Текст книги "Степа Надомников. Жизнь на чужбине. Год пролетел незаметно. Вера Штольц. А на воле – выборный сезон. Серия 9–10 (сборник)"

Глава восьмая. На нарах

«О чем всегда нужно помнить, когда впервые попадаешь в клетку? О неписанном правиле: ранее несудимые всегда сидят с теми, кто по первому разу. Если рядом с тобой в камере как бы случайно оказался ранее судимый, можешь не сомневаться: это наверняка подсадная курица – внутрикамерные глаза и уши оперативников.

В тюрьме случайно никто и ни с кем ни при каких обстоятельствах не окажется рядом, да и вообще – в этом мире ничего не происходит случайно. Аксиома невероятно проста, но почему-то большинство заключенных вспоминает о ней задним числом. Вот и получается, что вновь прибывший, слушая, разинув рот, наставления «бывалого» зека, потихоньку раскрывает рот и начинает раскачивать языком слева направо. Ему и невдомек, что у «опытного» и «уважаемого» столько боков, что он панически боится вернуться в камеру к действительно бывалым арестантам, потому как ему сразу же укажут место возле параши.

Новичок этого, конечно же, не знает и продолжает слушать, как там на зоне, и кем лучше жить. Хорошо, если он только слушает. Не приведи Господи ему начать говорить – это равносильно чистосердечной исповеди лакеям Фемиды.

Из всех провокаторов, которых мне подсаживали в КПЗ, запомнились двое (остальные были слишком уж серенькие, чтобы о них писать). Один называл себя Лёней и сидел он на КПЗ уже около года (несмотря на то, что на КПЗ в Крестах держат не более двух месяцев), у него была пышная рыжая борода и, что характерно, – на правой кисти не было большого пальца, который ему якобы оторвало во время предыдущей отсидки в Коми АССР (хотя я уверен, что это чистейшей воды выдумка). Леня ходил по КПЗ со стопкой книг, уголовным и уголовно-процессуальным кодексами, косил под опытного экономиста и угощал сокамерников апельсинами (которые покупали ему мусора), дабы завоевать расположение арестантов, находящихся в разработке.

Думаю, у Лени были серьезные проблемы в тюремной среде, раз ему так хотелось выслужиться перед ментами. Опера, в свою очередь, смотрели на него презрительно-свысока и особо не скрывали, что он их агент.

О второй курице остались, на удивление, самые приятные воспоминания. Он сразу же, прямо в лоб, спросил то, что ему поручили разузнать у меня. Я поначалу даже растерялся от такой прямоты. Услышав, что я не при делах, он угомонился и на протяжении всего времени совместного пребывания в одной камере всячески старался меня приободрить, чтобы я, не дай Бог, не приуныл, когда меня рвало желудочным соком после «бесед».

– Братуха, пойми, – говорил он, нарезая колбасу ложкой, заточенной о дверной косяк. – Россия без революций – не Россия. Мы не штурмовали в семнадцатом Эрмитаж, не отсиживались в окопах в сорок втором. Должны же мы хотя бы в тюрьме посидеть! – И, довольный собственным красноречием, широко улыбнулся беззубым ртом. – Мы что – не славяне?!

– Угу, – вторили сокамерники, набивая желудки недоваренной перловкой…

…Когда входишь в камеру, первое, что бросается в глаза, так это полнейшее отсутствие какого-либо пространства, отсутствие не то чтобы чистого, а вообще – воздуха, и глухая, неописуемая антисанитария. Маленькие смешные клопики, учуяв свежую пищу, радостно подпрыгивая, бегут по деревянным доскам встречать вновь прибывшего арестанта…»

– А это интересная мысль: если не брал Эрмитаж (в смысле Зимний дворец), если не сидел в окопах в 41-м, то хоть в тюрьме посидеть! Свежая идея! – Степан отложил книгу и сел на нарах. – А что думают другие актуальные авторы по этой теме?

Степан выдвинул из-под нар большую плоскую коробку, на которой было написано: «Литература, которая, возможно, пригодится тебе, сынок, в данной ситуации. Папа, мама» и стал перебирать одну книгу за другой, пытаясь понять, могут ли они его заинтересовать. Повинуясь умелым и ловким рукам Степана, коробка бесперебойно метала на свет шедевры, которые в итоге сложились в следующий список:

«Арестантский труд. Записки арестанта»

«За что сидим, братва?»

