Текст книги "Крылья колдуна"

– Наша ведьма – а нам пора признать, что это женщина, поскольку мужчину я здесь видел только в зеркале – не повторяется. Она пыталась нас сжечь, завалить камнями и утопить. Даже интересно, что еще придумает?

– Пытку сочинениями? – предположила Тиль, заходя в комнату, где на журнальном столике лежали синяя папка, стопка зеленых тетрадей и записка.

– «Ланс, три восклицательных знака, – прочитал колдун. – Где вы? Зайдите ко мне немедленно, я волнуюсь. П.».

– Сколько завитушек, – заметила Тиль, глянув в записку. – Наверняка и про духи не забыла.

Ланс понюхал записку и чихнул.

– А что за папка? – поинтересовалась Тиль.

– Мне ее Петра в самом начале выдала, – ответил Ланс. – Но я ее потерял. Там планы предыдущего учителя, программа обучения, ничего интересного. Тиль, давай так: я сделаю лучший кофе в твоей жизни – ароматный, крепкий, с молоком и без сахара, а ты проверишь сочинения.

Сев в кресло, Тиль пролистала содержимое папки, вынула лист, исписанный от руки, и углубилась в чтение.

– А впрочем, зачем их вообще проверять. – Ланс, который ходил туда-сюда по комнате, скосил глаза на зеленую стопку. – Таинственный злодей уже нас разоблачил, а Петре, похоже, без разницы, как я выполняю обязанности учителя. Ей главное, чтобы все выглядело хорошо. Так что поставлю всем отличные отметки – и делов.

Ланс повеселел, сел во второе кресло и подвинул к себе зеленую стопку.

– Ручку не видела? – спросил он у Тиль.

Вместо ответа она сунула ему под нос исписанный лист бумаги.

– Что это? – пробурчал он. – Еще одна записка?

– Заявление об увольнении, – ответила Тиль. – Что само по себе и не странно. Отсюда все нормальные люди сбежали. Ты посмотри на имя.

– Вивиан Брунелеки. Наш призрак! – Ланс выхватил лист из рук Тиль, пробежал взглядом по строчкам. – Она хотела уволиться. Паранормальные происшествия, наплевательское отношение к здоровью детей, атмосфера неуважения к свободе личности, невыносимые условия проживания. Тут куча исправлений, дальше непонятно.

– Там еще есть халатность и преступное бездействие руководства.

– Она пошла к Петре с заявлением, а та ее траванула своими духами? – предположил Ланс, снова чихнув. – Мои коллеги упоминали Вивиан. Сара, самая старшая и похожая на мага, видела призрака. А Селена – острые коленки утверждала, что дружила с Вивиан, и та бы скорее явилась к ней.

– Если Сара видела призрака, то тут два варианта: либо она же и убила Вивиан, либо та надеялась на ее помощь.

– Скорее второе, – буркнул Ланс. – Сара здесь самая здравомыслящая.

Он снова чихнул и, почесав нос, пошел к окну.

– Стой! – выкрикнула Тиль, и он замер в полушаге от штор с вытянутой к ним рукой.

Шторы едва заметно колыхались, рисунок на зеленой ткани скользил и перетекал, сворачивался тугими кольцами, загибался волнами.

– Не трогай, – прошептала Тиль из-за его плеча, взяла руку Ланса и медленно опустила. Потянула мужчину за собой, и он сделал шаг назад.

Зеленые шторы едва заметно шевелились на закрытом окне, призрачные змеи ползали по материи, поджидая жертву. То ли шорох ткани, то ли тихое разочарованное шипение пронеслось вздохом по комнате.

Попятившись, Тиль отвела Ланса к журнальному столику, а потом, воздев руки, шарахнула по окну белыми молниями. Шторы вспыхнули мгновенно, разлетелись ошметками пепла и комками опаленных ниток. Завоняло горелым мясом и жжеными волосами.

– Терпеть не могу змей, – сипло пожаловался Ланс. – Когда я лежал в гробу, мне вечно мерещилось, что по мне кто-то ползет.

– Вечно – это час? – уточнила Тиль.

– Может, и два. Или даже три. Я потерял счет времени!

– Ты был прав насчет ведьмы, – сказала Тиль. – Она у нас с выдумкой. Фантомные змеи – не видела такого раньше. Интересно, они бы тебя отравили? Задушили? Выбросили из окна? И ведь она знала, что ты пойдешь его открывать! Она изучила нас слишком хорошо!

