Текст книги "Остановка на жизнь. #Дневник из клиники неврозов"

День 11

Сегодня полторы недели, как я в клинике. Мысль о том, что меня выпишут, и надо будет возвращаться в офис, к планированию, вечной гонке за результатом, к моему уставшему от задач руководителю… Не могу. Не хочу. Не готова.

Мне снятся кошмары о том, как меня выписывают, я прихожу в офис и открываю почту, а там миллионы непрочитанных писем, из них больше половины с просьбой решить какую-то проблему, а другая половина – офисный спам: «Внимание! Новый продукт!», «Внимание! Новая брошюра»!!!

И следом письмо: «Внимание!!! Мы получили тираж из редакции с ошибкой (4500 экз.), там слово «брошюра» написано через «У»!!! Немедленно изымите у клиентов. Незаметно!!! Задача срочная! Срок вчера! До позавчера внесите план, когда и как вы будете изымать эти брошюры у клиента. И сдайте отчет своему руководителю к позавчера.

Мы поколение «духлесс»: хороших машин, ипотечных квартир, дорогих трендовых вещей и далеких зарубежных поездок. И все это в кредит, и ты на игле. Поэтому ты и надрываешься на ненавистной работе и не можешь выскочить из этого колеса. Ты слабак! Ты никто без всего этого!

Счастье становится показательным выступлением в социальных сетях, и никто не знает, что за этой радостной улыбкой во время недельного отдыха на Крите спрятаны полгода нежелания вставать с постели по утрам. Работа от зари до зари. Синяки под глазами, ведра кофе, постоянное подавление негативных эмоций… Мне страшно от того, что я настолько не хочу возвращаться в эту систему, что радуюсь тому, что нахожусь в психушке.

Да, знаю, это мой собственный выбор. Да, меня там никто не держит и, да, у меня высокая зарплата по меркам нашего города. И, да, я лежу тут и думаю, что делать дальше? Может, пройдет? Может недостаточно еще антидепрессантов в моей крови, чтобы я захотела туда вернуться? Пока эти вопросы остаются без ответа. Сегодня, когда я ходила в магазин, спросила женщину, стоящую за кассой: «Вы любите свою работу»?

Она улыбнулась и ответила: «А как вы догадались»? И я позавидовала ей.

Сегодня на отделении безлюдно. Тех, кто в клинике больше 21 дня, отпустили на праздники домой с ночевкой. Нас отпустили на день. С 10.00 до 20.00. Мой выходной в день 8 марта.

Виталий Станиславович спросил:

– Хотите выходной?

Я сказала:

– Нет.

Он:

– Будете лежать и плакать?

Я:

– Ну, да и слушать грустные песни…

Он:

– Ну, может все-таки возьмете, вдруг кто куда пригласит… А нет, останетесь плакать.

Я кивнула:

– Давайте.

Поэтому сегодня я проснулась и почувствовала, что мне необходим какой-то драйв. Я раньше не осознавала этого. Это состояние натянутого нерва. На работе оно всегда приходило в конце квартала. Напоминало хоровод, в котором люди выгибают спину, чтобы пройти под планкой и не зацепить ее, чтобы она не упала. «Состояние нерва» – это когда ты был предельно близок к планке, слегка даже коснулся ее… А она не упала. Ты выполнил план. Ты получишь премию. Перед этим ты истерически смеешься, плохо спишь, забываешь поесть, потому что мозг кипит от идей. Но у тебя будет драйв. Выпрыгнешь или захлебнешься. Дикий прилив адреналина.

Сегодня я проснулась и поняла, что я соскучилась по этому чувству. Даша уехала домой взять чистые вещи и постирать. Я лежала и думала, что мне нужен праздник в день 8 марта. Мне приятно, что обо мне заботятся, любят меня, цветочки дарят. Я потрогала ухо, «якорь», который поставил Генрих Александрович, работал.

Я написала Глебу:

У меня хорошая новость!!! Меня отпустили на 8 марта!!! Мечтаю съездить домой и взять весеннюю одежду. Сможешь меня отвезти?:)

Глеб:

Привет. Нет, я восьмого занят, весь день и вечер. Метрошка тебе в помощь.

Я:

Ну ладно… Хорошего дня! А сегодня?

