивала. Оставалась лишь одна проблема…

– Но как я найду этого Черномора и доберусь до его дворца? – спросила она.

– А в этом и будет заключаться моя благодарность, – ухмыльнулся хитрый змей и протянул Елене раскрытую ладонь. На ней стояла маленькая золотая колесница – искусно выполненная ювелиром фигурка, сущая безделица, как показалось ей. Заметив непонимание на ее лице, царь, довольный произведенным эффектом, объяснять начал медленно и издалека: – Мы, змеиный народ, помимо нашего истинного облика, – показал он рукой на себя, – умеем принимать различные формы и размеры. Мы можем ползать по земле мелкими ужами, можем ходить по ней человеческими ногами, а можем, – царь поднял указательный палец вверх, – взмыть в небо на крыльях в облике поистине устрашающем, хоть и редко это делаем. Наша стихия – земля, здесь наш дом.

Елена пока еще не совсем улавливала смысл его речей, но с интересом внимала и не перебивала.

– Предметы, созданные нашими мастерами, мы можем наделить подобными свойствами, – продолжал свой монолог царь. – Попав к чужаку, по ошибке или вследствие злого умысла, они, конечно, их теряют. Но если сам змей добровольно преподносит дар, то вещь сохраняется в первозданном виде и служит новому владельцу так же, как и нам. Лучший мастер ювелирных дел изготовил эту колесницу по моему заказу. И я преподношу тебе сей дар.

Елена взяла в руки подарок, стараясь не слишком подозрительно на него смотреть.

– Тебе стоит лишь подуть на нее, и она из игрушки превратится в настоящую колесницу.

Теперь Елена уже догадывалась, к чему клонит царь, и, едва скрывая улыбку, осторожно спросила, подыгрывая ему:

– И что мне с ней делать?

– Как только захочешь ей воспользоваться, в любом месте необъятной земли, топни ногой и свистни вот так, – змей издал протяжный свист, – и к тебе тут же явятся мои слуги, готовые отвезти тебя, куда только ты пожелаешь – по суше или по небу.

Елена решила времени зря не терять и сразу отправиться к Черномору. Подула, топнула, свистнула и воочию увидела все то, о чем рассказывал Змеиный царь: золотая безделица выросла, превратившись из игрушки в настоящую колесницу, на зов явились змеи-слуги, которые, поклонившись, приняли свое самое крупное и страшное – крылатое – обличье.

Царь сообщил им, куда нужно доставить госпожу, и, прежде чем Елену унесли в небо, дал последний совет, предупредив о том, что колдун имеет очень скверный характер и ничего не делает просто так, потому с ним нужно держать ухо востро и язык за зубами. Ведь он любит ловить людей на случайно соскочившем с языка слове.

С тех пор как Елена, еще в детстве, заметила в себе странности, маленькие чудеса стали частыми гостями в ее жизни. Она повсюду обнаруживала необычные вещи и явления, видела созданий родом не из мира Яви – все то, что не дано узреть большинству простых смертных. Когда она открыла книгу предков и впитала в себя то, что предназначалось ей с самого рождения, ее жизнь словно перевернулась. Будто она сама перестала принадлежать Яви, став частью чего-то большего. Но теперь начиналось совершенно иное приключение, которое, хотелось верить, будет иметь успех и приведет ее к заветной цели.

Колесница стремительно неслась под облаками, так, что Елена боялась отпустить поручень без риска упасть, даже для того, чтобы закрыться от дующего в лицо ветра. Но холодно не было. Чем быстрее летели змеи, тем сильнее их чешуя пылала жаром и огнем. Потому воздух, которым обдавало Елену, был необычайно теплым.

Она, насколько хватало глаз, любовалась просторами, над которыми они пролетали, не останавливаясь ни на миг, реками, озерами, лесами и лугами, что вскоре оставались далеко позади. Но вот впереди замаячил горный хребет, и змеи начали замедляться.

