Текст книги "Крылья колдуна"

– Нет, – отрезал он. – И я очень, очень зол на тебя! Ты украла мою вещь!

– Лучший поступок в моей жизни, – вздохнула Клэр, закрывая глаза и прислоняясь щекой к его плечу. – Летать – классно. Сделаешь мне еще такие крылья? Ты волшебник, да? Ты не похож на волшебника. У тебя ни посоха, ни бороды, ни шляпы…

– Я когда-то отрастил бороду, потом сбрил. Мне не идет. Послушай, Клэр, ты умеешь хранить секреты? – спросил Ланс без особой надежды. – Никто не должен знать о том, что произошло.

Она кивнула и жестом повернула невидимый ключик у рта.

– Я никому не скажу, – прошептала тихо. – А я – тоже волшебница?

– Вроде того, – вздохнул Ланс.

– И Матильда?

– Она круче всех.

Ланс пронес девушку по лестнице, повернул в коридор и безошибочно толкнул нужную дверь. Не обращая внимания на ошарашенную докторшу, которая вскочила с кресла при их появлении, сгрузил Клэр на кушетку и деликатно поправил сползшую с ее плеча рубашку.

– Что с ней? – ахнула врач.

– Все в порядке, – отмахнулась Клэр.

Врач суетливо ощупала ей затылок, где волосы слиплись от загустевшей крови, заглянула под рубашку.

– Я не поняла, – нахмурилась она. – Это чья кровь? Что произошло?

Клэр посмотрела на Ланса, но тот уже скрылся за дверью.

– Я упала, – вздохнула Клэр. – Ударилась головой. И ничего не помню.

– Плохой признак, – сказала врач. Она включила фонарик и поочередно посветила Клэр в оба глаза. – Странно, не замечала раньше, что у тебя такие необычные глаза… Ну-ка скажи «а».

Клэр послушно открыла рот, высунула язык.

– Где-нибудь болит? Можешь конкретней рассказать, что произошло?

– Ничего не болит, – честно сказала Клэр. – Похоже, у меня это… – она пощелкала пальцами, – амнезия.

На кончиках ее пальцев вспыхнули короткие язычки пламени. Врач ошарашенно уставилась на огонь, и Клэр, опомнившись, сжала руку в кулак. Докторша побледнела, так что веснушки на ее лице выделились резче.

– Давай кое-что проверим.

Она взяла со стола инструмент, похожий на стетоскоп, присела на кушетку и приложила к груди Клэр датчик, напряженно глядя на показания прибора, круглого, с единственной стрелкой, как компас. Прямые линии разделяли его табло на три части.

– Дышать? Не дышать? – спросила Клэр, но доктор лишь сердито на нее цыкнула.

Стрелка, стоящая посередине, в секторе, окрашенном в серый, дрогнула, уверенно поехала вправо, пересекла разделительную линию и замерла в белой части табло.

– Я отойду на минутку, – ровным голосом сказала доктор. – Отдыхай. Поспи немного. Я выпишу тебе освобождение от уроков.

Она надавила на плечи Клэр, заставляя лечь. Накинув на нее простыню, суетливо поправила край, пряча босые ступни девушки и избегая при этом смотреть ей в глаза.

– Я скоро вернусь, – пообещала врач и вышла.

Дверь хлопнула, ключ повернулся, закрывая кабинет на замок.

– Спалилась, – покаянно вздохнула Клэр.

Она села и посмотрела на свои руки, развернув ладони кверху. Послушное пламя заискрилось на коже, повторяя линии жизни, пробежало к кончикам пальцев и погасло.

Клэр отбросила простыню и встала с кушетки. Тело едва не звенело от легкости. Казалось, стоит оттолкнуться посильнее – и взлетишь под потолок. Отголоски страшной боли остались где-то в уголках памяти и воспринимались будто чужие. Клэр подошла к рукомойнику в углу, посмотрела в прямоугольное зеркало. Ведь не может такого быть, что это она умирала у фонтана и это ее кровь текла в швах брусчатки? Вот ее руки, ноги, все на месте, целое и здоровое. Клэр пошевелила пальцами ног, ощупала ребра, положила ладони на грудь и с облегчением выдохнула. Быстро покосившись на запертую дверь, сняла рубашку Ланса. Два упругих полушария с вишневыми сосками не пострадали, а вот между ними белел отпечаток узкой ладони.