– Бьюсь об заклад, с тобой ее ждет большой сюрприз. – Ланс обнял Тиль за плечи, но она сбросила его руку. – Давай я сделаю тебе кофе, как и собирался.

Ошметки горелой ткани, разбросанные по полу, сворачивались в черные комки гари, рассыпались и таяли, не оставляя следов, но запах будто стал еще сильнее.

– Ладно, – проворчала Тиль. – Только я выпью его не здесь. Пойдем, покажу тебе одно место, откуда этот пансион кажется терпимым.

Ланс прихватил из шкафа две чашки и пошел к Тиль, которая ждала его у порога.

– Мне показала его Клэр, – добавила она.

* * *

В тени башенок на крыше еще сохранилась ночная прохлада, и крупные, как улитки, капли споро сползали по стенкам, собираясь в лужицы. Тиль села на парапет, свесив ноги вниз, а Ланс осторожно присел рядом, протянул Тиль дымящуюся чашку.

– Здесь красиво, – признал он. – Много воздуха, море повсюду… Матильда, я помню насчет утренней тишины. Но, мне кажется, нам есть что обсудить.

– Мы с тобой отвратительная команда, – сказала Тиль, отпивая глоток.

– Как детективы – возможно, – вздохнул Ланс. – Но как пара мы подходим друг другу идеально.

Тиль с сарказмом на него посмотрела, но Ланс лишь ухмыльнулся и поцеловал ее в плечо.

– Давай хотя бы попытаемся определить, что мы имеем, – сказала Тиль, дернув плечиком.

– Составим список? – улыбнулся он.

– Думаю, ведьма не носит каблуки, – сказала Тиль.

– Неожиданно, – озадаченно произнес Ланс.

– Когда мы сидели в шкафу и ты едва не бился в истерике, Петра с кем-то разговаривала. Та женщина очень возмущалась, что директриса взяла тебя на работу. Разговаривала с ней свысока, укоряла, будто бы имела на это право. Возможно, она – спонсор, который оплачивает пребывание девочек в пансионе. А заодно и наша ведьма. Ее шагов не было слышно. Та женщина не носит каблуков.

– Тогда вычеркиваем из подозреваемых Селену, – кивнул Ланс.

– И все? – разочарованно спросила Тиль.

– Руби носит кеды, Сара – туфли на плоском ходу. Еще медсестра под вопросом. У нее белые лодочки, похожие на те, что были на тебе в нашу первую встречу, каблук невысокий, но может цокать.

– А библиотекарша? – напомнила Тиль. – Она едва ноги переставляет. Тут уж не до каблуков.

– Мы выяснили, что она не ведьма.

– А вдруг ведьме кто-то помогает, – предположила Тиль. – Библиотекарша носит книгу с темной магией, она явно замешана. Может, тут целая команда. Может, все они участники заговора.

– Помогают ведьме создать новый орден? Или, вернее, ковен? – Ланс почесал подбородок, отпил из своей чашки. – Думаю, мне стоит поговорить с Селеной. Если она была дружна с покойной Вивиан, которая никак не упокоится, то может что-то знать.

– Возьми с собой перстень. – Тиль протянула ему руку, на среднем пальце которой блестел серебряный ободок с овальной нашлепкой. – Если бы змеи тебя укусили, ты мог бы умереть.

– Мы решили, что Селена не ведьма, – улыбнулся Ланс. – Мне ничего не угрожает. К тому же мне нравится, что ты носишь мое кольцо.

– Селена могла и переобуться, – вздохнула Тиль, – так что уверенности никакой. А как ведьма сумела собрать здесь столько девочек с магическими способностями? Их просто не должно быть! Это какая-то аномалия!

Ланс выпил еще кофе, нахмурился, будто вспомнив что-то неприятное.

– Первый маг родился в союзе анаэта и человека. Если анаэта беременеет только по любви, то, может, в этом и секрет? Маг рождается, когда его родители любят друг друга? По какой-то причине на земле произошла вспышка любви, так что родилось много магов?

Едва не выронив чашку, Тиль вздрогнула, и Ланс схватил ее за руку.

– Не забывай, что у тебя нет крыльев, – проворчал он. – Если ты свалишься с крыши, мало не покажется. Я не целитель и не умею сращивать сломанные кости.