Постепенно, по мере приближения, на одной из скалистых вершин, в скрытом от ветра и людских глаз уголке, начал вырисовываться большой белокаменный дворец с золочеными куполами на башенках. Перед дворцом на высоте, достижимой разве что птицами и существами, подобными тем, что сейчас сопровождали Елену, расположилась просторная терраса. Туда колесница и приземлилась.

Стоило Елене ступить на мощеную каменную террасу, как внезапно, откуда ни возьмись, перед ней возник, преградив путь, низкорослый человечек, чей возраст определить было затруднительно. Его черная борода, в которой изредка виднелись седые волосы, спускалась почти до самого пола, а голову покрывал длинный забавный колпак. Хмуро глядя на Елену прищуренными глазами снизу вверх, негостеприимный хозяин без приветствия спросил:

– Ну, кого тут ветром принесло?

– Меня зовут Елена. И я очень надеюсь на Вашу помощь. Обратиться к Вам мне посоветовал Змеиный царь… – с должным уважением, памятуя о напутствии царя, начала Елена…

Но заметила, что Черномор, известный коллекционер сокровищ, смотрит уже вовсе не на нее. Она проследила за его алчным взглядом, который жадно ощупывал колесницу. Он даже обошел Елену стороной, чтобы прикоснуться к золоту диковинной повозки.

С и теперь с искренним интересом он рассматривал ее устройство, щупал дуги, колеса и декоративные элементы вроде колец, завитков и крыльев и то и дело с завистью в глазах поглядывал на запряженных в нее крылатых змеев, которые, как известно, редко подчинялись простым людям.

Елена, подавив вспыхнувшее негодование, попыталась продолжить рассказывать колдуну о проблеме, с которой она к нему пожаловала, но после пары фраз с досадой поняла, что он, занятый созерцанием прекрасного и своими мыслями, пропускает ее слова мимо ушей. Черномор что-то хмыкал и лишь спустя некоторое время, после того как Елена замолчала, возмущенно сложив руки на груди и слегка притопывая ногой в ожидании, когда же он наконец обратит на нее внимание, снова взглянул на нее и без особого интереса спросил:

– Так кто, ты говоришь, тебя ко мне послал?

Елена, сделав глубокий вдох, стараясь сохранять спокойствие и быть максимально вежливой, начала все с самого начала. Теперь Черномор выслушал ее с унылой физиономией, всем своим видом показывая: ему что, больше делать нечего, как помогать какой-то незнакомке? А после задал вопрос, которого следовало ожидать:

– С какой стати я должен тебе помогать?

И Елена, мысленно взвесив все «за» и «против», решила занять другую позицию. Она слегка приподняла подбородок, хотя и так смотрела на коротышку сверху, хитро прищурила глаза, и ее губы изогнулись в полуулыбке. Она приняла вольную позу, облокотившись на большое золотое колесо, и, погладив его ладонью, уверенно произнесла:

– Она будет твоей, если ты найдешь моих родителей.

Черномор заметно оживился в предвкушении такой награды и потер друг о друга руки.

– Ну, вот это уже другой разговор! – довольно ответил он и, указав рукой на вход во дворец, елейно добавил: – Проходи, дорогая гостья! Располагайся со всеми удобствами! Уж мы с тобой поколдуем!

Колдун на правах хозяина прошел вперед, шурша на ходу широкими шароварами, а Елена направилась вслед за ним, прежде отпустив змеев, вернув колеснице исходный вид, спрятала ее за пазуху.

Она задержалась здесь на целый месяц. В свободное время бродила по дворцу, рассматривала его внутреннее убранство и окружающие его горы. А в беседах и магических занятиях с хозяином внимательно наблюдала за ним, изучала, и, конечно, старалась максимально перенять у него знания и умения, которыми он обладал, научиться чему-то новому и лучше понять то, что ей уже было известно.