«Мой номер 345»

«Тюрьма глухая, или два срока в КПЗ»

«Как выжить в тюрьме лоху»

«Тюремная баллада»

«Хлебая зону»

«Бродяжкино счастье»

«Ты мне про понт не говори»

«На лесоповале»

«Владимирский централ»

«Вопросы уголовного права, процесса и тюрьмоведения»

«Сослали в рудники»

«Не фрайер я, но честный вор»

«Зарисовки со шконки»

«Я парился в ГУЛАГе»

«На Колыме, на Колыме»

«Эх, судьба Крестовская»

«Куда ж ты, воля, подевалась?»

«А в камере нас было сорок восемь…»

«За решеткой тоже люди»

«Пятнарик не парит»

«Зона фуфла не терпит»

«Вечер в хату»

«Не верь, не бойся, не проси»

«Барак, мусора, безнадега»

«Тюремные масти и наколки. Подробный путеводитель»

«Обыск, тюрьма, ссылка»

«Из СИЗО в ШИЗО»

«Правила о порядке содержания в тюрьмах гражданского ведомства политических арестантов»

«Двадцатничек, как один годок»

«Малява, как долго я тебя ждал»

«Фуфаечка – да вся в стружечке»

«Администрация и воры»

«Современная тюрьма и ее влияние на общество»

«Здесь не болтают»

«От сумы и от тюрьмы…»

«Есть воля, а есть дом родной»

«По чифирю!»

«Тюрьма, зачем сгубила ты меня?»

«Тюрьмой варяга не сломить»

«На северах»

«Вор – он и в Африке вор»

«Синие»

«Философия зоны»

«Как стать крутым авторитетом»

– Вот, вот это та книга, которую я буду читать следующей! – Степан благоговейно потер корешок толстого фолианта «Как стать крутым авторитетом» и открыл книгу на оглавлении.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ХОДКА ПЕРВАЯ – ПОДБИРАЕМ ПРАВИЛЬНУЮ СТАТЬЮ

ГЛАВА ВТОРАЯ

КАК ВХОДЯТ В ХАТУ, КАК ВХОДЯТ В ЗОНУ, КАК СРАЗУ ПОСТАВИТЬ СЕБЯ ПРАВИЛЬНЫМ ПАЦАНОМ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ПЕРВЫЙ ГОД – ОН САМЫЙ ВАЖНЫЙ.

УМЕНИЕ НЕ БАЗЛАТЬ И В НАТУРЕ НЕ БЫКОВАТЬ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СЛЕДУЮЩАЯ ЦЕЛЬ – ОТКИНУТЬСЯ, И СРАЗУ ВТОРАЯ ХОДКА.

ПОДБИРАЕМ ПРАВИЛЬНУЮ СТАТЬЮ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ДЛЯ ИЗБРАННЫХ: КАК УЖЕ ПРИ ПЕРВОЙ ХОДКЕ

СТАТЬ КРУТЫМ АВТОРИТЕТОМ

ГЛАВА ПЯТАЯ

НЕ ЗАБУДЬ РЕАЛЬНЫЕ МАЛЯВЫ С ВОЛИ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ПОБЛИЖЕ К ПАХАНУ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ТВОЯ ШКОНКА – НИЖНЯЯ У ОКНА

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

С ДЕНЬГАМИ ВСЕ ЛЕГКО.

ЗАНОСИ В ОБЩАК – ОТМАЗЫВАЙ КОСЯК

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ПОМНИ: СИЛА ЛОМИТ И СОЛОМУ!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

БЛАТНОЙ С БОЛЬШОЙ БУКВЫ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ТЫ – КРУТОЙ АВТОРИТЕТ!

ЭПИЛОГ

КРАТКОЕ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО О ПОЛЕЗНОСТИ КНИГИ

(ОТ ВОВЫ МОСКОВСКОГО И АРКАШИ УССУРИЙСКОГО)

– Круто! – Степан удовлетворенно прищелкнул языком. Настроение резко поднялось, что само по себе уже было достижением Степановой силы воли в этом адском месте. – Оказывается, все вполне сносно, и, может, я даже выйду отсюда блатным сидельцем, что, конечно, резко поднимет мой статус в глазах бизнес-партнеров!

Степан закрыл книгу и растянулся на нарах. Нары, в отличие от стандартных в СИЗО, были укрыты толстым ортопедическим матрасом с шелковыми простынями, что придавало им видимую оригинальность. Впрочем, оригинальным в камере были не только нары, но и все остальное.

