Текст книги "Правосудие Девлина"

У Мартена действительно была дочь такого же возраста. Все сойдется, если, конечно, никто не станет присматриваться слишком внимательно. Рагенильду придется прятать, пока они не отъедут на достаточное расстояние от Кингсхольма. Когда столица останется позади, вряд ли кто-то разгадает их обман. Рагенильда слишком молода, ее профиль еще не появился на монетах, поэтому никто, кроме придворных, не сможет узнать ее.

– Вы уверены, что это единственное разумное решение? Я буду защищать принцессу до последнего вздоха, но неужели нет никого, кому вы доверяете больше?

При дворе есть люди, связанные с королем узами крови или многолетними политическими союзами. В такой ситуации разумнее обратиться за помощью к одному из них. К человеку, который защитит Рагенильду, не ущемляя государственной власти.

– Не могу рисковать. Нельзя допустить, чтобы она попала в Сельварат. Даже если рухнет все остальное королевство, Эскер и северо-восточные провинции должны выстоять, – объяснил Олафур. – Я уверен, твой отец сумеет защитить Рагенильду до тех пор, пока не придет ее время вступить в права на престол.

– Да, это можно гарантировать, – подтвердила Сольвейг.

Она ощутила всю иронию положения. В течение многих лет лорд Бринйольф и другие бароны северо-восточных рубежей были забыты королем, им приходилось полагаться лишь на помощь соседей в защите границ. Они сами строили крепости, нанимали воинов и с помощью Девлина готовились отражать натиск захватчиков. Эти люди были готовы к войне лучше всех в Джорске. А королю Олафуру теперь приходится просить об одолжении тех, кого он так долго игнорировал.

– Поклянись, что будешь оберегать ее, – сказал Олафур.

Она взяла его правую руку и сжала между ладонями.

– Клянусь сделать все возможное, чтобы доставить Рагенильду в Эскер в целости и сохранности. А барон, мой отец, защитит принцессу в своей провинции. Он будет обращаться с ней как с собственной дочерью.

Это совершенно не означало, что Рагенильде станут во всем потакать. Как раз наоборот. Бринйольф приложит все силы, чтобы сделать ее здоровой и сильной, готовой повести за собой народ. Или же научит выживать при сельваратском дворе, если уж такова ее участь.

Вот лучшее, на что принцесса могла надеяться. Самое лучшее, на что все могли надеяться.

23

Олува придержала лошадь, и та пошла рядом с жеребцом Дидрика, когда вдалеке показались стены крепости.

– Я никак не могу найти Избранного. Не пойму, почему носильщики разошлись.

Дидрик промолчал, хотя его самого не однажды посетила та же мысль, только признаваться в этом он не собирался.

– Как думаешь, боги нас наказывают? Мне кажется неправильным пытаться обманом проникнуть в одну и ту же крепость дважды. И одного раза хватит на всю жизнь.

Дидрик нехотя кивнул. Он и представить не мог, что придется сюда возвращаться. Прошлой весной он, Девлин, Олува и еще несколько бойцов хитростью пробрались в крепость и арестовали изменника, барона Эгеслика. Казалось, с тех пор прошла тысяча лет. Тогда его единственной заботой было обеспечить безопасность Девлина, а заодно определить, можно ли доверять Миккельсону и его солдатам.

– По крайней мере теперь нам не придется отчищать рвоту с сапог, – добавил она, вспоминая, как Девлин правдоподобно притворялся умирающим.

Олува никогда не унывала, и это действовало Дидрику на нервы. Ехать с ней так же неуютно, как и со Стивеном. Хорошо ей шутить! Совершенно не понимает, насколько серьезно их положение. Олуве не нужно командовать. Ему предстоит повторить операцию по захвату крепости. Только сейчас с ним нет Избранного, который повел бы за собой. Сейчас успех или провал операции целиком зависит от Дидрика, и ответственность полностью ложится на него.

– Проезжай вдоль строя и напомни всем, что нужно делать. Все должны выглядеть скучающими и в то же время быть начеку. Арвид останется за главного, пока нас не будет, поэтому говорить разрешается только ему.

– Они и так все знают, – ответила она.

– И все же напомни.

Она сердито посмотрела на него и отдала честь, чего никогда не делала.

– Слушаюсь, сэр!

Олува придержала лошадь, и Дидрик услышал, как она инструктирует ближайших воинов. Понимая, что за ними могут наблюдать со стен крепости, он подавил в себе желание обернуться и в последний раз проверить готовность отряда.

