Текст книги "Крылья колдуна"

Ланс скрылся под навесом позади зрительских рядов, и Клэр поняла, куда он идет. Там стояла его машина: черная, блестящая, греховно красивая и наверняка быстрая, как ветер. Если бы только Клэр уехала из чертова пансиона на этой машине вместе с Лансом, все девчонки передохли бы от зависти!

Она прибавила шагу. Если он собирается куда-то ехать, она попросится с ним за компанию. Нужна веская причина. Допустим, ей срочно понадобилось купить таблетки. Докторша вечно прописывает ей пилюли, которые на вкус еще хуже туи. Клэр смывает их в унитаз. Она и так чувствует себя прекрасно и привыкла доверять себе и своим ощущениям. И сейчас они говорят ей, что преподаватель словесности – именно тот мужчина, который ей нужен.

Ланс стоял к ней спиной, копаясь в открытом багажнике. Широкие плечи, узкие бедра, стройный, но крепкий. Он закатал рукава рубашки, подвинул ближе какой-то тяжелый ящик, но взгляд Клэр привлекла маленькая коробочка, украшенная красным бантом.

– Подарок? – спросила она, и Ланс, вздрогнув, обернулся.

Клэр тягуче оттолкнулась от деревянных опор, медленно вошла к нему под тень навеса, присела на бок машины, глядя на преподавателя вполоборота.

– Почему ты не на занятиях? – спросил он вместо ответа.

Клэр лишь пожала плечами, откинула челку.

– Почему вы не открыли его? Не интересно узнать, что внутри?

– Это подарок не мне, а от меня, – нехотя ответил Ланс. – Ты ведь сейчас должна писать сочинение, – прозорливо заметил он.

– Я уже написала одно, – ответила Клэр, повернувшись и облокотившись на машину так, чтобы учителю открылся живописный вид на вырез ее рубашки, которую она расстегнула едва не до пупка. – Вы читали?

Ланс хмыкнул и вновь погрузился в перебирание хлама, которым оказался набит ящик: пружины, детали, какие-то заклепки. Он вынул серебряный кругляш со стеклянным верхом и кивнул:

– Это подойдет. Подержи, раз уж ты здесь.

Клэр взяла протянутый ей предмет. Часы. Стекло треснуло, стрелка всего одна и та обломана, цифры стерлись от времени.

– Вам нравится антиквариат? – спросила она, пытаясь проявить заинтересованность.

– Смотря что, – ответил Ланс и улыбнулся своим мыслям. – Обычно я к нему равнодушен, но одна древность просто сводит меня с ума. Дразнит и манит, бесит и влечет одновременно…

– Дорогая штуковина, и вы не можете себе ее позволить?

Ланс удивленно посмотрел на Клэр, словно забыл о том, что она здесь, забрал у нее часы и, ввинтив крохотную отвертку в сорванную резьбу утопленного болтика, принялся его откручивать.

– Не могу, – буркнул он. – Пока.

– Подкопите деньжат, – подбодрила его Клэр, встав, погладила плечо Ланса, – да и купите.

– Так, – чуть отодвинулся он. – Иди-ка включи магнитолу. Выбери что-нибудь веселое.

Клэр едва не запищала от восторга, садясь в машину и трогая все, что попадалось под руку: светлую кожу сидений, переплет руля, кнопочки. Надо будет пробраться сюда еще раз и сделать тайком пару фоток. Она нажала наугад круглую кнопку, и из динамиков полились гитарные переборы. Покрутив колесико, поймала быстрый ритм модной песни. Подхватив легкий мотив, начала пританцовывать на кресле, но, глянув в зеркало заднего вида, поняла, что открытый багажник загораживает преподавателя. Вдруг позади машины что-то вспыхнуло и погасло. Клэр быстро вышла, подошла к Лансу. Часы в его руках ожили, но работали странно: стрелка, покачнувшись, крутанулась вокруг своей оси и указала ровно на грудь Ланса. Застыв на мгновение, дернулась и, медленно проехав половину циферблата, направила обломанный конец на Клэр.

Ланс поднял на нее взгляд, и глаза его будто засветились. Клэр быстро облизала губы, шагнула ближе. Что-то происходило сейчас между ними, что-то важное. Как будто он увидел ее по-настоящему и тоже понял, что она особенная. Глаза Ланса оказались серыми, в правом выделялся голубой треугольник радужки. И у Клэр перехватило дыхание, словно она только что влюбилась еще сильнее.