Перед переездом Степана на новое место жительства, в СИЗО была проведена подготовительная работа. Сергей – доверенное лицо Арсения Петровича по специальным операциям и силовому прикрытию семейного бизнеса – лично встретился с центровым московским паханом и имел с ним серьезный разговор, предварительно согласовав место и время тёрок и прихватив с собой объемный чемодан с баксами.

Тёрки закончились к обоюдному удовлетворению – пахан разослал в СИЗО малявы примерное следующего содержания (в переводе на удобоваримый язык): «К новоприбывшему сидельцу Степану Надомникову не подходить, в общие разборки не завлекать, пусть сидит в своей камере на здоровье и гуляет в одиночестве. Он сам по себе, СИЗО само по себе. Деньги в общак за него уже внесены, и за него кидают подписку серьезные уважаемые люди. И они же обещают, что после Степана все ништяки останутся честным сидельцам».

Следующим шагом со стороны Сергея был выход на начальство СИЗО. Начальство оказалось весьма сговорчивым и выделило Степану отдельную камеру со всеми удобствами – и с возможностью переоборудовать ее исходя из надобностей постояльца. И обошлось все совсем недорого – начальнику СИЗО купили новый джип «Мерседес», а его заму – «АУДИ А-6». Всего две небольшие машинки, а каков результат! Степан будет жить в тепле и уюте!

Немедленно после достижения договоренностей с руководством СИЗО на место прибыла строительная бригада, состоящая из восемнадцати человек. Здесь были и штукатурщики, и каменщики, и плиточники, и отделочники и даже мастера по установке кондиционеров. Хотя, что там мастера – в группу входили дизайнер и мебельщики: нужно же изготовить для Степана эксклюзивные нары!

И работа закипела. Приказ был строгим: обеспечить сдачу объекта в кратчайшие сроки – т. е. в два дня с учетом мебели. И чтобы строители до конца осознали важность поставленной перед ними задачи, они постоянно находились под присмотром пяти автоматчиков из отряда Сергея, от одного взгляда на которых даже у невиновного совсем человека нет-нет да и проскальзывали бы мысли об обязательном чистилище.

Никогда не пробовали трудиться под дулами автоматов? Типа, как в ГУЛАГе, только на воле, и автоматы страшнее, чем в ГУЛАГе? И мордовороты Сергея – не чета худым НКВДшникам сталинских времен и их верным Трезорам, Шарикам и овчаркам-Барбосам. Эти – Сергеевы – даже голыми руками способны с легкостью натянуть глаз на задницу любому, а уж с оружием – так и подавно. И поэтому понятно, почему ударный труд в VIP-камере был по-настоящему ударным – без перекуров, без чаепитий и в три смены.

И результат не замедлил сказаться – за час до означенного срока все было готово к приему гостя: стены оштукатурены и покрашены, полы выровнены, и на них уложена новая испанская плитка, зарешеченное окно переоборудовано посредством пуленепробиваемых, дизайнерского вида стеклопакетов, камера пространственно разделена на три комнаты (зал, спальню и санузел), в каждой комнате установлены кондиционеры и телевизоры с выходом в Интернет (и даже в санузле), и завезена мебель.

Кто-то может спросить – к чему такие сложности? Ведь можно было бы просто договориться и продавить решение суда: до момента оглашения приговора поместить подследственного под домашний арест. А дома – там и ванная, и бассейн, и уход от лучших докторов и так далее – короче, дома хорошо! И можно даже никуда не выходить, а гулять по собственному поместью за забором, благо – территория позволяет.

Так-то оно так, но Арсению Петровичу через адвокатов сразу было заявлено: никакого домашнего ареста и никакого смягчения содержания под стражей – ну, разве что только отдельная камера с отдельным входом и со всеми удобствами. Уж больно Степан (по меркам беспристрастной фемиды) накосячил, и пока сумма не определена, и бакшиш не выплачен, узник должен мучиться. И каждую секунду осознавать, что так, как поступает он, поступать нельзя, и у правоохранительных органов не дрогнет рука покарать преступника!

Степан въехал в свою новую камеру без излишнего антуража и помпы – под покровом темноты, когда остальные сидельцы уже спали. Так и было заранее обговорено – ведь никому не нужны лишние вопросы, никому не нужен лишний шум и пересуды – что да как. Опять же, вдруг рядовые зэки начнут возмущаться вопиющей несправедливостью бытия и вдруг даже надумают учинить бунт на режимном объекте! Нет, спите спокойно, граждане СИЗО, и помните: меньше знаешь – как раз таки лучше спишь!