Он знал, что увидят часовые. Группа наемников, человек двадцать, открыто приближается к крепости, совершенно не предпринимая попыток остаться незамеченными. Сопровождающие его сегодня воины подбирались не по своим боевым качествам, поехали лишь те, кому подошла форма, добытая во время предыдущих набегов.

Для самого Дидрика рубаху наспех выстирали и зашили огромный разрез на спине. К счастью, короткая накидка капитана наемников скрывала шов. Дидрика коробило от того, что пришлось надеть форму покойника. Он с трудом узнавал себя. И дело было не только в чужом наряде и не в том, что пришлось состричь косу воина. С коротко остриженными волосами он выглядел как варвар. Но это только внешняя перемена.

Внутренне он тоже изменился. С детства Дидрик мечтал лишь о том, чтобы однажды стать солдатом королевской гвардии. Он записался в отряд, как только ему исполнилось шестнадцать, и вскоре понял, что не только прекрасное владение боевыми приемами делает гвардейцев такими замечательными воинами. Все дело в дисциплине и порядке, которые поддерживаются благодаря четкому соблюдению правил и многолетним воинским традициям. Он серьезно относился к учебе, поэтому вскоре из рядовых его произвели в сержанты, а потом и в лейтенанты.

Ему никогда и в голову бы не пришло, что придется покинуть Кингсхольм и упорядоченный мир королевской стражи. Даже когда Дидрик последовал за Девлином из Дункейра, он ехал как лейтенант гвардии, повинуясь своему долгу. Он не предполагал, что однажды сам поведет за собой людей в новой войне. В войне, где нет правил и четкой стратегии, в которой не следуют традициям и нет предписаний, к которым можно прибегнуть. Все, что приходилось делать, было в новинку, а шансов исправить ошибки не оставалось.

Бремя ответственности оказалось тяжелым, однако Дидрик понимал, что перемены произошли не только в нем одном.

Олува окрасила волосы и кожу темной дубильной краской, а в косу вплела разноцветные бусы. Теперь ее можно было принять за дикарку с Зеленых островов. К тому же она начала пренебрегать субординацией, что в общем-то соответствовало ее новой роли в качестве наемницы. Все в их отряде каким-либо образом преобразились. Среди них были трое тренированных бойцов: дубильщик, который помог Олуве с ее маскарадом, торговец вином и конюх. Все остальные до войны занимались фермерством. Тем не менее вчерашние крестьяне почти не отличались от настоящих воинов. Появилась легкость в обращении с оружием, приобретенная с опытом, и жесткость людей, которые знают о боевых действиях не понаслышке. Им, возможно, не понять дисциплины гвардии, вряд ли кто-то из них способен неподвижно простоять несколько часов, как того требует церемониальный устав. Зато они научились воевать и готовы умереть за правое дело.

Слишком многие из них уже погибли, а Дидрик так и не успел узнать, как их зовут. И неизвестно, кому предстоит умереть сегодня, если его блеф не удастся. Однако дело того стоило.

Взглянув на пропуск Дидрика, часовые позволили им войти в крепость. Отряд спешился, и Дидрик на местном наречии приказал Арвиду проследить, чтобы лошадей напоили, а войско не разбредалось.

Арвид лениво отдал честь и отбарабанил ответ. Дидрик решил, что он послушно согласился, поскольку из всего отряда только Арвид говорил на ломаной версии торгового языка, которым пользовались наемники. Дидрик запомнил лишь несколько фраз. Они надеялись, что этого будет достаточно, чтобы обмануть случайного наблюдателя.

Пока эскорт сопровождал их к командиру, Дидрик как бы ненароком оглядывался по сторонам, стараясь заметить все изменения, который произошли в крепости со времени их предыдущего посещения. В прошлый раз это была крепость барона, предназначенная выполнять одновременно две функции: места заседания провинциальных властей и казарм для солдат. Теперь ее заняли сельваратские войска и лишили даже намека на аристократичность. Солдаты были повсюду. Даже снаружи пришлось поставить палатки для тех, кому не нашлось места внутри здания. Обладая таким количеством воинов, они, должно быть, пребывают в полной уверенности, что никто не посмеет к ним сунуться. Именно на эту уверенность и рассчитывал Дидрик, разрабатывая свой план.