Ланс быстро спрятал часы в карман брюк и вышел из-под навеса. Клэр ничего не оставалось, как пойти за ним. На свету вся интимность момента исчезла, но она видела – он задумчив и, похоже, нервничает: губы сжаты, между бровей морщинка.

– Иди на уроки, – сказал Ланс.

– Еще увидимся, – бросила девушка.

– Непременно, – ответил он, и Клэр, не удержавшись, обернулась.

Ланс стоял, прислонившись к толстой деревянной опоре, спрятав руки в карманы брюк. Высокий, красивый, непривычно серьезный, он смотрел на нее внимательно, изучающе, и Клэр, отвернувшись, торжествующе улыбнулась. Ее походке сейчас позавидовала бы любая манекенщица, а сердце билось так сильно, что докторша наверняка выписала бы тройную дозу пилюль.

Он клюнул. Точно. Теперь осталось дать ему потомиться, а потом сделать первый шаг. Ланс не может проявить инициативу. Клэр несовершеннолетняя, а у него профессиональная этика.

Прикидывая варианты действий, она сунула руки в карманы юбки. В одном лежала ее старая зажигалка, а во втором – маленькая коробочка, украшенная алым бантом, которую она стянула из багажника.

* * *

Алиса дописывала сочинение, не особо вникая в то, что выводила ее рука. Внутренний конфликт возникает у героя при выборе решения. За нее все решили другие: где она будет жить, что есть, какую одежду носить. Когда-то все было по-другому: ей казалось, что она что-то значит и даже – вот глупости! – может менять этот мир. С детскими фантазиями, раскрашивающими жизнь в яркие краски, она давно попрощалась. Сейчас Алиса ясно видела – все вокруг серое: и мир, и люди.

Дверь тихонько скрипнула, и в кабинет вошла новенькая. Села на свободную парту позади, тихо вздохнула. Алиса дописала предложение, поставила точку. Потом, не выдержав, повернулась. Глаза у новенькой были синие-синие, как вечернее небо, и, казалось, в их глубине мерцали звезды.

– Привет, – прошептала та. – Мы уже знакомы. Яблоня.

Алиса кивнула, отвернулась, положила ладони на парту.

Что-то изменилось.

Привычный озноб никуда не делся, и руки все так же мерзли, будто она только что окунула их в ледяную воду, но сквозняк, струящийся вдоль позвоночника, исчез, и теперь по спине медленно растекалось приятное тепло. Будто она сейчас сидела не на опостылевшем уроке, а на пляже, под июльским солнцем. Алиса закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям. Тепло стало более явным. Словно кто-то ласково провел по ее спине рукой. Вздрогнув, она обернулась, с подозрением посмотрела на новенькую.

Матильда – вспомнила ее имя. Ее руки – тонкие, ухоженные кисти с розовыми овалами ногтей – недвижно лежали на парте. На среднем пальце блестел крупный серебряный перстень.

– Может, тебе нужна чистая тетрадка? – неуверенно предложила Алиса. – Возьми в шкафу.

– Спасибо, – ответила Матильда и вдруг пересела к ней за парту. – Расскажи лучше, куда я попала. Здесь всегда так…

Она замялась, подбирая слово.

– Всегда, – хмуро ответила Алиса.

С новенькой оказалось легко. Она задавала простые вопросы, на которые Алиса знала ответы: какой урок ее любимый, что вкусного готовят в столовке, кто из преподавателей хуже всех.

– Селена, – ответила Алиса. – Сама не знает, чего хочет. Задает одно, спрашивает другое. Хотя, если оценивать по профессиональному уровню, то может и Руби. Думаю, она вообще не преподаватель. Ты ее сейчас увидишь, у нас следующим уроком рисование.

На перемене новенькая тоже не отходила от нее, хотя другие девочки проявляли интерес, знакомились. Ванесса предложила сесть с ней за парту, но Матильда осталась с Алисой.

Руби явилась на урок в любимом спортивном костюме желтого цвета – одуванчик, пышущий оптимизмом. Она раздала всем листки бумаги и цветные карандаши и, сев на стул в проходе между партами, велела рисовать ее портрет.