Вместе со Степаном в камеру въехали:

– семь комплектов шелкового белья (на каждый день недели, но только Степан должен перестилать белье сам, здесь уж не до сантиментов). Предполагалось, что по воскресеньям в изолятор будут доставляться новые комплекты, а использованные отправляться в стирку и глажку.

– коробка книг юридической и уголовной направленности. Электронная книга с подзарядкой и закачанной в память «Большой Государственной Библиотекой» в размере четыреста тысяч томов.

– куча одежды – спортивные костюмы, майки, ветровки, куртки, нижнее белье, носки, тапочки, носовые платки и даже один фрак с фрачной рубашкой и галстухом – на случай, если Степану захочется погулять на воздухе во фраке.

– набор актуальных гаджетов: два мобильных телефона, нетбук, планшет, ноутбук. Стереоочки для игр, джойстик и игровой штурвал для управления авиационными симуляторами и гоночными автомобилями. Последний, кстати (в смысле, штурвал) – вещь крайне полезная, всем рекомендуем.

– спутниковая приставка вместе с параболической антенной (антенну установили на крыше тюрьмы и бросили от нее провод в камеру Степана). Спутник ловил пятьсот программ – в том числе и порно-каналы, так что на первое время потребности Степана на актуальный видеоряд были закрыты.

– запас еды на три дня в комплекте с огромным двухстворчатым холодильником «LG», микроволновая печь и электрочайник. Посуда и передвижная посудомоечная машина, чтобы каждый раз после приема пищи не заказывать новый комплект кастрюль, тарелок, вилок и ложек. Вода в камеру изначально уже была подведена, но ее напор увеличили (поменяли трубы и поставили современный водяной насос) и пропустили через систему фильтров – чтоб вода текла чистая, колодезная.

Насчет еды договорились так: ее запас будет подновляться по мере исчерпывания. Об исчерпывании запаса Степан будет сообщать на волю посредством SMS-сообщений заранее. Мусор же вывозить не нужно – в камере поставили компактный мусороизмельчитель, который рубил требуху, ошметки и прочую пакость сразу на молекулы и сливал молекулы в канализацию.

Что еще? Еще был электрический обогреватель (на случай, если Степану вдруг ночью станет холодно), три толстые подушки (Степан с детства любил спать исключительно на толстых подушках) и два уютных испанских пледа, в которые так приятно заворачивать ноги от ревматизма. И еще: мама Степана – Галина Французовна – любовно передала сыну любимого детского плюшевого Мишку по кличке Лапочка, Степан был очень рад. А потому что спать с Мишкой гораздо лучше, чем без него – это знает каждый.

– Вот стану реальным уголовным авторитетом, смогу базарить с папиными друзьями-олигархами на равных! – лежа на мягком пледе, Степан с удовольствием мысленно смаковал следующую сцену:

– Ну, что, урки! – он вальяжно, почесывая зад, заходит в кабинет, и ему навстречу со своих мест поднимаются Валикперов, Ротанин и Фримдан. И Грохоров заодно поднимается, и даже Габрамович – хоть последний и с небольшой задержкой по времени. – Настало время обсудить дела наши скорбные и порешать вопросы!

– Именно! – хором отвечают олигархи и спешат прикоснуться губами в знак уважения к Степановой авторитетной длани. – Мы уже и заждались, когда же будем решать вопросы!

– Ждать – оно полезно! – Степан авторитетно поднимает указательный палец правой руки вверх и замолкает. Олигархи дружно кивают в знак согласия и тоже замолкают, обдумывая мысль. – Ожидание – часто дороже платины, не говоря уж о золоте! – Степан авторитетно заканчивает мысль и садится в кресло почетного председателя.

– Итак, урки, приступим! – он берет в руки деревянную указку и резко бьет ею по столу, имитируя полуденный выстрел питерской пушки из Петропавловской крепости. Типа – знак начинать базарить.

– Степа! – первым слово берет Валикперов. – В натуре, есть проблема. Пришлые голодные волки хотят отжать нефтяной бизнес, нужно срочно с ними разбираться. Слишком уж мы им воли много дали, вот они и быкуют по беспределу. А я давно говорил – всех на ножи!