Черномор же, несмотря на скверный характер и колючий язык, был полон энтузиазма и каждый день пробовал все новые и новые заклинания и способы выполнить просьбу Елены, но даже он, великий и могучий, коим он себя высокомерно считал, в случае с такой магией оказался бессилен. Единственное, что ему удалось выяснить, так это то, что все их попытки упираются в тупик неспроста и этому есть вполне определенная причина – защитное заклятие, наложенное на Елену еще при рождении.

Это заклятие было призвано сокрыть ребенка, но от кого и зачем, о том можно было лишь догадываться. Возможно, в детстве ей угрожало какое-то зло, и это было единственным спасением от него. Возможно даже, как бы прискорбно это ни звучало, злом были сами родители.

И, как оказалось, заклятие действовало и в обратную сторону, так же скрывая их от своего чада. Но было ли то побочным эффектом или намеренной целью, тоже сложно было сказать. Эта информация, несомненно, была полезна. Но расколдовать Елену или как-то обойти заклятье Черномор не смог. Тем не менее, он, потративший свои силы и время, рассчитывал на вознаграждение и вполне однозначно намекнул об этом ей.

– По-моему, мы вполне четко договорились, – отрезала Елена. – Ты находишь моих родителей – я отдаю тебе колесницу. Разве ты нашел их?

– Уговор есть уговор, – с неохотой признал колдун, недовольный таким исходом дела. – Но я помог тебе. Что-то мне да причитается?

– Пожалуй, да, – бесхитростно улыбнулась Елена, изображая из себя саму невинность. – Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, я с радостью тебе помогу.

Черномор даже зубами скрипнул от такого ответа, разве что не крякнул.

– И еще, – снова обратилась к нему Елена, – прежде чем я покину тебя, избавив, наконец, от своего присутствия, скажи мне, знаешь ли ты других колдунов, – и, не скрывая лести, добавила, – пусть даже не таких могущественных, как ты?

Черномор гадко осклабился, но ответил честно:

– Знаю.

И змеи понесли Елену на другой конец Земли, в жаркую засушливую саванну, к женщине, чья кожа была черна как ночь, кудрявые жесткие волосы стояли торчком, а полуобнаженное тело, прикрытое лишь тонкой тряпицей, которую сложно было назвать одеждой, усеяно причудливыми цветными рисунками.

У нее были пухлые губы и широкий нос, в который было вставлено небольшое кольцо, на руках надеты браслеты из камней и костей, и такие же длинные бусы в несколько рядов обвивали шее. Она была шаманкой дикого южного племени, где все были под стать ей, черные и голозадые. И от этой повсеместной наготы Елене было не по себе, ведь то были обычные люди, а не какие-нибудь змеи или русалки. Но их, привыкших к такому порядку вещей, это ничуть не смущало.

Зато появление нежданной гостьи, так отличной от них, прямо с неба спустившейся на сверкающей повозке, доставленной крылатыми чудовищами, заставило их в страхе склониться на колени перед ней, уткнувшись лбами в землю. Елена стояла перед ними, словно царица или богиня, но боялась сделать даже шаг вперед, глядя на блестящие на солнце спины. Вскоре из одной из хижин показалась она – та, что не страшилась и не боялась, а словно знала заранее об этом визите и готовилась к нему.

Женщина прошла мимо своих соплеменников, внимательным, цепким взглядом темных глаз осмотрела Елену и, будто убедившись, что она не самозванка, а та, кого и следовало ожидать, что-то сказала низким гортанным голосом на непонятном языке, кивнула и, повернувшись, пошла обратно в свою хижину. Елена решила, что это было приглашение, и направилась следом за ней.