Клэр обвела пальцем след, оставшийся на смуглой коже. Она помнила яркий свет, прогнавший боль, спокойствие, хлынувшее в нее потоком, как теплая река. Думала – это смерть. Оказалось – возвращение к жизни. Матильда спасла ее.

Странно было вспоминать, что еще утром она ее ненавидела. Ревность, сжигающая изнутри, сменилась тихой грустью. События жизни, люди, поступки будто переосмысливались, выстраиваясь в ровную цельную систему вместо буйного хаоса, в котором все пребывало раньше.

Ланс не любит ее.

Осознание этого словно камень упало в реку – Клэр подождала, пока волнение уляжется, как круги на воде, наклонилась ближе к зеркалу, рассматривая свое лицо. Она повернула вентиль крана и умылась, прополоскала рот, прогоняя мерзкий металлический привкус. Ее любовь к Лансу, походившая на вспыхнувший пожар, теперь тлела, как огонь в очаге. Он удивительный, но стоит ли добиваться того, кто не делает и шага навстречу?

Клэр промокнула лицо полотенцем, висящим на стене, всмотрелась в отражение внимательнее и, быстро склонившись к зеркалу, оттянула веко. В правом глазу в темно-карей радужке отчетливо выделялся небесно-голубой сектор.

* * *

Матильда выглянула из душевой, осторожно осмотрелась. Пансион уже проснулся: две девочки лет десяти пробежали мимо, едва не толкнув ее, из дверей, ведущих в комнаты, доносились голоса. Красная ковровая дорожка не подавала признаков жизни, светильники горели ровно, и Тиль вышла в коридор.

Старшие ученицы тоже торопились в учебное крыло, одна из девушек догнала ее, пошла рядом. Чуть полноватая детской пухлостью, она показалась Тиль очень милой: нежная ровная кожа, мягкий изгиб губ, глаза потрясающего бирюзового оттенка. Из застенчивой и чуть нескладной оболочки подростка готовилась появиться женщина со спокойной, чуть приглушенной красотой, которую, если заметишь, забыть не сможешь.

– Привет, – сказала она. – Я Джулия. Мы с тобой в одном классе.

– Я видела тебя на уроке, – вспомнила Тиль. – Руби не понравился твой рисунок.

– Мои рисунки мало кому нравятся, – вздохнула Джулия.

– Плохо рисуешь?

– Я хорошо рисую, – ответила девушка с неожиданной уверенностью.

Она остановилась, придержав Тиль, покопалась в кожаном портфеле, висящем на плече, и вынула прямоугольный блокнот.

– Иногда привлекательные люди получаются уродливыми, – сказала Джулия, – потому что их внешность – обман, а внутри они жестокие и подлые. Мои рисунки не врут.

– Почему ты мне это говоришь? – с подозрением спросила Тиль.

– Хочу предупредить: будь осторожна, – ответила та, протягивая блокнот. – Я не знаю, зачем вы с дядей сюда приехали. Я даже думаю, что он вовсе не дядя тебе. Но если нужна помощь, скажи.

Тиль бездумно открыла блокнот и увидела портрет Клэр. В ее глазах плясал огонь, волосы развевались, и во всем облике сквозила уверенная сила.

– Ты хорошо рисуешь, – тихо подтвердила Тиль, листая страницы.

Здесь в основном были одноклассницы Джулии, но попадались и девочки помладше, преподаватели, обслуживающий персонал. Карандашными штрихами она схватывала саму суть человека. Кто-то смотрел на мир со злобным прищуром, кто-то – широко распахнутыми доверчивыми глазами, как Алиса.

– Она сильно изменилась, – прокомментировала Джулия рисунок, от которого Тиль не могла оторваться. Алиса на нем улыбалась, а в ее глазах был целый космос звезд. – Я пыталась нарисовать ее недавно – ничего не вышло. Ее будто нет больше.

– Вот как? – пробормотала Тиль, листая блокнот дальше. Она поверить не могла, что наткнулась на такой бесценный источник информации, и теперь боялась спугнуть удачу. – Джулия, ты понимаешь, какая ты необыкновенная?

– Что ты! – чуть сердито возразила девушка. – Во мне точно ничего особенного.