Он хорошо помнил расположение комнат в крепости, поэтому чуть не повернул туда, где раньше были покои барона, но остановился в последнюю минуту, заметив, что эскорт продолжает шагать прямо. К счастью, никто, по-видимому, не заметил его оплошности.

Они прошли через главный зал, который сейчас превратился в казармы. Несколько солдат стояли вдоль стен, остальные сидели или лежали на соломенных тюфяках, разложенных прямо на полу. Уже через пару секунд Дидрик заметил, что на тех, кто сидел на полу, была форма солдат королевской армии, а вот охраняли их сельваратцы. Именно королевских подданных он пришел выручать, однако сейчас Дидрик не удостоил ни одного из них и взглядом, а продолжил путь.

В конце концов они добрались до командующего крепостью. Майор сельваратской армии нахмурился при виде двух мнимых наемников и лишь после короткого осмотра неохотно взял из рук Дидрика свиток.

Дидрик не потрудился отдать честь и, не ожидая приглашения, уселся в одно из кресел, вытянув вперед свои длинные ноги. Олува облокотилась о стену и скрестила руки на груди.

Майор что-то сказал по-сельваратски, однако Дидрик только плечами пожал. Сельваратец пробормотал под нос проклятие и попытался снова заговорить на торговом наречии.

– Вам известно, о чем говорится в письме? – наконец спросил он.

Дидрик кивнул.

– Приказ генерала Бертранда. В нем сказано, заложникам нужно надежное место, хотеть их перевезти. В бухте ждет корабль, отвезет их в Сельварат.

Майор внимательно рассмотрел подпись и печать генерала, тщательно пощупал пергамент. Придраться было не к чему. Бумаги подлинные, их перехватили у курьера. И лишь те, кому предстояло выполнить приказ, – подставные лица.

– Почему он направил именно вас? – спросил майор.

Дидрик снова пожал плечами.

– Генерал платит, мы едем туда, куда он велит. Заключенные уже сбегать из другой крепости. Он не хотеть, чтобы это произошло еще раз. Надежнее, если отвезти пленных в Сельварат.

Он говорил медленно, словно подбирая незнакомые слова.

– И как вы собираетесь конвоировать такое большое количество пленных с вашим жалким отрядом? Здесь почти три дюжины заложников.

Дидрик надеялся, что их окажется больше. В отчетах говорилось, что в крепости содержатся более пятидесяти офицеров. Наверное, некоторых уже успели перевести куда-то еще. Или же просто казнили.

– Нужно два солдата, чтобы конвоировать три дюжины, – ответил Дидрик. – Завязать веревку вокруг шеи. Один падать, все падать. Просто. Генерал не хотеть рисковать, поэтому меня за пределами крепости ждать еще люди, чтобы был большой эскорт.

Майор поджал губы, показывая, что ему отвратительны такие методы, и Дидрик забеспокоился, уж не перегнул ли он палку.

– Я не могу дать разрешение на транспортировку пленных таким способом, – заявил он. – Я понимаю тревогу генерала, и все же он доверил заложников мне, поэтому к кораблю их сопроводят мои люди.

– Нет, – упрямо сказал Дидрик.

– Кем вы себя возомнили? – рявкнул майор. – Будете делать что я скажу!

Дидрик лихорадочно соображал, он чувствовал, что удобная возможность ускользает сквозь пальцы. Нужно срочно придумать вескую причину для отказа. В то же время он не мог допустить, чтобы майор догадался, насколько важны для него пленники.

– У меня тоже приказы от генерала Бертранда, – наконец выдавил из себя Дидрик. – Пусть ваши люди берут на себя ответственность за заложников, но мы идти с ними, это то, чего хотеть генерал.

Внутренняя борьба отразилась на лице майора. Неприязнь к наемникам почти пересилила привычку подчиняться приказам старшего по званию. В конечном итоге, несмотря на слухи о вероломных бандах наемников, пока они официально считаются сторонниками регулярных войск в этой кампании и служат одному общему господину. Они все еще друг другу доверяют. Дидрик преследовал цель это доверие разрушить.

Наконец майор вздохнул и кивнул:

– Хорошо. Вы и ваш отряд будете сопровождать конвой. Но вы должны подчиняться приказам моего лейтенанта и ни во что не вмешиваться. Это понятно?

– Да, майор, сэр. Ваши солдаты делать грязную работу, мы получать деньги.

Олува довольно хмыкнула, потом выпрямилась и под хмурым взглядом майора лениво отдала честь.