– И похудее, девочки, не акцентируем внимание на щечках, – сказала она. – Разве что на ямочках. Новенькая, как тебя зовут?

– Матильда.

– Взрослое имя, – заметила Руби, пристально ее рассматривая. – Но тебе идет. Рисовать умеешь?

– Не очень, – ответила та.

Хотя Алиса видела, что рисует Матильда хорошо. Руби у нее вышла на удивление похожей: и короткий нос, и светлый ежик волос, и даже щеки никуда не делись.

– Нет, вы меня за что-то невзлюбили, – пожаловалась учительница, рассматривая работы учениц. – Джулия, и ты туда же!

Она всмотрелась в портрет и вдруг выдернула его из-под руки девочки, так что карандашная линия перечеркнула все лицо.

– Отдавайте сейчас же, – буркнула Руби, быстро собирая работы. – Вы не сумели увидеть мою классическую красоту, оценить тонкие черты! За это побежите два лишних круга на стадионе!

В классе послышались возмущенные голоса, но Руби непреклонно покачала головой и открыла дверь кабинета.

– Вперед, переодевайтесь.

Алиса провела новенькую в раздевалку, где той выдали комплект формы – белую майку, синие штаны и кофту на застежке, подобрали кроссовки по размеру. Потом они бежали рядом, подбадриваемые Руби, которая веселым колобком катилась сзади. Остальные девочки то и дело поглядывали на зрительские ряды, и Алиса, прищурившись, тоже посмотрела в сторону деревянного помоста с лавками, выкрашенными в белый.

– Там твой дядя, – заметила она.

– Знаю, – недовольно буркнула Матильда.

Заметив ее взгляд, мужчина помахал рукой, и новенькая, улыбнувшись Алисе и похлопав ее по плечу, отклонилась к краю беговой дорожки и легко взлетела по ступеням, будто и не было этих нескольких кругов по стадиону. Преподаватель поднялся с места, когда Матильда приблизилась к нему, замедляя шаг. Алисе на миг показалось, что он собирается поцеловать руку племянницы, но Матильда села на лавку, обняла себя и спрятала ладони под мышками.

– Это еще что, – недовольно пробурчала Руби, поравнявшись с Алисой. – Никакого уважения к преподавателю!

Она тоже направилась к помосту, и девочки перешли на шаг, а некоторые и вовсе остановились, пытаясь отдышаться.

Алиса же с удивлением поняла, что не чувствует усталости. Ноги сами несли ее по беговой дорожке, сердце ритмично разгоняло кровь, а руки стали горячими, как батарея. Она пробежала целый круг и только тогда остановилась. Руби уже спускалась с помоста, раскрасневшаяся, недовольная, преподаватель словесности хмурился, сидя на лавке, а Матильда шла по направлению к пансиону.

– Куда это она? – спросила Алиса.

– Надо же! – искренне удивилась Руби. – Ты умеешь разговаривать! Что за день-то такой? Сначала Джулия открывает в себе талант шаржиста, потом новенькая вдруг решает, что для нее закон не писан, Клэр вообще не почтила нас своим присутствием, а теперь ты… Я видела, как ты бежала – хоть на соревнования выставляй. А ведь раньше всегда в хвосте плелась.

Алиса смутилась, не зная, что ответить. Она действительно чувствовала себя странно. Может, из-за солнца, изредка пробивающегося через тучи. Или из-за новенькой, которая не шарахалась от нее, как остальные девочки, а наоборот, проявила интерес. Но только Алиса словно проснулась после зимней спячки.

– Куда пошла Матильда? – повторила она, глядя в глаза Руби.

– Куда-куда, – пробурчала та. – Сказано было – бежать. А она вдруг решила занять места в зрительном зале. Есть правила. Нарушать их – значит подрывать преподавательский авторитет.

– Вы ее наказали? – тихо спросила она, уже зная ответ. – Отправили в библиотеку?

– Правила одинаковы для всех! – выпалила Руби. – Так, чего встали? Размялись? Идем на прыжки. Помним технику? Разбег, максимальная скорость, толчок, стопы вперед.

Алиса глянула вслед удаляющейся фигурке в синем спортивном костюме. Преподаватель словесности куда-то запропастился, и Матильда выглядела такой одинокой и хрупкой, что Алисе захотелось догнать ее, остановить, предупредить…

– Пойдем, – Руби подтолкнула ее в спину. – Может, ты и прыгать научилась?