Следующие несколько страниц были посвящены Лансу: в профиль у открытого окна, в анфас, стоя, лежа… На одном из рисунков Джулия расщедрилась на цветные карандаши, и Ланс вышел совсем как живой, с яркими волосами и нахальной улыбкой. Крылья за спиной сыпали разноцветными искрами, расплываясь дымчатым туманом. Похоже, Джулия толком не поняла, что видит, и изобразила их как фон.

– Вот он – настоящий фейерверк, – по-женски оценивающе произнесла Джулия и, смутившись от собственных слов, покраснела.

– Угу, – мрачно подтвердила Тиль, поскорее переворачивая страницу. Но чего она не ожидала, так это увидеть собственное лицо: сжатые губы, скорбная складка у рта… – Я выгляжу такой печальной?

– Подожди, у меня есть другой портрет. – Джулия открыла нужную страницу, вернула блокнот Тиль. – Это я нарисовала в столовой, когда ты обедала с дядей.

Смотреть на свою улыбку оказалось еще больнее. Крылья за спиной были прорисованы детально, до каждого перышка.

– Да, это странно, – задумчиво произнесла Джулия, погладив нарисованные крылья. – Сама не знаю, почему я так нарисовала…

– Джулия, а какой ты изобразила Руби? – спросила Тиль. – Почему она забрала твой рисунок?

– Она старая, – скупо ответила та.

– Ей лет сорок на вид, – возразила Тиль, чувствуя, как замерло сердце в ожидании ответа.

– Наверное, так и есть, – не стала спорить девушка.

– А кого еще ты видишь не таким, как есть? – спросила Тиль в лоб.

– Проще ответить, кто здесь настоящий, – рассмеялась Джулия, забирая у нее блокнот. – Мы все притворяемся, каждый день. Петра собрала нас в пансионе, как стадо овец, нарядила в форму, выдала одинаковые тетрадки, и мы изображаем из себя примерных учениц, хотя уверена: единственное, что нас объединяет, – это желание убраться отсюда.

Тиль вспомнила стену, смыкающуюся вокруг пансиона, посмотрела на лестницу, ведущую вниз.

– А что с библиотекаршей? – спросила она.

– Вот она настоящая, – подтвердила Джулия. – И выглядит плохой, и суть у нее такая же – злобная бабка. Я ее не рисовала. Не хочу.

– Тебя часто наказывают?

– Нет, – нехотя ответила она. – По правде сказать, это произошло лишь один раз.

– Выходит, ты самая примерная ученица в пансионе?

– Повод для наказания всегда можно найти, – пожала плечами Джулия. – Просто я увидела, что та книга, которую нас заставляют переписывать, истекает кровью. Ты из-за нее сюда приехала?

– Возможно, – сказала Тиль. – Я оставлю себе твой блокнот?

– Мне будет приятно, – несмело улыбнулась Джулия. – Встретимся на уроках?

Тиль кивнула и пошла вниз по лестнице. Один пролет сменился вторым, затем третьим. Джулия отстала, и Тиль теперь даже не слышала ее шагов. Спустившись еще на десяток ступеней, она перегнулась через перила и посмотрела вниз. Сердце тут же подпрыгнуло и забилось, как пойманная птичка. Лестница была бесконечной. Она заворачивалась снова и снова, уходя в темноту. Тиль запрокинула голову, но вверху была та же картина: лестничные перила, стремящиеся в необозримую даль.

Ступенька под ней задрожала, накренилась. Лестница медленно сворачивалась в спираль, перила трескались, крошились. Коротко вскрикнув, Тиль побежала вниз. Она перепрыгивала ступеньки, уходящие из-под ног, шарахалась от падающих обломков перил. Блокнот с рисунками Джулии выпал у нее из рук, плюхнулся, раскрывшись на страницах с портретом Ланса. Тиль бежала и бежала, но блокнот все так же лежал рядом с ней. Рыжие волосы, серые глаза с голубым вкраплением, приподнятый вверх уголок губ.

– Это все неправда, – сказала Тиль вслух, остановившись на рушащейся лестнице и переведя дыхание. – Этого нет.

Она подняла блокнот, прижала его к груди, закрыла глаза, пытаясь поймать отголоски реальности. Легкое дуновение ветра всколыхнуло пряди ее волос, справа донеслись приглушенные голоса. Тиль протянула руку и наткнулась на деревянную преграду. Она толкнула ее и открыла глаза, когда та поддалась.

– Заходи, – поприветствовала ее Руби. – Не стой в дверях. Урок уже начался.