Глеб:

Сегодня в 9 часов можно.

И закрутилось колесо. В больнице выход закрывается в 20.00. Потом все по палатам или курят во дворе.

Сегодня выходной. Меня отпускают завтра на весь день. А мне надо сегодня, на два часа и после закрытия больницы. Квест.

Шаг 1. Медсестра. Иду к хорошей медсестре и объясняю ситуацию: либо сегодня и на машине привезу вещи, либо завтра и на метро. Хочу сегодня. Но возможно только с 21.00 до 23.00. Она согласна прикрыть, только «договорись с охранником».

Шаг 2. Охранник. Сегодня принципиальный. Объясняю ситуацию, говорит, что нужна бумажка от дежурного врача. Или хотя бы звонок на пост охраны с устным «разрешаю».

Шаг 3. Дежурный врач. Стучусь, захожу в кабинет, в первый раз его вижу. Он меня, соответственно, тоже. Что-то мямлю про необходимость покинуть больницу завтра… Забываю фамилию своего лечащего врача. Пытаюсь зачем-то сесть. В общем, выгляжу, как настоящий псих, собравшийся сбежать в период обострения. Несмотря на все это, он говорит, что готов отпустить меня на 2 часа и просит позвать к нему хорошую медсестру. Я мнусь и говорю, что эти два часа чуть позже 20.00.

Он говорит:

– Тогда, конечно, нет.

Я:

– И даже в честь…

Он:

– И даже в честь 8 марта.

Я:

– Подскажите, пожалуйста, а наша заведующая сегодня будет?

Я спросила его о заведующей, потому что мы с Дашей решили поменять палату. Так как в нашей восемь человек и все храпят, кроме нас с Дашей. При этом ты вроде в больнице и, если не выспался ночью, то можешь, по идее, выспаться днем. Но это без шансов, потому что, те, кто спят и храпят ночью, вы не поверите, также спят и храпят днем. Поэтому мы выведали, что во второй палате на четыре человека есть два свободных места и планируем их занять с разрешения заведующей. Даже если бабушка с фингалом (поскользнулась в туалете), которая лежит во второй палате, храпит – это все равно в шесть раз меньше храпа.

Дежурный врач видимо понял мой вопрос как: «ну раз через вас не получается, то я попробую через заведующую».

И ответил:

– Правильно, попробуйте у нее спросить, может она вас поймет, как женщина женщину. Я же вас совсем не знаю, – он сделал многозначительную паузу и продолжил:

– Не знаю вашу историю болезни…

Я почувствовала себя умственно отсталой:

– Аааааааа, понимаю… Вы не знаете, какой у меня диагноз и можно ли меня отпускать.

Он кивнул.

Шаг 4. Хорошая медсестра.

– Любовь Алексеевна, он мне не разрешил, а охранник без его звонка меня не выпустит.

– А чем аргументирует?

– Мол, я вас не знаю, ответственность брать не хочу. Поговорите с ним, пожалуйста!

– Ладно, поговорю, считай, отпустил.

– Йоихууу, спасибо! Вы самая лучшая!

Шаг 5. Смс Глебу.

Жду тебя в 21.00

Выдохнула. Выплыла. Адреналин в крови. Выхожу из палаты. Навстречу Любовь Алексеевна, показывает, не разрешил. Говорит:

– Вика, я его по-всякому уговаривала. Он ни в какую.

Вдох. Захлебываюсь. Но надеюсь выплыть.

– Любовь Алексеевна, а если все-таки с охранником договорюсь?

– Попробуйте, – ответила она.

Шаг 6. Охранник. Подхожу и смотрю жалобно:

– Не звонил?

– Нет, не звонил.

Хочу написать смс Глебу со словом «отбой». Но пока не делаю этого, еще надеюсь выпутаться. Нервы натянуты до предела. Не могу ни о чем другом думать, надо достичь цели, любыми путями. Я как наркоман в поисках дозы. Только моя доза осознание «цель достигнута».

Еще раз смотрю на охранника жалобно:

– Точно не звонил?

Он говорит:

– Наверное, забыл о вас.

