Текст книги "Обломова. Как попасть в команду Веры Штольц. Вера Штольц. Все течет, все изменяется (сборник)"

Глава четвертая. Невидимое миру творчество

– Хлеб всему голова! Вот уж дудки! Т. е. на столе, конечно, хлеб – главное, а в нашем телевизионном деле сценарий всему голова! Откреативишь удачный сценарий – будет счастье (и рейтинг, и зрители), дашь маху – отправят доедать последний хрен без соли и выгонят из профессии с волчьим билетом! И если доверили создавать контент для проекта – оправдывай доверие. Не подведи.

Катя Обломова сидела перед домашним компьютером (как всегда, в ночи) и изучала интернет. Ей нужна была идея. Мейнстрим, основная мысль, красная нить нового шоу Веры Штольц. А пока что идея не находилась, не возникала, не фокусировалась – короче, не рожалась.

– Сколько я уже вот так сижу? – Катя оторвалась от монитора и потерла усталые глаза. – Приятно, конечно, когда ты вольна выбирать направление и стиль проекта, но еще бы получить путеводитель, который не позволил бы сбиться с правильного пути! Действительно, попробуй придумай что-нибудь новое и оригинальное в этом мире, где все давным-давно известно и внедрено в массы. И особенно внедрено на телевидении (да еще придумай, когда в жизни не имела ничего общего с телесценариями)!

Вот уже несколько дней постоянные размышления о загадочной супер-идее (размышления даже во сне) ржавчиной разъедали Катькин мозг, но результат оставался прежним – ни одной стоящей реальной мысли, ни одной готовой страницы! Время шло – а толку ноль.

А тут еще по основному месту работы (в редакции) навалилось проблем – Аристарх, как чувствовал, постарался! Да, Катя Обломова – восходящее светило тележурналистики и надежда целого Высоковского – до сих пор исправно трудилась в своей прежней редакции и увольняться совсем не собиралась. Почему? А как уйдешь, если деньги нужны постоянно, и вдруг с Высоковским и с книгой ничего не выйдет? Останешься на бобах и тогда точно – будешь питаться последним хреном без соли! Потому что на соль не хватит.

И не говорить же Аристарху, чтобы отпускал пораньше с работы – типа, занята! Директор, наверное, уже раз тысячу повторил в ее присутствии: «Ренегатов и предателей у себя в редакции не потерплю! Если узнаю, что кто-то колымит налево без моего ведома, ух разозлюсь! И ух – накажу!»

Исходя из вышеперечисленных обстоятельств (из возможного яростного неконтролируемого гнева директора), понятно, что Катя решила не подавать вида, что у нее имеется работа помимо редакторской.

Она ходила на службу строго к началу трудового дня и уезжала домой значительно позже окончания этого самого дня. Дни напролет она была занята работой на Третьем Колхозном проезде, а для личных целей у нее оставались ночи и выходные.

Домашние, конечно, были в курсе великого карьерного успеха дочери – ведь она смогла пробиться в команду самого Высоковского – и всячески ее поддерживали и желали непрекращающегося фонтана творческих идей!

По такому случаю мама решила кормить Катю с удвоенной силой – постоянно проталкивая мысль, что если дочка вынуждена усердно шевелить мозгами, то волей-неволей, ей нужно хорошо питаться. Впрочем, иногда мама вспоминала, что даже карьера – это не главное, и заводила свою любимую шарманку – по поводу поисков мужа и создания прочной семьи:

– И когда ты уже осчастливишь нас с отцом? Время проходит, ты чем-то там занимаешься, а у тебя ничего нет, и не предвидится на «личном фронте»! Сколько это будет продолжаться?

– После сценария обязательно! – Катя привычно отнекивалась – особо без эмоций. Да и к чему они сейчас, эмоции, когда муж – совсем, совсем не главное, и что стоят мамины вопли, когда вся дальнейшая жизнь и творческая судьба Кати висит на волоске?

И мама махала на Катьку рукой – что, мол, с этой пропащей разговаривать! «Вот раньше были девушки ответственные, а сейчас – оторви и выброси!»

Мама, конечно, не говорила дочке, что они с папой реально гордятся ее профессиональными успехами. А замужество? Хотелось бы для полного счастья! Но только для совсем уж полного.

* * *

– Свежая идея! Где ты? – Катя вертела в руках стакан свежевыжатого апельсинового сока и время от времени смотрела через него на одинокую электрическую лампочку, заменяющую свечку и свисающую с потолка – в виде стилизованного Солнца. – А что если?..