* * *

Ланс быстро шел по коридору, лавируя между учениц, которые застывали, разинув рты, и их взгляды прикипали намертво к его голой спине.

– Доброе утро, – кивал Ланс как ни в чем не бывало. – Хорошего дня.

Но от такого пристального внимания ему хотелось прикрыться, как невинной деве, застигнутой врасплох во время купания. На верхней ступеньке лестницы, ведущей в библиотеку, он задержался, и перед тем как шагнуть в густой полумрак, вцепился рукой в перила.

– Что ж так темно-то, – пробормотал он.

Будто в ответ на его слова за поворотом лестницы забрезжил свет. Ланс, насвистывая бодрую мелодию себе под нос, спустился на один виток и одобрительно кивнул паучку, деловито сооружающему паутину над горящим светильником. Еще через один виток лестницы колдун остановился перед таким же светильником, нахмурился, глядя на паутину, и пошел медленнее. Заглянув за поворот, с досадой цыкнул зубом. Паучок замер в углу паутины, поджидая жертву.

– Миленько, – кивнул Ланс. – Колдуем, значит, помаленьку.

Вздохнув, он присел и расшнуровал ботинок. Закрепив за основание светильника шнурок, пустил по нему поток энергии, и шнурок вытянулся, а потом смотался клубком. Ланс опустил его на ступеньку, и клубок подпрыгнул от нетерпения.

– Выведи меня отсюда.

Клубок подкатился к стене, на которой подрагивала тень паутины, и, не задержавшись ни на миг, прокатился сквозь нее.

– Всегда прячь выход в самом видном месте, – сказал Ланс, держась за шнурок, как за путеводную нить, и шагнул сквозь стену. – Какое хорошее, качественное колдовство!

Тьма, будто заждавшись, укутала его в плотные объятия.

Ладони Ланса мгновенно вспотели, голова закружилась.

– Ох, – выдохнул он, шнурок выскользнул из задрожавшей руки, и несколько ужасных мгновений Ланс шарил по полу в кромешном мраке, борясь с паникой. – Сюда бы Матильду с ее внутренним светом, – сказал он, найдя шнурок.

Выпрямившись, Ланс приложился затылком о низкий потолок, перед глазами заплясали красные круги.

– Все под контролем, – произнес он с фальшивой уверенностью, идя дальше.

Под ногами зачавкала грязь, ботинок свалился с ноги, Ланс попытался его нащупать, но под ступней скользнуло что-то чешуйчатое.

– Нет так нет, – пробормотал он, прибавив шагу. – Они все равно износились.

Когда впереди мелькнул просвет, Ланс бросился к нему со всех ног. Обогнав клубок, протиснулся в узкую щель, царапая кожу, и упал на паркет.

– Добрый день, – сказал он Саре, поднимаясь с пола.

Сара вцепилась в столешницу, Селена, пискнув, покачнулась и рухнула в кресло директрисы. Ланс оглянулся – стена за ним снова сомкнулась, и лишь конец шнурка свисал, зажатый каменными плитами, как дохлый червяк.

– Как это понимать? – спросила Сара строго, словно отчитывая нерадивого ученика. – Вы что это, появились из стены? Там тайный ход?

– Уже нет, – ответил Ланс. – Скорее складка мироздания, через которую я прошел, но повторять этот фокус я не буду.

– Уверены? – уточнила Сара. – Потому что выхода из кабинета больше нет.

Ланс быстро подошел к двери, распахнул ее и наткнулся на плотную серую стену из шершавых плит.

– Как пройти в библиотеку? – задумчиво произнес он, простукивая стену, выросшую в дверном проеме. Спохватившись, спросил: – А вы что тут делаете?

– Я спешила на занятия, вошла в класс, а оказалась здесь, в кабинете директрисы, – охотно пояснила Селена. – Сначала решила, что задумалась, перепутала двери, но следом вошла и Сара…

– А я уж точно ничего не перепутала, – сердито перебила ее Сара. – В пансионе всегда творилась чертовщина, но сейчас уже перебор. Что за складки мироздания? Кто вы, Ланс?

– Маг, – ответил он. – А вы нет?

* * *

Тиль медленно опустилась за последнюю парту.

Кабинет, где собрались, кажется, все старшеклассницы, кроме Клэр, она уже знала: здесь раньше проходил урок рисования. Сейчас в нем горели все лампы, шторы были плотно задернуты, а на партах лежали короткие дощечки.