Солнце спряталось за тучи, и холод вернулся. Пробрался под синюю кофту, которую до Алисы наверняка носила какая-то другая девочка, схватил за горло ледяной рукой.

Она не герой. И ничего не может сделать ни для Матильды, ни для себя.

Поежившись, Алиса ссутулила плечи и послушно поплелась за девочками.

* * *

Спускаясь по лестнице в библиотеку, Тиль бездумно вела рукой по гладким деревянным перилам. Ступени были слегка вогнуты, словно продавлены множеством ног, в обломках барельефа, оставшегося на потолке, мерещился жуткий оскал. Тиль взялась за дверную ручку – ребристый бронзовый шар – и повернулась, услышав чьи-то шаги.

– Подожди меня, – попросил Ланс, сбегая к ней, и Тиль, выдохнув, поняла, что сейчас она действительно рада его видеть – уж больно жуткое впечатление производила библиотека, а ведь Тиль даже не открыла дверь.

– Тоже жаждешь быть наказанным? – спросила она.

– Нет, – ответил Ланс. – Такие игры мне не нравятся. Если ты понимаешь, о чем я.

Закатив глаза, Тиль вошла в библиотеку, которая встретила их гулкой пустотой. За столом никого не было, и Тиль, перегнувшись через него, увидела корзинку с вязанием. Спицы, воткнутые глубоко в клубок, венчались желтыми каплями янтаря, толстая красная нить стекала через край корзины, как струйка крови. Из глубины помещения донесся неразборчивый шепот, и Ланс с Матильдой, переглянувшись, пошли туда по ковровой дорожке, вытертой, как пересохшее русло реки.

Обогнув длинный шкаф, полки на котором были уставлены книгами так тесно, что и палец не всунешь, Тиль увидела парту, за которой обычно отбывали наказание провинившиеся ученицы. Сейчас там сидела девочка. Оттопыренные уши светились розовым, на нижней губе виднелось чернильное пятно, а белая рубашка, застегнутая не на ту пуговицу, сидела криво, делая ссутулившуюся фигурку еще более скособоченной.

– Шшем, марракш, анаэ-таа, – пробормотала девочка по слогам, выводя буквы в тетрадке. Вытянув худую шею, заглянула в пожелтевшую от времени книгу, раскрытую перед ней, и повторила: – Анаэ-таа.

Призрачная энергия, еще не оформившаяся в крылья, светилась за ее спиной. Горели красные всполохи на тонких черных прожилках, идущих от спины, мерцали желтые искры, рассыпанные пудрой.

Тиль быстро подошла к столу и захлопнула книгу.

– Эй, ты чего! – возмутилась девочка. – Мне еще полстраницы!

– Мне сказали заменить тебя, – соврала Тиль, стараясь не смотреть за ее спину, где медленно таяла энергия молодой магички, которая, скорее всего, однажды станет ведьмой. Не слишком сильной, но и не слишком злой.

– Ты ведь новенькая? В первый раз здесь? – спросила та и потерла покрасневшие от усталости глаза. – Вот, возьми. – Она вынула из стола зеленую тетрадку. – Напиши на обложке свое имя. Тебе обычное наказание дали?

Девочка пытливо посмотрела на нее, и Тиль кивнула.

– Тогда перепиши две страницы. Это обычная норма.

– А что это за книга? – спросил Ланс, осторожно тронул обложку из кожи и отдернул руку, будто обжегшись.

– Сохраняем наследие, – вздохнула девочка. – Редкий экземпляр. Переписываем какой-то бред! – взорвалась вдруг она. – Ни слова не понятно. Только голова пухнет. Вы уж попросите директрису, пусть нормальную книжку даст. Вон их сколько, – она обвела рукой ряды шкафов, – и старые есть.

Ланс кивнул, и девочка, благодарно улыбнувшись, пошла к выходу, ускоряя шаг. Энергетическое облачко за ее спиной сыпануло напоследок искрами на вытертую ковровую дорожку и исчезло. Дверь громко захлопнулась.

– Дела, – протянул Ланс.

– Давай подведем итог, – сказала Тиль, садясь за парту и открывая чистую тетрадь. – Мы нашли неинициированную магичку, это раз.

– Ты что, опять составляешь список? – улыбнулся колдун.

