Текст книги "Крылья колдуна"

Аккуратно обойдя Селену и ее острые колени, которые, казалось, грозили порвать капрон чулок, он подошел к окну, открыл створку и, высунув голову наружу, глубоко вдохнул.

– Итак, – выдохнув, сказал он и сел в директорское кресло, – в пансионе творится всякая чертовщина.

Все трое кивнули: Руби коротко, Селена – несколько раз и часто, Сара – едва не клюнув подбородком грудь.

– Но вы все еще здесь, – продолжил Ланс. – Почему?

Он посмотрел на Руби, отирающуюся у книжных полок.

– Так платят же, – невозмутимо пожала она плечами. – Тройная ставка выходит. Все разбежались, предметы Петра раскидала на оставшихся. Кто еще возьмет меня на тройную оплату? Да еще и учителем пения?

Прокашлявшись, она набрала полную грудь воздуха, но Селена воскликнула:

– Умоляю, не надо!

– А дождь из карасей вообще отличная штука, – с воодушевлением продолжила Руби. – Петра сдуру приказала всю рыбу выкинуть, но мы с Авилой припрятали мешок. Мелковаты карасики, но к пиву хорошо пошли.

– Ясно, – сказал Ланс, перевел взгляд на вторую учительницу. – А вы, Селена? Что держит здесь вас?

Встав, Селена подошла к открытому окну, заправила выбившуюся прядь волос за ухо, в мочке которого висела жемчужинка.

– Я пишу, – выдохнула она.

Ланс откинулся на спинку кресла, выразительно поднял бровь, ожидая продолжения.

– Роман, – веско произнесла женщина.

– И почему вы не можете писать его в другом месте? – уточнил Ланс.

– Здесь я творю словно одержимая, – пылко пояснила Селена, повернувшись к нему и смяв тонкими пальцами штору. – Мысли, образы, сюжеты – я плыву в потоке вдохновения, как рыба в воде…

– Порхаю как бабочка, жалю как пчела, – поддакнула Руби.

– Ты ничего не понимаешь! – вспыхнула Селена. – Никогда больше не прочту тебе ни строчки!

– И не надо, очень тебя прошу, – язвительно хмыкнула Руби.

– Дамы, – осадила их Сара, – довольно. У каждой из нас свои причины здесь оставаться. У вас, Ланс, их нет. Уезжайте.

– Может, мне тоже нужны деньги, – возразил Ланс, поворачиваясь к Саре. Определенно она занимала его внимание куда больше коллег. Высокий лоб исчерчен морщинами, пальцы, сцепленные в замок, слегка подрагивают. – Либо я тоже найду здесь источник вдохновения. Или ваша причина остаться покажется мне веской. Почему вы здесь, Сара?

– Во-первых, мне интересно, – призналась она, задумавшись. – Знаете, Ланс, я всегда была очень рациональным человеком. Каждому невероятному событию могла найти разумное объяснение. Но не здесь, не в Либеморте. Здесь нарушаются законы мироздания, и я бы хотела понять почему?

– А во-вторых?

– Кто-то же должен проследить за девочками, – сухо ответила Сара. – Они не могут отсюда уйти. А ведь они не выбирали свою судьбу и ни в чем не виноваты.

– Девочки подрались! – выпалила Петра, ввалившись в кабинет. – Пойдемте! Надо разобраться, в чем дело!

– Клэр? – взволнованно уточнила Сара, поднимаясь со стула.

– Нет, как раз ее там не было. Трое девочек побили Ванессу в спортзале. Дамы, скорее! А вы… – Петра задумчиво посмотрела на сидящего в ее кресле Ланса. – Знаете, вам лучше туда не соваться. На сегодня можете быть свободны.

Все три учительницы выскочили из кабинета, Ланс не спеша последовал за ними, а Петра, дождавшись, когда он выйдет, закрыла замок и подергала ручку, проверяя.

– Сегодня весь день такая рассеянная, – пояснила она Лансу, кокетливо улыбнувшись, – ветреная…

– Уверены, что моя помощь не нужна? – спросил он.

Но Петра лишь махнула ему пухлой ручкой, обвитой змейкой часов, и быстро пошла за коллегами, цокая каблучками.

* * *

Тиль спускалась следом за Клэр по винтовой лестнице, ведущей в библиотеку, иногда касаясь пальцами гладко отполированных деревянных перил. Выщербленные ступени вели все ниже, и свет от старомодных кованых ламп, висящих на цепях, едва справлялся с тьмой.