Внезапная мысль, как это часто бывает, сверкнула, как молния, и Катя мгновенно за нее зацепилась. Схватила листок бумаги и карандаш:

– Викторины, конкурсы! Так – что-то в этом есть! Множество конкурсов и множество викторин. Разнообразных. И на их основании определить психологический портрет гостьи. Участие психолога. Ответы на вопросы и предпочтения. Заполнение анкеты! Чтобы все действо было интересным и незанудным.

– Да! – Катя радостно впилась зубами в податливую пластмассовую мякоть карандаша, зажатого в ладони. Числилась за ней такая вредная привычка – в момент раздумий грызть письменные принадлежности. – Допустим! Но какие конкурсы и какие викторины можно предложить политическим боссам одного со мной пола, чтобы они, во-первых, не обиделись, и во-вторых, радостно поучаствовали?

– Составлю список! – Катя решительно мотнула головой и замерла с поднятой рукой. – Вот – вот то, что нужно! Лотерея! Множество подготовленных практических конкурсов и опросов по темам – и компьютер, который определяет пять (или три) пункта из общего перечня. Таким образом при каждой новой передаче мы получим не заурядное тупое повторение, а всё время что-то свеженькое! И если я придумаю сто конкурсов, то – при условии, что гостьи будут участвовать в пяти из них – периодичность повторения составит один раз в двадцать недель! А двадцать недель – это почти пять месяцев. А за пять месяцев телезрители, наверняка, забудут, что было вначале.

– Есть! – Катя восторженно вскинулась со стула, схватила сигареты и побежала на балкон. Проскочила мимо отца, сидевшего на кухне и ожесточенно болеющего за «Динамо» в матче «Динамо-Москва» – «Буревестник-Мухосранск». – Наши побеждают?

– Нет! – отец от гнева скрипел зубами. – Уже и с Мухосранском совладать не могут! Точно, скоро перестану за них болеть!

– Ты уже лет двадцать обещаешь! – Катя сдернула с вешалки на балконе дежурную шубу и завернулась в нее. – Лучше бы за «Ливерпуль» болел. Это хоть и из Англии, но играют не в пример лучше!

– Вот уж дудки! – отец проследил, как центрфорвард «Динамо» с размаху запулил мяч выше перекладины ворот соперника, и выругался. – В «Ливерпуле» слишком много негров, а я, ты знаешь, этот шоколад с трудом перевариваю! Точнее, не перевариваю совсем!

– Ну, как хочешь! – Катя захлопнула балконную дверь и глубоко затянулась сигаретным дымом. – А вот мне негры по барабану – черные, ну и что? Они такие же люди, как и мы – а бегают так не в пример лучше наших дурачков. Но, конечно, замуж за негра я не собираюсь.

Мозги иногда требуют никотина. Факт. После парочки сигарет думается много лучше, чем без них. Катерина вернулась к себе в комнату и немедленно принялась писать:

Итак, конкурсы и викторины. И опросы.

Конкурсы и викторины можно разделить на пассивные и активные. Пассивные – чисто отвечаешь на вопросы, активные – принимаешь участие!

Активные.

1. Разборка и сборка автомата Калашникова. Как вариант и дополнение – надевание противогаза (но здесь еще нужно подумать – гостьи могут не согласиться).

2. Стрельба по мишеням из пневматического пистолета. Прямо в студии. Места хватит, мишени ничего не стоят.

3. Отжаться, подтянуться, пройтись на цыпочках, пройтись гусиным шагом – типа, брюки надели и хором на физкультуру! Предложение, конечно, смешное – как и в случае с противогазом, могут не понять.

4. Чистка картофеля (или вареной морковки, или вареной свеклы) армейским ножом, овощным ножом или обычным ножом на скорость.

5. Пение куплетов, частушек, декламирование стихов Пушкина, Тютчева или Тредиаковского.

6. Накладка шины на муляж сломанной ноги, как вариант – бинты, зеленка, йод, попросить вынуть занозу.

7. Смазка лыж лыжной смазкой. Ха-ха! Каламбур получается – смазка смазкой.

8. Веселая эстафета с участием гостьи сам на сам. Пробежаться босиком по мягкому ковру и попрыгать на одной ноге. Но здесь тоже гарантии никакой.

9. Элементы кулинарного шоу. Типа сварить гречневую кашу с тушёнкой из сырой гречневой каши и тушенки.