– А тебе повезло. Не придется делать артефакт, – буркнула Тиль, дописывая первый пункт и ставя цифру два в следующей строке.

– Я его уже сделал, – ответил тот и вынул из кармана серебряный кругляш. Стрелка быстро метнулась в сторону Тиль, а потом, дрогнув, переехала напротив, указав на Ланса.

– Молодец, – похвалила его Тиль. – Может, он нам еще пригодится. Пункт два. Девочек заставляют переписывать книгу на древнем языке. Зачем? – Она задумчиво постучала себя по губам кончиком шариковой ручки, потянулась к книге, но Ланс ее остановил.

– Книга пропитана магией. Не трогай, – сказал он.

– Может, там светлая магия, – предположила Тиль, но руку убрала.

Обложка была сухой, как земля во время засухи, и такого же сероватого цвета. Несколько темных, чуть выпуклых точек выделялись в нижнем правом уголке.

– Светлая магия? – повторил Ланс. – В книге с обложкой из человеческой кожи? Сильно сомневаюсь.

Тиль вздохнула и записала пункт три.

– В пансионе хранится древняя книга с черной магией.

– Ты заметила, девочка непроизвольно повторяла слова? – сказал Ланс. – Выходит, все они раз за разом произносят заклинания.

– Не все, – возразила Тиль. – Только те, которых наказали.

– Ты – анаэта, воплощение света и чистоты, попала сюда на второй день обучения, – заметил Ланс, присаживаясь на край стола. – Причем первый день ты прогуляла.

– Я – маг-целитель третьего уровня, – исправила его Тиль.

– Ты получила наказание всего лишь за то, что сделала перерыв во время бега, – добавил Ланс и, потянувшись через край стола, выдвинул ящик. Обнаружив там стопку чистых тетрадей и несколько ручек, открыл следующий и произнес: – Что и требовалось доказать.

Тиль вынула из ящика толстую пачку тетрадей, полистала. Некоторые были полупустыми, другие – заполненными почти до конца.

– Клэр, – прочитала она имя на обложке тетради, исписанной размашистым почерком.

– Еще кое-что, – сказал Ланс, отворачивая лампу, чтобы убрать слепящий свет. – Новость, достойная места в твоем списке. Я проверял действие артефакта, и он указал на Клэр.

Тиль недоверчиво уставилась на колдуна, но он лишь кивнул.

– Этого не может быть, Ланс, – сказала она. – Скорее всего, твой артефакт не работает.

– Вот как раз этого не может быть, – возмутился он. – Что за недоверие к профессиональным качествам напарника!

– Один на пятьсот тысяч, – терпеливо пояснила Тиль. – Вот статистика рождения магов. Ты хочешь сказать, что здесь, на крохотном острове, где овец больше, чем людей, три мага?

– Вместе с нами – уже пять, – ответил Ланс.

Тиль обхватила голову руками, уставилась на парту, поверхность которой была исчеркана, исцарапана и даже покрыта черными подпалинами.

Дверь в библиотеку скрипнула, послышались шаги, приглушенные ковровой дорожкой. Ланс схватил тетрадь со списком и, скрутив ее трубочкой, сунул сзади за пояс штанов.

– Что вы тут делаете? – спросила библиотекарша, хищной рыбой вынырнувшая из-за шкафа. Глаза навыкате и надменно выпяченная нижняя челюсть усиливали сходство с пираньей.

Тиль рассматривала женщину, затаив дыхание: выбившаяся из тугого пучка седая прядь завивалась мелким бесом, пальцы, не занятые вязанием, скрючены…

– Мою племянницу несправедливо наказали, – сердито сказал Ланс. – Я возражаю. Она всего лишь сделала передышку во время бега. Вдруг у девочки закололо в боку? Вдруг ей понадобилось в туалет или захотелось попить водички? Что за драконовские правила? Что за местечковое самодурство? Я буду жаловаться в комитет по образованию!

Матильда поднялась со стула, пристально глядя на библиотекаршу. Та тоже сверлила ее взглядом, не обращая внимания на болтовню Ланса.

– Я должна что-то переписать? – спросила Тиль.

Библиотекарша цепко схватила книгу, спрятала ее под мышку, поморщившись, точно от боли.

– Ничего, – ответила она, пожевав нижнюю губу. – Думаю, твой дядя прав. На первый раз можно обойтись замечанием. Я слышала, прошлой ночью случился пожар?