Библиотека находилась в центральной, самой старой части пансиона. На стенах вдоль лестницы еще сохранились полустертые фрески, а под потолком – лепнина. Клэр толкнула тяжелую деревянную дверь, и та с тихим скрипом отворилась.

За широким столом, справа от входа, вязала пожилая женщина. Она слегка покачивалась в кресле-качалке, но сидела в нем до странного прямо, не касаясь спинки. Круглые очки сползли на кончик носа, спицы монотонно стучали друг о друга, а голубая шерстяная нить спускалась и пряталась под столом. «Наверняка клубок лежит в корзинке», – подумалось Тиль, такой правильной выглядела эта картина: и женщина, седые волосы которой были собраны в тугой узел на макушке, и вязание, и книги, сложенные в неровную стопку. Под столом должна быть корзинка с клубками, разноцветными и мягкими, как цыплята.

– Добрый день, – сказала Клэр с неожиданной робостью, и Тиль вспомнила, что именно здесь девушка обычно отбывает наказания за проступки. – Нам нужны учебники для новенькой.

– Здравствуйте, – сказала Тиль.

– Если хотите, выберите пока что-нибудь почитать, – предложила библиотекарь, не удостоив их и взглядом. Спицы мерно стучали, убаюкивая.

Кивнув, Тиль подошла к рядам шкафов, высившихся до самого потолка, провела кончиками пальцев по книжным корешкам с полустертыми названиями.

– Потрясающе, – выдохнула она. – Клэр, здесь столько старинных книг!

Дернувшись, она обернулась на резкий стук, встретилась взглядом с библиотекаршей, которая недовольно смотрела на нее поверх очков.

– Тишина, – сурово сказала та, и Тиль послушно кивнула, чувствуя себя нерадивой школьницей.

Клэр тягалась за ней следом, вздыхая и переминаясь с ноги на ногу, когда Тиль слишком задерживалась у очередной полки. В конце зала прятался стол, за которым, окруженная теплым коконом электрического света, сидела девочка. Она иногда заглядывала в книгу с пожелтевшими от времени страницами, а потом прилежно писала в тетрадке. Пальцы на руках у нее были перемазаны чернилами, а кончик ручки – нещадно изгрызен.

– Ее за что-то наказали, – свистящим шепотом произнесла Клэр на ухо Тиль. – Пойдем отсюда, а?

Матильда кивнула, бросив последний взгляд на девочку. Та склонила голову над книгой, так что стал виден тонкий пробор, плечики поднялись и опустились от горестного вздоха. Прикусив ручку, она, шевеля губами, прочитала очередное слово и вернулась к тетрадке.

На столе их уже ждала ровная стопка учебников, а библиотекарша снова уткнулась в вязание.

– Ничего не выбрала? – спросила она.

– Возьму вот эту, – ответила Тиль, взяв верхнюю книгу из тех, что лежали на столе. Она протянула ее библиотекарше, но та лишь кивнула. – Вы не будете записывать?

– Я запомню, – ответила женщина. – Две недели на прочтение, и, будь любезна, обращайся с книгой бережно.

Клэр уже сгребла учебники и шагнула к двери, Тиль пошла следом. У выхода она обернулась, окинула взглядом библиотеку еще раз: книжные шкафы, стертые ковры на полу, голубое вязание со сложным рисунком, в котором выпуклые косы то распадались, то сплетались снова, свет, струящийся из дальнего конца помещения, где корпела над заданием провинившаяся ученица.

– Да пойдем уже, – сердито буркнула Клэр, и Тиль словно вынырнула из забытья.

Забрав у Клэр половину учебников, она пошла вверх по лестнице. Дверь за ними скрипнула и закрылась.

– Ты, кстати, отличную книгу выбрала, – одобрила повеселевшая Клэр, бодро вышагивающая впереди. – Там про любовь. И очень хорошо, что Петра и старая мымра внизу не читали ее.

– Откуда ты знаешь, что не читали? – поинтересовалась Тиль.

– А иначе они бы тут же ее выкинули. – Клэр обернулась, сделала большие глаза и прошептала: – Там все очень страстно.

Сдержав улыбку, Тиль кивнула.

Они повернули в преподавательское крыло, и Тиль гостеприимно открыла дверь, пропуская Клэр вперед. Та шагнула через порог, да так и застыла столбом. Выглянув из-за ее плеча, Тиль увидела Ланса, отжимающегося на полу гостиной. Он снял рубашку, оставшись только в брюках, мышцы на его спине вздулись от напряжения, на руках проступили вены, и Тиль невольно отметила, что со времени осмотра Ланс явно окреп.