Я:

– Не удивительно… У него нас, знаете, таких сколько… Тем более я вообще не с его отделения. Ему наплевать и на меня и на мои проблемы…

Охранник приосанился:

– Я могу кое-что для вас сделать. Могу открыть вам дверь после 20.00… Но уйти вы должны раньше.

Шаг 7. Хорошая медсестра.

– Любовь Алексеевна, отпустил! Но только, как я попаду в корпус? Там-то он мне дверь откроет, а в корпус?

– Это к нашей техничке надо подойти, Александре Ивановне, она ключами ведает, и договориться с ней.

Шаг 8. Техничка.

Александра Ивановна склонилась над унитазом, трет его. Я склонилась над унитазом с другой стороны, шепотом спрашиваю:

– Александра Ивановна, это вы?

– Ну.

– Александра Ивановна, вы же вход в корпус открываете и закрываете на ночь?

– Ну да.

– А можете мне сегодня открыть на вход в районе одиннадцати?

– Нет, это не входит в мои обязанности.

Шаг 9. Хорошая медсестра.

– Любовь Алексеевна, она не хочет открывать дверь.

– Ну, так ты ей объясни все и коробку конфет предложи. Я ей уже все сказала, она думала, что ты курить ходишь.

Шаг 10. Александра Ивановна согласилась впустить. Я записала телефон, куда звонить, чтобы открыли.

Шаг 11. Клинику покинула в 19.30. Села в кафе напротив, пью чай «Альпийский луг». Адреналин в крови зашкаливает. Цель на самом деле не стоит средств, но проделано масса шагов и сложных действий для ее достижения.

Результат: цель достигнута. Адреналин в крови.

Процесс: можно было бы сделать то же самое, но, не напрягаясь, в другой день, без такого количества ненужных действий.

Потери: нервы переговорщика и беглеца.

Вот приблизительно так выполняются все планы на моей работе. В последнюю минуту, с кучей ненужных переговоров, связующих звеньев и просто людей, которые добросовестно делают свою работу.

20.35. Пью чай «Альпийский луг». Жду Глеба. Чувствую тревогу. Теперь понимаю, почему я ее постоянно испытывала на работе. Почему трясутся руки.

Шаг 12. Поездка не состоялась.

Причина: нехватка времени.

На работе все точно также.

Я засыпаю в палате под храп новой соседки Любы. Сегодня выписали Марину.

День 12

Сегодня международный женский день. Мы с девочками, соседками по палате, проснулись и поздравили друг друга. Я посмотрела на тюльпаны от Глеба и подумала, что приятно встречать этот праздник с цветами.

Хорошего настроения хватило только умыться и сделать легкую зарядку. По пути везде встречались тюльпаны. Тюльпаны – символ международного женского дня.

Мой день начался с переписки с Глебом, в которой он намекнул, чтобы я не строила воздушных замков у себя в голове и не записывала Сонечку играть на флейте (у Юлии Ахмедовой есть такой монолог). Я отнеслась к этому спокойно. Фармацевтика шагнула далеко вперед или мне просто не особо все это надо с Глебом. Я даже не знаю, что значит «все это».

Вот что о себе я точно узнала, так это мое желание постоянно находиться в стрессе. Ситуация выглядит так: все спокойно, ровно – скучно. Смс/письмо/звонок – неполучение желаемого – грусть/тоска. Все спокойно… Скучно. Сегодня я исключила из этого списка смс/звонок/письмо и перешла сразу к стадии «грусть, тоска». За что мне нравится наша больница, так это, что соседи по палате принимают твои эмоции. Так, я в стадии «грусть-тоска», накрылась с головой одеялом и поплакала вволю. Никто меня не успокаивал, не вытирал слезы, а просто дали возможность проявить эмоции под разрывающую душу музыку в наушниках. Сплин. Романс. «…Мы будем счастливы теперь и навсегда…»

Потом, чтобы не загнить в собственных слезах, как корень в воде, мы с Дашей выбрались в кино. И, сидя в кинотеатре, я стала понимать, что моя жизнь меняется. Что я, на самом деле, в клинике нервных болезней, что здесь не работает «ну все, спасибо, доктор, я пошла».

Я поняла, что пребывание в клинике, наверняка, не поможет моей работе, от меня, возможно, отвернутся не очень близкие друзья, потому что, наверняка, представляют психиатрическую больницу, как «голые люди лежат на железных кроватях, привязанные крепкими веревками и бессмысленно смотрят в потолок».

