Текст книги "Обломова. Как попасть в команду Веры Штольц. Вера Штольц. Все течет, все изменяется (сборник)"

– Ну, ладно! – настаивать я не собиралась. На отпуск у меня имеется заначка, и, наверное, так даже лучше. Не все пропьем, прогуляем! – Значит, Лукерий доволен! А он ничего не говорил по поводу будущих контрактов? Может, приведет друзей, знакомых?

– Пока ничего! – Аристарх глубоко затянулся, закашлялся и потушил сигару в пепельнице. – Проветри здесь, а то надымила, дышать невозможно!

– Я вообще-то в кабинете не курю! – дверь за директором закрылась, и я позволила себе ответить на необоснованные обвинения. Но так, чтобы он не слышал. – Всегда Катька виновата! А деньги – это клево! – я представила, как на заработанные комиссионные куплю себе новую коротенькую шубку из норки, и мне стало хорошо!

* * *

Скорый поезд Москва-Адлер стучался колесами в стыки рельсов, я лежала на верхней полке и внимательно штудировала «История успеха. История Веры Штольц» – двадцать страниц текста в журнале «Реальный караван истории».

«Девять месяцев назад никто и слыхом не слыхивал об этой девушке…

Она вспыхнула на горизонте шоу-бизнеса, подобно сверхновой звезде, ворвалась в яркий мир телевидения не замечающим препятствий тараном…

Ее дарование признают даже серьезные и скептически настроенные телекритики, они же утверждают, что легкость, с которой Вера вживается в роли, нельзя наработать – это врожденное качество…

Конечно, не последнюю роль в ее стремительной карьере и массовой узнаваемости сыграло тесное знакомство с наследником финансово-промышленной империи Степаном Надомниковым…»

– Не последнюю! – я громко фыркнула. – Называйте всё своими именами – первую, первую роль сыграла!

– Ты что там такое интересное читаешь? – снизу постучали. Потом на уровне моего лица возникло лицо Балагуры. – А, про Веру Штольц! Вот кому я завидую страшной завистью! От зависти сводит скулы почище чем от горчицы! Вот повезло девке! Курить пойдешь?

– Куда пойдешь? Ты что, забыла, что теперь в поездах не курят? А до следующей станции еще целых полтора часа! Если нечего делать, ложись поспи – и дай мне почитать, мне еще предстоит обо всем этом книгу писать!

– Да знаю я о книге! Ты мне уже тысячу раз о ней говорила! А вот, между прочим, в твоем журнальчике и не напишут, что творилось на новоселье Штольц несколько месяцев назад! А я слышала из первых уст!

– И что же творилось? – я отложила журнал и спрыгнула с полки. По странному стечению обстоятельств мы ехали в купе вдвоем – наши бывшие попутчики сошли, а новые пока не появились. – Уверена, ничего нового ты не расскажешь! То, что там случился скандал с Надомниковым, все и так знают! В сети штук десять роликов валяется!

– Ролики – это одно! – Балагура сунула пачку сигарет в сумку и кинула ее на плечо. – В тамбуре курить не станем, пойдем в ресторан выпьем кофе! Заодно и подымим!

– Ну, пойдем! – я тоже взяла сумочку. – Но кофе – за твой счет! Ты у нас девушка с достатком, так что не обеднеешь! Согласна?

– Согласна! Что ж с тобой делать? – мы быстренько проскочили четыре вагона и сели за столик в ресторане.

– Если ты помнишь, я работаю с Кольчинской! А она там была! – Балагура вытянула из пачки длинную сигарету и щелкнула зажигалкой. – Кстати, имей в виду: ресторан в этом поезде, для того чтобы соблюсти санитарные нормы по содержанию вредных веществ в воздухе, специально оборудован дымовой вытяжкой.

– Не тяни! – я вслед за Балагурой сунула сигарету в зубы.

– Так вот! – Балагура с триумфальным видом склонилась ко мне. – Я тебе доподлинно говорю, скоро Штольц наступит кирдык!

– В смысле? – я отвлеклась на подошедшего официанта и заказала «американо» со сливками. – Убьют, что ли?

– Да, не! – Балагура громко засмеялась. – Катька, откуда у тебя такой пессимизм?

