Текст книги "Время посадить дерево. Сборник поэзии и прозы"

Прости меня

 
Не знал, не ведал, не поверил.
Не понимал и не внимал,
И слов твоих я не услышал.
За это, сам себя и покарал.
Прости за невнимательность
И за мою нечуткость.
Прости за грубость, сухость слов.
Прости за то, что был безумным,
Когда бы быть в ладах с умом.
Прости за глупость и бестактность.
Прости меня, прошу, прости!
Моё раскаянье, как данность,
Без лишних слов прошу, прими.
Нет, я не неврастеник и не демон.
Мне следует уже давно понять,
Что твою нежность, твою хрупкость
С заботой нужно охранять.
Тебя люблю, тобой дышу,
Моменты все в единое собрав.
Любимая моя, прости меня,
Прости меня – я был неправ.
 

Чудо

 
Откуда-то мы ждём явления чуда.
Свершенье лучшего из неоткуда.
Мечтать, не прекращая с детства,
Желая про себя наверняка,
Пусть даже ноша нелегка,
Дорожка пусть совсем скользка.
Чтобы случилось всё, как нужно,
Чтобы судьба была великодушна.
Закономерность или же случайность?
Анализ здесь совсем некстати.
Для чуда нет особых бланков,
Сертификатов или же печатей.
Но важно то, что в результате.
Наш интеллект восторжествует.
И попытается всё объяснить.
Итог от всех мероприятий
Останется в каком-нибудь трактате.
А вывод будет прагматичным,
Пусть даже очень симпатичным.
Здесь можно спорить сколь угодно.
Но только чудом можем удивиться,
Почувствовать Его, увидеть, созерцать.
Незабываемым мгновеньем насладиться.
Особой радости секунды испытать.
Пришло, произошло и наступило —
Такие мы произнесём глаголы,
Как будто пишем протоколы.
Но чудо просто есть, и тут же нет его.
Простые истины, лишь только и всего.
А многим и не видно, и не слышно,
Что чудо рядом ходит и живёт,
А кто-то явления Его сидит и ждёт
С надеждой, что когда-то снизойдёт.
И дело вовсе не в везенье и удаче.
Феномен сей заметить – вот задача!
Так насладиться просто чудом
В любое абсолютно время года,
Когда способствует природа,
Когда на сердце всё в порядке,
Есть настроение для встречи,
И слышишь замечательные речи
О том, что интересно и не пресно.
Без лишних смыслов вычурных, помпезных.
Звучит приятный, чистый смех.
А каждый верит в свой успех,
Спокойно на душе и мелодично,
Необъяснимо, но легко и гармонично.
Для новых начинаний пишутся этюды.
Вот это, может быть, и чудо?
 

Валентин Попов

г. Дно

«Терпеть и ждать! Но для чего?..»

 
Терпеть и ждать! Но для чего?
Покорным буду твоей воле!
Мне разделить не суждено
С тобою радости и горе!
Пусть брошен я на брег любви,
Познав все прелести изгоя,
Прощальных слов не говори,
Быть может, я их не достоин!
Молчи! Молчи! Душе лишь в тягость
Вновь слышать зов былой любви,
От боли сердце дико сжалось
И снова рвётся из груди!
Послушай, как оно в тиши
Надрывно молит о пощаде,
Застряв в пугающей глуши,
На милость сдавшись той преграде!
Не хочешь слушать? Я пойду,
Воздвигнув крест любви капризной,
Чтоб где-то там, в чужом краю,
По ней опять свершали тризну!
 

«Пахнуло холодом! А вдруг…»

 
Пахнуло холодом! А вдруг
Всё это страх, сквозняк сомнений?
Тебе я был всего лишь друг,
Но сердце ждало откровений!
Я ждал, надеялся и верил,
Гонимый чувствами к тебе,
Ночами лишь тобою бредил,
То наяву, то в сладком сне!
Увы, мои желанья чужды
Твоей душе! Пусть будет так!
Я заключён в объятьях дружбы!
Случилось что-то? Да, пустяк!
 