Моя жизнь поменялась потому, что я уже сдалась. Я перестала бежать. У меня возникло чувство апатии. И чувство смирения и принятия того, что происходит вокруг. Принятие и смирение только в зачатке. Они как два маленьких зернышка прорастают в благоприятной среде. И я хочу, чтобы они росли. Чтобы я научилась уважать чужой выбор и ждать, пока произойдет что-то очень важное, если потребуется. Принятие себя со своей эмоциональностью, но отдавая отчет, когда я искренна сама с собой, а когда сама перед собой разыгрываю спектакль. И я заметила еще одну вещь. Я готова показать свое нутро, что-то сокровенное и важное, чтобы получить «лайки».

Это печально.

День 13

Утро началось с апатии. Сегодня приедет мама и Глеб. Прошлая встреча с мамой прошла под феназепамом. И мама не увидела улучшения в моем состоянии после госпитализации. Но она проявила себя, как настоящая мама, просто приняла это и молчаливо поддержала мою навязчивую идею на последние деньги купить карандаши.

Сегодня все прошло гораздо лучше. Я была накрашена, в хорошем настроении и с огромным желанием общаться. Что еще отраднее, у мамы горят глаза. Она увлеченно рассказывала о своем новом увлечении и я, в очередной раз, почувствовала, что все в нашей жизни происходит не просто так.

Она призналась, что, читая мой дневник, дойдя до идеи выйти в окно, перестала его читать. Она сказала, что как будто что-то в ней сломалось. Она лежала и думала об этом всю ночь и поняла, что она дала мне жизнь, она дала мне возможности вырасти, но дальше я сама выбираю свой путь. И это очень хорошие новости, потому что это означает, что сепарация произошла.

И теперь она рассказывает вдохновенно свои истории, и я впервые ее вижу такой счастливой за последние пятнадцать лет. И это счастье, видеть маму счастливой. Она призналась, что готова к новым отношениям.

В системно-семейных расстановках по Хеллингеру есть такая тема, что мы всегда солидарны с родителями. Сейчас я вижу своих родителей счастливыми, а значит, и сама могу стать счастливой.

И я предпринимаю попытки. После того неожиданного секса с Глебом и его заботы… Мое сердце слегка дрогнуло. Даша охарактеризовала это очень верно: когда здесь находишься, хочется нежности, тепла, ласки, и малая толика мужского внимания растапливает сердце. А уж тем более, когда к тебе прорываются сквозь охрану с продуктами и цветами, прям как принц в башню к принцессе.

После отношений с Мартином, я до сих пор считаю, что я принцесса. Сразу вспоминается шутка, гулявшая на просторах интернета:

– Вообще-то, я принцесса!

– Вообще-то, ты лечись!

Внимание Глеба меня восхитило. Я рисовала розовые облачка в голове и стала мечтать о третьем сыне, но Глеб достаточно жестко (это ему свойственно) меня осадил. После этого я закрылась и перестала его о чем-то просить.

И вот сегодня он приехал сам. Просто так. Я надела узкие джинсы и водолазку, накрасилась и вышла к нему. Глеб выглядел отлично, излучал уверенность в себе, что, безусловно, мне нравится в мужчинах. Мы поехали в ресторан и сели ужинать.

Глеб спросил:

– Скажи, тогда, в магазине, когда тебя поцеловал, я воспользовался ситуацией? Ты ведь была под лекарствами?

Я задумалась и ответила:

– Наверное, нет, Глеб. Наверное, лекарства просто отодвинули лишние мысли в голове. И случилось то, что случилось. Это было приятно… По тем фрагментам воспоминаний, которые у меня остались.

Мы рассмеялись.

– А с твоей стороны, что это было?

– Ну, я, как пожарник… Готов оперативно спасти… От всего.

Меня задело. Зацепило. Но я проглотила.

Поели, поиграли в игру «башня». Много адреналина и веселья.

После кафе поехали кататься по Васильевскому острову, и я разоткровенничалась:

– Ты знаешь, Глеб, я тебя боюсь. Ты умнее меня. Ты строишь стратегии в голове, и я лишь на уровне интуиции могу понять, когда ты искренен, а когда нет.