– Все оттуда же! Так что с ней произойдет?

– Слава ее закончится! С экранов она исчезнет! Узнавать ее перестанут! Вот что значит кирдык!

– И с чего ты взяла?

– Из того, что на этом самом новоселье Штольц вдрызг разругалась с Надомниковым! Насмерть разругалась, и он даже привел с собой трех каких-то шмар, называл их своими невестами, а Штольц только зубами скрипела от злости! А потом напился пьяным, устроил разборки, обещал всех загнать за Можай! И Женя говорит, что разругались они серьезно. И теперь ни о какой поддержке Штольц со стороны семьи речи не идет! А где нет поддержки, там и ничего нет!

«Интересно! – в раздумье я прикусила губу. – Если Вера Штольц – отработанный материал, нет смысла упоминать о ней в книге. Да и сам Аполлинарий (в качестве ее действующего мужа) тоже уже не кажется привлекательным персонажем. Есть большая вероятность не вписаться в тренд (опоздала вписываться) – т. е. ты, Катя, можешь со своей задумкой сесть в большую калошу!»

Видно, часть внутренних переживаний отразилась-таки у меня на лице – Балагура радостно улыбнулась:

– Извини, Катя, если я тебя немного расстроила! Но мы же подруги, должны между собой говорить только правду – и лучше о возможных проблемах знать заранее, чем оказаться поставленной перед фактом! Так?

– Так! – я утвердительно кивнула, хотя еле сдерживалась, чтобы не заехать в довольное лицо Балагуры. Ох уж эти мне лучшие подруги! Часто они конкретно напоминают змей!

Глава седьмая. Творчество и отпускные этюды. Как это было

Кто бы там что ни говорил, а отпуск – это здорово! Шикарное теплое море, ты – молодая и привлекательная (и самостоятельная) девушка, твоя подруга – молодая и привлекательная (не такая, конечно, как ты, но всё же), и вообще – кругом все молодые и привлекательные, и впереди еще две недели полного кайфа, омытого загаром и солеными ласковыми волнами.

Сочи – отличный курорт! Город живописный донельзя. Не чета унылым египетским или турецким пейзажам в районе Белека и Алании. Не чета тому же Кипру с его вечной пустынной жарой и отсутствием воды. В Сочи, как раньше в Греции, всё есть. Дневная жизнь наполнена морем, горами, спортивными фестивалями и музыкальными конкурсами. Ночная – дискотеками, огненными шоу, клубами по интересам, тусовками на скалистых берегах и льющимся в фужеры шампанским.

Кстати, Сочи – признанная голубая столица России. По степени голубизны Сочи даже круче Питера – несмотря на всю типа европейскость последнего. Питер – суровый город, а Сочи – как раз то, что нужно, чтобы почувствовать себя расслабленно! И в летний период концентрация голубков на один квадратный километр города на порядок выше, чем где бы то ни было еще в России.

Впрочем, местные представители оригинального сексуального направления не сильно любят излишнее внимание, тусуются отдельно по своим клубам, и к ним никто не лезет. Они сами по себе, все остальные тоже сами по себе. Я, кстати, уверена, что о Лукерии и об Аполлинарии известно и в Сочи, а многие получатели моей рекламной рассылки именно сейчас здесь и отдыхают.

* * *

На второй день отдыха мы познакомились с двумя московскими мажорами, и те немедленно стали разводить нас на постель. У мажоров были крутые папики – один на паях с компаньоном владел мясокомбинатом в Царицыно, у второго была сеть аптек (тоже на паях). А самих мажоров звали Павлик и Славик. Павлик – высокий блондинчик с капризным лицом, Славик – крепыш-брюнет, лицо у него не капризное, но уж больно высокомерное. И говорит так, как будто тебя уже всю купил, и он искренне не понимает, почему ты на цырлах по первому свистку не бежишь задирать юбку.