– Зато я умею, – буркнула Тиль, тем не менее вставая с парапета. – И у меня высокие способности к регенерации.

– Так отрасти свои крылья заново, – безмятежно посоветовал Ланс, допивая кофе.

– И куда я с ними денусь? – обманчиво равнодушно ответила Тиль. – Буду в цирке выступать, вместе с Ульрихом?

– Я сделаю тебе отличный маскировочный артефакт, – пообещал колдун. – Сможешь хоть на пляже с крыльями щеголять, никто ничего не увидит. Ты все равно не такая как все, хоть с крыльями, хоть без, и, отрицая свою природу, делаешь только хуже.

– Ланс, отстань уже, – попросила Тиль. – Откуда ты нахватался этой доморощенной мудрости? Беседы с психологом не прошли даром?

Ланс тоже поднялся с парапета, встал вплотную к Тиль, обняв ее за талию.

– Просто выбирайся уже из своей могилы, Матильда, – сказал он. – Открываться людям страшно, но прожить еще сотни лет вот так, добровольно себя замуровав, – гораздо страшнее.

* * *

Клэр шла по пустому коридору, вертя в пальцах старую зажигалку. За дверями комнат иногда раздавались голоса, девочки просыпались, чтобы прожить еще один никчемный день. Но для нее началась новая жизнь, манящая обещанием счастья и свободы. На груди висел кулон из двух серебряных крыльев, который она забрала из багажника Ланса. За ночь она успела убедить себя, что Ланс только порадуется, что кулон оказался у нее. Он собирался подарить его кому-то другому, но это было еще до того, как он познакомился с Клэр, посмотрел ей в глаза, увидел родственную душу, а перед этим запал на броскую красоту. Клэр самодовольно улыбнулась. Она еще не переоделась на занятия, и казенная сорочка обтягивала спелую грудь, которая как будто выросла за эту ночь. На смуглой коже серебряный кулон смотрелся особенно выигрышно. Вот только разношенные кроссовки, в которые она сунула ноги, даже не завязав шнурки, портили вид.

А может, заявиться к Лансу прямо сейчас? Пробраться в его комнату, разбудить поцелуем… Уродские кроссовки она скинет в прихожей, а Матильде соврет, что ее вызывает директриса.

Клэр покусала губы, пощелкала зажигалкой, высекая огонь, улыбнулась. Со вчерашнего дня ее переполняла уверенность в своих силах, энергия кипела в каждой клеточке тела, бурлила в горячей крови, требовала выхода.

Вот только курить хотелось так, что хоть плачь.

Клэр прошла через душевые, открыла дверь в кладовку, глянула в прямоугольное отверстие в потолке, где светлело небо. Странно. Вроде бы она закрывала дверь. Взявшись за перекладину, Клэр медленно поднялась по приставной лестнице, выглянула наружу, и сердце ее сразу забилось быстрее.

Там был Ланс. Темные брюки, белая рубашка, рыжеватые волосы блестят на солнце, как шерсть здорового животного. Тиль стояла рядом – тонкая, хрупкая, глаза опущены в пол. Наверное, она отправилась на крышу, а дядя проследил за ней и сейчас отчитывает!

Клэр быстро поднялась по лестнице и юркнула за башенку, прижалась к ней спиной.

– Это очень эгоистично с твоей стороны, – сказал Ланс.

Точно, она пошла на крышу, не спросив его разрешения.

– Это касается только меня! Не лезь не в свое дело!

А Тиль с норовом! Клэр ухмыльнулась. У них с дядей отношения так себе, тем лучше.

– Мое, – рявкнул он. – Ты значишь для меня больше, чем можешь предположить! Ты – самое прекрасное, что есть в моей жизни!

Клэр скуксилась, прикусила губу. Похоже, он может не согласиться оставить здесь племянницу одну. Она выглянула из-за башенки. Ланс обнимал Тиль, а та положила ладони ему на грудь. На узкой кисти блеснул перстень, который раньше носил преподаватель. А он смотрел только на Тиль, и глаза его мягко светились, словно отражая утренний свет. Клэр вдруг стало тяжело дышать, она схватилась за кулон, сжала его так сильно, что он впился в ладонь до крови. Ланс обхватил пальцами подбородок Тиль, приподнимая ее лицо к себе, склонился, и Клэр вышла из-за башенки.