– Это тебе.

Тиль вздрогнула, когда на ее парту с громким стуком опустился молоток. Руби щедро сыпанула гвоздей на исцарапанную столешницу.

– Что ты смотришь на меня, как на привидение? – спросила Руби. Колючие голубые глаза вперились в Тиль. – Урок труда. Никогда не держала в руках молоток? Это легко. Если уж мужчины с этим справляются, то нам, женщинам, и вовсе раз плюнуть… Сегодня все делаем скворечники. Бедные птички прилетят с юга, а у нас погода не сахар. То дождь из рыбы, то шквальный ветер. Сами понимаете, в таких условиях вить гнездо – та еще морока. Так что берем молотки, гвозди, внимательно смотрим на схему и работаем. Кто сделает самый красивый скворечник, получит приз.

– Какой? – спросила темненькая девочка, внимательно глядя на схему, нарисованную мелом на зеленой доске.

– Сюрприз, Камилла, – ответила Руби, не сводя глаз с Тиль. – А кто не справится – будет наказан. Сказать как?

Девочки притихли, склонились над дощечками, вскоре раздались первые робкие удары.

– Смелее! – подбодрила их Руби. Она подошла к окну и заглянула за штору. – Птичкам нужен дом.

Тиль вдруг осознала, что казалось ей чудовищно неправильным на острове: здесь не было птиц. Не кричали над морскими волнами чайки, не суетились под ногами деловитые голуби, не каркали проклятия вороны. Даже воробьев она не видела ни разу.

Дверь резко распахнулась, ударив о стену, и в кабинет влетела доктор. Пробормотав приветствие, она быстро прошла между партами, склонилась к Руби и горячо прошептала ей что-то на ухо.

– Этого не может быть, – отчетливо произнесла та. – Ты ошиблась. Прибор сломался.

Доктор вытащила прибор, схватила за плечо Камиллу, заставляя ее подняться, приложила датчик к тощей груди прямо через рубашку и ткнула табло под нос Руби.

– Проверь еще на ком-нибудь, – не сдавалась Руби. Она вырвала прибор у врача из рук и быстро подошла к Тиль. Та не успела и пикнуть, как холодный датчик прижался к ее шее.

– Пустышка, – чуть удивленно протянула Руби.

– О чем вы? – спросила Тиль, косясь на круглый прибор с замершей стрелкой.

– Скворечник, – напомнила ей Руби, засовывая прибор назад в карман халата доктора, и Тиль заметила у той на рукавах пятна крови. – Займись делом. Потом мы повесим скворечники в яблоневом саду. Может, соорудим и кормушку, чтобы птички скорее прилетели, а? Как думаете?

По классу пронеслось неуверенное одобрение. Молотки снова застучали. Дороти, сидящая впереди, несмотря на высокий рост, коротко вскрикнув, сунула палец в рот, и Руби тут же оказалась рядом.

– Дай я. Что ж ты такая неумеха у меня, – ласково пожурила она девушку. – Держи ровнее, бей аккуратно, вот так.

Она ловко сбила дощечки, потом занялась треугольной крышей, доктор ушла. А Тиль посмотрела на схему, нарисованную на доске, и перевела взгляд на спину Руби. Преподаватель снова надела желтый спортивный костюм, но теперь Тиль не обманывалась ни ее жизнерадостным внешним видом, ни якобы веселым нравом. Тихонько встав из-за парты, она подкралась к шкафчику у стены. Руби увлеченно забивала гвоздь, девочки тоже заинтересовались заданием. Тиль приоткрыла дверку и нашла стопку рисунков. Нужный ей оказался в самом низу. На портрете, который нарисовала Джулия, Руби действительно выглядела старой, хотя на лице не было ни морщин, ни пигментных пятен, но вековая усталость лежала в глазах гранитной плитой. Белый ежик волос казался острым, как иголки. На шею падала странная тень, или это чешуя?

Положив рисунок на место, Тиль вернулась за парту и взяла молоток. Примерившись, вогнала гвоздь в мягкую древесину, соединив две дощечки. Руби маг, без сомнения. Все это затеяла она?

Как же сейчас не хватает Ланса, чтобы поделиться с ним открытиями. Где его, интересно, носит…

Спохватившись, Тиль выронила молоток и выскочила к двери. Он наверняка пошел за ней в библиотеку! Как бы не натворил там дел!

