Текст книги "Фаворитка месяца"

30

После того как Лайла дала взбучку Аре, она уехала домой и провела три дня, зализывая раны и планируя дальнейшие действия.

Она упустила «Рождение звезды» и ничего не могла поделать с этим. Все, что ей оставалось, это сосредоточиться на своем будущем, которое должно быть лучше, чем у Джан Мур. Необходимо было сделать три вещи: во-первых, добыть Марти, чтобы он режиссировал ее в фильме – большой, главной картине. Во-вторых, нужно быть уверенной в том, что именно она, а не Шарлин и уж, конечно, не Джан, заполучит «Эмми». В-третьих, отныне ее интересы должен представлять Сай Ортис.

Первую часть своего плана Лайла начала осуществлять, позвонив Марти и пригласив его на обед. Если итальянец и был удивлен звонком, то, по крайней мере, виду не подал. Потом Лайла позвонила Саю Ортису в контору и договорилась о встрече в конце недели. И только потом она оделась и вышла из дома.

Лайла поехала по указанному адресу на Ла Сьенегу и остановилась, разглядывая фасад двухэтажного дома. Этот стиль был далек от Малибу или Беверли-Хиллз, к которым она привыкла. Он был распространен в тех кварталах Лос-Анджелеса, которые были малоизвестны обитателям Голливуда, если, конечно, их не приводила туда какая-нибудь цель.

Лайла рассчитывала, что у нее есть только один способ завоевать «Эмми». А Надя подсказала ей, как это сделать. Никаких дурацких свечей. Только бить. Но Надя завоевала премию. И, обстоятельно все обдумав, Лайла сообразила, что ей нужно. Лайла Кайл нуждалась в частном детективе.

Инструмент для этой работы достаточно прост: нос, который за деньги копался бы в грязи и в любви. Лайла взглянула на визитную карточку: «Минос Пейдж, частное расследование». От тетушки Робби Лайла слышала, что к услугам Миноса Пейджа как эксперта время от времени прибегают даже газеты, распространяющиеся по всей стране. Этот парень сфотографировал Джимми Сваггарта, выходящим из комнаты мотеля с проституткой, и тем самым лишил парня возможности и дальше разрабатывать его духовную золотоносную шахту. И еще она слышала от Робби, что это он поработал на Миа в деле Вудд. Лайла хотела нанять не кого-нибудь, а именно Миноса Пейджа. Настало время действовать.

С того момента как девушка узнала, что не будет участвовать в «Рождении звезды», Лайла чувствовала себя неважно. Популярность ее падала. В телевизионных новостях рассказывали скандальные истории, обвиняя именно ее. Неожиданно Джан Мур приобрела уважение профессионалов, на которое до этого претендовала Лайла. А Шарлин Смит стала вдруг всем симпатична благодаря музыкальному слуху и роли бедной маленькой уроженки Техаса, которую ей удалось сыграть. Действительно, наступило время действовать.

Лайла толкнула стеклянную входную дверь и поднялась по лестнице на второй этаж. Там в самой последней комнате коридора располагалась контора Пейджа. Лайла громко постучала и открыла дверь, не дожидаясь ответа. Вместо приемной, которые Лайла на дух не выносила, она оказалась сразу в кабинете, в комнатке, которую Лайла назвала бы большим стенным шкафом, перед большим письменным столом, за которым сидел маленький человечек в сером костюме из полиэстера. На нем еще была белая рубашка и голубой галстук. Воротник на рубашке был слишком велик для него, отчего человечек казался еще меньше ростом.

– Минос Пейдж? – спросила Лайла.

– Чего нужно Лайле Кайл от Миноса Пейджа? – спросил детектив. У него даже мускул не дрогнул на лице с того момента, как звезда открыла дверь.

– Это вас касается только в том случае, если вы и есть Минос Пейдж, – ответила Лайла, пристально глядя на бледного человечка.

Он моргнул, кивнул и указал ей на стул в углу комнаты.

– Чем могу быть полезен? – спросил детектив, теперь уже откинувшись на спинку своего скрипящего стула.

– Мне нужно кое-что расследовать. Об одной парочке. Как я понимаю, это ваша работа.