– Вот как, значит, – произнесла она и сама не узнала низкий голос, вырвавшийся из ее горла.

– Клэр? – удивился Ланс. – Что ты тут делаешь?

– Ищу окурок, – призналась она откровенно и засмеялась. – Какой контраст, да? Она такая вся распрекрасная, а я собираю окурки по крышам.

Клэр глянула под ноги и, довольно воскликнув, подняла сигаретный пенек. Распрямив его в пальцах и отряхнув, сунула в рот. Кончик окурка вспыхнул алым еще до того, как она поднесла зажигалку, и Клэр глубоко затянулась.

– Выходит, вы вместе, – кивнула она, выпустив дым и бросив ненужную зажигалку на крышу. – А я снова никому не нужна.

– Клэр, – мягко окликнула ее Тиль, – ты очень красивая девушка и наверняка…

– Заткнись! – оборвала ее Клэр, и дорожка пламени побежала от кончиков обуглившихся кроссовок. – Ты врала мне! Притворялась подругой, а потом забрала его!

– Я никого не забирала, – возразила Тиль. – И не врала.

– Он твой дядя? – спросила Клэр и руками попыталась сбить огонь с тлеющего края сорочки, но с пальцев, наоборот, сыпались искры. Отчего-то ее это совсем не удивило. Странно, что она еще не превратилась в феникса, или как там называются огненные птицы из легенд? Растоптанная первая любовь жгла ее изнутри, обида поднималась волной, душила яростью…

– Нет, – признала белобрысая тварь. – Не дядя.

Кулон точно предназначался Тиль. Она швырнет его ей в лицо, выколет эти наглые синие глазки!

Клэр привычно потянулась к кулону рукой, пошарила по груди. Серебряные крылья куда-то делись, а ткань сорочки на спине вдруг треснула. Клэр задохнулась от потока энергии, рванувшегося через ее тело, выгнулась дугой.

– Что это, – прошептала она и, обернувшись, увидела два черных крыла, выросших за спиной. Пошевелила ими, осторожно тронула пальцами жесткие перья, топорщившиеся от ветра.

– Ты украла мой кулон! – воскликнул Ланс.

Он рванулся к девушке, но успел лишь вцепиться рукой в старую кроссовку. Та осталась в его руке, а Клэр взлетела в небо. Ветер от черных крыльев взметнул юбку Тиль, взъерошил идеальную прическу Ланса. Неловко завалившись на бок, Клэр едва не врезалась в башню, спикировала к неработающему фонтану и взмыла к облакам. Сорочка на ней горела, и шлейф дыма оставался позади, как след от самолета, но Клэр хохотала, и смех ее разносился над пансионом, пока она не превратилась в черную точку над морем, а потом и вовсе растаяла.

– Что произошло? Что за кулон, Ланс?! – выкрикнула Тиль.

– Я хотел подарить его тебе! – Он выронил кроссовку и, вцепившись руками в парапет, вглядывался в горизонт, где море сливалось с небом.

– Ты сделал мне артефакт?

– Она украла его! Вчера отиралась у машины и вытащила из багажника. А я, болван, не заметил! Артефакт подтолкнул ее собственную энергию, и мы получили инициированную ведьму! Матильда! Все стало еще хуже!

– Ты собирался подарить мне крылья? – напряженно спросила Тиль. – И они все это время лежали у тебя в багажнике?

Ланс запнулся, на бледной коже проявился отчетливый румянец. Он повернулся к Тиль, робко обнял ее.

– Ты знал! – воскликнула она, оттолкнув колдуна, запустила пальцы в волосы. – Ты все это время знал, кто я? Отвечай!

– Да, – глухо признался Ланс, шагнул к ней, но Тиль отпрянула.

– Но как же… – Ее глаза наполнились слезами. – Ты говорил, что Церера в архиве – хуже цербера. Ты не смог бы… Колдовство на территории Ордена… Клеймо Рема…

– Матильда, – Ланс мягко отвел прядку волос с ее щеки, – ты правда думаешь, что меня смогла бы остановить тетка в архиве? Я успел провернуть это и украсть твое полное досье еще до того, как мне поставили клеймо. Я все про тебя знаю, анаэта.

* * *

Утреннюю тишину разорвал хлесткий звук пощечины.