Ни тот, ни другой – не в моем вкусе. Однако Балагура запала на Павлика (я ей пыталась доказать, что он урод), поэтому и мне (как подруге) пришлось поддерживать компанию. Я, кстати, представилась писательницей и журналисткой, специализирующейся на столичном бомонде, что сразу подняло меня в глазах мажоров на несколько десятков ступеней вверх по социальной лестнице. Я даже почувствовала, как меня сразу вычеркнули из категории «девочки-готовые-на-всё-ради-нашего-общества, – и-им-можно-денег-не-платить» и стали относиться если не уважительно, то с некоторой (и весьма заметной) толикой интереса. А Балагура просто сказала, что связана с кинобизнесом и состоит в команде Жени Кольчинской (практически, правая рука).

Поначалу мажоры сникли – они-то думали, что перед ними «тёлки», «мясо», «легкий секс», а девушки оказались с претензиями и совсем не такие простые! Первый вечер пошел насмарку – видя, что с нами ловить нечего, Славик и Павлик ретировались под надуманным предлогом, я же притормозила Балагуру, которая порывалась ринуться за парнями с воплями: «Я готова на всё!»

– Да стой, ты, дурочка! – я реально ухватила ее за подол. – Сядь и послушай старого прожженного репортера. – Пусть себе идут! Мы реально сделаем независимый вид! Ты, я смотрю, вообще не знаешь мужиков! Для них (и особенно, если у них есть деньги) представляют интерес только девочки с прикупом! Т. е. девочки со статусом – и статусом отнюдь не проституток! Чем выше статус, тем мы привлекательнее – можешь поверить мне на слово. Не скажу за обоих, но как минимум один (или Славик, или Павлик) завтра нарисуется! Можем даже поспорить!

Нарисовался Славик. Мы вчера успели разболтать парням, в какой гостинице остановились, и он с утра поджидал нас у входа с двумя букетами цветов. Завидев его, Балагура громко застонала (она ожидала Павлика), но я успокоила подругу – если она хочет, пусть забирает этого, мне не жалко!

Однако Славик пришел ко мне. Это выяснилось сразу после встречи. Наша компания отправилась по набережной гулять, он встал с моей стороны, и мы с Балагурой завели с ним светскую беседу – о политике, о текущих деловых отношениях в обществе и о моих книгах (первая из которых была еще не написана, но я вела себя так, как будто книг уже прорва, и все они находятся в издательстве на стадии выпуска).

– А давайте для начала сверим списки наших общих знакомых! – Славик вдруг предложил оригинальную идею. – Начинаю я! А вы отвечаете, знаете его или нет! Потом меняемся местами. Согласны?

Я утвердительно кивнула. Нам с Балагурой есть что представить Славику: через мое острое и звонкое перо прошла масса рекламных публикаций: заказчики – звезды, звездищи, звездочки, метеоритики, темные маленькие небесные тела! А Балагура связана с кино и наверняка часто видит того или иного режиссера и актера. И если хотя бы один раз с ним поздоровалась, может смело утверждать, что она его знает! И это будет чистой правдой!

– Вениамин Вениаминов! – Славик хитро посмотрел на меня.

– Знаю такого! – я мысленно загнула пальчик. Плюс один в мою пользу. – Это арт-директор художественной выставки «Чресла и кости» в салоне на Преображенке. Держит также галерею «Топор и буржуй» и балаганчик художника «Бешеные старые краски». Это мой реальный знакомый – я его пару раз в статьях рекламировала. Скуповат, правда, как и все нетривиальные и артистичные личности, постоянно норовит откупиться нематериальными ценностями!

– Верно! – Славик посмотрел на меня с возросшим уважением. – А теперь давай ты – а потом Балагура!

* * *

Мы проболтали полтора часа. Славик был поражен нашей осведомленностью – лично я специально сделала акцент на людях заметных (все они – мои знакомые!). И неважно, что о некоторых я только читала или смотрела их интервью по телевизору. Главное (самое главное!), в один прекрасный день я реально намеревалась войти в их круг – например, в качестве всё той же модной писательницы!

Кстати, я не стала признаваться Славику, но нашу беседу я тайком записала на диктофон. Профессиональная привычка, и диктофон у меня отличный – цепляет речь с трех метров и вычленяет ее на фоне посторонних шумов. Родная немецкая техника – не абы какое китайское фуфло!