– Гречка с тушенкой! Давно (с момента возвращения мамы из отпуска) забытый вкус! – Катя сглотнула слюну. – Надо ей идею подать – пусть снова порадует домашних! И конечно, никто не собирается прогонять дорогих гостей через жесткие полосы препятствий – можно организовать все весело, с огоньком и бодро-бодро! Хотя, брутальность и жесткость никто отбрасывать не собирается – вдруг кому-то захочется продемонстрировать задатки реальных мачо?

Катя еле успевала записывать все, что придумывала, – мысли скапливались, наваливались, толпились, спешили выплеснуться на бумагу. И приятно все-таки сознавать, что все получается!

Пассивные конкурсы и викторины.

1. Кто лучше знаком с новейшим вооружением России и других стран (пусть редакторы здесь сами стараются, не буду все расписывать).

2. Вопросы по стратегии и тактике современной войны – кто самый подкованный (точнее, самая).

3. Викторина – «один день в современной армии».

4. Внутренняя политика – кто «самый умный» в знании предмета.

5. Страны НАТО, и как с ними бороться.

6. Виды современных буровых платформ, обрабатывающих станков, летательных аппаратов, игральных карт, дымковской игрушки – прорва конкурсов, которые можно обеспечить с помощью монитора или экрана. Типа, выводим изображения губных помад и даем список: какая из них Kiko, L'Oréal, Mac, MaxFactor, Maybelline, Art Deco, Astor, Catrice, Christian Dior, Clarins, Clinique, La Roche-Posay, Lancôme Manhattan? И даем подсказку – смотри туда и туда, смотри то-то и то-то!

* * *

Все в доме уже давно спали, а Катя все не могла оторваться от сценария – вот что значит творческий прорыв! И откуда только силы взялись? И никотин здесь совсем не причем. И кофе тоже. Ну, разве что никотин вместе с кофе и шоколадом. Катерина не чувствовала усталости, пока не набила страниц семь готового сценария на компьютере. Получалось складно, получалось ровно и интересно, и останавливаться совсем не хотелось. Но в итоге сон все же сморил.

А во сне к Кате пришел, вернее, приехал белый принц – в белом «Мереседесе». Принц был натурально белым: башка белая, белые волосы и даже губы – белого цвета. Необычно, да – но не страшно. Принц вылез из машины и заговорил стихами. И вот какой диалог у них с Катей состоялся:

– Привет! Смотрю я, ты всё ваяешь?

– Угу!

– И вижу, получается отлично так?

– Угу!

– Еще б не получалось – при таком-то рвении вдохновенном! Сценарий пишется, и карандаш скользит вдоль строк бумажных – ну, словно льдинка в антарктических торосах?

– Угу!

– Хороший знак – продюсер выкажет довольство!

– Наверное!

– Без всяких здесь сомнений – можешь мне поверить! Я в будущее вглядываться ловок!

– Я верю! Но частичка тела сомневается – вероятно, от привычки многолетней!

– Наплюй на тело! Прижмись душой ко мне, и воспарим мы в небеса – за Талией и Терпсихорой!

– Угу! Сейчас, рубашку ночную только сброшу!

Катя во сне разоблачилась, принц же вырос в размерах, посадил ее на плечи и полетел в неведомую даль. По дороге он не переставал болтать, а Катя с раскрытым ртом наблюдала за всем, что творится вокруг.

– Здесь первые кристальные хора – пристанище поэтического слога и второразрядных муз! – принц с Катей на плечах прошли через прозрачные огромные двери и очутились внутри роскошного сада, по которому неспешно гуляли обнаженные девы с веночками в волосах и какое-то зверье в виде то ли рогатых свиней, то ли двугорбых баранов.

– Ой, а кто это? – увидев зверей, Катя дернулась и чуть не свалилась с загривка принца на землю. Пришлось сильно сжать его шею ногами – и Катя почувствовала, что принцу ее сжатые ноги весьма нравятся.

– Это? Не обращай внимания! Это кривые рифмы неудачливых или же тупых поэтов! На небесах они именно так и трансформируются, и стоит в них плюнуть – сразу исчезают! Хочешь попробовать?

– Хочу!

– Пожалуйста! – Катя не успела и глазом моргнуть, как непонятно откуда взявшиеся две уродливые зверушки застыли перед принцем на коленях. Катя посмотрела на них сверху вниз и вдруг отчетливо поняла: если плюнет, зверушки тут же обратятся в прах и развеются в воздухе. И ей стало их жалко.

– Идите с миром! – она махнула им рукой. – Вы же не виноваты, что ваши хозяева были косноязычны и бесталанны!