– Я понимаю твою злость, – сказал Ланс, на щеке которого расплывался красный след ладони. – Но пойми и ты меня…

– Ты врал все это время! Втирался в доверие! Расспрашивал! – Матильда посмотрела ему в глаза, и колдун не отвел взгляда. – Какого черта, кстати, ты меня расспрашивал, если все знал?

– А что я должен был делать? – воскликнул он. – Прийти к тебе в кабинет и сказать: «Так, мол, и так, Матильда. Я знаю, ты последняя анаэта. Правда, тебе отрезали крылья и еще издевались над тобой несколько лет, но я соорудил артефакт на скорую руку – летай». Ты бы послала меня куда подальше!

– Иди ты, Ланс, куда подальше! – с чувством произнесла Тиль. – Проваливай! – Она толкнула его в грудь, так, что он отступил к краю крыши. – Лучше бы ты сказал все прямо! Врун! Вор!

– Недавно ты поддержала мое предложение украсть книгу из библиотеки, – напомнил Ланс. – Двойные стандарты.

– Это во благо!

– Твое досье я тоже украл из благих намерений, – заявил колдун. – И поначалу так и думал поступить – прийти к тебе, подружиться, подарить крылья. Но все оказалось сложнее. Дело ведь не в крыльях.

– Все, я не хочу тебя видеть, – отрезала Тиль и пошла к люку. – Если бы я знала, что все так обернется, завалила бы твою могилу камнями.

– Ты бы этого не сделала, – возразил Ланс, идя следом. – Ты бы все равно меня откопала.

– И сожгла бы твою мумию вместе с неправильным прикусом. – Тиль повернулась, ступила ногой на первую перекладину и так и застыла, глянув в небо. – О нет, – прошептала она.

Клэр, снижаясь, летела к пансиону, и густой черный дым позади нее закручивался спиралью. Два огненных крыла то расправлялись, и тогда она планировала вниз, набирая скорость, то отчаянно трепыхались, и тогда полет, больше напоминающий падение, замедлялся. Девушка сделала последний отчаянный вираж над пансионом, Тиль успела увидеть испуг на ее лице, обгоревшую челку, крылья сыпанули горьким пеплом, от которого заслезились глаза, а потом Клэр повело в сторону и вниз. Тиль бросилась к парапету, оттолкнув Ланса.

Клэр рухнула на брусчатку с отвратительным влажным хрустом, прокатилась по инерции к фонтану и застыла сломанной куклой. Черные крылья раскинулись за ее спиной, догорая и чадя.

Тиль шагнула на парапет и спрыгнула вниз.

Ветер просвистел в ушах, юбка задралась, земля ударила в ноги, толкнув так, что зубы лязгнули.

– Матильда! – донесся до нее отчаянный крик колдуна.

Чуть прихрамывая, Тиль поспешила к распростертой на земле фигурке. Сорочка на Клэр сгорела дотла, на левой ноге тлела обугленная кроссовка, но на коже, израненной, сплошь покрытой ушибами и ссадинами, не было ожогов.

Тиль положила руку на ее грудь, и Клэр разлепила веки, залитые кровью.

– Не шевелись, – приказала Тиль, сосредотачиваясь. – Я помогу тебе.

– Он… – выдохнула Клэр. Что-то булькнуло за поломанными ребрами, захрипело. – Мой…

– Твой-твой, – сердито подтвердила Тиль, усилием воли прогоняя выступившие слезы.

Она закрыла глаза, и белая энергия свободным потоком заструилась из ее ладони. Тиль выплескивалась до конца, отдавая себя израненной девочке, в теле которой едва ли осталась хоть одна целая косточка, но упрямое сердце продолжало биться. Веки Клэр опустились, под затылком расплылась лужа крови.

Ланс со стуком приземлился рядом, держась одной рукой за парашют из рубашки, присел около Матильды.

– Вот дурочка, – выругался он, сдернув цепочку с шеи Клэр и сунув ее в карман брюк. – Глупая, вредная, эгоистичная девчонка. Ты спасешь ее, Тиль?

Та втянула воздух сквозь стиснутые зубы, а потом весь двор вспыхнул белым. Когда зрение к Лансу вернулось, он увидел, как затягиваются раны на теле Клэр, выпрямляются изломанные ноги, прячется под вспоротую кожу ребро.

Крылья потухли, осели пеплом.

Тиль отшатнулась, плюхнулась на брусчатку, провела ладонью по лицу. Ланс обнял ее, и анаэта попыталась отодвинуться – близость колдуна, его горячая кожа, обнаженный торс и особенно салатовая резинка трусов, показавшаяся над брюками, сейчас были просто невыносимы, но он придержал ее за плечи.