В числе прочих знакомых мажора оказались:

– Окороков Андрей (оптовые поставки свинины в РФ),

– Синезадко Евген (попсовый хохляцкий певец ртом – сейчас находится в стадии раскрутки, хотя ему тяжело!),

– Тропическая Анжела (художница с именем, я с ней тоже отдаленно знакома),

– Шматоваленный Серж (шансон, гангнам-стайл),

– Кузьма Клёвый (маг-экстрасенс, не вылезающий со съемок специализированных передач про магов и экстрасенсов)

Шпенько Леонид Филатович (театральный критик),

Толстой Лев Николаевич (конферансье – чел конкретно подвязался на ниве заколачивания бабла в альтернативных подпольных секс-театрах, и зачем ему такой ник, остается только догадываться),

И под конец: Вова Каменный – криминальный авторитет, у которого я пару лет назад брала интервью на тему: «Барыги и воры – правильная связка!». Заплатил нормальные деньги и даже подарил мне букет цветов от братвы. Уж больно слог статьи понравился!

Полтора часа за разговорами пролетели незаметно – мы прошли почти вдоль всей центральной сочинской набережной, и я не уставала удивляться Славику – кажется, он что-то во мне нашел, поскольку не жаловался на пешую прогулку, терпел и даже пытался периодически острить, что свидетельствовало о его заинтересованности в нашем обществе.

Мне всё время хотелось состроить рожу Балагуре – она честно выполняла роль преданной подружки, но вид у нее был кисловатый. Как у недозревшего персика, который смотрит с ветки прямо в рот проходящего мимо зеваки, намекая: «Я ведь тоже вкусный, почему же ты игнорируешь меня?»

Конечно, она бы хотела, чтобы вместо Славика с утра нас поджидал Павлик – но, но! Того не было видно, а на прямой вопрос Балагуры, придет ли он, Славик ответил уклончиво, дескать: «Занят, работает над собой!». Подруга, конечно, слегка расстроилась, но не стала долго горевать и переключила внимание на Славика.

Какому мужику не приятно, если его охаживают сразу целых две светские львицы? Лично я (будь я мужиком) не отказалась бы, и Славик – хотя он изначально пришел ко мне – тоже не отказался. В итоге я как-то постепенно (намеренно) ушла в тень, отдав Балагуре без боя место под олигархическим мажористым солнцем

 
Не ищи легких денег
Из карманов надутых Федек,
А ищи возможность заработать самой,
А Федек? Выпотрошить и отправить домой!
 

«Однако пока выпотрошишь, придется не один десяток раз в койку с ними нырнуть!», – после прогулки мы засели в кафешке, я заказала себе чай и низкокалорийное пирожное и размышляла на тему – как бы мне побыстрее свалить. Потому что жарко, хочется окунуться в море, а потом поработать еще над книгой! Я ведь теперь в новом имидже – продвинутая писательница – собираюсь издать труд и удивить им всю страну! А посему отпуск нужно использовать с умом, а не просиживать время зря в кафе.

* * *

У богатых и знаменитых свои причуды. Это у простых смертных развод и девичья фамилия может осуществляться несколькими способами: мирно, немирно, через суд, по договоренности, через посредников, без посредников, но с участием родственников и т. д.

У семейств, в которых одна половина принадлежит к богеме (а тем более, если две половины) развод почти всегда – феерическое шоу с обвинениями друг друга во всех возможных грехах – сделанных и несделанных, содеянных и без таковых.

А теперь представьте: жена – кинозвезда, муж – генеральный представитель Фонда защиты прав и свобод. Они решили развестись – кто в итоге победит? Тот, у кого круче крыша, выражаясь понятным всем языком!

Моя книга постепенно (это странно даже для меня самой) трансформируется в сборник откровений известных людей – этим она и ценна. Пока что я еще не заполучила на свои страницы Веру Штольц, но надеюсь, это произойдет в ближайшем будущем! А пока, пока есть смысл изложить видение бракоразводного процесса со стороны Аполлинария Замбиния – всё еще действующего мужа Веры Штольц…

– У меня такое чувство, что повествование книги, Катя, колбасится по воле волн, подобно утлому челну! – я перевернулась на бок (лежала на кровати и печатала текст) и посмотрела в зеркальную дверь бельевого шкафа. – В твоей голове масса задумок, концепция меняется каждый день, и что в итоге получится, пока даже сама ты не знаешь! Как одновременно убить несколько зайцев: написать интересно, протолкнуть через издательство, заработать на книге денег, и чтобы обиженные звезды не настучали по голове?