– Верно, – подтвердил Ланс. Он встал рядом с Матильдой и обнял ее за плечи. – Небезопасно здесь, в пансионе.

– Учебники сгорели? – спросила старуха, и Тиль кивнула. – Я выдам новый комплект.

Она отвернулась и медленно пошла к столу, а Тиль, быстро сунув руку в карман брюк Ланса, вынула артефакт. Стрелка привычно показала на нее, потом нехотя сдвинулась на Ланса и застыла.

– Неожиданно, – тихо буркнула Тиль.

– Согласен, – выдохнул колдун. – Твоя рука в моих штанах – наши отношения развиваются быстрее, чем я мог надеяться.

– Она выглядит как стопроцентная ведьма, – прошептала Тиль, проигнорировав его комментарий. Потрясла часы, легонько постучала по треснувшему стеклу, но стрелка даже не думала поворачиваться в сторону библиотекарши, скрывшейся за книжными рядами.

– Где вы там? – донесся до них скрипучий голос.

– Это было бы слишком просто, – пожал плечами Ланс, отбирая у нее артефакт. Он сунул его в карман брюк и, взяв Тиль за руку, направился к выходу.

Стопка учебников уже высилась на краю стола, женщина мирно вязала, и спицы мелькали в ее руках, но теперь Тиль не собиралась обманываться идиллической картинкой. Красная нить вплеталась в голубое вязание, и, приглядевшись, Тиль поняла, что на узоре птички – красные птицы, парящие в голубом небе. Или мертвые, истекающие кровью на снегу…

Прижав стопку учебников к боку, Ланс открыл дверь перед Матильдой.

– Кому вы вяжете этот шарф? – выпалила Тиль.

– Хочешь, тебе подарю? – предложила библиотекарша, растянув узкие губы в улыбке.

Тиль прижала руку к горлу, сглотнула, будто наяву ощутив, как колючие нитки царапают кожу, впиваются глубже, сдавливая шею. Она быстро вышла из библиотеки и с облегчением услышала, как дверь за ней закрылась.

– Хорошо, что ты не согласилась, – сказал Ланс, подхватывая второй рукой сползающие учебники. – Не нужны тебе ее подарки. На редкость неприятная особа, хоть и не ведьма.

– Ты уверен? – спросила Тиль, остановившись. – Есть какая-нибудь мизерная вероятность, что твой артефакт не сработал?

– Уверен, – ответил Ланс. – Но ты можешь сходить и проверить еще раз. Возьми артефакт сама, в кармане моих брюк, а то у меня руки заняты.

Тихо простонав, Тиль пошла вверх по лестнице.

– Ты ведь обещал отстать от меня! – напомнила она.

– А я и отстал, – не смутился Ланс, шагая следом. – Это ты меня лапаешь! Но можешь продолжать, мне нравится.

– Ланс! – Тиль остановилась и развернулась к нему лицом. Сейчас, когда она стояла на ступеньку выше, их глаза оказались на одном уровне. – Нам надо срочно сообщить Рему.

– Думаю, все, что происходит между нами, касается только нас. И, возможно, Ульриха.

– Ульриха? – непонимающе повторила Тиль. – Ланс! Я серьезно!

– Позвони Рему, раз ваша телепатическая связь на острове не работает, – предложил Ланс. – Или ты не помнишь его номер? – догадался он.

– Не помню, – буркнула Тиль. – Всегда нажимала имя вместо набора. Конечно, он был у меня записан…

– Конечно, – улыбнувшись, подтвердил Ланс. – Значит, переедем мост. За пределами острова запирающие знаки не будут работать, и ты сможешь связаться с Ремом. Только давай сначала пообедаем. Я голодный – жуть!

– Ладно, – ворчливо согласилась Тиль.

Они пошли вверх по лестнице, а тени, сгустившиеся у стены, потянулись щупальцами вслед за ними.

* * *

В столовой оказалось многолюдно и шумно: гремели кастрюли в руках толстой поварихи, сдвинувшей примятый колпак набекрень, дзынькали о столы граненые стаканы с вишневым компотом – и девочки то и дело слизывали красные капли с ярких губ, звенели вилки, а ножи скрипели по тарелкам. Тиль закрыла глаза, отрешаясь от шума.