Учебники с грохотом выпали из рук Клэр, и Ланс, быстро вскочив, повернулся к ним.

– Здрасте, – пробормотала Клэр.

– Привет, Клэр, – улыбнулся Ланс. Он прошел мимо них в ванную и, сняв с крючка полотенце, промокнул выступившие на груди бисеринки пота.

– Спасибо за помощь, Клэр, – поблагодарила Тиль. – Увидимся на уроках.

– Ага, – кивнула та, попятилась, не сводя с Ланса глаз, и, не попав в проем с первого раза, вышла.

Закрыв за ней дверь, Тиль собрала с пола разбросанные учебники.

– Ну что, как дела? – спросил Ланс, расстегивая брюки.

– Нормально, – буркнула Тиль. – А ты мог бы не расхаживать голым?

– Я же не знал, что ты придешь не одна, – пожал он плечами. – Хочешь со мной в душ?

Тиль устало на него посмотрела и пошла в гостиную. Положив учебники на стол рядом со стопкой сочинений, она взяла верхнюю книгу.

– «Нежная красавица в плену разбойников», – прочитала название. На обложке не было рисунка, лишь тисненые буквы, вытертые на корешке до основания. Тиль полистала страницы, наткнулась на одну с загнутым уголком. Бегло просмотрев пару абзацев, захлопнула книгу и положила ее на стол.

Ланс вошел в гостиную, вытирая волосы крохотным розовым полотенцем, второе, синее, повязанное на бедрах, открывало взору Тиль широкую грудь и длинные волосатые ноги.

– Выходит, мы с Клэр рано пришли, – хмыкнула Тиль. – Что за стриптиз, Ланс?

– Да ладно, ты уже рассмотрела меня на приеме, – отмахнулся он.

– Тогда я была в роли доктора. Это другое.

– Весь мир театр… – процитировал Ланс. – Придумай еще какую-нибудь роль для себя, чтобы мне можно было выходить из душа голым.

– Ладно, проехали, – вздохнула Тиль. – Как прошла встреча?

– Познакомился с коллегами. Их всего трое, кто был поумнее – разбежались. Остались Руби – разбитная алкоголичка, Селена – тощая писательница не от мира сего и Сара – строгая мудрая учительница. А еще Петра – директриса, которая обожает детей и читает сомнительные книги. Если одна из них маг, то, выходит, кто-то тоже отыгрывает роль.

– И кого ты подозреваешь? – спросила Тиль.

– Не знаю пока, – задумался Ланс. Он сел на диван рядом с Тиль, и та слегка отодвинулась от пышущего жаром тела. – Сара настойчиво советовала мне уехать, к тому же она больше всего похожа на мага, поэтому я думаю, что маг – не она.

– Странный выверт логики.

– А еще я видел наш шкаф, – промурлыкал Ланс, придвигаясь к Тиль ближе. От него пахнуло сладким шампунем и свежестью мяты, темные ресницы, выгоревшие на концах, слиплись от воды. – Давай еще раз устроим обыск в кабинете директрисы…

– Засаду, – сказала Тиль, убирая его руку, внезапно оказавшуюся на ее коленке, и поднимаясь с дивана. – И не в кабинете, а в развалинах.

Ланс недоуменно посмотрел на нее.

– Кто-то же должен кормить собачку, – пояснила Тиль. – Знаешь, лучше я схожу одна. А то пока ты соберешься…

Ланс щелкнул пальцами, и рыжеватые волосы на его голове тут же высохли и распушились.

– Отличный план, напарник! – Он встал с дивана и подтянул съехавшее полотенце. – Я с тобой.

* * *

В кресле, стоящем у обочины, оглушительно храпел Ульрих. Грудь его была усыпана крошками от батона, а с оттопыренной губы свисала ниточка слюны.

– Просто ангелочек, – умилился Ланс. – Знаешь, Матильда, в тебе очень силен материнский инстинкт, раз уж ты усыновила это. Нет-нет, не буди его, – попросил он, когда Тиль подошла к троллю. – Так сладко спит.

– Еще замерзнет, – обеспокоилась она шепотом.

– С его-то толстой шкурой? – засомневался он. – Подожди.