С явной неохотой майор приказал выдать Дидрику и его отряду все необходимые припасы из кладовых. После этого им предписывалось ждать во дворе крепости, пока не соберутся заключенные и конвой. От побережья их отделял лишь двухчасовой переход, поэтому они смогут вскоре выехать и выполнят свое поручение до наступления темноты.

Дидрик и Олува вернулись во двор. Присев в тени, они лениво бросали игральные кости. Остальные члены отряда, развалившись, сидели возле лошадей или слонялись поблизости. Раньше Дидрик не осознавал, как трудно притворяться беззаботным.

Он пересчитал количество солдат для сопровождения заключенных, когда те собрались во дворе. Их оказалось три дюжины. Число превышало предполагаемое, и все же их преимущество в количестве будет не слишком велико. Неожиданность нападения тоже сыграет свою роль.

Наконец вывели пленных. Тридцать один человек, у всех на ногах кандалы, руки связаны веревкой и соединены с общей длинной цепью. Такой способ гарантировал, что пленники не сбегут, однако он не вписывался в планы Дидрика. Он направился к капитану наряда и заметил, что заложники в тяжелых кандалах смогут лишь ползти как черепахи, поэтому им потребуется целый день, чтобы добраться до побережья. Ему-то, конечно, все равно, даже если придется где-то остановиться лагерем на ночь.

Капитан злобно посмотрел на Дидрика, после чего удалился в здание, чтобы посоветоваться с начальством. Дидрик воспользовался его отсутствием и прошелся по рядам пленных, как будто проверяя надежность их оков, на самом же деле высматривал знакомые лица. Раньше ему почти не приходилось иметь дела с армией, поэтому не было ничего удивительного в том, что он никого не узнал, хотя одна женщина удивленно захлопала глазами, по-видимому, припомнив его. К счастью, у нее хватило ума держать свои выводы при себе. Он наклонился ближе и потянул за связывающую ее веревку.

– Ждите моего сигнала. Когда отойдем подальше от крепости, я подам знак. Вы должны упасть на землю. Постарайтесь потянуть за собой как можно больше народу, понятно? – прошептал он.

– С каких это пор вы стали наемником?

– Никогда в жизни им не был! – также шепотом отозвался Дидрик.

Он видел в ее глазах тысячи вопросов, однако задерживаться не стал, чтобы не привлекать внимания. Он повторил процедуру проверки оков на еще четырех офицерах, но они, кажется, не узнали его. Молоденький лейтенант даже плюнул в него, за что немедленно поплатился. Дидрик влепил ему подзатыльник, и тот полетел на землю, потянув за собой двоих соседей.

По крайней мере одна часть плана сработает.

Капитан вернулся и велел снять с пленных кандалы. Дидрик вернулся к своему отряду, приказал седлать лошадей и готовиться к отправке. Вскоре странная процессия выехала из крепости. Заключенные двигались пешком, с двух сторон их окружал конвой из сельваратских солдат. В конце процессии ехал Дидрик со своим отрядом наемников. Внушительность охраны свидетельствовала о том, что везут бесценное сокровище.

Бойцы нерегулярной армии Девлина подумают трижды, прежде чем атаковать такую силу. А тропа к побережью пролегала посреди широкой равнины, что исключало всякую возможность засады. У капитана были все причины чувствовать себя в безопасности.

Двигались медленно, поскольку пленные офицеры не могли ускорить шаг: они провели в неволе много недель, и нетренированные мышцы отзывались с трудом. Кое-кто сильно хромал, поскольку привык передвигаться верхом, а не пешком.

Дидрик выждал час, прежде чем принял решение дать Олуве условный сигнал. За его спиной «наемники» подгоняли лошадей и постепенно окружили заднюю часть колонны. Дидрик проехал немного вперед и поймал взгляд своей союзницы. Он незаметно кивнул. Дидрик успел догнать сельваратского капитана, когда услышал проклятие, за которым последовала громкая ругань.

Женщина отлично справилась со своей задачей: почти треть заключенных оказалась на земле, многие пытались подняться. Солдаты остановили лошадей и с отвращением следили за происходящим, пока лейтенант выкрикивал приказания. Некоторым удалось встать на ноги, но один из них споткнулся, и все снова рухнули на землю.

Отличный момент для решительных действий – все глядели только на пленных.

Дидрик засмеялся, чтобы привлечь к себе внимание капитана.