Где-то здесь, как жирный черный паук, затаилась ведьма. Оплела липкой паутиной весь пансион, заманила в сети, отравила ядом. Больше дергаешься – сильнее запутываешься. Хотелось стряхнуть с себя напряжение последних дней, поскорее вырваться из ловушки…

Тиль открыла глаза, укоризненно посмотрела на Ланса, с аппетитом жующего котлету.

…Но у колдуна обед по расписанию.

Вздохнув, она отпила вишневый компот, и взгляд Ланса тут же прилип к ее губам. Прищурившись, как рыжий кот, разомлевший на солнце, он сказал:

– Даже жаль, что все так быстро заканчивается. Рем наверняка пришлет магов из верховной дюжины, а уж они разнесут пансион по камешку, чтобы найти ведьму, колдующую у них под носом.

– Зачем ей это? – задумчиво произнесла Тиль. – Помнишь, когда мы обыскивали кабинет Петры…

– А потом горячо и страстно целовались в шкафу, – подхватил Ланс.

– …то нашли смету, из которой выходило, что у пансиона есть спонсор. Оплата обучения нескольких девочек шла из одного источника. Что, если эта ведьма и есть спонсор? И это она собирает здесь магичек?

– Как бы она смогла это сделать? Рождение мага – вещь непредсказуемая, – пожал плечами Ланс. – Если только один из родителей не анаэт. Тогда да, стопроцентный результат.

Помрачнев, Тиль откусила хлеб. Корка оказалась такой сухой, что оцарапала горло.

– Вот ты – анаэта. Наверняка многие маги захотели бы от тебя ребенка, – предположил Ланс. – С гарантированными крыльями. Ты поэтому скрываешь свою суть?

– Ланс, моя суть записана в досье.

– Да-да, – покивал он. – Целитель третьего уровня. Помню. И звездочка. Скажи чисто гипотетически, Матильда, можно ли спрогнозировать рождение мага?

– Магия должна быть в крови ребенка. Кто-то в его роду, в прошлых поколениях, маг, а еще раньше – анаэт, – ответила она. – Просто ниоткуда крылья не вырастут. В Ордене изучали этот вопрос, но закономерности не нашли.

– Может, плохо изучали? – предположил Ланс. – А нашей ведьме этот вопрос по какой-то причине оказался очень интересен. Но если одним из предков должен быть маг, она могла просто-напросто отследить потомков.

– Хотя бы по архивам инквизиции, – кивнула Тиль. – Правда, многие жертвы сгорели без вины и без крыльев, и наверняка это была кропотливая работа, но ведьма могла найти двоих девочек.

– И обе они оказались сиротами, – хмыкнул Ланс. – Как удобно.

– Родители Клэр погибли в аварии, – помрачнела Тиль. – Она могла быть подстроена.

– Теперь, значит, наша ведьма еще и серийная убийца? – Ланс отодвинул пустой стакан. – Пора звать тяжелую артиллерию.

Он приподнялся со стула, но Тиль все так же сидела на месте.

– Что такое? – Маг снова сел и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Ты слышишь? – Она зажмурилась так, что к вискам пролегли тонкие лучики морщин.

– Все чавкают, шумят и гремят посудой, – сказал Ланс. – В приличный дом сто лет назад их бы не пустили. Ветер воет за окном. Похоже, погода портится.

– Нет, какой-то треск, – возразила Тиль и распахнула глаза. – Это от тебя!

Нахмурившись, Ланс прислушался, потом похлопал себя по карманам брюк и вынул серебряные часы. Быстро положив артефакт на стол, колдун отдернул руки. Единственная обломанная стрелка крутилась, как пропеллер, так, что ее даже трудно было рассмотреть. Часы слегка вибрировали и покачивались на гладкой поверхности стола.

Тиль, сглотнув, осмотрелась. Девочки заканчивали обедать: Джулия протягивала поварихе пустую тарелку, прося добавку, Ванесса стрельнула взглядом в Ланса и быстро отвернулась, Алиса сидела в дальнем углу, сгорбившись над нетронутой котлетой и ковыряясь в каше. Кто-то громко подвинул стул, и тот со скрипом проехал ножками по полу. Стеклышко в часах треснуло, раздался тихий хлопок, тонкая струйка искрящейся энергии поднялась вверх и растаяла. Стрелка постепенно остановилась, а потом отвалилась вовсе.