От преподавательского крыла уже спешила Петра, звук ее каблуков дробился, как стук копыт.

– Что случилось? – воскликнула она. – Это кто? Клэр? Она голая? И вы раздеты, Ланс? Почему?

Клэр застонала, и Ланс накинул на нее свою рубашку-парашют.

– Она упала с крыши, – сказала Тиль.

Перед глазами плясали черные мушки, а во рту было сухо, как в сломанном фонтане. Холод сковал все тело, лишь от левой руки разбегалось приятное тепло. Тиль повернула непослушную, будто ставшую чужой голову, посмотрела вниз. Перстень колдуна заблестел ярче, на овальной нашлепке выделился рисунок. Птица, не цветок. Распахнутые крылья, воздетые к небу, длинная шея. Лебедь?

– Ее надо отправить в больницу, срочно, – сказал Ланс, подставляя плечо Тиль, и та, охнув, поднялась на ноги. В глазах тут же потемнело, и Матильда вцепилась в руку колдуна, чтобы не упасть.

– Вы не знаете новости? Мост обрушился, – сообщила Петра, переминаясь с ноги на ногу. Она одернула пиджак ярко-оранжевого костюма, в котором напоминала тыковку, присела возле Клэр, и та, снова застонав, открыла глаза. – Все в порядке! – радостно воскликнула директриса, поднимаясь и потирая ладошки. – Все нормально! У нас отличный медпункт. Доктор ее осмотрит. Клэр девочка сильная, полежит денек – и будет как новенькая. Придется, конечно, принять меры…

– Ограничить доступ на крышу, нанять персонал для безопасности детей или закрыть пансион к чертовой матери? – уточнил Ланс.

Петра захлопала ресницами, посмотрела на него темными глазами, пустыми, как пуговицы, а потом заливисто рассмеялась.

– Нет, конечно! – Она игриво погрозила ему указательным пальцем левой руки, на запястье которой сверкнула глазами змейка. – Придется наказать Клэр. Лазить на крышу строго запрещено!

Ланс пристально посмотрел на директрису, и та ответила ему безмятежным взглядом.

– Отнеси ее в медпункт, – попросила Тиль.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Ланс, и Матильда, отпустив его ладонь, выпрямилась.

– Она тоже упала? – заволновалась Петра.

– Я тоже гуляла по крыше, – заявила Тиль. – Презрев правила безопасности и проявив ужасающую безответственность.

Петра нерешительно посмотрела на Ланса, перевела взгляд на Тиль, нахмурила выщипанные в ниточку брови.

– Что ж, – строго сказала она, – ты должна понести наказание. До уроков еще есть время. Иди в библиотеку. Скажешь – одна страница.

– Отлично, – согласно кивнула Тиль и, повернувшись к пансиону, пошла к главному входу.

– Матильда! – окликнул ее Ланс. – Ты не можешь туда идти в таком состоянии!

Он догнал ее, поймал за ладонь.

– А ты не можешь оставить в таком состоянии девочку, пострадавшую по твоей вине, – тихо осадила его Тиль. – Или можешь?

На его лице отразилась борьба эмоций, он выпустил руку Тиль, сжав ее на прощанье.

– Я догоню тебя, – пообещал он. – Не предпринимай ничего без меня.

– Отнеси ее в медпункт, – повторила Тиль. – И проваливай.

Поднимаясь по лестнице главного входа, она услышала странный треск и, подняв голову, посмотрела на круглые часы. Стрелки крутились, отсчитывая минуты так быстро, что у Тиль снова потемнело в глазах. Она поморгала и шагнула в полумрак пансиона.

* * *

Пол качался под ногами, как палуба корабля, а потолок будто опускался все ниже – грозился вот-вот придавить макушку, которая и так ныла тягучей болью. Тиль прислонилась к колонне и потерла виски, закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и нащупать хоть какие-то крохи силы. Ничего. Она постояла минуту и пошла к библиотеке.

Ковровая дорожка стелилась под ноги, то затягиваясь серым туманом, то становясь ярче. Ноги казались налитыми чугуном. Тиль пошла по коридору вдоль левой стенки, опираясь на нее рукой с серебряным перстнем колдуна. Думать о Лансе она себе запретила, но мысли все равно просачивались, как назойливые звонкие капли, падающие в раковину из неплотно закрытого крана.