– Что ты имеешь в виду? Ты же знаешь, что я тебя не обижу и не предам. У меня к тебе очень нежные чувства.

– Когда ты сказал, что ты пожарник, ты имел в виду, что ты спишь со мной по моему желанию? Из-за него? А с твоей стороны что?

– Я не знаю, как ответить на этот вопрос.

Мы припарковались.

Глеб стал расстегивать рубашку.

– Ты не ответил на мой вопрос…

– Давай, я тебя лучше поцелую…

– Глеб, мне не 16 лет…

И мы начали целоваться. Если в прошлый раз была настоящая страсть, то в этот раз она была показной. Я поймала себя на мысли, что наблюдаю из окна машины за детьми, гуляющими в парке. Я подумала, что в такое время они, по идеи, не могут гулять одни, потому что комендантский час…

В это время Глеб продолжал заниматься со мной сексом… Короче, секс был отвратительный.

Я почувствовала себя героиней порнофильма, где играла роль женщины, которая якобы получала удовольствие от того, что с ней делают. Хотя, на самом деле, во время акта думала о том, что постирать сегодня вечером: темное или цветное. Или может партнер побыстрее управится, и то и другое успею загрузить.

Теперь могу в подробностях описать потолок машины Глеба, нарисовать по памяти решетку садика, в котором так поздно гуляли дети, и сказать, что у «Киа», припаркованного рядом, был затертый диск.

Глеб, наконец-то, закончил. И сказал, что это было замечательно. И теперь он мне может сказать, что да, он «пожарник». Я расплакалась. Он испугался:

– Ты чего?

– Глеб, ну ты же знаешь меня. Знаешь, что ты у меня шестой партнер за 31 год. Как ты думаешь, мне нужен «пожарник»???

– Вик, ну я думал, тебе тоже только это надо сейчас. Это и есть моя помощь.

– Нет, Глеб, мне такая помощь не нужна! Я не резиновая кукла. Мне нужны и нежность, и эмоции, и чувства. Ты же это все про меня прекрасно знаешь. Мы столько лет знакомы!

– Вика, прости. Это моя вина. Я не должен был так поступать.

– Глеб, это был мой выбор. Ты прав, я сама не знаю, чего хочу. Просто для меня это первый опыт, поэтому я воспринимаю очень эмоционально.

Я снова заплакала.

– Вика, это моя вина. Этого больше не повториться.

– Да, ты прав. Теперь я боюсь за наши отношения. Сможем ли мы остаться друзьями…

– За это можешь не волноваться, я все также буду о тебе заботиться. И у меня, по-прежнему, к тебе очень нежные чувства. Просто, ни о каких серьезных отношениях я даже думать не хочу. Я только развелся. У меня сейчас столько работы.

Мы начали одеваться. Я продолжала хлюпать носом.

– Глеб, блин, ну неужели среди кучи своих знакомых, ты не мог выбрать кого-то другого. Ты же меня знаешь: я принцесса, я нежный цветочек… Ну, какая из меня «девушка по вызову»…

– Викуля, правда, прости. Я – дурак. Не подумал, правда. Просто, я так давно тебя хотел, мечтал о тебе долгие годы… И соблазн был велик. Не удержался.

– Мне самой хотелось. Просто у меня так впервые: не по любви. Поэтому я не знаю, как реагировать.

– Тебе так и не надо. Это не твое.

Мы доехали до клиники. Я грустно спросила:

– Теперь ты, наверное, думаешь, что я лежу по месту назначения…

– Брось. Более того, ты здесь еще на месяц, ты – моя общественная нагрузка, и можешь со всем ко мне обращаться.

– Хорошо, Глеб, мне жаль, что все так вышло. И я знала с самого начала, что для любви шансов нет. Ты не стремишься ко мне каждую минуту, не пишешь «Доброе утро. Как дела?». Я сама сделала этот выбор. Знаю, что ты очень совестливый человек, поэтому не вини себя, пожалуйста. И ты, наверное, впервые успокаиваешь девушку после секса?

Глеб улыбнулся.

– Честно сказать, да.

– Думаешь, наверное, лучше бы домой поехать, подрочить и телевизор посмотреть. А так пять минут удовольствия и три ведра слез.