«Вершит любовь свои дела!..»

 
Вершит любовь свои дела!
С ней договор весьма суровый:
Лишив еды, покоя, сна
Ведёт на подвиги нас снова!
Перечить ей не стоит! Боже,
Она всегда своё возьмёт:
То холодок бежит по коже,
То сердце радостно поёт!
Она всегда подарит крылья
Всем тем, кто предан ей сполна,
В чулан души заглянет пыльный,
Её не знавшей никогда!
Подвластны ей движенье, время,
Любовь – советчик, не судья!
Она, возможно, не ответит.
Но даст взамен чуть-чуть тепла!
Её намеренья благие
Не сразу можно разгадать,
Через ухабы и кривые
Ей интересно погулять!
 

«До любви были статуи…»

 
До любви были статуи,
Словно лунные кратеры,
Обездвиженный вечностью суеты человек!
Их зачем-то поставили,
Словно роботов наняли,
Чтоб душа не проснулась через тысячи лет!
Но предать их забвению
Для них потрясением
Стало б, если они научились любить!
Что-то душу их чуткое тронуло,
Шевельнув в глубине что-то доброе.
Научив одиноких по-новому жить!
Вот их души растаяли
От любви той нечаянной!
Так родился и вырос любящий человек!
И так время от времени
Много статуй потерянных
Наполнялись любовью в этот сказочный век!
 

«Прекрасный образ твой пророчил…»

 
Прекрасный образ твой пророчил
Страданья мне на много лет!
Перегорел! Уже нет мочи,
Тебя услышав, мчаться вслед!
В тебе искал своё спасенье,
О, мой невидимый герой,
Но сломлен был, и утешенье
Нашёл в объятиях другой!
Зачем меня ты призывала?
Зачем склонялся пред тобой,
Когда так страстно целовала,
А я опять терял покой?
Не потому ль меня бросала,
Что я наскучил, словно вещь,
Иль как загадку разгадала,
Снимая руки с моих плеч!
И я один опустошённый
И прогоревший, как зола,
Молюсь на образ твой прощённый,
Тебе желая лишь добра!
 

«Прошу, не надо лишних слов!..»

 
Прошу, не надо лишних слов!
Они поистине фальшивы!
Не знала истины любовь,
Ведь прикрываясь ей, грешили!
И чувства наши напускные
Мы не берём уже в расчёт!
Любовь прошла! Двоим отныне
В ней никогда не повезёт!
 

«И здесь, на Псковщине великой…»

 
И здесь, на Псковщине великой,
Моя душа нашла покой,
Её красою многоликой
Я покорён! Я сам не свой!
Твои леса, поля и реки,
Журчанье чистого ручья,
Овал Луны на звёздном небе —
Всё это радует меня!
Пьянил меня твой воздух свежий,
Манил опять дремучий лес,
Где лёгкий ветер ищет бреши,
Создав мелодию чудес!
О, мой прекрасный вдохновитель,
Мой яркий гений, чудный сон!
Нашёл я здесь свою обитель!
В тебя я, Псковщина, влюблён!
 

«И лишь тебе я верил свято…»

 
И лишь тебе я верил свято
И ждал признаний день за днём,
Но вместо них пришла расплата:
Любви вдвоём мы не найдём!
Но я неистово молился,
Во всеуслышание кричал,
Что путь любви, мне ненавистный,
Я для себя не выбирал!
А время шло, и чувств громоздких
Давила сила на меня,
Я ощутил, что так непросто
Мне оторваться от тебя!
И каждый раз в тот круг порочный
Я попадаю, чтоб сказать,
Что без тебя, и это точно,
Любовь не смог бы я познать!
 