– А ты добрая! – принц для верности ухватил Катю за бедро рукой и резко прыгнул вверх. Миг – и они оказались в новом саду – примерное, в таком же, как и предыдущий, только с многочисленными водопадами и ручейками. – Вторые кристальные хора – пристанище верного поэтического слога и муз почти непорочных!

Бродившие вокруг музы были, действительно, почти непорочны – одетые в наглухо завернутые плотные тоги и с капюшонами, прикрывающими лица. Возле каждой музы паслось по небольшому стаду миниатюрных игривых, пятнистых коровок – с короткими рожками и длинными фиолетовыми языками, которыми коровы время от времени слизывали со шкуры надоедливых мух и шершней.

– Однако! – Катя от удивления аж зацокала языком. – А что это они такие? Похожи на восточных жен в паранджах!

– Это просто твое восприятие воспринимает их так! – голос принца зазвучал торжественно и серьезно. – На самом деле, музы – сгустки энергии, человек может чувствовать их присутствие, но в обычном своем состоянии не видит их. А вот ты видишь и даже можешь поговорить с ними, если желание есть. Хочешь поговорить? Да или нет?

– Хочу!

– Ну, тогда дерзай! – Принц щелкнул пальцами, и ближайшая муза через мгновение одним гигантским прыжком перенеслась к ним.

– Как тебя зовут? Я – Катя! – Катя не придумала ничего иного, как просто завязать разговор – словно была на улице.

 
– А я – Тина,
Жизнь моя рутинна
Без поэзии,
Без нее умираю я
Почти,
Слова без рифмы здесь не в чести!
Слова, лишенные красивого слога,
И выглядят, и слышатся убого.
Я – муза вострого пера,
Я – муза метаний
И творчества,
Я – муза, заставляющая корчиться
От невозможности
Писать так, как хочется,
Как желает поэт
Если у него силы внутренней нет, нет надрывов
Коснуться моего сердца.
Ведь я муза внутренних духовных порывов!
 

– Ого! – у Кати форменно отвисла челюсть. – Какая прелесть! А ничего, что я с тобой без куртуазности?

– Тебе можно,

Ты ведь не мужчина,

А я – муза

Пола сильного!

– Пока, недоразумение! – и муза исчезла.

– Круто! – только и смогла вымолвить Катя. – Вот это, я понимаю, общение! Прямо в цвет – и точно, никакой куртуазности!

– С музами всегда так! – принц под Катей понимающе закивал головой. – Никогда не знаешь, что они выкинут! Впрочем, излишне реагировать на их опусы нет никакой необходимости. Музы – они ведь так ветрены и переменчивы! Не дай бог! Ну, что? Двигаем дальше?

– Двигаем! – Катя показала кулак музам в капюшонах – всем сразу. – Опять вверх?

– Ну да! – принц прыгнул и полетел, набирая скорость. – Не удивляйся – здесь царство трагедии и драмы!

Удар! Катя содрогнулась и инстинктивно втянула голову в плечи. Принц башкой пробил, вроде, кирпичный потолок – по крайней мере, Кате показалось, что сверху вниз посыпались именно кирпичи.

– Это не кирпичи. Это мыслеформы, которые рождаются в головах авторов при написании романов и окружают их (романов) сердцевину непробиваемым слоем. Обычно они невидимы, но так как ты находишься рядом со мной и в измененном сознании, ты можешь их воспринимать – в качестве кирпичей.

– Мыслеформы? Нужно запомнить! – Катя распрямилась и обнаружила, что потолок исчез, а вокруг – пустое ровное пространство, напоминающее пустыню с огромными заснеженными горами на горизонте. – И где мы теперь?

– В пустыне, а ты что подумала?

– Я вижу, что в пустыне, но разве на небесах бывает пустыня? А если бывает, можно я спрыгну и немного похожу? А то ноги затекли! – не дожидаясь ответа, Катя предприняла попытку спрыгнуть с шеи принца, но тот удержал ее.

– Вниз нельзя! Можно навеки расстаться с даром литературного мастерства! Видишь ли, кажущаяся пустыня – на самом деле, это долгие, утомительные часы авторского ожидания вдохновения, спрессованные в десятки, сотни и тысячи лет – так называемое «авторское ничегонеделанье». А вдали – заснеженные горы таланта. В горах очень холодно – бактерии и вирусы незнания, неуверенности, сибаритства и лени не выдерживают холода – погибают. И в результате остаются только чистые пики таланта.