– Хорошо! – смурное облачко на секунду омрачает светлый авторитетный Степанов лик. – У тебя что? – он обращается Ротанину.

– Да примерное то же самое, только другое! – Ротанин аж подпрыгивает в кресле, так ему хочется выложить накипевшее. – У меня не волки, у меня лохи. Но тоже беспредельные и очень голодные. Понапокупали обрезов и дури на черном рынке, пыхнули и решили, что можно вот так спокойно – взять и заграбастать семейные энергетические и строительные активы. А я им не лох педальный, мы все им – не лохи педальные, чтоб нас можно было вот так запросто нагнуть! Верно, братва?

– Верно, верно! – соглашаются олигархи. – Реально, брат, по делу базлаешь, пургу не несешь, все прямо в тему без лишней шняги!

– Хорошо! – Степан потирает ладони в предчувствии предстоящих кровавых разборок с волками и лохами. – А что скажут банкиры?

– Банкиры, Степа, конкретно опечалены! – с места подскакивает Фримдан и застывает по стойке «смирно» – и лишь рот гневно открывается и закрывается (говорит). – Есть волки, есть лохи, а есть быки! Тупые животные, которые считают, что их тупизна и наглость – залог успеха. Я не слишком сложно говорю?

Степан отрицательно машет головой и снисходительно машет рукой – дескать, не пальцем деланые, поймем! И Фримдан продолжает:

– Степан Арсеньевич, понимаете! В Москве появились черные отморозки. В прямом смысле – несколько бригад, состоящих их африканских негров с золотыми «Калашами». Негры громят банки, как косточки от компота. Через негров мы уже лишились нескольких грузовиков с черными casheм, нужно оперативно решать вопрос – иначе потеряем не только деньги, но и уважение деловых партнеров. А без уважения разве дела делаются? Без уважения даже девки панельные не работают, что уж говорить о серьезных бизнесменах!

– И сколько этих негров? – Степан недовольно приподнимает одну из бровей, что означает крайнюю степень раздражения (и даже гнева). Олигархи замирают от ужаса – а вдруг что-то случится! Но вскоре вновь оживляются – кажется, в этот раз пронесло, и Степан для себя разобрался, кто прав, кто виноват!

– Ты не поверишь, Арсеньич, – Фримдан вынимает из кармана носовой платок и вытирает пот со лба. – Уже порядка пятидесяти, и они с каждой секундой размножаются. Т. е. реально плодятся, как тараканы. Еще месяц назад из негров был всего один, а сейчас – целых пятьдесят. Наша служба безопасности говорят, что они овладели прогрессивным методом деления – как инфузории-туфельки!

– Протестую! – с места подскакивает Ротанин. – Негры – они такие же люди, как и мы. Только черные. Поэтому делением они размножаться не могут!

– Ну, может быть! – Фримдан обреченно опускается в кресло. – Значит, их дополнительно из Африки завозят пароходами – сколько бы мы их не отстреливали, их количество только увеличивается!

– Лады, порешаем этот вопрос! – Степан трет подбородок: на его лице – решимость порешать вопрос. – У кого еще что имеется?

– У меня, Арсеньич! – слово берет Грохоров. – Я конкретно хочу побазарить за металл и финансовые деривативы. А также за свой американский баскетбольный клуб. Там тоже негры беспредельничают, только они не с автоматами бегают, а в корзину, когда надо, попасть не могут, давай им денег – не давай!

– Ну и? – Степан подозрительно смотрит на Грохорова. Именно этого олигарха он не любит больше всего, причем, даже не знает, почему. Наверное, потому, что длинный, наглый и тупой. И богатство ему досталось незаслуженно, и вообще – не понятно, как он в олигархи-то пробился. – Говори, говори, не тупи!

– Так я вот, значит, о чем! – Грохоров по примеру Фримдана вынимает из кармана носовой платок с вензелем от «Шанель» и вытирает им лицо. А потом вытирает руки, а потом бросает платок в мусорное ведро для бумаг. Дескать, б/ушные шмотки не пользуем! – Негры – это, конечно, не айс. Мало того, что в баскетбол играть не умеют, так еще и размножаются. И деривативы у них худые, и на таких деривативах толком не заработаешь! А еще могут кинуть – и особенно, если узнают, что на металле можно сделать серьезный гешефт!

– Экий ты, братец, малахольный! – Степан повелительным жестом руки останавливает разошедшегося Грохорова. – И вечно несешь какую-то пургу – так, что общество понять не может! Так, урки?