«Мне ночь встречать немного надо…»

 
Мне ночь встречать немного надо:
Перо, бумагу, тусклый свет,
Большую плитку шоколада,
Горячий чай – вопросов нет!
И до утра мне фанатично
В блокноте буквы выводить
Под крики музы истеричной
Вновь суждено, чтоб не грустить!
Им управлять порою сложно,
А уж тем более догнать
Табун из мыслей осторожных,
Что, вряд ли, даст мне заскучать!
Но вот перо истошным визгом,
Поставив точку, огласит,
Что ночь, слова наполнив смыслом,
Огрехи все мои простит!
 

Друзьям

 
Жизнь сумасшедшей колесницей
Нас раскидала по углам!
Умчалась юность гордой птицей!
– Алло, ты где? – Не знаю сам!
И радость встреч уже сменилась
Дежурной фразой: «Как дела?»,
А наша молодость укрылась
Под жалким словом «суета»!
Сбежать от жизни невозможно,
И время мчится, как с горы,
Собраться нам бывает сложно,
Ведь выбор сделан, се ля ви!
И пусть разлука нас пугает
Воспоминанием былым,
Но в нас огонь не угасает,
Мы наверстаем, повторим!
И вам, друзья мои, желаю
Не впасть в уныние и грусть,
Быть в центре жизни, а не с краю,
Друг другу скажем: «Я вернусь!»
 

«Любовь бранить, мой друг, не стоит…»

 
Любовь бранить, мой друг, не стоит,
Она основа всех начал,
Бывало, сердце мягко тронет,
И тут почувствуешь – пропал!
Не стоит думать понапрасну
О лживой магии любви,
Ведь свет её такой прекрасный
Тебя наполнит изнутри!
Пусть ты один! Не подгоняй
Любви спокойное теченье,
Что завтра хлынет через край
С невинным чувством вдохновенья!
 

«Вновь одиночество кусает…»

 
Вновь одиночество кусает,
Как свора брошенных собак,
И душу травит, разрывает,
Не разобравшись, что да как!
И лишь от бешенства спасеньем
Мне станет твой укол любви,
Молю тебя об исцелении,
Ведь тут бессильны все врачи!
Позволь любить и жить надеждой
На милосердие твоё,
Цепочкой чувств обвитый нежно,
Тоской запутан всё равно!
Да, я один! Со злой усмешкой
Мне одиночество подчас
Безумный шанс на перебежку
Даёт так редко без прикрас!
 

«А жизнь, как барыня, капризна…»

 
А жизнь, как барыня, капризна:
Чуть что, срывается на крик,
То вдруг обнимет очень сильно,
То поцелует в тот же миг!
То руку нежную протянет,
То даст пощёчину не раз,
Наивной девой тут же станет,
Старухой дряхлой в поздний час!
Но всё равно мы ей любимы!
И непременно ждём чудес
От этой женщины счастливой,
Непредсказуемой, как бес!
 

«Кто для меня ты: провиденье…»

 
Кто для меня ты: провиденье
Иль обезумевший палач?
Быть может, Муза? Вдохновенье?
Лекарство? Счастье? Личный врач?
Тебя я в разных ипостасях
Сумел увидеть, изучить!
Любой твой образ так прекрасен,
И каждый буду я любить!
 

Платонов: жизнь после…

Жизнь наделила Семёна Валерьевича Платонова незаурядными способностями. Будучи простым лаборантом, он уже в молодые годы подавал большие надежды и стремился оказаться на вершине научного Олимпа. Поэтому никто не удивился, что через относительно небольшой промежуток времени когда-то никому неизвестного Платонова уже гордо называли профессором, к тому же успевшего защитить докторскую диссертацию о влиянии микроорганизмов на жизнь человека и невидимых для обычного взгляда доминантных форм жизни.