Она дернула дверную ручку, но та не поддалась. Толкнула дверь – будто попыталась проломиться сквозь несокрушимую стену.

– Сядь на место, – рыкнула Руби.

Тиль обернулась и встретилась с холодным взглядом преподавательницы, смотревшей на нее исподлобья. Шагнув к парте, она опустилась на стул.

– Выполняй задание, – приказала учительница. – Или будешь наказана.

Тиль демонстративно отложила молоток в сторону, закинула ногу за ногу, упрямо посмотрев на Руби. Та лишь хмыкнула и продолжила помогать Доротее. А Тиль услышала сдавленные всхлипывания и, повернувшись, заметила, как содрогаются плечики Алисы. Она быстро пересела к ней на свободный стул, забрала молоток из дрожащей руки.

– Не бойся, – прошептала девочке. – Сейчас мы все сколотим. Держи гвоздь.

Алиса обхватила тоненькими пальчиками гвоздь, но он тут же выпал, скатился куда-то на пол. Тиль соединила две дощечки под прямым углом, сунула Алисе в ладони, а сама взяла молоток и забила гвоздь.

– Теперь следующий, – пробормотала она.

– Зачем ты мне помогаешь? – прошептала Алиса.

– Может, хочу получить наказание, переписать эту дурацкую книгу и посмотреть, что в ней тебя так напугало, – сказала Тиль. – Что с тобой произошло? Это связано с книгой?

– Я не знаю, – честно призналась Алиса. – Но раньше я была другой. Я могла менять мир. Глупо, знаю, ты не поверишь. Помнишь ту яблоню, где мы впервые встретились?

Тиль кивнула.

– Она появилась из-за меня, – прошептала Алиса ей на ухо. – Я ее придумала.

Тиль посмотрела на девочку внимательнее. На впалых щеках Алисы горел лихорадочный румянец, тонкие обветренные губы были искусаны до крови.

– Я не вру.

– Я тебе верю, – ответила Тиль. – Обещай, что тоже доверишься мне однажды.

– В смысле? – нахмурилась Алиса.

– Потом поймешь.

Тиль наскоро сколотила доски, приделала крышу и, подмигнув Алисе, пересела на свое место.

Руби шла по проходу между партами, оценивая кривые и косые скворечники, помогая девочкам и прикладывая руку к каждой поделке. Движения учительницы были точными, уверенными, и Тиль даже залюбовалась тем, как ловко она работает. После ее помощи можно было надеяться, что птицы, завидев свое потенциальное жилье, вернутся на Либеморт, а не улетят в ужасе, роняя перья. Руби подошла к ее парте, поцокала языком, глядя на заготовки, взяла молоток, и Тиль невольно отодвинулась в сторону.

– Ты так на меня смотришь, будто думаешь, что я сейчас разобью тебе голову молотком, – улыбнулась Руби, и от ее улыбки мороз пошел по коже. – Разве не знаешь, что учителям это строго запрещено? Подай гвозди.

Она сколотила дощечки в два счета, поставила скворечник перед Тиль. Круглое черное отверстие, вырезанное в доске, гипнотизировало и притягивало взгляд. На миг Тиль показалось, что там, в темной глубине, что-то шевельнулось.

– Итак! – Руби хлопнула в ладоши, и девочки повернулись к ней. – Все молодцы. Берем скворечники и идем за мной.

– Куда? – спросила Тиль.

– Увидишь, – сказала Руби, оглядывая поднимающихся с мест учениц.

– А кто получит сюрприз и кто понесет наказание? – спросила Камилла, ненароком поворачивая свой скворечник удачной стороной.

– Решим на месте, – ответила Руби, легко открывая дверь.

* * *

Первым делом Ланс подошел к окну и отдернул шторы. Мгла снаружи была густой и вязкой, как мазут, словно весь пансион вырезали из мира и поместили куда-то в безвременье, где длится вечная ночь.

– Наверное, затмение, – предположила Селена из-за его плеча. – Вот вы, Ланс, говорите, что вы маг. Это ведь не всерьез?

Он повернулся, окинул ее внимательным взглядом от волос, собранных в романтичный пучок, до кончиков лакированных туфель, отметив и густо накрашенные ресницы, и вздымающуюся грудь, подчеркнутую облегающей кофточкой.

– Серьезнее некуда, – ответил он.