В хижине стоял кумар и курились неведомые сладковатые благовония, повсюду, куда ни глянь, виднелись примитивные, но оттого обладающие не менее сильной аурой, чем иные магические артефакты, амулеты, обереги, человеческие фигурки из камня, дерева или соломы. Ими были увешаны стены, они свисали с крыши и болтались над входом, покачиваясь и тихонько гремя от малейшего дуновения ветра. Елена, пока шла, все размышляла, как же она будет изъясняться с чужеземной шаманкой, как же они поймут друг друга, не зная общего языка. Но шаманка прервала ее мысли, снова обратившись к ней, и смысл ее слов вдруг стал Елене ясен.

– Скажи, для чего ты преодолела такое огромное расстояние? – спросила женщина. – У тебя, верно, ко мне имеется дело жизни и смерти?

И Елена, радуясь, что здесь ей оказали гораздо более радушный прием, чем в обители Черномора, и, не требуя ничего взамен, готовы оказать посильную помощь, принялась подробно рассказывать обо всем, что с ней случилось. Шаманка слушала ее внимательно и с интересом, почти не перебивая, лишь изредка задавая вопросы, имеющие отношение к сути дела.

Они разговаривали на двух совершенно разных языках, но недопонимания между ними не возникало, и Елена ощутила себя тут, в этом совершенно диком и чуждом, казалось бы, мире, невероятно уютно, словно оказалась в родной стихии.

Когда темнокожие дикари убедились, что гостья не представляет для них угрозы и вообще благосклонно принята шаманкой, не последним человеком среди них, то на место страха пришло благоговение и восхищение. Они смотрели на нее как на божество, что решило почтить их своим явлением, пожирая глазами, и каждый старался ее потрогать и даже понюхать.

Поначалу Елена шарахалась от пристального внимания, от столь бесцеремонного вторжения в личное пространство, от прикосновений, которые могли бы показаться интимными или даже непристойными, но, когда встречалась с естественной, искренней наивностью на их открытых лицах, сдавалась и позволяла им эти вольности.

И постепенно привыкла к их образу жизни, облачилась в их тряпки и вскоре уже не стеснялась своей наготы, такой притягательной для них цветом загоревшей, но все равно светлой по сравнению с ними кожи. Потому было вовсе не удивительно, когда один из воинов племени, высокий и сильный, возжелал ее и добился своего.

И каждую ночь она, после воскурения с шаманкой крепкой неведомой смеси, проводила в его хижине, предаваясь диким плотским утехам. А затем, расслабившись и впадая в состояние, подобное глубокому трансу, занималась магическими практиками, которым становилась полностью открыта.

Так, шаманка научила ее не только замещать сознание зверей и птиц, вселяясь в них и видя мир их глазами, но и самой превращаться в птицу, видоизменяя свою форму, как то делал Змеиный народ. И они парили вместе в небесах, орлом и соколом, рассекая мощными крыльями облака. И не было ничего прекраснее этого ощущения свободы и невесомости.

Елена провела в племени, ставшем ей почти родным домом, гораздо больше времени, чем у мерзкого Черномора, почерпнула много духовного опыта, но, к сожалению, не приблизилась к разгадке своей тайны. Шаманка лишь подтвердила слова бородатого карлика о наложенном заклятье и сказала, что чувствует в нем много материнской боли.

Что бы это ни значило, Елена надеялась, что это все же подразумевало любовь и нежелание матери избавляться от своего дитя, а значит, что-то вынудило ее наложить чары. И тогда, возможно, у нее еще есть шанс не просто найти родительницу, чтобы посмотреть в глаза и спросить: «Почему?», но и воссоединиться со своей истинной семьей. Покидала племя она с тихой грустью, но понимала, что время идет, и ей нужно двигаться дальше. Напоследок шаманка указала ей направление.

Теперь ее путь лежал в страну чая и риса, которая гордо именовалась Поднебесной. И, уже пролетая над городом, где ее ждал очередной колдун, или колдунья, Елена, поняв все по-своему, решила, что это воистину так. Она нигде еще не видела таких высоких, многоэтажных зданий. Их необычной формы, вогнутые яркие крыши устремлялись ввысь, в небо.