Для обычного человека, не искушённого в вопросах научного прогресса или разного рода достижений, подобные вещи казались скукой и пустой тратой времени, но не для Семёна Валерьевича, который, казалось, бредил всеми этими формами жизни и свято верил, что активная разработка этого направления, принесёт небывалую пользу для всего человечества! Он буквально дышал тем, чем занимался, казалось, впитывал энергию этих крохотных, видимых только в микроскоп организмов, заряжаясь на новые свершения! Конечно, не каждый из его коллег мог похвастаться такой работоспособностью! В этом-то и был секрет успеха Платонова: работать, пока другие заняты чем-то другим, причём, работать так, чтобы от твоей деятельности был толк, не растрачивать впустую свои ресурсы, доверенные нам временем в виде бегущей по циферблату стрелке, и те, которые нам дарят возможности нашего организма! Грамотный, холодный расчёт! Упрекнуть его в том, что он действовал чисто из корыстных побуждений, было бы не совсем справедливо, хотя чувство превосходства над другими зачастую не давало ему покоя, но профессор научился быстро пресекать подобные выходки своего эго и с головой погружался в работу, переставляя разные колбочки и записывая что-то в блокнот.

Выдающимся профессора Платонова делало ещё и то, что он, работая вместе со своими коллегами, никогда не забирал все лавры от своей деятельности единолично, а всегда делился с товарищами по научному цеху результатами открытий и наградами. При каждом удобном случае он непременно говорил, что своими открытиями обязан именно слаженной работе команды и взаимопониманию среди пионеров микробиологии! Это было истинной правдой, поскольку Семён Валерьевич всей душою болел за будущее человечества, награды и прочие регалии его мало интересовали!

Несмотря на плотный график и сильную, наверное, правильнее было бы сказать, запредельную занятость, Платонов всё-таки успел обзавестись семьёй. Работа работой, но когда тебя ждут дома, готовят для тебя ужин, целуют, когда ты приходишь, это дорогого стоит! Несомненно, профессор ценил эти моменты и старался вернуться пораньше с работы, но мысли о том, что новый рывок в микробиологии вот-вот наступит, не давали ему покоя, и зачастую ночь он проводил за письменным столом!

Первое время жена закрывала глаза на то, что Семён Валерьевич очень мало уделяет времени семье, ну, что ж поделать, светило науки как-никак, ответственность и любовь к человечеству превыше всего! Зинаида Фёдоровна, связав себя узами брака с Платоновым, конечно, подозревала, что быть женой гениального учёного непросто, что тащить бремя славы своего мужа способна только поистине терпеливая и стойкая женщина. Она терпела одиночество и научилась с ним дружить! Даже несмотря на то, что её и профессора часто приглашали на светские мероприятия, огонь в глазах Зинаиды Фёдоровны угасал с каждым днём! Казалось, великий учёный, обладатель многих наград не мог увидеть, что творится с его супругой! Да и когда ему было обращать внимание на такие мелочи: жена рядом, а прогресс, к сожалению, не стоит на месте, и всегда надо быть готовым к переменам и держать руку на пульсе изменений, надо быть первым и, пожалуй, единственным, если это получится!

Конечно, когда ты гений и вращаешься в кругах, недоступных простому человеку, то и сам порой не замечаешь, что творится под твоим носом. Эта участь, к сожалению, постигла и Платонова, не потому что он был выскочкой или задирал нос, нет, просто он настолько был погружён в решение глобальных проблем, что о своих собственных забыл на долгое время.

Вернувшись поздно вечером из лаборатории, Семён Валерьевич был немало удивлён, когда увидел на столе записку следующего содержания: «Я устала. Я ухожу. Твои микроорганизмы до того отравили наши отношения, что я вынуждена искать лекарство от одиночества. Вера в человечество погубила нашу любовь. Меня не ищи. Прощай! Зинаида».