– Докажите, – потребовала Сара, которая сидела на стуле в углу. Под ее глазами пролегли глубокие тени, морщины между бровей обозначались резче, а в волосах будто добавилось седины.

– А того, что я прошел сквозь стену, недостаточно? – уточнил Ланс. – Ладно, докажу, но только если вы потом тоже откроетесь передо мной.

– Я расскажу вам все свои секреты, – горячо пообещала Селена.

– Все не надо, – попросил Ланс. Он отошел в центр комнаты, глубоко вдохнул, расправил плечи. – Анаэ-таа.

Крылья развернулись за его спиной искрящимся туманом, расправились от стены до стены.

– А я в хорошей форме, – пробормотал Ланс, заглядывая себе за плечо.

Сара подскочила со стула и быстро подошла к нему.

– Что это? – спросил она. – Какой-то вихрь? Это иллюзия? Фокус?

– Это энергетические крылья, – ответил Ланс. – Они есть у всех магов. У кого-то больше, у кого-то меньше. Бывают темные, светлые, разных цветов и оттенков. Как правило, по крыльям можно определить уровень мага, иногда – способности. Я – артефактор.

– Вот как, – только и смогла произнести Сара. Она осторожно провела пальцами сквозь туман за спиной Ланса. – Теплые.

Селена сглотнула и тоже подошла ближе.

– Это невероятно, – выдохнула она. – А я ведь знала, чувствовала, что в нашем мире есть волшебство. Вы должны прочитать мой роман! Он о простой девушке, которая оказывается потомком королей из волшебного мира…

– Откуда вы взялись? – спросила Сара, обходя его по кругу. Крылья постепенно исчезали, светясь радужными переливами. – Из другого мира?

– Маги – потомки расы анаэтов, – ответил Ланс. – Крылатых людей, которых истребили много лет назад.

– За что? – ахнула Селена, прижав руки к груди.

– Ну как – за что, – вздохнул колдун. – Когда есть кто-то, кто явно лучше вас, это может вызывать восхищение, уважение, любовь…

– Но чаще вызывает зависть, – кивнула Сара. – Вы не представляете, как часто я сталкиваюсь с этим в детском коллективе. Школьный класс – это ведь как модель общества, где все утрировано и увеличено, как под лупой.

– И как обычно поступают с теми, кто лучше? – заинтересовался Ланс.

– Во-первых, не все готовы признать чужое превосходство, – ответила Сара. – Ребенку кажется, что другому хорошие оценки ставят незаслуженно. Во-вторых, может начаться травля. Физически, разумеется, ученицу не уничтожат, но морально это может быть болезненно, особенно для неокрепшей психики. И это еще нам не приходится сталкиваться с родителями якобы недооцененных чад! А за свою преподавательскую карьеру я повидала сотни мам, которые уверены, что их ребенок – лучший, и готовы стены головой пробить, чтобы весь мир это признал.

– Ладно. Теперь вы, – напомнил Ланс. – Позволите?

Он положил ладонь на солнечное сплетение Сары, посмотрел ей в глаза.

– Скажите «анаэ-таа», – попросил он.

– Анаэ-таа, – послушно повторила она. Они замерли в ожидании, но ничего не происходило.

– Селена, ваша очередь.

Селена подошла к Лансу, взяла его руку, положила себе на грудь, а сама провела пальчиками по его голому плечу.

– Чуть ниже, – сказал он, опустив ладонь. – А вам не обязательно меня гладить. Теперь говорите.

– Анаэ-таа, – выдохнула Селена, закрыв глаза и прижавшись к Лансу.

– Ничего, – констатировал он, пятясь. – Что ж…

– Уверены? – спросила Селена, разочарованно заглядывая себе за плечо. – Анаэ-таа, анаэ-таа. – Она повторяла заклинание с разными интонациями, все больше злясь.

– Тем лучше, – бодро сказал Ланс. – Теперь я могу быть уверен, что ведьма, из-за которой началась эта заварушка, – не одна из вас.

– Ведьма? – нахмурилась Сара. – В пансионе есть еще один маг?

– И с очень недобрыми намерениями, – подтвердил Ланс.

– Надо найти ее! – воскликнула Сара. – Девочки в опасности!

– Ах да, девочки тоже маги, – сказал Ланс. – Может, не все, но многие.

Сара прижала ладонь ко лбу, опустилась на стул.