Сельваратский офицер что-то пробормотал на своем родном языке – видимо, проклятие.

– Зря теряем время, – сказал Дидрик.

Он выкрикнул одну из заученных фраз, приказывая своему отряду помочь заключенным. Четверо спешились и направились к пленникам. Они нагнулись, якобы стараясь помочь, хотя на самом деле намеревались перерезать веревки. Как только освободили первого пленного, сельваратский солдат вскрикнул и соскользнул с лошади.

Никем не замеченные бойцы из задних рядов отряда Дидрика зарядили свои арбалеты и выпустили стрелы, которые теперь достигли цели. Не давая сельваратцам опомниться, Дидрик и его воины рванулись в самую гущу, рубя направо и налево, оттесняя солдат конвоя от пленников. Дидрик вонзил кинжал в спину сельваратскому капитану.

Он упал лицом вперед на холку лошади, и та рванулась вперед. Капитан упал с седла и грохнулся на спину, еще глубже загоняя кинжал себе в легкое.

Дидрик развернул коня и наметил следующей жертвой ближайшую к нему сельваратку. Она уже выхватила меч, к тому же явно имела хороший опыт конного боя. У лейтенанта стражи не было необходимости учиться драться в таких условиях. Он тут же получил скользящий удар по руке и довольно глубокий в бок, а соперница легко парировала все его выпады. Дидрик мгновенно переменил тактику, перерезав лошади сухожилие на передней ноге. Она повалилась на землю, увлекая за собой наездницу. Теперь, придавленная тяжестью животного, женщина стала легкой мишенью.

Однако ее немедленно заменил другой солдат, так что у Дидрика почти не было времени оглянуться и посмотреть, как идет битва. Освободившиеся пленники объединили усилия, чтобы стащить с лошади еще одного из конвоиров. Те же, кому не удалось пока сбросить оковы, прижимались к земле, остерегаясь копыт как дружественных, так и вражеских.

На земле и так уже было много тел, мертвых и раненых, стонущих от боли. Сельваратцы отступали.

– Защитите пленных! – крикнул Дидрик на торговом наречии. – Помните, нам заплатят за каждого, кого мы доставим живым.

Он услышал, как вдалеке Олува повторила его крик.

Дидрик расправился еще с четырьмя врагами, догнав последнего и свалив его одним резким ударом меча. Он быстро оглянулся в поисках нового противника, однако вокруг простиралась пустынная равнина. Проклиная свою невнимательность, Дидрик поскакал назад, туда, где еще виднелась группа людей. Вдалеке промелькнули фигуры нескольких сельваратских солдат. Они во весь опор неслись на запад. Остальные были мертвы. Когда он наконец подъехал к отряду, последнего солдата из конвоя уже взяли в плен.

Все закончилось. Схватка длилась не более получаса, однако на Дидрика навалилась такая усталость, словно он непрерывно дрался в течение нескольких дней.

Он спешился, поморщившись, рана в боку дала о себе знать. Краденая рубашка пропиталась кровью, однако Дидрик пришел к выводу, что рана скорее досадная, чем серьезная. Он прижал левую руку к груди, чтобы унять кровотечение, потом подошел к Олуве. Она и еще двое бойцов охраняли троих пленных – молоденьких сельваратских солдат и лейтенанта. Все трое получили лишь незначительные ранения.

У Олувы был подбит глаз, и синяк уже начал проявляться, по лицу стекала тоненькая струйка крови от пореза над бровью, однако она довольно ухмыльнулась при виде Дидрика.

– Четверым удалось сбежать. Приказать начать погоню? – спросила она.

– Нам это ничего не даст, – отозвался он.

Необходимо сохранить иллюзию, что они – банда наемников-предателей.

– А с ними что будем делать?

Олува от нечего делать пнула одного из сельваратцев.

– Обыщите на предмет спрятанного оружия, заберите сапоги, и пусть отправляются на все четыре стороны.

Олува повторяла его приказ, и два бойца немедленно приступили к выполнению, снимая с пленных все нужное. Те не проявили особенного восторга, представив, насколько неприятно шагать по каменистой равнине босиком, особенно если в спину упирается клинок.

– У нас есть потери? – поинтересовался он, как только пленники оказались вне пределов слышимости.

– Семеро убитых, четверо серьезно ранены. Из заложников погибли пятеро.