Перечитав записку ещё раз, Платонов судорожно стал искать номер своей жены. В трубке механический голос произнёс: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Профессор опустился в кресло. Его одолевали мрачные думы. Он и представить себе не мог, что, будучи непревзойдённым героем на научном поле битвы, был всего лишь тенью и посредственностью в домашних делах. Только теперь к нему пришло осознание, что всю свою жизнь он служил благой прекрасной цели, которая не увязывалась с его семейными отношениями. Было горестно и стыдно от того, что Зина, да-да, та самая маленькая любимая Зина, которая каждый вечер слушала скучные нелепые рассказы о революции в микробиологии, теперь вынуждена по его вине уйти, уйти, бросив его среди домашнего хаоса, немытых полов и посуды!

Да и что он на самом деле видел? Маленьких ползающих существ через микроскоп, которым он поклонялся и отдавал всего себя! Колбочки, пробирки, таблицы, от которых хотелось выть, но чтобы быть первым, необходимо было всё это терпеть! Да, что тут говорить, он ведь даже не знал, как включается стиральная машинка, сколько порошка туда надо засыпать! Все эти проблемы решала Зина, а он постоянно был в стороне, пытаясь впечатлить научное сообщество!

– Я ведь даже не знаю, где у меня моющее средство, – сам себе под нос пробурчал Платонов, посмотрев на гору немытой посуды, которую оставила Зинаида Фёдоровна.

Увидев на своём письменном столе блокнот с расчётами и цифрами, которые, как по мановению волшебной палочки, складывались у Семёна Валерьевича в ощутимые весомые аргументы, профессор вдруг понял, что самые элементарные вещи ему недоступны: он никогда не задавался вопросом, а что же надо купить домой – всё это делала его жена, устала ли Зинаида, когда, как Золушка, целый день крутилась у плиты, пытаясь приготовить мужу вкусный ужин, сколько посуды она перемыла за день, сколько раз сбегала в магазин и вышла оттуда с тяжёлыми пакетами! Обо всём этом Платонов начал задумываться только сейчас и с горестью для себя отметил, что многое из того, что делала его жена, было для него чем-то сверхъестественным и недоступным! Сколько раз, объясняя жене цепочки взаимосвязей микроорганизмов и обменных веществ в теле человека, он говорил с укором: «Это тебе не посуду мыть или пыль с мебели стряхивать, это наука, это большой шаг вперёд!». Но, как выяснилось, свой глобальный шаг в домашних делах сам Платонов так и не сделал, а лишь топтался на месте, посвящая всё своё время вопросам микробиологии.

Платонов прошёлся по кабинету взад и вперёд. Как же было грустно ощущать, что он, признанный всеми герой микробиологии, вдруг раздавлен самыми простыми, внезапно свалившимися на него обстоятельствами, которыми он и управлять не мог! Наверное, сейчас он был похож на тот самый микроорганизм, жалкий, беспомощный, который поместили в пробирку и начали трясти со всей силы в надежде получить желаемый результат от взаимодействия частиц! Только сейчас Семён Валерьевич понял, что жизнь не может вращаться исключительно вокруг научных процессов, что есть вещи более глобальные, чем слепая вера в человечество! Казалось, весь мир перевернулся с ног на голову с уходом Зины, рассыпался на ветру, как пазл!

Профессор и представить себе не мог, что крах его семейных отношений начался именно с него! Служение человечеству – это, конечно, вещь правильная и нужная, тем более Платонов сам болел этой идеей, но ему было невдомёк, что его маленький мир, который страдал от его постоянного отсутствия, вдруг рухнет, превратится в ничто и оставит его полностью опустошённым и несчастным! Тут уже никакие звания и регалии не спасут! Такова жизнь, но всю её мощь Семён Валерьевич ощутил только сейчас, когда остался без поддержки любимого человека. Что делать дальше, он не знал! Первым его желанием было навести порядок в опустевшей квартире, но Платонов, раздавленный последствиями своей славы, так и не смог ничего сделать, то ли от недостатка сил, то ли от того, что в свои годы так и не научился жить в гармонии с самим собой.