Пейдж слегка кивнул.

– Кто это? Лайла сделала вдох.

– Джан Мур и Шарлин Смит.

Минос никак не отреагировал. Он хорошо знал, что никак нельзя реагировать на то, что тебе приходится слышать. Детектив, как и Лайла, знал, что большинству людей приходится скрывать гораздо больше, чем они хотели бы признать.

Лайла полезла в сумочку и подала Миносу два листа желтой бумаги.

– Здесь все подробности их нынешней жизни: адреса, где питаются, где делают покупки, даты записи на магнитофон, расписание съемок. – Лайла положила эти листы на стол перед Миносом, поскольку он не протянул руки. – Я также включила сюда кое-что из их прошлого, что мне удалось раскопать самой. Факты не из публикаций, а то, что я узнала прямо от них в обычных разговорах…

Минос ничего не сказал, только взглянул на бумаги.

– Эти подробности могли бы стать отправной точкой для дальнейшего расследования, чтобы узнать… – Лайла наклонилась и ткнула пальцем в строчку на бумаге: – Например, что делала Джан Мур до того, как попала в «Меллроуз»? Как она получила роль? Об этом известно очень немного.

Пейдж продолжал смотреть на нее.

– И Шарлин Смит. Возможно, она приехала из того же города в Техасе. Что известно о ее семье? О школе, где она училась?

Минос Пейдж наконец заговорил:

– Зачем вам эта информация, мисс Кайл?

Лайла собиралась было объяснить ему, что это не его дело, но потом решила, что в таком духе разговаривать не следует.

– Я хотела бы знать, с кем я работаю. У меня секретов нет, но у этих двух шлюшек, думаю, есть свои тайны.

– А в чем ваша тайна? Лайла ответила:

– У меня нет тайн, мистер Пейдж. Вот в чем дело. Моя жизнь – это открытая книга, я законная дочь двух известных людей. Все, что связано со мной, известно всем. Поэтому вы понимаете, что я в неравном положении с ними. Обо мне им известно все. Мне о них – ничего. И, откровенно говоря, это заставляет меня волноваться. – Лайле показалось, что детектив слегка ухмыльнулся, но она предпочла проигнорировать это. – Вам интересна эта работа?

– Сначала позвольте мне выяснить, в чем будет заключаться моя работа. – Минос засунул палец под воротник и слегка нажал, как будто воротник был тесен для него. – Вам нужны грязные маленькие секреты из их жизни, например, кто с кем спал и делалось ли это за деньги. Любые порнофильмы, скандалы. Семейные тайны, незаконнорожденность, аборты, наркотики, воровство в магазинах, супружеская неверность, гомосексуализм, скотоложество, некрофилия?..

Лайла улыбнулась первый раз за то время как познакомилась с Миносом Пейджем.

– Думаю, вы уловили основную тему, мистер Пейдж. Сколько это будет стоить?

– Десять тысяч долларов. Аванс. Для начала. Расходы оплачиваются отдельно. Будут, без сомнения, поездки.

– Отлично, когда начнете? Детектив прочистил горло.

– В тот самый момент, когда чек с авансом будет принят к оплате. – Он пожал плечами, как бы извиняясь. – Такова политика компании.

Лайла открыла сумочку, вынула чековую книжку и стала заполнять чек.

– Между прочим, – сказала она, – есть еще одно обстоятельство, не столь уж важное. – Она вручила Миносу чек. – Это, я думаю, будет связано с дополнительной оплатой.

Лайла снова открыла сумочку, положила туда чековую книжку и вынула маленькую пачку писем, скрепленную резинкой.

– Я их получила недавно. Мне время от времени пишут сумасшедшие, вам это, должно быть, понятно. Но это уж слишком. Они написаны членом какой-то лиги. Их подписывает парень, именующий себя Джагхед.[17]17
  Кувшин-голова. (Прим. перев.).


[Закрыть] Не могли бы вы заняться и этим?

Лайла встала и вручила письма Миносу.

Детектив открыл первый конверт и вытащил лист бумаги.