Ланс скрылся в домике и вскоре вернулся со старым клетчатым пледом. Укрыв им Ульриха, заботливо подоткнул края под бока.

– У тебя есть дети? – спросил он.

– Нет, – ответила Тиль.

– Да ладно!

– Что тут такого необычного? – сухо спросила она.

– Я удивляюсь тому, что ты наконец-то дала мне прямой ответ хоть на какой-то вопрос! – воскликнул Ланс. – Лед тронулся! И почему же ты не обзавелась потомством? Не родила синеглазых белобрысых малюток?

– Не твое дело.

– Узнаю мою Матильду, – хмыкнул Ланс, обнимая ее за талию и ведя вверх по дороге. – А вот я, признаться, думал о детях, пока лежал в гробу. В контексте того, что я после себя оставил.

Над островом собирались тучи, в воздухе разливалась прохлада и предчувствие дождя, и Тиль порадовалась, что сменила непрактичную форму пансиона на удобные джинсы и любимый плащ. Колдун, вышагивающий рядом, выглядел непривычно однотонно – в черной кожаной куртке и черных брюках. Но Тиль не сомневалась, что ближе к телу найдется какая-нибудь яркая деталь. Розовая, оранжевая, зеленая, или все сразу и в желтый горох… Она мысленно себя одернула. Не хватало еще гадать, какого цвета на нем трусы.

– У тебя есть дети? – покосилась она на Ланса.

– А бог его знает, – пожал он плечами. – Я был молод, горяч и беспечен. Ванесса из пансиона чем-то на меня похожа. Рыженькая. Ты не думаешь, что новая жизнь – есть единственное оправдание нашего существования?

– Нет, не думаю.

– Я тоже, – ухмыльнулся Ланс. – Но, наверное, было бы забавно взглянуть на наше продолжение. Матильда, а ведь это идея! Ты только представь малыша с твоими небесными глазками и при этом рыжего.

– Да как ты меня достал! – вспыхнула Тиль, сбрасывая его руку со своей талии. – Какие еще дети? Какие рыжие малыши? Мы раскроем это дело, и я сразу еду к Рему с ультиматумом…

– Какое совпадение! – перебил ее Ланс. – Я ведь тоже собираюсь к нему заглянуть! Поедем вместе!

Остановившись, она повернулась к колдуну, который смотрел на нее, сияя улыбкой. Тиль глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться.

– Ладно. Твои условия? – спросила она как можно спокойнее.

– Поясни, – не понял Ланс.

– Чего ты от меня хочешь? Что тебе надо? Что мне сделать, чтобы ты отстал?

– Я хочу откровенности, – задумчиво произнес он, глядя ей в глаза и отводя с лица светлую прядку. Пальцы будто случайно погладили ее щеку. – Хочу, чтобы ты выбралась из своей раковины и начала жить.

– Я и так живу, – возмутилась Тиль.

– Когда ты целовалась в последний раз? – спросил Ланс. – Я имею в виду – до шкафа.

Тиль запнулась, молча сверля его взглядом, а потом снова направилась к развалинам. Мелкие острые камешки ощутимо кололи ее ступни даже через подошвы ботинок, храп Ульриха отдалялся, а серая громада камней все приближалась, но выглядела странно размытой. Тиль сморгнула слезы, быстро вытерла их со щек. Ланс догнал ее в два счета, пошел рядом.

– Почему ты спросил? – не выдержала она. – Я плохо целуюсь?

– Ты отлично целуешься. – Ланс поймал ее ладонь, сжал в своей. – И именно по этой причине я готов обсудить условия нашего сотрудничества. Давай так. Я задаю тебе, скажем, десять вопросов. А ты сама выбираешь – или честный, полный, развернутый ответ, или поцелуй.

– А потом ты клянешься исчезнуть из моей жизни? – хмуро уточнила Тиль, не глядя на него.

– Если ты все еще будешь этого хотеть, – ответил Ланс.

– Один вопрос.

– Восемь.

– Три.

– Идет. – Ланс остановился в том месте, над которым раньше возвышалась арка, но Тиль потянула его за руку дальше.

– У меня тоже есть условие, – добавила она.

– Если ты про поцелуй без языка, то даже не рассчитывай, – усмехнулся Ланс. – Учти, это будет король поцелуев! Это будет такой поцелуй, что весь Либеморт выйдет покурить!

– Ты тоже ответишь на три мои вопроса. И никаких альтернативных вариантов.

– Ладно, – согласился Ланс после паузы. – Клятва?