Он все знал.

Ярость отступила, и на ее место хлынул стыд. Как теперь смотреть ему в глаза? Увидеть там жалость, а потом брезгливость, презрение – Тиль прикусила губу, глубоко вдохнула… Она избавится от Ланса. Ответит на третий вопрос или поцелует… Как он мог целовать ее после того, что прочитал в досье?

Медленно отмеряя шаг за шагом, Тиль продвигалась по коридору, который должен был вывести ее к лестнице, спускающейся в библиотеку. Вот за этим поворотом. Опустив голову, Тиль обошла угол и уперлась взглядом в постамент.

– Хлоя Материс, – тихо прочитала она. – Первая женщина, переплывшая пролив Ла-Флен.

Она посмотрела на статую. Мраморные кудряшки выбивались из-под плавательной шапочки, сдвинутые брови почти слились в одну. Пловчиха выглядела сосредоточенной и серьезной, словно перед тем самым знаменитым заплывом, увековечившим ее имя. Тиль растерянно осмотрелась. Она каким-то образом оказалась в холле, где соединялись центральная и ученическая часть здания. За спиной что-то зашелестело, и Тиль резко обернулась. Чахлые папоротники в кадках тянули перья к окнам, одна ветка чуть покачивалась.

Сглотнув, Тиль повернулась к коридору в центральное крыло, откуда она только что пришла. Желтые стены вдруг задрожали, расступились, разъезжаясь в стороны и распахиваясь, как пасть, ковровая дорожка изогнулась длинным узким языком, жадно потянулась к Матильде, красный ворс встопорщился блестящими влажными щетинками…

Тиль повернулась и бросилась в другую сторону. Стены сдвигались, грозя ее раздавить, пол то выскальзывал из-под ног, то вдруг поднимался, и она поскальзывалась, взбираясь в гору. Настенный светильник оказался так близко, что опалил жаром щеку. Одинаковые двери пролетали, как за окном поезда, и Тиль не успевала схватиться за ручку. Лестницы, ведущие вниз, вдруг меняли направление, а потом коридор снова выплюнул ее в холл со статуей пловчихи, только теперь у той было другое лицо. Тиль смотрела на своего двойника, высеченного в мраморе. Губы приоткрыты, колени согнуты куда сильнее, чем раньше, одна лямка купальника сползла с плеча, и в изгибе бедер и выражении лица сквозит что-то отчетливо порочное. Осторожно прикоснувшись к мраморной щеке, Тиль отдернула палец, ощутив теплую упругую кожу, и снова побежала в узкий коридор. Паника захлестывала ее холодными волнами, пряди прилипли к взмокшему лбу, вискам. Свет мигал, то освещая путь, то погружая все во мрак, и в темноте Тиль мерещились протянутые к ней жадные руки, влажные рты. Она всхлипнула, чувствуя, что окончательно теряет связь с реальностью. В конце коридора снова забелела статуя…

– У тебя все в порядке? – раздался голос за ее спиной, и Тиль, вскрикнув, резко обернулась.

Свет в коридоре загорелся ровно, освещая девушку, стоящую перед ней. Стены выпрямились, а ковровая дорожка, вытянувшаяся под ногами, выглядела совершенно обычно: пыльная, потертая и без всяких признаков голода.

– Прости, я не хотела тебя напугать. Я Доротея, – чинно представилась девушка. – Лучше – Дороти.

– Привет, Дороти, – прошептала Тиль, выравнивая дыхание.

Высокая, полноватая, в куртке и спортивных штанах, Дороти выглядела румяной и здоровой, в отличие от большинства девочек, живущих в пансионе. Светлые прядки, выбившиеся из хвоста, обрамляли круглое лицо, на котором выделялся крупный нос, шея была обмотана шарфом. Что-то знакомое сквозило в ее чертах, и Тиль напряженно нахмурилась, вспоминая.

– Тебя зовут Матильда, я знаю, – неуверенно улыбнулась Дороти. – Ты спешишь куда-то?

– Мне надо в библиотеку, – пробормотала Тиль. – Только я заблудилась.

– Тебе надо вернуться в центральное крыло и спуститься по лестнице, – наставительно сказала девушка, а взгляд Тиль зацепился за ее шарфик. Мертвые красные птички на синем снегу… – По утрам еще прохладно, – пояснила Дороти, заметив ее пристальный взгляд, – так что мама заставляет меня одеваться теплее.