– ПОСЛЕДНИЙ БЮЛЛЕТЕНЬ ЛИГИ ПО БОРЬБЕ С НЕПОТИЗМОМ,[18]18
  Непотизм – политика поощрения и выдвижения на лучшие посты детей тех, кто уже занимает подобные посты. (Прим. перев.).


[Закрыть] – прочитал он. – СМЕРТЬ ЛАЙЛЕ КАЙЛ. Догадайтесь, какая дочь известной кинозвезды получила роль в фильме «Трое на дороге?» Конечно, Лайла Кайл. А она говорит в своем недавнем интервью журналу «Пипл», что ей нужно много работать и постоянно трудиться…

Минос сложил бумажку и сунул обратно в конверт.

– Конечно, вы должны получать и такое. Письмо ненависти. Дорогу кому-то перебежали.

– Но таких много. Сумасшедшие. Я не верю в существование лиги сумасшедших. Письмо было подсунуто мне под дверь. Не по почте. Это уже кое-что показывает. Сумасшедшие, с которыми мне, может быть, приходится иметь дело. Это меня беспокоит.

Минос Пейдж кивнул.

– Не нужно беспокоиться. Я позабочусь об этом. Сразу же, как только будет оплачен чек.

Сай Ортис смеялся с подлинным наслаждением. Он добился своего! Сай повесил трубку и подумал, что мог бы сплясать испанский танец. А почему бы и нет? Он победил в самой большой игре в покер за всю свою карьеру! Он подписал договор с Лайлой Кайл. И самое сладкое в этой истории то, что она ушла от Ары Сагарьяна к нему, Саю Ортису, «мокрой спине»,[19]19
  Прозвище мексиканцев. (Прим. перев.).


[Закрыть] «Джонни-приди-позже». У него три дамы против пустой руки Ары! Ха! Пусть сопляки носят по два носовых платка, мать их!..

Конечно, Лайла – настоящая сука. Но она, по крайней мере, породистая сука, хорошего происхождения. И работать с ней будет легче, чем с выскочками. А если уж он мог держать в руках Крайстал Плинем и эту «пута де дьябло»[20]20
  Чертову суку – (исп.). (Прим. перев.).


[Закрыть] Джан Мур, он сможет держать в руках и Лайлу. И сможет помочь ей в заключении выгодных контрактов. Ведь у Лайлы есть качества, которых те девчонки лишены. В ней есть НЕЧТО, что даже выше таланта, то магическое свойство, которое заставляет людей идти и смотреть все фильмы с ее участием. Сай подошел к окну своего офиса и рассмеялся. Подождем, когда все агенты города услышат об этом.

31

Девять недель фильм «Рождение звезды» снимался в Северной Калифорнии. Джан прилетела на самолете Международных студий, а когда они приземлились в аэропорту Окленда, их уже ждал «лимузин», который доставил прибывших в отель «Купертино», где собрались участники съемки и съемочная группа. Наутро Джан отвезли на место первой съемки и показали комнату для переодевания, где ее уже ждала Май.

Джан посмотрела в зеркало. Она была в большом, удобном трейлере. Куда шикарней, чем та железная коробка, в которой ей пришлось обретаться, когда снимался фильм «Трое на дороге». Эйприл все делает первоклассно. В трейлере были большое и хорошо освещенное зеркало и отлично сделанный туалетный столик красного дерева. Ванная комната. Со вкусом меблированная комната отдыха, с цветами, с бронзово-хрустальными светильниками, и отдельно – спальня с большой кроватью! Нет, не для того, чтобы проводить в ней ночь, конечно. Это только на тот случай, если актрисе вздумается вздремнуть днем! Джан почувствовала себя настоящей кинозвездой. В большой хрустальной вазе цветы – подарок от Эйприл Айронз.

Но выглядит ли Джан как звезда? Она стала озабоченно исследовать свое лицо перед зеркалом. Даже появление Май, которая притащила еще один чемодан, не могло отвлечь Джан от испуганного самосозерцания. Но все-таки неприлично долго рассматривать себя в зеркало в присутствии другого человека, даже если чувствуешь себя с ним так хорошо и спокойно, как с Май.