Он придержал Тиль за плечо, развернул к себе и поднял ладони до уровня груди. Вздохнув, она тоже подняла руки. Едва заметное свечение полилось с кончиков их пальцев: дымчатое с огненными искрами – Ланса, белое – Тиль. Энергия перетекала, соединяясь, смешиваясь, а потом загорелась ярче, вспыхнула и погасла.

– Ну, и? – спросила Тиль, опуская руки, которые слегка покалывало от чужой энергии. – Какой первый вопрос?

– А я ждал, что ты выберешь три поцелуя, – ответил Ланс. – Подумай хорошенько, Матильда.

Он повернул к кладбищу, откуда хорошо просматривался угол со входом в подземелье, и снял кожаную куртку. Ланс взмахнул ею, и она стала надуваться как воздушный шар, меняя форму, вытягиваясь. Рукава превратились в подлокотники, спина выгнулась буквой «г». Ланс крутанул рукой, вращая кожаное нечто. Оно послушно повернулось, и на серую каменистую землю опустился длинный кожаный диван. Ланс уселся на него и похлопал рядом с собой.

Тиль осторожно опустилась на противоположный край, осмелев, прислонилась к спинке.

– Удобно, – оценила она. – А вот и мой первый вопрос. Расскажи, какие у тебя способности в магии? Что ты можешь?

Ланс задумчиво почесал кончик носа, а Тиль сняла ботинки, вытряхнула набившиеся туда мелкие камешки и с наслаждением вытянула ноги на диване.

– Если не считать мелочовку, вроде решения бытовых нужд и парочки боевых заклинаний, то основное мое умение, как я уже говорил, это создание артефактов, – ответил Ланс. Он погладил ладонью поверхность сиденья, и диван вдруг уменьшился в размерах, съежившись, как гармошка. Тиль взвизгнула, а Ланс поймал ее ступни и положил себе на колени. – Я умею наполнять своей энергией вещи, – пояснил он, разминая ее ноги. – Менять их свойства, создавать нечто новое.

Тиль дернулась, пытаясь вырваться, но он цепко обхватил ее лодыжки и, склонившись, сказал:

– Я ведь не оплатил тот массаж, при знакомстве. Дай хоть этот долг отдать.

– Ладно, – нехотя буркнула она, выпрямляя колени.

Его пальцы скользили по ее ногам, нажимая на чувствительные точки, расслабляя.

В темнеющем небе зажглась первая звезда. Вокруг было так тихо, что стал слышен отдаленный шепот моря, тихо рокочущего что-то вечное. Мраморный ангел, склонивший лик над старой могилой, сиял белизной в окружении серых покосившихся плит.

Тиль нахмурилась, словно вспомнив что-то неприятное, но потом улыбнулась.

– Что? – спросил Ланс, мгновенно подметив ее выражение лица.

– Мы сидим на кожаном диване, – сказала она. – Посреди кладбища. И ты делаешь мне массаж ступней.

– Хочешь, наколдую тебе коктейль? – предложил он.

– Хочу, – согласилась Тиль.

Ланс вынул из кармана штанов карамельку, развернул фантик из фольги и смял его, а когда раскрыл ладонь, на ней появился серебристый бокал на тонкой спиральной ножке.

– Стильно, – одобрила Тиль.

Бросив карамельку в бокал, Ланс покрутил над ним указательным пальцем по часовой стрелке, потом сделал несколько оборотов в другую сторону.

– Готово.

Взяв бокал, Тиль отпила глоток, покатала жидкость во рту.

– Напоминает грушевый лимонад, только с алкоголем, – сказала она. – Чувствуются медовые нотки. Вкусно. Знаешь, Ланс, а ведь это один из признаков светлого мага – умение делиться энергией. Вот как ты только что сделал.

– Все это настолько условно, – заявил он, снова массируя ее ступни. – Темные, светлые… Всякую магию можно обратить как во благо, так и во зло.

– Есть одно отличие, которое ты не сможешь оспорить. Темные маги руководствуются лишь личными желаниями. Даже если их исполнение причинит вред другим людям.

– А светлые, выходит, колдуют на общественное благо?

– Они его хотя бы учитывают, – пожала плечами Тиль и заглянула в по-прежнему полный бокал. – Коктейль не заканчивается! – по-детски искренне удивилась она.

Ланс улыбнулся, движения его рук стали более плавными, медленными, ладони, скользнув выше, огладили икры.

– Колдун, я слежу за тобой, – строго сказала Тиль.