– Мама? – тупо повторила Тиль.

– Ага, – подтвердила Дороти с легкой гордостью. – Лучше бы она, конечно, не выгоняла меня на утренние пробежки. Но она говорит, что это полезно для здоровья. А сама не бегает. Думаю, она хочет, чтобы я похудела…

Доротея сконфуженно отвернулась, а Тиль пристально ее рассматривала: круглый лоб, пухлые щеки, водянистые глаза.

– Значит, твоя мама библиотекарь? – уточнила Тиль.

– Почему библиотекарь? – удивилась Дороти. – Моя мама Руби.

Руби? Тиль мысленно накинула на Дороти двадцать килограмм, так что упругие щечки раздулись, а линия подбородка оплыла, распустила волосы и безжалостно их обрезала – сходство все равно оставалось слабым. Скорее, девочка походила на папу, но почему тогда она казалась ей знакомой?

Они остановились у статуи пловчихи, вернувшей себе первоначальный облик, и Дороти кивнула на лестницу.

– Я живу с мамой в преподавательском крыле, – сказала она. – А библиотека внизу. Поторопись, уроки уже скоро.

Тиль кивнула, проследила взглядом за Дороти, которая пошла дальше по коридору, и вернулась в ученическое крыло. Она нашла душевую, кладовку в дальнем конце, забралась по лестнице наверх и вышла на крышу.

Тучи накрыли Либеморт плотной свинцовой простыней, провисшей, набрякшей влагой. Ветер толкнул в грудь, засвистел в ушах. На свежем воздухе в голове прояснилось, липкий страх постепенно испарился. Чужое колдовство подействовало так сильно из-за того, что она осталась без магии. Кто-то не хотел, чтобы она попала в библиотеку.

Тиль переступила одинокую кроссовку Клэр, подошла к парапету. Когда она сегодня спрыгнула с него, то на миг ей показалось, что за спиной распахнутся крылья, а ветер подхватит ее и понесет к небу, где нет ничего, кроме чистой пьянящей свободы… Грызущая тоска сменилась обидой на Клэр, которая украла подарок, предназначавшийся ей. Хоть Ланс и наглая беспринципная сволочь, презирающая само понятие личных границ, стоило признать – артефактор он хороший.

На дворе уже не было ни Ланса, ни Клэр, но на брусчатке отпечатался темный контур сгоревших крыльев, а директриса сидела на краешке фонтана, болтая короткими ножками.

Тучи разорвались, и в просвете на миг показалось солнце. Плеснуло в Тиль пригоршню тепла и скрылось за сомкнувшейся свинцовой пеленой. Тиль недоверчиво вгляделась в небо, но больше через тучи не пробивалось ни лучика. Выходило, что солнце уже приближалось к зениту, а ведь совсем недавно рассвело!

Какое-то движение привлекло внимание Тиль, и она прищурилась, всматриваясь в даль. Поначалу она решила, что ей показалось, но потом за зелеными туями снова что-то сдвинулось. Каменная стена, окружавшая пансион, медленно стягивалась в тугое кольцо. Кованые ворота, сплюснутые серыми камнями, шершавыми, как змеиная чешуя, лопнули, смялись и вскоре перестали существовать.

Внезапно потемнело, и, запрокинув голову, Тиль увидела над собой огромную синюю тень. Та постояла неподвижно, а потом шевельнула плавниками и медленно уплыла вглубь тучи. Следом за ослепительной вспышкой молнии прокатился громовой раскат, похожий на звериный рев, и Тиль поспешила к люку.

* * *

Клэр обвивала рукой шею Ланса, легонько поглаживая пальцами завитки рыжих волос на затылке, вторая ладонь лежала на его груди – крепкой и гладкой. Он был обнажен по пояс, а ее тело прикрывала лишь его рубашка. Клэр представляла себе похожие сцены миллион раз. Вот только в фантазиях Ланс нес ее в кровать, а не в медпункт.

– Точно не больно? – спросил он, хмурясь.

– Все прекрасно, – улыбнулась Клэр.

– Не щекочи мне шею, – попросил Ланс, поднимаясь по ступеням в пансион.

– Тебе не нравится? – промурлыкала Клэр, легонько царапая его ноготками.