– Так! – дружно кивают четверо других олигархов и неодобрительно смотрят на Грохорова. Он среди них – чистая белая ворона, и, по мнению большинства, деньгами владеет незаслуженно. И надо бы еще проверить Грохорова на предмет неуплаты налогов, наверняка, шельмец, зажуковал пару ярдов зелени!

– Сядь, Миша, не пыли! – Степан указывает Грохорову на кресло, и тот покорно падает на пятую точку. – Твои проблемы нам ясны, негры реально достали всех, на металл нынче спрос низок, а в деривативах сам черт ногу сломит, и их придумали специально, чтобы таких лохов, как ты, разводить! Уяснил?

– Да! – страдальчески кивает головой Грохоров и добавляет: – Спасибо за науку, Арсеньич, золотые слова твои!

– Именно! – четверо других олигархов дружно щелкают каблуками по паркету, что означает – они согласны с утверждением последнего оратора.

– Что мы имеем? – в ответ Степан тонко и иронично улыбается, на его высокоинтеллектуальном лице работа мысли недавно пробороздила свежие морщины вокруг глаз – что придает лицу законченность и монументальность. – А имеем мы в запасе выступление Романа, который пока что еще ничего не говорил, не поделился сокровенным! Давай, начинай!

– В детстве меня учили – никогда не выпячивайся, обделывай делишки по-тихому! – Габрамович по своему обыкновению улыбается детской застенчивой улыбкой. – А потому что по-тихому, без шума, без пыли можно всегда слупить гораздо больше гешефта, чем со стрельбой и разборками!

– Правильно, правильно! – одобрительно кивает Степан и делает пометку в блокноте: «Габрамович – умный парень, можно и в дальнейшем иметь с ним дела!». А Габрамович тем временем (просияв от одобрения Степана) продолжает:

– Я что хочу сказать, шановни! Сезон нынче на дворе стоит нерадостный – а нерадостный потому, что плохо стало по-тихому обделывать дела.

Невозможно стало, невозможно. Газетчиков развелось, как собак нерезаных, журналистов вшивых и примыкающих к ним вездесущих мобильных репортеров! Так и норовят засунуть свой длинный нос куда не следует. Вечно что-то разнюхивают, расследуют и сразу пишут в Интернет: дескать, посмотрите, люди добрые – там они на местах воруют! Кошмар!

Габрамович с позволения Степана берет со стола стакан воды и тщательно прополаскивает горло – ему тяжело говорить, и праведный гнев рвется наружу. По скорбному лицу Габрамовича текут крупные слезы – так он переживает по случаю беспредела борзописцев.

– Вот давеча произошел со мной такой случай! – отплакавшись, Габрамович берет себя в руки, и голос у него почти уже не дрожит. – Явился ко мне некто – прямо в центральный офис – и начал шуметь. Типа, он – заместитель председателя какого-то там Народного Фронта, который, якобы, возглавляет сам президент, а посему требует, чтобы, во-первых, я его принял, во-вторых, предоставил отчет о несанкционированных растратах казенного имущества! Какой хам, вы не находите, господа?

– Еще как находим! – со всех сторон раздаются возмущенные выкрики олигархов, и Степан делает пометку в блокноте: «Общество реально согласно – с лохами нужно кончать!»

– Так вот! – Габрамович заискивающе смотрит на Степана – явно выпрашивает еще один стакан воды. И получает его – Степан сегодня добрый. – Так вот! – Габрамович продолжает. – Я, как порядочный бизнесмен, говорю этому заместителю председателя: «Обратитесь к секретарю или к моим юристам. В крайнем случае, обратитесь к начальнику охраны, и там Вы получите ответ!». Говорю, конечно, не сам, а устами железного пропускного автомата, который стоит внизу на входе в офис. Автомат, кстати, классный – все так подробно объясняет, любой лох поймет! Любой, кроме этого – ну, который зам. председателя.

– Ты так интересно рассказываешь! – делает комплимент Габрамовичу Ротанин. – Ты прямо устный сочинитель народного творчества или вообще – продвинутый писатель – творец народных чаяний!

От комплимента приятеля-олигарха Габрамович краснеет, как девушка, и стыдливо дергает шеей. Все знают этот его пунктик – он страсть как любит комплименты, так что даже шеей дергает!