– Вот это, я понимаю, объяснение! – Катя представила, как описывает сие волшебное место в одном из своих романов, и даже зажмурилась от удовольствия. Фурор и читательское признание обеспечены!

– А к горам можно приблизиться? А они высокие? А моя гора тоже где-то там находится? – Катя принялась забрасывать принца вопросами. – А как они формируются, эти горы? И для каждого автора – своя гора?

– Подожди, подожди! – принц улыбнулся, вывернул шею и посмотрел на Катю огромными белыми глазами. – Во-первых, у тебя еще не гора, а так – совсем небольшой холмик, во-вторых, почти ни у кого – ни у Шолохова, ни у Чаадаева, ни, например, у Герцена нет своей именной горы. Свои горы – только у писателей и поэтов действительно могучих, талантливых и прославленных: у Пушкина, у Золя, у Шекспира, у Толстого, у Горького, у Дюма! Чтобы вырастить гору, нужно работать всю жизнь и написать так называемый «Горный минимум»!

– «Горный минимум» – это определенная величина, которая получается путем умножения количества авторских страниц на коэффициент гениальности. Ты знаешь, что такое авторская страница?

– Конечно! Это сорок тысяч знаков с пробелами. Я же не деревня какая, разбираюсь!

– Правильно! Молодец! Тогда объясняю дальше – коэффициент гениальности варьируется от ноля до десяти. У Донцовой, например, он равен одной целой и двум десятым (кроме того, она постоянно использует труд литературных «негров», что не делает ей чести), а у Пушкина, Толстого, Достоевского – около десяти. А в некоторых произведениях даже больше – и мы присуждаем им дополнительные баллы. Если, например, у Горького имеется двадцать томов в полном собрании сочинений, они на вскидку составляют четыреста авторских страниц. Перемножаем на средний коэффициент гениальности, равный восемь целых семь десятых, получаем три тысячи четыреста восемьдесят пунктов, что на девятьсот восемьдесят пунктов выше «Горного минимума». Который, как ты уже поняла, равен двум тысячам пятистам пунктам.

– А сколько получается у Донцовой? – Кате стало интересно, сколько еще писательнице до собственной горы.

– У Донцовой? Ну, пока что она разродилась ста восьмьюдесятью семью романами, из которых персонально ее – не более пятидесяти. И то, пятьдесят – с натяжкой. Каждый роман – примерное четыре авторские страницы. Пятьдесят романов – это двести страниц. За каждый ее персональный роман ставим ей троечку. Получаем шестьсот. Оставшийся скомпилированный труд «негров» оцениваем в единичку. За «негров» она имеет еще пятьсот сорок восемь пунктов. Всего, т. е. – чуть больше тысячи! До персональной горы еще работать и работать!

– Но если она достигнет нужного уровня, вы ей все-таки присвоите гору? – Катя специальной сделала ударения на слове «уровень».

– Придется! – принц тяжело и грустно вздохнул. – Таковы правила, и сколько жюри не протестовало, пока сменить их не получается. Но будем надеяться, «горы Донцовой» у нас все же не появится! Но наше время на исходе, пора тебе возвращаться! Еще увидимся, я думаю!

* * *

Катя сидела на кровати, пытаясь переварить все увиденное во сне. Белый принц и путешествие по литературной стране были настолько яркими и отчетливыми (и литературная страна выглядела такой логичной и осязаемой), что действительность после пробуждения казалась серой и неинтересной. И Катя с горечью поняла – она не налеталась, ей хочется больше! Ощущение полета и полной свободы не хотели ее отпускать – как ни крути, как не верти! И попробуй разбери – что сон, а что реальность? Особенно, если сон такой!

– Ты все еще в кровати? – Катины раздумья были прерваны бурным маминым появлением. – Ты что, решила сегодня на работу не идти? Ведь уже восемь часов! И ты случайно не заболела? Выглядишь как-то странно!

– Да нет, мам, все в порядке. Уже бегу! – Катя подскочила, как ошпаренная, наотмашь мысленно загоняя влекущий морок прекрасного сна подальше в глубины подсознания. – Не волнуйся, я не заболела и на работу не опоздаю!

– Ну-ну! – мама саркастически покрутила головой. – Надеюсь, это амурные грезы заставили тебя спать так долго?

– Нет! – Катя раздраженно фыркнула, мимоходом натягивая на себя первые попавшиеся под руку шмотки. – Перестань, мама, мне с утра пораньше мозг выносить со своим амуром! Всё, есть не буду! Перекушу где-нибудь по дороге. Вечером меня не жди, поеду на встречу к Высоковскому!