В определенном смысле достижение. Не будь у них преимущества неожиданности атаки, им ни за что не одолеть бы солдат, обученных бою в седле. Дидрик понимал, что потери могли быть намного больше. Однако, даже если бы уничтожили весь отряд, дело того стоило. Освобождение заложников было лишь второстепенной задачей. Основная цель – вбить клин между наемниками и сельваратской армией. Как только распространится новость о предательстве, командование армией хорошенько подумает, прежде чем доверять любому из наемных подразделений. А поскольку наемники составляли почти половину войск захватчиков, потеря нанесет непоправимый урон планам генерала Бертранда.

И все же цена победы оказалась высокой. Семеро уже умерли, да и серьезно раненные вряд ли выживут без помощи целителя, а впереди предстоит долгий переход.

– Отправляемся, как только удастся собрать достаточно лошадей, – принял решение Дидрик.

Нельзя оставаться здесь ни минуты. Скрывшиеся солдаты вскоре вернутся с подкреплением.

Дидрик прошел по полю боя, осмотрел тела погибших, поторопил тех, кто снимал одежду и оружие с трупов врагов. Когда он добрался до шеренги освобожденных пленных, оказалось, что почти все уже сняли оковы и веревки. Женщина, которая им помогала, умелыми движениями кинжала освободила еще одного офицера.

– Я капитан армии Арнульфсдаттер, – отрапортовала она. – Вы – помощник Избранного, верно? Мы встречались при дворе.

– Лейтенант Дидрик, бывший стражник. Ныне боец Народной армии, – представился он.

– Боец чего?

Капитан так удивилась, что замерла с кинжалом на полпути. Только возмущенный оклик товарища вернул ее к действию.

– Народной армии, – повторил он.

Стивен предлагал много других благородных названий, однако ни одно из них не прижилось. Ему очень нравилось выражение, придуманное Драккен: «Те, кто слишком глуп, чтобы признать свое поражение». Название точно соответствовало реальному положению вещей, только оказалось слишком длинным.

– Эй, солдаты, все сюда! – окликнул он.

Через несколько минут его окружили бывшие заключенные. Многие взирали на Дидрика с подозрением, поскольку все еще считали наемником. Никто пока не произнес ни слова благодарности.

Он всегда знал, что королевские солдаты – народ неблагодарный.

– Буду краток, времени у нас мало. Нужно убраться как можно дальше отсюда, пока сельваратцы не вернулись.

– С вашей бандой мы никуда не пойдем, – сказал кто-то.

– Я лейтенант Нильс Дидрик, советник Избранного! – Он возмущенно посмотрел на грубияна. – Капитан Арнульфсдаттер может подтвердить мои слова.

– Он говорит правду, – кивнула капитан.

– Девлин жив. Он сейчас в Эскере, собирает людей в армию, чтобы изгнать с нашей земли захватчиков, – объяснил он.

– Видимо, он сошел с ума. Каковы шансы у крестьянской армии выстоять перед войском Сельварата? – говорил тот же самый офицер.

– Эти крестьяне спасли сегодня ваши неблагодарные шкуры. Семь из них отдали за вас свои жизни и еще многие погибнут до заката, – отчитал его Дидрик.

У некоторых хватило совести устыдиться.

– А как же приказ короля? – спросила капитан Арнульфсдаттер.

– Возможно, короля и напугали угрозы Сельварата, только мы не сдадимся. Мы поклялись продолжать борьбу, пока не будет повержен последний захватчик. Как только мы скроемся от погони, каждому из вас придется сделать выбор. Вы можете продолжить путь на север с нами и присоединиться к отряду Девлина. Если хотите, поезжайте на восток, там вас встретит майор Миккельсон и его подразделение. Они пытаются захватить контроль над Южной дорогой. У вас есть и третий вариант – пойти по пути трусов, повернуть назад в Кингсхольм и спрятаться за его стенами.

– Исполнение приказа – еще не трусость, – сказала женщина средних лет.

– Но и не геройство, если другие воюют за вас. Каждый решит сам за себя. Я давал обет защищать Джорск. Так я и буду поступать до последней капли крови.

Он перевел дух. Оглядев бывших заключенных, Дидрик заметил, что некоторые согласно закивали. Возможно, ему удалось склонить их на свою сторону. Девлину нужны опытные офицеры. Может статься, Миккельсону действительно удалось повести за собой гарнизон из Калларны, тогда они присоединятся к нему, повинуясь давней привычке служить в подразделении с воинской дисциплиной. В конечном счете это не имело значения. Двадцать шесть оставшихся в живых офицеров не в силах решить исход борьбы в ту или иную пользу. Освобождение пленных – символический жест, никто не гнался за их ценностью с военной точки зрения.