Я утомленно качнула головой. Книгу, вернее ее содержание, действительно болтало, как щепку в водовороте – я уже несколько раз переписывала главу об Аполлинарии и всё еще не чувствовала, что попала в точку. Меня терзали натуральные муки творчества, я разрывалась между несколькими сюжетными и документальными линиями.

– Теперь я понимаю, почему у писателей и поэтов часто такой вид, как будто их только что ударили мешком с малиной по голове. Мешок несет в себе удар, малина олицетворяет сладкое вдохновение. Мало того, теперь я понимаю разницу между профессией журналиста и профессией писателя.

Журналист оперирует, в основном, короткими фактами, короткими статьями – его материал обновляется день ото дня, а писатель вынужден компоновать информацию книги в единую канву, в единый массив, всё в котором должно быть логично, должно выходить друг из друга, перетекать из старого в новое. Журналист – клюет крошки, как воробей. Писатель – как верблюд, присосавшийся к колодцу – пьет, пока не наполнит горбы и желудок водой под завязку.

– А ты, Катя, пока ни рыба, ни мясо! И ни колбаса, и ни чулок с деньгами. Можешь коротко описать всё, что угодно, раскрыть любой сюжет и любую сцену, но вот увязать все воедино не получается. А книга, сто процентов, это не набор отдельных статей, она должна нести идею и подкупать цельным сюжетом!

Я посмотрела на часы – однако! Двенадцать часов ночи, а Балагура пока и не думает возвращаться:

– А чего ты, Катя, хотела? Не ты ли сама отдала ей Славика без боя? Уверена, сейчас твоя подруга и мажор уже кувыркаются где-нибудь на сеновале. Вот только зря она надеется на щедрые подношения по итогам спаривания. Я знаю эту публику – ничего она не получит!

В номере зазвонил телефон:

– Алло, это я! – в голосе Балагуры звучали истерически-радостные нотки. – Славик спрашивает, ты к нам присоединишься? Мы здесь внизу в ресторане пиво пьем! Приходи – небось, заработалась уже до умопомрачения!

– Присоединюсь! – и действительно, а почему нет? Перегруженный мозг и сомнения в творчестве – не слишком хорошие попутчики. Как говорят врачи, для продуктивной работы напряжение должно чередоваться с расслабленностью.

* * *

– Съешь лимон! – я посмотрела на довольную физиономию Балагуры, и мне захотелось сделать ей комплимент.

– Уже! Не помогает! – подружка громко рассмеялась и хлопнула по креслу перед собой. – Садись! А Славик пошел за вином, отметить наше близкое знакомство!

– Ну и как прошло? Только без физиологических подробностей!

– Вполне на уровне! – Балагура показала четыре пальца. – На четверку из пяти возможных. Но зато целых три раза за пару часов – результат молодого физкультурника.

– Подумаешь! – я взяла меню и стала изучать кофейную страничку. – Ему же не сорок лет, что такое для него три раза?

– Ну, не скажи, не скажи! – со знанием дела протянула Балагура. – Для кого-то и два – великое достижение!

В это время подошел расслабленный и слегка пьяненький Славик:

– Привет, Катерина! Не скучно было без нас-то?

– Не! – я выбрала себе «американо» с пенкой в большом 300 мл. стакане. – Наибольшее удовольствие я получаю от творчества – особенно, когда идет легко. Не сказать, что сегодня был самый удачный день, но с другой стороны – и не хуже, чем все остальные!

– Много написала? – я обратила внимание, что стоило мне появиться, как Балагуры словно и не бывало. Всё внимание Славика было обращено на меня.

– Несколько страниц, вот только не знаю – такое чувство, что половину придется переписывать!

– Славик! – Балагура капризно надула губки и легонько ущипнула нового любовника за локоть. – Тебе разве интересны книжки?

– А ты как думала? – Славик внезапно сильно дернул шеей. Мне показалось, что он хочет добавить: «Тупая курица!», но он промолчал. – Мне вообще нравятся интеллектуальные девушки – я чувствую в них родственную душу!