– Спасибо! – шепчет Габрамович и взглядом просит еще один стакан воды – по счету же третий. И получает его.

– В общем, лох после общения с автоматом в холле внизу в офисе реально разбушевался, начал требовать для себя отдельного обращения и кричать, что он – VIP! А потом, представляете, начинает угрожать и всуе упоминать мое имя, называя меня вором и казнокрадом! Это меня-то, который ни одной копейки никогда ни у кого не крал! Это меня-то, который известен своей бескомпромиссной честностью далеко за пределами нашей родины! Это меня-то, который жертвует баснословные деньги на детские дома, санэпидемстанции и прочие государственные учреждения! Это меня-то, который экономит даже на личном самолете, потому что понимает – в час таких серьезных экономических испытаний мы все должны быть рядом с нашим многострадальным и великотерпеливым народом. Это меня-то, который…

– Стоп, стоп! – Степан, видя, что Габрамович готов говорить до морковкиного заговения, поднимает руку в стиле рефери боксерского поединку. – Покороче, уважаемый Роман, не забывайте о регламенте!

– Ну, покороче, так покороче! – покорно вздыхает олигарх, вытягивает вперед руку и начинает загибать пальцы:

– Первое – лохи оборзели.

– Второе – лохи оголодали и хотят денег нашару.

– Третье – лохи так оголодали, что оборзели и потеряли страх.

– Четвертое – такое положение вещей не может не напрягать.

– Пятое – нужно что-то срочно делать, чтобы остановить лохов и не позволить им разгуляться! Все, я закончил и теперь помолчу.

– Ну-с! – Степан откидывается в кресле и внимательно смотрит на не сводящих с него глаз Валикперова, Ротанина, Фримдана, Грохорова и Габрамовича. – Ваши проблемы мне понятны, а реальные предложения у вас есть? Давайте-ка выкладывайте по порядку.

Валикперов: – Всех лохов к ногтю – отправить на нефтяные прииски в Сибирь, где и сгноить!

Ротанин: – Всех лохов к ногтю – отправить на энергетические стройки в Сибирь, где и сгноить!

Фримдан: – Всех лохов к ногтю – отправить в сибирские филиалы банков из восьмой сотни, где и сгноить!

Грохоров: – Всех лохов к ногтю – отправить на медно-никелевые рудники в Сибирь, где и сгноить!

Габрамович: – Всех лохов к ногтю – отправить на растерзание чукотским борзописцам, пусть выпьют из них кровь – каплю за каплей…

В дверь камеры позвонили (дверной звонок специально установили негромкий, чтобы лишний раз не тревожить VIP-сидельца истошным бум-бум, бом-бом или дзинь-дзинь).

– Ну! – Степан поднялся с нар, неторопливо подошел к переговорному устройству и взял трубку: – Кого несет?

– Степан Арсеньевич! – из трубки зазвучал подобострастный голос дежурного охранника. – Пожалуйте на прогулочку! Пожалуйте!

– Ага! Сейчас иду! – Степан сбросил с себя халат, натянул шорты и майку без рукавов, привычно сложил руки за спиной, понурился и нацепил на лицо скорбное выражение прожженного сидельца. – Давай уже, открывай! – крикнул он через дверь.

* * *

Зона прогулки была совсем небольшой. Семь метров на семь метров, или шесть метров на шесть метров – и зарешёченная сверху. Степан вышел на воздух, сощурился, втянул кислород легкими и кивком отпустил охранника – дескать, погуляй, милейший, пока что сам по себе, пока я думать буду.

Степан привычно сделал восемь коротких шагов вдоль одной из стен, повернул налево и сделал еще восемь коротких шагов. Потом сделал полуповорот и пошел по диагонали – так шагов вышло одиннадцать (и до противоположного угла осталось еще сантиметров сорок).

– С одной стороны – пространство, конечно, ограничено, с другой – в таком пространстве не заработаешь одышку от преодоления марафонской мили по пересеченной местности! – Степан грациозно поднял палец вверх и изрек на свет божий философскую мысль.

Он остановился и удовлетворенно рассмеялся. Настроение резко пошло в гору – во-первых, сквозь решетку припекало жаркое солнышко, и атмосфера в помещении для прогулок была почти радостной, во-вторых, Степан пребывал в уверенности – уже очень скоро он окажется на свободе (папа обязательно заплатит кому надо). А посему – прочь, грусть-тоска-туга-печаль, веселись, честной народ!..