Дидрика бил озноб, несмотря на жару и затраченные в бою усилия. Ему вдруг захотелось немедленно лечь, отдохнуть, переложить груз ответственности на другие плечи. Жаль, что отдыха не предвидится.

– Никто не вынуждает вас принимать решение прямо сейчас, – сказал Дидрик. – И все же будьте готовы отступать. Вам дадут оружие, а вот лошадей всем не хватит, так что кое-кому придется ехать по двое. Если отстанете, ждать никто не будет. Всем понятно?

– Я не собираюсь подчиняться твоим приказам, – сказал один из мужчин.

У Дидрика лопнуло терпение.

– Тогда я брошу тебя прямо здесь. Но сначала отрежу язык, чтобы не болтал лишнего.

Угроза подействовала, и все испуганно замолчали. Возражений больше не последовало.

– Капитан Арнульфсдаттер, видите вон там Олуву? Ту, что одета как жительница островов? Отправляйтесь к ней, она выдаст вам оружие.

– Но я ведь не старшая по званию, – запротестовала капитан.

– Сегодня – вы, – ответил Дидрик. У него не было времени разбираться в дебрях армейских званий. Если не повезет, старшим окажется тот офицер, который во всем ему противоречил. – Добро пожаловать в Народную армию.

– Прежний обычай мне больше по душе, – заметила Арнульфсдаттер, однако отправилась выполнять приказ, и вскоре у каждого из освобожденных заключенных был по меньшей мере кинжал для защиты. Затем все вскочили в седла.

Лошадей, естественно, всем не хватило. Раненые из отряда Дидрика ехали в паре со здоровыми товарищами, которые поддерживали их в седле. Большинству солдат также пришлось ехать по двое. Они направлялись на север к далекой кромке леса. Необходимо было добраться до зарослей засветло.

Если все пойдет по плану, их встретят друзья и проводят по охотничьим тропам в глубь леса. Когда сельваратский отряд достигнет леса, уже стемнеет. Проследить их по отпечаткам копыт будет невозможно, и преследователям придется отложить погоню до рассвета. Таким образом, отряд Дидрика получал неоспоримое преимущество.

К несчастью, кобыла Дидрика оказалась норовистой. Лишь с третьей попытки ему удалось забраться в седло. Дидрик старался не делать глубоких вдохов, чтобы не разбередить рану в боку.

Рана оказалась серьезнее, чем показалось сначала, однако терять на перевязку драгоценные минуты он не мог. И так много времени ушло на поимку лошадей и освобождение людей.

Наверное, первые из бежавших солдат уже сообщали майору о предательском нападении наемников.

Он закусил губу, стараясь сидеть прямо. Нужно следить, чтобы лошадь вела себя спокойно.

– С тобой все в порядке? – раздался справа голос Олувы.

– Пока могу ехать, – отозвался он.

В новой армии было немного правил, и лишь одно – священное. Отступающий отряд никого не оставлял за собой в живых.

Если Дидрик не сможет продолжать путь, Олуве придется перерезать ему горло.

Как ни подгоняли они лошадей, до леса добрались уже в сумерках. Постепенно тело Дидрика онемело, он держался в седле только невероятным усилием воли, пока наконец не узнал среди встречавших их людей Маалво. Следопыты торопливо зажгли факелы, приготовившись вести отряд по лесным тропам.

– Хорошо поохотились сегодня, – приветствовал Дидрика Маалво, когда прибывшие начали гуськом заходить в лес.

Дидрик дождался, пока последний человек из его отряда зайдет под сень деревьев. Потом, прищурившись, окинул взглядом долину. Вдалеке что-то темнело, однако он не мог с уверенностью сказать, приближается ли вражеская конница, или просто наступает ночь.

– Пойдем, пойдем, впереди долгая ночь, – поторопил его Маалво.

Дидрик что-то пробурчал, соглашаясь. Попытался высвободить правую ногу из стремени, чтобы спешиться, но она не слушалась. Поводья выскользнули из неловких рук, и он повалился лицом вперед.

Ему показалось, что, когда он упал, стояла кромешная ночь. Было холодно, так холодно, словно Дидрик стоял на крепостной стене посреди лютой зимы.

«Девлин мне этого не простит», – подумал он, умирая.