– Я готовлю почву, – не стушевался он. – Я задам тебе вопрос, на который ты не захочешь отвечать. И тогда…

– Давай свой вопрос, – кивнула Тиль. – Что тебе рассказать? Какое я предпочитаю нижнее белье? Где у меня эрогенные зоны? Еще что-нибудь такое же неприличное?

– Это я предпочел бы выяснить на практике, – усмехнулся Ланс.

Его лицо вдруг стало жестким, пальцы обхватили колени Тиль, пригвоздив ее к дивану, глаза смотрели серьезно и пытливо, словно заранее не оставляя возможности соврать.

– Что произошло между тобой и человеком, похороненным в могиле под ангелом? – спросил он.

Тиль побледнела, бокал смялся в ее пальцах, и золотистый напиток выплеснулся на кожаную обивку дивана, потек ручейком на серую пыльную землю.

– Отвечай, – потребовал Ланс.

* * *

Петра брезгливо поковыряла вилкой картофельное пюре, равнодушно покатала по тарелке тушеную горошину. Еда из идеально сбалансированного и одобренного ею самой меню надоела до чертиков. Сейчас бы съесть хороший сочный стейк, да под коньячок. Початая бутылка была припрятана в ее комнате, и Петра сглотнула, представив тепло, разливающееся по телу.

– Суматошный день, – пожаловалась она доктору, которая села с подносом напротив. За длинным столом, где раньше не помещались преподаватели, хватало свободных мест, несмотря на то, что сейчас здесь собрались все коллеги. – Такое странное чувство сегодня было, – продолжила она, – будто я на какое-то время выпала из жизни. Потеряла полчаса.

– В обморок не падали? – обеспокоенно спросила врач, моложавая женщина с усыпанным веснушками лицом. Петра всегда в душе жалела бедняжку. Вот ей самой повезло: на коже ни пятнышка, ни родинки, чистый фарфор!

– Нет, – ответила она. – Но голова болела. И такое гудение, словно по пустой кастрюле ложкой стукнули. А еще шторы. Точно помню, что закрывала их, а шторы оказались отодвинуты. Я даже подумала, что заходил наш новый преподаватель. У него какая-то аллергия, вечно окна открывает.

– Аллергия? – нахмурившись, переспросила врач. – Этого нет в его карточке. Я еще удивилась – и он, и его племянница идеально здоровы. Хоть бы небольшое отклонение: миопия, плоскостопие, низкий гемоглобин…

– А еще звуки мерещились, – продолжила Петра. – Из шкафа.

– Спите хорошо?

– Как младенец, – ответила директриса, про себя подумав, что успокоительное у нее и так есть – янтарного цвета и хорошей крепости.

– Загляните ко мне с утра, – сказала врач. – Проведем осмотр. Думаю, все в порядке, но лучше перестраховаться. Скорее всего, вы просто переутомились. Что неудивительно. Вы тащите нагрузку троих преподавателей да еще занимаетесь организационными вопросами.

– Может, стоит часть работы перебросить на нового учителя? – подала голос Селена, сидящая справа от Петры.

– Пение не отдам, так и знайте, – насупилась Руби, яркая как солнце в своем желтом спортивном костюме. – И рисование. И труды. Все мое! Дайте мне еще астрономию!

– Ты же ни черта в ней не понимаешь! – возмутилась Селена.

– А кто понимает? – пожала плечами Руби.

– А я продолжаю настаивать на том, чтобы уволить Ланса, – сказала Сара. – Прямо завтра, пока его толком не оформили. Сегодня девочки уже подрались из-за него.

– Так это из-за него у Ванессы губа разбита… – протянула врач, и между ее бровями пролегли вертикальные бороздки морщин.

– Пусть доработает до конца учебного года, а там видно будет, – отрезала директриса.

Она снова уткнулась в тарелку с пюре, но вскоре раздраженно отодвинула ее и, пожелав остальным приятного аппетита, ушла из столовой, не заметив задумчивого взгляда, которым проводила ее одна из коллег.

– Я считаю, что Ланс – это ответ на наши молитвы, – заявила Руби, забирая с подноса Петры нетронутый компот. Подняв стакан, отсалютовала коллегам. – За то, чтобы он стал первой тестостероновой ласточкой в нашем женском болоте!

Она выпила компот залпом, звонко опустила стакан на поднос и обвела взглядом коллег. Сара укоризненно покачала головой, а Селена презрительно поджала и без того тонкие губы.