Глеб рассмеялся.

– Я об этом не подумал… Рассмешила. Викуля, я все равно рядом. Просто я такой. Я не умею делать комплименты, могу иногда сказать что-нибудь резкое. Но зато, если я делаю, делаю от всей души. Извини меня. Я не сдержался.

– Все в порядке. Я пошла.

– Я позвоню.

Он вышел из машины, чтобы меня проводить. Обнял, и я ушла в клинику.

Пришла к Дашке и начала лить слезы от обиды. Я чувствовала себя использованной, хотя с самого начала знала, что так будет. Я сама выбрала этот сценарий, чтобы доказать себе что-то? Что я не достойна нормальных отношений? Что я удовлетворяю свою потребность в сексе? Что я могу вызвать у мужчины чувство вины?

Постепенно успокоилась и уснула.

День 14

Проснулась со слезами на глазах. Вроде мне не нужен Глеб, но неприятно, что все так получилось. Особенно после Мартина. И его отношения: он всегда находил нужные слова, чувствовал мои эмоции, и мы свободно могли их обсудить.

Потому я и чувствовала себя счастливой. Мартина не надо было на что-то уговаривать, он сам старался предугадать мои желания, не говоря уже о приятных сюрпризах. Я помню то прекрасное утро, когда меня разбудило уведомление о новом сообщении от него. Я открыла почту и стала читать письмо, чувствуя, что улыбаюсь во весь рот. Он написал:

Сегодня я думал о тебе (как обычно) J и понял одну вещь:

Я понял, что у нас еще ни разу не было настоящего свидания… Я думаю, что это неправильно и надо это исправить! Итак, милая леди, я приглашаю тебя на ужин. 5 ноября 2014 года, в 6 часов вечера. Я слышал, что ты случайно :) будешь в Варшаве, и я забронировал столик в Ресторане Polska Różana! Я буду самым счастливым в мире мужчиной, если такая восхитительная женщина примет мое приглашение!!!

У меня было ощущение, что я попала в роман Даниэлы Стил. С той лишь разницей, что все происходило, не на станицах книги, а в реальной жизни. Мне казалось, что это сказка. Даже мама, которая давно убедила себя, что чудес в жизни не бывает, теплела от каждого сюрприза Мартина.

Я помню, как он уточнил адрес компании, в которой я работала. И через несколько дней в дверях нашего кабинета появилась офис-менеджер с довольной улыбкой и одними губами прошептала:

– Тебе посылка.

Она вручила мне огромную коробку. Я чувствовала себя маленьким ребенком, которому прислал подарок Дед Мороз. Счастливая улыбка не сходила с моего лица. Я открыла коробку и ахнула. Там лежали красивые черные туфли на высоком каблуке (он угадал размер!!!), черное белье и открытка с надписью «для русской принцессы».

Нужно ли говорить, что я несколько раз ущипнула себя, чтобы проверить, не сон ли это. Это был не сон. Я благодарила его по телефону и говорила, что я самая счастливая женщина на свете. Я не видела лица Мартина в эту минуту, но чувствовала, что он довольно улыбался. Мне казалось, что о большем я даже не могла мечтать.

Это было всего несколько месяцев назад.

Сейчас я лежала и смотрела в одну точку, понимая, что сегодня особенный день: либо я окончательно сдамся и опущу руки и, как говно, буду плыть по течению – больницы, врачи, процедуры – становясь все слабее и слабее. Либо возьму себя в руки, и начну что-то делать. По шагам. По чуть-чуть. Но наверх, а не вниз. Мы все носим груз совершенных ошибок, но это то, что в результате нас сформировало и сделало теми, кто мы есть. И новый опыт будет шлифовать нас, нашу личность до конца наших дней.

Поэтому, я просто потянулась в кровати, повернула голову к окну, увидела солнце и улыбнулась. Впервые за десять дней сделала полноценную зарядку. Застелила кровать. Убрала волосы. Умылась и пошла на завтрак. Мы завтракали с Дашей и смотрели в окно. За окном огромный купол Андреевского храма напоминал мне о пути. Об испытаниях. О выборе и его последствиях. Я поймала себя на мысли, что не казню себя, не испытываю стыда или вины за ситуацию с Глебом. Я просто сделала из нее вывод и пошла дальше. Для меня это прорыв.