Этой ночью Джан снился сон: она раздевалась на сцене перед полным зрительным залом театра. Сначала она обнажила одно бедро. Потом второе. По залу прошел ропот. Затем живот. Затем груди. Зал стал смеяться. Джан схватилась руками за лицо и нащупала нос старухи, старый, вялый подбородок. Зал ревел от хохота. Джан проснулась вся в поту.

Она почувствовала, что обливается потом и сейчас, отвернувшись от зеркала. Но вот Джан встретилась глазами с Май.

– Ты всегда считала себя красивой?

– Никогда.

– Как никогда? – удивилась Джан. – Май! Ты же была самой красивой женщиной своего времени. И ты никогда не считала себя таковой?

– Теперь-то я знаю, что была. Теперь я вижу это, когда смотрю старые кинокартины. Но тогда – нет. Мне всегда казалось, что у меня что-то не так. Рот слишком велик. Глаза слишком круглые. Я всегда себя с кем-то сравнивала: сначала с другими девушками, потом с другими женщинами. А когда я приехала сюда! Голливуд! Треда Бара! Ты не можешь себе представить! И Надя Негрон. И, конечно, Гарбо. Лицо из всех лиц. Я никогда не была так хороша. И перед камерой, и перед мужчинами. Время, когда я была красивой, ушло безвозвратно.

Джан смотрела на Май в зеркало, потом повернулась к ней. Лицо у старухи было все еще элегантным в том, что касалось костной структуры, но кожа в морщинах, мешках, возрастных пятнах. Джан же была юной, свежей. Ну и как долго она будет оставаться такой? И достаточно ли она красива? Достаточно ли красива, чтобы заполнять своим лицом большой экран в «Триплекс Одеон»? Она определенно не такая милашка, какой была когда-то Май. Но Джан зачем-то слишком много внимания обращает на свои недостатки. Впрочем, ведь и Май поступала так же. И Шарлин говорила ей, что не чувствует себя такой красивой, как Лайла или даже сама Джан. А Лайла… Ну да, Лайла капризна. Никто не смел фотографировать ее без условия, что она первой посмотрит снимки и сочтет нужным или ненужным публиковать их.

Теперь, опасаясь большого экрана, Джан изучала свою внешность. Это не только ее работа, но и Джерри, гримера, Ласло – художника, Боба – кинооператора – все они вместе будут работать над тем, чтобы Джан выглядела хорошо. Джан посмотрела на Май, которая уже прошла через все это.

– О дорогая, – сказала Май, – ну почему тебя так беспокоят съемки? Ты будешь выглядеть прекрасно. Слушай, они сначала все изучат и выберут наиболее выигрышные точки для съемок. Ты будешь само совершенство.

– А я-то надеялась, что я уже такова. Май рассмеялась.

– Дорогая, не будь такой глупенькой! Почему Джин Артур показывали только с одной стороны. Всегда левый бок. Все знали это. Это не смущало Капру. И Клодет Колберт тоже. Она француженка, очень шикарная, но лицо, как это… как тыква. Была специальная подсветка для ее щек. Даже Элизабет Тейлор. Тень на верхней губе. Всегда прикрывала. Так в чем проблема? – Май рассмеялась.

Джан знала, в чем ее проблема. Первое. Она боялась за свою внешность на большом экране. Второе. Она боялась за Сэма. Третье. Она сердилась.

– 3ачем все эти ухищрения, – спросила Джан, хотя и не ждала ответа. – Показывать только одну сторону. Давать подсветку, ретушь? Зачем не показывать нас такими, какие мы есть?

– Потому что, дорогая, мы совсем не такие в мечтах мужчин. Знаешь, какая история произошла с Джоном Раскиным?

Джан знала имя этого викторианского критика-искусствоведа, но Май произнесла его так, как будто это было имя русского графа. Джан покачала головой.

– Это был лондонский искусствовед. Нет. Даже больше. Это был журналист, который формировал вкусы своего времени. Он говорил людям, что хорошо, что красиво, что уродливо. Очень большая фигура в мире искусства. Может быть, самая большая.

– Да, – вздохнула Джан. – Теперь я вспомнила.