Была уже глубокая ночь. Профессор сидел в кресле, переводя взгляд на кухню, откуда зловещей улыбкой ему улыбалась гора немытой посуды.

День рождения

В мой день рождения в деревне отключили электричество. Местная электростанция, на которой работал отец, дала сбой, оба дизеля встали намертво и не запускались.

Стук в дверь не заставил себя долго ждать.

– Акимыч, собирайся скорее! Там дизелям хана! Без тебя не управимся! – уже с порога прокричал Женя Макаров, коллега отца.

– Иду! – одеваясь на ходу, ответил папа.

Он посмотрел на меня немного виноватым взглядом, пожал плечами, мол, он бригадир, ничего не поделаешь. Я тяжело вздохнул, но делать было нечего, да и при свечах праздновать свой день рождения удовольствие, знаете ли, не из приятных! Поэтому, когда за отцом закрылась дверь, я начал думать, чем бы мне заняться. А чем мог заняться маленький мальчик в тесной комнатушке, наблюдая за прыгающими тенями от пламени свечи! Конечно, только мечтать! Мечтать о том, что отец разберётся со всеми неполадками на электростанции, он ведь лучший в этом деле, что он придёт и обнимет меня крепко-крепко и обязательно что-нибудь подарит. Но отца до сих пор не было! Как и света…

– Опять надолго. Наверное, что-то серьёзное! Ведь и поесть не взял с собой ничего! Как там будет? Ой, не знаю, не знаю… – вздохнула мама и понесла тарелки обратно на кухню.

Надолго, надолго. Это слово не давало мне покоя. И почему это произошло именно в мой день рождения? Конечно, на этот вопрос я ответить не мог, как и на тот, как скоро мой отец и его коллеги вернут свет во все дома. Но одно я знал точно, что он сделает всё возможное, чтобы это произошло как можно скорее, а, самое главное, на совесть. Он просто не мог по-другому, не мог и всё!

Я помню, меня часто спрашивали, а не обидно ли мне, что отца часто не бывает рядом, что в любой момент его могут вызвать на работу, и как я вообще чувствую себя в такие моменты. Да, конечно, первое время было обидно, я бы сказал, неудобно перед мамой: хотелось поплакать и позвать его, даже иногда покричать в подушку от одиночества, но я быстро осознал тот факт, что мой отец делает всё возможное на благо других людей, и это меня утешало и заставляло смотреть на вещи более взрослым и осознанным взглядом. Вот и теперь я понимал, что он должен идти на электростанцию и сделать свою работу, потому что от её выполнения зависели другие люди!

Отец всегда учил меня, что всё надо делать качественно и добросовестно, и я старался следовать этому совету. Знаете, жить по такому принципу всегда легче, чем потом испытывать угрызения совести от плохо сделанной работы и недоверия со стороны людей!

Конечно, это никак не могло повлиять на то, что я сидел один в полутёмной комнате со своими мыслями и вспоминал разные моменты своей ещё непродолжительной жизни. Но успокаивало однозначно! Сбои бывали и раньше, но таких поломок я не припомню, да и отец не рассказывал что-либо подобное, потому что незначительные неполадки устранялись быстро и своевременно. Значит, и правда, что-то серьёзное!

Часы на стене тикали, секундная стрелка делала оборот за оборотом, увлекая в своём движении потоки времени. Я как загипнотизированный смотрел на циферблат. А ведь что-то было в этом механическом звуке! Какая-то своя, неведомая для человеческого уха музыка! Интересно, что бы она могла значить? Часы – это универсальное мерило. Они могут отсчитывать минуты и даже годы твоего триумфа, а могут, наоборот, погрузить в пучину поражений и грязи, после которой бывает очень трудно отмыться. Вот и отец считал, что благие поступки наполняют смыслом не только нашу жизнь, но и закручивают поток времени в нужном нам направлении. Всё это он объяснял мне простым и более доступным языком. Он говорил, что часы тикают куда веселее, когда ты счастлив и когда это счастье даришь другим. И, наоборот, когда ты пытаешься подчинить время себе, оно играет с тобой злую шутку и выматывает до такой степени, что ты остаёшься надолго без сил. Я уяснил и этот урок: радуйся, чтобы время дарило тебе много счастливых моментов, радуйся несмотря ни на что!