– Учтите, дамы, я положила на него глаз, – уведомила Руби.

– Вы с ним в разных весовых категориях, – не сдержалась Селена. – Он моложе, красивее и совершенно точно умнее!

– И это прекрасно, – согласилась Руби. – Зачем мне старый, страшный, тупой мужик?

– А ты ему зачем? – поинтересовалась Селена.

– Лансу не хватает женской руки, – ответила Руби. – Заметила, у него нет нескольких пуговиц на рубашке? Да и откормить его не помешает.

– Тебе стоит почитать новую главу моего романа, – сказала Селена. – О тонких эманациях души. Скорее всего, ты снова ничего не поймешь, но, может, на бессознательном уровне хоть что-то отложится.

– У меня такое чувство, что все твои писули бессознательные, – ответила Руби. – Я еще не отошла от предыдущей главы, спасибо.

Селена набрала в грудь воздуха, но Сара ее осадила:

– Дамы, успокойтесь. Не здесь.

Ужин завершился в гробовом молчании, под тихий звон столовых приборов. Когда все направились в жилое крыло, одна женщина отстала и повернула в центральную часть здания. Она поднялась по темной лестнице, подошла к кабинету Петры. Провела рукой над замком, и тот щелкнул, открывшись. Женщина вошла, закрыла за собой дверь. Тусклый свет сумерек проникал через окно, не занавешенное шторами, в углах клубились тени. Она медленно обошла кабинет, задержалась у стола и полистала сложенные стопкой бумаги. У стеллажа с книгами тоже постояла какое-то время, будто принюхиваясь, провела пальцами по пустующему месту на полке. Потом открыла дверцу старинного платяного шкафа.

Женщина не стала включать свет, но, склонившись, безошибочно, словно видела в темноте, нашла маленькую белую пуговицу, а затем и вторую. Покрутив пуговицы в пальцах, она вдруг зашипела сквозь стиснутые зубы, как змея, а потом закрыла шкаф, излишне резко хлопнув дверцей, и вышла из кабинета.

Замок за ней щелкнул, повинуясь движению ладони.

* * *

Матильда инстинктивно подтянула к груди колени, вжавшись в угол дивана. Колдун быстро подвинулся к ней, одной рукой уперся в подлокотник, лишая Тиль возможности удрать, второй обхватил ее подбородок, повернул лицо к себе.

– Отвечай, – повторил он, глаза его потемнели, а голубой сектор радужки наоборот стал ярче.

– Откуда ты вообще узнал? – проворчала Тиль, решив потянуть время.

– Догадался. Что произошло между вами, Матильда?

Даже голос Ланса поменялся: куда делись мягкость и мурлыкающие нотки? Сейчас в нем звучала холодная сталь и непреклонность человека, привыкшего отдавать приказы.

– Мы действительно были знакомы, – ответила Тиль, отталкивая руку Ланса и отводя глаза. Выдержать взгляд колдуна оказалось не так-то просто. – Он владел этим замком и землями вокруг. Его звали Анри.

– Дальше, – потребовал Ланс. Он снова обхватил пальцами ее подбородок, повернул лицо к себе, заставляя смотреть в глаза. – Я жду, Матильда.

– Он… – Тиль запнулась, глядя в глаза колдуна, на дне которых полыхала энергия. – Он был красив. Хороший наездник. Разумный правитель.

– По-видимому, ты хочешь поцелуй, – сказал Ланс, проведя подушечкой большого пальца по ее нижней губе.

– Мы были близки, – выпалила Тиль, словно нырнув в колодец.

– Повезло же ему, – прокомментировал колдун, глядя на ее губы. – Дальше, Матильда.

Он склонился так близко, что она чувствовала его горячее дыхание. Рука сместилась по подлокотнику, объятия стали теснее. Ланс нависал над ней, закрывая плечами развалины замка, и казался совсем незнакомым, пугающим. Сердце Тиль забилось быстрее, она дернулась, пытаясь встать, но колдун схватил ее за плечо, прижал к спинке дивана. Тиль быстро облизала губы, лихорадочно соображая – что делать. Мелькнула робкая мысль – рассказать ему все, но она быстро затолкала ее подальше.

– Между нами много чего произошло, – сказала она как можно равнодушнее. – Я не могу пересказать тебе события нескольких лет. Он умер – вот и все.

Едва проговорив эти слова, Тиль вскрикнула от боли – кончики пальцев будто обожгло огнем. Она посмотрела на свои руки, горящие чужой энергией.