– Ну вот, он женился. Красивая юная девушка. Раскин обожал ее. Пока не прошла брачная церемония. А когда невеста разделась для брачной ночи, он заболел. Знаешь почему?

Джан покачала головой.

– Он увидел волосы на ее теле. Это его потрясло. Он видел статуи женщин. На них не было волос. А его настоящая красавица-жена вызвала у него отвращение! – Май рассмеялась. – Вот как бывает с женщинами. Вот какие шутки боги вытворяют с нами. Мы звезды, но мы живем на земле. Мы само совершенство, но мы всегда недостаточно совершенны.

– Грустно. И это правда?

– Насчет Раскина?

– И то, и другое.

– Ну что ж. Мерилин Монро. Я помню, как мы примеряли ей джинсы. Так каждый раз она отшвыривала их прочь, прежде чем надеть. Мерилин боялась, что не будет достаточно красива. Гарбо. Прекрасная женщина. В тридцать пять лет она обнаружила какие-то морщинки на своем лице на экране. Она плакала три дня. Пришлось остановить съемки. Люди говорят, что ее не беспокоило то, как она выглядела. Беспокоило и настолько, что до конца своих дней она скрывалась от людей. Ты можешь себе представить. Когда мы несовершенны, мы ненавидим сами себя. Если мы совершенны, мы все равно стареем и все равно ненавидим сами себя. Знаешь, когда Грир Гарсон была большой кинозвездой, у нее был любимый оператор Джо Руттенберг. Это был гений. Но однажды Грир оказалась недовольна и вызвала Джо для разговора. «Ты знаешь, Джо, – сказала она, – ты снимаешь меня не так хорошо, как раньше». Руттенберг ответил: «Прости, Грир, но я постарел на десять лет». Бедная Грир! Она уже умерла. – Май вздохнула. – А мужчины любят свои мечты. Мужчины создают эти мечты и хозяйничают в студиях. Они всегда говорят: «Все не так! Вы недостаточно совершенны для нашей мечты». И всегда мы верим им.

– Но зачем им это? – воскликнула Джан. Май пожала плечами.

– Чтобы управлять нами. Они боятся нашей власти, поэтому заставляют нас бояться.

Джан присела, почувствовав себя маленькой и слабенькой.

– Ну а что произошло с женой Раскина? – спросила она.

– Долго оставалась девственницей. Потом убежала с художником. Настоящий мужчина. Сначала она была у него натурщицей. Вот для него она действительно оказалась совершенством. Его звали не то Хант, не то Майлс. В конце концов она от него родила. Знаешь, в чем мораль этой истории?

Джан покачала головой.

– Якшаться нужно с художниками, а не с критиками, – улыбнулась Май.

Старуха помогала Джан в пробных съемках при подборе подходящих костюмов, в которых актриса лучше всего смотрелась бы на экране. Сэм на это время не приехал и слава Богу, не было и Майкла. Ему нечего было здесь делать, по крайней мере, три дня.

Потом, после семи, Май помогала Джан переодеться и ждала, пока она смоет грим.

– Если не возражаешь, я поеду с тобой в отель, – предложила Май.

– Хорошо, давай вместе пообедаем, – ответила Джан.

– Пивка бы. Все, что мне требуется, это пива, – вздохнула Май. В молчании они ехали в «Купертино». Даже Дэнни, шофер, для которого возить кинозвезд на съемки было привычным занятием, устал. И, сидя в темноте на заднем сиденье «лимузина», Джан гадала: что будет? Что она делает здесь, в незнакомом городе, работая над фильмом, который ей не нравился, по сценарию, который не был закончен. Рядом с ней лежал последний вариант. Фотокопия сценария на розовой бумаге. Каждый вариант был на бумаге другого цвета, чтобы не спутать. Сколько уже было цветов? Светло-желтый, темно-желтый, зеленый, синий, голубой. Была ли белая бумага? Или серая? Джан не помнила. И что будет, если больше не найдется неиспользованных цветов? Ну, напомнила она себе, Майкл Куртиц снимал «Касабланку» по незаконченному сценарию. Актеры не знали, каким будет конец, пока не завершились съемки. Но не делает ли ошибки Джан? Перед ней был богатый выбор, зачем тогда этот фильм?