– А я? Что ты чувствуешь во мне?

– В тебе? Родственное тело! – Славик рассмеялся. – Кстати, пока я стоял за вином, мне позвонил Павлик, сейчас тоже должен подойти! А тебе он, вроде, вчера понравился?

– Ну, это было вчера! – Балагура притворно закатила глаза. – Первые впечатления обманчивы, тем более, вчера я еще не знала тебя так близко!

– Хорошо! – Славик разлил «Черного доктора» по трем бокалам. – Предлагаю выпить за единение душ и тел, что, как известно, составляет вселенскую гармонию!

– За гармонию! – мы подняли бокалы и выпили. Я – совсем чуть-чуть. Я слишком хорошо знаю эту гармонию – мужланы напьются и обязательно начинают приставать. А если откажешь, могут реально случиться проблемы!

– А хотите! – Славик поднял палец вверх. – Пока Павлик не пришел, я вам почитаю стихи?

– Давай! – я откинулась на кресле. – А что у тебя в репертуаре?

– Шекспир на английском языке! – Славик смешно выкатил глаза и стал похож лицом на надувной шар. – Я свободно говорю по-английски и по-американски. У нас дом в Лондоне и дача недалеко от Сан-Франциско, мы там в году месяцев по пять тусуемся.

– Круто! – я уважительно посмотрела на Славика. – Давай пару сонетов! Я не откажусь!

– Насчет двух – вряд ли! Боюсь, сейчас не вспомню – слишком пьян! Но один (самый первый) – пожалуйста! И сразу за ним – перевод Маршака, поскольку не уверен, что вы владеете английским так же, как и я!

 
From fairest creatures we desire increase,
That thereby beauty's rose might never die,
But as the riper should by time decease,
His tender heir might bear his memory:
But thou, contracted to thine own bright eyes,
Feed'st thy light's flame with self-substantial fuel,
Making a famine where abundance lies,
Thyself thy foe, to thy sweet self too cruel.
Thou that art now the world's fresh ornament
And only herald to the gaudy spring,
Within thine own bud buriest thy content,
And, tender churl, mak'st waste in niggarding:
Pity the world, or else this glutton be,
To eat the world's due, by the grave and thee.
 
 
Мы урожая ждем от лучших лоз,
Чтоб красота жила, не увядая.
Пусть вянут лепестки созревших роз,
Хранит их память роза молодая.
А ты, в свою влюбленный красоту,
Все лучшие ей отдавая соки,
Обилье превращаешь в нищету, —
Свой злейший враг, бездушный и жестокий.
Ты – украшенье нынешнего дня,
Недолговременной весны глашатай, —
Грядущее в зачатке хороня,
Соединяешь скаредность с растратой.
Жалея мир, земле не предавай
Грядущих лет прекрасный урожай!
 

Славик закончил, а еще несколько минут не могла прийти в себя. Честно признаюсь, МЧ меня сразил наповал! Ожидать от подвыпившего изнуренного сексом мажора сольного поэтического выступления – это выше возможностей моего воображения! По-видимому, мне придется пересмотреть отношение к сыночкам богатых родителей!

– Браво, брависсимо! – мое молчание было с лихвой компенсировано аплодисментами Балагуры.

– А еще я крестиком вышивать умею! – Славик с интонациями кота Матроскина поводил пальчиком по столу. – Но правда, девушки! Какой бы бал вы мне поставили на конкурсе чтецов, исходя из стобалльной системы?

– Сто! – это Балагура.

– Восемьдесят пять! – это я.

– Восемьдесят пять? – Славик громыхнул креслом. – А почему так мало? Обоснуй!

– Как-нибудь в другой раз! – я приняла у официанта кофе. – Считаю, что восемьдесят пять из ста очень даже приличный результат, у нас в университете никто на экзаменах больше не получал!

– Ну, тогда ладно! – Славик залпом засадил бокал красного вина, и его язык стал заплетаться еще сильнее, чем прежде. – Катька, когда мы пойдем к тебе в номер?

– Никогда! – я легонько отстранилась от его руки, которой он накрыл мою. – Оставляю вас наедине и спокойной ночи!