– Ах ты, маленькая врушка, – укоризненно произнес Ланс. – Говори! – приказал он, повысив голос.

– Ты тоже не все рассказал! – выкрикнула Тиль. – Ни один маг не остался бы в живых после сотни лет в гробу! Железные цепи, железный гроб – ты должен был умереть, и даже твой дух не смог бы отлететь в иной мир, обреченный на муки под запирающим знаком!

– Артефакт, – ответил Ланс, показав серебряный перстень на мизинце. – Я создал его для другого человека. Более… хрупкого. Смертного.

– Ты сделал его для женщины? – догадалась Тиль.

– Он должен был защитить ее от всех болезней. Перстень получился особенным. Так всегда выходит, когда делаешь артефакт для того, кого любишь. Выкладываешься до конца. Так что я не соврал тебе, Матильда. Я артефактор. Возможно, очень хороший. – Глаза Ланса снова вперились в Тиль. – Теперь ты, – сказал он твердо. – Что произошло между тобой и человеком, похороненным под ангелом?

В повисшей паузе прогрохотал отдаленный раскат грома, вспышка молнии осветила напряженное лицо колдуна, сведенные брови, изгиб губ.

– Поцелуй, – быстро сказала Тиль. – Я выбираю поцелуй.

Ланс тихо выругался и обхватил ее шею, чуть сжав пальцы. Тиль ахнула от неожиданности, вцепилась в руку, пытаясь убрать ее с горла, но он смял ее губы своими, быстро, грубо, и она едва не задохнулась от напора. Язык Ланса ворвался в ее рот, жесткие пальцы другой руки впились в бедро. Колдун резко дернул ее вниз, так что Тиль съехала по скользкому дивану, и вжался в нее всем телом, вдавливая в кожаное сиденье. Она пыталась оттолкнуть колдуна, царапала ногтями плечи, но он лишь сгреб ее волосы, не давая повернуть голову, перехватил тонкие запястья, заведя их вверх. В его поцелуе не было ни капли нежности, он целовал с жадным исступлением, с бесстыдством животной страсти. Подчинял, брал, нисколько не заботясь о ее удовольствии. Отпустив запястья, Ланс обхватил ягодицы Тиль, прижимая к себе еще теснее, раздвинул коленом ноги, и Матильда впилась ему ногтями в щеку. Зашипев, Ланс отшатнулся, а она влепила ему пощечину, оттолкнула. Выскользнув из-под тяжелого горячего тела, вскочила на ноги.

Ланс сел, провел ладонью по изодранной щеке, посмотрел на кровь, оставшуюся на пальцах. Встав, шагнул к Тиль, которую трясло от негодования.

– Врежь еще, – сказал он, осклабившись. Вид у него был дикий: взъерошенные волосы, горящие глаза, кровь, размазанная по лицу. – Дай сдачи. Тебе ведь полегчало?

Тиль с размаху влепила ему ладонью по другой щеке, так что пальцы запекло.

– Ух, бодрит. – Он тряхнул головой, попрыгал на месте, как боксер. – Еще разок?

– Ты… ты… Ты изнасиловал мой рот! – выкрикнула Матильда.

– Вообще-то ты сама дала на это согласие, – возразил Ланс. – Сама попросила.

– Я сказала – поцелуй, а не это вот… – Она запнулась, подбирая подходящее слово, но, так и не найдя его, махнула рукой.

Ее колотило, как от озноба, и Ланс, шагнув ближе, обнял Тиль за плечи, привлек к себе. Она оттолкнула его, ударила кулаком в грудь. Молния вспыхнула, осветив влажные дорожки на щеках Тиль, и Ланс снова обнял ее. Еще один раскат грома прозвучал совсем рядом, прогремел, как горный обвал.

– Скотина рыжая! Урод! – Она забилась в его объятиях, но колдун лишь прижимал ее к себе теснее, пока она не сдалась и не уткнулась в широкую грудь, пряча злые слезы обиды.

Ланс погладил ее по спине, и Тиль, дернувшись, высвободилась. Отвернувшись, вытерла влажные щеки, пригладила волосы и осторожно прикоснулась к губам, которые распухли и горели. У нее родилась целая обличительная речь, и, повернувшись к колдуну, она собиралась высказать все, что накипело, но тот остановил ее жестом. Прищурившись, он смотрел куда-то поверх ее головы, и взгляд его снова стал жестким.