И тогда, когда отец в мазуте с переносным фонарём бегал между дизелями, я понимал, что он герой, потому что делал всё от него зависящее, чтобы люди были счастливы, чтобы, нажимая на выключатель, они могли заниматься своими делами, не задумываясь о том, а хватит ли им свечей на этот вечер. Он не ждал благодарности, а просто выполнял свою работу! Конечно, я гордился своим отцом и не раз рассказывал своим друзьям об этом! В такие моменты папа всегда говорил: «Не преувеличивай, я всего лишь сделал свою работу!»

Мой папа был скромным, да и в деревне у нас было не принято кичиться своей работой, зарплатой и тому подобными вещами. Все прекрасно знали, что, выполняя свои функции фельдшера, почтальона, тракториста, да мало ли кого ещё, они несут пользу людям. Папа старался избегать моментов, когда кто-то прилюдно отмечал его заслуги.

– Да, брось ты, Егорыч! Что мне трудно помочь что ли! Соседи ведь! – говорил отец после того, как в очередной раз наш сосед позвал его посмотреть счётчик и устранить неполадки.

Мама вывела меня из оцепенения, тронув за плечо.

– Сынок, папа будет поздно. Давай ложиться спать! Завтра отметим!

Ну что ж, завтра, так завтра! Видимо, настенные часики решили сегодня поток времени пустить по другому пути. Может быть, оно и к лучшему! Время всегда знает, где и когда нам будет лучше, потому что оно там уже побывало! А мы должны верить в то, что каждая минута открывает нам двери к чему-то светлому и доброму! Именно с этими мыслями я укутался одеялом и погрузился в новый поток мыслей. Почему-то мне очень захотелось в тот момент выпрыгнуть с кровати, схватить свои вещи и умчаться на электростанцию к отцу, чтобы хоть чем-нибудь ему помочь, но я прекрасно понимал, что толку там от меня будет мало. Выдержав этот натиск эмоций, я решил придумать, что буду делать, когда свет всё-таки восстановится. Конечно, это будет уже на следующий день, а впереди длинная и трудная ночь для моего папы.

– Мам, а папа всё исправит? – спросил я, и так зная ответ заранее.

– Конечно, сынок! Он у нас молодец! Молодцы и все те, кто сейчас с ним в эту трудную минуту! Они справятся, вот увидишь! По-другому и быть не может! – мамин голос звучал уверенно и воодушевляюще.

Я прекрасно знал, что отец останется там до конца, пока всё не починит. Да и спросил-то я про отца сейчас только для того, чтобы приободрить маму, потому что чувствовал, что она очень переживает. Но мамин голос не выдал ни одной тревожной нотки! Значит, действительно, всё будет хорошо!

Незаметно для себя я уснул. Чёткий рой мыслей растворился в какой-то пелене и приобрёл непонятные формы из отдельных букв и слов. Я оказался в царстве сна!

Утром меня разбудили голоса на кухне, тихие, но в то же время радостные и волнующие слух!

«Папа, папа вернулся!» – первая мысль, которая мелькнула в моей голове.

Я оказался прав. На кухне стоял отец, и, как ребёнок, резвился с выключателем, рассказывая маме все приключения прошедшей ночи. Даже при естественном освещении лампочка на кухне была как факел для древних в кромешной тьме! Наверное, то же самое чувство было и у жителей нашей деревни! Свет был! Отец и его коллеги справились!

– С днём рождения, сын! – папа крепко обнял меня и снова щёлкнул выключателем.

– Спасибо, папа! – сказал я, вытерев откуда-то набежавшую слезу.