На экране телефона появилась смс. Глеб:

Доброе утро! Как дела? Будет грустно, звони, поиграем опять в игру)))

Я улыбнулась. Захотелось написать, что Глеб похож на жука. У него такой толстый хитиновый покров, резкость черт, мужланская грубость… Но под этим всем скрывается добрый, нежный и очень отзывчивый человек. Не умеющий говорить о своих чувствах, теряющийся при виде женских слез, не знающий порой, как быть искренним, но везущий на себе всех и все их проблемы. Заслуживает уважения, как ни крути.

Но написать я не успела, потому что сегодня был очень наполненный событиями день. Во-первых, занятие групповой психотерапией с Генрихом Александровичем. Все на ту же тему «обиды». Просто поразительно, насколько обидчивые люди тут лежат. Но Генрих Александрович не стал этому удивляться. Он сказал, что эмоциональные люди – это 99 процентов пациентов клиники. А это значит, что их достаточно легко вывести из равновесия. Любое критическое замечание, злая шутка, непонимание окружающих могут ранить, обидеть таких людей. Но окружающих, как нам известно, изменить сложно, поэтому изменения надо начинать с себя. Потому что большинство наших обид – это наша неправильная интерпретация слов/действий других людей. Если в нас возникает обида, то она, как заноза, может долгие годы причинять боль. Как понять есть ли у вас обида? Если вы, вспоминая какую-то историю, чувствуете, как на глаза накатываются слезы и/или из недр вашего живота поднимается злость и раздражение, значит, несмотря на то, что история происходила в далеком/недалеком прошлом, она все еще гниет занозой в вас. Это вызывает дискомфорт и предполагает жизнь, наполненную не только радостными впечатлениями. Если же вы вспоминаете с легкостью то, что вас когда-то обидело, и внутри полный штиль, то поздравляю, ваша обида вас больше не отравляет.

Что делать с обидой, которая вас все еще отравляет?

Возьмите лист бумаги и ручку, запритесь от всех и начните писать… Многие из вас сейчас вздохнут и продолжат вслух мою фразу: «начните писать письмо обидчику»… Нет, не обидчику. Потому что, когда мы пишем письмо кому-то, то мы все равно начинаем выстраивать красиво фразы. Часть мыслей замалчивать, часть отрицать, потому что многим из нас, даже для обидчиков, важно остаться «хорошими». Писать надо все, что внутри, как в песне Олега Газманова «Мои мысли, мои скакуны». Писать надо до полного опустошения. До момента, когда вы почувствуете, что эта ситуация вас больше не волнует. Вы это почувствуете, не сомневайтесь.

У многих может остаться вопрос: А с чего начать? О чем писать? Ответ простой: начните просто писать все, что приходит в голову по поводу обиды, обидчика, как это отразилось на вас, как мешает жить… В общем, вылейте все на бумагу! Все до последней капли. В идеале, прочитать это потом самому себе, вслух. И ваша обида любого срока давности покинет вашу душу и останется лишь воспоминанием.

Это первый способ борьбы с обидчивостью. Следующий, это уточнить у визави, что он все-таки имеет в виду, когда называет вас «пышечкой». Означает это «любимая моя желанная женщина» или «хватит жрать, толстая корова. И не налегай на мучное!!!». Надо уточнять, а не выбирать второй вариант и сразу обижаться.

Еще стоит: присмотреться к окружению партнера, его семье. Вполне вероятно, что партнер/друг/коллега просто привык так общаться с людьми. Для него или для нее критика – это проявление заботы и желание сделать, как лучше, а не попытка унизить вас и снизить вашу самооценку.

Еще одну идею подсказала глубоко верующая девушка. Она сказала, что иногда надо понимать, что человек обижает нас, потому что до этого мы уже, по его мнению, обидели его. И иногда, после того как человек вас обидит, есть смысл сказать: «Знаешь, возможно, до этого разговора, я как-то обидела тебя, задела твои чувства. Ненароком. Ты прости меня за это, пожалуйста».

В общем, за два часа беседы, мы пришли к выводу, что самый простой способ справится с обидчивостью – это поменять свое отношение к людям и их поступкам. А также, вычеркивать из жизни людей, которые вас обижают, но не являются для вас значимыми.