– Конечно, это многое объясняет. Само устройство мира оказалось не таким, как я считала. Но почему вы все это нам рассказываете? – спросила она. – Ведь это наверняка большая тайна. Очевидно, что маги по какой-то причине скрываются.

– Верно, – безмятежно подтвердил Ланс, присаживаясь на край стола. – Это большой секрет. Но сейчас мне может понадобиться любая помощь. Когда все закончится, я попрошу Матильду внушить вам, что всего этого не было. Она может.

– Еще и Матильда, – кивнула Сара. – И что теперь? Как мы выберемся отсюда?

Ланс снова подошел к окну, вгляделся во тьму, и оттуда, словно полная луна, выплыл круглый желтый глаз и уставился на колдуна. Ланс быстро задернул штору, вернулся к дверному проему и попинал каменную кладку ногой, на которой еще остался ботинок. Потом открыл шкаф, ностальгически вздохнул, глядя в темное нутро.

– Мне надо в библиотеку, – сказал он, закрывая шкаф. – Матильда пошла туда. И там книга, от которой у меня волосы дыбом во всех местах. Сюда я попал с помощью артефакта, но я сам не знал, куда он выведет. А чтобы попасть в конкретное место, нам нужен проводник, способный перемещаться сквозь стены, иллюзии и миры. Селена, – позвал он женщину, которая продолжала бубнить заклинание себе под нос. – Вы, кажется, говорили, что дружили с Вивиан?

– Да, – подтвердила она.

– Прекрасно, – улыбнулся Ланс. – Проведем спиритический сеанс.

* * *

Петра шла к себе в кабинет, и ее острые каблучки мягко впивались в ковровую дорожку. Ей хотелось посидеть перед уроками в тишине, подготовить планы, может, просто помечтать. Хотя в последнее время Петре казалось, что все ее мечты сбылись. Она – директриса престижного частного пансиона. Ученицы – маленькие ангелочки. Бывает, проказничают, но это ведь дети. А какое место, какой воздух! Ее астма прошла, словно ее и не бывало. Отражение в зеркале помолодело лет на десять. Теперь еще и Ланс. Он явно к ней неравнодушен. Глаза так и сверкают сдерживаемой страстью. Он молод, неопытен и вряд ли рассчитывает на взаимность зрелой дамы… Петра поправила кудряшку надо лбом. Конечно, ничего серьезного не будет, но закрутить короткий роман – почему бы и нет? Они оба рыжие, а ведь всем известно, что рыжие – самые страстные любовники. Это будет настоящий взрыв! Петра потянула за корешок книгу из сумочки. Можно почитать, пока есть время. Осталось всего страниц тридцать, и теперь она растягивала удовольствие, смакуя каждый абзац. Герои помирились и продолжали мириться вот уже десятую страницу.

Дернув ручку, Петра вошла, оторвалась от книги и замерла на месте. Перед ней вытянулись зрительские ряды, сбоку оказалась пустая сцена, обрамленная бордовым занавесом.

Она недоверчиво обернулась на захлопнувшуюся за ней дверь, перевела взгляд на девочек, столпившихся в актовом зале. Похоже, здесь собрались все ученицы пансиона, кроме старшеклассниц.

– Странно, – пробормотала Петра, нажала на дверную ручку, но та не поддалась. – Я, наверное, задумалась и свернула не туда. Что за собрание? Почему вы не на занятиях?

– Дверь пускает только в одну сторону, – ответила одна из девочек. – Мы не можем выйти.

– Как это? – возмутилась Петра. Она попыхтела у двери, пытаясь ее открыть, но вскоре сдалась.

– Я шла в столовую, – сказала кудрявая девочка с глазами, полными слез.

– А я в класс, – подхватила другая.

– Я вернулась в комнату за учебником, а попала в актовый зал. Как такое может быть? Он ведь в другой части пансиона!

– А я шла в туалет, – пискнула девочка лет семи, скрестив ноги.

– Мы все оказались в актовом зале, – подытожила Петра. – Понятно. Что ж, скоро нашу пропажу обнаружат и откроют дверь.

– Но почему мы все сюда попали? – спросила первая.

– В мире много непознанного, – наставительно ответила Петра. – Этим мы сейчас и займемся – будем учиться и познавать мир. Раз уж мы все здесь собрались, проведем урок… допустим, литературы. Да, у нас здесь разновозрастные классы, но хорошая литература достучится до любого сердца.