– Ланс, – прошептала Тиль, – они все? Они что, все?..

Колдун сгреб часы в карман, встал и отодвинул ей стул, помогая подняться, твердая рука сжала пальцы Тиль, и она вцепилась в его ладонь.

В столовой витали обыденные запахи куриного супа и котлет, кто-то из девочек рассмеялся, кто-то уронил вилку. Тиль вздрогнула от резкого звука и непроизвольно прижалась к Лансу. Раздался звонкий цокот каблучков директрисы, и вскоре она сама появилась в дверях столовой: рыжие кудряшки вздыбились надо лбом, как челка у взмыленной кобылы, улыбка вот-вот грозила перейти в оскал.

– Внимание! Важное объявление! – звонко сообщила Петра. – Штормовое предупреждение! Всем оставаться в пансионе, на улицу не выходить. Я пройду по комнатам и всех посчитаю.

– Сильный ветер? – уточнила Тиль. – Сколько баллов?

– Все нормально, – отмахнулась Петра, широко улыбаясь. Змейка, обвивающая ее запястье, сверкнула рубиновыми глазами, и Тиль невольно поежилась. – Мы на острове, ветры тут гуляют часто, ничего особенного. Не беспокойтесь, все хорошо! Все в порядке!

Ланс кивнул и повел Тиль к выходу.

– Надо спешить, – тихо сказал он.

* * *

Облака неслись по небу, как табун лошадей с развевающимися гривами. На горизонте они сбивались в иссиня-черную тучу, которая медленно подползала все ближе к пансиону, накрывая остров плотной тенью.

Клэр лениво выпустила изо рта дым. Сигарета, почти обжигающая пальцы, была последней. Клэр решила прикончить их все, а потом уже бросить курить, раз Лансу это не нравится. Не очень-то хотелось начинать отношения с жертв, но ему тоже придется многим поступиться. Клэр затянулась в последний раз и вжала окурок в бетон крыши, где и так притулились несколько сигаретных пеньков. Дохнув дымом, она полезла в карман юбки и вынула маленькую коробочку. Потрогала гладкую белую поверхность, потянула узкий язычок алой ленты. Развязав бантик и помешкав мгновение, открыла.

Внутри оказался синий бархат, на котором лежали серебряные крылья. Клэр нежно погладила ажурную поверхность, полюбовалась украшением и потянула цепочку. Крылья приподнялись и выскользнули из коробочки, повиснув кулоном. Отбросив ставшую ненужной коробку, Клэр расстегнула застежку, завела руки за шею и надела цепочку. Крылья опустились в вырез рубашки, охолодив кожу, но вскоре нагрелись и стали вовсе неощутимы.

Повертев головой, Клэр заметила лужу, собравшуюся в желобке у края крыши, и, подойдя туда, присела у кромки воды. Лицо, появившееся в отражении, показалось ей пугающе незнакомым: горящие глаза, черные губы. Серебряная подвеска на груди светилась, как осколок луны.

– Так себе зеркало, – буркнула Клэр, выпрямляясь. Она оперлась о бортик, огораживающий крышу, выглянула во двор, и сердце ее тут же понеслось вскачь.

Ланс шел через внутренний двор пансиона, волоча за руку Матильду. Племянница едва за ним поспевала, и он чуть сбавил шаг, что-то сказал ей, она ответила. Как Клэр ни прислушивалась, слов она не разобрала: слишком далеко, да и ветер свистит все сильнее. Но потом Ланс обнял Матильду за талию, и выглядело это не очень по-родственному. Клэр нахмурилась, сжала в кулаке серебряные крылья, висящие на груди.

Интересно, кому предназначался этот подарок? Клэр боялась увидеть в коробочке кольцо, что означало бы существование соперницы. Но подвеску Ланс мог бы подарить кому угодно. Даже племяннице. Подвеска двойная – два крыла, не значит ли это, что ее должны носить двое? Может, это подарок со смыслом? Крылья, зажатые в ладони, впились в кожу острым краем.

– Клэр! Скорее иди в комнату!

От голоса, раздавшегося так внезапно, Клэр дернулась, ступила в лужу, разбив собственное отражение.

– Джулия! – сердито выпалила она. – Ты напугала меня до чертиков.

– Прости, – сказала та, выглядывая из люка осторожно, как улитка из раковины.