Сэм, конечно. Она полетела, как мотылек на пламя свечи. Джан вздохнула. И, как мотылек, она сгорит? А может ли она сама превратиться в пламя, в центр внимания? Да, ее плоть изменилась, но центром внимания она осталась.

Вдруг на заднем сиденье шикарного «лимузина» Джан ощутила одиночество и отчаяние. Она почувствовала себя далеко, за много миль от сидевшей рядом Май, и подумала, что вот если она умрет, то кто вспомнит о ней? Кто? Что она здесь делает? Джан вздрогнула, хотя и не было холодно. Она почувствовала себя такой несчастной. Что подумают о ней Дэнни и Май? Так, мысленно пережив несколько обидных минут, Джан благополучно приехала в «Купертино». «Лимузин» остановился у отеля.

Она так устала, когда поднялась по лестнице, что попросила Май пройти к ней в комнату, чтобы помочь. Та великодушно согласилась; Потом Джан приняла душ и переоделась в халат. Горячая вода улучшила ее самочувствие, но она все равно постоянно понимала, что ее еще ждут кошмары и тревожные мысли. Поэтому, стоя под душем отеля «Купертино», Джан приняла решение.

Когда она вышла из ванной, Май только что отпустила официанта. Стол был накрыт, обед подан на столике возле окна. Они сели рядом и принялись за цыплят.

– Май, я хочу тебе кое-что сказать.

Май поставила стакан, и превратилась в слух.

– Я чувствую, что если не скажу этого кому-нибудь, то умру, – сказала Джан и начала.

Май – прекрасная слушательница. Она позволяла Джан плакать и ждала, молча, в течение всех долгих пауз, когда Джан подбирала слова и набиралась храбрости, чтобы продолжить рассказ. Май не перебивала и задала только один вопрос: как Джан нашла Брюстера Мура. Все остальное время старуха отвечала на это долгое повествование только кивками головы и вздохами сочувствия. Наконец Джан закончила, и они обе сидели у окна, глядя на мерцавшие огни «Купертино». Потом Май вздохнула и отодвинула свой стул от столика. Она встала и подошла к окну.

– Что мы с собой делаем? Что они с нами делают! – прошептала она.

Потом повернулась и посмотрела на Джан. В ее глазах не было ни удивления, ни отвращения, только любовь и преданность.

– Моя дорогая, мне так жаль! – вот все, что она сказала.

Эту ночь Джан спала гораздо лучше, чем все предыдущие ночи. Наутро Май уже ждала ее в гостиной.

– Дорогая, я хотела поговорить с тобой, – сказала она. Джан кивнула. – Я всю ночь думала о твоем рассказе. И должна сказать, что ты в большой опасности.

Джан присела на диван. Сердце ее быстро забилось.

– Ты о чем? – спросила она.

– Когда Господь дает красоту, он также дает и время поучиться, на что она годится. Ибо красота – это власть в нашем мире. Это – оружие или инструмент. Большинство из нас переживает наше лучшее время, сначала наблюдая, как растет наша власть, потом мы опробываем ее, потом наблюдаем, как постепенно ее теряем. Но некоторые несчастные женщины получают большую красоту, даже не зная об этом. Это убивает их. Всегда. Джин Харлоу. Мерилин Монро. Джин Сиберг. Ты сама знаешь этот список. – Май сделала паузу. – Я говорю тебе как человек, который все знает. Я однажды была красива. Но ты, моя дорогая… Ты красива, но не знаешь, что делать со своей мощью, со своей властью. Я вижу это. Ты стесняешься смотреть на себя в присутствии других людей. Красивые так не делают. Тебе приятно, когда кто-нибудь называет тебя милашкой. А ведь это оскорбление для красивой женщины. Есть и другие признаки, которые я заметила. – Старуха вздохнула.

– О Май! Ты пугаешь меня. Что мне делать?

– Не знаю. Этим, наверное, должна заниматься наука. Но я помогу тебе, как смогу. Может быть, я сумею научить тебя. Если ты захочешь.

Джан почувствовала, как глаза ее наполняются слезами.

– Спасибо, – сказала она.