После групповой психотерапии я пошла на беседу с лечащим врачом. Виталий Станиславович рассказал, какие шикарные хоромы в психиатрической больнице им. И. И. Скворцова-Степанова

– Вы представляете, там все в позолоте, – мечтательно рассказывал мой доктор.

Я посмотрела на него с тревогой, и прервала:

– Доктор, вы хотите меня туда перевести? Зачем вы мне втюхиваете этот «пансионат из позолоты»?

Виталий Станиславович засмеялся.

– Вас туда не с чем. Так что мы уж тут как-нибудь сами. В выходные плакали?

– Да.

– Правильно, плачьте больше. Я серьезно! Вы, кстати, чем после выписки планируете заниматься?

– Выйду на работу…

– Отлично, и через пару месяцев снова к нам… Надо искать новое место. И делать это уже сейчас, пока масса свободного времени и возможность подобрать варианты. Посмотрите в сторону бюджетного учреждения, из которого вы потом спокойно уйдете в декрет…

Дверь открылась, заглянул Паша. Он работал в строительной компании и зарабатывал много денег пока, от переутомления и хронической усталости, не перестал видеть и понимать людей. Теперь он здесь. Открыл дверь в кабинет Виталия Станиславовича.

– Я занят, – сказал мой лечащий врач.

– Виталий Станиславович, у нас тут тупиковая ситуация! Мы не можем найти класс, где проводят арт-терапию!

– Спросите у сестры на посту, – строго сказал доктор, глядя на меня, и продолжил:

– И вы, Виктория, тоже идите, порисуйте. Потом договорим.

Я присоединилась к ребятам. Мы нашли класс. На занятии нас было семь человек: я, Даша, Паша, Люба (новенькая из нашей палаты), Владимир и Нани (видела их только в коридоре и в столовой). Ведет занятие психотерапевт Алия.

Она рассказала нам, что арт-терапия – это техника, которая позволяет нам выразить свои эмоции посредством создания своего собственного произведения искусства при помощи красок, карандашей, пластилина и многого другого. Идея занятия в том, чтобы мы нарисовали что-то на заданную тему, а потом Алия и группа задаст вопросы по содержанию рисунка. И на нас снизойдет осознание, почему мы попали сюда.

Сегодняшнее занятие посвящено теме: «Моя болезнь». Все взяли карандаши, краски и мелки и стали рисовать. Когда закончили, Алия попросила каждого рассказать про свой рисунок.

Я вызвалась первой. На моем рисунке внизу были изображены шоссе и блочные пятиэтажки. Все хмуро и серо. Тянет на «безнадега.ру». Редкие вкрапления в виде сердец, солнца и денег. Я объяснила: моя жизнь до болезни. Она выглядела так: встаешь с рассветом, идешь на нелюбимую работу и поздно вечером возвращаешься домой. Есть редкие вкрапления солнца, денег, которые она мне приносит и любви, которую я иногда испытываю к мужчинам и к людям в целом, когда все хорошо. В середине рисунка изображен коричневый валун, который, как я объяснила, собственно говоря, моя болезнь.

От валуна расходились три дорожки: первая – прежний путь: он также сер, но имеет свои плюсы, второй путь: требует некоторых усилий и немного радужнее. Это вера в Бога, женская работа, без особого стресса, но и не приносящая особых денег, семья с хорошим человеком. Третья дорога меня радует больше всего. Она потребует больших усилий. И много веры. И работы над собой. Но это того стоит. В ней есть все: вера в Бога, принятие окружающих с любовью, занятие любимым делом, приносящим доход, чувство гармонии и счастья. Любящий и любимый муж, счастливая семья, дети. Духовность, доверие, достаток.

Таким образом, получилось, что я воспринимаю клинику и болезнь, как возможность переосмыслить свою жизнь. И получения сил, чтобы изменить ее в лучшую сторону. В сторону мечты. Алия сказала, что мне нужно обратить внимание на то, что я использую болезнь, как возможность передохнуть и подумать. И моя задача придумать способы, чтобы «отдохнуть и переосмыслить», не прибегая к болезни. И начать делать что-то для движения по третьему пути. Пути мечты.